Текст книги "Герой!"

– Просто интересно. Они участвовали в коитусе.

– Они что?

– Мы приставили к ним камеру, разумеется. Я увидел, что вокруг монитора собралась стайка малышни в припадке из-за этого представления. Мне кажется, Это коитус – когда без одежды прыгают друг на друге?

– Похоже на то, – пробормотал Ваун. Интересно, кто предложил? Фейрн нашла наконец-то своего героя? Понимая, что на него смотрят сотни глаз, он выдавил:

– На самом деле это намного более приятно, чем кажется со стороны.

– Мне стало от этого дурно, и я решил не смотреть. Ты сможешь объяснить их исчезновение, когда вернешься?

– Если вернусь быстро. Никто не знает, что они полетели со мной. – Ваун задумался о перспективах возвращения в опустевший Вэлхэл. Он подумал, нельзя ли попросить нескольких братьев себе в компанию… но это было бы диким нарушением секретности.

На него нахлынули мрачные воспоминания о призрачном примирении, которое они наметили с Мэви прошлой ночью. Теперь он не отважится довести его до конца.

Мэви была проницательна, и ему никогда не удавалось обмануть ее.

– Мне нужно поспать, а потом лучше улететь. Расскажи мне про Армагеддон.

– Аббат не рассказал тебе, брат? – спросил Дайс. Епископ открыл рот, чтобы начать говорить, и тут же закрыл. Дайс, конечно, выращен не в улье, как все остальные. Дайс жил в мире рэндомов, в джунглях. У Дайса были подозрения. Он не доверял новому брату. Это озарение легло на слушающих холодной росой. На пятидесяти идентичных лицах – идентичный шок.

От страха политическое чутье Вауна обострилось. Он глубоко вздохнул, чтобы привести в порядок голову, и отодвинул тарелку.

– Естественно, нет! А ты бы рассказал? Я бы сам себе не рассказал правды!

Наймиты Фрисд были подозрительны, как… не знаю что. Думаете, они встретили меня с распростертыми объятиями? Аббат понимал, что по возвращении мне предстоит пройти через кофемолку. Он сказал ровно столько, сколько. было достаточно для того, чтобы я знал, что делать. Остальное я выяснил позже.

Гораздо позже.

Около трех часов назад… Ваун задумался: понял ли это старший лейтенант Клинок, и почему он об этом задумался.

Пауза. Епископ оставляет вопросы Дайсу.

– Что ты выяснил, брат?

Милая улыбка и голос. Темный, жесткий взгляд суров.

– Что существовал пятый план. Я… Рокер… Патруль разработал четыре стратегии, к которым могло бы прибегнуть Братство. Была пятая. В конце концов я понял, что в тот момент, когда «Юнити» развернула свои шаровые молнии, она получила сообщение. Я предположил, что оно пришло прямо отсюда, из Кохэба, поскольку вы открыли свою морскую лабораторию или что бы то ни было, через год после того, как мы встретились. Там, где прятались вы с Сессином.

– Пока на пять баллов, – проворковал Дайс. Ваун понемножечку успокаивался.

– Рокер был уверен, что Q-корабль не будет выпускать шаттлы и переправлять незаконных иммигрантов. Но он не мог отслеживать миллиарды несущихся на высокой скорости метеоритов. Саморазрушение было прикрытием для самонаводящейся станции. Одна маленькая автоматическая неуловимая станция среди всего этого летящего мусора.

– Они погибли, чтобы мы могли жить, – сказал Епископ так, как будто шла семейная литургия.

– Согласны! – сказали братья вокруг.

– На этой станции находилось все ноу-хау и оборудование, необходимое для того, что устроить улей, – подытожил Ваун, – фабрику «сделай сам» по производству детей. Так что Аббат победил. Патруль проиграл. – Он еще раз зевнул. – Вас, наверное, позабавило, как приветствовали меня, героя-победителя, чеcтвовали и поздравляли?

– Не уверен, что слово «позабавило» точно отражает ситуацию, – горько улыбнулся Дайс. – Скорее, нам хотелось, чтобы ты был здесь и поучаствовал в вытирании носов.

Капитуляция, хоть и частичная, но и на том спасибо.

– Если бы вы меня попросили, я бы сделал все, что мог, – сказал Ваун.

Конечно, сделал бы.

– Не могли рисковать, – сказал Дайс. Теперь трудно было дать определение его взгляду.

– Полагаю, что не могли.

Епископ улыбнулся… очень дружелюбно…

– Так когда ты все-это просчитал, брат?

Епископ специализировался по интригам. Вероятнее всего, для этого предназначались пять свободных процентов его генов. Впервые в жизни Ваун боролся с тем, кто был умнее его.

– Точно не помню.

– Давно?

Ему хотелось знать, как долго Ваун хранил великую тайну.

Ответ заключался в том, что нисколько. Но хранил бы, конечно.

– Наверное. Простите, что я зеваю. Не спал несколько недель. А что?

Главное, мне необходимо вернуться в Вэлхэл, прежде чем меня хватятся. А сейчас я не способен управлять даже бумажным дротиком… – Ваун сонно потянулся и продолжил наступление. – И еще кое-что сделал Аббат. В конце ему нужно было послать домой сообщение. Он связался со Скицем. Скиц в то время не был блокирован Q-кораблями, как и Авалон.. но почему Скиц?

– Полагаю, он не мог точно знать, что творится на Авалоне. – Епископа сильно придавило толпой к столу; он подпирал голову рукой и смотрел на Вауна немигающим взглядом темных глаз. Он чувствовал себя неуютно и, по-видимому, не понимал, что это заметно. – А теперь ты знаешь?

– Авалонское главнокомандование сообщило, что уничтожило… нас.

– Межпатрульное сообщение?

– Да.

– Может быть, вранье.

– Да. Так что Скиц ждал… Давай подумаем… На то, чтобы добраться досюда, посланию нужно семь лет, так что Скиц ждал лет двадцать пять, а затем послал следующий Q-корабль. Расскажи мне про Армагеддон.

– Он, как слепой, вот и все. Он пройдет очень близко, но мимо. – Епископ говорил чуть громче, чем было необходимо. – Тебе много известно про Скиц?

– Знаю, что Братство воспользовалось хаосом, возникшим во время Великой Чумы. Тогда они проникли во все правительства.

Епископ задумчиво сморщился.

– Это все, что было известно Патрулю. Не было. А сейчас стало. Тэм сделал открытие, но не придавал ему особенного значения, пока Ваун не рассказал ему о приближающемся Q-корабле. Тогда Тэм все понял. Не доверяя Вауну, он выслал ему файл Ооцарсиса с Искуота зашифрованным, понимая, что ничто не могло бы привлечь большего внимания Рокера. И, конечно, их разговор с Тэмом был записан, а значит, и пароль.

Рокер тоже умер – и тогда Ваун собственноручно выслал файл Действующему Адмиралиссимусу Уилд… Черт возьми!

– Думаю, Патруль знает, – пробормотал он, понимая, сколько глаз смотрят на него. Епископ кивнул.

– Мы воспользуемся общей паникой. Тогда ты сыграешь важную роль. Об этом мы можем поговорить утром.

Ваун огляделся по сторонам.

Епископ врал.

И Скиц замолчал. Не тогда ли это было, когда Братство захватила абсолютную власть? Лучше не задавать слишком много вопросов.

Ваун сонно потер глаза. Подозрительность уже можно ощущать нюхом. Дайс передал эстафетную палочку Епископу, тот ее принял. Сказав очевидную ложь, он просто оповестил всех слушающих.

Ваун выпрямился, каждый сустав ныл.

– Хорошо здесь, – сказал он, – но я изнурен. Не покажет ли мне какой-нибудь добрый брат какое-нибудь место, где я мог бы уснуть и на меня никто бы не наступил часов так двенадцать?

Раздался хор писклявых голосов, вызвалось около двадцати человек из мелкоты. Никого из взрослых; они оставались, чтобы продолжить совещание.

– Последний вопрос, брат Ваун.

– Да, Ваше Святейшество.

– Эти два рэндома, которых ты привез? Ваун злобно посмотрел на столь знакомое лицо.

Выглядело ли его собственное когда-либо столь зловеще?

– Я знаю, что вы собираетесь скормить их пиподам. Делайте с ними, что угодно.

– Просто на закате лучше всего, – сказал Епископ.

Вопрос Рокера… На чьей ты стороне?

Приор с обезображенным черепом. Радж и Прози, замученные до смерти. Тонг, отравленный вирусом:

Небольшие туалетные эксперименты Олмина. Доггоц. Пиподы. Аббат и «Юнити» они погибли, чтобы мы могли жить.

Предательница Мэви.

– Конечно, – сказал Ваун, – на фиг рэндомов! Хоть на завтрак жарьте.

Теперь можно идти?

– Разумеется. Если ты не хочешь остаться для песнопений.

Ваун передернулся.

– Может быть, в другой раз. Он дал одному из своих младших братьев руку и позволил отвести себя в постель.

Спальные туннели были темными и низкими – путанный, таинственно тихий лабиринт. По бокам лежали поддоны с соломой, многие уже были заняты. Кто-то читал, освещенные книгами лица светились всеми цветами радуги. Читающие не поднимали глаз. Кто-то уже спал, в основном – малыши. Эхо храпа не билось в каменных стенах. Храп был бы ошибкой конструкции.

Кранц! Ваун устал. Уснуть бы на неделю. Он подошел к свободному месту – не лучше и не хуже прочих.

– Спасибо, – прошептал он своему крохотному провожатому. – Теперь справлюсь сам. – Он стянул рубашку, посмотрел вниз и увидел, что мальчик улыбается ему почти беззубой улыбкой и борется со своими пуговицами. Он показал маленьким пальчиком себе на ноги:

– Ты меня вазденеф?

Адмирал Ваун опустился на колено и раздел своего безымянного младшего брата.

– И фостелиф мне?

– Конечно. Видишь ту черную рубашку? Раздетый дрожащий мальчик кивнул. Отнеси мою туда, а мне принеси черную, хорошо? Мальчик покрутил пальцем в ухе, обдумывая.

– Вафем?

– Шутка. Утром объясню.

– Вадно.

Взяв белую рубашку Вауна, мальчик отправился в путь, ненамеренно раскрыв свой номер – 516. Вернулся с черной рубашкой и положил ее на одеяло Вауна.

Затем быстро влез под свое. Никто не обратил внимания на действия карапуза.

– Спасибо, – сказал Ваун, заговорщически улыбаясь.

Уютно устроившись, 516-й потребовал прощальных объятий и поцелуя на ночь он знал о своих правах. Ваун вполз под свое одеяло, и они сонно улыбнулись друг другу. Наволочки определенно нуждались в стирке.

«Они спаривались», – подумал Ваун.

Безумные, безумные рэндомы.

Он спал.

Каждый день с утра до вечера светит солнце. Деревья гнутся под тяжестью цветов. Прибой накатывается на берег, птицы кружатся в дивном небе. Теплые волны шлепают по сверкающему песку.

Сновидец бежит по пляжу за руку со своей возлюбленной.

В огромном пустом танцевальном зале музыка, они обнаженные танцуют под cверкающим хрусталем люстр.

Они любят друг друга – в постели, на пляже, на кушетке под сверкающим хрусталем люстр. На солнцепеке и в свете звезд.

В таинственном мраке ее волосы отсвечивают красным, он целует каждую ее веснушку.

Порой они устраивают грандиозные вечеринки для королей, министров и президентов. С радостью прогоняют их и снова остаются наедине.

День проходит за днем. От ее смеха даже страшновато.

– Как долго может это длиться? Как долго могут смертные быть так счастливы?

– Вечно! – отвечает он. – Герой и героиня с тех пор всегда живут счастливо. Это обязательно.

Но иногда – печальные разлуки, и ласки становятся неистовыми, потому что ему предстоит улететь, чтобы страдать на бесконечных мучительных церемониалах в дальних странах; почести и речи, банкеты и тупые ритуалы. Он всегда спешит домой к любимой, разлука делает любовь лишь слаще.

Возвращение героя.

Героя ждут объятия любимой.

Она смеется, лицо сияет счастьем, когда она смотрит на него с подушки.

– Я никогда не была любовницей Рокера. Я не была здесь с Рокером. Я никогда не занималась этим с Рокером.

– Это хорошо, – говорит он, – я рад, что ты рассказала мне об этом теперь, и впредь не будет недоразумений.

– А ты не веди себя, как величайшая знаменитость, жеребец спейсер и великосветский сноб… Проникновение, и она визжит от счастья. Кульминация, и он что-то бубнит в экстазе. Следующий сон. Они танцуют.

– Это безумие!

– Ты с ума меня сводишь! Я обезумел от любви.

– Не от этого.

– А от чего?

– Танцуем босиком. Я прилипаю к полу. Нужно хоть носки надевать.

– Носки – это неромантично, – говорит он, подхватывает ее, обнаженную, на руки и относит на ближайший диванчик. – Я покажу тебе, что романтично.

Награда героя.

Выше и выше, из бездонной тьмы… Напряжение… Борьба… Ничего труднее делать ему не доводилось.

В голове песок, тело каменное. Веки – мраморные плиты, а их надо удерживать.

Над головой в свете довольно-таки далеко друг от друга расположенных ламп еле-еле виднелась крыша тоннеля. Совсем рядом с обеих сторон он слышит тихое дыхание.

Дочь Мэви? Пиподам?

О, проклятие!

Ваун с трудом сел и подумал, что его суставы скрипят, как несмазанные дверные петли. В его черепе было полно грязи. Тоннель был полон спящих братьев.

Здоровые ребята, работяги, крепко спали.

Он дрожал, холод камня глубоко проникал в самое его существо. Искушение снова улечься и заснуть казалось приглашением в рай… Жестокая судьба приходится покинуть этот скромный, потертый кусок одеяла.

Аркадия была так близко от Хайпорта!

Черт! Он дотянулся до одежды.

Охрана примитивна, как кирпич. Братья доверяют друг другу целиком и полностью и надеются, что секретность защитит их от внешнего мира. Епископ, может быть, догадался установить камеру в спальне, но и это маловероятно. Если догадался, то обмен рубашками все упростит: инспекция физиономий – целое дело.

Интересно, сильно ли видны во тьме кровоподтеки?

Полночь.

Помимо всего прочего, в Доггоце Ваун научился просыпаться по приказу.

В коридорах было темно и практически безлюдно. Несколько сонных парней бродили с целями, не имеющими отношения к охране или дежурству. Они улыбались друг другу, кивали брату в черной рубашке, проходили мимо, почти не обращая на него внимания.

Найти вентиляционную станцию оказалось несложно. Тут было жарко и дико шумно. Одуряюще грохотали допотопные механизмы, чудовищные черные фигуры вибрировали в тенях. Огромные кабели и балки расходились во все стороны, исчезая в камне и во мраке над головой. Место выглядело заброшенным, будто сюда никто не заходил много лет.

Но по крайней мере одна камера где-то тут была.

Ваун увидел еще лишь одну дверь. Старинная, из листовой стали, ржавая, крепкая и неоткрывающаяся. Он постоял немного в углу, рассматривая ее, пытаясь заставить свой вялый, сонный мозг вернуться к своим обязанностям.

Обязанностям? Вауну мучительно хотелось послать все к черту и найти постель. Любую постель. Тут стояло несколько пустых лежанок. Любая из них была его. Это его дом. Для этого он был рожден… изготовлен, спроектирован.

Дерьмо.

Дочь Мэви.

Пиподы.

Через какое-то время он почувствовал, что слабеет от жары, и это заставило его двигаться. Больше всего его обеспокоил вывешенный на всеобщее обозрение ключ на гвоздике у косяка – слишком уж просто. Ключ мог быть ловушкой. Дверные петли были хорошо видны, а ветхий верстак рядом был завален инструментами и мусором. Он мог разворотить петли и при этом, правда, нашуметь.

Черт с ним. Ваун подошел к верстаку и выбрал увесистый молоток с круглым бойком… чтобы вывести из строя камеру – так он сам себе объяснил, подозревая, что хотел скорее удовлетворить какую-то атавистическую потребность в оружии.

Ваун прошел к двери и снял ключ.

Замок скрипнул. Взвизгнули тревожно петли, пронзительный писк сирены поднялся на басовом фоне компрессоров. Ваун открыл дверь ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь, и задохнулся от хлынувшей на него вони. Столетняя затхлость.

Комната была очень маленькая, пол грязный, заваленный мусором.

Бесформенный клубок одеял в дальнем углу закопошился. Если он хотел бы повесить тут камеру, он бы устроил ее прямо над дверью. Ваун отворил дверь чуть шире и проскользнул внутрь.

Под потолком над головой к камню была прилеплена черная присоска размером с палец. Незамысловато, но поновее всего остального, не пропитана всепроникающей грязью. Ваун взмахнул молотком, разбил присоску, и его осыпало пылью. Если наблюдатели не обратили внимания на свет, попавший внутрь из-за открытой двери, они предположат поломку – что не должно быть редкостью на этом допотопном рынке хлама. В любом случае, камера могла работать только в инфракрасном диапазоне. Он огляделся, пытаясь найти остальных.

– Адмирал Ваун? – проговорил Клинок. Он сидел, и похоже, на нем не было никакой одежды.

Рядом с ним забормотала Фейрн, пытаясь на ощупь найти одеяло. Когда ее рука вместо этого наткнулась на Клинка, она сказала:

– Ик!

– Одевайтесь! Живей!

Ваун мог, конечно, сбегать в уборную и стащить какую-нибудь местную одежду, но она бы не замаскировала ни рыжих волос девушки, ни роста парня. Им придется каким-то образом остаться невидимыми на всем пути.

– Это побег, сэр? – Клинок не двигался.

– Конечно, побег! А ты думал, что я пришел поцеловаться на прощание?

– Разумно ли это, сэр?

– Что, черт возьми, ты хочешь сказать этим «разумно ли»?

– Разве они не высылают вас обратно, сэр? То есть, они не собираются послать вас назад в Патруль?

– И что с того?

– Ну, сэр! Если мы попробуем сбежать и у нас не получится, то мы никак не сможем уведомить Хайпорт об этом улье. Даже если мы убежим, они поймут, что вы помогли нам.

– Идиот! – крикнула Фейрн. Она-то одевалась. Клинок сидел.

– Ты так трогательно веришь в мою преданность, старший лейтенант!

– По-моему, ваше присутствие подтверждает это, сэр.

– Иди ты, придурок! Одевайся! Быстро!

– Все-таки мне кажется, что ваша тактика сомнительна, сэр.

– Они грозятся бросить вас обоих пиподам, козел!

– Понимаю, сэр. Но по сравнению с судьбой планеты наши судьбы не имеют значения. Я считаю, вам следует продолжать играть в их игру. Я уверен!

Фейрн почти оделась и бросила в бешенстве:

– Клинок! Что ты несешь! Говоришь, что любишь меня, а через минуту уже хочешь скормить меня пиподам?

И все-таки парень был абсолютно, на сто процентов прав. Вауну не нужно быть здесь. Даже если ему кажется, что в улье ему уже не доверяют, у него самого шансы спастись намного выше. Ему надо закрыть дверь, запереть ее и сбежать одному. Или пойти спать.

Он взвесил молоток, борясь с диким желанием его куда-нибудь метнуть.

– Я дал вам приказ, лейтенант!

– Сэр!

Клинок резко зашевелился, продолжая спорить.

– Если они доверяют вам, сэр, то вы сможете организовать нападение на них.

– Он был уже на ногах, застегивал молнию на брюках; в Доггоце учатся быстро одеваться. – Если вы освободите нас и убежите с нами, и это нам удастся, – у них хватит времени эвакуировать хотя бы часть…

– Идиот, олух! Оставь ты свою бестолковую героику!

Ваун с облегчением выскочил из застенка, вдохнул свежего воздуха.

Коридор был пуст; ничего не изменилось. Пленники шли за ним. Клинок все еще яростно застегивал пуговицы. Девчонка вцепилась в него.

– Это по правде, да? – спросила она, глядя на Вауна так, будто ждала от него очередной выходки. – Прошлой ночью я на самом деле подумала, что ты переметнулся на их сторону!

Любовь к герою она перенесла на нового героя. Ему хорошо, а Мэви будет недовольна.

– Я тоже.

– Что?!

– Они не получат меня.

С молотком в руках Ваун шел к выходу из тоннеля.

О чем думали братья, когда он вышел из зала? Он не знал. Он не хотел знать. Не сейчас.

Он шел так быстро, как только мог, но это была неокультуренная часть шахты, с древними рельсами на земле, с обилием труб и спутанных кабелей над головой. Лампы потускнели от паутины, все погрязло в столетней пыли.

– Полагаю, вы не видели здесь нигде комоборудования, так?

– Нет, сэр.

Пытаясь не отставать от Вауна, приспособиться к неровной почве, согласовать свой широкий шаг с вцепившейся в него девчонкой, старший лейтенант чуть ли не подпрыгивал.

– Тогда слушайте, – сказал Ваун, – оба. Возможно, нам придется разделиться. Ты умеешь управлять торчем, Фейрн?

– Не так хорошо, как Клинок.

– Так как он, никто не может. Торчи могут быть заперты. «Суперогонь» они могли размонтировать. Но если у нас будет шанс, нам надо будет разлететься в разные стороны, ясно? Они бросятся за нами и постараются нас перехватить.

– Я не брошу Клинка!

– Тебе приказ, старший лейтенант. – Ваун на миг умолк, чтобы обойти огромную яму в земле. – Где-то есть еще по крайней мере один улей, возможно, в месте под названием Рэлгров. Понял?

– Да, сэр. Рэлгров. – Клинок перетащил Фейрн через канаву одной рукой, не сбившись с шага. – Понимаю, зачем нам нужен ком, сэр. Как вы думаете, они у них хоть в торчах есть?

– Скорее всего нет. Даже аварийных. Братья скорее умрут, чем нарушат тайну.

– Ближайшая посадочная полоса в Фондпорте, сэр. Двадцать километров на юг.

Ваун подумал, не стоило ли повысить Клинка в звании больше, чем до старшего лейтенанта. Естественно, если они выберутся из этого улья, завтра он cтанет коммодором. Их шансы – три к миллиарду. Ваун дал знак остановиться, когда они подошли к первому перекрестку. Он встал на колени и посмотрел в обе стороны. Никого не было.

– Направо, – сказал он, поднимаясь.

– Налево, сэр, – сказал Клинок. – Если мы идем к выходу, то есть.

– Как скажешь.

Ваун пошел налево, двое последовали за ним. Скорее всего обе дороги подошли бы, но путь, которым вели пленников, мог быть и покороче. Это был обработанный тоннель, мощеный и чистый, и казавшийся бесконечным. Ночные лампы горели тускло, но любой, появившись на перекрестке, мог видеть достаточно хорошо, чтобы обратить внимание на двух очень странных братьев, даже издалека.

На следующем пересечении Ваун остановил своих спутников и сразу двинул вперед, посмотрев направо и налево. Никого не увидев, он махнул рукой, ведя Фейрн и Клинку идти, и они бросились за ним.

Он поспешил дальше.

– Наше основное сообщение, единственное, что мы должны передать необходимо немедленно бросить сюда нейтронную бомбу. Надо разузнать про Рэлгров. А это место сжечь!

Что с номером 516? Он поцеловал мальчика на ночь, и теперь ему хотелось расплавить все клетки его мозга прежде, чем тот проснется. Даже если он сможет спасти невиновных, они не останутся невиновными. Лет через пятьдесят 516-й обретет весь смертоносный потенциал Дайса, какой у того был, когда они познакомились с ним. Разговоры Рокера об инфекции были близки к истине. Каждая спора должна быть уничтожена.

Думай лучше об Армагеддоне!

А как убедить Патруль?

– Проблема в том, что я не знаю кодов. Дневной код мог быть изменен с тех пор, как он уехал из Вэлхэла. Границы были открыты для большинства адмиралов, поскольку их можно было опознать по голосу и лицу, но адмирал Ваун – дело особое. Для него были созданы особые условия, а с лейтенантом они бы обязательно поговорили, особенно если тот уже официально признан находящимся в самовольной отлучке.

– Я смогу связаться, сэр.

– И я, – сказала девчонка.

– Ты? Как?

Фейрн хрипло засмеялась.

– Думаешь, хоть какая-нибудь станция общественного кома будет сопротивляться приему такой сенсации? Петли в штаны наделает. Потом свяжется с Патрулем в поисках комментариев, верно? А Петли может забраться высоко и быстро! Я знаю, я видела, как он это делал.

Бардак! Но и это сойдет, если выберется одна девчонка. А мать Клинка квартирмейстер в Хайпорте, так что он сможет связаться с Уилд или Фало даже быстрее, чем Ваун. Из себя выводит этот юнец-выскочка своими нечеловеческими возможностями!

Очередное пересечение… Ваун пошел вперед и опять не увидел пешеходов.

Сколько может длиться такое везение? Он снова сигналит своим спутникам. Они догоняют, и он говорит:

– Если выберемся, разбежимся в разные стороны. Если у них есть комы в торчах, то связывайтесь с Хайпортом, как только взлетите!

«Суперогонь» может быть быстрее торча, но у него отключена электроника.

Клинок все это понимал. Время покажет.

А еще будет проблема с пиподами. Пиподы реагируют на людей и не реагируют на братьев. Когда они выберутся из улья, придется думать о пиподах.

– Они натаскивают пиподов на людей. Пиподы – их оружие. Сообщите об этом.

И этот Q-корабль. Он пролетит мимо, и это не метеорит, это судно.

– Тогда без экипажа, – сказал Клинок.

– Да, без экипажа.

– Я же говорила, золотце! – сказала девчонка. – А?

– Да, милая.

– Я сказала, что никто бы не послал Q-корабль через весь космос просто для того, что пугнуть кого-нибудь через двадцать пять лет! Ты мне не верил, cолнышко.

О, Кранц! У них уже нежности.

– Да, не верил, дорогая. Сэр, нам вон туда. Ваун без разговоров повернул направо. Туннель круто пошел вверх и был приятно темен.

– Братья говорили об Армагеддоне! – сказал он. – Это жестянка, а не метеорит. Или, может, небольшой метеорит, способный маневрировать. Так что он сделает вид, что пролетает мимо, а затем сделает петлю в последнюю минуту и врежется. Полагаю. он уничтожит Хайпорт.

Девчонка обмерла.

– Но зачем, Ваун?

– Чтобы уничтожить ультийское главнокомандование. Лишить нас центрального управления. Планета будет разбита – землетрясения, отсутствие связи, отсутствие солнечной энергии, отсутствие урожаев в течение многих лет. Миллиарды погибших.

Хаос и анархия. Я послал Уилд файл – там есть об этом обо всем. Ясно?

– Да, сэр.

– Да, Ваун.

– Назад!

Он толкнул Клинка; тот развернулся и оттащил девушку обратно в перпендикулярный тоннель, который они только что миновали. Ваун пошел дальше как ни в чем не бывало – навстречу двум появившимся впереди братьям. Темновато – заметили ли они?

Очевидно, нет. Они были полностью поглощены беседой, и прошли мимо него, лишь слегка кивнув. Он повернул в тоннель, из которого они только что вышли, остановился, выглянул из-за за угла и смотрел вслед, пока братья не исчезли.

Колени у Вауна тряслись. Он ждал, когда Клинок решит, что берег чист и можно идти. Капли пота отсчитывали медленно текущее время. Ваун с испугом подумал, что уж слишком быстро начал доверять навязавшемуся помощнику.

Доверие… Апокалипсис… Падение метеорита и нападение пиподов…

Уничтожение коммуникаций. Потом голод, чума, гражданская война… Мелкие правители захватят власть силами собственных внутренних войск…

Может ли лидер отказаться от умелого, достойного доверия помощника? А от бесстрашного телохранителя, готового пожертвовать жизнью? А от безжалостного воина, гениального советчика? А от чиновников, совершенно неподкупных, с иммунитетом к деньгам и женщинам? В качестве помощников братья неотразимы и очень быстро станут незаменимы на всех высоких постах. Если такой есть у твоего врага, то тебе надо обзавестись таким же… Не более чем умные киборги, но очень полезны.

А лет через двадцать стволы развернутся в держащих их руках – все разом.

Главная раса будет управлять. Дикая раса будет приручена, и Ульт замолчит. Это произошло на Скице, а может, и на тысячах других планет.

Двое людей-беглецов появились из бокового тоннеля и побежали навстречу Вауну. Он держал молоток, чтобы они могли его узнать – тем не менее заметил, как внимательно Клинок осмотрел его синяки – отличительную черту единственного хорошего брата. Предателя.

Они безмолвно двинулись дальше, подгоняемые взаимным предчувствием беды.

Время заканчивалось. До восхода они должны добраться до торчей.

Поворот за поворотом… Рывок за рывком, паузы, чтобы заглянуть за угол…

Еще дважды им приходилось прятаться от прогуливающихся братьев. Сейчас они должны быть недалеко от выхода, а улей, похоже, оживает. Клинок абсолютно точно запомнил дорогу.

А потом они втроем вжались в щель в тупике, почти не дыша, поскольку мимо шел отряд из четырех сонно бормочущих братьев. Ваун подозревал, что это ночные сторожа, возвращающиеся со смены. Жаль… новые более бдительны. Четверо прошли мимо, и через несколько минут беглецы могли попробовать вырваться на свободу.

– Дорогуша? – прошептала Фейрн.

– Милая? – ответил Клинок. Это звучало омерзительно.

– Какой в нас толк? Q-корабль уничтожит мир… Если я не ошибаюсь, Q-корабли невозможно остановить?

– Этот, я думаю, можно. Они не могут стрелять по Хайпорту из Скица Хороший мальчик догадался об одном маленьком шансе.

– А?

– С семи элуев он скорее всего и в планету не сможет попасть, а куда уж в маленький Хайпорт – если адмирал прав и в этом состоит их задача. Надо будет прицеливаться.

– Не понимаю.

Он говорил очень спокойно и терпеливо, но обращался и к Вауну тоже.

– Он может отключить свои шаровые молнии, чтобы уточнить курс. Может, только на минуту, но в эту минуту он будет уязвим. Верно, сэр?

– Верно. Надеюсь, что верно.

В теории это было верно, и жестяное судно гораздо более уязвимо, чем камень, но Патрулю потребуется проделать очень и очень хитрую работу.

Вряд ли ультийское главнокомандование способно на это. Нужно будет запустить в небо все, что есть у Патруля, и еще больше. Рокер смог бы организовать такое. Может быть, смог бы и Ваун, если бы Патруль ему позволил.

Уилд, Фало… маловероятно.

Чертовски маленький шанс, но больше ничего нет.

– Пойдем, – прошептал Ваун. – Каждый – сам за себя. Я рвану к стойке с оружием. Вы подождите минутку, потом бросайтесь к двери, договорились?

– Да, сэр.

– Поцелуй меня, любимый.

За сим Ваун их и оставил.

Он выкинул бессмысленный молоток, проверил, пуст ли туннель, вышел в переход и побежал к караульной комнате.

Доверие… Вся система базировалась на доверии, на уверенности в том, что ты именно тот, за кого себя выдаешь.

Накануне, по прибытии, он не видел никаких признаков электронных приспособлений. Единственное, что защищало улей, – неведение людей о его существовании.

Ваун вошел в комнату охраны. Четверо парней, завернувшись в одеяла, читали книги. Они не были профессиональными охранниками – только лишь специалистами в других областях, которым достался тягостный жребий нести караульную службу в дополнение к своим постоянным делам. Этим объяснялось то, что они все сгрудились вместе – необычно наблюдать, как Братство не справляется со своей работой. На него они даже не взглянули.

– Приор, – сказал он и двинулся к стойке с оружием.

Его Джайенткиллер был на месте, были тут две более совершенные модели, и он вспомнил слова Коричневого о том, что они полегче. Ваун закинул одно из ружей за плечо и пошел дальше.

– Как там погода?

– Холодно, – раздался раздраженный голос. – Тебе понадобится куртка.

Возможно, тут был нужен пароль. Возможно, на его синяки упал свет.

Возможно, его выдала походка.

Одна книга шлепнулась на пол, один из охранников начал выпутываться из одеяла.

– Эй! Ты не…

Все синхронно сбросили одеяла и спрыгнули с кресел, даже не посмотрев друг на друга, все четверо смотрели на Вауна, все такие же, как он.

Они стояли между ним и выходом. Он отошел к стене, удерживая их Джайенткиллером. Его лицо, повторенное четыре раза, с ужасом смотрело на него.

– Оставайтесь на месте! – рявкнул он, что не подействовало.

В этот момент в комнату влетели Фейрн с Клинком и понеслись к выходу.

Охранники, все как один, рванули на перехват.

– Стоять!

На этот раз все замерли. Картинка. Полная неподвижность.

– Братья, пожалуйста! Не вынуждайте меня убивать вас!

Ваун стоял у одной стены, Клинок с девушкой – у другой. Четверо братьев преграждали путь к выходу – Белый, Желтый, Красный, Коричневый.

– Кто Приор? – спросил Ваун. Ему было нехорошо. Ничего не получится.

– Я, – хрипло ответил Белый и задрал подбородок. – Ты знаешь, что тебе придется убить нас! Судя по голосу, он был моложе, чем казалось.