Текст книги "Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной"

Глава 11

Лейси не пошла на работу в ветлечебницу на следующее утро. Была суббота, и в лечебнице было полно народу, но она знала, что отец поймет. Вместо этого она осталась дома и пыталась дозвониться до Нолы. Она разглядывала цифры телефонного номера на листке бумаги. Чей это был номер, интересно? Кого-то из друзей Джессики, наверное. Она знала, что у Джессики было несколько подруг в Финиксе, она рассказывала о них с большой теплотой. Лейси всегда испытывала смешанные чувства, слушая о них, – счастья и ревности. Счастья – от того, что они у Джессики были, а ревности – от того, что они заняли ее место в сердце Джессики.

Между звонками она пыталась нарезать стекло для витража, над которым сейчас работала, но душой она была не здесь. Лейси знала, что лучше не возиться со стеклом, когда не можешь полностью сосредоточить на работе внимание. В конце концов она сняла защитные очки и уставилась за окно. Ей было видно, как Клей работал с одним из своих клиентов из поисково-спасательной службы, высоким мужчиной с худой золотистой охотничьей собакой.

Она не могла разобрать, о чем они говорили и что делали, но собака едва сдерживала волнение. Лейси не могла не улыбнуться при виде радостного предвкушения, с которым собака вытанцовывала на песке перед своим хозяином.

Она хотела было позвонить в транспортное агентство и забронировать билет на самолет, но побоялась занимать телефонную линию, надеясь, что Нола попробует связаться с ней. Однако в конце концов она рискнула и связалась с одной из подруг Оливии, которая была агентом по путешествиям. Цена билета до Финикса была непомерно высокой, учитывая поздний срок заказа, но ей не хотелось просить о скидке, которая полагалась тому, кто летел по непредвиденным обстоятельствам, в частности, на похороны подруги. Не хотелось обсуждать такой вопрос с незнакомым человеком. Вместо этого она сообщила номер своей кредитной карточки, записала номер рейса и положила трубку. В тот же момент, как она освободила линию, раздался звонок, и Лейси быстро ответила:

– Нола?

– Нет, это Чарльз Родригез, – ответил мужской голос. – Я разговариваю с Лейси О’Нил?

Кто это? Быть может, он что-то продает по телефону?

– Все верно, – отозвалась она. – Я жду очень важного звонка, поэтому…

– Госпожа О’Нил, я был адвокатом Джессики Диллард, – перебил ее мужчина.

Лейси нахмурилась:

– Ее адвокатом?

– Да, – сказал он. – И вначале позвольте выразить вам соболезнование по поводу вашей утраты.

– Спасибо.

– Я был адвокатом, который составлял завещание и некоторые другие бумаги. Она была очень ответственной молодой особой. То, как она внимательно относилась ко всему, удивительно для ее возраста. У нее даже было распоряжение на случай недееспособности, хотя это оказалось лишним. Тем не менее всегда хорошо иметь…

– Простите меня, мистер… Родригез? Не могли бы вы сказать, чем вызван ваш звонок? Я жду известий от матери Джессики, и я не хочу занимать телефонную линию.

Опять небольшая заминка.

– Джессика разговаривала с вами о завещании?

– О чем именно?

– Об опекунстве над дочерью. Маккензи.

Лейси стала перебирать в памяти их разговоры. Насколько она помнила, они с Джессикой никогда не обсуждали эту тему. С какой стати? Джессике было всего двадцать семь.

– Нет, – сказала она. – Я такого не помню.

Адвокат вздохнул:

– Я надеялся, что вы обсуждали эту тему. Джессика говорила, что сделает это. Она хотела, чтобы вы стали опекуном Маккензи в случае ее смерти.

– Опекуном? Вы имеете в виду… принимать решения о…

– Она хотела, чтобы вы растили ее.

– Я… – Лейси была в панике. – Я живу в Северной Каролине, и я даже не родственница. У Маккензи есть бабушка. У Джессики есть близкие друзья в вашем штате. А я даже не видела Маккензи последние три года. Мы встречались всего три-четыре раза за всю ее жизнь.

– Я понимаю, – сказал адвокат. – И Нола Диллард, мать Джессики, была очень расстроена, когда я сообщил ей об этом вчера вечером. Она может попытаться оспорить опекунство, но я сомневаюсь, что она выиграет. Джессика была непреклонна в этом вопросе, она хотела, чтобы вы стали опекуном ее дочери. Она ясно написала в документе, что не хочет, чтобы ее мать была опекуном Маккензи.

Лейси ужаснулась при мысли о том, как обидно должно быть Ноле услышать эти слова. Не удивительно, что она не позвонила.

– Но когда она составила это завещание? – спросила Лейси. – Может быть, много лет назад. Я хочу сказать, что мы были намного ближе много лет назад, поэтому, возможно…

– Она составила эти документы несколько лет назад. Именно это я имел в виду, когда говорил, что она была очень ответственной женщиной. Какой молодой человек заботится о подобных вещах? Но она еще раз обновила все эти документы не далее как в прошлом году. Она внесла несколько мелких изменений, но по-прежнему ясно указала, что хочет, чтобы вы стали опекуном Маккензи.

– Это лишено здравого смысла, – сказала Лейси. – Я уверена, она никогда не думала о том, что умрет молодой. Она как следует не подумала…

– Госпожа О’Нил, мы с ней подолгу беседовали об этом, – разъяснил адвокат терпеливо, – мое мнение таково, что лучше и логичнее остановить выбор на своей матери или, если у той не получится, на родителях кого-то из друзей Маккензи. Но Джессика верила, что вы будете такой же заботливой матерью, какой была она.

Лейси заплакала, тронутая последними словами и в то же время напуганная их смыслом. Джессика была хорошей матерью. Превосходной матерью. Лейси хотела рассказать этому суровому адвокату, как материнство заставило Джессику быстро повзрослеть и как достойно она справилась с этим вызовом судьбы. Но она никогда не сможет выговорить все эти слова.

– Мисс О’Нил? Вы еще там?

– Да! – Она взяла платочек из коробки на столе и вытерла нос. – Я здесь.

– Я предлагаю вам спланировать все так, чтобы вы смогли пробыть у нас несколько лишних дней, когда приедете на похороны, чтобы вы и я успели оформить документы. И, что еще важнее, чтобы вы смогли узнать Маккензи поближе, прежде чем забрать ее с собой.

Забрать с собой? Сюда? Приступ паники, охвативший ее, был таким сильным, что она еле дышала. Она не хотела делать этого; она никогда не хотела ребенка и, конечно, не хотела ребенка, которого ей навязывают. Она совершенно не готова к этому. Эти мысли заставили ее устыдиться, но тем не менее, если бы кто-нибудь подсказал ей, как она могла бы избавиться от этой новой и неожиданной ответственности, Лейси бы с радостью это сделала.

– Не знаю даже, подхожу ли я на роль чьей бы то ни было матери, – обратилась она скорее к самой себе, чем к адвокату.

– Думаете ли вы, что в пятнадцать лет Джессика подходила больше? – спросил он.

– Дело не в этом.

– Силой вас никто не сможет заставить, – успокоил ее адвокат. – Если вы не можете взять на себя опеку над девочкой, нам придется поискать другие варианты.

Джессика хотела, чтобы она это сделала, стала Маккензи мамой. Она была непреклонна. У нее были другие возможные варианты, но она выбрала именно ее. Лейси подумала о пустяках, которые она упаковывала днем раньше, чтобы отправить подруге. Гелиевые ручки и пазлы вдруг показались ей ничтожными, как песчинки на пляже, дурацкие подарки для женщины, которая вверяла ей жизнь своей дочери. У нее найдутся силы сделать Джессике намного более серьезный подарок.

– Я сделаю это, – сказала она. – Я приму опеку над Маккензи.

Глава 12

Одна из подруг Джессики, очень молодо выглядящая женщина по имени Амелия, встретила Лейси у багажного отделения в аэропорту Финикса. Она держала в руках табличку с надписью «Лейси». Имя было написано огромными красными печатными буквами. Когда Лейси представилась, Амелия крепко обняла ее, и Лейси долго стояла, вдыхая запах волос незнакомки и зная, что наконец она прикасается к кому-то, кто ощущает ее утрату так же глубоко, как и она.

– Я очень рада познакомиться с вами, – сказала Амелия. – Я много слышала о вас.

Голос у нее был приятный и очень высокий. На вид ей было двадцать два, а по голосу – пятнадцать. Длинные, почти черные волосы свободно лежали на плечах, а нос был усыпан веснушками.

Лейси пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, слышала ли она когда-нибудь, чтобы Джессика говорила об этой женщине. Джессика была из тех, кто говорит просто «моя подруга» или «старый приятель», а не называет знакомых по именам.

– А я о вас, – сказала она. – Хотя мне жаль, что мы не встретились при более благоприятных обстоятельствах.

Церемонные слова легко слетали с языка. Лейси испытывала облегчение от того, что находила их без затруднений.

Днем раньше она наконец смогла дозвониться по номеру, который продиктовала отцу Нола, и, хотя Нола предположительно все еще спала, женщина, ответившая ей, сообщила, что Лейси встретят в аэропорту и предоставят место для проживания. Голос женщины был таким усталым, как будто ей приходится организовывать слишком много вещей одновременно, и Лейси попросту была еще одной вещью в череде жонглируемых ею предметов.

– Я могла бы остановиться в отеле, – предложила Лейси.

– Нет-нет, – возразила ей тогда женщина. – Мы уже обо всем договорились.

– Вы остановитесь у меня, – сказала Амелия и покатила чемодан Лейси к выходу.

– Спасибо, – поспешила за ней Лейси. – Это здорово.

Амелия не сказала больше ни слова, пока они не добрались до машины на парковке. Это был автомобиль с откидным верхом, но верх был опущен, а кондиционер включен, и Лейси была рада этому, так как температура была под сорок градусов.

– Я никогда не была в Северной Каролине, – заметила Амелия. – Какая там сейчас погода?

– Жара только начинается, – сказала Лейси.

Она знала, что сейчас они начнут беседу о разнице между жарой в Аризоне и жарой в Северной Каролине. Джессика, бывало, подолгу говорила об этом.

– Сегодня здесь сорок пять градусов жары, – тараторила Джессика по телефону. – Но это сухая жара. Не такая, как на Внешней Косе.

И точно, Амелия завела такой же разговор, и Лейси подыграла ей. Почему любая беседа между незнакомыми людьми начинается с погоды?

– Откуда вы знаете Джессику? – спросила Лейси, когда они исчерпали метеорологическую тему.

– Мы вместе работали, – Амелия покачала головой. – Не знаю даже, как я вернусь на работу без нее. Это будет ужасно.

Лейси знала, что Джессика работала в офисе, ее должность была связана с компьютерами. Но более подробной информацией она, к своему стыду, не располагала.

После довольно продолжительной поездки Амелия свернула к стоянке возле большого жилого комплекса в испанском стиле из симпатичных ухоженных домов на несколько владельцев.

– Вы можете жить здесь столько, сколько понадобится, – сказала она, выкручивая руль, чтобы поставить машину на место на парковке.

– Я думаю пробыть здесь три или четыре дня, – откликнулась Лейси. – Вы уверены, что я не помешаю?

– На самом деле я думаю, что три или четыре дня не хватит, – задумчиво ответила Амелия.

– Нет?

– Вы, пожалуй, недооцениваете, сколько времени понадобится, чтобы подготовить Маккензи к отъезду.

Они вышли из машины, и Лейси достала из багажника чемодан.

– Как она поживает? – спросила она, когда они шли к дому.

– Ужасно. Вы можете себе вообразить, каково ей. У нее была только мать. В тот миг в ее душе обрушился весь мир.

Лейси подумала о смерти своей матери.

– Она может спать? – спросила она. – Ее не преследуют кошмары?

– Я не знаю.

Не спрашивая Лейси, Амелия взяла чемодан у нее из рук и начала подниматься на второй этаж дома. Лейси не сопротивлялась, было очень жарко, чтобы проявлять чудеса вежливости.

– Она живет у Мэри, – пояснила Амелия, – еще одной подруги Джессики, у которой есть дочь, ровесница Маккензи. Мэри сможет рассказать вам, как она поживает. Все, что я знаю, это что она стала очень тихой и потеряла около пяти фунтов за прошедшие два дня.

Лейси с трудом представила себе Маккензи. Она была худеньким ребенком, когда она видела ее. Если бы девочка похудела на пять фунтов тогда, она была бы как скелет.

Амелия остановилась у одной из дверей, ведущих на второй этаж. Она вставила ключ в замок и распахнула дверь настежь. Лейси почувствовала, как в лицо ей дохнула спасительная прохлада.

Квартира была небольшой, чистой и со вкусом обставленной мебелью и разными аксессуарами, похожими на то, что рекламируют по интернет-магазину.

– У вас дома так хорошо, – сказала Лейси, дотрагиваясь до подлокотника приземистого дивана. – И так любезно с вашей стороны приютить меня.

Амелия закатила чемодан в гостевую спальню, в которой стояла белая плетеная мебель.

– Никаких проблем. Почему бы вам не распаковать чемодан и потом не вернуться на кухню выпить охлажденный чай или еще что-нибудь?

– Хорошо.

Чего бы Лейси на самом деле хотелось, так это пойти в душ. Она чувствовала себя покрытой слоем пыли и сажи после долгого перелета.

– Мэри, женщина, у которой сейчас живет Маккензи, и еще одна подруга Джессики придут попозже, – предупредила Амелия. – Мы собираемся составить сегодня план мемориальной службы. Надеюсь, вы не против. Мы подумали, что, наверное, вы захотите принять участие.

– Конечно, – кивнула Лейси, хотя она даже не думала об этом. – А Нола тоже придет сюда?

Амелия открыла стенной шкаф и вытащила несколько свободных вешалок, висевших среди одежды.

– Я не думаю, что Нола будет заниматься этим, – подбирая слова, ответила она, стоя спиной к Лейси.

Затем Амелия повернулась, вручила ей пустые вешалки и присела на край кровати.

– Правда в том, что Нола действительно расстроена тем, что опекуном будете вы, – сказала она. – И все мы… ну, нам немного неловко от этого. Не то чтобы вы были неподходящим человеком для этого, – добавила она быстро. – Но просто… – она смотрела на стену, а не на Лейси. – Просто мы считаем, что вас ничего особенного не связывает с Маккензи.

– Кто это мы? – Лейси подняла чемодан на кровать и стала дергать за молнию.

– Все друзья Джессики, – признала Амелия. – И конечно, Нола. Нола виделась с Маккензи хотя бы раз в году. У меня нет детей, но у Джессики много других друзей, у которых они есть и которые взяли бы Маккензи с радостью, и они замужем, так что у девочки было бы два родителя. – Амелия беспомощно подняла руки, а потом уронила их на колени. В глазах у нее стояли слезы. – Мне жаль, – сказала она. – Я понимаю, что все это получается неправильно. Но у меня, кажется, нет сил сейчас, чтобы сделать все так, как подобает.

– А вы сами из тех друзей, кто стал бы лучшей кандидатурой? – спросила Лейси, и глаза у Амелии расширились.

– Нет! – отреклась она. – Я не замужем, мне только двадцать три года, и у меня нет детей.

– Ну, – Лейси попробовала улыбнуться. – Кроме возраста – двадцать три года, – вы только что описали меня. – Она отодвинула чемодан на середину кровати, чтобы освободить место и присесть. – Я в таком же недоумении по поводу всего этого, вам нет нужды испытывать неловкость передо мной, – продолжила она. – Но адвокат Джессики заверил меня, что у нее было желание, чтобы Маккензи взяла именно я. Очевидно, у Джесс были на то свои причины, а я лишь хочу исполнить ее желание. Я считаю, что было бы ужасно вкладывать столько сил и забот в важнейшее решение, которое потом не будет исполнено людьми как подобает.

Амелия кивнула в знак согласия.

– Я знаю, Джессика очень любила вас, – сказала она. – Некоторые ее подруги не помнят, чтобы она говорила о вас, но я не из их числа. Я, вероятно, была ей ближе всех. Она говорила, что, хотя вы и не видитесь очень часто, все равно она считает вас своей лучшей подругой. Или, может быть, она не говорила лучшей, но говорила, что, когда вы встречаетесь друг с другом, вы без проблем продолжаете с того места, где остановились в последний раз.

– Это действительно так.

Тем не менее это не казалось достаточно веской причиной для того, чтобы поручить своего ребенка, подумала Лейси. Она приподняла свои густые волосы сзади так, чтобы воздух от кондиционера мог обдувать ей шею.

– В самолете у меня было много времени, чтобы поразмыслить над этим, – мягко улыбнулась Лейси. – И вот к каким выводам я пришла.

– Каким же? – спросила Амелия.

– Может быть, ей хотелось, чтобы Маккензи воспитывалась в тех краях, где росла она сама, – предположила Лейси, распуская волосы по плечам. – На Внешней Косе.

– Это возможно, – согласилась Амелия. – Она всегда рассказывала, как ей нравилось жить там, и всегда жаловалась на здешний сухой климат. Но она оставалась здесь, не так ли? Я хочу сказать, она могла бы вернуться назад. И если бы в этом было все дело, она могла бы оставить Маккензи под опекой своей матери.

– Правильно. Но, думаю, Джессике по-настоящему нравилась моя семья. Ей было у нас комфортно. Может, ей захотелось, чтобы Маккензи стала частью нашей семьи.

Амелия кивнула:

– Ну, может быть. А она была очень близка с вашей семьей? Ваша семья большая? Я знаю, ее всегда печалило то, что у нее не было ни братьев, ни сестер.

– Джессика была мне практически родной, когда мы были детьми, но, увы, после того как она перебралась сюда, мы стали общаться гораздо реже, – сказала Лейси. – У меня есть брат, племянница, отец, мачеха и сводные брат и сестра. А моя мама тоже умерла…

– Да, я помню, Джессика рассказывала что-то об этом, – прервала ее Амелия. – Вы считаете, что это может быть еще одной причиной? Что вы поймете, что испытывает Маккензи после смерти матери?

– Я думала об этом, – согласилась Лейси. Кроме того, она размышляла и еще об одной причине. Нола хотела, чтобы Джессика сделала аборт, а Лейси отговорила ее от этого. Но Лейси не захотела упоминать об этом сейчас, когда Нола была недалеко.

– И есть еще одна возможность, – добавила Лейси.

– Какая?

– Я всегда настаивала на том, чтобы Джессика сообщила отцу Маккензи, что у него есть дочь. Позволить им обоим по крайней мере знать о существовании друг друга. Может быть, в действительности она хотела этого для Маккензи и считала, что я решусь это сделать.

– Ой, не думаю, – Амелия с сомнением затрясла головой. – Она почти никогда о нем не упоминала. Как его звали? Бобби?

Лейси кивнула.

– Единственное, что она когда-либо о нем говорила, так это то, что он никчемный тип – это ее собственные слова! – и что она не хотела бы, чтобы Маккензи хоть чем-то пошла в него.

– Но она знает… – Лейси запнулась. – Она знала, что я другого мнения. Амелия, мне безразлично, кем этот человек является, только бы не преступником. Дети имеют право знать своих родителей. Джессика знала, что я об этом думаю, и тем не менее предпочла оставить Маккензи мне.

Слезы вновь выступили на глазах Амелии.

– Господи, жаль, что мы не можем поговорить с ней и выяснить, что она на самом деле думала, – сдавленным голосом отозвалась она.

– Мне тоже. – Лейси встала, внезапно желая, чтобы ее гостеприимная хозяйка оставила ее одну и она могла еще раз выплакаться. Лейси потянулась к чемодану:

– Я распакую вещи и спущусь через минуту.

Две другие подруги приехали к ним вскоре после того, как Лейси с Амелией пообедали сэндвичами с курицей. Они пытались пробудить у себя аппетит, но ни у одной из них кусок в горло не лез.

Прибывших подруг звали Мэри и Вероника, они были матерями ровесниц Маккензи. Маккензи жила в семье Мэри. Женщинам было от тридцати пяти до сорока лет. Они обе были блондинками, хорошо одеты, элегантны. Вид у них, когда они пришли, был озабоченный. Лейси почувствовала их оценивающие взгляды на своей хлопковой майке, шортах, непокорных волосах и – моментально – неодобрительные выводы. Она занервничала. Лейси не ожидала, что в Аризоне ей придется столкнуться с таким осмотром. Или, может быть, она преувеличивала тот прохладный прием, который оказали ей эти женщины.

Амелия тоже явно нервничала и была не в своей тарелке. Она провела их в маленькую гостиную, разлила охлажденный чай и поставила тарелочку с печеньем на стеклянный кофейный столик рядом с кипой книг, которые принесла Мэри.

– Когда я смогу увидеться с Маккензи? – спросила Лейси у Мэри, взяв печенье, хотя ей совсем не хотелось есть.

– Мы ей еще не говорили о вас, – сказала Мэри. – Ей так много пришлось пережить. Мы думали подождать до мемориальной службы и рассказать ей все после этого. Мы надеялись, что это ошибка, и не хотели смущать девочку, пока не будем абсолютно уверены, что она поедет с вами. – Мэри даже не пыталась пощадить чувства Лейси. – Но адвокат сказал, что завещание действительно, поэтому… – она пожала плечами. – Я надеюсь, что Джессика была в своем уме, когда составляла эти документы.

– Я тоже, – Лейси попыталась улыбнуться, как бы сводя в шутку тонкие намеки на ее некомпетентность, но попытка не удалась. Женщины уставились на нее без всякого выражения на лицах.

– Итак, – сказала она неловко. – Я полагаю, что увижу Маккензи только после похорон, не так ли?

– Это будут не похороны, а мемориальная служба, – сказала Вероника.

– В основном я уже все наметила. – Мэри вытащила маленькую записную книжку из сумочки и раскрыла ее, держа на коленях. – Я почитаю какой-нибудь отрывок из Библии, и ты, Амелия, тоже хотела бы что-нибудь сказать, правда?

Амелия кивнула.

– Босс Джессики тоже произнесет речь, – продолжила Мэри. – А вы, Лейси? Вы бы хотели прочесть что-нибудь?

– Я… – Ей никогда не приходило в голову готовить речь на такой случай. – Я даже не знаю, что читать, – потупилась она.

– Мы можем что-нибудь подобрать вам, – предложила Вероника голосом, рассчитанным на то, чтобы придать Лейси уверенности, но она лишь еще больше смутилась.

Мэри надолго углубилась в свои записи.

– Ой, – она неожиданно подала голос, и взгляд ее вернулся к Лейси. – Отвечая на ваш вопрос, я думаю, что вы не увидите Маккензи, пока после службы не приедете ко мне домой. Маккензи отказывается идти на саму церемонию.

– О, ей обязательно надо пойти, – нахмурилась Вероника. – Она будет всю жизнь жалеть, если не пойдет.

– Не следует ей ходить, если она этого не хочет, – отрезала Лейси. Эти слова удивили ее саму не меньше, чем женщин. Совершенно неожиданно она стала тем человеком, который знал, что для Маккензи лучше, по крайней мере, в этом отношении, и это ощущение было для нее новым.

– Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, – объяснила она. – И я не ходила на ее похороны. Я просто была не в состоянии. Жаль, что так случилось, но я не жалею об этом. Я знаю, что в тот момент не смогла бы с этим справиться. Не заставляйте ее идти туда.

– О, – приложила руку ко рту Вероника. – Вы тоже потеряли мать! – Она повернулась к Мэри. – Может, поэтому Джессика решила, что Маккензи должна быть с Лейси?

Мэри снова пожала плечами.

– Кто знает, – вздохнула она. Взяв одну из книг на кофейном столике, она протянула ее Лейси. – Я знаю, Джессике нравилась эта книга, – сказала она. – Это о том, как выстроить в своей жизни гармонию. Я ее сама не читала, но вдруг вы отыщете в ней что-нибудь интересное? Прочтете нам на церемонии.

Лейси взяла у нее книгу, размышляя о том, как вообще она сможет выступить перед группой людей, которых не знает. Но они любили Джессику и поэтому будут удивляться, почему Лейси, незнакомая, бездетная, незамужняя молодая женщина, увозит от них Маккензи и с пафосом зачитывает перед ними слова какого-то автора, который ничего для нее ровным счетом не значит.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я просмотрю книгу сегодня вечером.