Текст книги "Вернись в свой дом"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Кэролайн сидела напротив Майкла в небольшом элегантном ресторанчике на окраине Бэнбери и не переставала удивляться тому, какой наивной она была раньше. И как только она могла надеяться, что их с Майклом дружественные отношения могут перерасти во что-то большее? В замужество, семью, детей и радостную старость вдвоем.

Ведь она не любит его. Майкл заслуживает лучшего.

Она молча смотрела в тарелку с зеленым салатом и думала о своем безрадостном, одиноком будущем.

– Ты собираешься есть? – спросил ее Майкл. – Мне кажется, это не очень вкусно. Тебе надо было заказать утку. Она превосходна!

– Извини. – Кэролайн слабо улыбнулась, взяла вилку и без особого энтузиазма ткнула ею в лист салата. – Наверное, я просто устала.

Но слово «опустошена» подходило гораздо больше. Настолько опустошена, что даже не нашла сил сказать Майклу, что она предпочла бы сразу поехать в Лондон. Но такое вряд ли ему понравилось бы. Майкл, видимо, был очень голоден, судя по тому, как он заглатывал заказанные им блюда.

– Устала? От чего? – Его светлые брови вопросительно поднялись. Он положил вилку с ножом и откинулся на спинку стула. – Не думаю, что ты там надрывалась.

Пора честно признаться, почему его предложение узнать друг друга получше ни к чему бы не привело. Она должна сказать Майклу правду.

Кэролайн положила вилку и тихо начала:

– Я не хочу больше врать тебе. Дело в том, что нас с Беном, с мистером Декстером, связывает давнее прошлое, Майкл. Мы встречались двенадцать лет назад. Но наш роман продлился всего лишь пару месяцев. После этого я не видела его до тех пор, пока он не пришел посмотреть на картину Лассуна. – Она перевела дыхание и решительно продолжила: – Последние дни оказались для меня очень сложными.

– Боже правый! – Майкл был потрясен до глубины души. Он долго смотрел на нее, оценивая ситуацию, потом, потупившись, произнес: – Ты все еще любишь его, да?

Слезы мешали ей ответить, и Кэролайн просто кивнула. Майкл почти шепотом произнес:

– Если это длилось столько времени без всякой надежды на встречу, твоя любовь – сильная штука. – Он улыбнулся. – Похоже, такое положение вещей исключает меня из твоих планов – Он пожал плечами. – Вернее, я никогда в них и не входил. Просто вежливость не позволяла тебе сказать об этом. Но ничто не мешает нам остаться друзьями, правда?

– Конечно, нет, – согласилась Кэролайн с безграничной благодарностью. Она была рада, что Майкл принял все спокойно, по-английски. Того, что пережила она, не пожелаешь даже злейшему врагу.

Но она не станет думать об этом, не позволит себе вспоминать и умирать от этого. Если она будет размышлять о том, что почти держала счастье в руках и потеряла все из-за своего недоверия, то поднимет голову и завоет как собака, а это не нужно ни ей, ни Майклу. И вдруг тот спросил:

– Он испытывает к тебе то же самое?

Железная рука в очередной раз сжала ее сердце. Но все же ей удалось выдавить:

– Когда-то, наверное, испытывал. Но все прошло.

– Мне показалось, что вы оба были немного странные. Поссорились?

– Отчасти. – Кэролайн больше не хотела говорить на эту тему, но Майкл не оставлял ее в покое.

Он наклонился к ней, положив локти на стол. Его пальцы легко и нежно гладили до ее руки.

– Неважно, что стало причиной вашей ссоры, но он простит тебя. Совершенно точно. Он же не дурак, Кэролайн. Знаешь… – Майкл откашлялся и, краснея, добавил: – Мне кажется, я тоже внес свою лепту. Ну, мы говорили, пока ждали тебя… Он задавал разные вопросы: какую роль ты играешь в галерее, предана ли ты работе и карьере и тому подобное. – Он замолчал, когда официант подошел забрать тарелки. Кэролайн была готова кричать от отчаяния.

Майкл продолжал говорить что-то. Это вернуло ее к действительности.

– Извини, ты не мог бы повторить?

– Я спросил, будешь ли ты десерт.

Кэролайн покачала головой. Она не могла есть, просто не могла, и все. Ей хотелось побыстрее добраться до Лондона, оказаться в своей квартире и в одиночестве зализать свои раны.

Но Майкл заказал кофе. Кэролайн вздохнула, стараясь скрыть нетерпение.

– Я чувствую себя идиотом, – признался он. – Ведь я даже и не догадывался, что вы с ним… да и с чего бы мне было догадываться? Боюсь, я дал понять Декстеру, что у нас с тобой есть планы на будущее. Я сказал, что, когда в следующем году отец выйдет на пенсию и я возглавлю компанию, ты станешь главным партнером. – Он густо покраснел. – И моей женой. Похоже, я поторопился. Излишняя самоуверенность – мой самый большой недостаток. Так по крайней мере постоянно твердит отец. Послушай, – мрачно предложил Майкл, – если это поможет, я могу завтра утром позвонить Декстеру и все объяснить.

– Не надо, – покачала головой Кэролайн. – Это ничего не даст, – отрешенно добавила и грустно вздохнула. Потом посмотрела на часы. – Если ты закончил, не пора ли в дорогу?

Месяц спустя, убирая свою и без того идеально чистую гостиную, Кэролайн раздраженно подумала, что выспаться ей теперь вообще вряд ли удастся.

Она смогла пережить эти дни, спасаясь за броней деловых встреч и элегантных костюмов, с головой погрузившись в работу. Выходные проводила с любыми знакомыми, которые оказывались, лишь бы не оставаться одной. Но ночи…

Ночи были каторгой. Она все вспоминала, вспоминала. Потом ненадолго забывалась – и снова лежала без сна. И до наступления утра повторяла, что все кончено, кончено, кончено. Убеждала себя, что Бен уже давно забыл о ней, о любви, о женитьбе, о сексе, даже о ее недоверии и своих обидах.

Кэролайн до такой степени измучила себя мыслями о своей потерянной любви, что не могла ни есть, ни пить. Она уже начинала ненавидеть себя и все, что она делала.

Ее жизнь превратилась в жуткий кошмар, и винить в этом она могла только себя. Надо было срочно что-то предпринять. И никто, кроме нее самой, помочь ей в этой ситуации не мог.

– Ты выглядишь ужасно, – сказал Эдвард Вейнберг. – Я слишком загрузил тебя работой. Надеюсь, причина в этом. Так что возьми две недели отпуска. Съезди на континент, полежи на пляже, отдохни.

Кэролайн хотела отказаться, а потом решила согласиться, но использоваться отпуск по-своему. Необходимо прийти в себя. Мысль о пляже совершенно не прельщала ее. Слишком много свободного времени для размышлений ей ни к чему. Нужна физическая нагрузка.

Окинув взглядом квартиру, Кэролайн взяла куртку и отправилась по магазинам.

Спустя пару часов она вернулась с банками краски, кистями, бутылями и пакетами.

Квартира, которая раньше была для нее только местом для сна, теперь станет настоящим домом.

– Как насчет смены обстановки? – В двери показалась голова с приглаженными каштановыми волосами. Даниэла Бут, соседка из квартиры напротив. – Ты всю неделю трудилась без передышки. Неужели собираешься и в выходные работать? У тебя же все руки будут в мозолях от этих кистей!

Краска теплого абрикосового цвета в корне изменила прихожую, которая раньше была светло-серой. Через приоткрытую дверь гостиной было видно, что там стены тоже стали нежного абрикосового оттенка, только более насыщенного, чем в прихожей.

– Нравится? – Сидя на корточках, Кэролайн наносила последние мазки на плинтусы.

Она поднялась, и Даниэла ответила:

– Очень нравится. Только мне и в голову не приходило, что ты любишь такого рода занятия.

– В жизни надо все попробовать, – ответила Кэролайн ухмыляющейся подруге. – Будешь кофе?

– Я бы с удовольствием, но не могу. У меня сейчас стрижка, – сообщила Даниэла. – А что скажешь насчет сегодняшнего вечера? Мы могли бы сходить в кино, вместе поужинать.

– Извини, – отклонила предложение Кэролайн. Она не готова к развлечениям. Из нее получится ужасный собеседник. – Мне еще нужно поклеить обои в спальне. Отдохнем как-нибудь в другой раз, ладно?

Даниэла уперла руки в бока и с самым серьезным видом заявила:

– Кэролайн Харви! Ты самое упрямое в мире создание…

И вдруг ее речь на полуслове оборвал грубый и жесткий голос:

– Полностью согласен с этим утверждением.

Бен!

Кэролайн не знала, произнесла ли она его имя вслух, или оно просто пронеслось у нее в голове. В любом случае дыхание у нее остановилось, сердце затихло. Покрасневшая от смущения и удивления Даниэла уставилась на него широко раскрытыми серыми глазами.

И Кэролайн вполне могла понять реакцию подруги. Бен Декстер выглядел потрясающе: под два метра ростом, атлетическая фигура, облаченная в серебристо-серый костюм, аккуратно подстриженные черные-пречерные волосы и темные, как ночь, глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами.

И он все еще был зол, отметила Кэролайн, хотя и попытался скрыть это за вежливой улыбкой, обращенной к Даниэле, которая от этого еще больше покраснела и пробубнила что-то вроде: «Ну, ладно, я пойду. Увидимся». За спиной Бена она закатила глаза, улыбнулась и подмигнула Кэролайн, показав два больших пальца.

– Могу я войти? – Его голос был сладким, как мед, но она чувствовала скрытый горький привкус. Кэролайн дотронулась рукой до жилки на шее, где бешено бился пульс.

Она так мечтала снова оказаться с ним рядом, дотронуться до него, обнять – в своих снах! Но реальность, как всегда, оказалась совсем другой. Бен смотрел на нее так, как будто все, что было между ними, напрочь стерлось из его памяти.

Он уверенно и спокойно прошел мимо нее в гостиную и окинул мимолетным взглядом комнату с мебелью, прикрытой заляпанными краской газетами. Потом обернулся и внимательно изучил Кэролайн. Дешевые широкие джинсы, просторная футболка, запачканная краской, волосы, забранные в хвост, и ненакрашенное лицо – такая картина предстала его глазам.

Голова у Кэролайн шла кругом, ноги отказывались повиноваться. Но надо было срочно сказать что-то, лишь бы прервать это невыносимое, затянувшееся молчание. И тогда Бен тоже заговорит, объяснит, что привело его сюда.

– Могу я… – язык не слушался ее. Кожа покрылась красными пятнами, когда ей все-таки удалось выговорить: – Предложить тебе кофе?

– Это не визит вежливости. – Его голос прозвучал резко и грубо. Напряженный взгляд не отрывался от нее. – Прошло довольно много времени – целый месяц. Я не использовал средства контрацепции. Хотя, узнав о ваших отношениях с Вейнбергом-младшим, я более чем уверен, что ты принимаешь таблетки.

Лицо его было бесстрастным, однако в глазах ясно читалось презрение.

– Так вот, я хочу знать, беременна ты или нет. И если да, мой это ребенок или Вейнберга?

Его губы сложились в подобие улыбки, в которой совершенно отсутствовала радость.

– Скажи, что ты не беременна. Тогда я уйду и оставлю тебя в покое. И обещаю больше никогда не появляться на твоем пути.

Кэролайн пошатнулась: последняя надежда рассеялась как дым. Ее губы задрожали, в ушах стоял невыносимый шум. Сколько же боли – и это после всего того, что она уже пережила! Нет, она этого не вынесет.

Все вокруг резко потемнело, и она почувствовала, что падает.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Откуда-то издалека она услышала голос чертыхающегося Бена. Его лицо, склонившееся над ней, было словно затянуто пеленой. И вообще все выглядело так, как будто чистое майское утро вдруг скрыл густой ноябрьский туман.

Кэролайн тряхнула головой, и окружающая обстановка начала приобретать четкие очертания.

Взяв ее на руки и плечом открывая двери, Бен прошел в спальню.

Нетерпеливо, но молча он скинул рулоны обоев с узкой односпальной кровати и опустил Кэролайн на покрывало.

– Лежи и не вставай, – четко произнес он. – Я сейчас принесу тебе воды.

Она уткнулась лицом в подушку и задрожала. Очень хотелось, чтобы он просто ушел. Куда лучше находиться здесь одной, заставляя себя смириться с тем, что все кончено, а не быть объектом его ярости. Кэролайн не желала, чтобы Бен остался в ее памяти таким: холодным, ненавидящим, осуждающим.

Как, должно быть, он ее презирает!

– Возьми.

Кэролайн нехотя оторвала голову от подушки.

– Ты упала в обморок, – произнес он, когда она взяла стакан обеими руками и дрожащими пальцами поднесла его к губам. – Как я понимаю, на ранних этапах беременности это обычное дело.

Сильнейший приступ гнева заставил ее вскочить на кровати. Бледное лицо Кэролайн стало красным, когда она опустила ноги на пол и поставила стакан, чтобы не поддаться искушению швырнуть его в Бена.

Чувство долга привело его сюда. И единственной его целью было узнать, беременна она или нет.

Благородный поступок! Заслуживает похвалы!

Но он еще хотел выяснить, чей это ребенок – его или Майкла.

Как это отвратительно и противно!

И как он только может так думать о ней? Как он смеет?

– Что, интересно, ты делаешь? – спросил Бен, хватая ее за ноги.

Прежде чем Кэролайн успела ответить: «Встаю, чтобы выгнать тебя отсюда», – он отправил ее обратно в кровать и сказал:

– Тебе необходим отдых. Вид у тебя просто ужасный.

Огромное спасибо за такую откровенность, подумала Кэролайн. Он же, как всегда конечно, был неотразим и недоступен, словно далекая звезда.

– И что же ты сделаешь, если я подтвержу свою беременность? – спросила она, наблюдая за его реакцией из-под опущенных ресниц.

– Женюсь на тебе, если это мой ребенок, и обеспечу ему достойное существование. – И при этом никаких чувств и эмоций! Простой ответ на вопрос.

– А если он от Майкла? – Подстрекаемая гневом и обидой на его невысокое мнение о ней, Кэролайн хотела сполна отплатить Бену за ту боль, которую он ей причинил.

Она видела, как напряглись его скулы. Глубокие складки образовались около сжатых губ. И он процедил сквозь зубы:

– Это уже ваши проблемы. Бедолага, похоже, надеется повести тебя к алтарю. Жаль парня. Ведь он еще не знает, что ты не способна на серьезные отношения.

Она увидела презрение в его глазах.

– Когда доходит до дела, ты в панике идешь на попятную, оставляя милое прощальное письмо или сваливая всю вину на другого человека. Я-то уж знаю это по собственному опыту. И очень сильно сомневаюсь, что у него хватит сил исправить положение.

А у Бена хватит?

Ее черноволосая головка опустилась. Наполненные слезами глаза ничего не видели. Все, довольно.

– Что ж, могу тебя обрадовать: я совершенно точно не беременна. – Голос Кэролайн прозвучал холодно и безжизненно. Она опустила тяжелые веки и ждала, пока он захлопнет за собой дверь квартиры. Бен услышал то, что, наверное, принесло ему большое облегчение. Больше его здесь ничто не держало.

Но ни шагов, не стука двери не было слышно. В комнате стояла тишина. И только несколько секунд спустя ее нарушил голос Бена:

– К чему же тогда, черт возьми, все эти вопросы? «А что, если он твой, а что, если он Майкла?..»

Кэролайн решилась взглянуть на него.

Он был все такой же злой и раздраженный. Она отвернулась. Сердце громко стучало в груди, и она уткнулась лицом в подушку.

Кэролайн больше не могла это выносить.

– Я хотела отплатить тебе за то, что ты отвратительно обо мне думал… – устало произнесла она почти шепотом. Злость словно испарилась, оставив в душе только чувство потери. – Будто я занималась с тобой любовью, находясь при этом в серьезных отношениях с Майклом Вейнбергом…

– И это тебя разозлило, да? – В его голосе слышалось что-то похожее на сарказм. – Зато теперь ты понимаешь, каково это, когда тебе не доверяют. Когда человек, которого ты любил, считает тебя способным на все возможные грехи и злодеяния.

«Любил». В прошедшем времени. Однозначно. Дверь с табличкой «надежда» захлопнулась навсегда.

Кэролайн села, свесив ноги с кровати. Надо положить конец этому кошмару. И она справится, не так ли?

Да, она никогда не забудет Бена. Глубокая рана на сердце будет долго заживать, но когда-нибудь от нее останется только шрам. И она сможет продолжить работу, ведь это все, что у нее осталось.

Что ж, Кэролайн знала, что делать, с чего начать.

Она вытерла слезы испачканными краской пальцами и произнесла как можно спокойней:

– Я тебе не задерживаю. Со мной все в порядке. Не знаю, почему я упала. – Она напряженно улыбнулась и пожала плечами. – Раньше такого не случалось. Наверное, это из-за запаха краски.

И оттого, что она не могла ни есть, ни спать. И еще оттого, что снова увидела Бена. К этому прибавлялось воскрешение надежды и ее мгновенная смерть. Но этого всего ему знать не следовало.

– В таком случае стоит проветрить комнаты. – Бен встал и пошел по квартире, распахивая окна. Кэролайн устало поднялась. Он закончит и тогда, это уж наверняка, уйдет. Она почувствовала слабость в коленях, и ей пришлось ухватиться за дверной косяк, когда она добралась до кухни.

Уходи, пожалуйста, молча умоляла она. Мне надо снова начать долгий, медленный процесс выживания.

Бен стоял и осматривал царящий вокруг беспорядок. Повсюду были расставлены открытые банки с краской, растворители, кисти, отмокавшие в специальной нержавеющей банке, тряпки, швабры и прочие инструменты. На столе высыхала пицца, которую Кэролайн заказала уже сто лет назад и не смогла съесть, потому что ее выворачивало от одного вида еды.

– Когда мы снова встретились с тобой в галерее Вейнберга, я был готов поспорить на все свое состояние, что ты никогда не снизойдешь до того, чтобы запачкать свои холеные белые ручки.

Конечно, тогда он увидел хладнокровную и знающую свое дело бизнес-леди. И послал ее разгребать хлам на чердаках Лэнгли-Хейс, подумала Кэролайн и молча поздравила его с потрясающей способностью ставить ее на место.

Она пожала плечами и, собрав последние силы, повторила:

– Я тебя не задерживаю.

Но Бен проигнорировал ее реплику. Он повернулся к ней спиной, наполнил чайник водой и включил его, оглядываясь в поисках чашек и чайных пакетиков. Потом взял пакет молока, но оттуда вылилось лишь несколько капель. Он выкинул его в мусорное ведро.

– Пустой холодильник, нетронутая и уже почти покрывшаяся плесенью пицца… Да, ты явно знаешь, как держать себя в форме.

Бен убрал с небольшого квадратного столика стопку газет, доисторическую пиццу и банки и поставил две чашки чая без молока. Выдвинув два стула, он приказал:

– Садись.

Кэролайн повиновалась, потому что так было проще, чем начинать спор, но все же сказала:

– Я в состоянии сама за собой поухаживать.

– Да, я это уже понял! – сухо заметил Бен. Потом чуть тише и мягче добавил: – Я не хочу видеть тебя такой: вымотанной, изнуренной.

От этих слов у нее дрогнуло сердце. Но она больше не будет искать тайный смысл там, где его нет. Кэролайн взяла чашку обеими руками и отпила глоток горячего, крепкого чая, потом еще один. Первый раз с тех пор, как они расстались, она почувствовала себя хоть немного лучше.

Понемногу придя в себя, Кэролайн задала вопрос, который не оставлял ее в покое все это время:

– Кто отец дочери Мэгги Поп? Ты знаешь?

– Ты же решила, что я, – напомнил Бен и с отвращением отодвинул чашку. Что было причиной этой гримасы: чай без молока или она? Скорее всего, последнее.

– Нет. – От ее чашки на столе остался мокрый круг. Кэролайн стала вытирать его пальцем. – Ты говорил правду. Я верю тебе и признаю свою ошибку. Когда он, то есть мой отец, сказал, что откупился от тебя, заплатил тебе деньги, чтобы ты уехал и держался от меня подальше, я не поверила ему. Я была уверена, что ты любишь меня. Так же сильно и глубоко, как я любила тебя.

Она стерла ладонью оставшуюся влагу.

– Но он, конечно, не сдавался и предложил мне поинтересовваться у Мэгги, кто отец ее ребенка. Наверное, не стоило этого делать. Но пойми, мне было семнадцать лет и мое сердце разрывалось на части. Ты исчез, отец заронил сомнения в моей душе. Ну, а дальше ты знаешь, что она сказала и почему она это сделала. Звучало все очень убедительно.

Кэролайн подняла на него глаза. Бен обжигающим взглядом изучал ее. Она почувствовала огромное облегчение. Даже если он уже и не любит ее, все равно приятно снять тяжесть с души.

Она глубоко вздохнула.

– В тот ужасный день, сказав, что не могу выйти за тебя замуж, так как не доверяю тебе, я пошла в деревню, чтобы разыскать Мэгги Поп. Я хотела услышать от нее правду. Настоящую правду, – уточнила она. – Помнишь, ты мне советовал прислушаться к сердцу? Я именно это и сделала. Сердце подсказывало мне, что ты не лгал. Но оставался вопрос: зачем это понадобилось Мэгги? Я собиралась вытащить из нее все до конца. Но по дороге начался ливень, и я переждала его у Дороти. И потом мы увидели вас: тебя, Мэгги и девочку. Дороти смотрела на вас и говорила об отце ребенка. Ее слова звучали так, будто я знаю его..

– И ты снова засомневалась.

– Не совсем. – Кэролайн покачала головой. – Я пошла обратно домой и собиралась дождаться тебя. Однако Майкл уже был в Лэнгли-Хейс. Мы договаривались, что он за мной заедет. Но я знала, что нам с тобой надо поговорить, и я знала, что… – Она пристально посмотрела в его глаза. Очень хотелось, чтобы Бен все понял. – Знала, что поверю всему, что ты мне скажешь. А ты… был очень зол, однако пообещал, что мы поговорим перед моим отъездом. Но когда я спустилась, тебя уже не было.

Бен долго не отвечал. Кэролайн начала еще сильнее нервничать от этого напряженного молчания. Она неуклюже поднялась и решила убрать чашки, чтобы хоть как-то нарушить тишину. Бен тоже встал.

Кэролайн закусила губу. Вот и все, сейчас он уйдет. Ее последняя попытка потерпела фиаско. И на что я надеялась, с досадой подумала она и отвернулась. Бен забрал чашки из ее дрожащих рук, поставил их на стол и произнес:

– Джереми Кертис – отец Анжелы. Думаю, поэтому Дороти и говорила так, будто ты его знаешь. В этом весь фокус деревенских сплетен – не называть имена. Только намекать.

Джереми? Боже мой! У него была интрижка с Мэгги, в то время как отцы планировали их свадьбу! И сам Джереми намеревался довести дело до конца. Это могло бы стать веселой шуткой, если бы не повлекло за собой горькие последствия для многих.

Его руки нежно держали Кэролайн за плечи. Он гладил пальцами ее мягкую кожу. От этих гипнотизирующих прикосновений она теряла способность двигаться и говорить.

– Я был убит, когда понял, что ты собираешься уехать. И, по всей видимости, даже не задержишься, чтобы попрощаться, – признался Бен. – Я наконец заставил Мэгги рассказать, как все было на самом деле, и ехал домой с твердым намерением заставить тебя выслушать меня. Но потом сбежал, потому что не мог вынести красноречия Вейнберга-младшего. То, что он говорил, сводило меня с ума. Если бы я просидел там еще немного, то совершенно точно вышиб бы ему зубы, – закончил Бен.

Он обхватил ладонями ее лицо. От его напряженного и пристального взгляда у нее во рту пересохло. Он тихо заговорил:

– Каро, ты сказала, что я решил, будто у тебя серьезные отношения с Вейнбергом.

Кэролайн судорожно вздохнула. Так, значит, Майкл действительно внес свою лепту. А Бен все-таки поехал искать правду, а потом вернулся, чтобы поделиться с ней тем, что узнал.

Слезы затуманили ее глаза. Она тихо сказала:

– Мы с Майклом всегда были коллегами по работе. А после его развода стали еще и хорошими друзьями. Только друзьями. – Кэролайн сглотнула горький комок в горле. – Я клянусь тебе.

Она отошла от Бена и обхватила себя руками, стараясь унять дрожь.

– Буду честной до конца: в последнее время я начала понимать, что Майклу нужна не только дружба. А мои биологические часы вдруг затикали так громко, что я решила: возможно, через какое-то время нам удастся перейти к отношениям другого рода. Но потом… потом появился ты… – Кэролайн запнулась, но быстро продолжила: – И я поняла, что у меня уже никогда ничего не получится ни с Майклом, ни с каким-либо другим мужчиной. И еще поняла, что никогда не переставала любить тебя и не перестану, несмотря на все то, что, как я тогда думала, ты сделал. Майкл рассказал мне о вашем разговоре. Он почувствовал, что что-то не так. И я призналась ему, что люблю тебя. Он сказал, что добавил пороха, потом предложил позвонить тебе и все объяснить. Но я думала, что ты все равно уже никогда меня не простишь.

Раз, два, три удара… Тишина.

Кэролайн поняла: еще чуть-чуть – и она сойдет с ума. И тут снова почувствовала нежное прикосновение его рук к своим плечам. Она облегчением вздохнула и устало прильнула Бену, закрыв глаза. Он снял резинку, сдерживающую ее волосы, и распустил их.

Расправляя черную копну, он развернул Кэролайн лицом к себе и ласково произнес:

– У тебя в волосах краска.

– Я знаю. – Она смотрела на него и не могла наглядеться. Ее руки лежали у него на груди. Она раздвинула полы пиджака и сквозь тонкий шелк рубашки ощутила столь желанное и любимое тепло его тела. – На зубах, наверное, тоже.

– Может быть. – Бен взял ее руку и поцеловал ладошку. Потом прижался губами к жилке на запястье, которая все пульсировала и пульсировала не переставая.

– Я выгляжу ужасно.

– Правда? А я даже не заметил. – Кэролайн взяла его руку и по очереди поцеловала все пальцы. Он произнес хриплым голосом: – Я люблю тебя.

А потом вздохнул и стал жадно целовать ее лицо, шею, плечи. Она страстно отвечала на его поцелуи, прильнув к нему всем телом.

Кэролайн слышала, как радостно билось его сердце, когда он поднял ее на руки и понес в спальню.

– Я буду любить тебя и заботиться о тебе всю жизнь. А сейчас мы будем любить друг друга. Мы вместе навсегда. Только ты и я, и наши чувства друг к другу.

Он снял пиджак, потом рубашку, не спуская с нее глаз, переполненных кипящей страстью. Она сбросила футболку и раскрыла ему свои объятия.

– Иди скорее ко мне, любимый…

Теплое майское солнышко выманило Кэролайн на улицу до всяких утренних процедур. Она закрыла глаза, широко улыбнулась и радостно подставила лицо под теплые солнечные лучи.

Окрестные леса звенели от птичьих песен. Ее сад скоро расцветет. А они с Беном через два дня будут отмечать первую годовщину свадьбы.

Прошел уже год, год невыразимого счастья и абсолютного блаженства. Кэролайн никогда и не думала, что двое людей могут быть настолько близки. Они не расставались друг с другом ни на один день. Она ездила с Беном повсюду. Часть времени они проводили в лондонской квартире, когда того требовал бизнес. Но в основном жили здесь. Этот коттедж стал их настоящим домом. В особняке уже отдыхали дети, и они периодически наведывались туда.

И они счастливы, радостно подумала Кэролайн, открывая глаза и вдыхая свежий, чистый воздух. Завтра утром Бен вернется домой.

Неделю назад она первый раз в их совместной жизни отрицательно помотала головой в ответ на его предложение слетать в Амстердам. Сначала Бен опечалился, но потом улыбнулся и спросил:

– А что ты собираешься делать?

– Ну, разное. Поезжу по магазинам. – Ей впервые пришлось кое-что утаить от мужа, и от этого она чувствовала себя не очень хорошо. – Прополю огород, пока он окончательно не зарос сорняками. – По крайней мере эта часть была чистой правдой. – И буду ждать тебя дома.

И вот завтра он приезжает.

А пока ей надо покончить с сорняками…

Два часа спустя Кэролайн поднялась с колен и, распрямившись, потянулась. Солнце обжигало обнаженные плечи. Белые джинсы были безнадежно испачканы. Не самая удачная одежда для работы в огороде, подумала она и легкомысленно рассмеялась. Да бог с ними!

Кэролайн прошла по дорожке, обогнула дом и лужайку, потом добралась до опушки леса и спустилась к весело журчащему ручью.

Они с Беном часто приходили сюда, на то место, где много лет назад назначали друг другу тайные встречи.

Она затаила дыхание. Бен подошел бесшумно, но Кэролайн почувствовала, что он рядом.

Она развернулась и радостно побежала ему навстречу.

– Бен! – Она оказалась в его объятиях, и, подняв ее, он закружился вместе с ней. – Я не ждала тебя так рано, – задыхаясь от счастья, произнесла Кэролайн.

– А я сбежал. – Бен улыбнулся и взъерошил ее волосы. – Тебя не было в доме, не было в саду… Кстати, я догадываюсь, что честь сбросить горы сорняков в мусорную яму достанется мне… И я решил, что ты должна быть здесь.

Она улыбнулась и поцеловала мужа.

– Я хочу кое-что тебе сказать, – произнесли они в один голос. Но Кэролайн настояла: – Ты первый. Могу поспорить, моя новость лучше!

– Я и не сомневаюсь. – Бен повел ее на мягкую траву у ручья. – Как я вижу, ты хочешь превратить этот коттедж в наш настоящий дом. Так?

Она кивнула, стараясь придать своему радостному лицу серьезное выражение.

– Ага. Это все? Теперь моя очередь!

– Ш-ш. – Бен коснулся пальцем ее губ, чтобы она помолчала. В ответ она его укусила. Он улыбнулся и продолжил: – Я не очень разочаровался, когда ты отказалась ехать со мной в Амстердам. Конечно, я скучал дико, но зато смог начать одно дельце, пока ты не дышала мне в затылок. Я хотел убедиться, что все на мази, и сделать тебе сюрприз. Я собираюсь работать дома, здесь. Больше никаких неожиданных полетов на континент. Теперь мы будем летать только ради собственного удовольствия, в отпуск. В любую часть света, куда ты только пожелаешь. Конечно… – Бен провел пальцем по ee губам, – это значит, что нам нужно расширить дом. Надо будет сделать пристройку для всевозможной электроники. Как ты на это смотришь?

– Как раз кстати. – Кэролайн обвила руками его шею и слегка коснулась губами его губ. – Это как нельзя лучше подходит к моей новости.

– Что за новость?..

– Я беременна. Я не была уверена, но теперь знаю точно. Я не ездила ни по каким магазинам. Зачем? У меня есть все, что я хочу и что мне надо. А теперь у нас будет ребенок!

Бен молча смотрел на нее.

– Ты не рад? – спросила Кэролайн, зная, что такого быть не может.

Он одарил ее ослепительной радостной улыбкой.

– Я в восторге, моя драгоценная! Молодчина!

– Ты тоже, – смеясь сказала она, – у нас родится двойня!

Они радостно обнялись и расхохотались.

– Тогда необходимо достроить еще комнату для игр. А потом, когда дети подрастут, они захотят лошадок. Придется построить конюшню и огородить загон. А потом у нас будут еще дети. И мы сделаем еще одну спальню и ванную. И так мы будем расширяться и расширяться. Ты не против?

В ответ Бен обнял Кэролайн за талию и опустил на мягкую зеленую траву.

– С тобой я не против любого расширения. – Он провел рукой по ее пока еще плоскому животу. – Пусть все растет так же, как моя любовь к тебе, – день ото дня.