Текст книги "ДУ/РА"

Глава 8

Илона, наши дни

Ворочаясь в постели, я разглядывала небольшую комнатку и свежий педикюр, который сделала перед отъездом. На большом пальце отколупнулся кусочек красного лака, и этот факт раздражал, как и мысли о сумме, выброшенной на ветер, судя по всему.

Вздохнув, я поднялась с кровати и включила ночник под абажуром – бахрома по краям отбросила тень на стену. Тусклая лампочка мерцала желтоватым светом, но в помещении было уютно, а еще пахло чем-то сладким, какой-то незнакомой пряностью. Я выглянула в окно и залюбовалась великолепным видом.

Надо обязательно погулять по городу и добраться до пляжа, погреться на солнце. Оля сказала, что сейчас вода где-то двадцать градусов. Нам, северным людям, самое то. Хорошо, что я захватила купальник и не забыла крем для загара.

Я решила заварить чай, взяла мобильник и вышла из комнаты, прислушиваясь – судя по тишине в доме, все спят. Наверное, у меня акклиматизация или как там ее – поспать удалось лишь пару часов. Сейчас в Питере около восьми утра и мой организм решил, что пора вставать.

Тихонько прошлепав босиком по деревянным ступенькам, спустилась по лестнице и на ощупь добрела до кухни, стукнувшись об косяк. Свет почему-то решила не включать, лишь отдернула штору. Включив чайник, быстро нашла пакетик с зеленым чаем и бросила его в кружку с изображением какого-то замка – наверное, местной достопримечательности.

Летом в это время солнце уже всходит, но сейчас небо было темно-синим, с миллиардом мерцающих звезд. Ни одного облачка. Недолго думая, я сфотографировала эту красоту на телефон. Чайник вскипел, кипяток брызнул в чашку, и я снова уставилась в окно, наслаждаясь ароматным напитком.

– Не спится? – послышалось за спиной.

От неожиданности я вздрогнула и повернулась – Тимур подпирал косяк плечом. В темноте его лица почти не было видно, а вот фигуру в голубоватом свете мне удалось разглядеть превосходно – он был без футболки, в одних шортах.

– Чай будешь?

– Можно.

По тихому шороху я поняла, что он подошел ближе. За спиной скрипнула половица, а потом тело обдало теплом, но меня почему-то зазнобило.

Я открыла шкафчик, взяла чистую чашку и снова вздрогнула – Агеев находился у меня за спиной, не касаясь меня, но я его чувствовала. Руки затряслись, а потом я застыла – когда его ладони легли на столешницу по обе стороны от меня.

– Ты думала о том, что произошло в офисе? – спросил он, дыша мне в макушку.

Думала. Конечно, думала. Не знала, правда, что и думать, но думала. Господи, он ведь даже мне снился, причем в таких снах, о которых рассказать стыдно…

– Я тоже думал. – Тимур словно прочитал мои мысли и придвинулся еще ближе. Теперь он грудью касался моих лопаток.

Теплое дыхание коснулось щеки – он уткнулся в нее носом, глубоко дыша. Или вдыхая мой запах?

– Знаешь, почему я игнорировал тебя после этого?

– Почему?

Он замолчал, провел носом по моей щеке, и во мне словно что-то включилось. Словно бабочки затрепетали крылышками.

– Потому что я терпеть тебя не могу, – прошептал он мне на ухо, и я поймала его взгляд в стеклянной дверце шкафчика.

Бешеный взгляд. Голодный. Дикий.

– Я ничего тебе не сделала, – тихо ответила я.

– Знаю. Это бесит меня еще больше. И то, что я хочу поцеловать тебя снова.

Он повернул мою шею, запрокидывая голову так, чтобы я посмотрела ему в глаза. Нервы натянулись, как струна, когда он прижался ко мне всем телом и поцеловал, но не так, как в первый раз – осторожно и изучающе, – а по-настоящему, страстно. Руки обжигали мое тело. Губы – твердые, гладкие, влажные – словно клеймили. От него пахло виски, мылом, им самим, и я невольно поймала себя на мысли, что мне нравится этот запах.

– Ты выпил, – пробормотала я, когда поцелуй прервался.

– Немного, – Тимур улыбнулся.

Боже, он улыбнулся, а я сама потянулась к его губам, не обращая внимания на неудобную позу, тихо застонала, когда он прижался ко мне пахом. Я почувствовала твердое и мощное тело. Везде.

– Ненавижу тебя, – прошипел он. – И не могу остановиться.

Новая волна – новые поцелуи. Сильными руками он повернул меня к себе, и я повисла на нем. Мне захотелось раствориться, вобрать в себя его мощь, стать с ним единым целым и узнать, каково это, когда тебя сжигает?

Я никогда не чувствовала ничего подобного. За мной всегда ухаживали, я долго решалась сделать шаг к сближению – физическому. Именно поэтому у меня был всего один любовник – предпочитала не растрачивать себя и иметь с человеком духовную связь. Но сейчас мной двигала только обжигающая страсть. Безумная, необузданная, сумасшедшая. Страсть, приносящая боль, и это проходит, только когда я чувствую его прикосновения – губы, тело…

Мобильник тихо пискнул, оповестив о сообщении, но я тут же забыла об этом, потому что Агеев приподнял мой топ и погладил живот. Я уже не контролировала себя, осыпая поцелуями его шею и колючий подбородок, боясь открыть глаза – вдруг вся магия испарится, или всё это просто сон.

На секунду он замер, словно окаменел. Затем заглянул в глаза. Я вздрогнула, заметив недобрый взгляд, и снова потянулась к нему, но Агеев резко отстранился.

– Доброе утро, принцесса, – горько усмехнулся он, отпуская меня и отступая на шаг. – Знаешь, а я в тебе ошибался.

Я непонимающе посмотрела на него, а он лишь кивнул на столешницу. Обернувшись, я увидела на экране своего мобильника сообщение: «Доброе утро, принцесса». Кирилл…

Я посмотрела на Тимура, но тот лишь пожал плечами.

– Не думал, что ты шалава. Что ж, буду знать.

Эти слова словно обожгли кипятком, но ответить я ничего не успела – Агеев повернулся и быстро побежал по ступенькам. На втором этаже громко хлопнула дверь, и кухня снова погрузилась в тишину. Я, словно оглушенная, смотрела на то место, где только что был он, и вытирала слезы.

На сообщение Кирилла я отвечать не стала – просто удалила его и выключила телефон.

Тимур

– Н-да. Оля, однако, прикольнулась, – заметил я.

Лазарев фыркнул и вытянулся в кресле, улыбнувшись девицам, которые нас обслуживали.

О нет, мы были не в стриптиз-клубе. Не в сауне. Мы были в Спа. С-п-а, мать его. И прямо сейчас моими ногами занимается молодая испанка, а я чувствую, что вот-вот блевану.

– Расслабься, Агеев. Это всего лишь педикюр.

– Мне не нравится начало этого слова. Созвучно, знаешь ли… – поморщившись, я поймал удивленный взгляд.

Игорь что-то сказал по-испански, и девушка продолжила с энтузиазмом ковыряться в моих ногтях. На ее лице расцвела улыбка, и я тут же заподозрил подвох:

– Что ты ей сказал? – зачем-то шепотом спросил я, косясь на девушек.

– Я сказал, что ты очень чувствительный и боишься щекотки.

– Лазарь, я тебя убью. Задушу голыми руками.

– Тогда я попрошу ее так щедро намазать твои ноги кремом, что ты и шага сделать не сможешь – сразу же поскользнёшься. – Игорь ухмыльнулся, а я скрипнул зубами. – У меня была такая же реакция, когда Сладкая приволокла меня сюда в первый раз. Но знаешь, если отбросить стереотипы и научиться получать удовольствие…

– Ты обабился, в курсе? – перебил я.

– Я просто наконец-то живу как нормальный человек. Дом купил. – Лазарев нахмурился и его взгляд стал задумчивым. – Женюсь. Рожу ребенка.

– Что-то радости в твоем голосе мало, – съязвил я.

– У Оли со здоровьем не все гладко. – Игорь закрыл глаза. – Анализы плохие и постоянные мигрени. Еще и сахар повышен – как-то эта хрень называется. У беременных бывает.

– Боишься за нее?

Лазарев не ответил. Я внимательно посмотрел на него и всё понял. Боится. Боится до чертиков.

– Ты не можешь вечно ее спасать.

– Знаю.

– И есть вещи, которые ты не можешь изменить или исправить.

– Ты это мне говоришь? – На лице Игоря появилась усмешка.

– Я просто пытаюсь приободрить тебя.

– Спасибо, брат. – Он повернулся ко мне. – Так что там с Ларисой?

– Да что там может быть? У ее мужа любовница, живет он фактически на две семьи. – Я покачал головой от досады. – Судя по всему, готовится подавать на развод и ребенка хочет забрать, чтобы алименты не платить. Во всяком случае, его адвокат практикует именно такие дела.

– М-да, засада. Ну а мы чем помочь можем?

– Первый порыв был припугнуть его, но это может сыграть злую шутку – сам знаешь. Пока просто дал Ларе работу, надо, чтобы у нее официальная зарплата была. И с жильем что-то хорошо бы придумать, но так, чтобы она не знала.

– Почему не скажешь?

– Да как я ей скажу? Она либо не поверит, либо истерику закатит. Баба ведь, – вздохнул я. – Надо обождать.

– Как думаешь, время есть?

– Вроде есть.

– Ну, разруливай. Если что, обращайся. Обмозгуем вместе.

– Да пока вроде справляюсь.

– Что с Романовой?

Неожиданно заданный вопрос застиг меня врасплох. Я напрягся и сжал кулаки, хрустнув костяшками. Игорь удивленно посмотрел на меня, а я отвернулся и сделал вид, что разглядываю какую-то абстрактную картину на стене. Помолчал с полминуты – побоялся, что вместо голоса вылетит рычание. Что с Романовой? Да обычная шлюшка ваша Романова. Оле я, естественно, этого не скажу, да и не уверен, что Игорь поймет.

– Агеев, ты что-то побледнел.

Насмешка в его голосе заставила меня повернуться к нему.

– Ничего с Романовой.

– Между вами что-то было, есть или будет? – Лазарь вскинул бровь и потер подбородок.

– Нет и не будет, – проговорился я.

– Но было?

Я заткнулся. Врать я не умею, и мы оба это знаем.

– Было? – допытывался Лазарев.

– Мы целовались, – признался я.

– Ух ты. Кто проявил инициативу?

– Я.

– А она?

– Ответила оба раза.

– Дважды?!

Мне показалось, или Лазарь взвизгнул, как девчонка?

– Это было ошибкой, – ответил я, пытаясь убедить себя в том, что прав.

В действительности – это не было ошибкой. Нет, напротив, это было очень приятно, и самое ужасное заключается в том, что я хочу повторить. Ох как хочу.

– Почему ты так считаешь? Она же ответила.

– Потому что у нее есть ухажёр. Молоденький такой, мажор какой-то на дорогой тачке. Вот пусть с ним и целуется.

– Мне кажется, или я чувствую в воздухе ревность? – с издевкой произнес Игорь, помахав рукой перед моим лицом.

– Ничего я не ревную. Слушай, мы поцеловались. Один раз, а затем второй…

– Когда?

– Вчера. Бл… Лазарев, не в этом суть вообще…

– Где?

– …Прочитал сообщение у нее в мобильнике. У Илоны есть другой, а я не собираюсь быть на вторых ролях.

Засранец улыбался так широко, что, клянусь, я слышал, как трещат его щеки.

– Стопудняк ревнуешь. – Он легонько толкнул меня кулаком в плечо.

– Нет. Просто я не буду вторым.

– Вы с ней встречаетесь?

– Нет.

– Ты предлагал ей встречаться?

– Нет.

– Дай-ка уточню. – Игорь поднял ладонь, останавливая меня. – Вы просто поцеловались…

– Дважды.

– Дважды. Вы не встречаетесь, ни разу не ходили на свидание, ты даже цветов ей наверняка, не дарил. Но при этом ты не хочешь быть вторым. Так?

Я уставился на него. На что он намекает?

– Ты ведешь себя, как грёбаный подросток, Агеев. Ты, случаем, не девственник?

– Иди ты на хер.

Расхохотавшись, Игорь сел – с нашими ногами как раз закончили – и принялся надевать носки. Когда обулся и встал на ноги, он хлопнул меня по плечу.

– Друг мой, открою тебе небольшой секрет. Ты не можешь быть первым, если ничего не делаешь для этого. Дамы любят, когда за ними ухаживают и когда о своих намерениях заявляют прямо.

Я молча слушал его, запихивая ноги в кроссовки, и застыл, когда он продолжил:

– Так что если ты действительно хочешь, – произнес он с нажимом, – то делай что-то для этого. Иначе уведут твою красавицу прямо из-под носа.

Кажется, я рыкнул, потому что Лазарев снова заржал и направился к выходу из этого противного места под названием спа.

Да не ревную я! Чушь собачья.

Глава 9

Илона, наши дни

Скрип ступенек отвлек меня от верещания сестры. Я обернулась. Тимур медленно спускался по лестнице, что-то тихо насвистывая себе под нос.

– Ну, Игорь! Ну, пожалуйста! – заныла Оля, снова повернувшись к мужу.

– Нет, я сказал!

Лазарев был непреклонен. Я начала жалеть о том, что проболталась Оле о своем желании съездить на пляж – та загорелась этой идеей и теперь выносила мозг жениху.

– Олечка, океан сейчас неспокойный. Загорать тебе нельзя, а в воду вы попадете только через мой труп. Обе, я за вас головой отвечаю, – многозначительно взглянув на меня, Лазарев вздохнул и прижал к себе мою сестру.

– Что, больше трех суток не смогла выдержать? – прошипел Тимур у меня за спиной.

– В смысле? – шепотом уточнила я.

– Надо было лезть со своим купанием сейчас? Игорь и так как на иголках, а из-за тебя еще поругаются, поди.

– Да пошел ты… – отмахнулась я от Тимура.

– В следующий раз, ладно? – мягко уговаривал Лазарев, целуя Олю в щеку и укоризненно поглядывая на меня.

«Прости», – проговорила я одними губами. Игорь кивнул, а я решила разрядить атмосферу.

– Может, кофе?

– Нам нельзя, – хором сказали Лазаревы (почему-то мысленно стала называть их так – тем более сестра все равно скоро сменит фамилию). – К тому же вечер на дворе.

– А я вчера в магазинчике на углу нашла кофе без кофеина. – Я показала Игорю язык и с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться, увидев счастливые глаза Оли. – Вот, сам прочитай, если не веришь.

Я полезла в шкафчик, вынула пачку кофе и протянула ее Игорю. Сестра потянулась к посуде и быстро расставила чашки с блюдцами на столе. Лазарев порывался ей помочь, но та лишь шикнула на него, и он быстро опустился на ближайший стул рядом с Агеевым.

Тимур молчал, лишь бросил негромко «спасибо» за чашку кофе. Выступление, которое он выдал пару минут назад, – первые слова, обращенные ко мне за прошедшие дни.

– Ты не забыл, что послезавтра у тебя примерка? – Оля пригубила напиток и тут же громко застонала от удовольствия. – Господи, Илонка, я тебя люблю! – Она послала мне воздушный поцелуй.

– Не забыл, – ответил Игорь. – Мы вместе поедем, – он утвердительно взглянул на Тимура, а тот лишь пожал плечами. – Кстати, может, ты с нами? – Это уже было обращено ко мне. – Поможешь, если что, с галстуками.

Я молча уставилась на Агеева, он, в свою очередь, на меня. Похоже, нам обоим не понравилась эта идея.

– Э-э-э, думаю, вы и сами справитесь.

– Я-то да, а вот у Тимура вечно с ними проблемы, – усмехнулся Лазарев, покосившись на друга.

– С кем «с ними»?

Агеев продолжал сверлить взглядом дырку у меня во лбу. Я поморщилась, и это подействовало самым плодотворным образом – он вздрогнул и отвернулся.

– Да с галстуками, – весело ответил Игорь. – Ты куда?

– Пойду, переоденусь, – ответила Оля, вставая. – Жарко что-то.

Только сейчас я заметила залегшие темные круги у нее под глазами и неестественную бледность. Вяло улыбнувшись, Оля вышла из кухни и быстро поднялась по лестнице. Переглянувшись с Игорем, я остановила его, положив ладонь на руку, когда он начал подниматься.

– Не надо. Я сама пойду проверю, как она.

Я направилась к туалету в конце коридора второго этажа. То ли интуиция, то ли просто слишком хорошо знаю свою сестру, но я не ошиблась – судя по звукам из-за двери, ее выворачивало наизнанку.

– Оль, это я. Открой. – Я дернула ручку, но та не поддалась.

Через секунду щелкнул замок, и я протиснулась в крошечное помещение. Ничего не говоря, я придержала волосы сестры, которые стали на тон светлее от испанского солнца, и погладила ее по спине.

– Воды?

Она отрицательно качнула головой и указала на раковину.

– Полотенце намочи.

Сделав, что велено, я протянула ей прохладную ткань. Оля вытерла лицо и подняла на меня глаза, изобразив что-то вроде улыбки.

– Если сейчас попью, снова вырвет. Лучше подождать.

Я тяжело вздохнула. Конечно, по утрам я слышала, как ей нездоровится – их ванная как раз за стенкой, но не догадывалась, что всё настолько плохо.

– Оль, что говорит врач? – осторожно спросила я. – Это нормально вообще?

– Если будет хуже, то, скорее всего, меня на сохранение положат. – Она протянула мне руку, поднимаясь. – У меня резус отрицательный. Анализы не очень хорошие, но шанс выносить есть.

– А родить?

Она не ответила. Пристально посмотрела на мое отражение в зеркальном шкафчике над раковиной и пригладила растрепанные волосы. И без того маленькое помещение словно сдвинуло стены вокруг меня, когда до меня дошло.

– Игорь в курсе?

– Частично.

Тишину заполнило журчание воды из-под крана.

– Ты должна ему сказать, – прошептала я. – Он имеет право знать.

– Илонка, он хочет этого ребенка. И я хочу. – Глаза Ольги наполнились слезами. – Очень хочу, – едва слышно добавила она. – Пожалуйста, не говори ему.

– Но…

– Мне завтра надо к врачу, на УЗИ. Пойдем со мной?

– Оль…

– Пожалуйста. Ты поймешь, я знаю. – Умоляющий взгляд светло-зеленых глаз, прикушенная губа.

Как тут откажешь?

– Ладно.

– Мне надо отдохнуть.

Мы вышли в коридор, и Оля направилась к спальне.

– Скажи Игорю, что я просто устала.

– Думаешь, он мне поверит? – усмехнулась я.

Сестра пожала плечами и скрылась за дверью, тихо прикрыв ее за собой. Я покачала головой и, изобразив безмятежную, как мне показалось, улыбку, спустилась по скрипучей лестнице.

– Оля устала, решила прилечь, – сообщила я мужчинам в гостиной.

Взгляд Лазарева сканировал мое лицо. Глаза сощурились, словно он пытался понять – вру я или нет. Видимо, не поверил, потому что, едва я плюхнулась на диван, он подскочил и вышел из гостиной.

Я осталась наедине с Агеевым. Тот сразу же принялся буравить меня взглядом – клянусь, даже лоб зачесался.

– Что? – не выдержала.

– Ничего, – буркнул он, отвернувшись. – Я могу отвезти тебя завтра на пляж.

– Не стоит.

– Ты же хотела?

– Спасибо за предложение, Тимур Маратович, – резко ответила я. – Но от вас мне ничего не надо.

– Илона…

– И если честно… Я хотела бы контактировать с вами как можно меньше во время своего отпуска. Кстати… – Я подняла ладонь, когда он открыл рот, чтобы заговорить. – Это отличная идея. Пойду тоже прилягу, что-то голова разболелась.

Я встала и быстро вышла. В своей комнате я громко хлопнула дверью, вымещая на несчастной всю свою злость. Мой мобильник лежал на прикроватной тумбочке и тихо жужжал, вибрируя на деревянной поверхности. Я ответила на звонок, сделав успокаивающий и очень глубокий вдох – звонил Кирилл, и, если честно, я не очень хотела с ним разговаривать.

– Привет, принцесса!

– Привет.

– Как отдыхается?

– Хорошо. – Я легла, закинув ноги на спинку кровати. – Нормально.

– Что-то безрадостно как-то.

– Настроение немного испортили, – ляпнула я.

– Шеф?

– И он тоже.

– Если честно, Илона, – Кирилл сделал секундную паузу, – я так и не понял, почему ты полетела с ним. То есть если между вами есть какие-то отношения, я не буду осуждать и отступлю…

– Между нами нет и не может быть никаких отношений! – отрезала я. – Он лучший друг Игоря. А Игорь – жених и будущий муж моей сестры. Точка.

В трубке повисла пауза. Я прикрыла глаза и потерла переносицу, слушая дыхание Кирилла. Он хихикнул:

– А у тебя есть коготки.

Я ничего не ответила.

– И мне нравится, что ты их выпускаешь… – Голос Кирилла стал слаще меда.

– Ты же знаешь, что я не сильна в этом?

– В чем?

– Во флирте. В отношениях.

– Может быть, ты и не сильна, но, поверь, это можно поправить, – рассмеялся Кирилл. – Просто нужна практика.

– Думаешь?

– Знаю. Хочешь, дам первый урок?

– Хочу. – Я потянулась на кровати и бросила внимательный взгляд на свои ноги. Надо спросить у Оли, есть ли у нее красный лак для ногтей?

– Сейчас мы попрощаемся, но чуть позже я снова тебе позвоню. Не бери трубку, – мягко сказал он. – Напиши сообщение, что не можешь разговаривать.

– Я не вижу в этом логики. А если я могу разговаривать и хочу?

– Женщины вообще существа нелогичные. Давай. Это первый урок. Мне надо идти, позвоню позже.

– Хорошо. Пока.

Я бросила телефон рядом с собой. Странно, но эти короткие беседы с Кириллом не вызывали во мне никаких эмоций. Да, я улыбалась его шуткам, да, мне вроде как было интересно, но… Мое сердце не пропускало удар, когда я видела на экране мобильника его номер. Вот как сейчас, когда в дверь комнаты тихонько постучали и в приоткрытой щели появилась голова Агеева. Я села на кровати и выпрямила спину, приглаживая волосы. Да что со мной такое?

– Я могу войти? – спросил Тимур, медленно открывая дверь и так же медленно закрывая ее за собой.

Он замешкался на пороге, между бровей пролегли глубокие морщинки.

– Ты уже это сделал. – Я демонстративно отвернулась к стене.

Пол скрипнул, а через несколько секунд матрас рядом со мной прогнулся. Я удивленно посмотрела на спину Агеева, когда он сел на край кровати.

– Я хотел извиниться, – сказал он тихо.

– Ты… Что?

– Хотел извиниться. Я обидел тебя.

Плечи Тимура были напряжены, мышцы спины подрагивали. Он медленно повернул голову, и его профиль осветился солнечным лучом, бьющим из окна.

– Ну… – осторожно начала я. – Если таким образом ты извиняешься, то лучше тебе было не приходить.

– Ты издеваешься надо мной? – прошипел Агеев.

– Ты считаешь нормальным назвать женщину шлюхой, а через пару дней заявиться со словами: «Я хотел извиниться»? Хочешь, подскажу, как это делается? Нужно сказать: «Прости». Всего шесть букв, Тимур.

– Романова, – простонал он, взлохматив рукой волосы на макушке. – Ну почему ты такая… Такая…

– Какая?

– Сука такая.

Прозвучало почти ласково, если сравнивать с обычными интонациями Агеева.

– Я не подумал, когда говорил это. И вообще, ты сама виновата, – ткнув в меня пальцем, он прищурился. – Если ты шашни заводишь с кем-то там, зачем даешь себя лапать другому?

– Что-о-о?!

– Разве это прилично? – продолжил этот неугомонный.

– Ты сам ко мне полез, скотина! – взвизгнула я, хватаясь за первый попавшийся под руку предмет.

Тимур ловко увернулся от подушки и шагнул на кровать, возвышаясь надо мной. Я взвизгнула, отпрыгнула в сторону, но он схватил меня за плечи и рывком дернул обратно. Зажав мне рот ладонью, он скрутил меня и придавил своими телесами сверху.

– Не ори, а то Лазарев решит, что я тебя убиваю, – прошептал он мне на ухо. – Или трахаю, а это еще хуже.

Я вздрогнула, когда он произнес слово «трахаю», и, похоже, Агеев это заметил. Мягко отстранившись, он отпустил меня.

– Мне, правда, жаль, что я так сказал. – Он перекатился на спину. – И я, правда, не знаю, что на меня нашло тогда.

Я тоже перевернулась, и сейчас мы лежали плечом к плечу. В голове у меня до сих пор звучало его сиплое: «трахаю», и ноги у меня непроизвольно сжались от болезненного ощущения чуть пониже пояса. Знаю, что повторяюсь, но – что со мной такое?

– Что у тебя с мальчишкой? – осторожно спросил Агеев.

– Кирилл просто ухаживает за мной. – Я пожала плечами. – А что?

– Он мне не нравится. – Тимур сморщил нос. – Можешь себе представить?

– Ерунда какая-то… – пробормотала я.

– Угу.

Мы замолчали. Я внимательно изучала потолочный вентилятор. Агеев рывком поднялся и легонько толкнул меня в бедро:

– Перемирие?

Я приподнялась и села, чуть отодвинувшись от него. Тимур вскинул брови, ожидая ответа.

– Перемирие. Только больше так не делай.

– Как? – Он усмехнулся.

– Просто держи себя в руках, ладно? – Я отодвинулась от него подальше и обхватила колени руками. – Такие игры не для меня. И мне было бы проще, если бы наши отношения оставались сугубо деловыми. Ну, может быть, чуточку легче было бы, если бы мы могли общаться, как нормальные люди.

– Попробуем, – тихо отозвался он.

Тимур

Кровать противно скрипнула. Я привстал и потер лицо – сна ни в одном глазу. Игорь появился внизу пару часов назад – взял какие-то таблетки и, тихо пробормотав что-то о мигрени, удалился. Илона после нашего разговора так и не выходила из своей комнаты, сказав, что хочет почитать. Ума не приложу, что она читает, потому что кроме глянцевых журналов я ничего у нее не видел. Я бы посидел на балконе, да только у Лазарева давно развилась паранойя – он ставит дом на сигнализацию каждую ночь, и будить всех как-то не хочется.

Я решил размять ноги, вышел из комнаты и побрел по коридору. У двери комнаты Илоны остановился – изнутри доносился какой-то странный звук, похожий на жужжание. Я прислушался, но так и не понял природу этого шума. Стукнув для приличия один раз, опустил ручку и вошел в спальню, сканируя помещение взглядом.

Илоны в комнате не было, а вот источником звука оказался ее мобильник, лежащий на кровати. Я посмотрел на экран и скрипнул зубами. Дальнейшее объяснить логически не могу, но из песни слов не выкинешь…

Я ответил невидимому собеседнику:

– Она занята.

В мобильнике возникла напряженная тишина. Через пару секунд Кирилл ответил:

– Тогда я перезвоню.

– Не стоит, – отрезал я.

– А это уже не тебе решать. Я просто хотел пожелать спокойной ночи.

– Я обязательно ей передам.

Сбросив вызов, я швырнул трубку на прикроватный столик и чуть не снес ночник, едва успев поймать его на лету, поправил абажур и сел на кровать, потирая шею. Из коридора послышался скрип ступенек, а затем раздались шаги, и удивленная Романова застыла на пороге.

Да, я знаю, что это ее комната. И я вроде как не должен здесь быть – сидеть на ее постели, как долбаный маньяк.

– Тимур?

– Не спится что-то, – я ляпнул первое, что пришло в голову. – А ты где шастаешь?

– Воды захотелось попить. – Она осторожно обошла кровать и остановилась, обхватив себя руками. – Что ты здесь делаешь?

Я лег на покрывало и, вытянув ноги, положил под голову подушку.

– Расскажи мне что-нибудь? – тихо попросил я, закрывая глаза.

– Ты же не собираешься здесь спать? – Романова осторожно забралась под одеяло, устраиваясь на своем законном месте, держа небольшую дистанцию.

– Я уйду, просто… – Я тяжело вздохнул. – Скучно тут как-то. Игорь носится с твоей сестрой, нам даже поговорить толком не удается.

– Ну, Оля не очень легко переносит беременность, – ответила она. – Если честно, я боюсь за нее.

– Он тоже. – Я посмотрел на нее. – Он очень сильно ее любит. Как одержимый. Знаешь… – Я посмотрел на свои ноги и нахмурился, когда в свете прикроватной лампы мои на-забудьте-эту-часть-полированные ногти блеснули. – Я никогда не видел его таким, до встречи с ней. Я даже не думал, что Лазарь может потерять голову из-за какой-то девчонки.

– Эй, она моя сестра. – Илона обиженно надула губы. – Она не какая-то там девчонка.

– Ладно, признаю. Не прав. Вам туго пришлось в детстве? – осторожно спросил я, покосившись на нее.

Илона напряглась, а потом накрылась одеялом так, что осталась торчать только голова. Посмотрела на меня голубыми глазищами и прикусила губу, отчего ее лицо стало таким невинным, что я почти испытал неловкость за то, что мое тело отреагировало на это не самым должным образом. Впрочем, опустим этот момент.

– Я смутно помню родителей. Помню хорошо только Олю. Она заботилась обо мне. Кормила, одевала… Когда ее забрали, я была в ужасе. Я же была тогда там. Оля приказала мне спрятаться и сидеть тихо. Я видела их… тех людей. Подглядывала в замочную скважину шкафа. Видела, как ее схватили.

Я протянул руку, и Илона легла на мое плечо, позволяя себя обнять. Не буду лукавить, это оказалось приятным ощущением.

– Она не издала ни звука. Не знаю, может, ей зажали рот или она просто молчала, но когда один из них дернул ее за руки и поволок к двери, она даже не пикнула…

Илона хлюпнула носом, и я понял, что она плачет.

– Мама и папа пришли домой и первым делом открыли бутылку водки на кухне. Я подошла к ним и сказала, что Оли нет, но они лишь отмахнулись. – Илона поежилась. – Тогда я пошла к участковому.

– Когда я искал тебя, то не обнаружил никаких записей, что кто-то искал Морозову-старшую.

– Меня просто выгнали. Была еще одна попытка, когда меня удочерили, я попыталась найти ее через социальные сети, но ничего не вышло. Ну, а дальше ты знаешь.

Я погладил ее плечо и почувствовал непривычное тепло где-то в районе грудной клетки.

– Почему ты так плохо спишь? – тихо спросила Романова, переводя тему.

– Когда как. Иногда Машка снится, иногда другое что-то…

– Машка?

– Во время первой чеченской была традиция – бэтээры офицеры называли именами своих дочек. Я попал в сапёрный батальон во вторую, уже как специалист, а они тогда в основном на «урках» были – это гусеничные ракетные установки разминирования. Во внутренних войсках, по большей части, БМП и бэтээры. Вот на такой мы натолкнулись во время одной из эвакуаций. Если вкратце, то местность там была труднопроходимая, а после дождей – так тем более. Мы по ночам подвозили боеприпасы и забирали раненых. Ну, что могли делать в тех условиях?

– И что? – нетерпеливо спросила она. – Что с «Машкой»-то?

– Ну, вот представь – сидишь верхом на установке, под твоей задницей две тонны пластида. Стреляют со всех сторон, а у тебя руки-ноги трясутся и гадаешь: «попадут – не попадут?» Если попадут, то даже мокрого места не останется, даже кусочка не найдут. Только огромная такая яма будет… Страшно до одури, – вздохнул я. – И тут, каким-то чудом, живой и невредимый, добираешься до боевой позиции, а там стоит машина, на левом борту которой красивыми такими буквами написано: «Маша». И страх проходит резко – смотришь на эту «Машку», а она словно ждала тебя.

– Сколько ты так ездил?

– Несколько ночей.

Веки начали наливаться свинцом, я глубоко вздохнул, напоминая себе, что надо встать и уйти в свою кровать.

Но Романова уткнулась носом мне в шею и мирно засопела, щекоча своим дыханием. Глаза у меня закрылись, и я уснул, уткнувшись в свою очередь в ее макушку, пахнущую ромашковым шампунем.

– Спокойной ночи, – успел пробормотать я перед тем, как отключиться.