Текст книги "Наши дети. Азбука семьи"

Глава 11
Школа приемных родителей

Новую школу Нэлла выбрала для себя сама. Нашла учебное заведение в центре Москвы, на Кутузовском, которое поддерживало очно-заочную форму обучения, и самостоятельно отнесла туда документы. Я приходила в это учебное заведение всего несколько раз, на родительские собрания, которые случались нечасто, и потом в финале – на последний звонок. На этот раз мы заранее обсудили с ребенком, что отныне учеба это целиком и полностью ее ответственность. Я не буду больше вникать в темы уроков, смотреть тетради и уж тем более беспокоиться о заданиях. Готова нанять репетиторов, если они понадобятся для подготовки к поступлению в вуз, но и только.

Разумеется, сделать это нужно было гораздо раньше: научить дочь учиться и распределять свое время самостоятельно, а после передать задачу учебы ей. Но вечный родительский страх, от которого я никак не могла отделаться, и чувство вины за то, что упустила ребенка, мешали моему собственному развитию.

Часто бывает, что мамы, которые по разным причинам не смогли обеспечить надежный контакт в младенчестве, начинают в подростковом возрасте «запрыгивать в последний вагон» и впадать в гиперопеку.

Мне было непросто осознать эту ошибку и буквально держать себя за руку, чтобы не тянуться к учебникам и тетрадям Нэллы. Но я справилась.

В новой школе учеба постепенно наладилась. По крайней мере, забегая вперед, троек в аттестате дочери нет, а баллы на ЕГЭ она набрала хоть и не блестящие, но приличные. И все-таки главным результатом стало то, что школа перестала, наконец, разрушать наши с ней отношения.

Дочь ждал восьмой класс.

А нас с Денисом – Школа приемных родителей. Спустя многие годы раздумий, размышлений и сомнений, мы наконец созрели. И, кроме того, получили серьезный толчок.

В тот год, это был две тысячи двенадцатый, Госдума приняла закон Димы Яковлева, запрещающий американское усыновление в России.

У той медали оказалось две стороны – о сиротстве в нашей стране начали говорить. В средствах массовой информации появились качественные статьи, стали доступны цифры и факты, а главное – Школу приемных родителей сделали обязательным этапом на пути к усыновлению.

ШПР стала важнейшим вкладом в развитие семейного устройства.

Мы с Денисом смогли наконец обо всем серьезно поговорить. Обсудить, сидя на кухне, наши риски и возможности. Наши ресурсы и недостатки. За все годы брака это был первый большой и глубокий разговор, который касался всей системы нашей семьи. И прошлого – наших родительских семей, и будущего – наших детей. Мы с Денисом все еще тащили многие проблемы из собственного детского опыта, из тех установок, которые получили сами после рождения. Брак моих родителей и родителей Дениса распался. Ни ту, ни другую семью нельзя было назвать гармоничной. Роли матери и отца были нечеткими. В обеих семьях основной груз ответственности лежал на женщинах. Такая искаженная модель повсеместно встречалась в советское время: супруг оказывался еще одним ребенком в семье. А уж о бережных, полных любви и поддержки, супружеских отношениях, к сожалению, даже речи не шло. Нам негде было взять нужный пример. Приходилось строить собственную семью интуитивно, спотыкаясь и падая на каждом новом шагу.

Мы оба смогли признать, что стабильность, которой мы достигли в материальном плане, не означает семейного благополучия в целом. А как следствие, не означает и благополучия ребенка.

Рассматривать благополучие ребенка вне контекста семейной системы, супружеских отношений, физического и психологического состояния обоих родителей бессмысленно. Усилия, направленные на счастье ребенка, должны быть направлены на создание гармонии внутри семьи. Положительные изменения могут прийти через готовность работать над собой и через осознанность взрослых.

– Слушай, мы уже шесть лет ходим вокруг да около, – Денис тоже считал, что дальше тянуть с решением нельзя.

– Понимаю, – холодной головой в той ситуации, как ни странно, оказалась моя, – но нельзя принимать ребенка в семью, если между родителями нет хороших супружеских отношений.

– Ты это о чем? – он посмотрел на меня с подозрением.

– Мы с тобой то разводимся, то недовольны друг другом, – я решила, наконец, сказать все как есть, – у нас много старых обид, с которыми никто из нас ничего не делает. Мы даже на секс смотрим по-разному. Как с этим быть?

– Не знаю, – он расстроился оттого, что я вытащила на свет божий массу покрытых пылью проблем, – но я готов на что угодно! Лишь бы все получилось.

– Отлично, – я улыбнулась ему, – и я тоже.

Пока ждали начала обучения – группы в Школе приемных родителей тогда формировались медленно: записались мы в декабре, а на занятия попали только в апреле – отправились на семейную психотерапию и записались на прием к хорошему сексологу.

Уже тогда, до начала учебы в ШПР, непростой опыт рождения и взросления Нэллы помог нам многое осознать: ребенок, который придет в семью, будет не укреплять ее, а расшатывать. Возникнут проблемы, которых сейчас мы не можем себе даже вообразить. Потребуется много сил, физических и моральных. Если с кровной дочерью нам было так тяжело, то что принесет с собой ребенок приемный?! Мы можем разрушиться. Можем не выдержать.

Нам нужно было построить надежную основу и хорошие партнерские отношения. А без этого и правда – больше никаких детей. Иначе мы будем не помогать, а вредить – только потому, что не справимся со своими задачами.

Открытость в своих запросах на помощь и работа с психологами помогли нам перестроить дисфункциональную семейную систему – через семнадцать лет после вступления в брак! – и прийти к гармонии. Оказалось, и такое возможно. С тех пор мысли о том, что люди способны не только учиться, но и переучиваться ради собственного блага и блага своих детей, всегда со мной.

Очень важно не ставить на людях крест, если они не являются угрозой для жизни и здоровья своего ребенка, а помогать им исправиться.

Я поняла наконец, что мне нужно оставить роль главы семьи и центра принятия решений. Важно передать управление мужчине, выпустив ключевые вопросы из-под личного контроля. Мы должны быть равноправными партнерами, а не «мамой и сыном»: так это не работает. Было тяжело принять новую модель отношений и даже страшно. «Он ничего не захочет делать и обо всем забудет», – постоянно думала я, но гнала от себя эти мысли. Важно было поверить, наконец, в свою женскую сущность и в его – мужскую. Мы с Денисом много раз оступались и путались – эволюция нашего брака, если рассказывать все в деталях, и правда тянет на отдельную книгу – но в итоге смогли создать жизнеспособную модель семьи, от которой выиграли оба. Точнее, выигравших, конечно, намного больше: это, вне сомнения, и наши дети. Очень надеюсь, что и наши внуки тоже.

Я в итоге получила больше свободы от бытовых и финансовых вопросов, смогла погрузиться, наконец, в материнство и в творчество. Денис принял на себя ответственность за нашу семью, а вместе с ней и чувство собственной значимости. Поразительно, каким мотором и стимулом для него это стало! Пройдет совсем немного времени, и результаты нашего упорного труда по выстраиванию здоровой семейной системы начнут сказываться не только на отношениях с детьми, но и на карьере мужа. Конечно, подобных преображений никто из нас не ожидал.

Чтобы успешно решать родительские и жизненные задачи, супруги должны стать единым целым. Когда силы уходят на борьбу, на поиски правых и виноватых, на самоутверждение за счет второй половины, иссякает ресурс. Единственный верный путь для мамы с папой, повторюсь, заниматься любовью, а не войной.

Школа приемных родителей стала для нас обоих лучшим тренингом личностного роста. Пришла, наконец, осознанность в отношениях с Нэллой. Мы с Денисом переосмыслили весь свой опыт жизни с ребенком. Ужасно, что не понимали важности чувств мамы в период беременности: даже не пытались проработать невыносимые страхи, которые меня душили тогда. Горько, что не знали ничего о привязанности: думали, что потребность быть рядом каждую минуту – это капризы ребенка. Жутко, что не видели связи между сбоем в супружеских отношениях и поведением, самочувствием нашей дочери. Буквально на каждом занятии мы делали невероятные открытия и жалели, что нельзя было пройти подобных курсов еще до рождения Нэллы. Они бы помогли нам гораздо больше, чем невнятные встречи при роддоме для мам и пап: «как лежать, как дышать». Тогда еще в этих занятиях не было и толики детской и семейной психологии. А именно такой курс мог бы стать защитой нашей семьи.

Мы, наконец, смогли объяснить себе, почему было так непросто с дочерью – мы с Денисом нередко пренебрегали вещами, которые необходимы маленькому ребенку: радостью игр, общением, пустой болтовней, бесконечным тактильным контактом. Я уже точно знала, что сложности с мотивацией в учебе и непримиримый подростковый бунт Нэллы – родом из раннего детства. Именно там дочке не хватило спокойствия и заботы, там она недобрала маминого времени и тепла. Там не построила надежных отношений с папой, который жил в параллельной реальности, уходя от семейных проблем в работу.

Многие мужчины, к сожалению, делают именно так.

Малышу важно быть на руках матери, ощущать биение ее сердца; чувствовать дыхание и тепло. Чем больше напитается младенец в это время любовью, тем устойчивее будет к жизненным невзгодам, тем успешнее станут складываться его отношения с миром и другими людьми. Я жалела, что не понимала и не знала многих вещей. Раньше, когда люди жили общинами, большими семьями, верные установки передавались от старшего поколения женщин к младшему без особых усилий. В ежедневном контакте. Еще век назад было именно так. А в современном разобщенном мире, далеком от принятия человеческой природы, приходится специально их изучать. И хорошо бы делать это еще до вступления во взрослую жизнь, до рождения самого первого ребенка.

Все два месяца учебы меня не покидала мысль о том, что нужно создавать курс аналогичный Школе приемных родителей для обычных семей. Уже тогда я начала собирать для него основу: бережно складывать в копилку важные книги и статьи; присматриваться к лучшим психологам и тренерам ШПР. Сегодня, спустя семь лет, нам вместе со специалистами удалось переложить истории семей, чувства детей и родителей, а главное, важнейшие знания из области детской и семейной психологии на бумагу. Книга-тренажер «Азбука счастливой семьи» готовится к выходу в свет. Это основа и базис семейных и детско-родительских отношений. Фундамент, на котором можно строить благополучную семью.

Жалею я лишь об одном – что у меня самой не было этого ценного ресурса, когда я забеременела и, несмотря на наличие мужа и собственных родителей, осталась один на один с материнством.

Исправлять ситуацию в своей семье никогда не поздно. Важно лишь понимать, что это – задача родителей. Как бы ужасно ни вел себя ребенок, в его поведении всегда скрыт «крик о помощи». Корни яростного подросткового бунта, опасного поведения, частых травм, отказа от учебы и других трудностей лежат в области семейных проблем.

Школа приемных родителей помогла мне разобраться еще и в себе самой. Я увидела то, чего не могла осознать многие годы. О чем никогда и ни с кем не говорила из-за чувства стыда. Я вдруг поняла, что мой страх перед беременностью и родами был не чем иным, как страхом смерти! Сильным, всепоглощающим, сковывающим тело и заставляющим сердце бешено колотиться в груди. И он прилепился ко мне, преследовал потом в отношениях с Нэллой. Я постоянно боялась за ее жизнь, а ребенок чувствовал мою тревогу и выдавал в ответ трудное поведение как сигнал о неблагополучии. Это был замкнутый круг, в котором мы всей семьей крутились очень много лет. Отсюда депрессия. Чувство материнской несостоятельности. Собственное неадекватное поведение.

Из страха.

И при этом я не обращалась за помощью из-за идиотского чувства собственной неполноценности. Из чувства вины перед Нэллой.

Откуда взялся страх смерти? В собственном раннем детстве глубоко на уровне подсознания у меня отложилось, что рождение означает смерть. Когда мама родила меня, она тяжело заболела. Ей сделали операцию на груди, и несколько месяцев после этого она не могла за мной ухаживать. Помогала ее родная сестра. Мама рассказывала, что состояние у нее было настолько тяжелым, что она даже не могла набраться сил, чтобы дать мне имя. Несколько месяцев я жила безымянной Девочкой. Сестра мамы, моя тетя, умерла вскоре после этого события от рака: говорили, что он развился, как следствие проблем из-за невозможности родить ребенка. Когда на свет появился мой младший брат – мне тогда было четыре годика – он чуть не умер в роддоме от тяжелого приступа. Эта болезнь преследовала его потом на протяжении первого года жизни. Причем, в присутствии врачей, в больницах, ему становилось намного хуже: он задыхался, синел и терял сознание.

И самое страшное в нашей семейной истории заключается в том, что мама моей бабушки по материнской линии умерла. Почему-то с самого детства у меня засела в голове мысль о том, что умерла она именно в родах. Хотя на самом деле это не так и толком никто ничего не знает. Но суть в том, что бабушка осталась в раннем детстве сиротой. Ее отец, мой прадед, женился повторно, а имя первой жены кануло в Лету – в нашей семье его никогда не упоминали. Я не знаю, как зовут прабабушку по материнской линии. И моя мама этого не помнит.

Такое забвение даже хуже смерти.

Обо всем этом я слышала, когда была маленькой. Обо всем этом думала, когда подросла. Только не связывала своего страха перед родами с событиями далекого прошлого. А зря. Когда я впервые по совету хорошего психотерапевта составила генограмму, все встало, наконец, на свои места. Я увидела, насколько слабой была у меня женская линия по материнской части. Она фактически обрывалась на бабушке-сироте! Неудивительно, что гораздо сильнее во мне оказалось мужское начало – на мужчин по линии отца можно было опереться. Там было достаточно сильных успешных личностей, настоящих героев. Я долго думала потом о смерти прабабушки и о том, что ее имя забыли. По совету психотерапевта написала письмо ей и другим своим прародительницам по материнской линии, всем – с именами и без имен.

Поблагодарила их за жизнь и за силы, которые они вложили в меня. Поблагодарила за свою дочь.

После этого страх и тревожность, которые многие годы были моим невыносимым наследством, стали понемногу отступать. Если бы я знала раньше, что нужно не подавлять в себе сильные чувства, а вытаскивать их на поверхность и прорабатывать, счастье в жизни нашей семьи могло бы случиться намного раньше.

Советская привычка заталкивать глубоко в себя сильные чувства и жить так, словно их не существует, приводит к болезням. Родители передают своим детям наследие, в том числе, в виде личного опыта и чувств. Чтобы разомкнуть негативную цепочку, кто-то в семье должен набраться смелости раскрыть и проработать накопленный опыт и травмы.

Конечно, только оттого, что мы с Денисом многое поняли о себе и о нашем ребенке, смогли кое-что проработать, трудности у нас с Нэллой в одночасье не прекратились. Инерция оказалась тяжелой и долгой. Было еще много всего: падение Нэллы с велосипеда и перелом ключицы, травма, полученная на мотоцикле, потом еще повреждение колена на батуте и следом за ним операция. Каждый раз страх за жизнь ребенка накатывал на меня девятым валом. В такие минуты я не сразу могла взять себя в руки. И все-таки раз за разом училась справляться с собой, работать со страхом, который мешал дышать.

Последней волной, которая смыла меня, стала болезнь, внезапно возникшая у дочери после операции на колене. Восемнадцатилетний ребенок вдруг почувствовал неприятные ощущения в пальцах рук. Обратились к врачам, причин они не нашли. А через несколько месяцев дошло до того, что Нэлла не могла по утрам встать с постели. Даже пошевелить рукой ей и то было не по силам. Только тогда врачи сумели поставить диагноз – аутоиммунное заболевание. До того момента как я сумела справиться с волной страха и начать действовать адекватно, снова довелось пройти через ад. Помню, как от ужаса и бессилия грохнула об стол стакан с водой, который был у меня в руке. Пришлось после этого ехать в травмпункт и зашивать рану. Но на этот раз я уже кое-что знала. И умела обращаться за помощью.

Помимо обычного в таких случаях тяжелого лечения, мы с Нэллой обе начали проходить психотерапию. Кроме того, через близких друзей в Израиле нашли прекрасного специалиста по альтернативной медицине и решили отправлять Нэллу к ней два раза в год. Болезнь стала отступать.

Дети, у которых не сложилось надежной привязанности в младенчестве, в подростковом возрасте более склонны к риску и, как следствие, – падениям, травмам, болезням. Перинатальный период, роды и первый год жизни – золотое время для формирования будущего здоровья ребенка!

И примерно в то же время состоялась важная для меня личная консультация с известным психологом Людмилой Петрановской, о которой я не могу не вспомнить. Мы с Денисом тогда уже приняли детей, я ходила на все возможные тренинги, семинары, в том числе к ней. И в какой-то момент поняла, что мне жизненно важно лично поговорить о Нэлле. О своем чувстве вины, которое изматывает и лишает сил.

– Представь, что ты сегодняшняя встретилась с той собой, – сказала психолог, – юной и неопытной девочкой.

– Хорошо, – меня уже не слишком удивило такое начало.

– Что бы ты сказала той девушке, которая только что родила ребенка? Просто начни: «Диана, ты сейчас…»

И я начала говорить. Стала сочувствовать, сопереживать себе той – напуганной, неопытной и брошенной в одиночестве. Забытой в холодной и темной палате роддома. По сути, еще ребенку, если смотреть с высоты сегодняшних лет. Я увидела, наконец, со стороны, как сильно та девочка старалась, чтобы справиться с ролью мамы. Как много вокруг было препятствий. И как мало умения искать для себя ресурсы, обращаться за помощью у нее было тогда. Мне стало жаль и юную себя, и новорожденную Нэллу. Мне больше не хотелось злиться на ту «плохую мать». Я научилась сочувствовать ей и перестала во всем себя обвинять.

– Вы с мужем делали для ребенка все, что могли, – Людмила Владимировна улыбнулась, – в тех обстоятельствах. И сделали свою работу хорошо. Вот увидите!

– Но что же теперь?

– Теперь ваша дочь выросла. Пора ее отпустить.

С того дня чувство вины перестало вычерпывать из меня весь ресурс. Я поняла, что можно тратить силы на самоедство и установку «я плохая мать», «я не справляюсь», а можно не кормить этого монстра, зато сохранять свою энергию для отношений с детьми.

Стабильное ресурсное состояние матери – важнейшее условие счастья и здоровья детей. Что бы мы ни пытались сделать для благополучия ребенка, начинать нужно с помощи матери. Единственное исключение – это угроза жизни и здоровью малыша, исходящая непосредственно от женщины, которая его родила.

Когда Нэлле исполнилось двадцать лет, она познакомила нас со своим молодым человеком. К тому времени дочь уже жила отдельно, в маленькой квартире неподалеку от нашего дома. Буквально через несколько месяцев Андрей пришел просить ее руки. Это было неожиданно, удивительно и очень приятно. Влюбленные взгляды в сторону Нэллы. Уважительное отношение к нам с Денисом. Готовность нести ответственность за семью.

Он понравился мне с первого взгляда – спокойной, умный, надежный. И удивительно похож на Дениса – не того, растерянного, из нашей юности, а сегодняшнего, уже зрелого. Хотя по возрасту Андрей всего на пару лет старше Нэллы. Каким-то чудом у них почти та же разница, что и у нас с Денисом.

Некоторое время спустя ребята поженились.

А год назад прошли обучение в Школе приемных родителей. Надеюсь, спешить с детьми они не станут – ни с кровными, ни с приемными. Совсем еще молодые. Но я уверена в том, что их дочкам и сыновьям повезет с родителями гораздо больше, чем в свое время Нэлле. У них будут осознанные понимающие мама и папа, которые станут беречь друг друга и собственных детей.

Родительство – это самые мощные эмоциональные качели из всех, доступных человеческому существу. Боль и горечь непередаваемой силы сменяются космическим счастьем и радостью. Именно дети убеждают взрослых в величайшей мудрости нашей жизни: в мире нет ничего важнее любви и отношений. Все остальное приложится.

Мою любовь к Нэлле сегодня невозможно выразить словами. Как и благодарность ей. Если бы не кровный ребенок, не те задачи, которые она перед нами с Денисом ставила, мы бы не выросли как родители и как личности. Не осознали бы, что основа счастливой семьи – это непрерывное развитие, осознанность мамы и папы. В семейной жизни, в роли родителей нельзя просто остановиться и пытаться убежать от проблем. Они, конечно же, обязательно будут. Вопрос только в том, как к ним относиться: лучше бы как к задачам разной степени сложности, чтобы соответственно их решать.

Наша потрясающая, принимающая, ласковая, добрая, веселая, озорная дочь – это целая Вселенная. Я ею горжусь. С взрослением Нэллы нам становится все интереснее вместе. Наш невероятный ребенок не считает больше, как в непростом подростковом возрасте, что родители «ничего не знают» и «устарели». Наоборот, я каждую минуту чувствую ее уважение и любовь к нам с Денисом.

Мы долго шли друг к другу, несмотря на то, что встретились сразу, в первые секунды жизни дочки. Но главное – это то, чему мы смогли научиться в пути. И это еще не конец: много чудесных открытий и положительных изменений нам предстоит.

Я твердо знаю – ничего страшного с нами больше не случится. У Нэллы есть поддержка и мощная опора в нашем с Денисом лице. Она выстроила этот фундамент сама, навеки соединив нас с мужем и наполнив нас силами.

Нэлла, я люблю тебя больше жизни, ты слышишь? И глубоко благодарна тебе за то, что ты сделала нас с папой такими, какие мы есть.