Текст книги "Свидание за доллар"

– Это очень похвально, Перл.

– Видишь ли, я окончила университет по специальности «история искусств». Но дело даже не в этом… Роджер, общаясь со мной, не переставал повторять, что я привношу стиль во все, что делаю. Он восхищался моей манерой одеваться, обставлять комнаты (естественно, когда можешь позволить себе оплатить все, что хочешь, трудно не выбрать самое лучшее). Именно он натолкнул меня на мысль, что я могу начать продавать свой вкус и свой стиль… Я всегда выбирала подарки его деловым партнерам. Да что там подарки… – Перл махнула рукой. – Однажды я умудрилась выбрать ему деловой костюм с галстуком так, что, по словам Роджера, японские представители его партнера в течение всего обеда не могли отвести взгляд от получившегося сочетания. Хоть и очень, между прочим, старались.

– Я внимательно слушал, – заверил Джонатан, – но так и не уловил, чем же ты все-таки конкретно занимаешься.

– Основное направление нашей деятельности – это поиск новых художников и скульпторов для картинных галерей, для выставок. Работаем мы также и с фотографами. Это могут быть какие-то изделия ручной работы, эксклюзивные украшения, поделки из камней. Суть в том, чтобы отыскать что-то новое и при этом стоящее. Нам интересны люди, которые не идут за авторитарностью уже созданных произведений. Нам интереснее творцы, которым удалось отыскать что-то по-настоящему свое, или уже известное преподнести под совсем новым углом зрения.

– И что вы делаете с новыми творцами, когда обнаруживаете их?

– Ведем переговоры о сотрудничестве. Устраиваем им выставки в самых известных местах, стараемся подобрать оригинальный формат. Договариваемся о рекламе. Я хочу, чтобы люди платили свои деньги не за мыльный пузырь, не за пшик. Хочу, чтобы у них перехватывало дыхание от радости при взгляде на свою покупку, но при этом радость должна быть подлинной, а не утилитарной.

– Наверное, это очень интересно… Где же ты откапываешь своих самородков?

– Везде. Хожу по таким выставкам, о которых и не слышал никто, кроме сотни-другой настоящих фанатиков. Посещаю художественные школы, студии рисования, смотрю работы выпускников. Это тоже бывает необыкновенно интересно. В конце концов, путешествую по маленьким городкам…

– А оценивать классические произведения искусства не приходилось? – Джонатан доел последнюю хрустящую корочку грибной пиццы и облизал пальцы, затем, спохватившись, потянулся за салфеткой.

– Случается, – кивнула Перл, – я все-таки стажировалась в художественной галерее и несколько лет посвятила изучению различных художников и видов живописи. Но это произошло не благодаря мне, а благодаря Роджеру. Когда-то мы с ним навещали одного его приятеля в офисе. Тот похвастался недавно приобретенной картиной, даже рассказал, сколько заплатил. А я сообщила ему, что, учитывая ряд факторов, заметных даже невооруженному глазу, он явно переплатил. Приятелю удалось вернуть картину, а затем, воспользовавшись моей консультацией, он приобрел новую, которую посчитал гораздо более выгодным долгосрочным вложением средств.

– Перл, так это же замечательно!

– Он рекомендовал меня еще кому-то, те, в свою очередь, другим, и понеслось… Своего рода реклама на «сарафанном радио». Но я все-таки считаю, что это не совсем мое… Существуют же настоящие эксперты, которые занимаются исключительно оценкой картин, всяческие аукционы, «Сотбис», например… Мне же интересней открывать новые таланты. Кроме того, во время своих путешествий (мне и по миру удалось поездить), я нахожу то, что по-настоящему хочется привезти с собой домой. То, что не вписывается в формат сувениров, которые приобретет любой неискушенный турист. То, что передает подлинный колорит города или страны, является ее маленьким кусочком. Такие вещи я отбираю тщательно и потом помещаю в нашем выставочном центре.

– У вас и свой выставочный центр есть? – удивился Джонатан.

– Ну, центр – это сильно сказано, – засмеялась Перл. – Та комната, что находится за кабинетом… Там сплошь витрины, стеллажи, шкафчики. Туда я и складываю свои сокровища. Кто их приобретает? Охотники за эксклюзивными подарками. Дизайнеры интерьеров, склонные к необычным решениям. Просто любители новизны и оригинальности…

– Удивительно, – серьезно произнес Джонатан. – Никогда раньше не слышал ничего подобного.

– Да, мне говорили, что мы – единственные в своем роде, – кивнула Перл. – Однажды у меня даже брали интервью для журнала «Элль». Журналистка сообщила, что «Жемчужина Пэрриш» в интернете на поисковых серверах пользуется огромной популярностью, на нее масса запросов.

– Как же ты со всем этим управляешься?

– Очень просто… Я не спешу. И – разумеется – мне помогают. У меня есть секретарь, который обеспечивает работу всего офиса. Есть менеджер по работе с корпоративными клиентами. Барышня, которая занимается рекламой. Контактами с выставочными центрами в основном занимаюсь я. В свободное от поисков время…

– И как, бизнес окупает себя?

– Да, окупает. Даже позволяет иногда уйти в отпуск. Правда, и в отпуске я умудряюсь приезжать в офис для решения нестандартных вопросов. А, может, просто скучаю, – Перл махнула рукой, – вот и внушаю себе, что без меня тут попросту не смогут обойтись.

– Но ведь это здорово, разве нет?

– Иногда мне кажется, что мы – как одна семья. Но я ведь не знаю мнения тех людей, которым плачу зарплату, – рассмеялась Перл.

Джонатан внимательно посмотрел на нее:

– Перл, а как насчет твоей настоящей семьи?

Она замерла, зажав миндаль длинными тонкими пальцами:

– А что насчет моей семьи?

– Ну, какая она у тебя, поддерживаете ли вы отношения и всякое такое.

– У меня уже много лет нет семьи, – ровным голосом ответила Перл. – Я…

Джонатан понял, что наступил на больную мозоль.

– Послушай, если не хочешь, мы не будем об этом говорить.

– Вся моя семья погибла, когда я еще училась в колледже. Мама, папа и Рэнди… С тех пор… С тех пор утекло очень много воды. И прошло очень много времени.

– Прости, я не хотел сделать тебе больно.

– А ты и не сделал, – спокойно ответила Перл, – то, что ты проявляешь любопытство – это нормально. И как ты можешь повлиять на то, что случилось много лет назад? Мне не больно. Но очень долгое время я ни с кем не говорила об этом.

Перл умолкла. Обескураженный Джонатан замолчал. Перл невольно вспомнила о том, что многие годы ей казалось вполне нормальным то, что у нее больше нет дня рождения. Людям на самом деле нет дела до кого-то, кроме самих себя. Ей удавалось успешно избегать и въедливых расспросов, и ненужных поздравлений. Но сейчас она поняла, что добровольно лишила себя собственного дня рождения, словно наказывала за что-то, словно пыталась хотя бы так искупить то, что она жива и с ней-то ничего плохого не произошло.

Хотя нет – был ведь один эпизод. В тот год, когда они были вместе с Роджером, он решил сделать ей сюрприз. Разумеется, он не мог не знать даты ее рождения. Все-таки с ним она сошлась ближе, чем с другими, ему было известно и позволено несколько больше, чем всем прочим. Хотя Перл на самом деле знала, что и с Роджером Мерри она сохраняет определенную дистанцию, ему казалось, что он обладает достаточно полной властью над ней, что он проник во все потайные уголки ее сумеречной на тот момент души.

О, Роджер устроил настоящий праздник, ведь он никак не был ограничен в средствах, и мог быть скован только рамками своей фантазии.

Приглашенных было, по меркам Роджера, не так уж и много – человек пятьдесят или шестьдесят. В основном это были приятели Роджера, важные для него деловые партнеры, ключевые клиенты. Праздник Роджер решил устроить в своем особняке. К счастью для Перл, он не додумался пригласить на прием никого из ее сотрудников – тогда Перл уже потихонечку работала над развитием собственного дела.

…Перл приехала из офиса не слишком поздно, но все равно она была утомленная, вялая, а жизнь с Роджером так сильно переменила ее, что вялость давно уже была ей совсем не свойственна.

Она открыла дверь собственным ключом и тут же оглохла и ослепла. Оглохла от приветственных криков, обрушившихся на нее, а ослепла от водопада света, горели свечи в расставленных повсюду канделябрах, в центре вестибюля был установлен миниатюрный переносной водопад, который с шумом и пеной источал россыпи брызг, тоже ослепляющих вполне успешно.

– С днем рождения, Перл!

– С днем рождения!

– Поздравляю, дорогая!

– Примите мои самые искренние поздравления!

На секунду у нее помутилось в голове, и ей даже показалось, что она тронулась рассудком.

Тот день рождения, который стал последним для ее семьи, тот не отгремевший, не отпразднованный день рождения сейчас словно догнал ее, настиг и навалился, обезоруживая и сокрушая.

Вокруг были холеные приветливые лица, которые совсем не походили на лица самых близких и дорогих ей людей, на личики самых лучших друзей ее детства… Она отшатнулась.

Физиономия Роджера, который только что был необычайно довольным и сияющим, крайне довольным собой, вытягивалась на глазах.

«Ладно, Перл, возьми себя в руки. Спокойно. Он ни в чем не виноват. Ты ведь не рассказывала ему… Он просто знает, что твои родители ушли из жизни, когда ты была еще ребенком. – Значит, это настолько важно для него, что он даже не удосужился за столько времени добиться настоящего, откровенного и искреннего, рассказа! – А, может быть, дело вовсе не в нем, а в тебе, Перл? – Что ты имеешь в виду? – Может быть, он не знает вовсе не потому, что знать не хочет и не стремится, а потому, что ты так оцениваешь ваши отношения, вот и не подпускаешь его слишком близко к себе? – Брось, у нас прекрасные отношения. – Замечательные новости. Посмотри, для кого устроен этот прием? Для настоящей Перл Пэрриш? Да тут ни единого дорогого тебе лица! Этот прием на самом деле для Веселого Роджера, которому льстит похвалиться такой красоткой перед основной массой своих дружков и деловых партнеров. – Ты опять ищешь зло там, где его нет. – Может быть, настал момент посмотреть правде в глаза? А правда в том, что любви между вами нет и быть не может. Ну да, наверное, он любит тебя… как собака любит свою кость. Как Пигмалион любил бы свою Галатею. Он огранил тебя, как драгоценность, и теперь предъявляет всем. Он «вложился» в тебя, но не для того ли, чтобы ты выгодно оттеняла и демонстрировала окружающим его богатство, тот уровень, которого он достиг? Он купил тебя, Перл, а ты продалась. – Глупости, чепуха, зачем я так себя накручиваю? Просто неудачный день. Такое бывает. – Просто неудачный вечер. Разве это тот праздник, который действительно нужен тебе, Перл Пэрриш?»

Тогда она умудрилась действительно взять себя в руки, не сорваться, не устроить истерику. Все равно этого бы не понял и не оценил ни один человек из нескольких десятков присутствующих. Перл мило извинилась, сославшись на внезапность, духоту, обилие света, шума и кулинарных запахов (Роджер устроил невероятный фуршет), быстро переоделась у себя в комнате. Распустила волосы, заколола прядь шпилькой со стразами, надела туфли на высоченных каблуках и прямое, чуть приталенное платье с открытым плечом и скошенным подолом кофейного цвета. Потом спустилась вниз.

Она шутила, улыбалась (особенно деловым партнерам своего любовника), смеялась, снова шутила, даже танцевала. Перепробовала почти все закуски. Грибной жюльен в слоеных тарталетках. Канапе с кремом из мяса краба. Виноградные листья, фаршированные улитками. Овощи и фрукты на шпажках. Коллекционное французское шампанское. Тигровые креветки с половинками авокадо. Песочные корзиночки с ежевикой, малиной и клубникой. Фисташковое мороженое на десерт…

И торт. Огромный прямоугольный белоснежный торт, залитый взбитыми сливками, засыпанный тертым белым шоколадом, украшенный миниатюрными безе. И вишнями. Вишнями, которые пламенели на поверхности всей этой белоснежной роскоши. Вишнями, которые Перл напоминали почему-то капли крови.

«Всему виной мое больное воображение».

Она дотерпела этот праздник до конца, разрезала торт, без конца улыбалась гостям, которые дегустировали лакомство с фарфоровых тарелочек. Потом, сославшись на головную боль, поднялась к себе наверх, заперлась и приняла несколько таблеток снотворного, не забыв предварительно завести будильник на шесть утра. Перл была уверена, что уже никто не заметит ее отсутствия. Перл знала, что там, внизу, до нее уже никому по-настоящему нет дела.

Благодаря снотворному она заснула почти сразу. Благодаря таблеткам ей не мерещился тот самый торт, который так и не был разрезан в день несчастья ее семьи.

Тот незамысловатый шоколадный бисквит с клубничным кремом и пятнадцатью тоненькими свечками простоял в холодильнике, наверное, пару недель.

Она не могла прикоснуться к нему.

Через пару недель Перл собралась с силами и выкинула его на помойку.

Сейчас же именно снотворное позволило ей уснуть без очередной дозы воспоминаний о последнем именинном торте в ее подростковой жизни…

А потом прошло несколько недель.

И Перл ушла от Роджера, собрав все свои вещи. Он настоял, чтобы она забрала именно все вещи. Даже бриджи и шлем для верховой езды от «Прада». Даже полотенца из индийского хлопка, сотканные вручную. И уж, конечно, тот самый сапфировый гарнитур, который Роджер с таким торжественным лицом преподнес Перл на организованном им празднике. Браслет, небольшие сережки и массивный кулон. Прекрасный, тщательно сработанный, изысканный комплект.

Роджер сам отвез Перл на ее квартиру. Он выглядел вполне убитым. Он прощался очень вежливо, пристойно. Он не обещал Перл испортить ей «всю малину», отвадить клиентов от ее бизнеса, не требовал возмещения убытков.

Кажется, у него не укладывалось в голове, что это всерьез.

По всей видимости, он думал, что это каприз, пусть и оформленный таким дурацким способом. Ведь у них все так слаженно. У них все так прекрасно. Разумеется, она одумается.

Ведь он, Роджер Мерри – клад, самый настоящий клад.

Такими не разбрасываются.

Клад даже для такой красивой и умной девушки, как Перл Пэрриш.

6
Перл

– Прости, пожалуйста, я правда не хотел причинить тебе боль.

– О чем ты говоришь? – Перл удивленно посмотрела на Джонатана.

– Перл, да ты ведь плачешь.

Она и не заметила, как несколько робких слезинок сбежали по ее щекам.

– Пустяки, – пробормотала она, – это пустое… Я в порядке. Правда. Просто… просто мои родители и брат погибли, когда мне исполнилось пятнадцать лет. С тех пор мне никогда не хотелось отмечать этот праздник. С тех пор я нигде не чувствовала себя дома, дома по-настоящему.

– Мне очень жаль, Перл, – тихо произнес Джонатан, – ты не представляешь, как мне жаль.

– Спасибо…

– Господи, да за что?

– За то, что тебе не все равно.

– Да как мне может быть все равно?

Перл пожала плечами.

Странно. Но сейчас она вовсе не стыдилась своих слез. Конечно, она не закатывала истерик. Но и добрую сотню лет она уже не показывала своих чувств и эмоций другому человеку… И сейчас откровение вырвалось у нее так легко и просто, прозвучало так свободно…

– Как это произошло?

– Автомобильная авария, – ответила Перл. – Они все вместе ехали из аэропорта. Спешили, чтобы успеть на мой день рождения, чтобы я задула свечи на именинном торте.

– Перл, Перл, – Джонатан взял ее руки в свои и поднес к губам. – Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата.

Она всхлипнула:

– Мы очень любили друг друга.

– Я не сомневаюсь в этом. Наверняка ты была замечательной дочерью.

– Гораздо важнее то, что они были прекрасными родителями.

– У тебя сохранились семейные фотоальбомы?

– Да, где-то лежат, – Перл с удивлением посмотрела на Джонатана и вытерла слезы, – а что?

– Я бы хотел посмотреть снимки. Если, конечно, ты не против… Я бы послушал твои рассказы о них. Я хочу больше узнать о них.

«Я хочу больше узнать о тебе».

– Да… Да, я постараюсь найти их. Нужно будет только припомнить, куда я их запрятала. Давно… давно уже не пересматривала их.

– Я уверен, что они гордились бы тобой, Перл.

– Ты правда так думаешь? – прошептала она.

Он тепло улыбнулся:

– Конечно.

Перл улыбнулась Джонатану неуверенной, осторожной улыбкой.

Внезапно ему захотелось согреть ее, приласкать, как маленькую девочку, просто обняв. Он перегнулся через журнальный столик и погладил ее по голове. Перл смотрела на него широко открытыми глазами. Сейчас она напоминала ему перепуганного галчонка.

Приступ нежности и желания поддержать Перл сменился у Джонатана приступом острого желания. Он обнял ее, потянул за плечи вверх, поднял на ноги. Сердце его билось сильно и громко, и Перл, которая слышала стук его сердца, почувствовала, как учащается и ее сердцебиение, едва поспевая за Джонатаном. Он прикоснулся губами к ее губам, обозначил нежный поцелуй, а потом неожиданно отстранился, взял ее за руку и повлек за собой.

– Джонатан! Что ты делаешь? Куда мы идем?

Он лихорадочно пробормотал:

– Всю жизнь мечтал воплотить одну эротическую фантазию.

– Какую?

– Заняться сексом прямо в офисе.

– Можно подумать, ты всю жизнь провел в офисах, – заметила Перл.

– Я…

– Впрочем, фантазия как фантазия – бывают куда более изощренные.

– Рад, что ты мне не возражаешь.

– Погоди, постой! Что ты делаешь?

– Надеюсь отвлечь тебя от грустных мыслей. Хотя бы на время.

– Джонатан!

Он за руку подвел Перл к одному из столов в большом кабинете – подальше от окон, – приподнял ее и усадил на полированную столешницу, предварительно смахнув на кресло какие-то бумаги с наклеенными на них разноцветными стикерами.

– Осторожнее, это важные документы, – предостерегла Перл. – И вообще, что ты делаешь? Это же мой офис!

– Подумаешь, тут все равно никого сейчас нет.

– Так не годится, – Перл негодовала, хоть и чувствовала, что вот-вот сдастся. Она не могла не отвечать на жаркие и безудержные ласки Джонатана.

Немного помучившись с заколками, он распустил «ракушку», и черные волосы Перл шелковистым водопадом заструились по ткани ее строгого костюма. Расстегнул узкий черный ремешок на ее талии и отбросил в сторону, не глядя. Одновременно принялся целовать Перл в шею и расстегивать пуговки на ее жакете. Перл сдержанно застонала. Джонатан услышал стук – это одна из туфелек Перл слетела у нее с ноги и упала на пол…

Наполовину расстегнув жакет, он приспустил его с ее плеч и принялся целовать кожу декольте, которая оказалась прохладной и необычайно мягкой. Перл запустила пальцы в его густые волосы. Он обхватил ее за талию и крепко сжал.

– Ты уже готова к безрассудствам?

– Да, – пробормотала она, – да, наверное…

– Ответ неверный. – Джонатан проложил дорожку из поцелуев от подбородка Перл к ее груди, коснулся языком ложбинки, сообщил: – У тебя тут поразительно красивая родинка. Так ты готова или нет?

– Готова, – выдохнула Перл, – ты с ума меня сводишь.

– Рад, что это взаимно…

Они не слышали вокруг себя ничего. Не слышали, как в дверном замке тихо повернулся ключ, как по мозаичному полу прошуршали легкие мокасины на резвых девичьих ногах.

И вздрогнули, застигнутые врасплох, когда изящная фигурка в розовом дождевике появилась на пороге кабинета «Жемчужины Пэрриш».

– О!.. Ой! Перл, я… Я не знала, что тут еще кто-то есть!

Перл вырвалась из рук Джонатана, торопливо застегнула пару пуговиц на жакете (получилось криво, потому что наспех), соскочила со стола и пошатнулась, поскольку из-за отсутствия туфли на одной из ее маленьких ступней ее ноги стали разной длины.

– Барбара! Ты меня напугала!

Девушка в розовом попятилась.

– Честное слово, я понятия не имела…

– Ладно, ничего страшного не произошло, успокойся. И… познакомься. Барбара, это Джонатан. Мой… друг.

Джонатан за это время успел тихо порадоваться про себя, что никто не стаскивал с него рубашку, не расстегивал ремень и не хозяйничал в его джинсах, иначе он долго искал бы, куда можно провалиться от стыда.

Перл окончательно привела себя в порядок, выдохнула и оправилась от смущения.

– Перл, я… Я просто забыла мобильный. А завтра мне ехать за город!

– Барбара, хватит оправдываться. Если тут и надо кому-то заниматься этим, то только не тебе.

– Со всеми бывает, – смущенно улыбнулась девушка, – понимаю…

– Джонатан, Барбара – один из наших лучших специалистов. Собственно говоря… все специалисты у нас – лучшие. Но некоторые – просто особенные.

– Не сомневаюсь в этом, рад познакомиться, – обаятельно улыбнулся Джонатан, а Барбара, исподтишка разглядывая его, гадала тем временем про себя, где же она могла его видеть.

Перл секунду подумала:

– Давайте-ка мы все сядем и выпьем по чашечке кофе на дорогу, – объявила она, желая как можно больше сгладить неловкость ситуации. – Мы, в общем-то, тоже собирались уходить… уже давно.

– Тогда, может, я не буду вас задерживать?

– Ты нас не задерживаешь. И чашечка кофе в дорогу не помешает.

– Тогда ладно. У меня где-то еще оставались мягкие вафли, – скинув свой розовый плащ, Барбара полезла в ящики компьютерного стола. Того самого стола, на котором пять минут назад Джонатан пытался заняться с Перл любовью. – Не хотелось бы, чтобы они пропали тут за уик-энд. Ой, что это, кто-то раскидал мои документы…

Джонатан покраснел и кашлянул в кулак, а Перл укоризненно посмотрела на него.

– Барбара, брось ты искать эти вафли, у меня где-то завалялась коробочка шоколадных конфет с миндальным пралине… Садитесь же, вот прямо сюда.

Джонатан пил кофе, благоразумно помалкивая, а Перл решила переключиться на более безопасную тему работы.

– Послушай, – обратилась она к Барбаре, – мы с тобой так и не смогли толком поговорить в течение дня. Колридж одолевал меня по телефону и штурмовал по электронной почте. Как обстоят дела с презентацией в автомобильном центре?

– Как, у вас бывают презентации в автомобильных центрах? – не выдержал Джонатан.

Вместо Перл ему ответила Барби:

– О, да, это наш особый проект! Перл нашла совершенно замечательного фотографа. Больше всего на свете Энн Райс любит снимать автомобили. Она снимала все свои автомобили во всевозможных ракурсах, автомобиль своего отца, мотоцикл своего бойфренда, автомобили на улицах, которые ей самой казались наиболее интересными. Джонатан, это что-то невероятное. У нее удивительно получается. Она снимает не людей, не природу, но автомобили на ее снимках получаются словно… эээ… живые. У них свой характер, свой образ, даже… свое настроение, как бы странно это ни звучало. Наверное, во всем мире никто еще не снимает автомобили так, как наша Энн.

– А какое отношение это все имеет к автоцентру? – спросил Джонатан, который внимательно выслушал тираду Барбары.

Тут вступила Перл:

– Дело в том, что президент одной из автомобильных компаний посетил выставку, которую мы организовывали для Энн Райс.

– Мы устроили этой выставке очень хороший промоушн, – с улыбкой вставила Барбара.

– Да. Хорошее освещение в прессе, пиар-кампании… Выставка удалась на славу. А потом владелец автохолдинга связался через нас с Энн. Он предложил ей сделать фотосессию отдельно взятого автомобиля, который скоро должен поступить у них в продажу, и на который они возлагают большие надежды. Презентация автомашины и фотовыставки Энн должны пройти в один день в одном месте, дополняя и усиливая друг друга.

– Да, – пробормотал Джонатан, – у тебя действительно очень интересная работа. История искусств! Кто бы мог подумать.

– Главное в нашем деле, – улыбнулась Перл, – это умение общаться с людьми.

Тут она умолкла, глядя на Джонатана и словно что-то соображая.

– Перл, – обратилась к ней Барбара.

– Да, обязательно, – рассеянно проговорила та.

– Перл!

– Ох, прости. Я задумалась. Послушай, Барбара, а не владелец ли этого автосалона жаловался на недостаточное обеспечение персоналом столь важной акции?

– Не припомню, если честно, – нахмурилась Барби, она не любила оказываться некомпетентной и недостаточно информированной, – а почему ты спрашиваешь?

Перл задумчиво проговорила:

– Сам формат мероприятия достаточно сложен. Тут тебе и фуршет (надо же подкармливать гостей, знаменитостей и журналистов), тут тебе и презентация автомобиля – следовательно, в салоне должны быть менеджеры, чтобы было кому отвечать на уйму вопросов; также должна быть Энн, разумеется, и ее пиар-агент, но, поскольку таковой отсутствует, то за него будем я или ты. И еще должен быть кто-то, кто станет общаться с людьми, интересующимися фотографиями Энн, их могут захотеть купить – не во время выставки, разумеется, иначе фото не сможет увидеть максимально возможное количество народа. И я совершенно точно помню, как владелец жаловался – какая досада, именно в преддверии выставки у них образовалась нехватка компетентных людей.

– Думаю, что нужно связаться с ним и уточнить, действительно ли это так, – пожала плечами Барбара.

Перл медленно подняла свои гипнотические шоколадные глаза на Джонатана:

– Кажется, ты хотел в чем-то попробовать свои силы?

– Кто, я?

– Именно, – кивнула Перл, – и у меня наитие! Кажется, это то, что нужно!

– Какую же роль ты хочешь отвести Джонатану во всем этом мероприятии? – заинтересовалась Барбара.

– Пока что это лишь мои соображения… Думаю, что мне нужно переговорить непосредственно с нашим клиентом.

– И никто не спрашивает, согласен ли я, – засмеялся Джонатан.

Барбара подмигнула ему:

– О, Джонатан, о сотрудничестве с такими фирмами, как «Жемчужина Пэрриш» и наш автомобильный клиент, многие лишь мечтают.

Джонатан проглотил слова, которые, казалось, были готовы сорваться у него с языка.

– Могу я хотя бы узнать марку этого автомобиля? – кротко спросил он.

– «Фиат», – с готовностью ответила Барбара.

Джонатан перевел дыхание.

Это уже лучше… И лучше, и проще.

Если бы, скажем, это оказалась «БМВ», то он, Джонатан Сильвер, угодил бы в более щекотливую и пикантную ситуацию. Очень, очень недвусмысленную ситуацию…

* * *

Уже сидя за рулем своей машины, Перл не выдержала и рассмеялась.

– Ты чего? – покосился на нее Джонатан.

Перл захлебывалась смехом:

– Интересно, осознаешь ли ты, до какой степени нам повезло сегодня в офисе?

– Да? Хм… Интересно. И до какой же, милая?

– Если бы только Барбара немного позже вспомнила о забытом мобильнике… Она вернулась бы в офис на самом интересном месте! Ты ведь не собирался останавливаться, верно?

– Вряд ли я смог бы удержаться.

– О, это был бы страшный удар для моей сотрудницы!

– Ты, наверное, шутишь.

– Какие тут могут быть шутки? Джонатан, они знают меня не первый день, и репутация моя безупречна!

Джонатан как следует потянулся, насколько позволяли габариты салона, и зевнул:

– Значит, я появился очень вовремя. Пусть видят, что их босс – отнюдь не железная леди, страшная в своем феминизме, а живой человек.

– Да ну тебя! Я отношусь к этому серьезнее.

– И что же ты сделаешь? Велишь Барбаре помалкивать? Ни одна живая душа в офисе не должна узнать, что ты помогаешь всяким бездельникам с протекциями по работе, да еще состоишь с ними в интимных отношениях?

Перл махнула рукой:

– Сплетен я как раз не боюсь.

– Интересно, почему?

– Во-первых, потому, что тот, кто боится сплетен, в первую очередь их и притягивает. И потом, людям в любом случае не запретишь болтать все, что угодно. Тебе не обязательно что-то делать для этого, достаточно просто быть собой. Если ты не даешь поводов для сплетен – их могут придумать. Ага, значит, она что-то скрывает или слишком осторожна! Ну, и так далее. Но мне давно и хорошо известно, что в жизни есть вещи, гораздо более важные, чем сплетни. – Она тихонько хмыкнула: – Хотя, наверное, картинка, где Перл Пэрриш сидит на столе с задравшейся до белья юбкой, запомнится Барбаре надолго…

– Вернемся к работе, – предложил Джонатан, который чувствовал свою вину. – Что у тебя там была за идея?

– Я попробую порекомендовать тебя владельцу автохолдинга.

– Вот как? Спасибо… И кем же ты меня там видишь?

Перл вела машину, ее красивые изящные руки с французским маникюром спокойно лежали на руле.

– Ты знаешь, я подумала, что ты как нельзя лучше подойдешь для того, чтобы вести церемонию открытия выставки.

– Ты что же, думаешь, у них не найдется кандидатуры получше? – усомнился Джонатан. – Представь: ты подсунешь им меня, без роду без племени…

– Не прибедняйся, – усмехнулась Перл, – знаешь, мне не хотелось бы просчитывать варианты, прогнозировать будущее, гадать, может ли у тебя получиться карьера там. Я просто вижу, что ты общителен, обаятелен и обладаешь редким даром располагать к себе людей почти мгновенно. А поскольку концепция нашей фото– и автомобильной выставки является достаточно неожиданной, то и вести выставку должен человек, который умеет повести слушателей и зрителей за собой. Я просто порекомендую тебя владельцу. Он нам очень доверяет. А уж если ты сможешь себя зарекомендовать, тебе и карты в руки. Я не собираюсь способствовать вашему дальнейшему общению, просить за тебя, еще как-то вмешиваться. Все мы взрослые люди. Я хорошо понимаю разницу между тем, чтобы помочь, и тем, чтобы делать все за человека. Кстати, последнее – не что иное, как медвежья услуга… Но, в любом случае, даже если у тебя нет диплома колледжа, вести выставку тебя вполне могут взять. Если дело не выгорит, мы будем думать дальше, как и где ты мог бы реализовать свои амбиции…

– Перл, неужели ты настолько плохо обо мне думаешь? К твоему сведению, в свое время я успешно закончил университет.

– Специальность?

– Маркетинг. Тогда многие этим увлекались.

– Не подумай, что я давлю на тебя, Джонатан, но тебе не кажется, что я очень мало о тебе знаю?

– Я очень благодарен тебе за то, что ты стараешься на меня не давить. Но я не так легко раскрываюсь перед людьми, как могло бы показаться. Всему свое время, Перл… Поверь, я не увиливаю и не скрываю что-то нелицеприятное о себе. Никаких порочащих фактов.

– Но… Но я ведь и в самом деле ничего о тебе не знаю.

– Хорошо, а что бы ты хотела знать, Перл?

– Я теряюсь, когда мне задают такие вопросы. Ну, скажем, кто твои родные?

– Моя жизнь мало связана с моими родственниками, Перл. Боюсь, что эта тема мне малоинтересна.

Перл пожала плечами:

– Любимый цвет? Любимое блюдо? Какая музыка тебе нравится? Черт, это похоже на дурацкий опросник, а не на узнавание друг друга.

– Любимый цвет – зеленый. Любимое блюдо – тушеный картофель и яблочный пирог. Я люблю «Битлз», Стинга и Элвиса Пресли – тут я очень старомоден. Ты права, это все равно что анкета. Услышишь сто ответов, но не поймешь ничего о том, кто отвечает. – Джонатан глубоко вздохнул: – Почему бы нам не узнавать друг друга постепенно, Перл? Поверь, я не сбегу от тебя. У нас впереди уйма времени. Ты мне веришь? Я не помню, когда я в последний раз испытывал к кому-нибудь такие чувства.

– Я верю тебе, Джонатан, – прошептала Перл. – Будешь рассказывать мне что-нибудь, когда захочешь этого сам. Ты прав – в отношениях нет ничего важнее двоих людей, важнее их самих, а не фактов и не вещей, которые их окружают…