Текст книги "(Не) верный муж"

Глава 13. Сбежавшие

Мария

– Пристегнись, – командует сестра с решительным видом.

Как только накидываю ремень безопасности, она стартует с места на полной скорости. Спешит увезти меня от проклятущего дома, который я еще недавно считала своим.

Мы сбежали оттуда, не собрав и половины вещей, которые я хотела. Просто не успели, но уже как есть…

Мне и детям сменная одежда и обувь имеется, учебники, книги я забрала. Документы тоже.

Остальным пусть Айк заглотится!

Ишь ты, золотом он меня будет попрекать. Да пусть подавится своим золотом, индюк с короной!

Смотрю на дорогу, сцепив зубы.

Чувствую, как меня начинает колотить. Это как отходняк после того, как прыгнешь с высокого обрыва прямо в воду, и не потому, что хотела прыгать, а потому, что пришлось.

Очень скоро у меня начинают трястись руки, губы, в горле растет ком.

Что если бы Катя не забежала в спальню? Айк изнасиловал бы меня? Как же хорошо, что я не поехала туда одна.

До сих пор перед глазами стоит его искаженное гневом лицо.

Вспоминаю, как он проводил рукой по моему телу и рычал: «Мои губы, моя грудь, живот…» Как схватил меня между ног.

Нашел, блин, контейнер для своих детей! Он будет бегать по своим секретаршам, а я ему третьего рожай. Ага, щас!

Я для него кто, бесчувственная свиноматка, что ли? Только и годна, чтобы рожать детей и ублажать его величество?

Он вообще во мне человека не видит. Я для него не личность, а собственность. По мнению Айка, я в принципе не могу иметь своих желаний и уж тем более не имею права от него уйти.

Он рассуждает так, будто я не человек вовсе, а дипломат или кресло, которое он купил. Неодушевленный предмет, в общем. Когда такое было, чтобы неодушевленный предмет хотел освободиться от хозяина? Непорядок.

Где тут любовь? Тут сплошное потребление. А ведь это все началось не сегодня. И даже не год назад. Как я могла допустить такое к себе отношение?

Еще и касался меня своими ручищами, после того как лапал Веру!

Фу-у-у…

Смотрю на свою правую руку, чувствую, что под ногтями что-то есть. Очищаю один ноготь и понимаю – это частицы кожи Айка, я ведь здорово полоснула его ногтями. Надо было еще! И по роже тоже.

Быстро лезу в сумку за влажной салфеткой, вытираю руку. Потом беру новую, тру левую щеку в том месте, где он касался меня пальцами. Потом задираю футболку, тру бок. Хочу стереть с себя его прикосновения, память о них. Пока делаю это, чувствую, как по щекам начинают катиться слезы.

Пытаюсь уговорить себя успокоиться и не могу.

– Маа-аш, ты в порядке? – сестра бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– В порядке, – стараюсь задавить в себе всхлип, а он все равно вырывается наружу.

– Прости меня, – тянет Катя.

– За что? – поворачиваюсь к ней.

Сестра морщит губы и отвечает:

– Мне надо было раньше к вам бежать, а я куклы Лианы пихала в сумку, боялась, вдруг он нас сразу выгонит. Она ж без них жить не может… Дура я! Надо было тут же нестись к тебе, тогда бы он не стал на тебя накидываться. Или вообще надо было ехать туда с какой-нибудь охраной или полицией, а не самим вот так…

Вспоминаю то ощущение абсолютного бессилия, когда Айк прижимал меня грудью к стене. На какие-то секунды я реально поверила в то, что он возьмет меня силой. Не знаю, сделал бы он это или все же одумался бы. Хочу верить в последнее, но в любом случае впечатлений я хапнула на всю оставшуюся жизнь. Меня впервые вот так прижали. Однако Катя тут точно ни при чем.

– Ты не виновата, – качаю головой. – Спасибо тебе, что выручила и помогла с вещами.

– П-ф-ф, за это точно не надо благодарить. – Она машет рукой и сворачивает на нужную нам улицу. – Но какой он… Я никогда Айка таким не видела!

– Мне сейчас кажется, я вообще его раньше не знала, – говорю со вздохом.

Меня снова начинает колотить, как будто это вторая волна отходняков.

В довершение всего у меня в сумочке начинает вибрировать телефон.

Достаю, вижу на экране имя мужа.

– Айк, – обреченно вздыхаю.

– Я бы на твоем месте не брала трубку, ничего хорошего ты не услышишь, – фырчит сестра.

– Знаю.

Сбрасываю его звонок. Авось дойдет, что я его слышать после всего не хочу.

Но нет, не доходит.

Айк звонит второй раз, третий, четвертый.

Я сбрасываю и сбрасываю, а он набирает меня опять. Когда он наконец понимает, что я не буду с ним разговаривать, начинает бомбардировать меня сообщениями:

«Немедленно вернись!»

«Если ты сейчас вернешься, я прощу тебе то, что ты сказала про наш брак».

Читаю эти сообщения сестре.

– Не, ну он обнаглел вконец! – ругается она. – Простит он тебя! Совсем ошалел…

– А то… – пыхчу с обидой.

Но окончательно меня добивает именно следующее сообщение: «Ты понимаешь, что ты сейчас делаешь непоправимое?»

Читаю это сестре и просто взрываюсь от эмоций:

– Он вообще берегов не видит! Ты посмотри, это я… Я совершаю непоправимое! А вовсе не он! Это ж не он у нас делает детей на стороне, так? Не он чуть ли не оприходует секретаршу на дне рождения у собственной дочки. Вообще вины никакой за собой не чувствует, подонок. Хоть как-то попытался бы извиниться. Но куда там, не царское это дело перед челядью извиняться. Неужели он не понимает, как больно мне сделал? Катя, у меня от него волосы дыбом!

Айк все продолжает писать сообщения:

«Мария, будь разумна».

«Я не дам тебе развод. Только через мой труп!»

Сестра косится на меня, пока я читаю его художества.

– Да заблокируй ты его! Чего он над тобой издевается? – советует она.

– Заблокировать его телефон я могу, – вздыхаю с горечью. – Но как я его заблокирую от собственных детей?

Прячу лицо в ладонях.

Четко понимаю, что наши сегодняшние разборки с Айком – это только начало…

Глава 14. Дипломат

Айк

Я паркую машину на стоянке возле школы.

Специально приехал пораньше, чтобы занять лучшую выжидательную позицию.

Полвосьмого, рановато, но я очень не хочу пропустить момент, когда Мария приведет Давида на занятия. Потом подловлю ее и заставлю меня выслушать.

До чего дошел…

Я выслеживаю собственную жену, чтобы с ней поговорить!

А что еще делать, если дебил.

Перечитываю вчерашние сообщения, которые отправил ей, и от собственного идиотизма на затылке начинают шевелиться волосы. Ведь ни слова по делу не написал, никак не объяснил ситуацию с Верой, ребенком. А именно на это мне стоило сделать упор.

В эсэмэсках одни голые эмоции и крики души.

«Немедленно вернись!»

«Я тебя люблю».

«Ты не можешь меня бросить…»

Последние сообщения она, к слову, даже не прочитала.

А еще я как последний придурок поперся к ней вчера ночью.

Стучал, звонил.

Мне не открыли.

Меня попросту не пустили в квартиру.

А ведь там моя жена и дети.

И ключей от квартиры тещи у меня больше нет, я ведь оставил их в прошлый визит там, на диване.

Смотрю на правую руку, точнее на багровые борозды царапин, которые Мария мне вчера оставила. Вспоминаю, как прижимал жену к стенке, и не понимаю, что кому хотел доказать, пытаясь взять ее, несмотря на явный протест.

Вот оно мне надо было вчера с наскока начинать на нее рычать?

Как услышал про развод, так кукушку и снесло. Напрочь.

Это для меня самый сильный триггер и самый страшный страх еще с тех времен, когда только начал встречаться с Марией.

Великолепно помню, как она целый гребаный год игнорировала меня в школе. Мне так безумно хотелось ее внимания, что я был готов на что угодно, лишь бы она со мной встречалась.

Когда Мария легла со мной в первый раз, я чуть не сделал ей предложение там же, на заднем сиденье машины. Я тогда получил с ней такое нереальное удовольствие, что по сравнению с этим все остальное в моей жизни меркло.

До сих пор, когда сплю с ней, чувствую тот же безумный кайф от контакта.

Понятия не имею, будет ли так же с кем-то еще и не хочу проверять.

К слову, в первые месяцы наших отношений мне почему-то казалось – еще чуть-чуть, и она меня бросит. Я очень постарался, чтобы она этого не сделала.

Потом страх забылся, у меня с ней все стало шоколадно. И я почему-то решил, что так будет всегда. А оно вон как неправильно в итоге сложилось. Одна паршивая командировка, один несчастный секс, которого я даже не помню. И все, звездец отношениям всей моей жизни.

Нет, не позволю.

Я подробно и не таясь объясню Марии все про Веру. Она поймет, она же умная женщина.

Она должна простить меня и принять обратно.

Все продолжаю вглядываться в прохожих на улице и вдруг вижу Марию с Давидом.

Мои дорогие, любимые.

Одеты легко, но оно и неудивительно – на дворе вторая половина мая, тепло и солнечно. Давид в черных брюках и белой рубашке. Мария в джинсах и кофточке.

Таю, пока смотрю, как они идут к школе.

У самых ворот Мария тянется к Давиду, обнимает его, и он уходит. Почти завидую сыну. Как бы мне хотелось, чтобы она вот так обняла и меня тоже или по крайней мере позволила мне прижать ее к себе.

Для меня наша размолвка – худшее, что могло произойти.

Пропускаю момент, когда Мария поворачивается и идет обратно к остановке.

Эдак я ее упущу!

Завожу машину и подъезжаю к перекрестку, паркую джип у тротуара. Успеваю выскочить как раз в тот момент, когда Мария проходит мимо.

– Стой, – прошу ее. – Давай поговорим, пожалуйста.

Мария округляет глаза, смотрит по сторонам, явно намереваясь от меня сбежать.

Не позволяю ей этого, в момент нагоняю, хватаю за руку.

– Ты не сбежишь, – качаю головой. – Мы поговорим, хочешь ты того или нет…

– Отпусти, – шипит она, при этом смотрит на меня испуганно.

– Ничего плохого тебе не сделаю, обещаю, – говорю примирительным тоном. – Просто побеседуем. Пойдем в машину, пожалуйста! Потом я отвезу тебя домой.

– Нет! – визжит она и старается вырвать руку.

Да что ж такое! Что за упертое создание мне досталось в жены.

– Мария, – говорю строже. – Ты прекрасно понимаешь, что нам нужен этот разговор. Можешь устроить истерику на людях, но ты со мной поговоришь!

Тут я лукавлю, конечно.

Мария не любит устраивать разборки при посторонних.

Подмечаю, как она оборачивается на прохожих, которые уже вовсю на нас косятся.

– Ладно, – говорит она, нахмурившись. – Но в машину все равно не сяду. Согласна на разговор только в людном месте.

– В людном так в людном, – киваю ей.

Мне сейчас все сгодится.

Оглядываюсь по сторонам, почти сразу вижу круглосуточный ресторан неподалеку. Мы даже сидели с ней там как-то, приличное место.

– Пойдем, – тяну ее за собой.

Мария вырывает руку.

– Сама, – твердит упрямо.

Гордо вскидывает подбородок и делает шаг вперед.

Ишь ты какие мы, за руку с мужем пройтись – ну никак.

Проглатываю и это, для меня сейчас главное – настроить ее на мирный лад.

Мы молча проходим полквартала, заходим в ресторан.

Тут пусто, прямо как было во времена карантина. Большие столы застелены белыми скатертями, сервированы.

Словно из ниоткуда появляется официант и спешит к нам:

– Здравствуйте, хотите позавтракать? У нас есть чудное меню для завтрака. Куда хотите присесть?

– Я не буду завтракать, – сообщает Мария недовольным голосом.

Шумно вздыхаю, киваю на дальнюю вип-кабинку, что находится в левом углу.

– Мы сядем там, принесите нам два кофе и минеральную воду.

Достаю бумажник, вытаскиваю оттуда пятитысячную купюру и вручаю официанту.

– Сдачи не надо. И не беспокоить нас.

– О, конечно, конечно. – Он спешит удалиться.

Мы с Марией усаживаемся за стол – друг напротив друга.

Внимательно слежу за женой.

Она молчит, на меня даже не смотрит. Кажется, ей милее выкрашенные в светло-лиловый цвет стены, их и разглядывает, причем очень внимательно.

Кофе приносят быстро. Аромат тут же забирается в ноздри, обещает обласкать язык вкусом. Но ни я, ни Мария не тянемся к чашкам.

– Ты привел меня сюда помолчать? – она не выдерживает первой.

Нет, не помолчать, у меня для нее тысячи слов. Только как бы их сформулировать четче и понятнее? Чтобы наверняка дошло.

– Маш, – говорю с надрывом.

– Не называй меня так! – она тут же начинает злиться. – Говори, что хотел, и я пошла. У меня Лиана с мамой на работе, мне ее забрать надо.

– Мария, я облажался, – говорю как есть.

Эта фраза отчего-то очень ее удивляет. Она вскидывает бровь. Чувствую, как градус ее интереса растет с каждой секундой.

Спешу пояснить мысль:

– Мне надо было уволить Веру сразу после того, как увидел ее интерес. Надо было гнать взашей, а не вот это вот все…

– Почему же ты этого не сделал? – в ее голосе сквозит боль.

Шумно дышу, пытаясь подобрать слова. Но вот какое дело, как ни скажешь, все равно выйдет хреново.

Решаю говорить правду:

– Мне льстило, понимаешь? Что кто-то мной настолько заинтересован, даже при отсутствии какой-либо инициативы с моей стороны. Я как будто в молодость вернулся, появился какой-то драйв…

Мария кривит лицо.

– Айк, тебе двадцать восемь. Ты не старый еще, ты молодой мужчина! О какой молодости ты говоришь?

– Вот именно, о какой… – хмыкаю, отводя взгляд. – Не было у меня ее, Маш. Ни клубов, ни вечеринок, ни калейдоскопа приключений, что пережили мои одногодки. Я вкалывал все эти десять лет, рвал жилы, чтобы тебе было хорошо. А потом с работой устаканилось, пошел доход. Мне больше не нужно было ломать голову над тем, как выбиться в люди. Стало как-то не по себе, будто я что-то упустил. Мне хотелось каких-то новых эмоций, понимаешь? Внимания…

– Почему тебе вдруг стало мало моего внимания? – она говорит это с тоской во взгляде.

И тоски в ее глазах столько, что мне становится не по себе.

В то же время и свои эмоции в задницу засунуть не могу, выдаю свою обиду:

– А оно было, твое внимание? Ты вся в детях, в заботах о доме, а я на втором плане. Виделись редко…

– Мы виделись каждый день, Айк! – восклицает она. – И внимание я уделяла тебе каждый день, заботилась как могла, скрашивала твои будни. Мы каждую ночь спали рядом, утром завтракали, а вечером… Это не моя вина, что ты предпочитал проводить время в кабинете, пока я возилась с детьми. И потом, секс ведь был регулярный! Я не отлынивала от супружеских обязанностей…

– А кто был инициатором этого секса? – хмыкаю раздраженно. – Всегда я, только лишь я. Как будто мне одному это было надо.

Мария кривит губы и обиженно заявляет:

– Ты побегай целый день с детьми, Айк! Отвези Давида на кружки, погуляй с Лианой, приготовь еду для всей семьи, прибери дом. Я посмотрю, что ты там захочешь инициировать вечерами. Фейерверков ждал от меня ночами? Хотел взрыва эмоций? Так хоть раз в год свозил бы в отпуск, были бы тебе фейерверки! Но тебе же это было не надо – отпуск со мной, лучше командировки с Верой…

Напряжение нарастает. От Марии буквально веет страшной обидой. Того и гляди сорвется на крик.

Эдак мы ни до чего не договоримся.

Похоже, пора переходить к главному.

– Просто послушай меня сейчас, – прошу ее сдавленным голосом. – Секс был один раз. В Анапе три недели назад. Но я его даже не помню, Маш. Я смешал антигистаминные с алкоголем. Знаю, ты предупреждала, что этого нельзя делать. В общем, я облажался, признаю. Но будь я в здравом уме, ничего такого не натворил бы, я не по этой части. Честно, я даже не уверен, что этот секс вообще был…

– О, у тебя определенно был секс в Анапе, – усмехается она с болью во взгляде. – Я видела семя на твоем белье, когда разбирала чемодан.

Черт. Черт! Черт!!!

Так, спокойно.

– Мария, пойми, – стараюсь говорить ровным голосом. – Будь я тогда в адеквате, я бы никогда…

– Как удобно, – она кривит губы. – Не помню, не факт, что было, и вообще не виноват. Ты сам себя слышишь, Айк?

– Я говорю тебе правду, – смотрю ей прямо в глаза. – Ты что, не веришь мне?

– Я верила тебе десять лет, – заявляет она и при своем малом росте каким-то чудом умудряется посмотреть на меня свысока. – Больше не верю! Верина беременность – доказательство того, что тебе нельзя верить.

– Там не факт, что мой ребенок, – качаю головой. – Подойдет время, и я сделаю ДНК-тест, надо потерпеть еще шесть недель и…

– Я хочу развода, Айк! – говорит Мария твердым голосом. – Есть ребенок, нет – мне не важно. Ты изменяешь мне!

И снова этот апперкот в виде требования о разводе.

Чувствую, как в груди начинает давить, в висках стучит, а на глаза наползает красная пелена гнева. Очень стараюсь его подавить, чтобы не сорваться. У меня даже почти получается.

– Слушай, ну не разводиться же из-за одного вшивого левака! – пытаюсь ее убедить. – Это глупо, у нас с тобой дети, чувства в конце концов.

– Много ты думал о моих чувствах, когда ставил на колени свою секретутку на дне рождения дочки? – шипит Мария зло.

Шлепаю себя ладонью по лбу.

Ну как тут оправдаешься?

Еще чуть-чуть, и опять поругаемся вдрызг, раз она уже перешла на обвинения.

Один сплошной деструктив.

Надо менять подход.

Захожу с другой стороны:

– Ты хотела в отпуск? Поехали. Я возьму пару недель или даже месяц. Оставим детей моим родителям, они приглядят. А сами, куда хочешь…

– Серьезно? – она смотрит на меня неверящим взглядом. – Ты думаешь, я поеду с тобой в отпуск? Да я смотреть на тебя не могу спокойно! Я вижу тебя, а перед глазами картины, как ты с ней…

Она морщится и отворачивается.

– Маш, она мне не нужна, – пытаюсь ей доказать. – Я тебя люблю, понимаешь? Знай я, что эта история выльется в такое, я бы вообще к отцу на работу не пошел. Ты мне дороже всех, до сих пор безумно люблю.

Говорю это и пытаюсь взять ее за руку.

Однако Мария отдергивает руку, смотрит на меня исподлобья и выдает:

– Если бы ты меня любил, мы бы сейчас не обсуждали твой поход налево, Айк!

– Это прошлое, это уже не исправишь, – пожимаю плечами. – Хотел бы, да никак. Я сейчас стараюсь минимизировать потери, помоги мне в этом. Ты должна меня простить, как-то понять. Ты же моя жена, у меня нет никого ближе тебя.

Она смотрит на меня с донельзя расстроенным видом и отвечает тихо:

– Пойми, Айк, я не могу тебе такое простить. Так что меня у тебя тоже больше нет.

– Да что ж ты такая упертая? – наконец не выдерживаю, громко хлопаю ладонью по столу. – Один левак – и все, иди на хрен, Айк, так? Я что, был тебе плохим мужем? Что за любовь у тебя ко мне была, если ты готова бросить меня после первой же кочки?

Мария вскидывает на меня возмущенный взгляд и шипит:

– Ребенок на стороне, это не кочка, Айк! Но в нашем браке даже без того кочек предостаточно!

– Это каких же, интересно? – Я искренне удивлен. – Ты жила со мной как у Христа за пазухой!

Смотрю на нее и вижу явный протест, Мария определенно так не считает. От ее взгляда мне с каждой секундой становится все неприятнее и неприятнее.

– В материальном плане да, ты делал все, а в моральном… – Она запинается на полуслове, кусает губу и вдруг заявляет: – Ты очень сложный человек, Айк. Очень требовательный…

– Я требовательный? – громко возмущаюсь. – Да я вообще не требовательный! И не тяжелый, легкий даже!

Говорю это и понимаю – глупо звучит.

Сразу требую:

– Примеры мне, конкретику давай.

– Конкретику? – она растягивает губы в самой грустной на свете улыбке. – Хорошо, будет тебе конкретика. Начнем с того, как ты ведешь себя дома, Айк. Ты не просишь меня о чем-то, а приказываешь. Ты не замечаешь, если дом прибран и все хорошо. Ты замечаешь, только если что-то не так. Требуешь, чтобы дети были развиты по максимуму, но не свозил ни Давида, ни Лиану ни на один кружок. Тебе не важно, насколько тяжелый был у меня день, ты хочешь видеть идеально накрытый стол к ужину и чтобы я выглядела на все сто. Хочешь массаж каждый день, но мне его не делаешь…

Тут уже я не выдерживаю, перебиваю ее:

– Про массаж сейчас вообще было мимо. Для тебя проблема сходить в спа?

Мария издает нервный смешок и отвечает:

– У меня каждый день расписан буквально по минутам, чтобы я все успела к вечеру. Ты всерьез думаешь, у меня есть время ходить по спа? Ты проведи в моей шкуре хотя бы один день, сделай все, что делала я, а потом рассуждай про спа, про инициативу в постели и прочее… В нашем доме все крутилось вокруг тебя, Айк. Но за столько лет ты умудрился этого даже не заметить и сейчас обвиняешь меня в том, что я не уделяла тебе внимания. Как можно быть таким эгоистом, Айк?

По тому, как долго она говорит, мне становится понятно, что эта речь тщательно продумана. Готовилась для меня уже давно. Раз так, что ж она мне только сейчас ее выдала?

Вот так живешь с женой, думаешь, что все хорошо, а у нее к тебе, оказывается, куча претензий.

– Что ж ты со мной жила, раз я такой паршивый? – невесело усмехаюсь.

Мария смотрит на меня с обидой.

– Я думала, мы любящая семья, старалась по максимуму выполнять свои обязанности, а ты с секретутками…

– Не надо мне приписывать десять секретарш, – продолжаю возмущаться. – Она была одна. Я только что тебе все объяснил, не слушала, что ли?

Мария отводит взгляд, закусывает губу. Потом поворачивается ко мне и говорит:

– Я все решила. Больше не хочу быть твоей женой.

Вглядываюсь в ее лицо, а на нем действительно полно решимости.

Она это всерьез, что ли?

Не верю, не хочу верить.

– Мария, давай попытаемся спасти ситуацию. Я могу подкорректировать свое поведение. Мы можем все поправить…

Она смотрит на меня грустным взглядом и говорит:

– Что-то можно поправить, а что-то нет. Ребенка от секретарши ты никак не поправишь, Айк. Хватит меня всем этим мучить!

Я ее мучаю… А она меня, видимо, нет. Мне ж ни разу не больно от ее желания от меня уйти. Все мои аргументы побоку, ее обида впереди планеты всей. Она обо мне хоть секунду подумала?

– И как ты себе представляешь наш развод? – спрашиваю, а внутри все аж вибрирует от протеста.

Она вздыхает, прячет взгляд и говорит:

– Мы с детьми пока поживем у мамы. Подадим документы на расторжение брака, я не против совместной опеки. Потом что-то решим с жильем…

– Что-то решим с жильем? – хмыкаю недобро. – То есть ты хотела сказать, я должен решить что-то с твоим жильем. Ты меня кидаешь вот так запросто, а я должен купить тебе новый дом? Так, Мария?

Ожидаю увидеть хоть зачатки совести в ее глазах. Но там одно сплошное упрямство.

Она отвечает мне четко и громко, будто много раз репетировала:

– Наш дом – это совместно нажитое имущество, Айк. Мы можем его продать и купить две квартиры.

О как. Я зарабатывал и я же должен продать, потому что ей приспичило разводиться.

– А жить ты на что собираешься? – интересуюсь с прищуром. – Детей растить? Или опять все я?

Мария смотрит на меня удивленно, хлопает ресницами.

– Ты не хочешь платить алименты на собственных детей?

– Не перекручивай, – осаживаю ее. – То есть ты уходишь от меня, даже не пытаясь ничего наладить, и я же должен обеспечить тебе комфортный уход, проживание. Так, да?

– Да, алименты, это то, что ты должен, Айк, – отвечает она, сузив глаза. – И жилье тоже.

Мне становится смешно от ее наивности.

– Э нет, Мария, так не будет. Джинн-Айк работает для тебя только при условии, что ты со мной. Если ты уходишь, волшебство заканчивается. Как тебе такой вариант? Не подумала об этом, да?

С хищным выражением лица наблюдаю за ее реакцией.

– Эти деньги не для меня, – пытается она отстоять свою позицию. – Это алименты на детей. Твоих детей!

– А зачем мне платить тебе алименты? – хмыкаю с откровенной издевкой. – Ты правда думаешь, я оставлю детей тебе? Ты мне нож в спину в виде развода, а я тебе ковровую дорожку в новую жизнь? Хрена с два, ясно?

– В смысле? – пищит она и подскакивает с места. – Ты что, собираешься претендовать на полную опеку?

Про детей я ляпнул сгоряча, это да. Однако вижу, как ее это задевает.

Что ж, милая, не понимаешь по-хорошему, будет по-плохому.

По-плохому я тоже отлично умею.

– Я не только буду претендовать на опеку, но и получу ее, – говорю с нажимом. – И от меня тебе не достанется ни гроша.

Внимательно слежу за ее реакцией. Мария растеряна, ее взгляд мечется из стороны в сторону, даже щеки краснеют. Она явно на грани.

Идеальное время, чтобы сделать шаг назад.

– Садись на место, – командую ей.

Она слушается, снова опускается на стул напротив меня. Кажется деморализованной.

И я делаю тот самый шаг назад, что позволит нам сохранить семью.

– Слушай меня внимательно, женщина, – смотрю на нее строго. – Ты сейчас же забываешь всю ту хрень, которую мне наговорила. Возвращаешься ко мне, и мы живем дальше счастливо. Что тебе не нравилось в браке – решим. Никаких романов на стороне я клянусь не заводить. Взамен ты вычеркиваешь слово «развод» из своего лексикона. Или так, или ты узнаешь меня с плохой стороны. Поверь, ты ее еще не видела…

Она распахивает свои огромные глазищи, некоторое время просто смотрит на меня непонимающим взглядом, а потом спрашивает:

– К чему был весь этот цирк с рассказом про чувства, Айк? Про то, как ты меня любишь, как хочешь наладить отношения? Чтобы потом побольнее шарахнуть меня известием о том, что заберешь детей?

Мне противно слушать, как она глумится над моими искренними чувствами.

– Я говорил все от сердца, твои проблемы, что ты этого не видишь.

– Как можно любить человека и ломать его одновременно? – ее голос звенит обидой.

О как заговорила. Прям бабайку из меня сделала.

Много я ее за жизнь ломал? Да ни разу не было, только заботился и ухаживал. И вот она, благодарность за мое хорошее отношение.

Буравлю жену жестким взглядом и отвечаю:

– Если для того, чтобы сохранить брак мне придется тебя сломать, я это сделаю. Но ты от меня не уйдешь…

Нет бы ей задуматься, ведь я совсем не шучу.

Но Мария закусывает удила.

– Встретимся в суде, Айк! – кричит она.

– Успокойся! – цыкаю на нее. – Судом она будет мне грозить. Учти, только попробуй подать заявление на развод, я в тот же день найму самого ушлого, самого пронырливого адвоката в городе и натравлю его на тебя. Подмажу кого надо, сделаю все, чтобы было как я сказал.

– Я тоже найму ушлого адвоката! – выдает она с возмущением. – Посмотрим, кто кого…

Мне снова смешно с ее попыток меня застращать.

– На какие шиши ты собралась нанимать адвоката? – спрашиваю с издевкой. – На мои? Так я не дам! С этого дня ты не получишь от меня ни копейки, пока не вернешься домой. Это мое последнее слово.

Она возмущенно пыхтит и отвечает:

– Айк, я не пойму, с чего ты решил, что я слабая дура, которая пойдет у тебя на поводу? Слабая просто не потянула бы все то, что тянула в нашем браке я. Я стальная, понял? Ты меня не сломаешь!

С этими словами она снова вскакивает с места.

– Садись обратно, мы не договорили! – рычу строго.

Но она лишь бросает на меня злой взгляд и спешит к выходу.

– Стой, сказал! – ору вслед.

Мария не слушает, уходит.

Очень хочу броситься за ней, прямо-таки подмывает. Но не двигаюсь с места. Мне очевидно, что девушке нужно время подумать, взвесить все за и против.

Пусть думает, пусть бесится, по итогу все равно сделает, как мне надо. Другого варианта я ей не оставлю.

Ишь ты, стальная она. Ну а я титановый.