Текст книги "Манипулятор. Глава 040"

– Ды как че!? Посмотрим, что там есть интересного – может, какие производители новые, товар интересный… Походим, приценимся! Мож че нового нароем… Ну а че тут сидеть!? Скучно же! А так, хоть, развеемся… прокатимся… все не на жопе сидеть…

Сергей сопротивлялся недолго. Решили так – в пятницу вечером едем поездом в Москву, днем посещаем выставку и вечерним поездом катим обратно.

В четверг Сергей получил в «Форте» очередные сто тысяч и мы выписали себе на двоих премию – по пятьдесят. В пятницу 27 октября после работы я отнес эти деньги в «Шанс» и вечером поехал на вокзал. Сергей уже ждал меня в главном вестибюле. Мы ку-пили билеты в купе на верхние полки и сели в поезд. Соседи по купе, женщина и мужчина средних лет, поначалу казавшиеся неразговорчивыми, в какой-то момент оттаяли и под-держали общение. Выяснилось, что они тоже едут на выставку. Через полчаса мы уже ув-леченно общались. Сергей сидел рядом и вставлял промеж моего тарахтенья редкие фра-зы. Через час свет в вагоне померк, я полез на свою полку. Хотелось поскорей очутиться в Москве, и я уснул почти сразу. Павелецкий вокзал нас встретил легкими заморозками. Мы шмыгнули в метро и к открытию были уже на выставке. Пульс жизни внутри больших па-вильонов захватил меня сразу, я принялся ходить между стендами и жадно впитывать все, что виделось мне хоть немного интересным. К полудню у меня в руке уже был увесистый пакет с буклетами и прочей рекламной информацией от нескольких производителей. Мои мысли возбужденно скакали в голове и как есть выплескивались на Сергея в оживленном диалоге, даже скорее монологе. Едва я почувствовал первую усталость, как заметил, что Сергей все это время вяло и без интереса ходил за мной, будто отбывая повинность. Весь день я ходил по павильонам от стенда к стенду, сканируя взглядом все, боясь упустить хоть что-то, а вдруг оно и будет то самое, что нам нужно. Мой опыт подсказывал, что именно так, по воле случая и происходят важные поворотные события в жизни. Сергей маялся. Его тусклый взгляд лениво натыкался на стенды и, не задерживаясь нигде, блуж-дал в пространстве огромных павильонов. Я вдруг отчетливо понял, что вся эта возня с выставкой интересна лишь мне одному, Сергею же просто хотелось развеяться, уехать из дома, хоть немного отдохнуть от назойливой активности собственных детей. У меня тут же пропало всякое желание деятельности, словно в костер плеснули ведро воды. Я потух. Благо, день уже подходил к концу, пора было ехать на вокзал. Мы перекусили в привок-зальном кафе и вышли на перрон. Едва оказавшись в купе, я почувствовал всю дневную усталость разом. Не обращая внимания на соседей снизу, я разделся до нижнего белья и залез на верхнюю полку. На соседнюю, пыхтя, взобрался Сергей. Свет в вагоне померк, я включил над головой ночник, лег на спину, натянул на себя простыню, закрыл глаза и рас-слабился. По усталым мышцам разлилось блаженство. Захотелось спать.

– Ты на меня смотрел? – произнес негромко Сергей.

– Чего? – разлепил я глаза, уставился на напарника.

Тот лежал в одних трусах на животе поверх постели.

– Ну… ты на меня сейчас смотрел? – повторил с запинкой Сергей, кивнув на себя через плечо куда-то за спину.

– В смысле – смотрел на тебя? Как это? – не понял я, удивленно нахмурился, засме-ялся приглушенно. – Чего мне на тебя смотреть? Я че, тебя не видел что ли?

Хотелось спать. Я погасил ночник, буркнул «спокойной ночи, Серый» отвернулся к стенке. «Ты на меня смотрел? Какой-то непонятный вопрос. Что он имел в виду?» – успел подумать я, прежде чем заснуть.

Поездка оставила странные ощущения – пакет, что я привез с выставки, так и ос-тался у меня дома. Я хотел было принести его на работу и начать с напарником обсужде-ние результатов поездки, но Сергей даже не заикался об этом в принципе. Я лишь окреп в мысли, что ему все это и не нужно. Пакет так и остался у меня дома.

Захотелось увидеть Наташу.

– Отнес за три метра деньги за квартиру, прикинь! – ликуя сообщил я ей, придя ве-чером того же дня к десяти к закрытию ее павильона.

– Ой! Ура! – подскочила девушка ко мне, приобняла, расцвела улыбкой. – Все!? Последние!? Рассчитался!?

– Не, не последние, – улыбнулся я. – Еще четыре метра осталось оплатить. В ноя-бре, думаю, отнесу и все – квартира моя!

– Класс! Молодец! – захлопала в ладоши Наташа и привстала на носочки, будто желая подпрыгнуть от радости.

Я расплылся в улыбке. Передо мною стояла прежняя Наташа, чуть уставшая от тяжелого двенадцатичасового рабочего дня, но сияющая и искренне радующаяся за мои успехи. Моя хандра немного отступила вместе со страхами за наши отношения.

В последний день октября мы с Сергеем в очередной раз ехали в машине по делам.

– Роман, че, Анатолий Васильевич, все занимается помидорами? – сказал Сергей.

– Да не, Серый, ну какие помидоры?? Уже ноябрь на дворе… – сказал я.

– Не, ну я не знаю, че он там теперь возит! Он же возит че-то, да?

– Не, щас он ничего не возит, – буркнул я, не желая распространяться по теме.

– А чем же он занимается?

– Серый, да я особо не спрашиваю у него… – выдохнул я, чувствуя, как внутри рас-тет недовольство настырностью Сергея в расспросах. – Чем-то занимается… Вроде как сейчас занялся извозом, есть у него какие-то постоянные клиенты, возит им товар…

– На межгород?

– Не, тут… по области и по городу…

– Ну а че Анатолий Васильевич свой бизнес не организует?

– Серый, да я не знаю, ну спроси у него! – произнес я уже даже внешне чуть раздра-женно. – Чтоб бизнес начать, нужны деньги! А деньги мы же все в квартиру вложили!

– То есть у Анатолия Васильевича вообще что ли нет щас денег? – сказал Сергей.

– Не, ну есть какие-то… Я без понятия… Мы как-то на эту тему не разговаривали с ним. Захочет – организует бизнес, не захочет – нет. Я ж не знаю что у него в голове, Се-рый! – сказал я, раздражаясь через расспросы напарника уже на отца, за то, что мне при-ходится терпеть неудобные вопросы, выкручиваться, что-то отвечать.

– Ну, в общем, ты не знаешь, чем он там занимается! – выпалил Сергей, хлопнув ладонью по рулю сверху, словно подытоживая диалог, делая вывод.

– Неа, совсем не интересуюсь… – отвернулся к окну.

– Ну понятно… – выдохнул Сергей.

Настроение вдруг стало гадким. За несколько минут диалога я нервно взвинтился и продолжал ехать молча в таком состоянии. Я попытался понять причину раздражения. На-стойчивые расспросы Сергея? Определенно, неприятно и очень настырно. Да так неприят-но, что мне в какой-то момент даже захотелось напарника грубо оборвать. Я всматривался некоторое время в очевидную причину и за ней обнаружил другую, менее заметную, но более весомую – бездействие отца. Я понял, что главная причина эта. Потому расспросы Сергея и неприятны, что они били в цель, заставляя меня выгораживать отцовскую безде-ятельность и всячески того защищать. Я понял, что мне самому неприятно осознавать реа-льное положение вещей – отец даже не собирался заняться самостоятельно чем-то серьез-ным. Он пошел по простому пути людей, не обремененных сильным интеллектом, таких, как его знакомый Василий, который был способен лишь на примитивную операцию – ку-пил дешевле, привез, продал дороже. Я же, ощущая в отце развитый интеллект и сильный аналитический ум, ожидал от него большего. Чего-то значимого. Ждал, что отец возьмет-ся за серьезную задачу. Я ждал этого шага с того момента, как отец ушел от нас. Я ждал месяц, два, три… полгода. Не выдержал, понял, что ничего не произойдет и отнес все деньги в квартиру. Не прогадал. Почти удвоив наши с отцом сбережения к текущему дню. Но я все равно продолжал ждать от отца чего-то «эдакого». Я верил в потенциал отца, о котором сам отец трубил на каждом углу и всячески демонстрировал всем окружающим и мне в том числе. Я верил, ждал… и ничего не происходило. Сергей настырно лез со свои-ми расспросами, словно учуяв, как они мне неприятны и лишь все сильнее ковырялся в болезненном месте моего сознания. Я защищал отцовскую несостоятельность. Это опре-деление замаячило в глубине моего сознания, но я отогнал неприятные мысли, как раз в том момент, когда отвернулся к окну.

Через несколько минут Сергей начал расспросы о моей квартире: сколько осталось выплатить, когда сдается, да какой ремонт буду делать – дорогой или не очень? Вот он, например, делал у себя все дорого – говорил Сергей и рекомендовал мне тоже не жалеть денег и делать все хорошо и дорого. Я машинально кивал, поддерживал диалог однослож-ными фразами. Настроение лишь ухудшалось, меня стала раздражать беспардонная мане-ра Сергея. Мне казалось, раньше он так себя не вел. Или лишь казалось? Может, я просто не замечал? Или осень на меня так влияла. Заныл желудок. Сергей включил свою заезжен-ную пластинку про «пентхаус» – какой он молодец, что купил квартиру на самом верхнем этаже, какой оттуда открывается шикарный вид и даже чердак теперь его, он по-хозяйски повесил там замок и даже старую ванну затащил туда, пусть будет, в хозяйстве пригодит-ся. И все так у него было ловко, что я не удержался и сказал правду, как есть, лишь бы за-ткнуть этот поток хвастовства.

– Серый, че ты заладил – пентхаус-пентхаус!? – повернулся я резко к напарнику и зло уставился в глаза. – Ну все же знают, что крайние квартиры – продаются всем подряд, всяким лохам! Спроси у любого риэлтора, зайди в любое агентство, там тебе скажут тоже самое – первый и второй этаж в домах и верхние два – самые отстойные! Их продают строительные компании всем подряд через агентства недвижимости, потому что эти квар-тиры тяжело продать! Они нахуй никому не нужны! Потому что крайние этажи… Все строительные компании так делают – самые лучшие квартиры сами продают, а всякое говно продают риэлторам, а те уже впаривают их всяким оленям или у кого денег впри-тык! Вот ты сам говорил, что купил квартиру, потому что время поджимало, и денег была определенная сумма, так!?

Я проткнул напарника жестким взглядом.

– Ну так… – буркнул тот.

– И квартира твоя была по цене дешевле остальных в этом доме!?

– Ну да… – выдавил их себя Сергей.

– Вот и все! – развел руками я. – Вот и весь пентхаус… Это просто квартира на по-следнем этаже дома под крышей… Мне же предлагали то же самое! Я пришел в «Шанс», мне Анна Петровна сразу начала предлагать – есть квартира на восьмом этаже, есть на девятом, на десятом… Я ей сказал, что меня такое не устраивает и все! И она тут же пред-ложила мне третий, четвертый, пятый этаж… Вот и весь расклад…

Сергей молчал.

Я выдохся, эмоционально опустошился, но сразу стало легче. Отвернувшись к окну, я принялся нервно разглядывать проносящийся мимо пейзаж. Я понимал, что сказал обидные вещи, и Сергею они не понравились. Но слушать самохвалебное вранье у меня уже просто не было сил, даже мое огромное терпение кончилось. Я ударил в ответ прав-дой наотмашь и считал, что поступил правильно.

Фура с солями из Питера пришла в первых числах ноября. Выгружали товар восемь человек – четыре наемных грузчика, Сеня с сыном и я с Сергеем. В центре правой части склада заранее выложили сплошное пространство из поддонов – на них, перенося на руках каждую коробку, вручную, и была разгружена вся фура. Мы с Сергеем, по большей части лишь руководили процессом выгрузки, указывая, куда и что класть. Грузчики носили ко-робки, Сеня с сыном укладывали их в штабели на поддоны. Гора товара медленно, но уве-ренно росла. Начали в десять, когда ночная прохлада, застывшая к утру на уровне легкого заморозка, бодрила, заставляла всех ежиться и прогоняла остатки сна. Внутри склада было комфортно – тепло лета еще не полностью выветрилось из кирпича стен и досок крыши. Склад отдавал внутрь последние его запасы, из-за чего совершенно не хотелось выходить наружу. Мы с Сергеем, одетые в рабочие куртки, стояли подле растущей горы коробок, пребывая в радостном возбуждении, помогали Сене с укладкой товара, успевали травить друг другу какие-то байки и истории из жизни, смеялись, ощущая, что делаем что-то зна-чительное.

– А у Веры накладная есть? – спросил я напарника, едва миновали середину работ.

– Да, она сразу начала ставить соли на приход! – сказал Сергей, принимая очеред-ную коробку от Сени и, сопя, ставя ее в штабель.

– Интересно, какая будет средняя наценка у нас там? – произнес я, предвкушая. – Процентов пятьдесят, не меньше.

– Да я думаю, больше, – улыбнулся Сергей.

– А ты позвони ей! Узнай! – заговорщицки предложил я, улыбнулся.

– Шестьдесят три! – выдал довольно Сергей, едва закончив общение с Верой, сунув телефон обратно в карман.

– Серый… – прыснул я в кулак, оглянулся на грузчиков и Сеню, понизил голос до шепота. – Бля, ты знаешь, что мы с тобой жулики…!?

Напарнику передалось мое настроение, он тут же едва не прыснул сам, ограничил-ся сдержанной улыбкой, зажевав при этом уголок губ.

– Шестьдесят три процента! – поднял я палец вверх, продолжая шепотом удивлять-ся. Я удивлялся тому, о чем был хорошо осведомлен. Но иногда я отстранялся от рабочей суеты и смотрел на наш бизнес со стороны, как наблюдатель. Становилось волнительно – я понимал, что мы с Сергеем проворачиваем нечто лихое, обкручивая свои дела с азартом и дерзостью кавалерийского наскока. Перед моими глазами стояли образы менеджеров и прочих управленцев других компаний, с какими мы сотрудничали или конкурировали – они были нам не ровня. Те люди, что называется, ходили на работу, выполняли свои рабо-чие обязанности – продавали товар через стандартный торговый процент, лишь изредка отступая от накатанной колеи и то по воле нежелательного случая. Эти фирмы можно бы-ло сравнить со средними или большими армиями с огромными обременительными обоза-ми, которые только и могли перемещаться и существовать лишь на хорошо накатанных путях, перемещаясь по ним основательно, но медленно и инертно. Наша же фирмочка по-ходила на мизерный, но крайне дерзкий отряд, который мог получить преимущество лишь срезая дороги по нехоженым местам, лесам и болотам, выскакивая неожиданно то тут, то там и, пользуясь оцепенением превосходящих сил конкурентов, оттяпывать себе побед-ные трофеи. Именно так мы и работали. Мне нравился дух нашего авантюризма, он будо-ражил кровь, поддерживая в венах постоянный уровень адреналина. Мы вошли в раж. Я чувствовал ту самую каплю крови денег все сильнее. Мы стремительно приближались к ней, и капля росла на моих глазах, превращаясь в увесистый мешок денег уже не на гори-зонте, а на расстоянии всего нескольких подобных лихих налетов.

– Серый, это ж пиздец… Если другие узнают ,что мы им впариваем товар через та-кой процент, нас побьют как Остапа Бендера с Кисой… Не, они, конечно, не узнают, но все равно… Это пиздец… Средний процент – шестьдесят три! Там накладная на сколько, на восемьсот, да?

– Восемьсот пятьдесят, – сказал тот, внимая моим эмоциям горящими глазами.

– Блять, если мы всю эту кучу продадим за зиму, то мы только на солях заработаем поллимона, Серый! – вытаращил я глаза, осознав цифру. – Прикинь!

Сергей ставил коробки в штабель и внимательно слушал. Я, успевая делать ту же работу, продолжал фонтанировать эмоциями.

– А еще ж парфюмерия сейчас через месяц пойдет! – сказал я. – Ё-мое! Круто!

Выгрузка заняла весь день. Мы протрудились до пяти вечера лишь с несколькими перерывами. Устали все. Пик усталости пришелся на три часа дня и последний пятнадца-тиминутный отдых. После работа возобновилась, а вместе с ней пришло чувство отупле-ния. Работа приняла механический характер. Последняя коробка была водружена на край-ний штабель под молчаливое безразличие восьмерых усталых человек. Так же молча, лишь изредка роняя минимально необходимые фразы, все разом собрали мусор, навели общий порядок. Сергей рассчитался с грузчиками, те ушли.

– Сень, закрывайте, переодевайтесь и до завтра, – сказал я, едва мы с Сергеем вы-шли из склада и побрели в сторону офиса. Усталость окончательно навалилась в машине, едва я коснулся спиной заднего сидения «мазды». Хотелось доехать домой, забраться в теплую ванну и пролежать там без движения час. Я так и сделал.

На следующий день я едва смог встать с кровати – болело все. Хорошо, что впере-ди были выходные. Я отдохнул за эти два дня и в понедельник явился на работу бодрым. Сергей и Вера уже были на месте. Вера занималась почтой и банком. Сергей, хрустя нож-ницами, вырезал из своего старого черного ежедневника листы.

– А нафиг ты это делаешь!? – удивился я, включив чайник, расстегнув джинсовую куртку, но не сняв ее, а плюхнувшись так в кресло у двери – первые ноябрьские утренние заморозки нагнали мне под куртку прохладного воздуха, от которого хотелось поскорей избавиться и согреться.

– Роман, ну а зачем они нужны!? – оторвался на секунду от своего занятия Сергей, продемонстрировав мне несколько уже срезанных листов и их корешки в ежедневнике. – Тут еще старые мои записи по «Саше». Они тебе нужны?

– Да нет, – пожал плечами я, наблюдая с интересом впервые за таким делом.

– Ну и мне не нужны! – сказал Сергей и принялся за второй пучок страниц, подре-зая их точно также под корень большими канцелярскими ножницами. Через пару минут все было кончено – похудевший на треть ежедневник лег на стол.

– На, будешь рвать? – улыбнулся Сергей.

– Давай! – хмыкнул я и взял отрезанные листы из рук напарника, подкатил прям в кресле к мусорной корзине и принялся не спеша рвать листы и кидать в нее.

– Все-таки отдыхают руки от этого, да!? – раздался за спиной голос Сергея.

– Да, интересные ощущения… – кивнул я. – Пальцы расслабляются… А то после этих коробок с солями, они аж не гнутся. Все руки забиты и в локтях крутит аж! – я обер-нулся. – Вер, а ты ж накладные на аптеки пробивала или нет?

– Да я еще в пятницу их пробила! – сказала Вера с выражением удивления на лице, будто и не могло быть иначе. – Вон они все лежат, Ром, на факсе!

Я закончил с бумагами, оттолкнулся ногами от пола и покатил в кресле к дальнему столу. Сергей взял накладные, пролистал их.

– На сколько ж тут, Веро́к, набила? – посмотрел он на жену.

– Ой, Сереж, я не помню… ну, посмотри сам! – поморщила та носик.

Сергей принялся медленно перелистывать накладные, просматривая их суммы.

– Сереж и заодно подпиши их! – произнесла Вера, вспомнив.

Напарник взял ручку, расположился в кресле поудобнее, слегка навалившись впра-во, уперся локтем в стол, склонил голову наоборот влево и принялся ставить подпись на каждой накладной. Авторучка двигалась плавно небыстро и размашисто. Подпись начина-лась с длинного диагонального штриха снизу вверх, снова вниз, вверх, оттуда вниз два по-лукруглых вензеля, переходящих снизу в горизонтальную продолговатую размеренную завитушку. И заканчивалась подпись схожими несколькими диагональными штрихами, выстреливая снизу вверх резким широким размашистым движением, оставлявшим после себя пафосную загогулину, словно упрямую пружину, выскочившую из упругого меха-низма подписи. Я поймал себя на мысли, что наблюдаю за этими упражнениями Сергея в каллиграфии. Сомнений не было – тот упражнялся в подписи. В прочем, так поступил бы любой, кто хотел бы отточить сие мастерство. Я перевел взгляд на лицо напарника – оно сосредоточенно сияло внутренним довольством от процесса.

– Все, Веро́к, подписал! – брякнул Сергей, откинул небрежно ручку в сторону, сгреб накладные, постучал их торцами об стол, подравнял и схожей небрежностью руки, вернул их на металлическую скобу факса, откинулся удовлетворенно назад в кресле, вы-дохнул, посмотрел на меня. – На двести двадцать тысяч накладные набили!

– Нормально так… – протянул я впечатленно, прикинул в уме перспективы. – И это в самом начале сезона… четыре месяца – ноябрь, декабрь, январь, февраль…

– Да и март тоже можно считать! – махнула рукой Вера, участвуя внимательным взглядом в моих рассуждениях.

– Пять месяцев… – сказал я, загнув последним большой палец на руке, потрясая получившимся кулаком в воздухе и смотря на Веру. – И это ж не по одному заказу в месяц они будут делать, да?

– Ну, раз в три недели обычно заказ они делают! – пояснила та.

– Это тысяч триста-четыреста в месяц… – я перевел взгляд на Сергея. – Полтора ли-мона за зиму можно продать… Получается, вся машина уйдет…

– Так мы ж дорогих солей взяли только из расчета на месяц, дозаказывать пару раз, как минимум, придется… – принялась размышлять со мной Вера, заговорщицки улыбну-лась, добавила. – И так наценка…

– А сколько там!? – улыбнулся я, предвкушая.

Вера запорхала пальцами по клавиатуре.

– Ну… – произнесла она, даже чуть покраснела. – На дешевых – пятьдесят восемь… на килограммовых – сто! – при этих словах Вера покраснела сильнее, я понял, что ей ста-ло неловко. – На средних – семьдесят один, а на дорогих вообще сто тридцать четыре.

– Пиздец! – посмотрел я на напарника, расплываясь в улыбке и качая головой. – Се-рый, я тебе официально заявляю – мы жулики!

Я, не удержавшись, засмеялся, продолжил, зачем-то понизив голос и даже подав-шись вперед к напарнику: «Прикинь, вот щас кому скажи, что мы рубим на солях такие проценты, все просто ахуеют! Все же остальные, как дураки, гоняют товар через стандарт-ные двадцать процентов… Ну, какой-нибудь не очень ходовой могут и через тридцать… И все! А у нас и товар нормальный и наценки дикие… Пиздец, Серый! Главное, чтоб никто не узнал… хотя бы еще пару лет… Мы денег успеем хоть нарубить…

– А почему ты думаешь, что пару лет? – удивленно насторожился Сергей.

Я, помня предыдущий разговор на эту тему, лишь повторился в своих мыслях.

– Серый, долго такое длиться не может… – покачал я отрицательно головой. – Это ж не нормальное состояние рынка, это откровенная халява, и нам надо ей пользоваться, пока есть возможность… Блять, ну сто процентов наценки! Ты прикинь! Вот вы в «Саше» через сколько эти соли продавали?

– Ну… – Сергей выдержал паузу, словно не хотел говорить правду, а пришлось. – Тридцать пять у нас было до витрины и скидка на опт – пятнадцать процентов…

– Стандартные двадцать процентов! – развел я руками, услышав очевидное. – И все так торгуют… даже на ходовом товаре и того меньше имеют – процентов двенадцать, а то и десять. И все думают, что мы гоняем товар через похожий процент. Стадное мышление. Это хорошо, что мы сообразили выставить цены по рынку, а не тупо через какую-то стан-дартную наценку… а ты еще тогда упирался, видишь – сработало!

– Да когда это я упирался!? – возмутился Сергей.

– Ну я ж помню, ты говорил, когда мы как раз расценивали дихлофосы, а потом соли… Ты тогда трясся, типа, куда такие наценки и зачем?

– Я не трясся! – выпалил мгновенно Сергей. – Давай, без этих вот ваших с Анатоли-ем Васильевичем словечек! А то вы любите…

– Серый, ну, хорошо – не трясся… – примирительно сказал я. – А как это называет-ся? Я помню отлично, ты сильно сомневался, мне пришлось тебя, чуть ли не уговаривать.

– Когда это ты меня уговаривал!? – уставился вопросительно Сергей, сверкая гне-вом возмущения во взгляде. – Мы сели, прикинули цены, я сразу сказал, да, давай торго-вать так! И не надо вот придумывать, что кто-то меня там уговаривал!

Я не стал спорить. Мне вдруг расхотелось. Я помнил отлично, то состояние Сергея, его неуверенный взгляд, испуганную речь – все тогда говорило о том, что человек не го-тов к столь радикальному решению. Но сейчас… Мне вдруг стало противно от всей этой напускной важности напарника, всем видом отрицавшим момент собственной неуверен-ности в прошлом. Я прокрутил в памяти снова тот эпизод, так, для себя. Внутренне ух-мыльнулся. И подумал, что такая черта есть и у отца. Он и Сергей были в ней схожи – не-желание признавать моменты своих ошибок или слабостей или неуверенностей. Я много таких людей мог вспомнить. Наверное, все они думали, будто признаваясь в своей прош-лой ошибке или слабости, они теперь становились чуть слабее, менее значительными? Такая глупость и мелочь. Я снова внутренне ухмыльнулся и ответил Сергею миролюбиво, пожав плечами: «Может, и так… Я не буду спорить…»