Текст книги "Песнь Крови"

Глава десятая. ДЕМОНЫ ПЛОТИ

День приближался к вечеру, через несколько часов наступит закат, но Песни Крови уже не нужно было отыскивать перекресток, чтобы свершить заклятие и оживить лошадь Тьмы. Она так и не сумела найти своего серого жеребца, на котором осталось магическое седло, он убежал и вместе с собой унес все надежды на помощь Ветра Тьмы. Воительнице надо было отыскать иной способ добраться до Нидхегга и уничтожить его, не прибегая к колдовской силе Хель. Она стала размышлять об опасности, поджидавшей ее впереди. Ей предстояло перейти высокие горы, наверняка Нидхегг прекрасно понимает, что именно этим путем она и пойдет. Но переходить горы по перевалам – терять драгоценное время и подвергать себя ненужной опасности. Этот путь отпадал. Она могла миновать горы подземным путем, через Нору Двалина.

Вопрос заключался лишь в том, сумеет ли она пробраться по бесконечным лабиринтам Норы Двалина, пронизывавшей горный хребет насквозь, с выходами с двух сторон.

Народ Двалина был врагом Нидхегга, если судить по старым легендам, но также и врагом всего рода человеческого. Только ее служение богине Хель могло сделать их ее союзниками в таком опасном деле. Но она не решалась просить своих друзей рисковать жизнями и вместе с ней спускаться в Нору Двалина, расположенную в недрах гор. Что бы там ни случилось, а идти туда она должна одна.

Песнь Крови понимала, что расстаться со своими друзьями ей будет не так уж и легко. Она могла лишиться недавно обретенной прежней дружбы. К тому же дальнейшее путешествие в одиночку страшило ее. Если же они согласятся ехать с ней и дальше, то тогда их смерть будет на ее совести. Возможно, ей удастся уговорить их остаться здесь, по крайней мере, мысль, что все они могут стать аппетитным ужином для народа Двалина, вполне убедительна. Кроме того, ей совсем не хотелось, чтобы ее друзья расстались с жизнями, помогая ей в деле, никак не касающемся их самих. После Охоты Проклятых ей тем более стало ясно, что все они совершенно беспомощны против магии Нидхегга, в то время как она имела хотя бы малейшую надежду на победу – кольцо Хель.

«Чем дольше они едут со мной, тем больше вероятность, что Нидхегг с помощью колдовства уничтожит их или превратит в безмозглых рабов», – подумала она, невольно жалея, что в самом ближайшем будущем доберется до гор и ей придется спускаться в Нору Двалина.

– Ты чувствуешь себя лучше? – озабоченно спросила Хальд, вглядываясь в напряженное лицо воительницы.

После Охоты Вельгерт ехала рядом с Торфинном, следуя за своей подругой.

– Да. – Песнь Крови кивнула. – У меня в голове лишь разрозненные и мелкие отрывки магических знаний, подаренные мне Хель, чтобы я могла пользоваться ее кольцом. Я представления не имею, каким образом на самом деле происходят все эти процессы. Как, например, Нидхегг колдует, как разрабатывает стратегию. Какие сильные и слабые стороны могут существовать у магии. Любые знания в этой области могут мне помочь.

Хальд заметно приосанилась в седле. Уже одно то, что эта опытная воительница – легендарная женщина, про которую сложено столько прекрасных преданий и песен, – просит ее совета, придавало уверенности в собственных силах и значительности, точно она вправду была настоящей волшебницей.

– Да, – произнесла она солидным тоном. – Я уже думала над тем, какими силами он может воспользоваться для следующей атаки. Сомневаюсь, чтобы демоны Ветра снова могли тебе помочь. Они владеют воздухом и небом, именно эти стихии применил Нидхегг в своих первых двух нападениях, хотя во второй раз твои демоны так и не сумели его остановить, они лишь задержали его на некоторое время, и только. Думаю, следующая атака не будет связана ни с воздухом, ни с небом. Поскольку огонь сродни воздуху, то огонь мы тоже можем исключить, хотя полной уверенности нет. Он может использовать силы, которые владеют землей или водой… – Ее голос замер, когда Песнь Крови вскинула руку, приказывая остановиться и замолчать Глаза воительницы были прищурены, она внимательно всматривалась в дорогу, уходившую к горизонту.

– Я тоже это вижу, – сказала Вельгерт, подъезжая к подруге. Но едва ее лошадь стала бок о бок с конем Песни Крови, как она снова ощутила отвращение, впервые испытанное во время Охоты Проклятых. Это огорчало Вельгерт. Она никак не могла выкинуть из воспоминаний ужасный образ скелета, просвечивавший сквозь живую плоть, точно ночной кошмар.

– Одинокий всадник? – предположил Торфинн, направляя лошадь к остальным.

Хальд внимательно всматривалась в дорогу впереди. Гряда пологих холмов, которую они проезжали чуть раньше, уступила место открытой равнине. Она была черной от влажной земли, снега здесь не было, разве только в отдельных низинах. Это мрачное однообразие нарушали лишь маленькие бугорки, шелестевшие под порывами ветра серо-желтыми охвостьями сухой прошлогодней травы. Дорога тянулась до самого горизонта, и далеко впереди виднелась крошечная темная точка, медленно приближавшаяся к ним.

Песнь Крови и Торфинн вытащили из ножен мечи. Вельгерт приготовила лук и вынула стрелу из колчана. Хальд чувствовала себя неуютно и тревожно, оставшись без оружия, но вместо этого проговорила несколько заклинаний, на тот случай, если вдруг придется отражать колдовской удар.

Как Торфинн и предполагал, это и в самом деле оказался всего лишь одинокий всадник. Вся компания, не трогаясь с места, стояла и ждала его приближения. Вскоре незнакомец безбоязненно подъехал совсем близко к ним, на расстояние полета стрелы, и развел в стороны руки в перчатках, давая понять, что он безоружен.

– Привет, Песнь Крови! – выкрикнул незнакомец, снимая с головы боевой шлем и кивая непокрытой головой в знак приветствия. – Я поеду с тобой! Мне надо поквитаться с Нидхеггом! Можно мне подъехать ближе?

Воительница внимательно оглядела незнакомца. Его темные волосы и густая борода были прошиты седыми прядями. Под коричневым меховым плащом, изрядно поношенным за долгие годы непрерывных странствий, он носил кольчугу. На шее висел массивный серебряный амулет в виде молота с драконьей головой – молот Тора. Рукоять меча торчала из-за левого плеча. Щит, боевой топор и лук были приторочены к седлу. Каурый жеребец, как и его наездник, был довольно крепок, хотя и в летах, его бока от быстрой скачки поднимались и опускались, белые облачка пара вырывались из ноздрей и вились в холодном воздухе.

– Как ты меня назвал? – спросила воительница Хель.

Всадник рассмеялся.

– Песнь Крови! Если бы я был твоим врагом и хотел застать тебя врасплох, я бы притворился, будто знать не знаю, кто ты такая, – воскликнул он, бросая косой взгляд в сторону Вельгерт, натянувшей лук и державшей стрелу наготове, целясь ему прямо в сердце, – и не стал бы подъезжать так близко, подставляясь под стрелы!

– Возможно, – сдержанно ответила Песнь Крови, – если только ты не пытаешься завоевать мое доверие, ведя себя именно так, словно ты – мой друг.

Он снова рассмеялся.

– Сегодня ночью я должен умереть, воительница, и умереть я должен в бою, сражаясь за тебя, а не против тебя. А теперь я намерен подъехать ближе и предпочел бы погибнуть, помогая тебе, а не со стрелой в сердце, которую выпустит твоя подруга.

– Любое неверное движение, и ты отправишься к праотцам именно таким образом, – пообещала ему Песнь Крови.

Незнакомец направил своего усталого коня к ним. Когда он приблизился, Песнь Крови заметила, что его лицо сплошь изуродовано многочисленными шрамами. Только искусный воин мог прожить так долго и получить такое количество отметин. Его глубоко посаженные глаза были спрятаны в тени косматых бровей. Обветренное, с глубокими морщинами лицо говорило о том, что он гораздо старше, чем она подумала сначала.

Он подъехал на коне совсем близко, однако держась вне досягаемости меча, и лихо подмигнул Вельгерт, продолжавшей держать лук натянутым с наложенной на тетиву стрелой.

– Покрепче держи стрелу, женщина, – попросил он, усмехаясь, затем снова перевел взгляд на Песнь Крови.

– Меня зовут Рагнар, сын Олафа, – представился он, – и сегодня мне предстоит погибнуть, помогая тебе в схватке против Нидхегга.

– Мне кажется, уж слишком ты весел для человека, верящего в подобную участь и ожидающего прихода смерти, – скептически заметила воительница.

– Я не просто верю, я знаю. Сегодня утром передо мной предстала Валькирия, скачущая верхом на ветре. Пролетая над моей головой, она указала на меня своим копьем, и меня осенила весть о легендарной Песни Крови, которая отправилась на битву против Нидхегга. Сказано мне было, что если я потороплюсь и поскачу на север, то встречусь с ней, и это будет моя последняя битва. Это именно та смерть, о которой я всегда мечтал! Я не могу умереть в постели, скрюченный старостью и болезнями! Этой ночью я должен пировать в Валгалле!

– Или в Сессрумнире в Фолькванге, – предположила Хальд, хмуря брови. – Фрейя повелевает Валькириями и забирает в свои владения половину тех славных воинов, кто погиб во время битвы с оружием в руках.

– Я бы не отказался от компании Фрейи, – согласился всадник, теперь подмигивая и ведьме, – если она такая красивая, как о том говорят легенды.

– Да, она прекрасна, – заверила его Хальд. – Те, кто видел ее, утверждают, что она очень похожа на меня.

Мужчина усмехнулся и снова подмигнул.

– Довольно, – перебила их разговор Песнь Крови, опасливо оглядываясь по сторонам. Ей совсем не хотелось оказаться захваченной врасплох отрядом солдат, пока она тут болтает с этим незнакомцем, отвлекающим ее внимание. – У меня нет никаких оснований доверять тебе. Если тебе сегодня и суждено погибнуть в бою, то только не за меня.

Лицо воина потемнело.

– Валькирия не могла солгать. Сегодня ночью норна перережет нить моей жизни.

Песнь Крови просто пожала плечами, ей было совершенно безразлично, во что верит этот старый воин.

– Если ты попытаешься преследовать нас, Вельгерт спустит стрелу.

– С удовольствием, – откликнулась Вельгерт, ее стрела все еще была нацелена прямо в сердце незнакомца.

Мужчина молчал несколько мгновений, переводя вопросительный взгляд с одного лица на другое, но ни в ком не находил поддержки.

Он еще какое-то время сомневался, затем надел свой боевой шлем.

– Я не последую за вами. Но знайте, Валькирия не лгала, – проворчал он, развернул коня и, ударив его пятками в бока, пустил галопом, возвращаясь туда, откуда приехал.

– Пустить мне стрелу? – спросила Вельгерт, внимательно следя за удаляющейся фигурой старого воина. Он все еще находился в пределах досягаемости выстрела. – Он может дождаться нас где-нибудь в засаде или сказать кому-нибудь то, что успел узнать о нас.

Песнь Крови уже было открыла рот, собираясь приказать его убить, но все же засомневалась и не сделала этого. Слова воина о Валькирии невольно заставили ее призадуматься. А пока она размышляла и сомневалась, всадник удалялся все дальше, и через пару минут его уже не могла достать стрела Вельгерт. Она опустила лук, вопросительно глядя на подругу.

– Я знаю таких людей, как этот, – задумчиво произнес Торфинн, – это воины, прожившие слишком богатую событиями и долгую жизнь, они почувствовали приближение старости. Вероятно, он и в самом деле сегодня утром видел Валькирию в своем воображении, и он надеялся на последнюю свою битву.

– Многие видели Валькирий, служанок Фрейи, наяву, – протестующе выпалила Хальд. – И не забывай, он назвал Песнь Крови по имени. Ты не веришь в Валькирий, Торфинн?

Торфинн лишь равнодушно пожал плечами:

– Почему же я обязательно должен не верить в легенды о богах и богинях, Хальд? Просто у меня иногда возникает такая мысль: а не придуманы ли все эти россказни о Валгалле или Фолькванге нашими королями. Прекрасная идея – воин погибает в битве с оружием в руках, и потом его душа обретает вечное блаженство в пирах, что может лучше подогреть жажду битвы в сердцах тех, кто обречен на смерть? – Торфинн многозначительно вскинул брови, точно предлагая ей поспорить с ним.

– С такими речами ты закончишь свои дни в холодных чертогах Хель, – предупредила его Хальд, недовольная тем, что какой-то грубый воин смеет высказывать сомнения по поводу того, во что безоговорочно верила она сама, – и конечно же ты не сомневаешься в существовании Хель, особенно после того, что услышал от Песни Крови о Нифльхейме.

Торфинн снова пожал плечами.

– Рассуждения о богах быстро надоедают мне, – прокомментировал он.

– По крайней мере, когда ты проигрываешь спор, так? – предположила Хальд, в ее тоне звучала скрытая насмешка.

– Проигрываю… да ты только послушай, ведьма, я…

– Подобные разговоры и меня раздражают не меньше, – вставила Песнь Крови, вкладывая меч в ножны.

– И меня, – согласилась Вельгерт, убирая стрелу обратно в колчан.

Хальд перевела вопросительный взгляд с одного лица на другое.

– Пустоголовые воины, – проворчала она. – Незнакомец знал, как зовут Песнь Крови, он даже знал, где ее искать, – продолжала настаивать она.

– И источником этих знаний не обязательно могла быть Валькирия, – рассудительно заметила Вельгерт. – Он мог оказаться разведчиком, посланным большим отрядом. И он просто разыгрывал из себя глупца, прикидываясь нашим другом, а сам пытался выведать о нас как можно больше. Он может служить Нидхеггу или какой-нибудь шайке бандитов, но если он заодно с разбойниками, то у них наверняка имеется некто, кто владеет магией, иначе откуда бы им знать, как выглядит Фрейядис.

– Не знаю, почему я не решилась сразу прикончить его, – задумчиво произнесла Песнь Крови. – Если он один или с целой шайкой заляжет где-нибудь впереди в засаде, то это будет частично моя вина, если…

– Твое внутреннее чутье тебя еще ни разу не подводило, – напомнила ей Вельгерт. – Или, по крайней мере, так было до сих пор. – Голос замер в тишине.

Воительница пристально посмотрела на подругу.

Вельгерт быстро отвела взгляд.

Песнь Крови вдруг ощутила нечто новое во взгляде Вельгерт. Это длилось всего лишь короткое мгновение, но ошибиться она не могла. Что-то изменилось между ними с того самого момента, как ей пришлось один на один противостоять Нидхеггу. «С момента Охоты», – подумала Песнь Крови, вспомнив полный ужаса крик Вельгерт, когда та увидела череп, проступавший сквозь лицо воительницы во время заклятия.

Без лишних слов Песнь Крови с нетерпением тронула своего коня и направилась вперед по дороге. Хальд ехала рядом, Вельгерт приотстала, сравнявшись с Торфинном.

Нидхегг закончил еще одно омолаживающее заклятие и с удовлетворением отметил, что оно прибавило ему сил. Однако его внешность нисколько не изменилась, он по-прежнему оставался трупом. Король шел по темному узкому коридору. За его спиной вышагивали двое солдат, один из них нес тускло мерцавший факел, другой грубо подталкивал перед собой насмерть напуганную рабыню.

Рабыню звали Торхильд, и, как все остальные рабы Нидхегга, она слышала много разных слухов об ужасах, творящихся в подземельях Ностранда. Сырая затхлость стылого воздуха сжимала грудь, к тому же трупная вонь, исходившая от короля, вызывала тошноту. Ее дыхание с трудом вырывалось из горла. Возбуждение и страх, с которыми она боролась в течение долгих дней, теперь мучили ее еще больше из-за холода, ей казалось, что ее заживо зарывают в бездонную могилу. Она постаралась поплотней натянуть на себя грязный плащ, сменивший привычную одежду, словно это тряпье могло защитить ее от ожидавшей впереди смертельной опасности.

Торхильд заметила густую паутину, свисавшую с грубо вырубленной каменной кладки стен и потолка этого низкого и узкого прохода, размышляя над тем, не ведет ли этот туннель в то самое место, где, по слухам, король Нидхегг приносит человеческие жертвы своим проклятым идолам. Время от времени она видела крыс, с тихим писком пробегающих по коридору и быстро исчезающих в темноте всякий раз, как только к ним приближались люди. Какие-то темные предметы, которых она не могла разглядеть, двигались по грязному полу, задевая голые ноги. Она пыталась избежать соприкосновения с ними, когда это было возможно, и, если это все же случалось, тошнотворный ком подступал все ближе к горлу.

Невольный стон вырывался из горла рабыни всякий раз, как ее разум осознавал весь тот кошмар, что она сейчас переживала. То, что случилось с ней, не было просто страшным сном. От сна можно очнуться, открыл глаза и забыл все через какое-то время. То, что происходило с ней, было реальностью, страшной и безысходной, а она никак не желала отстраниться от роли стороннего наблюдателя.

Торхильд и раньше доводилось видеть, как наказывали рабов, она даже присутствовала на казнях, устраиваемых публично в стенах замка. Король на такие зрелища никогда не скупился, они помогали ему держать в узде тех, кто вольно или невольно служил ему. Но она старательно отдаляла себя от этого ужаса и страданий, даже если это случалось с кем-то, кого она хорошо знала. Торхильд всегда безропотно исполняла любые приказы, ее никогда ни за что не наказывали, и она никогда не совершала чего-нибудь такого, что могло вызвать гнев ее хозяина. Даже когда она испытывала возмущение тем, как с ней обращались, все равно продолжала терпеть и носила свою боль в душе, никому не показывая. Она никогда не восставала против собственной судьбы – судьбы рабыни. И потому то, что случилось с ней сегодня, не должно было случиться. Торхильд ничего такого не совершала и не заслуживала наказания. Она была раздавлена такой несправедливостью и той неоспоримой реальностью, что ее жизнь скоро отнимут, отнимут просто так, ради одной лишь прихоти ее господина.

Нидхегг остановился в конце коридора перед завешенной паутиной дверью. Его руки в перчатках быстро смели паутину, заставив пауков разбежаться в разные стороны. Железную дверь местами покрывала ржавчина и выбоины от долгого служения. Замка на ней не оказалось. На металлической поверхности лишь виднелись изображения древних рун и другие магические символы.

Король отрывисто произнес несколько грубых слов. Дверь заскрежетала и медленно открылась сама собой, без всякого прикосновения. Холодный затхлый воздух хлынул в коридор удушливой волной.

Нидхегг отступил на шаг в сторону.

– Заводите ее, – приказал король.

Торхильд упала на колени.

– Пожалуйста, господин! – принялась она умолять со слезами в голосе. – Я всегда была так покорна! Я сделаю все, что ты скажешь! Только… пожалуйста, не приноси меня в жертву этим ужасным идолам!

– Ты наслушалась сплетен, рабыня, – ответил Нидхегг, усмехаясь. Его даже немного развлекали ее мольбы. – Здесь нет никакого демонского алтаря. Это просто комната, как и многие другие, обыкновенное подземное помещение, и больше ничего. Повинуйся своему королю, если уж ты такая покорная. Войди в комнату. – Он приглашающе махнул рукой.

Торхильд подняла свое заплаканное лицо, посмотрела на колдуна, затем перевела неуверенный взгляд на темноту, ждавшую ее за открытой дверью. Мерцавший огонь факела лишь слегка освещал внутренность этого помещения. Она увидела только холмики земли, точно давно осевшие могилы.

– Ты собираешься отказать в повиновении своему королю, рабыня? – строго спросил властитель.

Торхильд медленно поднялась с колен, все еще с ужасом заглядывая внутрь комнаты.

– Сними свой плащ, – приказал король.

Онемевшими от страха руками она расстегнула застежку на шее, и плащ упал к ее ногам. Она так и стояла нагая на пороге ужасной темной комнаты.

– Что… что со мной должно случиться? – спросила она.

– Будешь еще сомневаться, прикажу наказать, – холодно предупредил ее Нидхегг.

Торхильд несмело шагнула в комнату, потом сделала еще один шаг. Все еще сомневаясь, она отбросила с лица длинные светлые волосы, затем обернулась, чтобы посмотреть на короля, и, сделав еще шаг, остановилась на пороге.

Холодный воздух комнаты окутал ее голое тело. Рабыню затрясло мелкой дрожью. Казалось, этот холод проникает глубоко в ее плоть. Неожиданно колени предательски подогнулись. Она едва не упала на землю, не способная сделать ни единого шага. Торхильд потеряла над собой всякий контроль, с глухим рыданием бросилась назад, устремившись на короля и солдат, пытаясь силой проложить себе путь к спасению.

Солдаты схватили ее, приподняли и, грубо держа за руки, поволокли по каменным плитам.

Она упала на мягкую, влажную землю, слыша, как дверь с грохотом захлопывается за ее спиной. С диким воплем Торхильд вскочила на ноги и метнулась обратно, к узкому проему, ее крик ужаса бился и метался среди каменных стен черного помещения.

Дверь захлопнулась, оставив ее в кромешной тьме.

Она прижалась всем телом к двери, рыдая и пытаясь колотить кулаками по железной поверхности. Ее сердце билось тяжело и с надрывом, готовое выскочить из груди. Торхильд принялась умолять короля о пощаде, сама понимая, что все ее мольбы безнадежны и бессмысленны и уже ничто не спасет ее от этого кошмара.

Стоя у закрытой двери в коридоре, Нидхегг отослал солдат прочь и проводил их пристальным взглядом. Они унесли с собой единственный факел, и теперь маг остался в полной темноте. Он сконцентрировал свою волю и силы, произнося заклинание, помогающее ему видеть в темноте.

Под шелковой маской его глаза запылали багровым светом.

Колдун неторопливо изучил руны и символы, изображенные на двери. Это были руны, вызывающие мертвых, слова мощи и магической силы. Он слышал, как по ту сторону двери рабыня с яростным безумием колотит по железной поверхности, он слышал ее мольбы и рыдания, однако равнодушно пропускал мимо ушей все эти посторонние звуки.

Когда Нидхегг наконец убедился, что полностью восстановил в памяти все необходимые формулировки древних заклятий, он трижды повторил одни и те же фразы на одном дыхании, а затем принялся ждать.

Внутри комнаты Торхильд почувствовала, как влажная, мягкая земля под ногами задрожала. В воздухе послышались шуршащие звуки, они заполнили собой все пространство, и создалось ощущение, точно сама земля пришла в движение. Слабый багровый свет стал пробиваться сквозь тьму сразу из нескольких мест, прямо из-под земли, именно там, где возвышались маленькие холмики. И свет этот исходил от скелетов, медленно выползающих из своих прибежищ. Их безгубые рты что-то шептали, и этот звук несся отовсюду.

Рыдая и умоляя, Торхильд наблюдала за тем, как они медленно приближаются к ней. Она трясла головой, не веря этому кошмару. Мертвецы протянули свои тощие костлявые руки к ней, коснулись ее кожи, а потом клешни пальцев вцепились в ее плоть и начали рвать ее на кусочки.

Она закричала от безумной боли, в то время как пальцы скелетов отрывали все новые куски мяса. Она видела, как они хватают эти кровоточащие куски, еще теплые и живые, и прикладывают их к своим гнилым костям, точно пытаясь укрыться ими от невыносимого холода.

Еще теплая плоть Торхильд все больше и больше покрывала покойников, комната постепенно наполнялась темнотой. Кошмар и боль все продолжались, и вскоре она уже не могла кричать, багровый свет постепенно тускнел, а мертвецы продолжали с постоянной методичностью отрывать все новые куски и лепить их на себя.

Вскоре она уже больше не кричала. В комнате стало тихо и темно.

Стоя за дверью в коридоре, Нидхегг понял, что все кончено. Демоны Плоти разбужены и полны сил. Он повторил заклинания, чтобы дверь открылась, и подождал, когда она распахнется.

Демоны Плоти стояли посреди комнаты, молча, покачиваясь из стороны в сторону, они терпеливо ждали приказов. Теперь их было на одного больше. Он отличался от них, потому что с его костей все еще свисали ошметки плоти, и еще теплая кровь капала на влажную землю под ногами, а на самой макушке почти голого черепа остался клок длинных светлых волос. Две мысли пронизывали разум этого создания – бесконечная безумная боль и яростная жажда отнять у кого-нибудь эту плоть, чтобы уменьшить собственную боль.

Нидхегг произнес еще несколько магических слов, и демоны Плоти исчезли из комнаты. Он закрыл дверь, запечатал ее и пошел прочь, улыбаясь сам себе под черной маской. Король надеялся, что очень скоро они вернутся к нему, и плоть всех друзей воительницы будет на их гнилых костях. А саму ее, окровавленную, но живую, доставят ему крепкие руки мертвецов.

Плоская равнина давно сменилась холмами, поросшими редкими деревьями. Они становились все выше, а склоны их все круче, деревья толще и мощнее. Далеко впереди уже начали неясно вырисовываться горные вершины. Их пики, покрытые снегом, сверкали отблесками красного заката. Но вскоре солнце опустилось еще ниже, уйдя за горизонт, и горы покрылись сумраком. Четверо приятелей продолжали продвигаться вперед в наступающих сумерках ночи.

– Песнь Крови, – позвал Торфинн, – я едва различаю дорогу впереди. Если засевшие в засаде солдаты или разбойники сейчас дожидаются нас среди деревьев, то я не успею заметить их вовремя.

– Возможно, – несколько неуверенно предположила Вельгерт, – Фрейядис теперь умеет видеть в темноте?

– Нет, – быстро откликнулась Хальд, – но я могу.

Ведьма сконцентрировала свою волю и пробормотала несколько магических слов, чтобы обрести способность видеть в темноте. Ее глаза зажглись золотисто-желтым пламенем. Она повернулась к Вельгерт и Торфинну, чтобы и они могли видеть ее лицо.

– Я стану вашими ночными глазами, – пообещала Хальд, затем рассмеялась, заметив, какая неподдельная тревога отразилась на их озадаченных лицах.

– Лук Скади, – прошептала Вельгерт. – Магия меня не интересует.

– Типичная воительница, – съехидничала Хальд, но тут же снова рассмеялась.

– Но мы рады, что ты с нами, Яркие Глаза, – добавил Торфинн, рассмеявшись в ответ.

– Яркие Глаза, – усмехнулась Песнь Крови. – Возможно, это станет твоим боевым именем, Хальд. Хальд Яркие Глаза.

– Или мое колдовское имя, что скорее всего, – поправила ее Хальд, размышляя над тем, что ей это и в самом деле нравится.

Неожиданно издалека впереди они услышали человеческий крик. Потом мужской голос воззвал к Одину, а следом за этим боевой клич потонул в отдельных неясных выкриках, безумных и отчаянных.

– Его голос, – сказала Песнь Крови, внимательно вслушиваясь в далекие звуки и вынимая меч из ножен. – Старого воина. Рагнара.

– Это может быть ловушкой, – напомнила Вельгерт.

– Это не ловушка, – уверенно заявила воительница и пришпорила коня, пуская его галопом. Она скакала впереди всех и думала, откуда у нее эта уверенность и почему она так слепо доверяет собственным инстинктам?

Хальд ехала следом за ней не отставая, ее всевидящий взгляд шарил по дороге впереди и по сторонам. Она была готова окликнуть Песнь Крови в любой момент, если появится хотя бы малейшая угроза.

Вельгерт и Торфинн помедлили с секунду, а затем пустили коней вскачь, вслед за воительницей и ведьмой, на ходу вынимая собственные мечи.

Боевой клич старого воина смешивался с воплями и другими странными звуками, а затем вдруг перерос в один сплошной вопль боли и отчаяния. И именно этот неумолкаемый крик был для них единственным ориентиром.

Песнь Крови направила коня вверх по склону небольшого холма, по звуку определив, что место схватки уже совсем близко. Однако в темноте наступившего вечера она едва различала отдельные тени, метавшиеся из стороны в сторону. Хальд выехала на вершину холма следом за ней.

– Быстро! – приказала Песнь Крови. – Что ты видишь?

– Это… – начала было Хальд, но вдруг оборвала себя на полуслове, ее голос сбился, дыхание замерло, она словно бы застыла от ужаса, потеряв контроль над собой. – Это тот воин… он сражается с… кем-то… кем-то окровавленным… очень похожим на скелеты… они… они рвут руками его плоть… – Голос Хальд сорвался, и она невольно отвела взгляд от этого кровавого побоища.

– Опять магия, – произнесла воительница. – Вызывание умерших, или что-то в этом роде. Живые мертвецы.

– Да… – запинаясь, неуверенно пробормотала Хальд, заставив себя снова посмотреть на эту кошмарную бойню. – Некромантия. Они… они прикрепляют его плоть к своим окровавленным костям…

– Наверное, наши мечи будут бессильны против мертвых, – предположила Песнь Крови, лихорадочно соображая, какое же заклятие можно применить против такого врага.

– Мы не сможем его спасти, – с горечью констатировала Хальд. – Ты не можешь видеть, что они сотворили с ним. Клянусь Фрейей, и я бы тоже не хотела этого видеть.

Внезапно Песнь Крови выкрикнула в темноту ночи какое-то заклинание, напугав Хальд. Кольцо Хель вспыхнуло багровым светом. Лицо воительницы тут же стало похожим на оголенный череп, тускло светящийся в этих мрачных лучах. Она выкрикнула заклятие второй раз, потом в третий.

Кольцо Хель перестало светиться, лицо Песни Крови снова приобрело привычные человеческие очертания.

– Что происходит теперь? – спросила Песнь Крови.

– Ты… ты привлекла их внимание, – нервно выпалила Хальд. – Они смотрят в нашу сторону. Не думаю, чтобы они могли видеть в темноте. Больше похоже, что они чуют нас. Они нюхают воздух, точно волки, выслеживая добычу.

– Кровь Гарма, – выругалась воительница. – Я-то надеялась, что заклинание вернет этих мертвецов в состояние сна, но…

– Но ведь не ты их пробудила, – закончила за нее Хальд.

– Да, похоже на то.

Вельгерт и Торфинн наконец тоже подъехали вслед за своими друзьями и остановили лошадей позади них.

– Что это, Фрейядис? – прошептала Вельгерт.

– Колдовство, – коротко ответила ей Песнь Крови. – Что они делают теперь, Хальд?

– Направляются к нам, сюда… медленно… нет! Они пустились бежать! Они несутся сюда, точно ветер! Мы должны гнать лошадей во весь дух! Немедленно! – Она развернула коня и пустила его галопом вниз по склону, стараясь уехать как можно дальше от этого ужаса.

– Хальд! – закричала ей вслед Песнь Крови. – Хальд! Вернись! Я хочу испепелить их Огнем Тьмы!

Хальд, не оборачиваясь, неслась прочь. Вельгерт и Торфинн последовали за ней.

Конь воительницы неистово захрапел, предчувствуя смертельную опасность. С проклятиями она пришпорила взбесившееся животное и пустила его вдогонку остальным. Она напряженно оглядывалась, стараясь разглядеть мертвецов, судя по звукам, гнавшихся вслед за ней сквозь кромешную тьму наступившей ночи.

Хальд начала понемногу отходить от охватившего ее кошмара. Она немного попридержала лошадь и оглянулась посмотреть, что же творится за ее спиной. За ней скакали все трое, и скелеты с кусками плоти неслись с огромной скоростью, догоняя их с каждым шагом.

– Быстрей! – пронзительно закричала Хальд. – Они уже догоняют вас!

Песнь Крови услышала это своевременное предупреждение и попыталась пришпорить коня. Она уже даже различала багровый свет, исходивший от тварей, гнавшихся за ними по пятам. И свет этот с каждым мгновением становился все ярче. Вскоре в багровом свечении она стала различать силуэты скелетов, движущихся все быстрее, словно потеря плоти придавала им силы.