Текст книги "Чек-лист гения. 9 парадоксов одаренности"

Гении искусства против гениев науки

Теперь давайте перейдем ко второму вопросу и посмотрим, насколько психическое здоровье зависит от области, в которой гении оставляют след. Как я уже заметил, гении в науке не вписываются в общие для всех остальных рамки. Согласно Людвигу[61]61
  Ludwig, 1995, рис. 7.8.


[Закрыть], вероятность психических заболеваний у ученых, работающих в сфере естественных наук, составляет 28 %. Это значительно ниже общего уровня в 50 %. Для сравнения: в музыке этот показатель 60 %, в документалистике и нехудожественной литературе – 72 %, в изобразительном искусстве – 73 %, в театре – 74 %, в художественной литературе – 77 %, а в поэзии и вовсе 87 %! Из всех творческих сфер только в двух риск психических расстройств близок к общему: архитектура – 52 % и общественные науки – 51 %. У Поста результаты[62]62
  Post, 1994, из табл. 1.


[Закрыть] похожи, хотя он и разделяет профессиональные области несколько иначе. Только 18 % ученых из его списка испытывали серьезные психические отклонения, что сильно контрастирует с 26 % философов, 31 % композиторов, 38 % художников и 46 % писателей. Эта разница явно заметна и с другой стороны шкалы. Около 31 % ученых из списка Поста никогда не испытывали никаких психических проблем. Эти показатели снижаются соответственно сфере деятельности и составляют: 17 % среди композиторов, 15 % среди художников, 10 % среди мыслителей и едва ли 2 % среди писателей. Да и то в последние 2 % входит разве что французский новеллист Ги де Мопассан. Однако даже его охватывала паника из-за симптомов сифилиса, который он подхватил еще в молодости. Эта тревожность толкнула Мопассана к попытке самоубийства. Он перерезал себе горло, что стало причиной немедленного помещения его в клинику, где писатель впоследствии скончался. Поскольку смерть его была естественной, Пост решил оставить этому гению шанс на нормальность. А вы что об этом думаете?

Кажется, теория тесной связи безумия и гениальности находит наиболее яркие подтверждения в изобразительном искусстве и литературе и чуть меньшие в музыке. Гении науки демонстрируют куда более стабильное психологическое состояние. Даже у Поста 55 % величайших ученых либо совсем не испытывали психологических трудностей, либо страдали от них в умеренной форме. В то же время Людвиг отмечает, что представители по крайней мере одного вида искусства (архитектуры) и одной научной области (социологии) не попадают ни в группу гениев с нарушениями психики, ни в группу здоровых, находясь на общем уровне – ни там ни сям.

Однако, как часто бывает в научных исследованиях, все становится только еще более запутанным, хотя и более упорядоченным. Явное безумие таит в себе кое-что не столь очевидное.

Парадигмы в науке, научные революции и психические расстройства

Теперь давайте подробнее поговорим о различии естественных и общественных наук. Это и в самом деле совершенно разные области. Деятельность в естественных науках, таких как физика, химия и биология, чаще всего ограничена парадигмой. Сам термин «парадигма» ввел Томас Кун в своей классической работе «Структура научных революций»[63]63
  Кун Т. Структура научных революций. – М.: АСТ, 2015.


[Закрыть]. Вот как он сам его объясняет:

Совокупность общепринятых примеров и научных понятий, включающих в себя теории, законы, сферы применения и инструментарий. Именно на совокупности этих знаний и строятся прочные традиции научных исследований. Есть традиции, известные как «астрономия Птолемея» (или Коперника), «динамика Аристотеля» (или Ньютона), «корпускулярная (или волновая) оптика» и т. д. Именно изучение парадигм (не только тех, что перечислены) главным образом позволяет студентам подготовиться к вступлению в научные круги той области, в которой они собираются работать. …[Ученые], чьи исследования основаны на общих парадигмах, в своей научной деятельности придерживаются одних и тех же правил и стандартов. Именно следование общим стандартам и вытекающий из него единый подход формируют нормальную науку, лежащую в основе дальнейших исследований и традиций.

Общественные науки, такие как психология и социология, «допарадигмальны», и поэтому ограничений тут гораздо меньше. Иногда «все что угодно может сойти за доказательство». Из-за этой разницы риск психических заболеваний очевидно выше среди ученых, занятых общественными науками, нежели естественными[64]64
  Fanelli D., Glänzel W. Bibliometric evidence for a hierarchy of the sciences // PLoS One. 2013. № 8 (6), e66938 / doi:10.1371/journal.pone.0066938; Simonton D. K. Psychology as a science within Comte’s hypothesized hierarchy: Empirical investigations and conceptual implications // Review of General Psychology. 2015а. № 19. Р. 334–344.


[Закрыть], что и подтверждается данными Людвига. Ученые в общественных науках испытывают куда больше сомнений и неуверенности относительно того, удалось ли им вообще хоть чего-то достичь.

Однако Кун также отмечает, что иногда парадигмы перестают работать. С накоплением неверных прогнозов и определений (Кун называет их «аномалиями») естественные науки приближаются к кризису, который ставит их на одну ступень с общественными. Именно в таких условиях появляются ученые-революционеры, выдвигающие новые парадигмы взамен старых. Тогда наука возвращается на прежний уровень. Хрестоматийный пример – смена классической механики Ньютона теорией относительности Эйнштейна. Ученые-революционеры приходят к своим идеям, не скованные парадигмами привычной науки. В таком случае не позволяет ли это предположить, что они более склонны к психическим заболеваниям? Ведь в итоге после выхода из кризиса естественные науки в каком-то смысле приближаются к общественным.

Эмпирическое исследование, которое провели Янг Гун Ко и Джин Янг Ким[65]65
  Ko Y., Kim J. Scientific geniuses’ psychopathology as a moderator in the relation between creative contribution types and eminence // Creativity Research Journal. 2008. № 20. Р. 251–261.


[Закрыть], в некотором роде подкрепляет такое предположение. Ученые взяли 76 научных гениев и разделили их на четыре группы в зависимости от степени психических расстройств. Вот что у них получилось: 22 гения не испытывали никаких расстройств, 27 страдали расстройствами личности, 13 – расстройствами настроения и 14 – шизофренией, сопровождавшейся другими психическими состояниями. Дополнительно тех же гениев расположили в соответствии со значимостью их достижений и вклада в науку, будь он основан на следовании парадигмам или на их отрицании. Тех, кто следовал парадигмам, Кун называл «нормальными» учеными, а тех, кто отрицал, – «революционерами». Все три переменные (психические расстройства, достижения и вклад в науку) переплелись между собой причудливым образом. Гении, не страдавшие никакими психическими расстройствами, чаще всего придерживались установленных парадигм, а те, кто были подвержены психопатологиям, как правило, отрицали парадигмы. Более того, у последних часто встречались шизофрения и другие расстройства.

Исаак Ньютон относится ко второй группе. Он был невероятно влиятельным ученым в свое время и остается таким по сей день, а его научный подход определенно можно назвать революционным: он противоречил декартовой парадигме, главенствовавшей тогда в науке. Однако Ньютон страдал серьезным многоплановым психическим заболеванием, включавшим симптомы биполярного расстройства, аутизма и параноидной шизофрении. И это не предположение – доказательства явно прослеживаются в его переписке. Однажды он написал весьма параноидальное письмо философу Джону Локку, в котором обвинил приятеля в попытке свести его с женщиной. Это притом что Ньютон всю жизнь оставался холостяком и жутким женоненавистником и, скорее всего, умер девственником. Явно не образец психического благополучия.

Фрактальные параллели в искусстве

Начиная исследование, Ко и Ким вдохновлялись попытками Людвига объяснить, каким образом риск психических расстройств зависит от профессиональной области. И, кажется, дело было не только в отличиях ученых от художников, но и в разрыве между наукой и искусством как таковыми. В частности, Людвиг предположил, что «люди, занятые в областях, где требуются логика, объективность и четкие формы выражения, как правило, эмоционально более устойчивы, чем те, кто занят в областях, связанных с интуицией, субъективностью и чувствами»[66]66
  Ludwig A. M. Method and madness in the arts and sciences // Creativity Research Journal. 1998. № 11. Р. 93–101.


[Закрыть]. Так что разница между «нормальными» учеными и «революционерами» в естественных науках может представлять особый случай этой тенденции – такой же, как разница между естественными и общественными науками. Людвиг еще более узко классифицировал творческих гениев:

• Гении в области формального искусства (архитектура, дизайн, музыка) менее подвержены психическим патологиям, чем представители зрелищных видов (пение, танцы, театр, режиссура). Вторые же, в свою очередь, менее подвержены психическим заболеваниям, чем гении в художественно-выразительном искусстве (живопись и литература).

• Среди литераторов поэты более подвержены психическим расстройствам, чем авторы художественной прозы, у которых, в свою очередь, куда более подвижная психика, чем у авторов нон-фикшена (биографы, критики и журналисты). Особенно очевидна разница между тремя направлениями в случае депрессии, тут явно выделяются поэты-самоубийцы.

• Гении-художники, работающие в особо эмоциональных техниках (экспрессионизм, ар-брют или абстракционизм, например), по количеству случаев психических расстройств превосходят «символистов», творящих в таких стилях, как реализм, натурализм, импрессионизм, фотореализм, сюрреализм, дадаизм, соцреализм, постмодернизм, постимпрессионизм, поп-арт и Венский сецессион. В свою очередь, «символисты» обгоняют по числу психических заболеваний представителей «формальных» стилей (абстракционизм, футуризм, конструктивизм, фовизм, кубизм, оп-арт, супрематизм и концептуальное искусство). Контраст между тремя перечисленными направлениями выражается в алкоголизме, употреблении наркотиков, депрессии, маниях и тревожных расстройствах.

По Людвигу, эти закономерности представляют собой «фрактальные параллели», в которых части отражают тенденции единого целого. Метафора сама по себе уже наводит на размышления.

Людвиг не был единственным, кто доказал состоятельность этих параллелей (в том числе на примере гениев из списка в табл. 2.1). Похожие результаты показали и другие исследования[67]67
  Jamison K. R. Mood disorders and patterns of creativity in British writers and artists // Psychiatry. 1989. № 52. Р. 125–134.


[Закрыть]. Поэты – первые в группе риска. Очевидно, что творческим гениям необходим некий баланс между склонностью к психическим расстройствам и областью, в которой они работают. Это подразумевает, что предрасположенность человека к психическим заболеваниям может быть либо слишком мала, либо велика для конкретной сферы – как в сказке о Златовласке и трех медведях[68]68
  В сказке Златовласка, как правило, выбирала из трех вариантов золотую середину, которая оказывалась для нее «в самый раз».


[Закрыть]. Запомните этот вывод, мы еще вернемся к нему.

Истинные гении против посредственных творцов

Прежде чем перейти к разговору о том, насколько предрасположенность к психопатологиям зависит от масштабов достижений гения, давайте еще раз уточним, что ответы на вопрос об отличии гениев от остальных людей никак не связаны с ответами на предыдущий вопрос о том, насколько психические отклонения определяются сферой деятельности. Однако и то и другое явно наводит на мысли о связи гениальности и безумия. Итак, мы выяснили, что в наиболее творческих сферах риск психических расстройств у гениев превышает стандартные 50 %. Затем обнаружилось, что этот показатель варьируется и в некоторых областях (таких как естественные науки, например) может быть даже ниже среднего. Получается, психологическое здоровье гениев науки более стабильно, чем у людей, ярко проявляющих себя в искусстве. Таким образом, «сумасшедшие» художники – явление куда более распространенное, чем «безумные» ученые.

А теперь проведем простой мысленный эксперимент. Давайте сократим показатели для каждой группы вдвое, то есть просто умножим их на 0,5. В таком случае ответ на второй вопрос по-прежнему будет верным, а вот первые выводы окажутся совершенно ложными. Теперь гении в целом будут менее подвержены психическим расстройствам, чем обычные люди, несмотря на значительное расхождение показателей между гениями в науке и искусстве. Даже максимальное значение – 87 % среди поэтов – упадет ниже усредненного уровня, до 44 %, но все же будет втрое больше, чем 14 % среди представителей естественных наук. И что же получается? Несмотря на возражения многих скептиков, вопросы – обратите внимание на множественное число – о связи между гениальностью и безумием остаются решающими для нашего понимания творческих личностей. И если кто-то все еще не согласен, он просто не произвел вычисления.

Остается третий и последний вопрос: насколько величайшие гении более предрасположены к психическим расстройствам, чем их менее гениальные коллеги в той же области? Он также никак не связан с предыдущими двумя. Ко и Ким уже рассматривали масштабы достижений, когда говорили об ученых, следовавших парадигме или отвергавших ее. Однако теперь давайте посмотрим на более широкий спектр сфер деятельности. И тут перед нами встают две проблемы: логическая и практическая.

Логическая проблема. Великие гении безумны, а большинство творческих людей совершенно нормальны

Я ранее упоминал о позитивной психологии. С начала нового тысячелетия ее последователи стремились сместить фокус научных исследований с негативных аспектов на позитивные, например изучать психическое здоровье, а не психические болезни. Психическое здоровье считали связанным с сильными сторонами человеческой натуры, в том числе гениальностью и творческим началом. Неудивительно, что многие стали рассматривать вопрос безумия гениев как пример негативных установок. Оптимистические идеи подтверждались многими исследованиями[69]69
  Cassandro V. J., Simonton D. K. Creativity and genius // Flourishing: Positive Psychology and the Life Well-Lived / Еds. by C. L. M. Keyes, J. Haidt. Washington, DC: American Psychological Association, 2002. Р. 163–183.


[Закрыть]. Они, казалось, демонстрировали обратную корреляцию между творческими способностями и психопатологией. Однако, поскольку исследования не задействовали непосредственно гениев, они ничего толком не рассказывают нам о психическом здоровье людей, внесших наибольший вклад в науку и искусство. На самом деле положительная корреляция между творчеством и психопатологией логически возможна даже при условии, что творческие люди в целом менее подвержены психическим заболеваниям, чем нетворческие. Это кажущееся противоречие назвали «парадоксом безумного гения»[70]70
  Simonton D. K. The mad-genius paradox: Can creative people be more mentally healthy but highly creative people more mentally ill? // Perspectives on Psychological Science. 2014b. № 9. Р. 470–480.


[Закрыть].

Два основных наблюдения о гениях. Парадокс безумного гения естественным образом вытекает из двух ключевых характеристик величия как выбранного критерия гениальности.

Во-первых, диапазон величия огромен. Взять, к примеру, поэтов. В «Оксфордский сборник английской поэзии», изданный в 1972 году, вошли 602 автора. Психолог Колин Мартиндейл оценил уровень их славы[71]71
  Martindale C. Fame more fickle than fortune: On the distribution of literary eminence // Poetics. 1995. № 23. Р. 219–234.


[Закрыть], основываясь на количестве книг, написанных о каждом, согласно Единому каталогу Гарвардского университета. Угадаете, о каком поэте написано больше всего книг? Правильно: об Уильяме Шекспире – в общей сложности 9118 томов! Следом идет Джон Мильтон – 1280 и Джефри Чосер – 1096. И до какого же количества считались книги? До нуля! При этом 134 поэта, достаточно знаменитых, чтобы попасть в «Оксфордский сборник» (многие могут этому только позавидовать), так и не вдохновили ни одного исследователя написать о себе книгу. Да что там книгу – даже докторскую диссертацию на кафедре английской литературы! Так что поэтическая слава распределяется в довольно широком диапазоне: от 0 до 9118.

Во-вторых, распределение внутри этого диапазона отличается высокой степенью элитарности. Лишь единицы заслужили всенародную славу, а большинство пребывают в полнейшей безвестности. Возвращаясь к исследованию Мартиндейла, можно заключить, что из 34 516 книг, написанных о 602 поэтах, треть, а именно 11 494 тома, посвящена троице Шекспир – Мильтон – Чосер. Примерно половина всех книг написана о первой десятке поэтов, а 65 % – о четверти всех заявленных. Получается, что 577 поэтов вынуждены сражаться за оставшиеся 12 000 томов, то есть за то же количество, что досталось первой тройке. Очень несправедливо! Да и книг остается не так уж много, особенно если учесть, что поэты ниже двадцать пятого места продолжают монополистскую практику. В самом конце списка значатся 134 поэта (чуть больше 22 %), совершенно не замеченных исследователями. Их имена не воспеты ни в одной книге! Выходит, самые знаменитые творцы – это даже не верхушка айсберга, а самый его пик, показавшийся над поверхностью океана, тогда как весь огромный айсберг скрыт.

Надо ли говорить, что за пределами оксфордского списка поэтов картина еще более удручающая. В Википедии есть статьи еще более чем о двухстах не вошедших в список, но все же заслуживших отдельного упоминания. А количество поэтов, публикующих свои творения в малоизвестных журналах, намного больше. И они определенно креативны – некоторые даже присылали мне свои скромные, но милые на вид книжки. Однако никто из них не признан гением. Их стихи никогда не войдут в одобренные критиками антологии, не станут популярными аудиокнигами, о них не упомянут в будущих исследованиях или на сайтах.

И хотя в этом примере мы коснулись исключительно поэзии, статистика будет похожей в любой творческой сфере[72]72
  Murray C. Human Accomplishment: The Pursuit of Excellence in the Arts and Sciences, 800 B. C. to 1950. New York: HarperCollins, 2003.


[Закрыть]. Лишь малая доля несомненных гениев получают мировую славу, а большинство прозябают в неизвестности. Хуже того, пропасть между элитой и дном настолько велика, что представители двух миров едва ли принадлежат к одному виду. Кажется, у них даже генотип разный.

Важное уточнение. Самые гениальные – самые нетипичные. Почему два наблюдения, о которых мы говорили выше, так важны? Гении, находящиеся на пике известности, могут запросто быть наиболее предрасположены к психическим расстройствам, даже если все творческие люди как вид демонстрируют меньший риск. Более того, пропорционально заслугам возрастает риск психических расстройств, несмотря на то что творческое начало само по себе явный признак психического здоровья. Это легко объяснимо: тех, кто наверху, слишком мало, чтобы они могли повлиять на общую картину. О Шекспире, Мильтоне и Чосере может быть написано 33 % литературоведческих книг, но все же они составляют лишь полпроцента общего списка (3 / 602 = 0,005 = 0,5 %). Чем знаменитее творец, тем менее типичен он для своей сферы – от этого никуда не уйти. Именно поэтому все психологические исследования, построенные на изучении групп студентов и даже творцов меньшего калибра, неспособны дать адекватную оценку рискам гениев, восседающих на вершине славы. Увы и ах!

Учитывайте также, что любая связь между достижениями человека и психопатологией не имеет никакого отношения к двум другим выводам. Несомненно, риск варьируется в зависимости от сферы деятельности, но это никак не связано с третьим вопросом. То же относится к связи между третьим и первым. Предрасположенность к психическим расстройствам у величайших мировых гениев может быть ниже 50 %, но масштабы их достижений все же будут соотноситься с изменениями этого показателя. Например, риск может возрастать от 0 % (пустое место) до 40 % (величайшие заслуги), и зависимость будет пропорциональна, в то время как средний уровень всех творцов может стремиться к нулю. Впрочем, ответы на первый и последний вопросы могут работать и наоборот. Так, риск психических расстройств может быть равен для всех, но он будет все же составлять больше или меньше 50 %. И снова всем противникам теории взаимосвязи безумия и гениальности придется прибегнуть к математике. Что еще более важно, если мы хотим всерьез изучить третий вопрос теории безумства гениев, придется как следует изучить самих гениев. Ведь астрономы изучают звезды, а не разбросанные по земле камешки.

Именно этим мы сейчас и займемся.

Практическая проблема. Когда гениальность встречается с безумием

Забавно, но третий вопрос изучен очень скудно – возможно, потому, что его часто путают с первым. Ведь если доказано, что выдающиеся личности в большей степени, чем все остальные, подвержены риску психических расстройств, разве из этого не следует, что выдающиеся способности напрямую связаны с безумием? Как мы только что убедились, нет. Однако надо признать, что некоторым исследователям удалось найти определенные доказательства обратного. Вот парочка для примера:

• Первые исследования[73]73
  Götz K. O., Götz K. Personality characteristics of successful artists // Perceptual and Motor Skills. 1979. № 49. Р. 919–924.


[Закрыть] были проведены на 257 немецких художниках, из которых эксперты-искусствоведы выбрали 60 наиболее выдающихся. У них результаты теста Айзенка[74]74
  Eysenck H. J. Genius: The Natural History of Creativity. Cambridge: Cambridge University Press, 1995.


[Закрыть], позволяющего определить симптомы психических расстройств, были значительно выше. И хотя высокий балл вовсе не означает наличие заболевания, люди, набравшие его, как правило, не самые приятные в общении. Кому понравится человек, пусть даже очень талантливый, склонный, например, к эгоизму или социопатии? А холодный, лишенный сочувствия, агрессивный, импульсивный или отстраненный?

• Объектом второго исследования[75]75
  Barron F. X. Creative Person and Creative Process. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1969.


[Закрыть] стали 56 писателей, прошедших множество тестов, в том числе СМИЛ (MMPI). И здесь на основе экспертных оценок авторов разделили на две группы: 30 выдающихся и 26 успешных, но не столь гениальных (просто зарабатывающих своим ремеслом на жизнь). Хотя все писатели по клиническим показателям были выше нормы, особенно одаренные набрали значительно больше баллов, чем их не столь талантливые коллеги. Писатели попали «в верхние 15 % населения по всем психопатологическим показателям тестов»[76]76
  Barron, 1969, p. 72.


[Закрыть]. Следовательно, они более склонны к истерикам, шизофрении, депрессии, психопатии, психастении, ипохондрии, паранойе и легким формам маниакальных расстройств. Не надо точно знать, что означает каждое из этих слов, чтобы понять: все выдающиеся писатели не самые счастливые люди на свете. Но есть и хорошие новости. Всё же отобранные в первую тридцатку недотянули до показателей людей, действительно страдающих тяжелыми психическими заболеваниями.

Я мог бы также представить результаты других исследований[77]77
  Cattell R. B., Drevdahl J. E. A comparison of the personality profile (16 P. F.) of eminent researchers with that of eminent teachers and administrators, and of the general population // British Journal of Psychology. 1955. № 46. Р. 248–261; Rushton J. P. Creativity, intelligence, and psychoticism // Personality and Individual Differences. 1990. № 11. Р. 1291–1298.


[Закрыть], но давайте остановимся на этих. В самом начале я пообещал, что буду приводить как можно больше конкретных примеров. К сожалению, в том, что касается психических заболеваний и исследований, подразумевающих неразглашение личных данных[78]78
  Kaufman J. C. Creativity and Mental Illness. New York: Cambridge University Press, 2014.


[Закрыть], это невозможно. Так что эти шестьдесят выдающихся художников и тридцать непревзойденных писателей останутся так же анонимны, как и их коллеги из контрольной группы. Увы, без имен не может быть конкретики.

По этой причине позвольте мне вернуться к исследованиям, о которых уже говорили. К тем, в которых упомянуты реальные имена. И хотя все творцы в той или иной степени замечательны, их достижения варьируются от средненьких до всемирно значимых. Я говорю, конечно, об исследованиях Людвига и Поста.

Ревизия Людвига: связь психологических «проблем» и гениальных достижений. В табл. 2.1 перечислены самые выдающиеся гении, но как насчет остальных? Насколько велик разброс между ними и теми, кто в список не попал? Вот несколько «менее выдающихся» имен: поэтесса Шарлотта Мью, драматург Станислава Пшибышевская, писательница Эвелин Скотт, художник Чарльз Шрифогел, ученый Сент-Джордж Джексон Майварт и теолог Ламбер Бодуэн. Если вам о них известно, значит, вы просвещеннее меня, потому что мне пришлось гуглить.

Любопытно, что при оценке значимости успехов Людвиг решил использовать более глубокий и тщательный метод оценки творческих достижений (Creative Achievement Scale, CAS). Он применяется непосредственно к работам, принесшим авторам известность, и строится на критериях[79]79
  Ludwig, 1995, приложение E.


[Закрыть], в число которых входят следующие пять:

1. «Будут ли результаты, работы или достижения высоко цениться долгое время после смерти автора, даже если его имя забудется?» Например, многие фотографии Энсела Адамса, сделанные в Йосемитской долине, широко известны и узнаваемы даже теми, кто не слышал имя автора. Точно так же множество людей в мире знают о научно-фантастической идее «машины времени», но не подозревают, что ее придумал и описал в одноименном произведении Герберт Уэллс.

2. «Нашли ли идеи или работы этой личности широкое применение в масштабах западной цивилизации или всего мира?» Например, философские достижения Жан-Поля Сартра не только принесли ему Нобелевскую премию по литературе (которую он дерзко отверг), но и стали основой для философии экзистенциализма, современного течения, возможно наиболее часто применимого к повседневной жизни.

3. «Удалось ли ей подняться над ограничениями общества или своей эпохи, задать новое направление, опередить время или предвидеть будущее?» Здесь я бы вспомнил Алана Тьюринга и его дальновидные рассуждения об искусственном интеллекте. Великие умы и по сей день заняты решением задач, которые Тьюринг ставил в середине двадцатого века. Вы видели фильм 2014 года «Из машины» (Ex Machina)? А может, слышали предостережение Стивена Хокинга о том, что искусственный интеллект положит конец человеческой расе?

4. «Насколько сильно этот человек повлиял на своих современников и следующие поколения (своих протеже, последователей или наследников)?» Как насчет Нильса Бора, нобелевского лауреата, воспитавшего других нобелевских лауреатов, среди которых Гарольд Юри, Вольфганг Паули, Лайнус Полинг, Вернер Гейзенберг, Феликс Блох, Макс Дельбрюк и Лев Ландау? (И это без учета его бессмертных споров с Альбертом Эйнштейном по поводу квантовой теории!)

5. «Насколько оригинальным и самобытным был главный труд человека, его достижение или успех?» Тут все просто. Назовите имя любого знаменитого гения, и тут же на ум придет по крайней мере одно его величайшее достижение. Мария Кюри – радий и полоний, Бертран Рассел и Альфред Норт Уайтхед – Principia Mathematica[80]80
  «Начала математики» (лат.).


[Закрыть], Джеймс Джойс – «Поминки по Финнегану», Томас Стернз Элиот – «Бесплодная земля», Пабло Пикассо – «Герника», Огюст Роден – «Мыслитель», Игорь Стравинский – «Весна священная». Можете продолжить перечень.

Уровень творческих достижений каждого гения оценивался всего по одиннадцати критериям. Все перечисленные в табл. 2.1, согласно этой шкале, вошли по уровню в первую четверть, а вот Мью, Пшибышевская, Скотт, Шрифогел, Майварт и Бодуэн – в последнюю. Вполне разумно, правда?

Затем Людвиг доказал, что уровень, рассчитанный по методу оценки творческих достижений, положительно коррелирует с его индикаторами психопатологии: чем ярче творческие достижения, тем выше риск психических расстройств, но в определенных рамках. Очевидно, что продолжающееся всю жизнь изнурительное психическое заболевание, скорее всего, будет соотноситься с нулевым уровнем творческих достижений. Людвиг заключил, что «наличие психологических проблем, прямо или косвенно связанных с каким-либо психическим заболеванием, несильно лишающим трудоспособности, благоприятствует проявлению величия»[81]81
  Ludwig, 1995, p. 194.


[Закрыть] (которое также можно назвать гениальностью). В то же время исследователь отметил, что наряду с указанными «проблемами» необходимо присутствие и других качеств, которые помогали бы предотвратить прямо противоположный эффект. Мы еще вернемся к этому чуть позже, пока же, чтобы подогреть ваше любопытство, скажу лишь, что два первых урока в некотором роде очень тесно связаны между собой.

Вы можете возразить: Людвиг использовал показатели творческих достижений, а не достигнутого величия, что и является объектом изучения в третьем вопросе. Это действительно так, но два упомянутых понятия хоть и не равнозначны, все же тесно связаны. К тому же разве корреляция с творческими достижениями не так же важна, как с достигнутым величием[82]82
  Damian R. I., Simonton D. K. Psychopathology, adversity, and creativity: Diversifying experiences in the development of eminent African Americans // Journal of Personality and Social Psychology. 2015. № 108. Р. 623–636; Simonton D. K. Childhood giftedness and adulthood genius: A historiometric analysis of 291 eminent African Americans // Gifted Child Quarterly. 2008а. № 52. Р. 243–255.


[Закрыть]? И то и другое подкрепляет утверждение о безумных гениях. Таким образом, замена этих понятий лишь подтверждает выводы – и никак не наоборот.

Постанализ Поста: сделал столько, сколько необходимо. Хотя Пост был довольно щепетильным в вопросе о том, как определить степень неклинических психопатологий у гениев, он не потрудился измерить степень их гениальности ни посредством творческих достижений, ни с учетом достигнутого величия. К счастью, в последовавшей вскоре за его исследованиями работе[83]83
  Simonton D. K. More method in the mad-genius controversy: A historiometric study of 204 historic creators // Psychology of Aesthetics, Creativity, and the Arts. 2014с. № 8. Р. 53–61.


[Закрыть] отмечалась эта неточность, и надежные независимые оценки[84]84
  Murray, 2003.


[Закрыть] достижений гениев были благополучно совмещены с его выводами. После того как шкала психических расстройств Поста была переведена в цифровые значения, стало возможным внимательнее изучить связь между величием и психическими расстройствами. Более того, поскольку, как мы уже знаем, эта связь во многом определяется сферой деятельности гения и может быть нелинейной, в качестве нормы была взята изогнутая кривая с пиковым значением. Результаты показаны на рис. 2.1 и наводят на размышления.

.

Рис. 2.1. Кривые, обозначающие связь между известностью и риском психических заболеваний (0 = нет связи, 1 = связь проявляется умеренно, 2 = заметная связь, 3 = сильная связь) для пяти выделенных групп творческих гениев

Источник: Simonton D. K. More method in the mad-genius controversy: A historiometric study of 204 historic creators // Psychology of Aesthetics, Creativity, and the Arts. 2014. № 8. Р. 58.

Во-первых, из пяти представленных профессий лишь писатели и художники демонстрируют стабильно растущие значения. В некоторых сферах подъем наблюдается в промежутке от 0 до 3. Все указывает на несомненный риск для вышеупомянутых групп.

В трех других сферах деятельности выделяются явные пики, хотя их положение и разнится в зависимости от сферы. У мыслителей наивысшая точка расположена между отметками 2 и 3, в то время как творческий пик композиторов лежит в диапазоне между 1 и 2. Эти две кривые демонстрируют возрастающую тенденцию, так что здесь случаев сильно выраженной патологии больше, чем полного отсутствия таковой. У ученых подобной тенденции не наблюдается. Тут все наоборот: те, кто страдает серьезными психическими расстройствами, как правило, менее известны, чем здоровые деятели. Более того, несмотря на то что пик приходится на значения между отметками «умеренная» и «заметная», он все же ближе к «умеренной» и куда ниже подобного значения у композиторов, что значительно снижает вероятность психических расстройств у научных гениев.

Эти три изогнутые кривые на графике помогают разрешить споры, часто возникающие в контексте исследования. Их суть сводится к тому, что более известные творцы чаще страдают симптомами психических расстройств, потому что в их подробных биографиях легче отыскать эпизоды, подтверждающие догадки. Однако это совершенно не соответствует тому факту, что наиболее известные ученые, мыслители и композиторы куда меньше предрасположены к психическим заболеваниям, чем их не столь знаменитые коллеги. Действительно, психически здоровые ученые более знамениты, чем те, кто страдал от серьезных психопатологий. Но насколько это соответствует реальности, ведь кривые построены на субъективных оценках[85]85
  Schlesinger, 2009.


[Закрыть] биографов?

Сопоставив эти результаты с ранними исследованиями Людвига, а также теми, что получили Ко и Ким, мы понимаем, что гениальность действительно связана с психическими расстройствами. Так что на третий вопрос, поставленный в этой главе, можно в целом ответить «да». Но ответ куда сложнее, чем кажется. Иногда эта связь очевидна, иногда ее нет совсем, а порой кривая вытягивается в линию – все зависит от области интересов гения. Именно поэтому однозначного и единственно правильного ответа тут быть просто не может.

Чтобы окончательно доказать, насколько относительны все взаимосвязи, подумайте: как будет выглядеть кривая, объединяющая в себе все пять отраслей? Элементарно: вы получите совершенный ноль! Значения просто уравновесят друг друга. Не останется ни положительной, ни отрицательной тенденции, ни линейных показателей, ни кривых – полный ноль. Значит, ответить на третий вопрос не так просто, как казалось на первый взгляд. Впрочем, кто обещал, что в науке о гениальности будет легко? В конце концов, сам феномен уже весьма неоднозначен.