Текст книги "Чек-лист гения. 9 парадоксов одаренности"

Неожиданная развязка

В далеком 1681 году английский поэт Джон Драйден писал: «Высокий ум безумию сосед, / Границы твердой между ними нет»[86]86
  Dryden J. Absalom and Achitophel: A Poem. London: Davis, 1681.


[Закрыть], тем самым подтверждая отсутствие четкой связи между гениальностью и психическими отклонениями. И это логично, ведь есть не только гении, не страдавшие никакими расстройствами, но и куда больше психически нездоровых людей без всякого творческого начала. Где же в таком случае проходит граница?

Как я уже отмечал, психические заболевания – состояния не абсолютные. Они складываются из множества симптомов, которые бывают разными по силе и частоте проявления. И если уж говорить о частоте, то для попадания в статистику достаточно всего одного яркого эпизода. Речь сейчас не о расстройствах, которые длятся всю жизнь, а, скорее, о серьезных эмоциональных срывах или попытках самоубийства. У каждого творческого гения бывает множество «моментов просветления» за мольбертом, столом или клавиатурой. Что же касается выраженности и силы, мы уже знаем, как часто симптомы различных психических расстройств проявляются не на клиническом уровне. Это наблюдалось у большинства (если не у всех) тех, кого Пост определил в категорию «острых» проявлений. Взять австрийского композитора Антона Брукнера. Да, он, вероятнее всего, страдал от обсессивно-компульсивного (навязчиво-маниакального) расстройства, но, по крайней мере, направлял свои порывы в нужное русло. Помимо того что композитор постоянно считал все подряд (например, такты в своих симфониях), он переписывал и исправлял свои сочинения настолько самозабвенно, что перед исследователями, стремящимися найти лучшую версию его произведений, постоянно вырастает так называемый брукнеровский вопрос. Брукнер сочинял до последнего дня. Творить ему не мешал ни чрезмерный перфекционизм, ни болезненная одержимость (хоть и довольно умеренная) мертвецами.

Есть еще кое-что, о чем необходимо упомянуть: влияние общего интеллекта. Хоть гении часто ведут себя как психически нездоровые люди, они достаточно умны, чтобы сглаживать негативные последствия и приумножать позитивные. Это отлично зафиксировано в исследованиях[87]87
  Carson S., Peterson J. B., Higgins D. M. Reliability, validity, and factor structure of the Creative Achievement Questionnaire // Creativity Research Journal. 2005. № 17. Р. 37–50 (визуальные материалы из приложения).


[Закрыть] с использованием Опросника творческих достижений (Creative Achievement Questionnaire, CAQ), который не стоит путать с методом оценки творческих достижений (CAS). Опросник предлагает людям оценить свои успехи в различных областях, таких как наука, изобретения, писательство, театр, кино, музыка, танцы, архитектура и изобразительное искусство (живопись и скульптура). Шкала оценок для каждой отрасли знаний содержит весь спектр возможных утверждений. Вот как, например, выглядит шкала для изобразительного искусства:

0 – у меня нет никаких навыков или талантов в этой области.

1 – я учился этому.

2 – люди говорят, что у меня есть определенный талант.

3 – я получал награды и побеждал в творческих конкурсах.

4 – мои работы выставлялись в галереях.

5 – мои работы продаются.

6 – о моих работах есть отзывы в местной прессе.

7 – о моих работах писали в национальных СМИ.

Может, этот тест и не выявит истинного гения, но, по крайней мере, укажет направление движения.

Ответы Опросника перекликаются с результатами нескольких других тестов для оценки творческого начала, дивергентного мышления и открытости новому. Но есть еще одно понятие, пересечение с которым даже более значимо. Когнитивная расторможенность[88]88
  Carson S. H. Cognitive disinhibition, creativity, and psychopathology // The Wiley Handbook of Genius / Еd. by D. K. Simonton. Oxford: Wiley, 2014. Р. 198–221.


[Закрыть], то есть неспособность фильтровать поступающую извне информацию. При отсутствии таких фильтров сознание человека воспринимает все входящие потоки (даже те, которые нужно было бы игнорировать). С точки зрения творчества когнитивная расторможенность – невероятный источник вдохновения. Благодаря ей человек замечает мелочи, ускользающие от внимания большинства, и находит идеи там, где многие даже искать не станут. Известный пример – Александр Флеминг. Он заметил, как голубая плесень разрушала выращиваемые им бактерии. Большинство ученых просто отправили бы чашку Петри в химобработку для дальнейшего использования. Флеминг изучил выделяемый плесенью и убивающий стафилококки антибиотик, открыл пенициллин и получил Нобелевскую премию по медицине.

К сожалению, у когнитивной расторможенности есть и серьезный недостаток. Очень часто она является одним из симптомов психических заболеваний. Многие психопатологии, включая шизофрению, возникают именно из-за того, что человек не в состоянии справиться с внешними потоками информации и своими мыслями. Результатом могут стать визуальные и слуховые галлюцинации, искажение реальности, вплоть до мании величия, мании преследования или паранойи. Именно от этого страдал Джон Нэш в периоды обострения. Получается, что когнитивная расторможенность, с одной стороны, стимулирует творчество, а с другой – подрывает психическое здоровье. Как же извлечь из нее пользу, не причинив себе вреда?

Оказывается, есть несколько качеств, которые помогают превратить психическую уязвимость в потенциал для творческого гения. И пожалуй, главное из них – это высокий интеллект. Даже тот, что измеряется IQ-тестами. Человек, обладающий по-настоящему высоким интеллектом, способен контролировать переполняющие его внешние потоки и превращать поступающую информацию в самобытные идеи. Мощный интеллект превращает клинический недостаток в источник жизни. Перефразируя Драйдена, можно сказать, что на границе между безумием и творчеством лежит именно высокий интеллект. Повторю, для определения его наличия вовсе не обязательно проходить какой-то конкретный тест, но если уж вы решились на это, постарайтесь получить от процесса удовольствие. И помните, чем сильнее ваша когнитивная расторможенность, тем выше должен быть ваш интеллект.

Я прочел в интернете, что знаменитый испанский художник Сальвадор Дали мог похвастаться уровнем IQ, равным 180[89]89
  http://www.eoht.info/page/IQ+tables.


[Закрыть]. Понятия не имею, откуда взялся такой высокий показатель, но, учитывая все те странные образы, которыми наполнены его сюрреалистические полотна, кажется, этого вполне хватило, чтобы не сойти с ума. Такой уровень IQ объясняет и самое странное высказывание Дали о самом себе: «Единственная разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший»[90]90
  http://www.salvadordali.com/quotes/.


[Закрыть].

Урок 3. Родитесь гениальным. Или тщательно выбирайте дом и школу

Изучение феномена гениальности началось с Фрэнсиса Гальтона, который сам был не только исследователем гениальности, но и настоящим научным гением. Одну из причин, почему его можно так назвать, я уже упоминал в первом уроке: его IQ был равен почти 200. Он внес весомый вклад в психологию, антропологию, географию, метеорологию, климатологию, статистику, психометрию и генетику – в общем, человек энциклопедических знаний. Чтобы понять глубину его гениальности, скажу лишь о некоторых достижениях. Гальтон прославился изучением неизведанных уголков Юго-Западной Африки, был составителем климатических карт и научных прогнозов погоды. Он разработал метод опознавания преступников по отпечаткам пальцев, предпринял первые попытки оценки интеллекта, а также впервые применил статистические методы, которые позже стали повсеместно использоваться в биологии и поведенческой психологии. Еще Гальтон изобрел «бесшумный свисток», позволяющий развивать слух на высоких частотах. К сожалению, у его гениальности была обратная сторона: он считается родоначальником евгеники, а следовательно, и распространителем теории селекции человека, позволяющей воспроизводить более умных и сильных Homo sapiens. Именно эта идея была до безумия искажена нацистами во время Второй мировой войны. Интересно, что сам Гальтон не следовал своим идеям. Несмотря на его «отличные гены», за сорок три года жизни в браке он так и не обзавелся детьми.

В 1869 году Гальтон опубликовал свою книгу, полностью посвященную научному изучению гениальности. И так как это был первый подобный труд, он заслуживает отдельного внимания.

«Наследственная гениальность»

В книге «Наследственная гениальность: научное обоснование и последствия»[91]91
  Galton F. Hereditary Genius: An Inquiry into its Laws and Consequences. London: Macmillan, 1869.


[Закрыть] Гальтон без тени сомнений пытается доказать, что интеллект наследуется ребенком от родителей. Начиная с предположения, что достижения определяются исключительно интеллектом – а это косвенно опровергает парадокс, о котором мы говорили в первом уроке, – он заявляет, что гениальность идет из семьи.

Для доказательства своей теории Гальтон собрал биографические данные гениев в самых разных областях: в науке, поэзии, музыке, живописи, военном деле и политике. Затем нашел родословные семей, где признаки гениальности проявились минимум в двух поколениях. Особенно яркий пример в музыке – семья Баха. Немецкий композитор Иоганн Себастьян Бах – самый прославленный сегодня представитель фамилии. Его родословная восходит к Хансу Баху, умершему в 1626 году, более чем за век до того, как в 1750-м скончался сам Иоганн Себастьян. В общей сложности более двадцати представителей семьи Бахов могли в той или иной степени считаться видными музыкантами. В истории музыки, помимо самого Иоганна Себастьяна, вспоминают Карла Филиппа Эммануила («берлинский Бах»), Иоганна Кристиана («лондонский Бах»), Вильгельма Фридемана («хаальский Бах») и Иоганна Кристофа Фридриха («бюккебургский Бах»). Конечно, не все Бахи были одинаково одарены. Карл Филипп Эммануил как композитор, например, на какое-то время даже затмил собственного отца. Именно его имели в виду Йозеф Гайдн и Моцарт, когда произносили фамилию Бах. А вот Вильгельм Фридеман хотя и был, безусловно, талантлив, но снискал куда меньшую славу и умер в бедности. Потомки композитора были настолько одарены, что музыкальный пародист и самопровозглашенный «профессор» Питер Шикеле[92]92
  https://www.schickele.com/.


[Закрыть] не смог устоять перед искушением и придумал некоего П. Д. К. Баха, двадцать первого «забытого» сына Иоганна Себастьяна (у которого на самом деле было только двадцать детей). Несмотря на то что этот персонаж полностью вымышленный, ему удалось сочинить десятки произведений, включая печально известную «Увертюру 1712 года» и «Похищение Фигаро».

Гальтон был сторонником точных цифр (все-таки учился на факультете математики в Кембриджском университете), потому подверг собранные данные статистическому анализу, что позволило заключить: генетический фактор значительно превосходил случайность (особенно учитывая крайне малое количество гениев, вышедших из обычных семей). Более того, чаще всего близкие родственные связи увеличивали вероятность передать гены гениальности. От него не ускользнули и некоторые странности. Например, он отметил, что гены музыкальной одаренности наследуются только по мужской линии. Это шло вразрез с генетической теорией, если только не предполагать, что наследственность зависит от половых признаков. Получается, гениальность – это что-то вроде дальтонизма? Гальтон начал свои исследования примерно в то же время, когда Грегор Мендель стал изучать механизмы наследования у бобовых, но его работы не были широко известны вплоть до 1900 года. Тогда же никто понятия не имел, как именно те или иные особенности передаются из поколения в поколение. Гениальность уж точно не могла быть геном в Y-хромосоме!

Есть в «Наследственной гениальности» Гальтона кое-что эгоистическое. В главе о научных гениях он отслеживает родословную Дарвина. Например, дед Чарльза Дарвина, видный английский натуралист Эразм Дарвин, написал одну из первых версий эволюционной теории задолго до того, как из-под пера его внука вышло «Происхождение видов». Гальтон заканчивает эту главу таинственным высказыванием: «Я мог бы перечислить имена и других членов семьи, кто хоть и в меньшей степени, но все же довольно заметно проявлял интерес к естественной истории»[93]93
  Galton, 1869, p. 210.


[Закрыть]. О ком это он? Может, о ком-то из близких родственников или даже о самом себе, поскольку его собственный подход к изучению Homo sapiens недалеко ушел от естественной истории. Не буду юлить и скажу сразу: Эразм Дарвин был и его дедом, хотя бабушки у них разные. Впрочем, они тут ни при чем, ведь, по мнению Гальтона, в вопросах наследования женские линии особой роли не играли. Выходит, что Гальтон – единокровный двоюродный брат Чарльза Дарвина, хотя второй и на двенадцать лет старше. Таким образом, книга Гальтона косвенно доказывает, что свою гениальность он унаследовал.

Еще до смерти Гальтона в 1911 году его теория подтвердилась. Четыре сына Чарльза Дарвина дополнили список выдающихся членов семьи. Сэр Джордж Говард Дарвин, кембриджский астроном, сформулировал теорию происхождения Луны как осколка доисторической Земли. Сэр Фрэнсис Дарвин, ботаник, со своим отцом проводил эксперименты по изучению фототропизма. Сэр Гораций Дарвин был известным инженером-строителем. А вот майор Леонард Дарвин, единственный из четырех, не был посвящен в рыцари и не входил в Лондонское королевское общество, принадлежность к которому тогда значила не меньше, чем сегодня Нобелевская премия. Хотя Леонард и считал себя менее одаренным, чем Джордж, Фрэнсис и Гораций, он сделал отличную карьеру, сменив Гальтона на посту главы Британского евгенического общества (British Eugenics Society). Леонард также был наставником Рональда Фишера, прославленного эволюционного биолога и статистика, в честь которого назван повсеместно используемый в статистике F-тест. Четверо сыновей Чарльза Дарвина, прямо как дети Иоганна Себастьяна Баха, пошли в отца. К тому же все четверо приходились Гальтону двоюродными племянниками, что укрепляло доказательство его наследственной гениальности.

Гальтон был убежден, что его книга, вышедшая в 1869 году, раз и навсегда проясняла: гениями рождаются, а не становятся. Однако на этом история не заканчивается.

Природа… или воспитание?

Можно подумать, что все члены выдающихся семейств, попадающие под определение Гальтона, чувствовали себя польщенными и безоговорочно приняли генетическую теорию гениальности. Как бы не так! Гальтон отметил видного швейцарского ботаника Огюстена Пирама Декандоля. В то время никто не мог предсказать, что сам ученый, его сын Альфонс (Альфонс Луи Пьер Пирамю Декандоль), внук Казимир (Анн Казимир Пирам Декандоль) и правнук Огюстен (Ришар Эмиль Огюстен Декандоль) составят четыре колена династии ученых-ботаников. Забавно, но Альфонс Декандоль не верил в биологические доказательства Гальтона, утверждая, что на формирование гениальности оказывают влияние определенные факторы окружающей обстановки, а значит, гения можно воспитать. Свое мнение он аргументировал собранными данными[94]94
  De Candolle A. Histoire des sciences et des savants depuis deux siècles. Geneve: Georg, 1873.


[Закрыть] о воспитании научных гениев. Особенно его интересовал вопрос, почему в определенное время в определенных странах появляется особенно много великих ученых. Свои подробные доказательства он изложил в статье 1873 года.

Гальтон не собирался сдаваться и тут же опубликовал результаты собственного эмпирического исследования. Будучи членом Лондонского королевского общества, он решил провести опрос коллег и выяснить их происхождение. Ответить согласились самые видные ученые Великобритании того времени[95]95
  Hilts V. L. A Guide to Francis Galton’s English Men of Science. Philadelphia: American Philosophical Society, 1975.


[Закрыть]. Среди них были математик Артур Кэли, физик Джеймс Клерк Максвелл, астроном Уильям Лассел, геолог Невил Стори Маскелин, а также биологи Томас Хаксли, Ричард Оуэн и Чарльз Дарвин. Этот опрос был первым в своем роде, и в нем согласились поучаствовать более ста деятелей науки. Ответы Дарвина сохранились, его сын Фрэнсис написал о них в биографии отца «Жизнь и письма Чарльза Дарвина».

Не менее важны были и формулировки вопросов анкеты Гальтона. Он четко разделил понятия «природа» и «воспитание»: «Сами эти слова представляют собой две стороны, формирующие личность человека. Природа – это все то, что человек приносит с собой в этот мир, а воспитание – все, что оказывает на него влияние после рождения»[96]96
  Galton F. English Men of Science: Their Nature and Nurture. London: Macmillan, 1874. Р. 12.


[Закрыть]. И хотя спор о природе и воспитании[97]97
  Teigen K. H. A note on the origin of the term «nature and nurture»: Not Shakespeare and Galton, but Mulcaster // Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1984. № 20. Р. 363–364.


[Закрыть] можно встретить еще в шекспировской «Буре» (когда Просперо сетует на тщетность попыток сделать из Калибана человека), именно Гальтон первым научно сформулировал фундаментальный вопрос о влиянии наследственности и окружающей среды на развитие человека. И, чтобы подчеркнуть его важность, назвал вышедшую в 1874 году книгу «Английские мужи науки: их происхождение и воспитание» (English Men of Science: Their Nature and Nurture). Да, да, книга увидела свет всего через год после возражений Декандоля. Быстро сработано!

Гальтон не отказывался от своей теории наследственной гениальности, но все же допускал некоторое влияние окружающих факторов. В его анкете этому было посвящено два вопроса, которые впоследствии подверглись серьезному изучению: родословная и образование. Давайте сейчас обратимся к наиболее важным находкам этого исследования, а потом вернемся к «природе» и сравним данные.

Кто сделал гения? Родители, учителя, наставники

Давайте более детально изучим прославленную династию Дарвинов (и их в некоторой степени родственника Гальтона) из «Наследственной гениальности» в контексте «воспитательных факторов» из «Английских мужей науки». Независимо от того, какие гены передались от отца к сыновьям, Дарвины имели семейное окружение и образование, которым другие британские подданные могли лишь позавидовать. Отец Чарльза, Роберт Дарвин, был известным физиком, а также богатым и прозорливым инвестором с внушительным состоянием. Он начал заниматься медициной в престижном Эдинбургском университете, а потом отец, прославленный Эразм, отправил сына получать ученую степень доктора медицины в Нидерланды, в старейший Лейденский университет. В возрасте всего двадцати лет Роберт уже сделал важное научное открытие и представил первые опытные доказательства микродвижений глазных яблок (скачкообразных синхронных движений, совершаемых при попытке сосредоточить взгляд на каком-то предмете). Свое исследование он опубликовал в журнале Philosophical Transactions of the Royal Society («Философские труды Королевского общества»), а через два года был избран членом этого общества. Заслужив себе репутацию и заработав состояние, Роберт женился на любимой дочери близкого друга своего отца и известного производителя керамики Джозайи Веджвуда, чьи классические вазы, чайники, чашки и тарелки и сейчас выставлены во многих музеях мира. У Роберта и Сюзанны родились шестеро детей, среди которых и сын Чарльз.

Нужно ли говорить, что у Роберта хватило средств, чтобы отправить двоих сыновей в лучшие университеты, где они учились у лучших преподавателей? Геологию и ботанику, например, Чарльз изучал с прославленными профессорами Кембриджского университета Адамом Седжвиком и Джоном Стивенсом Генслоу. Именно Генслоу порекомендовал взять своего протеже натуралистом без жалованья на борт «Бигля» в судьбоносное кругосветное плавание, во время которого были открыты Галапагосские острова. Полученные там знания и уникальный опыт по биологии и геологии позволили недавнему еще выпускнику собрать материал для будущей книги «Происхождение видов». Не кажется ли вам, что гениальность Чарльза в большей степени определялась воспитанием, а не природой? Что бы произошло с его «врожденными» гениальными способностями, если бы Роберт не отпустил сына в плавание? А именно такой была его первая реакция, но шурин Джозайя Веджвуд II переубедил его.

Практические исследования подтверждают, что воспитание, образование и специальная подготовка, которую получил Чарльз, довольно типичны для гениев, по крайней мере в научной среде.

Социально-экономические условия. По итогам опроса, который провел Гальтон в 1874 году, треть избранных членов Королевского общества были выходцами из семей юристов, физиков, священников или учителей. Еще две пятых выросли в домах банкиров, торговцев или промышленников. Отцы остальных состояли на военной или гражданской службе. Лишь один член Королевского общества был сыном фермера и девять – выходцами из аристократии или детьми джентльменов (в прежнем смысле слова). Отец самого Гальтона был преуспевающим банкиром. Как и его двоюродный брат Дарвин, Гальтон унаследовал состояние, которое позволяло ему никогда не работать.

Примерно восемьдесят лет спустя Энн Ро опубликовала важную работу «Рождение ученого»[98]98
  Roe A. The Making of a Scientist. New York: Dodd, Mead, 1953.


[Закрыть], в которой опросила шестьдесят четыре знаменитых деятеля науки[99]99
  http://www.amphilsoc.org/mole/view?docId=ead/Mss.B.R621-ead.xml.


[Закрыть]. В их числе были нобелевские лауреаты Джордж Бидл, Эдвин Макмиллан, Джон Говард Нортроп, Лайнус Полинг и Джулиан Швингер. Среди участников исследования также были видные психологи Джой Пол Гилфорд, Карл Роджерс и Беррес Фредерик Скиннер. Любопытно, что в списке присутствовал один из «термитов» Роберт Сирс (IQ > 140), а также Луис Уолтер Альварес (IQ < 140), не вошедший в группу Термана; об обоих мы говорили в первом уроке. Ро зафиксировала, что со времен Гальтона многое изменилось. Теперь ученые чаще были выходцами из семей физиков, юристов, священников, инженеров или академиков, реже оказывались детьми коммерсантов и никогда рабочих. Многие последующие исследования[100]100
  Berry C. The Nobel scientists and the origins of scientific achievement // British Journal of Sociology. 1981. № 32. Р. 381–391; Chambers J. A. Relating personality and biographical factors to scientific creativity // Psychological Monographs: General and Applied. 1964. № 78 (7, whole no. 584); Eiduson B. T. Scientists: Their Psychological World. New York: Basic Books, 1962; Feist G. J. A structural model of scientific eminence // Psychological Science. 1993. № 4. Р. 366–371; Moulin L. The Nobel Prizes for the sciences from 1901–1950: An essay in sociological analysis // British Journal of Sociology. 1955. № 6. Р. 246–263; Zuckerman H. Scientific Elite. New York: Free Press, 1977.


[Закрыть] дали похожие результаты: более половины знаменитых ученых происходили из семей, где один или оба родителя были образованными профессионалами – пропорция, намного превосходящая результат от всего населения. Даже среди «термитов» Термана лишь треть были выходцами из такого окружения. В этом отношении происхождение Дарвина более типично для современных ученых, чем происхождение Гальтона.

Образование. Подход Гальтона к образованию и профессиональной подготовке был куда более поверхностным, чем к домашнему окружению (которое он позднее ставил еще выше). Однако он все же отметил, что «треть из приславших ответы получили образование в Оксфорде или Кембридже, еще треть – в университетах Шотландии, Ирландии или Лондона, а оставшаяся треть вообще не посещала вузов»[101]101
  Galton, 1874, p. 176.


[Закрыть]. Конечно, «Оксбридж» объединял самые именитые университеты Англии, но Эдинбургский университет (Шотландия), Тринити-колледж в Дублине (Ирландия) и даже Университетский колледж (Лондон) не слишком отставали. Более современные исследования говорят о том, что именно образование сыграло важную роль в становлении Дарвина как гения. И кстати, гениальные ученые, как правило, выпускники самых престижных вузов.

Более полно это отражено в исследовании Харриет Цукерман, участниками которого стали девяносто два нобелевских лауреата из США. Согласно ее данным[102]102
  Zuckerman, 1977, p. 83.


[Закрыть], 59 % американских лауреатов получили степень бакалавра в пятнадцати лучших вузах страны, но за примерно такой же промежуток времени эти вузы дали миру всего 12 % выпускников. Элитное образование перетекало теперь в аспирантуры, в отличие от времен Дарвина и Гальтона. Для достижения научных успехов обязательным стало продолжение учебы. «Ученые степени в тринадцати самых престижных вузах получили 85 % всех лауреатов»[103]103
  Zuckerman, 1977, p. 89.


[Закрыть]. Те же университеты примерно за то же время присвоили степени лишь пятидесяти пяти ученым, прошедшим послевузовскую подготовку, но не добившимся выдающихся успехов. Угадаете, о каких именно университетах речь? Да, бакалавриат – это, безусловно, Лига плюща (Гарвард, Йель, Дартмут, Корнелл и Колумбийский), список продолжают Калтех, МТИ, университеты в Беркли и Чикаго. Что касается аспирантуры, тут лидируют Гарвард, Колумбийский, Беркли, Университет Джонса Хопкинса, Принстонский и Чикагский университеты[104]104
  См. также Crane D. Scientists at major and minor universities: A study of productivity and recognition // American Sociological Review. 1965. № 30. Р. 699–714; Ellis H. A Study of British Genius (rev. ed.). Boston: Houghton Mifflin, 1926; Helmreich R. L., Spence J. T., Beane W. E., Lucker G. W., Matthews K. A. Making it in academic psychology: Demographic and personality correlates of attainment // Journal of Personality and Social Psychology. 1980. № 39. Р. 896–908; Kinnier R. T., Metha A. T., Buki L. P., Rawa P. M. Manifest value of eminent psychologists: A content analysis of their obituaries // Current Psychology. 1994. № 13. Р. 88–94; Simonton D. K. Leaders of American psychology, 1879–1967: Career development, creative output, and professional achievement // Journal of Personality and Social Psychology. 1992а. № 62. Р. 5–17.


[Закрыть].

Как правило, в элитном университете работают элитные преподаватели, и поступление в такой вуз значительно повышает шансы попасть к хорошему научному руководителю, как это случилось с Чарльзом Дарвином в Кембридже. Конечно, гарантий никто не даст, так как даже в столь достойных учебных заведениях уровень преподавателей может быть довольно неоднородным. Не всем же быть звездами. Однако нельзя отрицать, что у гениев, как правило, были исключительные наставники. Что касается нобелевских лауреатов из исследования Цукерман, «больше половины (48 из 92)… в студенческие годы, в аспирантуре или на постдокторской подготовке имели в руководителях тоже нобелевских лауреатов»[105]105
  Zuckerman, 1977, p. 99–100.


[Закрыть]. Такие отношения «учитель – ученик» часто распространяются на целые поколения. Эта преемственность отражена на рис. 3.1: лорд Рейли был учителем Джозефа Джона Томсона, который в свою очередь… Впрочем, этот тот случай, когда лучше один раз посмотреть, чем читать сотни слов.

.

Рис. 3.1. Влияние учителей на учеников на примере нобелевских лауреатов по физике

Источник: Simonton D. K. Greatness: Who Makes History and Why. New York: Guilford Press, 1994. Р. 383 (с использованием данных из работы: Zuckerman H. Scientific Elite. New York: Free Press, 1977. Р. 103).

Учтите, что все упомянутые в графике получили Нобелевскую премию по физике. Заметьте также, что цепочка лауреатов строится исключительно на воспитании и образовании, а не на врожденных способностях и наследственности. Ни слова о знаменитых родителях!

Думаю, понятно, что подобное характерно и для других областей. А теперь, учитывая все, что мы знаем о родителях и учителях, не очевидным ли становится превосходство воспитания над природой? Как ни печально, пока нет.

Гениями рождаются? Сперматозоиды, яйцеклетки и зиготы

Семейные родословные, представленные Гальтоном в 1869 году, позднее не раз подтвердились, так что нет сомнений, что они существуют. Подобные генетические связи были и у некоторых нобелевских лауреатов. Помимо братьев Яна и Николаса Тинбергенов (получили отдельные премии в 1969 и 1973 годах соответственно) были еще шесть пар отцов и сыновей. Уильям и Лоуренс Брэгг (одна премия в 1915 году), Нильс и Оге Бор (в 1922 и 1975 годах), Ханс фон Эйлер-Хельпин и Ульф фон Эйлер (1929 и 1970 годы), Артур и Роджер Корнберг (1959 и 2006 годы), Манне и Кай Сигбан (1924 и 1981 годы), а также Джозеф Джон Томсон и Джордж Паджет Томсон (1906 и 1937 годы). А еще была Ирен Жолио-Кюри, дочь Пьера и Марии Кюри, которая разделила Нобелевскую премию 1935 года с собственным мужем Фредериком Жолио-Кюри. Пьер Кюри и Мария Склодовская-Кюри вдвоем получили премию по физике в 1903 году, а в 1911 году овдовевшая Мария получила еще одну – по химии.

Подобные успехи родственников, конечно, потрясают, но случаются они довольно редко, чтобы служить крепким аргументом в споре о природе и воспитании гениев. К примеру, Ирен не просто унаследовала «гены гениальности» своих родителей, она росла в научной атмосфере и продолжила изучение радиоактивности, начатое ее отцом и матерью. И мужа своего Ирен встретила в лаборатории, созданной родителями. Это, к слову, о влиянии окружения и условий на формирование выдающихся деятелей науки. Неудивительно, что Ирен и Фредерик сами вырастили двух блестящих ученых, хоть и не получивших Нобелевских премий. Обстановка в доме Кюри явно похожа на ту, что царила у Декандолей.

Учитывая слабые стороны теории наследуемой гениальности, Гальтон работал и над другими гипотезами, которые впоследствии легли в основу психогенетики – изощренного способа разделять факторы, относящиеся к наследственности и воспитанию. Но одна из идей Гальтона была особенно важной. Я говорю об исследовании близнецов[106]106
  Galton F. Inquiries into Human Faculty and Its Development. London: Macmillan, 1883.


[Закрыть] (как однояйцевых, так и разнояйцевых). И те и другие развиваются сначала внутри одной матки, а затем воспитываются в одной домашней среде. Однако только однояйцевые близнецы генетически идентичны. Разнояйцевые схожи так же, как братья и сестры, рожденные в разное время. Позднее специалисты по психогенетике дополнили метод Гальтона, а тот факт, что однояйцевые близнецы редко разлучаются, позволил напрямую противопоставить наследственность воспитанию. Этот же метод применяют при изучении и сравнении того, насколько приемные дети становятся похожими на детей приютившей их семьи. Принимая во внимание точные статистические данные, результаты получаем весьма провокационные. Открытия, о которых мы поговорим далее, особенно важны в контексте рассуждений о парадоксе гениальности.

По сути, почти все без исключения различия людей в той или иной степени определяются генетикой. Это, конечно, относится и к особенностям гениальных личностей. Например, уровень интеллекта во многом зависит от генов. Если Роберт и Сюзанна Дарвин (как и супруги Кюри) были родителями очень умными (что подтверждает их собственная наследственность), то их сын Чарльз с большой вероятностью унаследовал этот ум. То же утверждение справедливо для детей самого Чарльза, ведь, женившись на девушке из знатного рода, он повысил генетический потенциал, который передался Джорджу, Фрэнсису, Горацию и Леонарду. Черты характера (открытость новому, например) тоже отчасти определяются генетикой – я упоминал об этом во втором уроке. Хотя степень наследуемости варьируется[107]107
  Bouchard T. J., Jr. Genetic influence on human psychological traits: A survey / Current Directions in Psychological Science. 2004. № 13. Р. 148–151.


[Закрыть] в зависимости от конкретной характеристики – как правило, выше для когнитивных способностей и ниже для личностных черт, – можно смело говорить, что человека практически в равной степени определяют и природа, и воспитание.

Но даже в таком случае, учитывая, что гениальность предполагает наличие множества самых разных способностей и граней характера, бессмысленно говорить о каком-то «гене гениальности»[108]108
  Johnson W., Bouchard T. J., Jr. Genetics of intellectual and personality traits associated with creative genius: Could geniuses be Cosmobian Dragon Kings? // The Wiley Handbook of Genius / Еd. by D. K. Simonton. Oxford: Wiley, 2014. Р. 269–296.


[Закрыть]. Каждая особенность, каждое умение человека складываются из множества генов (другими словами, они «полигенны»), поэтому для рождения истинного гения требуется сочетание тысяч генов. Если для рождения гения должно сойтись множество генов, а их набор по большей части дело случая, как узнать, какой именно из миллионов сперматозоидов достигнет той самой яйцеклетки, чтобы в нужный момент образовать уникальную зиготу, ведь даже братья и сестры в одной семье вовсе не обязательно наследуют одни и те же таланты? Причуды наследственности становятся причинами забавных случаев, в числе которых гениальные династии без гениев и гении без гениальных династий.

Гениальные династии без гениев. У Роберта и Сюзанны Дарвин было двое сыновей: старший Эразм и младший Чарльз, рожденные с разницей в пять лет. Вы что-нибудь слышали о первом? Скорее всего, нет (если не брать в расчет его деда, в честь которого мальчика и назвали). Тем не менее Эразм и Чарльз выросли в одной семье и, более того, посещали одни и те же школы и колледжи. Эразм работал под началом видного наставника, химика Джеймса Камминга. Братья часто вместе участвовали в культурных и интеллектуальных мероприятиях и были близки на протяжении всей жизни, пока не умерли с разницей всего в год. Однако Эразм явно никуда не метил и в возрасте двадцати шести лет еще был на содержании состоятельного отца. Он ничего не достиг, не считать же достижением скандальную интрижку с замужней сестрой жены младшего брата. Как раз во время этого печально известного события Чарльз совершал кругосветное путешествие на борту «Бигля», направляясь прямиком навстречу славе. Учитывая, что старт у обоих братьев был с точки зрения окружения совершенно одинаковый, можно заключить, что Чарльз сорвал генетический джекпот, в то время как Эразму просто не повезло.