Электронная библиотека » Дин Кунц » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Наследие страха"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 15:16


Автор книги: Дин Кунц


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 5

Элайн проспала дольше, чем на протяжении многих лет, но проснулась с таким ощущением, будто она только что занималась тяжелой многодневной работой. Она приняла душ, нанесла незначительную косметику, в которой нуждалась, оделась и пошла посмотреть Джейкоба. Он уже позавтракал и сидел в своей комнате в одном из кресел, читая популярный роман.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал он. На ней была юбка лимонного цвета, коричневая блузка, лимонная лента для волос, а на шее – простые коричневые бусы. Ли Матерли особо обговорил то обстоятельство, что он не хочет, чтобы она носила форму, потому что это будет угнетать его отца.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– Будь я, скажем, лет этак на сорок помоложе, я непременно бы за вами приударил, юная леди, Она посмеивалась, пока доставала приборы, чтобы померить ему кровяное давление, температуру и послушать сердце. Придвинув к нему кресло, она закатала рукав его пижамы и обернула манжету аппарата для измерения давления вокруг усохшего бицепса.

– Нет, в самом деле, – говорил Джейкоб, улыбаясь ей здоровой стороной лица, – это просто чудо, что вы до сих пор не замужем!

– Замужество – не для меня, – хмыкнула девушка. – По крайней мере, еще долгое время.

– Не зарекайтесь, – усмехнулся старик, похлопывая ее по ладони.

Элайн осведомилась:

– Вы уже слышали что-нибудь, про Силию? Он нахмурился:

– Ли говорит, что она выдержала операцию. Однако она до сих пор в коме и до сих пор в критическом состоянии.

– Если она выживет, то сможет рассказать, кто это был, – предположила Элайн. – Тогда всем этим ужасным событиям придет конец.

Теперь лицо его окаменело.

– Капитан Ранд считает, что это был автостопщик. Он говорит, что только Деннис знал девушку и, соответственно, только Деннис мог иметь мотив. Но у Денниса нет видимого мотива. Так что это наверняка был автостопщик, который заставил ее, не вылезая из машины, вырулить на дорожку, а потом попытался ее убить.

Элайн вспомнила непоколебимую уверенность старика в том, что виновник – кто-то из членов семьи, и удивилась такому неожиданному повороту. Можно ли это отнести на счет его ослабленного ударом ума? Или это нечто совершенно другое: что, если он принимает желаемое за действительное? Ранд предложил хороший выход. Безликий автостопщик. “Если мы сможем в это поверить, – подумала она, – насколько станет проще”.

– Что я рекомендую вам, моя милая, – продолжал Джейкоб, к которому внезапно вернулось самообладание и добродушие, – так это прогулку по парку, немного солнечного света и чистого воздуха – настолько чистого, насколько мы можем получить это так близко от города.

– Интересно, кто здесь сейчас медицинская сестра, – усмехнулась девушка. 1Г Но когда она выполнила свои утренние обязанности по отношению к пациенту, то решила, что над этим предложением не стоит смеяться. У нее и самой было такое чувство, что ей нужно выйти наружу, избавиться от гнетущей атмосферы старого дома.

Она обнаружила, что парк в пять акров может показаться большими земельными угодьями, особенно если он имеет не правильные очертания и изрезан соснами и ивами, придающими ему видимость леса. Парк был хорошо ухожен и иссечен мощеными дорожками, которые петляли среди деревьев, среди холодных, тяжелых теней, которые не казались такими зловещими, как тени в доме. Она бродила примерно с час, пока не пришла к низкой каменной стене, которая отделяла владения Матерли от их соседей.

Когда она шла вдоль стены, наблюдая за птицами, кружившими в утреннем летнем небе, и чувствуя себя как будто заново родившейся в сиянии солнца и свежем воздухе, она наконец заметила соседний дом. Он был не таким большим, как особняк Матерли, но по-своему тоже внушительным жилищем, выстроенным в колониальном стиле, из красного кирпича, с множеством больших окон и белыми ставнями, высокими балконами и белыми колоннами. Участок был благоустроенный, хотя и поменьше, чем владения Матерли. Соседский особняк понравился Элайн, как она решила, больше, чем дом, в котором она сейчас жила, потому что выглядел ужасно практичным. Он был сбалансированным и простым, какими всегда были колониальные дома, и не напичкан причудливыми каменными украшениями, фронтонами и многоярусными, многоугольными крышами.

Когда она прошла дальше, то увидела патио, простое кирпичное сооружение, окруженное кирпичной стеной по колено высотой. Мужчина и женщина лежали на раскладушках, загорая. Им, как подумала Элайн, было около сорока пяти. Жена была все еще подтянутой и привлекательной, в то время как муж позволил себе такую роскошь, как отрастить живот. Она отвела от них взгляд, не желая быть любопытной, и прошла еще двадцать шагов, прежде чем они ее окликнули.

Когда она обернулась, то увидела, что женщина сидит на лежанке и машет рукой.

Она помахала в ответ.

– Заходите выпить, – пригласила ее женщина.

– А калитка есть?

– Через пятьдесят футов, – показала женщина. Ее муж к этому времени сел и кивал в знак согласия.

Элайн отыскала калитку, прошла в нее и направилась к патио.

Соседями были мистер и миссис Бредшоу, Сид и Шила. Еще прежде, чем она успела представиться, они решили вопрос с выпивкой. Хозяева удивились, что гостья попросила только колы, но оставили все как есть, когда не сумели уговорить ее выпить скотча или джина с тоником. Дворецкий Бредшоу, молодой, довольно красивый человек по имени Уильям, принес выпивку на серебряном подносе вместе с разнообразными закусками. Когда это было сделано. Шила и Сид были готовы перейти к разговору.

Если бы она заранее знала, каков будет характер беседы, то ни за что не прошла бы через калитку в каменной стене.

– Вы, как я понимаю, новая медсестра Джейкоба, – начала Шила.

– Бедняга Джейк, – вставил Сид. – Он был такой активный, такой живой до паралича. Слишком много холестерина. Это, знаете ли, приводит к проблемам с кровообращением. К тромбам, сердечным приступам, к чему угодно.

– Он по-прежнему живой, – возразила Элайн, охваченная странным стремлением защитить старика от этой несколько развязной пары.

– Вы должны простить Сида, – ухмыльнулась Шила. – Он помешался на холестерине.

Элайн рассмотрела проблему его избыточного веса и решила, что в основном это последствие возлияний. Куда лучше, подумала она, набирать дополнительные фунты через лишние бифштексы, лишний хлеб, лишний картофель.

Шила поинтересовалась:

– Как вам нравится ваша работа?

– Замечательно, – сказала Элайн. – В первый раз я по-настоящему сама себе хозяйка.

И разговор перекочевал в безобидное русло, шутливую беседу, которую Элайн находила приятной, за некоторыми исключениями. Она рассказала им о курсах медсестер и о сиротском приюте. Это последнее вызвало у хозяев прилив сочувствия, которого она не хотела и не оценила. Сочувствие было ей ни к чему. Жизнь такова, какова она есть, и вы только увязаете в трясине, если начинаете роптать на то, что судьба уготовила вам. Она узнала, что Сид Бредшоу сколотил свое скромное состояние в киноиндустрии; он владел сетью полноэкранных и малых кинотеатров в Питтсбурге и его окрестностях. Это было бы увлекательной темой, если бы Бредшоу не продолжали приправлять свои рассказы колкостями в адрес Матерли, которые она едва ли могла поддерживать, работая у них. Казалось, Сид завидует, что Ли Матерли богаче. Господь свидетель, у него было больше денег, чем он сам мог истратить. И все-таки Сид завидовал Ли из-за более крупного состояния. Оба – и Сид и Шила – часто ссылались на то, что Ли “родился богатым, не заработав ни гроша”. Когда Элайн рискнула предположить, что Ли вот уже несколько лет успешно ведет семейные дела, Сид фыркнул:

– Кто же не сделает деньги, если у него есть стартовый капитал? Если у вас есть деньги, вы можете сделать еще, даже если не имеете к этому способностей.

Жаркое солнце изливалось на Элайн наподобие меда, обжигающего меда. Девушка покрылась испариной. Кресло под ней, шезлонг из пластика и соломы, казалось, становились жестче и неудобнее с каждой минутой.

Когда весенние птицы у них над головами устремлялись вниз и окликали друг друга, их голоса, искаженные жарой, превращались в леденящие душу вопли, от которых у нее по спине бегали мурашки.

В конце концов она узнала, что Сид Бредшоу и Ли Матерли учились в средней школе в одном и том же классе, поступили в один и тот же колледж. Бредшоу происходил из гораздо менее состоятельной семьи и считал, что целью всей его жизни является “утереть нос” Ли Матерли, доказать ценность того, что ты когда-то жил в бедности. Он растолковывал преимущества бедного детства так же громогласно, как предупреждал об опасности питания продуктами с повышенным содержанием холестерина. Он испытывал неудовлетворенность из-за того, что не сколотил такого состояния, каким распоряжались Матерли, и знал, что никогда не сколотит. Он не мог наслаждаться своими собственными достижениями, своим собственным богатством. Вместо этого ему нужно было добиться желанного превосходства над Матерли, высказываясь против них и пытаясь умалить их в глазах других. Все это было очень печально – и глупо. Детское соперничество разрушило взрослую жизнь Сида Бредшоу.

– Скажите, – поинтересовалась Шила, пока Элайн пыталась придумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти, – вам не страшно жить в том самом доме, в котором когда-то жила Амелия?

– А почему мне должно быть страшно? Сид протянул:

– Вы хотите сказать, что вам никто не рассказывал...

– Про Сочельник? – добавила Шила. Скуку и недовольство этими людьми как будто смыло свежим дождем. Элайн сказала:

– Джейкоб намекал на какую-то трагедию, но я не знаю всей истории.

– Учитывая последнее убийство, не годится держать вас в неведении, – заявила Шила. Теперь глаза ее заблестели. Она облизала губы, сгорая от желания поделиться скандальной историей. Она была заражена болезнью мужа – неизлечимой завистью.

– Вы жили здесь тогда – пятнадцать лет назад? – спросила Элайн.

– Нет, – хмыкнул Сид Бредшоу. – Мы родились не в таком доме. Нам пришлось долго работать, чтобы поселиться здесь. Работать! Вот уже десять лет, как мы живем здесь. Мне не было и тридцати шести, когда мы заключили контракт на строительство этого дома. – Он гордился своими ранними успехами.

– Тогда откуда вы знаете о Сочельнике и.

– Все в городе знают об этом, – объяснила Шила. – Возможно, и в штате, и в округе. Это было громкой новостью! – Она содрогнулась, но выражение лица получилось нарочитым и фальшивым.

– Не могли бы вы... рассказать мне об этом? – спросила Элайн. Она знала, что история каким-то образом выставит в невыгодном свете имя Матерли, но не могла побороть искушение узнать наконец, что именно случилось в столь давние времена.

– Это была Амелия Матерли, – начала Шила. Голос ее понизился до трагического шепота, как будто она говорила в присутствии покойника или в стенах храма. – Никто никогда не считал ее нормальной. Она славилась своим крутым нравом. Ни один торговец в городке – а этот пригород был тогда еще маленьким городком – не избежал ее ярости. Соседи находили невозможным ладить с ней, как подобает достойным людям. Она страдала снобизмом – и кое-чем похуже.

– Худшее и привело к тому кошмару в Сочельник, – добавил Сид. Он так же театрально передернулся и приложился к выпивке.

Шила рассказывала:

– Деннису было тогда десять лет. Его брату, Гордону, семь. Двое маленьких детей, не понимавших, какое зло заключено в их доме. – Она покачала головой с явным сочувствием к маленьким детям, потом продолжила:

– У Ли и Амелии было тогда еще двое детей, двойняшек. Их звали Лана и Лаура. Две милые маленькие девочки, возрастом примерно в десять месяцев.

Элайн подумалось – она в точности знает, к чему идет дело. И не хочет слушать об этом.

И все-таки она не сделала никаких попыток прервать рассказ Шилы, загипнотизированная жарой, щебетом птиц, влажностью, которая была подобна покрывалу, и бубнящим рассказом о мучительном, непроходящем кошмаре, который эта завистливая, загорелая и несчастная женщина раскрывала перед ней, обратившейся в слух.

Шила говорила:

– Она была одна в доме с двойняшками, когда свихнулась.

Птицы камнем падали вниз у них над головами. Птицы клекотали друг другу. Солнце жарило нещадно, как раскаленная докрасна спираль электропечи.

Шила говорила:

– Ли уехал с двумя мальчиками за покупками к Рождеству. У Джерри и Бесс был выходной, и они гостили в доме сестры Бесс, в Маунт-Кармеле. Пол тогда не жил с ними. Кажется, он преподавал в каком-то университете в Техасе – это было его пятой или шестой работой. Вскоре после этого его уволили. Он никогда не мог закрепиться где-нибудь, этот человек. Так или иначе, Амелия была дома с Ланой и Лаурой, а больше никого.

Гнетущая жара.

Птицы.

Лед в стакане растаял.

"Уходи!” – говорила она себе.

Но она должна была узнать.

– Каждому было видно, что женщина не в себе, – вставил Сид. – Каждый, у кого есть здравый смысл, не сделал бы такой глупости, как оставить ее дома наедине с этими беззащитными малышками.

Шила бросила на мужа "взгляд, говоривший:

"Дай мне рассказать историю”, и он сомкнул рот на ободке своего стакана. Она вновь заговорила:

– Джейкоб работал в городе, пополняя запасы продуктов в ресторанах для праздничных обедов, которые там предстояло подавать. Он добрался домой чуть позже пяти вечера и обнаружил ее – и то, что она натворила.

Шила выпила.

"Говори же!” – мысленно подстегивала Элайн женщину. Ей не нравилось, как Шила тянет, добиваясь наибольшего эффекта. Историю о любой трагедии нужно рассказывать быстро и просто, чтобы причинить как можно меньше боли.

– Она пришла с ножом к двойняшкам, туда, где они лежали в своих колыбелях, – выпалила Шила. Она прикончила свою выпивку. – Она полосовала их снова и снова до тех пор, пока от них почти ничего не осталось.

Непроизвольно, бессознательно Элайн наклонилась вперед в кресле, как будто поддаваясь какой-то боли в животе.

– Она убила их, – закончила Шила. – И попыталась убить Джейкоба Матерли, когда тот подошел к ней, стоявшей на коленях в крови, у колыбели. У него было сильно порезано плечо, но он вырвал нож из ее руки. Потом она побежала и споткнулась на ковровой дорожке в конце лестницы. Она летела с нее до самого первого этажа. Когда Джейкоб нашел ее, она уже была мертва.

Глава 6

Когда Элайн вернулась в дом Матерли, она заглянула к Джейкобу и застала старика спящим, мирно отдыхавшим, судя по его виду, после обеда, чтобы приготовиться к тяготам ужина и предстоящего долгого вечера. Во сне пораженная параличом половина его лица выглядела менее впечатляющей и уродливой, чем когда он бодрствовал. Она не стала прерывать его сон, а тихонько прикрыла дверь и прошла по коридору к своей собственной спальне.

Она заперла свою дверь.

Она разделась и приняла душ, разрешив теплой воде литься на нее долгие-долгие, чудесные минуты. Она не знала, какую из двух вещей старается смыть с себя: зависть Бредшоу и ненависть к семейству, которую они так явно, даже фанатично выказывали, или ужасный рассказ об убийстве двойняшек Матерли в Сочельник. Она чувствовала себя оцепенелой, ужасно старой и, возможно, парализованной, как Джейкоб. Она не обращала внимания на мыло, не обращала внимания на все, пока испускающая пар вода низвергалась на нее и изгоняла то зло, которое, казалось, просочилось в нее.

Элайн влезла в пижаму и плюхнулась на кровать, натянула одеяло до подбородка. Она обнаружила, что дневное испытание совершенно измотало ее. Она всего-навсего сходила на прогулку и выслушала историю о безумии Амелии Матерли. Не прогулка измотала ее, а слушание. Она хотела только спать, спать до тех пор, пока не проснется и не найдет мир таким простым и незапутанным, как ей хотелось.

У нее не было сновидений, настолько глубоким был ее покой.

Пол Хоннекер приехал к ужину на десять минут позже, в то время когда остальные приступали к первому блюду. Волосы его были растрепаны, глаза – сильно налиты кровью. С лица его сошел почти весь цвет, за исключением вдавленных и уродливых синеватых теней под глазами. Он остановился в проеме двери в столовую и пристально оглядел всех по очереди, казалось, что ему как-то не верится, что он застал их здесь. Он провел по лицу своей большой рукой и прошел вокруг стола к своему стулу. Он не сел, а рухнул на него, сгорбившись над тарелкой, как будто не мог оставаться в сознании.

Элайн опустила взгляд в тарелку и постаралась не замечать этого. Но при полном молчании остальных она не удержалась и снова посмотрела.

Пол теперь сидел прямо, не предпринимая никаких попыток положить себе в тарелку еду из общего блюда. Это было почти так, будто он вовсе не хотел ужинать, но не мог заставить себя нарушить ритуал и не появиться совсем.

– Опять ты напился, – сказал Ли Матерли. Лицо у него было суровое, жесткие морщины пролегли по нездоровой бледности, которая не покидала его с тех пор, как закричала Силия.

– Ну и что с того? – бросил Пол. Подразумевалось, что это воинственный ответ, но в этом человеке не было никакого гнева, только надломленность.

– Ты знаешь, к чему это приводит.

– Я свою меру знаю, – отрезал Пол, оправдываясь.

Казалось, ему не больше четырнадцати, с такими надутыми губами, угрюмым и отрешенным лицом он это произнес.

– Не знаешь! – взорвался Ли.

– С чего ты взял, что... Ли перебил его:

– Ты еще не разбил свое зеркало? – Когда Пол не ответил, он повторил:

– Ты не знаешь меры, Пол. Ты бьешь зеркала, и окна, и тарелки, и все, что способно отражать.

Пол надулся.

Ли какое-то время наблюдал за ним в нерешительности, потом дал своему лицу смягчиться.

– Пол, – сказал он совершенно другим тоном, почти отцовским голосом, – пожалуйста, сделай одолжение, пожалуйста, не начинай крепко пить сейчас, не сейчас, не в такое время.

Пол смотрел на свою тарелку, как будто на белом фарфоре было что-то написано, что-то очень важное. Он вздохнул:

– Это самое подходящее время, чтобы пить. Более того, я не представляю более подходящего времени.

– Этим Силии не поможешь, – промолвил Ли. – И это определенно не пойдет на пользу беспокоящимся за тебя.

Пол словно зарядился от какого-то невидимого источника. Он поднял голову и зафиксировал спину. Слова все еще трудно давались ему из-за выпитого, но теперь они выскакивали с большей силой и уверенностью.

– Ты знаешь, что говорят в городе?

– Кому есть до этого дело?

– Мне.

– Люди всегда будут болтать, Пол. Мы привыкли к этому, мы научились справляться.

– Я – нет, – вспыхнул Пол. – Они связывают удары, нанесенные Силии, с... с другими... с Амелией. – Имя его мертвой сестры потребовало усилий, оно как будто повисло перед ним, высказанное, налитое тяжестью и неподвижное.

Ли поморщился, словно кто-то ударил его.

– Мы будем выше подобных глупостей и... Пол перебил его, сказав:

– Каждый глазеет на меня. Люди, которых я считал своими друзьями, – они ими не были. Ли, они думают, что, возможно, я ударил ножом Силию!

– Чепуха.

– Ты не слышал молвы. Поговаривают, что кровь Хоннекеров – испорченная, что напавший на Силию живет здесь, в этом доме.

– Не обращай на них внимания.

– Я ненавижу пригороды и маленькие городки, – простонал Пол. – Я ненавижу жить там, где все про всех все знают и женщины только и ищут темы для сплетен.

– И все-таки, – настаивал Ли, – выпивка не поможет.

– Мне она помогает!

Все замолчали. Слышно было только, как позвякивает о тарелки столовое серебро.

– Ты почему не ешь? – спросил Ли у Хоннекера.

– Я не могу есть.

– Пол, доктор считает, что ее шансы – пятьдесят на пятьдесят. Чем дольше она держится, тем лучше выглядит положение дел.

Пол ничего не сказал.

– Я совсем недавно говорил с капитаном Рандом, – сообщил Ли. Он отодвинул в сторону свою собственную еду, как будто тоже потерял тот незначительный аппетит, с которым сел за стол.

– Да?

Обнадеженный, Пол являл столь грустное зрелище, что Элайн пришлось отвернуться от него. Она внезапно поняла, что Пол Хоннекер наполовину верит молве, которую слышал в городе, и едва ли не спрашивает себя, уж не он ли напал с ножом на Силию. В конце концов, сумасшедших зачастую охватывают периоды амнезии, во время которых можно сделать все, что угодно, и потом не помнить об этом...

– Ранд говорит, что они получили несколько донесений о автостопщике на шоссе, ехавшем именно отсюда вскоре после убийства. Три человека всплыло с тех пор, как об этой истории сообщили в газетах, и двое из них охотно помогают властям. Крупный мужчина, вероятно лет двадцати пяти – двадцати шести, одетый в джинсы и рабочую рубашку, с одним чемоданом.

– Но у них не может быть уверенности, – пробормотал Пол.

– Нет, пока они не найдут его. Пол хмыкнул:

– Если они когда-нибудь найдут.

Элайн хотелось на воздух, но она не знала, как уйти вежливо. Она не хотела задеть чьих-то чувств, но и не могла дольше выносить эти угрызения совести Пола Хоннекера. Не могла выносить главным образом потому, что, не знала, верить ли тому, что они имеют под собой подлинные основания.

– Если ты не можешь есть, Пол, тебе не обязательно здесь оставаться, – сказал Ли. Он говорил мягко, успокаивающе, как будто имел большой опыт в том, что касается человеческих настроений.

– Идемте, дядя Пол, – позвал Деннис, вытирая рот салфеткой и отстраняясь от стола. – Я покажу вам картину, которую только что закончил. Думаю, это пока моя лучшая.

Пол Хоннекер принял приглашение, его лицо смягчилось в первый раз с тех пор, как он явился к столу. Похоже, он любил старшего сына Матерли. Элайн полагала, что на этом свете безответственные люди тянутся друг к другу.

~~

* * *

~~

Когда она измерила у Джейкоба Матерли вечернее кровяное давление, температуру, послушала сердце и, как полагалось, записала показания в журнал, который ей дал доктор, старик сказал:

– Итак, кто-то рассказал вам про Сочельник? Элайн удивилась:

– Разве?

– Это написано на вашем лице. Бессознательно она поднесла руку к щеке, как будто могла почувствовать перемену.

– Вы по-прежнему очень хорошенькая, – констатировал Джейкоб. – Но в вас появилась усталость, холодность. Это происходит с каждым, кто сталкивается с историей вроде этой.

Не похоже было, чтобы воспоминания еще волновали его. События последних нескольких часов побудили его углубиться в них и рассмотреть со всех углов зрения, и это больше не пугало его.

Элайн призналась:

– Бредшоу рассказали мне.

– Эти вампиры!

Она невольно рассмеялась:

– Так уж прямо и вампиры?

– Деньги никогда не пойдут им впрок, потому что они никогда не удовлетворятся тем, что имеют их достаточно, чтобы быть счастливыми.

Она согласилась.

А Джейкоб сказал:

– Садитесь, Элайн. Я хочу, чтобы вы услышали это от меня.

– Про Сочельник? Он кивнул:

– Да.

– Вы считаете, что вам следует об этом говорить?

– Воспоминания какое-то время причиняли мне боль, – признал Джейкоб. – Но это было только потому, что я пытался выбросить их из головы. Конечно, мне это не вполне удалось, но с годами я сумел притупить память. Теперь воспоминания вернулись, острые и ясные, и я научился снова это принимать. Если я расскажу вам, это поможет, это немного облегчит мою душу. Кроме того, я хочу быть уверенным, что вы услышите это так, как все было, а не так, как сочинили Бредшоу.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации