Текст книги "Сошествие тьмы"

Часть первая
Среда, 7.53–15.30

 
Нас учат мудрецы, что жизнь есть тайна.
С готовностью ученью верим мы.
Но часто тайны ранят нас.
И камнем
Мы падаем в объятья тьмы.
 
 
Дождь, буря, шквал теней.
Дневной свет гаснет,
Все поглощает ночь.
И зло мрачно.
И все вокруг, весь этот мир прекрасный,
В холодный склеп из зла погребено.
 
 
Пришла печаль, а с ней и смерть сама.
Всю землю обняла густая тьма.
 

Книга Печалей

Глава 1

Первое, что услышал Джек Доусон от Ребекки на следующее утро, было:

– У нас два тела.

– Что?

– Два трупа.

– Я знаю, что означает «тело».

– Позвонили буквально пару минут назад.

– Я тела́ не заказывал.

– Отнесись к этому серьезно. Полиция уже там.

– До начала нашей смены еще семь минут.

– Ты хочешь сказать, что мы не поедем туда, поскольку это слишком глупо с их стороны – умереть так рано?

– Разве у нас нет времени для того, чтобы хоть немного просто поболтать? – спросил Доусон.

– Нет.

– Видишь ли, ты, по идее, должна была мне сказать: «Здравствуйте, детектив Доусон». А я бы ответил: «Здравствуйте, детектив Чандлер». Тогда ты меня должна спросить: «Как спали, детектив Доусон?» А в ответ я бы…

Ребекка нахмурилась:

– Их убили точно так же, как двух предыдущих, Джек. Много крови и никаких улик. Один к одному с теми убийствами в воскресенье и вчера. Но тогда трупов было по одному, а на этот раз одновременно убиты два человека. У обоих криминальные связи.

В сумрачной полицейской дежурке, наполовину сняв свой плащ, неосознанно улыбаясь, Джек Доусон в недоумении уставился на Ребекку. Его не удивило сообщение о новом убийстве или даже о двух. Он был офицером полиции и занимался именно расследованием убийств. Он не был удивлен и тем, что убийство было необычным. В конце концов, это Нью-Йорк. Во что он никак не мог поверить, так это в то, как она разговаривала с ним в данный момент, этим утром.

Ребекка властно сказала:

– Надень-ка лучше свой плащ.

– Ребекка…

– Они уже ждут нас.

– Ребекка, вчера вечером…

– Опять сложный случай. – Она надела на плечо свою сумочку.

– Разве мы не…

– На этот раз мы имеем дело с действительно ненормальным человеком.

Направляясь к двери, она повторила еще раз:

– Да, с настоящим психом.

– Ребекка…

Она остановилась в дверях и покачала головой.

– Ты знаешь, о чем я иногда мечтаю?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Иногда я представляю, что вышла замуж за Тайни Тэйлора и сижу в доме в Коннектикуте, на своей напичканной электротехникой кухне, пью кофе и ем сыр. Дети – на целый день в школе. В доме работает приходящая горничная. А я сижу и думаю об обеде с подругами в теннисном клубе.

«Зачем она так со мной?» – мысленно спросил себя Джек.

Ребекка увидела, что он все еще не сдался, и сказала весьма настойчиво:

– Ты что, не слышал меня, Джек? Нам надо ехать на место происшествия.

– Да. Я…

– У нас два трупа.

Она вышла из дежурки, которая без нее стала еще более обшарпанной и холодной.

Джек тяжело вздохнул.

Он натянул на себя плащ.

И последовал за ней.

Джек чувствовал себя неважно. Может, оттого, что Ребекка так странно говорила с ним сегодня, а может, потому, что утро выдалось пасмурным и мрачным. А Джек был очень восприимчив к погоде и к такому небу – плоскому, тяжелому и серому. Небоскребы Манхэттена из камня, стекла и бетона словно поблекли, голые деревья были цвета золы, будто их обожгло сильным пожаром. Джек вылез из их невзрачной машины за полквартала от Парк-авеню, и сырой ветер тут же нанес ему удар в лицо. Декабрьский воздух пахнул могильной затхлостью. Джек поспешно сунул руки в глубокие карманы своего плаща.

Ребекка Чандлер, которая вела машину, вышла за ним, громко захлопнув дверцу. Ветер тут же подхватил ее длинные светлые волосы, распахнул пальто, обвив его полами ноги Ребекки. Похоже, ее не трогали ни холодный ветер, ни всеобщая серость, окутавшая огромный Нью-Йорк.

«Вот это женщина! А какой профиль!» – подумал Джек Доусон.

У Ребекки было породистое классическое лицо, какое моряки в давние времена вырезали на носу кораблей. Тогда верили, что красота отгоняет злые морские силы и отвращает козни судьбы.

Он неохотно перевел взгляд с Ребекки на три патрульные машины, припаркованные под углом к тротуару. На одной из машин горел красный проблесковый маячок, единственное яркое пятно в этом сером дне.

Офицер Гарри Албек, знакомый Джека Доусона, стоял на ступеньках перед приятным кирпичным домом, где и произошли последние убийства. Несмотря на форменный темно-синий плащ, шерстяной шарф и перчатки, он дрожал от холода.

Взглянув на лицо Гарри, Джек понял, что виной этому не только плохая погода. Видимо, он был глубоко потрясен тем, что увидел в доме.

– Плохо? – только и спросила Ребекка.

Гарри кивнул:

– Ничего хуже не видел, лейтенант.

В свои двадцать три – двадцать четыре года он выглядел сейчас намного старше. Джек спросил Гарри:

– Кто погибшие?

– Парень по имени Винс Вастальяно и его телохранитель Росс Моррант.

По улице пронесся очередной порыв ледяного ветра, и Джек съежился.

– Богатый дом, – сказал он.

– Вы не видели, что внутри! – ответил Гарри. – Похоже на лучший антикварный магазин Пятой авеню.

– Кто обнаружил тела? – спросила Ребекка.

– Женщина по имени Шелли Паркер. Надо сказать, настоящая красотка. Наверное, подружка Вастальяно.

– Она здесь?

– Да, она в доме. Но я не думаю, что от нее будет толк. Я думаю, намного больше информации можно выбить из Невецкого и Блэйна.

Ребекка, стоявшая на ледяном ветру в расстегнутом пальто, спросила:

– Невецкий и Блэйн? А кто они такие?

Гарри объяснил:

– Ребята из отдела по борьбе с наркотиками. Они вели слежку за Вастальяно.

– И его убили прямо у них под носом?

– Только не говорите это в беседе с ними. Они у нас такие ранимые! И было их не двое, а целая группа из шести человек вела наблюдение за всеми выходами из дома. Они обложили его со всех сторон. Но каким-то образом кому-то удалось забраться в дом и прикончить Вастальяно и его телохранителя. И выбрались они из дома незамеченными. Создается впечатление, что Невецкий и Блэйн мирно почивали в тот момент, когда в доме творились эти дела.

Джеку стало жаль их. Но Ребекка никого жалеть не собиралась. Она сказала:

– Черт возьми, я их по головке гладить не стану. Похоже, они бросили пост и где-то шлялись.

– Я так не думаю. Они действительно были поражены происшедшим. Клянутся, что держали под контролем весь дом.

– Что еще можно сказать в свое оправдание! – отреагировала Ребекка.

– Всегда надо давать коллегам какой-то шанс. Нельзя быть такой самоуверенной, – сказал ей Джек.

– Да что ты говоришь? К черту! Я не верю в слепое полицейское братство, не ожидаю его ни от кого и сама этого чувства не проявляю. Я знала много хороших полицейских и если уверена, что человек хорошо делает свое дело, то всегда помогу ему выпутаться из неприятностей. Но в то же время я знаю и массу настоящих придурков, которым нельзя доверить даже брюки, потому что они непременно наденут их ширинкой назад.

Гарри бросил на нее недоумевающий взгляд. А она завершила свою гневную тираду:

– Я не удивлюсь, если Невецкий и Блэйн именно такие придурки.

Джек тяжело вздохнул.

Ошарашенный Гарри уставился на Ребекку.

Тут к тротуару подъехал темный пенал без каких-либо надписей. Из него вышли трое: один – с камерой, двое других – с чемоданчиками в руках.

– Вот и ребята из лаборатории, – сказал Гарри.

Вновь прибывшие быстро пошли к дому. Что-то в их внешности напомнило Джеку трех коршунов, летящих за добычей. Порыв ветра снова пронесся по улицам, и снова Джек вздрогнул от холода. Голые ветви деревьев ударились друг о друга и стали похожи на ожившие серые скелеты из фильмов ужасов.

Ребята из медлаборатории разбирались на кухне с останками Росса Морранта, перемешанными с майонезом, горчицей и кусочками салями. Видимо, он погиб за приготовлением ночного ужина.

На втором этаже дома, в ванной, кровь была абсолютно везде: она покрывала весь кафельный пол, каждый угол помещения. На стенах и по краям ванны виднелось множество кровавых отпечатков. Джек и Ребекка стояли в дверях, внимательно все разглядывали, ни к чему не прикасаясь. Все останется нетронутым, пока эксперты не закончат своей работы.

Винсент Вастальяно, полностью одетый, лежал на полу между ванной и раковиной, упираясь головой в основание унитаза. Это был большой, грузный мужчина, черноволосый, с густыми бровями. Брюки и рубашка были сплошь пропитаны кровью. Один глаз вырван, другой, широко раскрытый, глядел непонятно куда. Одна рука была крепко сжата в кулак, другая, вытянутая во всю длину, покоилась на полу. Лицо, шею, руки покрывало множество небольших ран. Одежда была порвана местах в пятидесяти-шестидесяти, и сквозь дыры виднелись такие же раны, как и на открытых частях тела.

– Намного хуже, чем трое остальных, вместе взятых, – прокомментировала Ребекка.

– Да, намного хуже, – согласился с ней Джек.

Это был четвертый изуродованный труп за последние четыре дня. Скорее всего, Ребекка права – на этот раз они явно имели дело с сумасшедшим маньяком. Но не с тем маньяком, который творит свои зверства, когда у него начинается припадок. Этот был разборчив и убивал, видимо, вполне сознательно. Может быть, даже преследуя определенную цель, – все жертвы в той или иной мере были замешаны в незаконной торговле наркотиками.

Ходили слухи о том, что в данный момент разгорается война между мафиозными группировками за обладание территориями. Но Джека такое объяснение не устраивало. Какая там борьба за территории. Убивал не профессионал. Это были варварские, садистские убийства, говорившие о зверской натуре совершившего их человека.

Честно говоря, Джек предпочел бы обычное дело с наемным убийцей. Нынешняя ситуация была намного сложнее. Поймать маньяка, воодушевленного какой-то своей высокой целью, – это то же самое, что вычислить нескольких хладнокровных хитрых профессиональных киллеров.

– По обилию ран похоже на предыдущие случаи, – сказал Джек.

– Но эти раны отличаются от тех, что мы видели. Те были проникающими, а здесь они такие рваные, пожалуй, их можно определить как глубокие царапины. Скорее всего, преступления совершены разными людьми.

– Нет, по-моему, один и тот же человек, – не согласился Джек.

– Ты торопишься с заключением.

– Это одна манера.

– С чего ты это взял?

– Чувствую.

– Не пробуй взять меня мистикой, как вчера.

– Ты это о чем?

– Ты прекрасно знаешь сам.

– Вчера мы просто нащупывали возможные ниточки.

– В лавчонке колдуна, торгующего всяким дерьмом вроде козлиной крови и волшебных амулетов.

– Ну и что из того? Это все же была вполне действенная версия.

Замолчав, они продолжали внимательно рассматривать тело.

– У меня складывается такое впечатление, что его кто-то куснул раз сто. Как будто его… жевали. – Ребекка пожала плечами.

– Да, кто-то с небольшими челюстями, – поддакнул Джек Доусон.

– Может, крысы?

– Слишком классный домик. Не думаю, что здесь могут водиться крысы. И в таком количестве.

– Да, согласна. Но учти, что у нас один большой счастливый город, Джек. Хорошие и плохие дома связаны одними улицами, одной коммуникационной системой, населенной одними и теми же крысами. Это демократия в действии.

– Если это были крысы, то они покусали его уже после смерти. Наверное, их привлек запах крови, ведь крысы любят поживиться падалью. Но у них нет смелости или агрессивности, они не нападают на людей, даже когда их полчища. Или тебе приходилось слышать о чем-либо подобном?

Ребекке нечего было возразить.

– Нет, – сказала она. – Значит, крысы прибежали сюда, когда он загнулся, и быстренько подкрепились за его счет. Но это были всего лишь крысы, Джек, обрати внимание! Не надо превращать их во что-то мистическое.

– Разве я это сказал?

– Ну, скажем, вчера ты меня довел этим до белого каления.

– Мы всего лишь пытались кое-что выяснить, Ребекка.

– Болтая с колдуном, – поддела его Ребекка.

– Это был не колдун, а…

– Придурок. Это был настоящий придурок. А ты стоял и слушал его бред в течение целого получаса.

Джек глубоко вздохнул. Ребекка сказала:

– Это укусы крыс, и они прикрыли настоящие раны. Нам придется подождать вскрытия, чтобы узнать истинную причину смерти.

– Я уверен, что результат будет тем же, что и в остальных случаях. Под этими укусами большое число проникающих ранений.

– Может быть, ты и прав, – сказала Ребекка.

Джек отвернулся от тела, а Ребекка не отводила от него глаз.

Дверь в ванную была в некоторых местах расщеплена, а замок оказался сломан. Осматривая повреждения, Джек спросил у толстого краснолицего патрульного, стоящего неподалеку:

– Вы увидели дверь уже в таком состоянии?

– Нет, нет, лейтенант. Когда мы сюда пришли, она была заперта.

Джек посмотрел на патрульного, словно тот был Иисусом, сошедшим на землю.

– Что вы сказали?!

Ребекка, пораженная не меньше Джека, переспросила:

– Заперта?

Толстяк ответил:

– Видите ли, у этой девицы, Паркер… простите, мисс Паркер… у нее был ключ. Она вошла в дом, позвала Вастальяно, решила, что он еще спит, и поднялась наверх, чтобы разбудить его. Она увидела, что дверь в ванную заперта. Поскольку Вастальяно не откликался, она испугалась, не случилось ли у него чего-нибудь с сердцем. Мисс Паркер заглянула под дверь, увидела его руку и все это море крови. Она сразу же позвонила по 911. Я и Тони – мой напарник – были здесь первыми. Мы решили сломать дверь на случай того, что парень мог быть еще жив, но с первого же взгляда все поняли. Позже мы обнаружили на кухне и его дружка.

– Дверь в ванную была закрыта изнутри? – повторил вопрос Джек.

Патрульный поскреб свой массивный подбородок и сказал:

– Да, да, именно. Изнутри. Я в этом абсолютно уверен. Если бы она была закрыта снаружи, мы бы, наверное, не стали ее ломать, правильно? Вот, посмотрите сюда. Видите? Специалисты называют это интимным замком. Он не может закрываться снаружи.

Ребекка вмешалась в разговор:

– Значит, убийца не мог закрыть дверь после того, как расправился с Вастальяно?

– Нет. – Джек внимательно рассматривал сломанный замок. – Похоже, что Вастальяно сам закрыл за собой дверь, пытаясь спастись от преследователей.

– Но его же растерзали, – сказала Ребекка.

– Да.

– В закрытой ванной.

– Да.

– Где окно представляет собой лишь узкую щелочку?

– Ага.

– Оно слишком узкое, чтобы убийца мог через него скрыться.

– Даже чересчур узкое.

– Так как же это было сделано?

– Если бы я знал, черт возьми!

Ребекка серьезным голосом сказала Джеку:

– Только не говори со мной о мистике.

– Да ты что, Ребекка!

– Тут должно быть какое-то объяснение.

– Я в этом абсолютно уверен.

– И мы найдем это объяснение.

– Не сомневаюсь.

– И достаточно логичное объяснение.

– Конечно, Ребекка.

В это утро у Пенни Доусон случилась крупная неприятность. Школа Уэлтон, частная школа, располагалась в большом, просторном четырехэтажном доме на чистой зеленой улице в тихом, респектабельном районе. Нижний этаж был оборудован для занятий музыкой и спортом. На втором этаже начинались классы – с первого по третий, на третьем – с четвертого по шестой. Кабинеты администрации и студия звукозаписи находились на четвертом этаже.

Пенни училась в шестом классе, на третьем этаже. Именно в переполненной, гудящей раздевалке третьего этажа и случилась неприятность.

Перед началом первого урока в раздевалке было полным-полно детей, стаскивающих с себя теплые куртки, тяжелые ботинки и прочую зимнюю одежду. Снег обещали где-то к полудню, и все были одеты соответственно.

Первый снег в году! Для городских детей он всегда был торжественным событием. Предвкушение этого праздника подняло всем настроение. В раздевалке слышались смех, визг, звуки потасовок, восторг по поводу того, как много снега может выпасть. Кто-то о чем-то таинственно перешептывался, ронял на пол учебники, стучал металлическими коробками с завтраком.

Стоя спиной ко всему этому шуму, Пенни стаскивала перчатки и разматывала длинный шерстяной шарф. Она заметила, что дверца ее высокого узкого шкафчика немного погнута внизу и перекошена, как если бы кто-то пытался туда залезть. При ближайшем рассмотрении она заметила, что кодовый замок сломан.

Нахмурившись, Пенни открыла дверцу и… в изумлении отпрыгнула от свалившейся к ее ногам горы бумаг. Она всегда складывала вещи в своем шкафчике очень аккуратно, теперь же все было сбито в одну большую кучу. Хуже того, все ее книги были разорваны, страницы изрезаны, а некоторые – смяты. Желтый линованный блокнот был разодран на мелкие клочки. Все карандаши разломаны.

Карманный калькулятор разбит вдребезги.

Те, кто стоял рядом, увидев эту печальную картину, сразу же притихли и выжидательно смотрели на Пенни.

Пенни присела и, раздвинув кое-какие мелкие вещи, заполнявшие нижнее отделение ящика, высвободила футляр с кларнетом. Она не взяла инструмент домой, так как у нее не оставалось времени для музицирования. Застежки на футляре были подозрительно погнуты. Пенни боялась заглянуть внутрь. Салли Резер, лучшая подружка Пенни, подошла к ней.

– Что случилось, Пенни?

– Откуда мне знать?

– Это не ты сделала?

– Конечно, нет. Я… я боюсь, что мой кларнет сломан.

– Кто же это? Настоящее свинство!

Крис Хоу, мальчик из шестого класса, который все время дурачился и иногда бывал просто несносным, но иногда бывал и хорошим, потому что немного походил на Скотти Байо, присел рядом с Пенни, судя по всему, пока он не видел здесь ничего необычного.

– Боже, Доусон, я и не знал, что ты у нас такая неряха!

Салли вмешалась:

– Да это не она…

Но Крис перебил ее:

– Я готов поспорить, что у тебя там целая куча противных тараканов.

Салли закричала:

– Чтоб у тебя язык отсох, Крис!

Крис удивленно посмотрел на Салли, эту рыженькую, маленькую и тихую девчонку, всегда мягкую и спокойную. Правда, когда дело доходило до защиты друзей, Салли становилась настоящим тигром. Крис зыркнул глазами и угрожающе спросил:

– Что ты сказала?

– Иди в туалет, засунь голову в унитаз и дважды нажми на спуск. Нам и без твоих идиотских шуток тошно. Кто-то разворотил шкаф Пенни. И это совсем не смешно.

Крис посмотрел повнимательнее.

– А, ну да, я просто сначала не понял, что произошло на самом деле. Извини, Пенни.

Пенни боязливо открыла футляр для кларнета. Инструмент был разломан пополам. Салли положила руку на плечо Пенни.

– Кто это сделал? – спросил Крис.

– Мы не знаем, – ответила Салли.

Пенни уставилась на кларнет. Ей хотелось плакать, но не из-за потери инструмента, хотя, конечно, и это было ужасно. Ей было горько оттого, что в самом разбое крылось предупреждение о том, что она – нежелательный человек в школе.

Во всей школе Уэлтон только у них с Дэйви отец был полицейским. У остальных детей родители были адвокатами, врачами, бизнесменами, стоматологами, биржевыми маклерами и рекламными агентами. Некоторые школьники, разумеется, под определенным семейным влиянием, говорили, что детям полицейских не место в их элитарном учебном заведении. К счастью, таких детей было немного. Большинству было все равно, чем зарабатывал свой кусок хлеба Джек Доусон. А были и такие, которые считали, что иметь отца-полицейского гораздо интереснее, чем папашу-банкира или менеджера.

Когда в раздевалке поняли, что случилась беда, все сразу замолчали.

Пенни выпрямилась и повернулась к детям.

Неужели один из этих барчуков разгромил ее шкаф?

Она заметила двух самых подозрительных – Сиси Йохансен и Кару Уоллес, – и ей захотелось схватить их, хорошенько встряхнуть, закричать, как ей сейчас плохо, заставить их это понять.

«Я не хотела учиться в этой школе. Мой папа может позволить эту роскошь только благодаря тому, что платит за мое обучение из страховки матери, выданной больницей, где ее убили. Вы думаете, я хотела бы учиться в Уэлтоне настолько, что была согласна на смерть моей мамы? Идиоты! Вы думаете, я не отказалась бы от Уэлтона, если бы у меня была возможность вернуть маму? Да вы все противные идиоты, зажиревшие на харчах своих богатеньких родителей! Вы в своем уме?»

Но она не стала на них кричать.

Она не заплакала.

Она проглотила комок и закусила губу. Пенни не хотела выглядеть ребенком.

Еще через несколько секунд она обрадовалась своей взрослой выдержке, так как даже Сиси и Кара, хоть и бывали иногда на редкость зловредными, никогда не решились бы на подобное. Нет. Это сделали не барчуки. Не они.

Но если не они, то кто же?

Крис Хоу, который все еще сидел на корточках возле шкафчика Пенни, роясь в хламе, вдруг поднялся и, держа в руке пачку изорванных страниц из ее учебников, сказал:

– Посмотри-ка на это! Их не просто порвали. Их как будто… жевали.

– Жевали? – переспросила Салли Резер.

– Видишь отметинки от маленьких зубов? – спросил Крис.

Пенни стала их рассматривать.

– Кто станет жевать учебники? – недоумевала Салли.

Отметинки от маленьких зубов. Пенни задумалась.

– Крысы, – подсказал Крис.

Это же похоже на те отметины на бейсбольной бите Дэйви…

Салли, поморщившись, переспросила:

– Крысы? Фу, гадость.

Да, прошлой ночью. Что-то под кроватью.

– Крысы…

– …крысы, крысы. – Это слово заметалось по раздевалке.

Несколько девочек сразу же испуганно завизжали.

Кто-то из детей побежал к учителям, чтобы рассказать о происшедшем.

Крысы.

Но Пенни знала, что вовсе не крыса вырвала тогда биту из ее рук. Это было… что-то другое.

Похоже, что и погром в шкафу устроили не крысы. Это что-то другое. Что-то другое.

Но что?