Текст книги "Не очень драматические пьесы. Повести и рассказы"

Рита: – Сами же их балуете – вот и результат.

Элиана: – Так кто же у нас, кроме внуков, есть? Супруг,?скажете! Супруг не в счёт! Сегодня он как «мазган» – тебе нужен, но не знаешь точно, для чего! Не про моего, бедного, будет сказано. Знаете, девочки, какая у меня есть мечта! Хотя бы раз в жизни сходить с авоськой в ювелирный, а не в продуктовый магазин. Но что делать? У каждого свой крест! (Хватает сумки, скрывается в дверях)

Светлана (вслед Элиане): – Господи! В ювелирный! Ей мало бриллиантов! Они у неё только, по—моему, из носа ещё не висят!

Виктор: – Вот она – пресловутая человеческая зависть! Света, радуясь чужим успехам, старайтесь не скрипеть зубами.

Светлана: – Да чему там завидовать! Какие там успехи? Просто строит из себя страдалицу вселенскую. Мне б её заботы! Муж всегда дома, не гуляет, не пьёт, как у многих. С жиру она бесится! Ты ж понимаешь? Крест она несёт, надрывается! Золотые кулоны да камни дорогие к земле её пригибают. Надрывается она! Смех!

Рита: – А я недавно случайно видела, как Элиана заставляла сидеть несчастного Юрия в инвалидном кресле почти голого.

Виктор: – Да вы что? Не может быть!

Оксана: – Я давно знаю это. Терпит она его из последних сил!

Рита: – А на людях спекулирует на жалости, слезу выжимает на ровном месте. Внук их стоматологическую клинику открыл! Вы знаете, сколько тут зубной врач получает? Они с женой имеют две дорогущих «Мазды» и коттедж строят где-то в спальном районе Тель-Авива!

Светлана: – Если и надорвётся Элиана, то только бегая из банка в банк счета новые открывать! А вы не слышали – это правда что Александра, комендантша наша, уволила ни за что нашу консьержку Ольгу и на её место устроила сына своего любовника?

Виктор: – Это правда. Поэтому Александра стала меньше рычать на нас днём, а рычит по ночам с любовником. Любовник объявился, когда муж её Борис, прихватив сына, вернулся в Ташкент.

Рита: – Господа, я вдруг подумала, что это выглядит отвратительно! Что мы обсуждаем всех и каждого! Не красиво! Хватит трясти чужое грязное бельё! Это, по меньшей мере, бесчеловечно.

Виктор: – Правда, не хорошо. Но так было во все времена. Такова человеческая суть! Издревле пожилые люди рассаживались где угодно – от посиделок на завалинке в средней полосе России до международных форумов стариков и старух сегодня в интернете. Поверьте, есть такое. Рассаживаются они, и начинается стук молотков. Начинается распятие всех, кто попадает под раздачу!

Светлана (задумчиво): – А сына-то зачем он забрал?

Виктор: – Какого сына?

Светлана: – Зачем Борис сына забрал с собою в Ташкент?

Виктор: – Как выяснилось – спасал от службы в армии! Уж очень ему не понравилось, что сын может попасть в действующую армию. Он спортсмен, легкоатлет и чемпион по пулевой стрельбе! Сказали – только в боевые войска!

Рита: – А я слышала, что Александра, напротив, хотела, чтобы сын именно тут пошёл в армию.

Виктор: – Вот из-за этого разногласия они разбежались. Борис, считай, тайно выкрал сына у матери. Она узнала о том, что Фимка улетает, только через сутки в воскресенье, когда он был уже в самолёте. Говорят, врачи с трудом её откачали, насилу вывели из предынфарктного состояния!

Татьяна: – О, Господи! Каждый поц хочет своё кровавое воскресенье! Ну не идиёт этот Борис? Сейчас в российской армии жуткая дедовщина! Такая страшная, что западный берег с его арабскими бандитами из Рамаллы и Хеврона просто покажется гоголь-моголем! Бедный еврейский мальчик! Русский сержант будет проверять его обрезание! Не знаю, кого мне больше жалко – его или его маму!

Виктор: – Мама находит утешение в дочке. Та уже отслужила и учится на фармацевта, кажется.

Светлана: – Мир сошёл с ума! Девочки служат, парни от армии драпают, а матери мечутся между разлучёнными детьми и рыдают по ночам. Теперь мне понятно, откуда у Александры замкнутость и чрезмерная строгость!

Виктор: – Не знаю, рыдает ли она по ночам, но вы, женщины, такие – если мужья сбегают в Ташкенты, находите сто уловок, демонстрируя своё превосходство над всеми.

Рита: – Это не мир сошёл с ума! Это Израиль трещит, как пустой орех, ломая кровные, семейные узы, скрепляющие родителей с детьми, детей с внуками, разобщая людей, ломая судьбы и разбивая семьи. А потому такие дома, подобно нашему, растут как грибы после дождя.

Виктор: – Израиль не виноват. Он вынужден быть таким орехом, пока его окружают воинствующие арабы. Как это ни прискорбно, как это ни ужасно и противоестественно, но слово «мобилизация» еврейские девочки тут узнают раньше, чем слово «свидание».

Татьяна: – Полный облом, я вам скажу! Как это у Левы Толстого? Всё смешалось в доме Обломских.

Рита: – «Всё смешалось в доме Облонских», Татьяна.

Татьяна: – Ну, а я про шо? Толстой знал, про кого писать!

Из дверей дома появляется Алла, катит впереди себя фуршетный столик на колесиках. На нём небольшой термос, чашки, вазочка с сахаром. На полочке внизу – аккордеон. Ей помогает Тимур.

Алла: – Жильцы дорогие, по четвергам у нас не спевки, а чаепитие! Недели две не собирались! Присаживайтесь девочки, мальчики! Чай с ромашковым настоем. Говорят, очень полезен.

Виктор: – Чай с ромашковым настоем! С вами, Алла, даже кипяток пить приятно.

Оксана: – Правильно про чай из ромашки говорят. Такой чай стимулирует творчество поэта, когда мозг его мечется в поисках нужного слова.

Сдвигают стулья вокруг столика, наливают чай, ухаживая друг за другом.

Светлана: – Нам же, жрицам Мельпомены, никакой чай не помогает, когда мы мечемся в поисках значимой роли! Только уповаем на его величество случай.

Юрий (сверху): – Не печальтесь, уважаемая Светлана. Есть актрисы, у которых со случаем хуже, чем у вас. Перед самим отъездом сюда меня познакомили с актрисой настолько невезучей, что даже в туалетной бумаге с ароматом персика ей всегда попадались косточки.

Светлана поперхнулась чаем, громко кашляет, слёзы на глазах, все бросаются стучать ей по спине.

Алла: – Юрий! Вы что, присутствовали при этом? Вы отдаёте отчёт своим словам? Что вы несёте?

Юрий: – Что я могу носить? Интересный вопрос. Что бы я понёс, если бы мог ходить?

Алла (надевает аккордеон): – Бог ему судья, Светлана! Он и так наказан по жизни. Давайте лучше попоём. Не возражаете? (Начинает негромко играть и поет вполголоса):

 
«В ночь последнюю зимы,
ты мой нежно гладил локон.
Помнишь ласточку? Как мы
помахали ей из окон.
И пророчество твое,
до сих пор все пью до дна я.
«Одна ласточка – увы,
не весна еще, родная».
 

Татьяна (обращается к Алле): – Какая складная песня! Шо это? Шефутинский?

Алла: – Эта одна из последних песен моего сына. Он ее очень любил. С ней он стал победителем многих конкурсов. Даже одного международного. Она ему тоже очень нравилась. Он собирался записывать ее с оркестром Олега Лундстрема для фильма «Влюбленный гладиатор», но не записал. Не успел.

Оксана: – Не успел? Почему?

Алла: – Мой сын пропал в Чечне. Прекрасный музыкант. Он был главным военным дирижером Северо-Кавказского военного округа. Началась война в Чечне, и он туда летал вместе с другими артистами: с Розенбаумом, Лещенко, с джазовым ансамблем Георгия Гараняна. Неожиданно пропал, в Россию больше не вернулся.

Татьяна: – Шо значит пропал? Музыканты нигде не пропадают! Он ещё вас заберёт на Брайтон—Бич! Помяните моё слово!

Алла (горько улыбается, склоняет голову к аккордеону, тихо поёт):

 
И пророчество твое,
до сих пор все пью до дна я.
«Одна ласточка – увы,
не весна еще, родная».
 

ЗАНАВЕС

Действие 2

Утро нового дня. Та же скамейка. Те же лица и новые героини – Элиана, Люда. Из дверей тёплого дома выходит Александра. В руках у неё видавший виды зонтик. Она кладёт его на скамейку.

Элиана: – Это Роза попросила вас захватить на улицу её зонтик? Такая смешная бабушка! Недавно открыла мне тайну! Сказала по большому секрету! Знаете что?

Скамейка (в один голос): – Что?

Элиана: – Она сказала: «Знаете ли вы, Элиана, в чём секрет жизни? Весь секрет жизни в том, чтобы подготовить хорошие воспоминания».

Люда: – Ничего нового не сказала старушка! Старо, как трёхколесный велосипед! Кстати, мне надо вернуть ей 10 шекелей. Бабушка меня выручила в магазине. Вы не видели её, Александра?

Александра: – Она подготовила хорошие воспоминания и подалась в те края, где зонтиком не пользуются. Там никогда не бывает дождей.

Элиана (вдруг спохватывается): – Вот! Вот о воспоминаниях! Как вы думаете, уважаемая Александра, какие воспоминания оставите вы, если уже почти год я хожу за вами с элементарной просьбой – сделать проезд для коляски моего Юрия! Я же вам показывала такой высокий плинтус! Выезжая на улицу, нам ежедневно приходится преодолевать настоящий барьер! Коляска гремит, прыгает, и он прыгает в ней, как танкист в танке, подорвавшись на бомбе. А ему нельзя трястись! У него и так аритмия, пневмония, давление!

Неожиданно голос Юрия с балкона.

Юрий: – Элиана, дорогая, я тебя прошу, не надо на публике делать из меня беспомощного инвалида! Американский президент Рузвельт, прикованный, как я, к коляске, огромной страной управлял! Так неужели я буду скулить и плакаться перед нашей атаманшей? Да никогда в жизни!

Александра: – Не надо передо мной скулить! Есть у нас ящик для предложений и просьб, туда и опустите свою заявку на рассмотрение.

Юрий: – Я сам скоро в этот ящик костями лягу по вашей, Александра, милости! Только не дождётесь! Я батальонами командовал! Так неужели вашу стену не проломлю!

Александра: – Подумаешь, тоже мне батальонов командир! Если б вы сидели с Рузвельтом за одним столом – тогда да!

Юрий: – Сидели! Ещё как сидели! Вы как раз тогда под этот стол, за которым мы сидели, пешком ходили!

Александра (раздражительно): – Может и ходила! А теперь вы ходите за мной. А не надо за мной ходить. Я автографы не раздаю. Пишите просьбы в ящик жалоб и предложений.

Татьяна: – Та какой там ящик предложений! Шоб вы знали, Александра, для нас ваш ящик – наша родимая стена плача! Подходим к нему плача и опускаем свои записки, мокрые от слез. Кому проводку провести, у кого «мазган» не работает, у кого кран течёт – и никому никакого дела! Вот и рыдаем целыми днями у ящика-стенки. Потому как знаем: легче автограф у нашего премьер-министра получить, чем от вас электрика! Шоб я его видела на одной ноге, а он меня одним глазом!

Люда: – Услышьте же голос народа, домком вы наш неподступный! Уж на какой золотой коляске должен подкатить к вам жилец наш – инвалид, муж Элианы?

Александра: – Не надо ко мне подкатывать! Я этого не люблю! Не забывайте, пожалуйста, мазганов много, а я одна! Кранов много, а я одна! Вас много, а я одна!

Татьяна: – Нас должно быть меньше! Меньше, чем голубей на памятнике Пушкину в день его рождения!

Элиана (спохватившись): – Кстати! Если мне не изменяет память, у вас же завтра день рождения, дорогая Александра!

Александра: – Нет, Элиана, память вас подводит. Мой день рождения ещё не скоро.

Элиана подскакивает к Александре, берёт её за локоть. Та вдруг замечает в руках Элианы прозрачный пакет, через который угадывается большая коробка конфет, ананасы, виноград и др. фрукты. Меняется выражение лица.

Александра: – Но вы знаете, как говорят дети: «Тепло, тепло». Сегодня день рождения моего сына. (Уводит Элиану несколько в сторону, принимает из её рук пакет). О! И не надо ни с кем вашему супругу сидеть! Ни с Рузвельтом, ни с Черчиллем! Надо, чтобы сын мой хорошо посидел! Не могу ничего придумать, чем его порадовать. Он такой у меня привередливый, вам не передать! (Делает большие глаза, шепчет Элиане) Будьте в среду после трёх часов дома, придёт мастер, сделает вам съезд для коляски. Это я вам обещаю – придёт обязательно, я лично проконтролирую.

Элиана: – Большое вам спасибо! В среду мы ни шагу из дома! Пусть сынок на здоровье кушает рижские конфеты и трюфеля!

Татьяна (громко): – Вот и все ля-ля-ля! Не подкатила, так подсластила! Слава Богу, хоть для одной несчастной кончился её ящик плача!

С улицы появляется Лёня. Он весь в джинсе, на носу крутые солнечные очки, на голове модно повязанная шелковая косынка.

Лёня: – Доброе утро! Шалом, подруги дней моих суровых!

С ним здороваются.

Оксана (склонившись над блокнотом, задумчиво):

 
– О, эта старость – невежество божье!
О, этот дар – жизнь свою раздарить!
 

Лёня (присаживаясь на скамейку): – Старость – это когда девочки по вызову приезжают на машине с красным крестом.

Люда щелкает сумочкой, достаёт оттуда пузырек красного лака для ногтей, начинает старательно красить ногти. Лёня достаёт откуда-то три алых розы.

Лёня: – Это вам, Люда! (Поёт) Алую розочку, красную розочку я тебе дарю!

Люда шевелит пальчиками, ждёт, когда лак просохнет. Осторожно берёт букет:

Люда: – Дарите мне? Спасибо, конечно, Лёнечка. Очень приятно, но обернитесь вокруг – вы ещё такой молодой. Цветы – это давно уже не про меня!

Лёня: – Как это про вас! Как это не про вас! Ещё как про вас! Вот послушайте. «Спешите договориться с девушкой, пока она не смыла косметику».

Люда: – А о чем это я должна с вами договариваться? Если вы имеете в виду это, то хочу вам заметить, что от недостатка этого не умирают. Умирают от недостатка любви! А потому ничего не могу для вас сделать ни с маникюром, ни без!

Лёня: – Люда! Так любовь – это то, что случается с мужчинами и женщинами, которые не знают друг друга. Может мне не верить, но это сказал не я, а как его…. писатель Моэм, который Сомерсет. И, кстати, не еврей!

Голос Юрия сверху: – Он ещё и не то сказал! Он сказал ещё, что красивую женщину можно целовать без конца и ни разу не попасть в одно и то же место. Это проверено на моей Элиане! Эх, если бы я мог ходить! На руках бы носил её! Такая любовь! Никакому Моэму, никакому Сомерсету не снилась! (Поёт) Как молоды мы были, как безрассудно пили, как новобранцев брили, как верили в себя!

Появляется Виктор. Весь обвешен авоськами с питами. С ним заплаканная Сима, теребит в руках собачий ошейник. Она присаживается на скамейку и всхлипывает.

Лёня: – Что я вижу? У Симочки глаза на мокром месте? Что случилось? Не плачьте, Симочка! Хотите, я приглашу вас сегодня в кино на последний сеанс! Как в юности!

Сима только отмахивается и опускает голову.

Виктор: – Какое там кино! Товарищи! Найда у бедненькой пропала! Сквозь землю провалилась, как когда-то Атлантида!

Люда: – Что плакать-то сразу? Может, у подружки сидит!

Александра (раздражительно): – Откуда у вас такое обращение, Виктор «товарищи?». Нет в нашем доме товарищей, а есть пожилые и очень пожилые. (Смотрит на часы, быстро уходит).

Элиана: – Как страшно жить! Как страшно жить, если вокруг не товарищи, а только пожилые!

Сима (поднимает лицо): – Действительно, страшно! Не зря Найда сбежала. Ни у какой она не у подружки! Найда – это собака! Собака у меня потерялась! Как мне теперь без неё!

Люда: – Собака?! Всего-то! Подумаешь собака, какая-то! Другую заведёте!

Сима: – Собака не «какая-то!». Попрошу вас относительно Найды так не говорить. Я нашла ее ночью. Это ещё в Москве было. Подобрала щенка зимой у гостиницы «Пекин», возле площадки, откуда обычно отправляются в турне международные туристические «Икарусы». Отошел последний, с итальянцами. В клубах белого дыма, среди синих сугробов вдруг увидела, как панически мечется и скулит собачонка на холодной платформе. Пронзительно плачет, проваливаясь в глубоком снегу. Ее забыли, недосчитались иностранцы нерасторопные. (Замолчала, всхлипывает)

Лёня: – Может, объявление надо дать. Мол, потерялась собака такая-то. Подпалины на ушах!

Виктор (передразнивая Лёню): – Подпалины на ушах! Ты думаешь что говоришь? Объявление! Она же читать не умеет!

Сима: – Смеётесь…. Знаете, какой она девочкой была? С «Виагрой» пела, когда они по телевизору выступали.

Виктор: – Раз она такая музыкальная и грамотная – не заблудится! Вернётся ваша Найда! Нутром чувствую! А пока берите питы! (Достаёт из большущего пакета пакеты поменьше) У нас в Белоруссии говорили: «Скажи мне, что ты несёшь, и я скажу, где ты работаешь!» Актуален это афоризм и тут. Налетай, народ! Всем принёс, всех угощаю!

Народ со словами благодарности забирает пакеты.

Оксана (листая блокнот):

– Как штатный поэт нашего дома, не могу обойти без поэтического внимания бескорыстные поступки Виктора. Нашла время, подступило вдохновение – посвятила ему несколько строк.

Все (заинтересованно, дружно):

– Прочтите! Интересно! Слушаем!

Оксана (торжественно): – Как хорошо, что я еврей! Я так люблю фалафель! – глаза закатывал щенок, уткнувшись носом в кафель. А Виктор питы раздавал бесплатно – щедрый гений! А то, что безработный он – щенку было до фени!

Все восторгаются, хлопают в ладони, крики «браво» и пр.

Виктор (совсем не весело, почти мрачно):

– Вот, вот! Только щенку моя неустроенность до фени! А тем, кто мог бы помочь, тем ещё дальше! Оксана, щенок, может, и любит фалафель, а я это арабское блюдо ненавижу! Впрочем, как и всё остальное. Жизнь, как зебра. Черная полоса, белая полоса. А моя жизнь – сплошная чёрная зебра! Подарите листок с автографом на память! Спрячу под стекло, повешу на стену, пусть читают, не заглядывая через плечо.

Оксана расписывается, протягивает Виктору лист.

Лёня: – Тельняшка лучше зебры. У матросов всегда есть надежда на спасательный круг. А если серьёзно, старик, какие проблемы?

Виктор: – Это тут я питы таскаю, а в той жизни закончил МГИМО. Работал атташе по вопросам печати при немецком консульстве в Белоруссии. Но после развала «Союза Нерушимых» мы с мамой стали там совсем чужими. Зарабатывать было негде, жрать тоже нечего. Лукашенко позакрывал практически все посольства. В моём меня сократили. Лукашенко ввел жесточайшую диктатуру. С мамой мы бросили все, приехали в Москву. Тут-то и начались наши скитания. Она кое-что зарабатывала, торгуя на рынке, но ее оттуда выгнали.

Оксана: – Выгнали? За что?

Виктор: – Не дала кому-то из администрации рынка, мы не могли платить за комнату – нас выставили на улицу. Сначала тасовались на вокзалах, но вскоре менты нас выперли отовсюду. К этому времени мама спуталась с какими-то алкашами. По их наводке мы поселились в одном из подвалов «долгостроя». Там прожили около года. За это время новые приятели втянули маму в бесконечные пьянки. Как-то собутыльники угостили её паленой водкой. К утру мама умерла.

Виктор замолчал, похлопал себя по карманам, ища сигареты. Не нашёл, отвернулся.

Оксана: – Что же дальше?

Виктор (поднял лицо, глаза в слезах): – А дальше… Того, кто наливал маме, мне удалось разыскать. Бомж из Марьиной рощи, теперь лежит там где-то…

Люда (в ужасе): – Что вы с ним сделали? Вы убили его?

Виктор: – Зачем – убил? Он по пьяни под машину попал… Бог не фраер. Мне же практически сразу чужие люди помогли улететь в Израиль. Ну и достаточно воспоминаний, ласкающих душу. Жизнь продолжается, пока земля ещё вертится, как это ни странно.

Появляется Рита.

Сима: – Сколько вижу вас, Рита, всегда любуюсь вашей фигуркой. У вас, наверное, знаменитые 90,60, 90?

Рита: – Нет. Но у меня похожие параметры. Потому что я провожу занятия фитнесом. Для того, чтобы красиво выглядеть, выглядеть моложе своих лет, надо не лениться, не семечки беспрестанно грызть, как одна наша знакомая, а, занимаясь фитнесом, достичь гармонии тела, здоровья и красоты. Запомните это, девочки, приходите на мои занятия. Вспомните уже хрестоматийные эти строки. Они висят почти на всех этажах:

 
Мне продукты с жиром – ад!
Хлеба я ни крошки!
Фитнес – это гладкий зад,
ровненькие ножки!
 

Сима (растерянно): – Да… да помним… Вы и в России занимались этим… как его, фитнесом?

Рита: – Нет. В России я была учительницей русской литературы. Фитнесом стала заниматься, если честно, не от хорошей жизни. Но нисколько сейчас об этом не жалею, если Сима замечает мою фигуру. И поверьте мне, не только Сима. У меня был ученик, все его сочинения были готовые юмористические монологи для Хазанова. Мне запомнилось, что написал он о Гоголевском герое. «У Ивана Ивановича была своя цель в жизни, но он в нее не попал». Сегодня это точно обо мне. Репатриировалась в Израиль, но в цель не попала – преподаю здесь не русскую литературу, а разучиваю упражнения для беременных женщин. Так что вы, Виктор, не одиноки.

Виктор: – Это не ваш ученик написал: «Доярка сошла с трибуны, и на нее тотчас же влез председатель».

Рита (смеётся): – Может, и мой, не помню.

Из Теплого дома выходит Светлана. Как всегда общается с дочкой по мобильному телефону.

Светлана:

– Доченька! Ты не поверишь! Вчера получила эсемеску из Нью-Йорка! Русский театр верхнего Манхеттена «Арроlо» приглашает меня на уникальную роль! Ты не поверишь! Угадай, кого я буду играть. Нет, не Анжелу Дэвис. Да ты что! И не Маргарет Тэтчер. Лечу репетировать нашу Голду Меир! Оплачивают перелёт. Обещают бенефис. Их главный режиссер Шлагбаум Сигизмунд только во мне из шести претенденток рассмотрел Голду! Сказал, сходство стопроцентное. Фигуры один к одному. У меня даже грудь больше! Где, где рассмотрел! Конечно, не в Караганде! В интернете! На моей персональной странице! Я не кричу! А где ты?

Появляется Лена – дочка Светланы. В руках пакеты с апельсинами, яблоками, различные соки и напитки. Светлана продолжает:

– Доченька! Гордись мамочкой! Я буду играть в театре, в котором выступала Элла Фитцджеральд и Луис Армстронг! Жить буду в знаменитом отеле «Тереза», в котором проживали Хрущев и Фидель Кастро!

Сверху раздаётся голос Юрия:

– Над седой равниной моря гордо реет Голда Меир! Чёрной молнии подобна! И крылом волны касаясь, вместе с нею улетает постановщик Сигизмунд!

Светлана (кричит наверх): – Вы всё никак не угомонитесь, настоящий полковник! Вы напоминаете мне порядочного человека. Порядочный человек – это тот, кто выкрикивает гадости без удовольствия. Таких бессовестных людей в 18 веке вызывали на дуэль! Ваше счастье, что я слабая женщина, а ваше везенье в том, что вы не ходите, и я не могу пригласить вас к барьеру. О! С каким бы удовольствием я всадила бы пулю в ваш медный лоб!

Голос Юрия: – Вы бросаете мне перчатку! Извольте, дама, я принимаю ваше предложение! Будем стреляться с шести шагов! Я их сделаю! Я ещё приду к вам!

Лена (негодуя, в нетерпении): – Господа! Дайте мне слово сказать! Мамочка, как ты могла забыть о сегодняшней встрече с профессором, Я только что получила звонок от него! Прогнозы совсем не весёлые! Срочно едем! Он ждёт! (С горькой иронией) Для тебя уже горят яркие лампы, выстроены стерильные декорации, разложен реквизит, и ассистенты наготове! Они только ждут твоего появления и реплики главного действующего лица в белой маске: «Начали!». Я захватила твой любимый мохеровый халат и обожаемую тобой массажную щётку. Так что, в дорогу! Промедление смерти подобно!

Светлана (ни о чем не догадываясь, возвышенно): – К сцене, к свету рамп, к аплодисментам я всегда готова! Говорят, что американцы сидят на диетах, русские на собраниях, а еврейские актрисы всегда на чемоданах! Едем, дочка! Нет маленьких ролей, есть непомерные амбиции привередливых артисток! Манхеттен за нами! Вперёд, пока не дали третий звонок!

Светлана подхватывает мать, они стремительно уходят. Из дверей выходят Марина с Семёном Ефимовичем. У Марины подмышкой рыжая кошка, пенсионер же, приставив ухо к большому транзистору «VEF» и присев на скамейку, слушает радио.

Лёня: – Семён Ефимович, что передают? Какие новости?

Семён Ефимович (оттопыривает ухо): – А? Что вы сказали?

Лёня: – Говорю, что нового в мире?

Семён Ефимович: – Что нового у Миры?

Люда: – Говорите с ним громче! Он ничего не слышит!

Лёня (кричит): – Что нового в мире, я спрашиваю!

Семён Ефимович: – А! Что нового в мире? Предают, что большинство стран в Европе решительно осуждают нашу оккупацию и контроль в секторе Газа. Но вы знаете, слава Богу, что есть такие сильные государства, которые солидарны с нами и готовы вместе бить арабов!

Лёня (кричит): – А какие это сильные государства?

Семён Ефимович: – Это такие государства, как Микронезия, Палау и Науру.

Люда: – А где эти страны находятся?

Семён Ефимович: – А! Что говорите?

Люда (кричит): – Я спрашиваю, где такие страны есть?

Семён Ефимович: – На Маршалловых островах!

Лёня (театрально причитает): – О, мой несчастный народ! О горе мне! Наша защита на Маршалловых островах!

Виктор (подхватывает): – О, позор на мою седую голову!

Юрий (сверху): – О, век свободы не видать ни Маршалловым островам, ни сектору Газа, ни отставному полковнику!

Семён Ефимович ничего не слышит, одобрительно кивает головой. Склоняет голову, снова слушает транзистор.

Лёня: – Вот не зря говорят: чтобы оценить прекрасное нужно побывать в Микронезии. Там такое!

Семён Ефимович (неожиданно обращается к Люде): – Люда, у меня всё время звенит в ухе! Что делать?

Люда (не задумываясь): – Просто не отвечайте, Семён Ефимович!

Лёня: – Мариночка, присаживайтесь к нам! Как к лицу вам этот рыжий кот! У вас с ним один цвет волос!

Виктор: – Разуй глаза, старик! У Марины чёрные волосы! Ты что, не видишь?

Марина: – Ваш приятель, наверное, думает, что если я в СССР была нотариусом-юрисконсультом, а тут оказалась незатребованной, то он может отпускать в мой адрес разные колкости!

Лёня: – Мариночка, вы ещё как затребованы! Вы не представляете, как вы затребованы, когда вашего слабого женского пола нам так не хватает!

Виктор: – Дело в том, Марина, что Леонид с ума сходит от мысли, что если у него нет своей дамы, значит у кого-то их две! А то, что он про одинаковый цвет ваших волос с шерстью кота, так Леонид – дальтоник! Цвета не различает с первого раза. Присаживайтесь к нам.

Марина опускается на скамейку с котом на коленях, гладит его.

Марина: – Нет, если без шуток, то кот – животное, которое потерять порою жальче, чем собаку. Жаль только, что на свете есть много памятников собакам, и нет ни одного памятника кошкам!

Виктор: – Вы не правы. В Севастополе есть памятник кошке! Матросу по фамилии Кошка.

Марина: – Ну, это совсем другая история, Виктор. Кошка матросу не товарищ! Заверяю вас как нотариус! Почему мне, нотариусу высшей категории, вчера вдруг приснился песок, много песка? Кто знает, к чему бы это?

Лёня: – Я знаю. Это, Мариночка, к тому, что скоро мы будем лежать с вами на золотом песке в Карловых Варах!

Марина: – Ну, если у вас найдутся средства на открытие моей нотариальной конторы, то считайте, что мой сон – вам в руку! Считайте, что мы уже загораем на золотом песке и листаем роскошные буклеты моей фирмы!

Лёня (радостно): – Нет проблем! (Пританцовывая, запевает) Вижу тени наискосок, рыжий берег с полоской ила. Я готов целовать песок, по которому ты ходила!

Света (к Марине): – Не слушайте вы этого человека! Он вам такое напоёт. По женскому соннику песок во сне может предвещать только бедность, утраты и старость. Какие пески в Карловых Варах он может обещать вам? Пока Леонид соберётся увезти вас туда, из него свой песок начнёт сыпаться.

Лёня (опускаясь на место): – Такую песню вы, Светлана, испортили! Говорят: «Красиво жить не запретишь». Но такие, как вы, норовите помешать этому.

Виктор: – Перестаньте ссориться! Лучше скажите, знаете ли вы, откуда, пришло это выражение: «песок сыплется»?

Все пожимают плечами.

Виктор: – Поговорка эта зародилась в XVIII веке, во времена аристократических балов. Некоторые немолодые господа привязывали к своим рукам и ногам в нужных местах мешочки с песком, чтобы имитировать выпуклости от крепких мускулов. Свои родные мускулы из-за возраста уже скукожились и увяли, как розы.

Татьяна (перебивая): – Я знаю одно самое нужное место у мужчин, куда песка больше всего надо!

Виктор: – Татьяна, это каждому индивидуально! Я про другое. Порой случались казусы, когда мешочки оказывались с дырочками, или верёвочка была плохо завязанная. Господин спешил, а с него натурально сыпался песок. Вот оттуда поговорка про сыпучий песок.

Юрий (сверху): – Дополняю версию! И немолодые дамы использовали этот приём для придания своим бывшим округлостям большего объёма. И на своих любовных ложах они часто оставляли целые горсти песка. Вследствие любовной страсти он активно сыпался. Как они страдали от этого! На счастье современных дам сегодня есть силикон. Сегодня ничего в постель не сыпется. Ничего, кроме валюты.

Татьяна (многозначительно): – Теперь мне понятно, почему дом, в котором я живу – сплошь на песке! А говорят, у сегодняшних мужиков только часы стоят. Неправда! Иначе откуда ж тут песка, как на пляже Лонжерон? Сыпется изо всех щелей. Песчаный карьер отдыхает!

Виктор (смеясь): – Люди! Надо подсказать Александре, чтобы она повесила такое объявление: «Господа! Если вы решили тряхнуть стариной, позаботьтесь, чтобы под рукой у вас были совок и веник».

Лёня: – Иначе бесплатный строительный материал пропадает, остаётся бесхозным.

Оксана (задумчиво): – Строить замок на песке лучше с кем-то. Когда он рухнет, останутся воспоминания про того с кем ты его строила.

Рита: – Вот слушаешь вас, и дом этот представляется мне одной большой песочницей. Последним пристанищем пожилых в стране, которой они не очень нужны. Да что там стране! В них не особенно нуждаются их дети. Они в этой песочнице появляются редко. Новый год приходит чаще. И сидят в ней старики и старухи, из ведерка в ведерко пересыпают песок – свои стремительно ушедшие лета, не забывая обсудить, чьи дети купили кому совок дороже, да у кого песок чище! Как в истории с соседом – у кого трава зеленей.

Татьяна: – У какого соседа?

Рита: – Это пословица английская. Суть её в том, что всегда кажется – газон у соседа более зеленый, чем собственный. Когда вы идете по своему участку, то видите все недостатки, комья грязи, выцветшую траву. Сосед же, кажется вам, топчет алмазы в траве под ногами. Раскройте глаза шире, дорогие мои, вглядитесь, может вы тоже не замечаете своих алмазов. А песок тем временем продолжает струиться сквозь пальцы, как канувшие годы жизни. Жизнь, что прошмыгнула, как злая соседка. Бог мой, как прошмыгнула жизнь! Я даже никогда не собирала грибы!

Света: – Ой! Я вас умоляю, только про одиночество сейчас не надо! Не такие вы все здесь одинокие! Песочница ваша большая, в ней есть с кем меняться ведёрками.

Рита: – Только товарищам в ней места нет, как заметила Александра. А потому одиночество разным бывает.

Татьяна: – Одиночество – это когда тебя некому забрать из морга.

Марина: – Татьяна, не смешно! Оставьте свой черный юмор! Я думаю, что какой бы старость ни была благополучной, то всё равно страна самого высокого уровня жизни будет всегда виновата в старческих Паркинсонах и Альцгеймерах. Это особенно характерно для израильских стариков и старух, приехавших из России. В их сердцах бьется, конвульсирует великая драма несоответствия между тем, кто они были там и кем они стали тут. И сердца не выдерживают. Их не окликнули вовремя, и они состарились, ничего не успев в новой стране. Эта альтернатива бывает порой для пожилых мучительней, чем умереть молодым.