Текст книги "Не очень драматические пьесы. Повести и рассказы"

Сцена третья

НА УЛИЦЕ ПЕРЕД БАНЕЙ КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ ВОЗИТСЯ С ЛЫЖАМИ, ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ РАЗМАХИВАЕТ КРЫЛЬЯМИ, БАБА ЯГА ПРОВЕРЯЕТ СТУПУ.

Змей Горыныч:

– Знаете ли вы друзья мои, что такое жизнь? Жизнь это не те дни, которые прошли, а те, которые запомнились. Нашу сегодняшнюю баньку я не забуду никогда!

Вытащил из-за пазухи веник, которым парился и стал старательно пристраивать его к Ежкиной палке.

Баба Яга дрогнувшим голосом:

– Оставь, Горыныч. Возьми себе на память. Когда будешь с ним в парилке – будешь вспоминать обо мне.

Обнимаются, Змей Горыныч пытается залезть Яге под кофточку. Та слабо отбивается.

Кощей Бессмертный:

– Змей, не распускай лапы! Как же ты без помела долетишь, не помытая наша?

Баба Яга:

– Не переживай за меня. Долечу на автопилоте.

Кощей Бессмертный, снимая только что надетые на валенки лыжи, обращаясь к Змею:

– На, дорогой Горыныч! Прокладывай в России лыжню по первому снегу и тоже не забывай меня!

Нечистая сила в один голос:

– А как же ты?

Кощей Бессмертный:

– А зачем лыжи мне в Израиле? Я там себе велик куплю. Кстати вы знаете, что такое цивилизованное государство? Цивилизованное государство это когда бомж катает академика на велосипеде. Это я про Израиль, кто не въехал.

ВЫХОДИТ АВТОР:

– Еще какое-то время топтались на снегу, обнимались и говорили теплые слова. Затем Степаныч с крыльца бани наблюдал, как, слегка разбежавшись, взмыл в ночное небо Змей. На его коротких ногах покачивались Кащеевы лыжи, а палки он держал под мышкой. Баба Яга привычно прыгнула в ступу, выстрелив в прозрачный воздух синей струей дыма, завела автопилот, сделала над баней круг и стремительно скрылась за верхушками деревьев. А банщик долго еще слышал, как в ночи скрипел и хрумкал снег – это Коша, преодолевая сугробы, торопился домой. Ему не было холодно. Шотландская бормотень приятно разливалась по нутру.

С тех пор прошло много времени. Так много, что Березовская банька пережила один пожар и два ремонта, а ее хозяин успел благополучно пройти полный курс, на котором ученые специалисты отучили его от алкогольной зависимости. Поборов в себе эту пагубную страсть, стал Степаныч владельцем небольшой бензоколонки. Но банные свои залы не оставил. Продолжал с удовольствием заведовать ими. И не от того, чтобы зарабатывать больше, сколько для общения с разными интересными людьми. А уж как был он рад, избавившись от зеленого змея, встретиться по весне с забытым Змеем Горынычем! Этого не передать! Тот свалился с неба неожиданно, как снег на голову.

АВТОР УХОДИТ.

Сцена четвертая

НА ШИРОКОМ КЫЛЕЧКЕ БАНИ

СИДЯТ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ И СТЕПАНЫЧ.

Степаныч:

– Подумать только, Горыныч! Как быстро летит время! Как будто только вчера мылись вы, нечистая сила, у меня в бане, а уже три года прошло!

Змей Горыныч тряся перед красным носом Степаныча голубым конвертом:

– Нет, ты послушай, что Баба Яга, женщина моя драгоценная, пишет из Америки!

Читает:

– Хэлло, дружок ты мой любезный, Горыныч! Вот пишу тебе, а перед глазами стоит у меня твой… этот.., этот.., ну, ладно.., это не интересно, тут личное… а вот нашел самое, самое! Работаю на мысе Канаверал, в центре подготовки астронавтов! Учу молодых кандидатов в космос преодолевать гравитационное поле и все такое прочее. До этого года два работала в Бруклине таксистом, осваивала английский. Кстати, я тут не Баба Яга, а Grand-Iahoo. Если бы ты улетел со мной, то в Диснейленде тебе бы цены не было.

В этом месте недовольно хмыкает, читает дальше.

– Получила недавно весточку из Израиля от Иннокентия Бессмертного! Пишет, что одолевает язык, что при необходимости – выручает идиш. Первое время с трудом привыкал к очень жаркому климату. Пишет, что буквально таял на глазах.

Степаныч:

– Это с его-то комплекцией! Живой снимок рентгеновский!

Змей Горыныч продолжает:

– Насилу адаптировался. Сейчас Коша работает платным тамадой! В домах престарелых для пожилых людей. Отмечает дни рождения и золотые свадьбы! Желает всем традиционное израильское до 120! А сам свой возраст от всех тщательно скрывает! Хвастается, что в каждом доме престарелых есть у него любовница! Интересно, что он с ними делает?

Степаныч с тревогой в голосе:

– А про арабов есть там хоть слово?

Змей Горыныч:

– Про каких прорабов?

Степаныч кричит в ухо Змея:

– Про арабов, говорю, про врагов ихних пишет что-нибудь Коша?

Змей Горыныч:

– А-а-а! Про интифаду, что ли? Так это здесь! Слушай, что Коша на эту тему Бабе Яге пишет. «Наш страна, старуха, не ваша американка Моника Левински! Она ни перед кем никогда на колени не бухнется, компрометирующих пятен на себе не оставляет! На том стояли, стоим и стоять будем!

Отрываясь от чтения:

– Слушай, что ещё пишет Коша старушке. «Стоит у меня перед глазами роскошный твой таз! Тоскую, окунуться в него охота – сил нет!» Отрываясь от чтения:

– Правильно заметил однажды Евтушенко Евгений. «Быть с женщиной правдивым невозможно, но обмануть её ни в чём нельзя».

Степаныч кричит в ухо Змею:

– У меня в Вологде есть человек, который за небольшие деньги может помочь тебе выиграть гринкарту! Хочешь полететь в Америку? Полетишь без проблем!

Змей Горыныч:

– Ты что офонарел! Не полечу ни за какие деньги! Сам посуди! Ну, улечу я, а как Россия будет жить без нечистой силы? Один Леший останется! Да и тот практически не функционирует! Ты можешь себе представить Русь без нас?

Русь без нечистой силы все равно что твоя баня без воды, все равно, что невеста без брачной ночи! Будет одна сплошная голая территория! Ни тебе вековой, загадочной таинственности, ни сказочной романтики, ни русского лубочного шарма! Что это будет за Родина, кишащая «ночными бабочками», олигархами, финансовыми пирамидами да киллерами!? Совесть мне гражданская не позволяет свалить! До конца дней своих останусь здесь! Я ведь как никак еще фигура колоритная! Я же фольклорный элемент!

Степаныч:

– Да, Горыныч! Может ты и прав! Знаешь, что я тебе хочу сказать? Чтобы почувствовать любовь к отеческим гробам надо чаще посещать баню! Это я тебе говорю!

Змей Горыныч, вытирая набежавшую слезу:

– Может слетать, взять чего? За отеческие гробы. Или лучше за твою баню?

Степаныч:

– Ни за что! Ни в коем разе! Я в завязке. Тем более знаешь, сколько водки ни пей, а организм все равно на 80 состоит из воды! Давай лучше попоём.

Запевает:

«Листья жёлтые над городом кружатся,

с тихим шорохом под ноги нам ложатся.

Змей Горыныч без всякого настроения подхватывает:

И от осени не спрятаться, не скрыться,

листья жёлтые скажите что вам снится?

Степаныч:

– Да не убивайся ты так отчаянно, Змей! Никогда не бегай ни за женщиной, ни за трамваем. Всегда придёт следующий.

Змей Горыныч:

– Только не надо путать мою женщину с трамваем. Это оскорбительно для нечистой силы. Она на ступе ездила.

Степаныч, не слушая:

– Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было! Подумаешь Америка!

Знаешь ли ты, что демократия с элементами диктатуры-все равно что запор с элементами поноса. Вот тебе и Америка.

Змей Горыныч:

– Заканчивай свой ликбез, банщик! Смени пластинку! Жизнь продолжается. Нет ли у тебя на примете какой работы для меня? Возьми меня тачки заправлять на твоей бензоколонке.

Степаныч оживился:

– Извини, старик, не могу. Не дай Бог, чихнёшь неожиданно – полыхнёт вся станция! Есть другое предложение! Пойдёшь? Наш, тутошний мясокомбинат приглашает пацанов на забойную и прикольную работу.

Змей Горыныч:

– Забойщиком свиней и коров что-ли? Совсем сдурел, Степаныч! Я мокрушником никогда не был и не буду. Мне бы наоборот что-нибудь по размножению доброго и вечного. По разведению ценностей непреходящих. Пастухом пчёл! Нектар собирать. Туда, где мёдом намазано!

Степаныч:

– А помощником библиотекаря пойдёшь, тут недалече, в селе Крайнем?

Змей Горыныч, на секунду задумался:

– Книжки раздавать? Помощником? А библиотека свободная? Ни под чьей крышей? Зарплатой ни с кем делиться не придётся?

Степаныч:

– Да какой рэкет в библиотеке? Ты что, Змей? И какой же русский сейчас книжки читает? Нынче они больше пишут!

Змей Горыныч:

– Всё, не уговаривай. Сейчас прямо туда и слетаю, полистаю книжки некого русско-израильский писателя Дмитрия Аркадина. Говорят, складно пишет!

Степаныч, встрепенувшись:

– А-а-а! Я слышал это имя! Он, кажется, был выдвинут на соискание Ленинской премии, которая присуждалась всегда ко дню рождения Ленина. Но автору не повезло. Пока раскручивали его имя, дни рождения Владимира Ильича перестали отмечать, Ленина незауважали, а вместе с ним и автора. Он обиделся – укатил в Израиль. И правильно сделал! Слышал, в Израиле сегодня его книги – бестселлер. Однако, оставь фонды, оставь Аркадина! Воскреси в памяти наше! Чисто русское! Читай Пушкина! На чём детство моё прошло! Тогда я ещё ни тебя не знал, ни другого змия зелёного, пропади он пропадом! Обнимает Горыныча, начинает торжественно читать:

 
У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том.
И днем, и ночью кот ученый,
Все ходит по цепи кругом.
 

Змей Горыныч, подхватывает:

 
Пойдет на право песнь заводит,
Налево сказку говорит.
 

Вместе проникновенно читают:

 
Там чудеса Там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
 

Змей Горыныч, трёт глаза и собираясь взлететь, расправляет крылья:

– Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном все нормально, Степаныч.

Степаныч, машет рукой:

– Счастливого полёта! Дай тебе Бог, чтобы твоя взлётная полоса когда-то стала звёздной!

Неожиданно вдалеке ударяют церковные колокола.

Степаныч, встрепенувшись и крестясь:

– Господи, как я забыл! Сегодня же Крещение Господне, Святое Богоявление!

Истово крестится, мелодично звенят колокола, банщик шепчет:

– И пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на него. И глас был с небес: «Ты Сын Мой возлюбленный, в котором мое благоволение».

Степаныч шепчет, молитвенно сложив руки, молитву, всё отчётливей, всё ближе, всё явственней плывёт малиновый колокольный перезвон.

ЗАНАВЕС

У кого трава зеленей
Пьеса в трех действиях

Действующие лица:

Юрий – в прошлом отставной советский офицер.

Элиана – супруга Юрия.

Оксана – лирическая героиня, пишет стихи.

Александра – домком.

Светлана – бывшая прима Костромского театра.

Лена – дочка Светланы.

Алла – аккомпаниатор женского хора.

Марина – в прошлом нотариус-юрисконсульт.

Татьяна – в прошлом зам. директора Одесского «Привоза».

Неля – зам. председателя избиркома штаба партии РИМ.

Яков Израилевич – пенсионер.

Семён Ефимович – пенсионер.

Серафима Петровна – гостья из России.

Люда – медсестра.

Рита – преподаватель фитнеса.

Тимур – сын Юрия и Элианы.

Виктор – привозит в Тёплый Дом всякие продукты.

Лёня – бабник из другого дома.

Действие 1

Ранее утро. На лавочке возле входа в дом, у подъезда, сидят Оксана и Яков Израилевич. У Якова Израилевича на носу очки, в руках газета, он решает кроссворд. У Оксаны ручка и блокнот. Задумчиво смотрит куда-то вдаль, потом быстро что-то записывает, снова задумывается, шевелит губами. Замечает в окне второго этажа Юрия в фуражке офицера Советской армии. Он громко поёт.

Юрий: – Как молоды мы были, какие деньги рыли, как верили в себя!

Оксана: – Юрий, не подскажете ли слово, которое рифмовалось бы с женским именем Нина?

Юрий (снял фуражку, трёт кокарду рукавом, тут же): – Буженина! Годится?

Оксана: – Одну секунду!

Пишет, шевеля губами. Потом читает вслух:

 
Артиллеристский стан Петрухи.
Аптека, улица, буфет.
Кормил он Нину средь разрухи,
потом сграбастал на лафет.
В ту ночь светилась счастьем Нина!
Хватило ей любви сполна.
Недорогая буженина,
в окне бесплатная луна.
 

(Кричит Юрию) В этом что-то есть! Спасибо за буженину!

Юрий: – Не за что! Ешьте на здоровье!

(Запевает).

 
Ничто на земле не проходит бесследно!
Особенно если ты жил очень бедно!
 

Яков Израилевич: – Юрий, пожалуйста, не подскажете ли мне слово. Вы же военный! Стреляли, я думаю, из всех видов оружия. Должны знать.

Юрий: – Какое слово? Валяйте, Яков Израилевич!

Яков Израилевич: – То, что стреляет в третьем акте?

Юрий: – Стреляет в третьем акте? В третьем акте стреляет радикулит! А в последнем стреляет уже не радикулит, а стреляет салют!

Яков Израилевич (горько усмехаясь): – Но мы уже его не слышим!

Оксана (оторвав голову от блокнота): – Яков Израилевич, пишите – ружьё!

Яков Израилевич наигранно: – Действительно ружьё!

Крутит рукою у виска и, смеясь, показывает пальцем наверх, где у окна стоит Юрий. Оксана улыбается, продолжает сочинять, шевеля губами. Яков Израилевич углубляется в кроссворд. Появляется Светлана, говорит по мобильному, не обращая ни на кого внимания.

Светлана: – Доченька! Ты не поверишь! Вчера получила эсемеску из Костромы! От помощника режиссёра нашего театра. Им срочно требуется героиня бальзаковского возраста! Сразу вспомнили обо мне! Оплачивают перелёт! Обещают мой бенефис! Доча, я решила лететь! Нет, не отговаривай! К чёрту прошлые обиды, оскорбления и сплетни! Надо быть выше этого! Я лечу! Что? Нет! Эвелину Крайнюю не утвердили! Почему? Ты спрашиваешь, почему? Да потому что им нужна героиня с длительным опытом девственности! Это я! Это про меня! А Эвелина девственницей никогда не была!

Из дверей выглядывает лицо медсестры Люды.

Люда: – Яков Израилевич, дорогой, домой! Время принимать лекарства! Три микстуры и в постель! Тихий час!

Яков Израилевич: – Тихий час, говорите? Меняю тихий час на вечный покой. (Сворачивает газету, старательно, долго надевает на голову видавшую виду соломенную шляпу и, опираясь на палочку, с трудом поднимается, семенит к дверям. Оборачиваясь, Оксане) До завтра, Оксаночка! Вы стихотворение, которое не забыть! (Вдруг гладит её по голове; рука дрожит, старик часто-часто моргает глазами).

Оксана: – Что с вами, Яков Израилевич? Вам плохо?

Яков Израилевич: – Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было. Очень правильно замечено. (Скрывается за дверями. Оксана непонимающе смотрит ему вслед. Светлана, раскурив сигарету, продолжает разговор с дочкой).

Светлана: – Как откуда я знаю, что Эвелина не девственница? От нашего администратора Зямы Соломоновича! А его слова подтвердили директор театра и костромская футбольная команда с тренером во главе. Короче, бальзаковский возраст – это обо мне!

Голос Юрия (из окна второго этажа): – Позвольте вам напомнить, уважаемая Светлана, что бальзаковский возраст – это возраст женщины от тридцати до сорока лет.

Светлана (в телефон): – Всё, доченька. Меня отвлекают! Поговорим позже! (К Юрию) Вы, любезный, хотели что-то сказать про мой возраст?

Юрий: – Вы не тянете на бальзаковский возраст! Это особенно заметно сверху! Заметно, как ваших два задних полушария едва поспевают за вами! А потому ваш возраст ближе к мезозойской эре, чем к бальзаковскому возрасту!

Светлана (уперла руки в бока, кричит в ярости): – Я давно хотела вам сказать, Юрий: видеть вас – одно удовольствие! Вы, прикованный к инвалидной коляске, не теряете присутствие духа! Однако это не мешает вам порой вести себя по-хамски! Потому в такие моменты не видеть вас не то что удовольствие, а сплошное счастье! Так что закройтесь! Что вы знаете о театре? Что вы знаете о бальзаковских дамах, скалозуб вы наш грибоедовский?! Хрипун, фагот, созвездие манёвров и мазурки!

Юрий: – Карету мне карету! Сюда я больше не ездун! Или не ездец? Как правильно? Кто знает?

Оксана: – Полный абзац! Так правильно! Господа, перестаньте портить друг другу нервы! Светлана, вы заслуженная артистка Биробиджанской автономной республики. Не опускайтесь до уровня казарменных, армейских шуток.

Светлана хотела что-то ответить, но двери приюта открылись, появились Татьяна и Рита. Рита в импортном спортивном костюме, красиво облегающем стройное тело. У Татьяны в руке бумажный кулёк семечек, у Риты – хула-хуп. Поздоровавшись со всеми, присаживаются на скамейке.

Татьяна (грызя семечки, громко объявляет): – Ой, девочки! Шо я вам сейчас расскажу! Вы не поверите! Представляете, Майкин муж решил проверить, изменяет ему жена или нет.

Рита: – Ну и дурак он! Маечка – женщина порядочнее не бывает! Вчера у неё на глазах чужая собака нагадила прямо посреди тротуара! Так Маечка достала из сумочки туалетную бумагу…

Светлана (перебивает): – Да вы что? Задницу собаке подтирала?

Рита: – Да не задницу! Собрала всё в туалетную бумагу и отнесла в урну. Хозяин же собаки…

Татьяна (в нетерпении перебивает): – Да шо вы такое знаете, шо я вам ещё не рассказал? Во, послушайте! Я про другое! Вы не знаете Майку! Это такая богатая женщина, такая богатая… Вы бы видели, какой ковер она хотела купить! Так вот! Купила вместо ковра дочке пианино! Инструмент дорогой в новую квартиру! Мужик ейный сказал, что уезжает в командировку, а сам затих на балконе. На всю ночь затих под зонтом пляжным! Ночью слышит, как из спальни стал доноситься мужской голос: «Боком, боком, ножку вот прижми к себе… так хорошо… теперь спинку держи… так… я сейчас аккуратненько! Щас вытащу это, и будет ещё лучше» … Пыхтенье, возня, вздохи какие-то… Муж думает: «Щас сделаю тебе скандал! Будет тебе так хорошо, так весело!» Терпел, скрипел зубами, доказательства собирал! Так дрожал на диване – думал, лопнут пружины! Потом схватил скалку в муке после блинчиков с мясом, и с криком «убью» влетел в комнату! Смотрит…

Оксана (в нетерпении перебивает): – Ну же что там? Любовник! Да? Молодой?

Татьяна: – Та никакой не любовник! Смотрит, жена спит, а инструмент исчез! Нема пианино! Вытащили! Спустили на бельевой веревке.

На скамейке возгласы удивления и смех. Светлана ищет глазами, куда выбросить сигарету; не найдя, засовывает её в густой куст.

Светлана: – Всего-то делов! Подумаешь! Я уж подумала, Майке повезло больше, чем мне.

Татьяна: – А у вас шо украли, заслуженная вы наша? Девственность или шо?

Юрий (сверху): – Если девственность, то слава Богу! Радуйтесь! Теперь все роли костромских комсомолок ваши!

Светлана (обращаясь к Юрию): – Так и нет, Юрий! Я лишний раз убедилась в примитивности ума мужчин, в их неспособности ни к чему! Ах, эта пресловутая мужская готовность! Сила влечения и страсть! Это только в сказке у Филатова – красну деву взять да скрасть! Только в сказках подлинные мужики встречаются! А в лифтах ездят сплошные совдеповские лохи! На кухне они титаны, а в постелях едва заметные титанчики!

Скамейка наперебой просит рассказать, что Светлана имеет в виду. Та достаёт из сумочки зеркальце, облизывает губы, поправляет причёску, рассказывает.

Светлана: – Поднимаюсь я, девочки, недавно в лифте с незнакомым мужчиной. Подымаюсь и чувствую своим измученным женским нутром огромный потенциал невостребованной актрисы!

Татьяна: – Так это шо? Лифт вниз не поднимал?

Светлана: – Поднимал, поднимал! Просто чувствую бесконечный, нетронутый, не использованный никогда до конца потенциал страстной красивой сексапильной женщины! Её любовный потенциал не растрачен! Ещё пару лет – и хоть опечатывай его! Жалко! Лифт поднимает меня, возносит, а напротив мужик, вроде ничего. Зубы свои рассматривает в зеркале. А мне хочется чего-то, а с кем, не знаю! Тут лифт вдруг остановился и свет погас. Темно совсем стало, как в хижине дяди Тома. Даже я бы сказала, интимно стало. «Делайте же что-нибудь, если вы мужчина! – не вытерпела, сказала мужику». – Сама уже и так и этак, и бретельку спустила, и пуговичку расстегнула, задышала глубоко. Вдруг он, представляете, полез в хозяйственную сумку, потом по запаху слышу – достал отдельную колбасу хлеб, масло и стал делать бутерброд.

Оксана: – Ну, проголодался человек! Что вы хотите? С работы, наверное.

Светлана: – Вот и я не вытерпела, спросила: «Вы что, голодный что ли, совсем?» – «Очень, – говорит. – Голод не тётка», говорит! И аппетитно чавкает бутербродом. У меня такой потенциал, что голова кружится, а он чавкает! В это время лифт пошел наверх, и вспыхнул свет. Вышел на своей площадке, колбасой не подавился! Голодный настолько, что сам себя лишил секса! Так теперь я вас спрашиваю: Где современные Казановы? Что с мужиками происходит? Перед ним такая дама, а он про голод! Это ж как надо есть захотеть, чтобы больше ничего не захотеть! Чтобы таким лохом быть!

Скамейка задумалась, оценивая ситуацию. Откуда-то из-за угла появляется Виктор.

Виктор: – Нет повести печальнее на свете – про Свету, что на половой диете! Хочу вам, Светлана, от имени всех мужиков сказать, что мы устроены так: чем дольше мы видим обычное лицо женщины, тем меньше запоминается нам грудь! У нас только ещё больше обостряется чувство голода. Другими словами – чем желаннее лицо, тем выше желание любоваться женской грудью у мужика, тем нестерпимее желание секса. В вашем случае он не рассмотрел ни вашего лица, ни ваших больших молочных желез, а захотел колбасы!

Светлана: – Да где же ему рассмотреть было! Бутерброд ему глаза затмил! Слюни пустил только на еду, а не на статную даму! Да ещё свет погас в лифте!

Виктор: – И слава Богу, что свет погас! Про какую вы статную даму? Что бы он увидел при свете?

Светлана (не обращая внимания): – При мне всё всегда на месте! А он про то, что тётка не голод, да бутербродом зачавкал! И потом – что это значит: «обычное лицо» и эти ваши «молочные железы?». Моё лицо и это (поднимет руками грудь) на улице не валяется! Это принадлежит заслуженной актрисе!

Виктор: – Что заслужили, то и носите на здоровье! Больше вам носить нечего!

Светлана (театрально, с изрядной долей артистизма): – Только бы вас не понесли! Глядя на вас, думаешь о вашем безответственном отце, который вовремя не предохранился! Вот же расплодилось по свету уродов! Понаехали тут! (Демонстративно разворачивается, уходит, театрально бросая на лету) О, Боже! Как утомляет симулировать нормальность!

Виктор (в спину уходящей): – Как я её понимаю! Правильно говорят – чем чаще женщина стонет ночью, тем она реже рычит днем. (Подсаживается к Оксане) Что пишем? Стихи? Кстати, в Японии, я слышал, настоящим поэтом считается человек, который знает больше одной рифмы к слову «звезда». Вы сколько слов знаете, Оксана?

Оксана: – Странно, как это японцы могут знать это слово, если оно принадлежит исключительно русским.

Виктор: – Всё. Вы меня убедили! Вы настоящая поэтесса! Вы знаете это слово.

Оксана: – Да, знаю, но вам не скажу даже по-японски!

Татьяна: – Так и я знаю, шо это за слово! Меня туда племянник Славик всегда посылает. Я там чаще бываю, чем все вы на свежем воздухе.

Виктор: – Нет, Татьяна. На сей раз вы не угадали. Ваш Славик японского не знает. А вот поэтесса знает!

Оксана: – Я пишу стихи хокку, танка по-японски! И даже знаю китайский! (Читает) «Шаг за шагом мы приближаемся к вечности».

Виктор: – И это стихи? Так и я могу! А скажите хоть что-нибудь по-китайски.

Оксана (задумывается): – Что вам сказать? Знаете ли вы, как звучит одна китайская народная мудрость?

Виктор: – Не знаю ни одной китайской народной мудрости. Уж простите мою темноту! Вообще-то – я неплохо владел языком эсперанто, говорю по-немецки. В Израиле начинаю путать его с ивритом! Практики-то нет! Оксана, подарите хоть одну китайскую мудрость!

Оксана: – Китайская народная мудрость гласит: «не ссы!» То есть, будь безмятежен, как цветок лотоса у подножия храма Истины! Понятно вам! Запоминайте! «Не ссы». Кстати, я так дрожала перед обещанным разными колдунами и звездочётами концом света! Даже китайская мудрость не помогала!

Татьяна: – Ой, да не слушайте вы этих глупостей! Шоб мы так ходили к ним на именины, как они к нам на похороны! Оно нам надо! Я себе знаю, а вы себе думайте, что хотите. Весь мир ждал конца, а получил 11 сентября в Америке и арабского (произносит, акцентируя ударение) Насраллу у нас!

Рита: – Не знаю, как весь мир, у нас же конец света не наступил. Было хуже! Электрическая компания «Хеврата хашмаль» давала свет с перебоями. Короче, сказки всё это! Пока конец света не предвидится – надо оставаться в форме. Приходите ко мне на занятия фитнесом! (Начинает на талии крутить хула-хуп, обращается к Оксане) А слабо вам, Оксана, написать мне что-нибудь, что прославляло бы фитнес. Про фитнес – это вам не китайская мудрость! Тем более вы у нас проходите, как штатная поэтесса этого приюта несчастных комедиантов. Даже обещали повесить у меня в спортивном зале какие-то лозунги или стихи, которые рассказывали бы про этот комплекс упражнений для женщин.

Оксана (разглаживая лист блокнота): – Раз обещала, то сейчас подумаю. Для вашего фитнеса моего поэтического склада ума вполне достаточно. (Задумывается, начинает писать).

Татьяна (продолжает разговор о конце света): – Да не слушайте вы эти майсы! Особенно про конец света! Они сильно напомнили мне моего брата. Он всю жизнь копил, копил, собирал на чёрный день. Изорвал шесть настенных календарей, скопил на двести двенадцать чёрных дней, но ни один из них так и не наступил. Они наступили для меня!

Все смотрят на Татьяну непонимающе.

Татьяна: – Шо вам сказать? Брат всю жизнь крутит мне Фаберже!

Виктор (с удивлением): – Фаберже? У вас, Татьяна, знаменитая серия ювелирных изделий фирмы Карла Фаберже? Сколько у вас яиц?

Татьяна: – У вас на два больше! У меня – ни одного! Виктор, это я выражаюсь фигурально!

Виктор (раздосадовано): – Знаете что? Выражайтесь ясней или не выражайтесь совсем.

Татьяна стягивает с ноги зелёный резиновый сапог, принюхивается, шарит внутри рукой, снова надевает.

Татьяна (объявляет):

– Стельки, слава Богу, на месте! Брат крутит мне Фаберже! А я ему – кубик Рубика! Опять же, Виктор, про рубики-кубики это я фигурально! Но шо я имела с Привоза так это таки да! Вам не передать! А тут могу себе позволить только крабовые палочки! Палочки мне, а брат забирает остальное! Так про шо это я? А, да! Казалось, шо брат от радости, что чёрный день не наступил, даст мне грошей на осуществление моей мечты – поездку в Турцию, Грецию и на Кипр! Так ведь нет! Только когда давал на поездку на Мертвое море и на Кинерет, был бледный как спирохeта! Вы бы посмотрели на тот момент на этого патриота за мой счёт!

Оксана (неожиданно): – Готово! Готово про фитнес! Будете слушать?

Рита (перестаёт крутить хула-хуп): – Вы ещё спрашиваете! Читайте!

Оксана:

 
Рита – розочка в лесу!
По какой причине,
отдалась ты фитнесу,
как мачо—мужчине?
Мне продукты с жиром – ад!
Хлеба я ни крошки!
Фитнес – это гладкий зад,
ровненькие ножки!
 

Рита (восторженно): – Здорово! Классно! Вот! Вот она мудрость, я бы сказала, даже не китайская, а еврейская! Самую суть фитнеса вы ухватили! Точнее не скажешь: «Рита – розочка». Спасибо, Оксана! Надо будет на большом листе ватмана написать и повесить в спортзале.

Татьяна: – Та шо там китайская! Царь Соломон и то бы так не сочинил! Особенно мне понравилось про зад! Один к одному – это про мой! Гладкий! Сил нет! Гладить и гладить! Я уже не говорю про ножки. (Задирает ногу в трико и в сапогах) Как вам? Стройнее только у балерины Волочковой!

Виктор (иронизируя, насмехаясь): – Ваши ножки, Татьяна, стройнее, чем у Волочковой, если только выражаться фигурально! А иначе они – не скажу какие – другие!

С улицы появляется опрятная старушка в черной юбке, в белой косынке и кофточке с русским орнаментом. На шее золотая цепочка с большим крестом и распятием. С палочкой в руках тяжело подходит к скамейке. Скамейка наперебой:

– Как съездили, Серафима Петровна? Какая погода в Иерусалиме? На месте ли Стена?

Серафима Петровна (раздражительно ворчит): – А я её видела, эту Стену вашу? Мало я наплакалась в жизни, чтобы ещё у стены плакать? Я вам не княгиня Ярославна, слёзы лить у стены крепостной или у Стены Плача. (Торжественно) Я посещала священный центр христианской религии – храм Господний. (Крестится).

Виктор: – Опа-на! Так вы в стране иудейской живёте как паломница-христианка? Вот пример подлинной демократии – представители различных концессий имеют возможность поклониться нашему Христу.

Серафима Петровна: – Он такой ваш, как и наш! Ключи от храма хранятся в арабо-мусульманской семье, между прочим. Но это так, к слову, потому что я вижу, вы не верите ни во что!

Виктор: – Не верю. Что он сделал мне хорошего, чтобы я верил ему? Поэтому я безбожник. Таким он меня сотворил.

Серафима Петровна (нравоучительно): – Бог любит тебя, потому что он – Бог, а не из-за того, что ты что-то сделал или нет.

Оксана: – Вот так вот, Виктор! А вы, безбожник, ещё про демократию говорите! Каин безжалостно убил своего брата Авеля, а Иуда на Тайной вечере заложил, предал Христа, и это, по-вашему, демократия?

Виктор: – Ну, когда это было! Но до сих пор бытует мнение Христа, что главные враги человечества это его и наши домашние.

Серафима Петровна: – Я приехала в Израиль только потому, что у нас церковь стала местом, где вера в Бога сильно колеблется. Олигархи безбожники оскверняют приход своим дешёвым пиаром и толщиной золотых цепей с распятием. Когда дьякон сказал: «Верьте моему Божьему слову, но лучше деньгами», сомнений у меня не осталось! Я эмигрировала в Израиль. И хочу вам заметить – каждую молитву заканчиваю воззванием ко Всевышнему, просьбой мира и благоденствия вашей многострадальной земле.

Татьяна: – Таки спасибо за это. Но всё-таки вам скажу! Одна ваша землячка со Львова не вписалась ни в олигархи, ни в столбовые дворянки, ни в депутаты украинской Рады так прикатила в Израиль и удумала стать иудейкой! Стала проходить гиюр!

Оксана: – Ну и как, прошла?

Татьяна: – Таки да! С третьего раза! Вышла из рабанута, перекрестилась: «Приняли, слава тебе, Господи!»

Серафима Петровна (тоже перекрестилась): – Прости её Боже! Иногда люди творят чёрт-те что, потому что не ведают, что творят. (Неожиданно у неё звонит мобильный. Говорит в телефон) Алё! Ми зе? А! Шалом, хавэр а-кнессет адон Барабасман! Ма нишма? Ани мецтаэрет аваль акшав ани ло ба-байт. Эйе ба-маком ахарей хамеш дакот! Титкашер элай, бевакаша. Еш ли мащеу ше-ани цриха леагид леха.

Продолжая говорить, скрывается в дверях.

Оцепеневших на лавочке встряхивает голос Юрия.

Юрий: – Что ж ты так навьючилась, трест снабжения мой драгоценный? Мы же всё не съедим – только перекусаем!

С улицы на сцене появляется Элиана, жена Юрия. Она сгибается под весом пакетов и сумок. Запыхавшись, плюхается на скамейку.

Элиана: – Юрочка, сумеешь ли дотянуться до картошечки чищеной? Там она, на полке! Ставь на газ, я сейчас доползу!

Татьяна: – Я удивляюсь, Элиана, глядя на вас! Шоб вы так жили, как прибедняетесь! Шо за блокаду делаете вы своему Юрию? Вы так всегда нафаршированы едою, как гефилте фиш клёцками!

Элиана: – Ой, о чём вы говорите? Слава Богу, не блокада! Детей, внуков ждём сегодня! Попробуй-ка, одному дай халву с орехами, а другому не хватит! Будет катастрофа хуже блокады!