Текст книги "Глазарий языка. Энциклопедия русского языка, меняющая представление о справочной литературе"

13 неделя

Где корень в слове «позволить»?

1. -вол-

2. -звол-

3. позвол-

Ответ для нефилологов:

Слово, конечно, исторически однокоренное слову «воля», поэтому этимологический корень здесь – вол-. Однако перед нами стоит задача не выявить этимологию слова, а, говоря по-школьному, разобрать его по составу. В этом случае при выделении корня – вол– слева от него остается часть поз-, с которой надо что-то делать. Слева от корня в русском языке располагается одна или несколько приставок. Русские приставки исчислимы и обозримы, и среди них нет ни приставки поз-, ни орфографической приставки з– (фонетическая приставка [з], конечно, есть – ср. [з-брос’ит’]). «И как быть?» – спросит нефилолог филолога. «Не знаешь, как быть – смотри в словарь», – ответит тот. В различных словообразовательных словарях Александра Николаевича Тихонова, в недалеком прошлом одного из наших главных специалистов по словообразованию, в слове выделяется корень позвол-. «– Но позвольте, – спросит нефилолог, допуская невольный каламбур, – ведь есть слова „дозволить“, „недозволенный". А здесь какой корень в таком случае?» – «А здесь корень дозвол-. Не надо об этом думать. Главное – нет проблем с приставками. А словарь – это авторитет». – «Да, но однокоренные слова… Ведь нас учили, что…» Поздно. Тихонов умер в 2003 году.

Ответ для филологов:

Лет восемьдесят назад такой вопрос вызвал бы недоумение. Корень, конечно, – вол-, а какой же еще? Что же касается непонятной части поз-, то объяснение надо искать в истории языка. Проблема, правда, в том, что с историей тоже не все ясно. У нас есть три подобных слова: «позволить», «дозволить», «вызволить». Слова относительно поздние, в исторических словарях «вызволить» фиксируется в тексте конца XIV века, «позволить» – конца XV века, «дозволить» – XVI века. Макс Фасмер предполагает, что «дозволить» – прямое заимствование из польского, где приставка z < iz, но ничего не говорит о двух других словах. Ср., впрочем, совр. пол. wyzwalac, pozwalac с таким же значением, как и в русских словах. Есть мнение и об исконном происхождении русских слов, но никто вроде не ставит под сомнение то, что здесь так или иначе слились две приставки. Вот такой ответ вам предложили бы в первой половине XX века.

Однако примерно с середины прошлого столетия под влиянием идей структурализма утверждается мнение о необходимости жесткого разграничения исторического и современного (синхронного) словообразования, у которых разные цели. Синхронное словообразование изучает не процесс производства слов как таковой, а морфемно-словообразовательные отношения между словами в системе языка на данном этапе. С этой точки зрения объяснение, данное выше, конечно, не годится. И тогда вновь встает вопрос: а где же корень в слове «позволить»?

Сразу скажем, что хорошего ответа нет. Приходится выбирать между плохим и очень плохим. Рассмотрим все три варианта.

1. Уже упомянутый вариант – корень позвол-. Ценность этого варианта исключительно практическая: выбрав его, мы действительно решаем разом все проблемы – как страус, спрятавший голову в песок. Ни с какой другой точки зрения он неприемлем. Не усматривать смысловой и формальной связи между словами «позволить» и «дозволить» (как и получается в данном случае) – значит превратить словообразование в абсурд.

2. Корень все же – вол-. Ценность этого решения в том, что оно сохраняет слово «позволить» в соответствующем этимологическом гнезде, что отвечает осознанию этого слова говорящими (не случайно большинство ответивших указали в качестве ответа корень – вол-). А что делать с частью поз-? Поскольку аналогичные проблемы вставали перед синхронным словообразованием многократно, оно выработало целый арсенал их умозрительных решений в духе средневековой схоластики. Весь этот арсенал мы вытаскивать на свет божий не будем, упомянем лишь о нескольких возможных вариантах. Например, можно посчитать, что поз-это уникальная морфема, то есть приставка, которая встречается только в одном слове. Такого рода приставки выделяют, например, в словах «курносый», «ба-хвалиться» и других. Помимо того что это решение само по себе плохо (суть аффикса, то есть некорневой морфемы, именно в том, что он повторяется в разных словах), в нашем случае это не годится еще и потому, что, в отличие от случая с действительно изолированными в системе языка частями кур– и ба-, перед нами очевидный параллелизм слов «вызволить», «дозволить», «позволить», в которых нам пришлось бы выделять три уникальных морфемы. Другое решение – считать «з» в поз– так называемым интерфиксом, то есть незначимой (в отличие от морфемы, которая имеет значение) частью слова, выполняющей лишь строевую функцию. Однако интерфиксы выделяют, как правило, на стыке корня и суффикса (ср. «лес» – «лесной», но «шоссе» – «шоссейный», «кино» – «киношный», где в двух последних прилагательных появляются не имеющие значения вставки «й» и «ш»); кроме того, не вполне ясно, какие причины, связанные со строением основы, могли бы спровоцировать появление интерфикса – з– в рассматриваемых глаголах. Можно было бы продолжать искать решения, но все они будут носить надуманный характер.

3. Корень – звол-. Этот вариант приносит нам наименьшее количество потерь. Мы решаем проблему с приставками, объединяем в качестве однокоренных как минимум три слова: «позволить», «дозволить», «вызволить» (родством с «волей», «неволить» и проч. придется пожертвовать) – и уходим еще от одной трудности, с которой мы могли столкнуться, выбрав предыдущий вариант: как определить словообразовательное значение в паре «воля» – «позволить»? (Ответ здесь не вполне очевиден: «дать волю делать что-либо»?) В данном случае мы получаем группу слов с так называемым связанным корнем, которые родственны, но ни от чего не образованы. Ср. то же самое: «при-бав-ить», «у-бав-ить», «над-бав-ить». Итак, все формальные препятствия позади, и можно было бы торжествовать, если бы не досадное ощущение вопиющей антиисторичности и оттого бессмысленности выделенного корня.

Наконец есть еще один вариант ответа. Махнуть рукой и сказать, что синхронное словообразование ничего в действительности не объясняет, а придумано только для потехи отвлеченного ума, игры в бисер и создания касты посвященных. Чистое интеллектуальное тщеславие, иначе – бесовская гордыня. Мы не можем исключать того, что именно этот вариант правильный.

Истинная правда

Бывают же такие большие тексты, прочесть которые – все равно что съесть целиком оленя или переплыть через океан. Встречаются и те, у которых вступление козлиное, мысль ослиная, а выводы громогласные, как рык льва. Есть на свете тексты, у авторов которых лицо человека, но при этом тройной порядок зубов, глаза болотного цвета, а голос напоминает сипение змей. В некоторых текстах случается по восьми гипербол на страницу, в некоторых – цитаты без кавычек, ошибки гроздьями, фигуры умолчания, восклицания риторические; когда стареют, они покрываются не сединой, а плесенью и на множество лет переживают человека. Все видели создания текстовые с моралью в конце, с авторской мудростью внутри заместо читательского интереса, ибо сюжета они не имеют. Есть произведения и другие, обитающие при крупных издательствах, их держит на свете запах денег, а если его от них удалить или их от него, погибают.

И тем не менее все эти непотребные твари дивным своим разнообразием возносят хвалу Словесности и премудрости Ее; они так же восхваляют Язык, как захватывающий роман, прекрасное стихотворение, умная статья и веселый очерк.

Десять этимологий, которые удивят не изучавших историю русского языка

«Конец» и «начало» – однокоренные слова. В слове «начало» исторический корень «-ча-» из древнего *kin-.

«Бык» и «пчела», по одной из версий, однокоренные слова. Современное «пчела» из др. – рус. «бьчела». Оба слова – «быкъ» и «бьчела» – звукоподражательные в своей основе.

Слово «почва» – это преобразованное «подошва» (др. – рус. «подъшьвь»).

Слово «долой» этимологически означает «вниз». Из др. – рус. «долови» – дательный падеж от слова «долъ» «низ», ср. «долина». Так же образовано слово «домой» – из «домови».

Слово «пещера» того же корня, что и слово «печь», потому что изначально «пещера» (вариант – «печера», отсюда «Печора») – «похожая на печь».

Слово «каракатица» этимологически означает «многоногая». От *корокъ «нога» (отсюда «окорок») образовано *корок-атъ, так же как «зуб-атый», «волос-атый».

Слово «калач» означает в этимологическом плане «круглый». Родственное слово – «коло» > «колесо».

«Варежка» связана со словом «варяг» и первоначально означало «варяжская рукавица».

Слово «кожа» связано со словом «коза». Этимологически это «козья шкура».

«Лысый» того же этимологического корня, что и «лоск», «луна». Этимологически «лысый» – «светящийся», «блестящий».

Как выдать ваш текст за монографию

Предположим, что у вас есть некий текстовый массив, который вы в силу определенных причин хотели бы издать под видом монографии. Возможно ли это? Конечно! Ниже наша простая инструкция, составленная на основе требований национального стандарта РФ ГОСТ Р 7.0.3-2006 «Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Издания. Основные элементы. Термины и определения», а также с учетом знания человеческой природы.

1. Массиву должно быть предпослано оглавление. Обратите внимание: именно оглавление, а не содержание. В случае, если вы употребите слово «содержание», ваш массив могут счесть сборником статей.

2. В идеальном варианте массив должен включать предисловие, введение и вступительную статью. Согласно ГОСТ 7.0.3-2006, предисловие должно предварять введение, введение должно вводить во вступительную статью, а вступительная статья должна служить вступлением к основной части массива. Поскольку разбираться в этом все равно никто не будет, главное – сделать так, чтобы эти три части немного различались по объему и – желательно – были подписаны разными именами.

3. Весь массив нужно последовательно поделить на разделы, главы и параграфы (§). Учитывая тот факт, что человеческое мышление склонно к троичности (см. Гегеля), лучше делать всего по три: три раздела, внутри каждого раздела по три главы, внутри каждой главы по три параграфа.

4. В научной литературе распространено мнение, что первый параграф, или глава, или раздел должны быть посвящены так называемому «литературному обзору». Это в чем-то правильный подход, но мы исходим из того, что вы понятия не имеете, как ваш массив связан с научной литературой. Действуйте смелее – проявляйте собственную позицию.

5. Остальные параграфы (главы, разделы) определяются логикой: на какие логически завершенные последовательные части может быть расчленена изучаемая тема (проблема). Вы, конечно, вправе сказать, что ваш массив не может быть расчленен на логически завершенные части, потому что в нем нет логики. В таком случае хорошей заменой логике будет нумерация. Мы, люди, склонны абстрагировать саму идею последовательности, заданной цифрами, рассматривать ее, так сказать, per se.

6. Не забудьте про заключение. (Кстати, тут есть изящный лайфхак: напишите не «Заключение», а «Вместо заключения» – это обезоружит зануд.) Самое важное – упомянуть здесь, что, несмотря на всю огромность вашего массива, охватить в нем все аспекты проблемы, вынесенной в заглавие, цели вы не ставили. Такой ход позволит впоследствии избежать нареканий читателей и минимизирует риски судебного преследования.

Итоги антикоррупционного расследования

В результате проведенных нами разысканий выяснилось, что девяноста девятью процентами (99 %) совокупного богатства русского языка владеет лишь один процент (1 %) говорящих на нем. Остальным девяноста девяти процентам (99 %) носителей русского языка доступен лишь один процент (1 %) его богатства.

Следует отметить, что разрыв между богатыми и неимущими неуклонно растет.

Диалектные слова, которых недостает в литературном языке

Это только с приставкой под-, да и то далеко не всё.

ПОДЗИ́МЬЕ. Время, близкое к зиме.

ПОДЗИРА́ТЬ. Относиться к чему-нибудь неодобрительно.

ПОДЗНО́Й. Летний запах гари от засухи и пала.

ПОДЗО́БИНА. Большой, отвисший второй подбородок.

ПОДЗО́Л. Поступок, совершенный назло.

ПОДЗЫ́ЧИТЬ. Дать чего-нибудь очень много.

ПОДЖЕНИ́ТЬСЯ. Начать жить с женщиной вне брака.

ПОДЖИ́ЧИВАТЬ. Перекладывать с плеча на плечо.

ПОДЖЁЛТЕТЬ. Немного пожелтеть, стать желтоватым.

ПОДКАСА́ТЬСЯ. Привлекать чье-нибудь внимание к себе, добиваться чьего-нибудь расположения.

ПОДКА́ТИНА. Резкий переход от мели к глубине.

ПОДКО́СИЦА. Лента, вплетаемая в косу.

ПОДКРЕСТО́ВНЫЙ. Человек, имеющий общего крестного отца или крестную мать с другим человеком.

ПОДКРО́МОК и ПОДЛЮ́БЫШ. Следующий за горбушкой, второй от кромки кусок хлеба (второе название связано с обычаем давать такой кусок молодым девушкам – чтобы их любили юноши).

ПО́ДКУСКИ. Недоеденные куски хлеба.

ПОДЛА́ЙКА. Собака, начинающая лаять, когда лают другие собаки.

ПОДЛА́ПЫВАТЬ. Понемногу рубить топором.

ПОДЛЕ́СИЦА. Название местности вблизи лесного массива.

ПОДЛЕ́ДЬЕ. Подледный лов рыбы.

ПОДЛЕ́ТОК. О том, кто близок годами к кому-нибудь, но помоложе.

ПОДЛЁТЫШ. Начинающий летать птенец.

ПОДЛЕ́ТЬЕ. Переходное время от весны к лету.

ПОДЛО́ЖЬЕ. Низина у подножия возвышенности.

ПОДЛЫГА́ТЬ. Поддерживать в разговоре того, кто говорит неправду, соглашаться с тем, кто лжет.

ПО́ДМЕРЗЬ. Легкая изморозь.

ПОДМЁТ. То, что тайно подброшено, подкинуто (с целью колдовства, порчи или обвинения).

ПОДМИГУ́ХА. Быстроглазая, веселая девушка.

ПОДМОЛОДИ́ТЬ. Дать кому-нибудь почувствовать себя моложе.

ПОДОБЕ́ДАТЬ. Поесть между обедом и ужином.

ПОДОБУ́ВКА. То, что надевается под обувь; чулки, носки.

ПОДОГРЕ́ВКИ. Подогретая пища.

ПОДОДЕВА́ТЬ. Надевать вниз, подо что-нибудь.

ПОДОЗЕ́РИЦА. Местность, расположенная вокруг озер, прилегающая к озерам.

ПОДОКО́НЕЦ. Тот, кто подглядывает, подслушивает под чужими окнами.

ПОДОКО́ШКА. Вечернее гулянье молодежи недалеко от домов.

ПОДОРА́ТЬ. Вторично вспахать.

(По материалам «Псковского областного словаря»)

Как сделать так, чтобы замолчавшие фамилии героев Фонвизина заговорили вновь

Действующие лица «Недоросля»:

Лохозавр.

Г-жа Лохня, жена его.

Лошпед, сын их, недоросль.

Тетя Мотя, мама Лошпедова.

Трунердов.

Олдскулин.

Лоли, племянница Олдскулина.

Мимимин.

Педомедведев, брат г-жи Лохни.

Гундяйкин, семинарист.

Хиршман, отставной сержант.

Фигосов, учитель.

Ватка, портной.

Слуга Лохозавра.

Камердинер Олдскулина

14 неделя

Что означает в приведенном тексте на индонезийском языке математический знак возведения в квадрат?

Ответ:

Возведение в квадрат – это сокращенный способ записи удвоения слова. В индонезийском, как и в родственных ему языках, удвоение, или редупликация, – способ образования форм множественного числа.

Просматривая, к примеру, Википедию на индонезийском языке, можно разглядеть слова, составленные из двух идентичных компонентов. Забавно при этом выглядят заимствования: destinasi-destinasi – «направления», artis-artis – «артисты», selebriti-selebriti – «знаменитости», idola-idola – «кумиры».

«Люди» – это orang-orang, слово тоже нам знакомое: «орангутанг» восходит к малайскому (это почти то же самое, что индонезийский) orang hutan – «лесной человек».

Впрочем, удвоение может выражать не только грамматическое, но и словообразовательное значение. Самый известный пример: mata – «глаз», «глаза», но mata-mata – «шпион»; ср. псевдоним куртизанки и шпионки времен Первой мировой войны «Мата Хари» (mata – «глаз», hari – «день», matahari – «солнце»).

Редупликация, как полагают, относится к древнейшим языковым средствам, о чем, в частности, свидетельствуют слова детской речи, проникающие в язык взрослых: «мама», «папа», «баба», «тятя» и т. п.

Для носителя русского языка редупликация как регулярное языковое явление носит несколько экзотический характер, потому что в славянских и других европейских языках удвоение, как принято считать, встречается реже, чем в языках других семей.

Это не значит, конечно, что ее совсем нет, ср., например, в английском: hush-hush – «секретный», hurly-burly – «сумятица, переполох», argy-bargy – «перебранка, перепалка» и др. В итальянском языке регулярным языковым средством является удвоение прилагательных и наречий: bella bella (очень красивая), adagio adagio (очень медленно), duro duro (очень твердый) и т. п. На этимологическом уровне редупликация довольно частотна и в славянских языках. Например, «глагол» – «слово, речь» возникло из праславянского *golgolъ, «колокол» из *kolkolъ, «тот» из древнерусского «тътъ» и т. п.

Во второй половине XIX века в русском языке появляется любопытная разновидность редупликации – удвоение слова (или его большей части) с одновременным звуковым наращением во втором компоненте, употребление своеобразного слова-эха. Слово-эхо чаще всего начинается на «м»: «Какой такой шашлык-машлык?» Эта так называемая «м-редупликация» проникла в русский язык из тюркских языков, возможно через посредство кавказских. В этих языках такая редупликация широко распространена как экспрессивный прием в диалогической речи: она обозначает неопределенное множество предметов и часто выражает неодобрительное или ироническое отношение или к самому предмету, или к собеседнику, ср. турецкое kitap – «книга», kitap mitap – «книга и какие-то другие книги; книжонки».

Другой разновидностью подобной редупликации является «шм-редупликация» («танцы-шманцы» и т. п.), ср. также: «– Ну, придумай рифму на слово „пакля“, – сказал Цветик. – Шмакля, – ответил Незнайка». Она тоже заимствована: обычно ее источником называют идиш. Интересно, что «шм-редупликация» распространена и в английском языке. Так, знаменитая американская певица Эрта Китт исполнила в 1954 году песню «Mink, Schmink», где аж 12 слов на «шм»: money schmoney, silk schmilk, cars schmars и др.

В сниженной русской речи распространена также «ху-редупликация» (и ее эвфемистический вариант на «фу»), но об этом мы умолчим.

К вопросу о том, жил ли Н.А. Некрасов с ужом

 
…В ней сердце жаждет жизни новой,
Не сносит горестей оно
И доли трудной и суровой
Со мной не делит уж давно…
 

Дойти до точки

«Точка зрения» – важное понятие современного учения о композиции, закрепившееся в литературоведении после выхода в свет в 1921 году работы английского филолога Перси Лаббока «Искусство прозы» (Lubbock Р. The Craft of Fiction. London, 1921). Анализ «точек зрения» позволяет, по мнению исследователей, вычленять использованные в произведении монтажные приемы и таким образом выявлять авторское присутствие в тексте.

Вот как писал об этом Ю.М. Лотман: «Понятие «художественная точка зрения» раскрывается как отношение системы к своему субъекту («система» в данном контексте может быть и лингвистической, и других, более высоких, уровней). Под «субъектом системы» (идеологической, стилевой и т. п.) мы подразумеваем сознание, способное породить подобную структуру и, следовательно, реконструируемое при восприятии текста. <…> Возможна… такая структура текста, при которой художественные точки зрения не фокусируются в едином центре, а конструируют некий рассеянный субъект, состоящий из различных центров, отношения между которыми создают дополнительные художественные смыслы. Приведем пример: «Напрасно я бегу к сионским высотам, / Грех алчный гонится за мною по пятам; / Так ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий, / Голодный лев следит оленя бег пахучий». Ясно, что для выражения «ноздри пыльные» и «бег пахучий» нельзя подобрать единой точки зрения; первая будет иметь субъектом человека, наблюдающего льва, вторая – самого льва, поскольку человек не способен воспринимать след оленя как обладающий запахом, тем более резким («пахучий»). Но и сочетания «голодный лев» и «ноздри пыльные» также не имеют единого субъектного центра, поскольку одно подразумевает наблюдателя, не конкретизированного в пространстве, а другое – созерцание льва вблизи, на расстоянии, позволяющем разглядеть пыль, покрывающую ноздри» (Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970).

Вооружившись этим мощным инструментарием, обратимся к материалу, который пока еще только ждет своего исследователя, – песне Юрия Антонова «Белый теплоход». Этот текст представляет собой образец виртуозной игры со сменой точек зрения. Убедимся в этом вместе.

1 – «Я засмотрелся на тебя, / Ты шла по палубе в молчанье, / И тихо белый теплоход / От шумной пристани отчалил». Наиболее логичным кажется предположение, что лирический герой стихотворения находится на причале и смотрит на уплывающий с приглянувшейся ему девушкой теплоход.

2 – «И закружил меня он вдруг, / Меня он закачал, / А за кормою уплывал / Веселый морвокзал». Тут выясняется, что лирический герой каким-то образом все же успел проникнуть на теплоход. Возможно, он купил в последний момент билет. Его можно понять: не каждый из нас согласится остаться на «морвокзале».

3 – «Ах, белый теплоход! / Гудка тревожный бас, / Крик чаек за кормой, / Сиянье синих глаз. / Ах, белый теплоход! / Бегущая вода, / Уносишь ты меня, / Скажи, куда?» Как будто шаткий статус-кво сохраняется: лирический герой на палубе теплохода, незнакомка с сияющими синими глазами – тоже.

4 – «А теплоход по морю плыл, / Бежали волны за кормою, / И ветер ласковый морской, / Развеселясь, играл с тобою, / И, засмотревшись на тебя, / Не знаю, почему, / Я в этот миг, как никогда, / Завидовал ему». По всей видимости, здесь мы становимся свидетелями резкой перемены ситуации: в то время как лирический герой остается на палубе, загадочная женщина отправляется за корму – в бегущие волны, где ее треплет ветер. Тут богатый простор для интерпретаций, но мы будем строго придерживаться наших «точек зрения».

5 – «Ах, белый теплоход! / Гудка тревожный бас, / Крик чаек за кормой, / Сиянье синих глаз. / Ах, белый теплоход! / Бегущая вода, / Уносишь ты меня, / Скажи, куда?» Конечно, припев звучит теперь совсем по-другому: мы понимаем, во-первых, что за кормой уже не только чайки, но и синие глаза, а во-вторых, начинаем воспринимать заключительное четверостишие как «точку зрения» оказавшейся в море женщины: конечно, ей интересно, куда уносит ее бегущая вода, кому бы из нас не было это интересно?