Текст книги "Крестом и булатом. Вторжение"

Глава 5
Каждый охотник желает знать...

Последним на россыпь известняка спрыгнул Туманишвили, придерживая подбородком ремень СВУ АС, и залег рядом с Лукашевичем. В тридцати метрах от основной группы Рокотов отдал последние приказания Филонову и Рядовому, хлопнул Никиту по плечу и отполз назад.

Посланная на разведку двойка растворилась в темноте.

Медленно потекли минуты...

Лежащие казаки образовали полукруг, выставив стволы из за камней и напряженно вслушиваясь в ночную тишину, прерываемую лишь шелестом листьев под порывами прохладного ветерка.

Влад скрючился за трапециевидным валуном, положил «Грозу» на колено и прикрыл глаза. Выключив зрение, он тем самым активизировал все остальные чувства, более полезные в окружавших его условиях. Ухо уловило шуршание крыльев летучей мыши, затем где то справа от него со скалы сорвался мелкий камешек и стукнулся об известняк у подножия горы, спереди поток воздуха принес едва уловимый запах погасшего костра. Кто то из бойцов еле слышно шмыгнул носом.

«Напряжены... Это и понятно. За исключением Никитона и меня, для всех это первая боевая операция. Тем более – ночью. Есть от чего впасть в нирвану... Но когда то начинать надо. Сейчас на нашей стороне внезапность и, вероятнее всего, численный перевес. Так что должны справиться... Большими группами на минирование дорог не выходят. Но нельзя исключать и наличия где нибудь поблизости более крупного отряда. Вон, если судить по телерепортажам, при нападении на колонны всегда с обеих сторон наваливаются. Однако с той стороны дороги разместиться негде, кустики низковаты. Если только залечь непосредственно перед нападением, минут за тридцать сорок. Эх, днем было бы проще!.. Не ной. Днем не только нам проще...»

Рокотов поочередно вытянул вперед руки и слегка встряхнул кисти, разогревая замерзшие пальцы.

«Холодно, блин. Градусов двенадцать от силы. Не хватает еще простудиться... Верно говорят, что полная приключениями жизнь в старости оборачивается сплошными болячками. То тут кольнет старая рана, то там. Исключение составляют геморрой и ожирение. Вот это мне явно не грозит. С моим образом жизни только успевай брюхо набивать. Жирок нагулять некогда. То от албанцев и всякой другой сволочи сматываюсь, то они от меня. Я как татарин, мне все равно – что водка, что пулемет – лишь бы с ног валило. Наступать – бежать, отступать – бежать... Насыщенно живу, понимаешь! Романтично. Покой мне даже и не снится... Вот интересно, начнется очередная заваруха на Балканах или нет? Скоро выборы, Милошевича скинуть попытаются. Просто так он не уйдет. И у мирового сообщества во главе с идиотами янкесами опять не останется другого выхода, кроме как бомбить. Поддержать, так сказать, оппозицию... А моя невестушка из Белграда ни в какую! Вот ведь подфартило! Знойная парочка патриотов надомников. Одна в Белграде сидит, другой по горам шляется. Сюрреализм... И детишки небось в папашку с мамашкой пойдут. Такие же неуемные. Со слоганом на устах „Новое поколение выбирает эс триста*!». Ни больше ни меньше... Кстати, о киндерах. Этот вопрос стоит серьезно обдумать. Может, так удастся Мирьяшу в Питер выманить?.."

* С 300 – зенитно ракетный комплекс наземного базирования. По своим характеристикам на порядок превышает американские и немецкие аналоги.

Размышления о планировании здоровой славянской семьи прервали вернувшиеся Филонов с Рядовым.

Экс браконьер примостился рядом с Владом, Семен залег рядом с Чубаровым.

– Девять человек. Дрыхнут. Поставили часового, но тот мышей не ловит.

– Оружие?

– «Калаши» и гранаты. Экипированы неплохо, но явно хреново подготовлены. Рассчитывают на авось. Пришли пешком...

– Там точно один отряд?

– Точно. Я до поворота дороги дошел. Никого...

– Понятно, – Рокотов немного приподнялся и подозвал к себе Чубарова, Пышкина и Веселовского. – Значит, так. Я с первой группой выдвигаюсь в лоб, Миша слева, Леша – справа. Обходите немного сзади. Ваша задача – мочить схватившихся за оружие. Только меня не зацепите, я в самом центре поработаю. Бить одиночными и наверняка. Пленных не берите, это моя забота...

Командиры групп молча кивнули.

– Двигаемся медленно и предельно осторожно. Времени навалом, так что лишние десять минут погоды не делают. Никита, сигналь наверх...

Филонов перевернулся на спину и дважды нажал на кнопку фонарика, полуприкрыв ладонью отражатель света. Сидящие на скале в двухстах метрах от них Гречко, Дима Славин и отец Арсений никак себя не проявили, но так и было оговорено заранее. Увидев две короткие вспышки, оставленная наверху троица, заняла боевые позиции и приготовилась.

Рокотов дал отмашку, и казаки пошли вперед, приседая на одно колено через каждые двадцать шагов и прикрывая передвижение товарищей.

* * *

Начальник пресс службы штаба ВМФ Игорь Дрыгало зажал под мышкой кожаную папочку с несколькими чистыми листами, должными имитировать суперсекретные документы, встал на указанное ему место перед объективом телекамеры и подбоченился.

Оператор показал растопыренные пальцы правой руки.

Пять секунд до эфира.

Капитан второго ранга облизал губы.

Так много и так убедительно врать ему еще не приходилось. За все время службы в пресс центре он встречался с журналистами от силы раз десять. Обычно пресс релизы отсылались по факсу, а общением с настырными «акулами пера и микрофона» занимались нижестоящие офицеры.

Но не на этот раз.

Дрыгало очень хотел получить третью большую звездочку на погоны и потому ринулся в бой. В перспективе он мог рассчитывать и на дальнейшее расположение непотопляемого Главкома Самохвалова, и на вхождение в адмиральскую касту, что автоматически означало участие в распределении выделяемых флоту бюджетных средств, которые в большинстве своем расходовались не на поддержание боеспособности кораблей, а на строительство адмиральских дач, оплату загранкомандировок и отпусков, и на другие, не менее важные с точки зрения личного благосостояния вещи.

На флот в целом и на обороноспособность страны в частности Игорю Дрыгало было наплевать.

Его интересовали лишь собственное благополучие и близость к общегосударственной кормушке. Ради пачки зеленых бумажек он был готов предать кого угодно, включая Главкома, но только при условии, что потом за это не придется отвечать. А таких гарантий ему никто не давал. Потому капитан второго ранга пока что стоял на защите интересов Адмиралтейства и не пытался продавать налево известные ему сведения об истинных причинах гибели «Мценска».

Еще не время...

Тележурналист кивнул в ответ на отмашку оператора и поднес микрофон Дрыгало.

– Здравствуйте, Игорь Анатольевич!

– Добрый вечер.

– Первый и, пожалуй, самый главный вопрос: сохраняются ли еще шансы на спасение членов экипажа «Мценска»?

– Безусловно, – капитан второго ранга изобразил на своем крысином личике усталость, в должной мере разбавленную озабоченностью за жизни терпящих бедствие моряков. – Сегодня только двенадцатое августа. Запаса воздуха хватит минимум до четырнадцатого пятнадцатого, – Дрыгало уже забыл, что корреспонденту НТВ он назвал иное число, но это было в порядке вещей. Когда начинаешь вдохновенно врать, трудно удержать в голове все подробности лжи. – Мы уверены, что спасательная операция увенчается успехом. Об этом неоднократно докладывали и адмирал Самохвалов, м министр обороны, и командующий Северным флотом адмирал Зотов.

– Как продвигаются работы в настоящий момент?

– К спасательным аппаратам присоединился еще один, более совершенный. С его помощью мы надеемся в самое ближайшее время вскрыть аварийный люк и начать эвакуацию экипажа.

– В прессе появляются статьи о причинах аварии. Называются столкновения с гражданским судном ледокольного типа и айсбергом, – журналист переступил с ноги на ногу. – Как вы можете прокомментировать данные версии?

– Ведется работа по проверке всех версий, – важно заявил Дрыгало. – Но наибольшее доверие все же вызывают предположения о внутрилодочной аварии и о таране «Мценска» субмариной НАТО. Президент назначил госкомиссию, которая в ближайшие дни сообщит предварительные результаты...

– Есть ли реакция со стороны стран Запада?

– Что вы имеете в виду?

– Ответ на наши обращения за помощью.

– Это непростой вопрос, – начальник пресс службы ВМФ шаркнул ножкой. – Вы же понимаете, что «Мценск» – секретная лодка. И допускать на нее иностранных специалистов мы можем только в самом крайнем случае. Естественно, что тема иностранной помощи рассматривалась. Даже более того... Специальная группа уже вылетела в Брюссель для технических консультаций и координации совместных действий. Но западные эксперты еще не дали своего заключения относительно совместимости переходных люков их спасательных средств с аварийным люком «Мценска». Подготовка крепежа может занять слишком много времени. А рисковать мы не имеем права...

«Сволочь ты, – подумал корреспондент, сохраняя на лице маску отстраненности. – Тебя бы сейчас на лодку, в полузатопленные отсеки. Посмотрели бы, как запел! И как порассуждал бы о необходимости приема иностранной помощи... Хватит с меня этого позора. Следующий репортаж пусть кто нибудь другой делает. Сил больше нет с этими уродами общаться.»

– Здесь необходимо учесть несколько факторов, – продолжал выкручиваться Дрыгало. – Совместимость спасательных средств, разрушения корпуса лодки, возможности вскрытия люка и пристыковки к нему эвакуационных модулей. Один пример. Английская лодка «эл эр пять» может взять на борт только шесть моряков, а наш «Бестор» – шестнадцать. Вот и считайте. А ведь каждый раз придется снова задраивать люк, поднимать спасенных на поверхность, снова спускаться к «Мценску» и опять открывать люк. Можем ли мы подвергать находящихся в лодке людей такому испытанию?

Оператору захотелось бросить камеру и дать капитану второго ранга в рыло.

В журналистской среде официальным объяснениям штабов Северного флота и ВМФ не верили с самого начала. Слишком много лгали все последние годы. И по поводу радиационной опасности списанных лодок, и по поводу инцидентов с матросами, и насчет честности и неподкупности военно морского начальства.

Оператор сам год назад проводил съемки дачки за миллион долларов, выстроенной по заказу Самохвалова на Рублевском шоссе, и хорошо знал цену словам пресс секретаря. Тогда съемочной группе даже пришлось вступить в драку с охранниками адмиральских владений, вознамерившимися отнять кассету и хорошенько проучить зарвавшихся, по их мнению, корреспондентов ОРТ.

Но бить Дрыгало было опасно.

Слишком высокопоставленных людей тот прикрывал. Несдержанность телеоператора могла бы обернуться не просто увольнением с работы, а возбуждением уголовного дела и отправкой буяна на годик в Бутырку. Когда речь заходит о подобных персоналиях, журналисты вынуждены терпеть.

Оператор сжал зубы и заставил себя успокоиться.

– К тому же у нас есть ряд вопросов и к норвежским водолазам, – пресс секретарь ВМФ подвигал бровками и скривился. – Ведь одно дело – работать на нефтепромыслах, и совсем другое – помогать вскрывать люк подводной лодки.

– Им можно показать аналогичный люк, – пожал плечами интервьюер.

– Не все так просто, – Дрыгало решил уйти от прямого ответа. – Но это уже детали. Главное в том, что спасательная операция не прекращается ни на минуту...

* * *

Верховный комиссар Организации Объединенных Наций по правам человека Мэри Робертсон была вызвана к Госсекретарю США сразу после возвращения последней из турне по европейским странам.

Практика прямого давления на сотрудников ООН со стороны Госдепартамента была делом обычным и уходила своими корнями далеко в прошлое.

США являлись крупнейшим кредитором ООН и считали возможным получать соответствующие услуги в обмен на свои взносы. Правда, благами от такого сотрудничества пользовались не простые налогоплательщики, а руководители транснациональных корпораций, решавшие, куда и под каким предлогом направлять батальоны «голубых касок» и на какие страны накладывать удушающее эмбарго. Но это уже нюансы. Во всех странах мира девяносто пять процентов населения не получают ничего взамен тех денег, что ежегодно расходуются бюджетами на поддержание достойного образа жизни сонма международных бюрократов.

– Что по переговорам с Драшковичем? – Мадлен Олбрайт даже не удосужилась поздороваться.

Проблема Югославии спустя год после бомбардировок снова вышла на первое место. Через какой то месяц в Сербии и Черногории должны состояться выборы Президента республики. А проамериканская часть оппозиции продолжала делить полученные гранты и вяло реагировала на агрессивную политику заокеанского «партнера», настаивавшего на проведении предвыборных забастовок и акций неповиновения.

– Опять обещания, – Робертсон уместила свой костлявый зад на краешке кресла. – Драшкович напуган последним покушением и просит денег на оплату дополнительной охраны.

– Сколько ему нужно?

– Три миллиона...

– Он что, собирается нанимать танковую дивизию? – неприязненно поинтересовалась Олбрайт, облокотившись на край антикварного стола, поставленного в ее кабинете две недели назад взамен современной офисной мебели.

Комиссар по правам человека выпятила подбородок.

Псевдодемократические течения в югославской оппозиции были головной болью не только для самих сербов, но и для всего мирового сообщества, ввязавшегося в балканскую авантюру под чутким руководством Администрации Соединенных Штатов. Противники Милошевича грызлись между собой, вечно были недовольны оказываемой денежной помощью и с завидной регулярностью втягивались в самые разнообразные скандалы: то командировочные уходили на амстердамских проституток, то видного оппозиционера задерживали с полными карманами наркотиков, то полиции приходилось усмирять перепивших ракии демонстрантов.

Всего не упомнишь.

А тут еще ежеквартальные покушения на лидеров карликовых партий. Причем почти все покушения почему то развивались по одному сценарию – в мишень неприцельно палили из автомата с расстояния в несколько сотен метров и не попадали.

«Чудом спасшиеся» отряхивали перышки и принимались с удвоенной энергией требовать денег. Что наводило на нехорошие мысли об инсценировках.

– Дадим полтора миллиона и ни центом больше, – твердо решила Госсекретарь.

– Драшкович сбежал в Черногорию, – напомнила Робертсон. – Сидит на вилле тамошнего президента. В предвыборной заварухе, судя по всему, участвовать не собирается.

– Почему?

Верховный комиссар ООН молча пожала худыми плечами.

– Эти славяне все одинаковы, – злобно выдохнула жабообразная чешка, сменившая во время оно имя Мария на Мадлен. – Что сербы, что белорусы. В Минске то же самое происходит...

– Может быть, стоит на время срезать финансирование?

– Поздно. Через полтора месяца в Белоруссии парламентские выборы. Приходится терпеть... Ну и черт с ними! – Олбрайт поправила сбившуюся прядь волос и решила сразу после окончания разговора с Робертсон связаться с давно ожидавшими ее аудиенции представителями другого сербского демократа – Войслава Куштуницы. Но Мэри об этом знать не полагалось. – Как прошли переговоры в Москве?

– Фактически никак, – Мэри грустно наклонила голову. – Сейчас русские озабочены своей субмариной. Им не до разговоров о Чечне. Из шести встреч у меня состоялось только три. С Яблонским, с Ковалевым Ясным и с Хамакадой. Остальные под благовидными предлогами уклонились...

– Вы контактировали с представителями ПАСЕ?

– Да. Они даже присутствовали при беседах. Но чувствовалось, что нарастает давление со стороны европейских бизнесменов. Формулировки относительно нарушений прав человека стали смягчаться, особенно у французов и немцев. Из за повышения цен на нефть они стараются не конфликтовать с Москвой. Финны так просто отказались от контактов с нашей делегацией...

Олбрайт нахмурилась.

Вялотекущая война в Чечне не приносила каких либо ощутимых результатов. С окончанием активной фазы применения авиации и артиллерии пошла на убыль и истерия, связанная с гибелью мирного населения. Ибо сложно убедить обывателя в том, что прочесывающие чеченские села роты русской милиции уничтожают за один заход две три сотни жителей. Даже истошные вопли Сергея Адамовича Ковалева Ясного, кавалера ичкерийского ордена «Честь нации», напоминающего позолоченное блюдце на широкой зеленой перевязи через плечо, не производили нужного эффекта.

К крикам Адамыча давно привыкли и в России, и в Европе, и в Америке.

Особенно подорвала имидж «правозащитника» одна публикация в известной английской газете, где периоды повышенной активности Ковалева Ясного напрямую увязывались с поступлениями на его банковские счета в Брюсселе и Вене. Настырные журналисты раскопали копии финансовых документов и представили их на суд общественности. Теперь Адамыч половину своего времени был вынужден тратить на то, чтобы оправдываться. А оправдания, как известно, никому еще популярности не добавляли...

– Каков ваш прогноз голосования на осенней сессии ПАСЕ?

– Вероятно, Россию немного пожурят, и на этом все закончится, – осторожно предположила Робертсон. – Нам не удалось получить новых документальных доказательств убийства мирных граждан. Одни слухи. Наши эксперты трижды выезжали на места якобы массовых захоронений, и каждый раз информация оказывалась ложной.

– Русские с вами ездили?

– Естественно. Они обеспечивали охрану и сопровождение...

– Возможно ли представить ситуацию таким образом, чтобы создалось впечатление о намеренном изъятии тел убитых за несколько часов до приезда наших экспертов?

– Затруднительно, – в голосе у Робертсон появились гнусавые нотки. – Там нет никаких следов захоронений.

– Умелая маскировка, – предложила Олбрайт.

– Я не стану такое озвучивать.

– От вас это и не требуется. Ваша задача – не опровергать. Отвечайте: «Без комментариев». Остальное сделают другие, – Мадлен уже рассчитала комбинацию с привлечением депутатов ПАСЕ из Прибалтики, Польши и Словакии, и теперь добивалась от Робертсон обещания не ставить палки в колеса.

– Хорошо, – вздохнула Верховный комиссар ООН.

– И сориентируйте членов делегации. Никаких комментариев. Только общие слова. Русские продолжают уступать по многим позициям. А успех прошлого года следует закрепить...

Расправу над Югославией и фактическое отделение Косова Госсекретарь почитала за свой крупнейший успех на ниве международной политики. Вряд ли его удастся повторить. Но стремиться к этому стоит.

Пока на пути американского бульдозера самым крупным препятствием оставалась Россия – ослабленная, многократно преданная собственными правительствами, растаскиваемая на куски, но еще достаточно сильная, чтобы с ней необходимо было считаться.

Покончив с Россией, можно было бы приниматься за мелкие очаги сопротивления.

«Пятая колонна», собранная из самого разного псевдодемократического и псевдолиберального сброда, получила приказ действовать открыто. Стесняться было уже некого. Патриотов загнали в угол, из кабинета министров вышвырнули последних сопротивляющихся, на должности контролеров за всеми естественными монополиями поставили своих людей. Со дня на день неискушенному в кулуарной борьбе новому Президенту России должны были принести на подпись доктрину национальной безопасности, разработанную в тихих кабинетах Лэнгли. Подписав сей документ многозначного толкования, Глава Государства положит начало окончательному развалу постскифской империи.

Оставался последний рывок.

И огромная роль в нем отводилась непокорной Чечне.

* * *

Рокотов выглянул из за ветки боярышника и пересчитал темные фигуры.

Все верно. Девять.

Один сидит, облокотившись спиной на ствол акации и положив голову на колени. Часовой. Судя по спокойному дыханию, видит уже третий сон.

Остальные разлеглись возле потухшего костерка, накрытого сверху изогнутым куском жести. Потому то его огонь и не был виден со скалы. Местоположение бандитского отряда выдала сигарета.

Шестеро сбились в кучу, двое устроились в некотором отдалении.

Влад бесшумно отступил на несколько шагов назад, снял с плеча «Грозу» и передал ее в руки Денису Фирсову.

Пленных необходимо брать голыми руками. Биолог наклонился к самому уху Филонова.

– Часового и лежащих в стороне от группы мочите сразу. Остальных – если попытаются поднять стволы.

Никита кивнул головой.

Рокотов поводил плечами, разогревая мышцы, присел, вытащил из карманов парочку кастетов из шероховатой черненой стали и просунул пальцы в отверстия. Кастеты ему подарил приятель Гоблина по кличке Мизинчик*. Браток весом в полтора центнера получил свое погоняло за привычку интеллигентно оттопыривать мизинец, когда поднимал штангу в спортзале или прикладывал утюг к жирному брюху проштрафившегося барыги.

* Персонаж романа Д. Черкасова «Канкан для братвы».

Кастеты были хороши, сделаны с душой и пониманием их предназначения.

Никаких шипов, острых выступов и прочей ерунды, чем грешат изделия, вышедшие из рук дилетантов. Гладкая округлая поверхность ударной грани и сферические выпуклости в нижней части.

Влад переступил через поваленный ствол, миновал проплешину в густой траве и вплотную приблизился к спящему часовому.

С расстояния в несколько метров было видно, что оружие шестерых боевиков сложено в пирамиду немного в стороне от потухшего кострища. Чтобы его схватить, им потребуется не одна секунда. Автомат часового был прислонен к акации. Оставались двое, расположившиеся по другую сторону от куска жести. Они лежали в обнимку со стволами и представляли для Рокотова реальную опасность.

Биолог сделал шаг на залитое лунным светом пространство и резко поднял правую руку вверх.

По этому сигналу Филонов, Лукашевич и Веселовский почти одновременно вдавили спусковые крючки.

Две ВСС и одна «Гроза» выплюнули девятимиллиметровые пули.

Голова часового взорвалась темными брызгами. Тело мгновенно вытянулось в струнку, откатилось вбок и забилось в агонии.

Лежащих отдельно двоих боевиков динамическими ударами пуль отбросило на метр в сторону и пропороло очередью, выпущенной Васей Славиным, засевшим с противоположной стороны бандитского лежбища.

Рокотов прыгнул вперед.

Ошалевшие от стремительного нападения боевики заполошно раскатились в стороны, и тут между ними появился Влад, в своем мохнатом одеянии напоминающий озлобленного вторжением на свою территорию лесного духа из детской сказки.

Первому досталось худому чеченцу с жиденькой бороденкой.

Кастет попал точно в солнечное сплетение. Ичкерийский «волк» хрюкнул, согнулся пополам и потерял сознание.

Второго, не успевшего вскочить на ноги, Рокотов успокоил ударом ребром стопы в горло и развернулся к остальным. Двое бросились на Владислава, двое ринулись к оружию.

Влад ушел в низкую стойку, перекатился назад, по пути сбив локтем задребезжавший жестяной лист, и встретил первого нападавшего прямым ударом в область грудины. Кость хрустнула, боевик по инерции проскочил дальше и кулем свалился в жухлую траву, где на него обрушился выпрыгнувший из за дерева Лукашевич, добавивший пудовым кулаком по плешивому затылку. Второй чеченец попытался изменить траекторию движения и обогнуть перешедшего в контратаку Рокотова, но не успел, налетел лбом на железку и перекувырнулся в воздухе, взметнув вверх руки.

Сухой треск очереди ПП 90 возвестил о том, что с остававшимися на ногах чеченцами покончено. До своего оружия они так и не добрались.

Из кустов вылетели Филонов, Веселовский и Чубаров, перебросили стволы за спины и заранее приготовленными кусками веревки связали руки мычащим оглушенным боевикам. Рот каждому пленному заткнули кляпом.

– Готово! – бодро отрапортовал Чубаров.

– Куда этого? – задумчиво спросил Лукашевич, пиная ногой неподвижное тело.

– Пеленай, и к остальным, – Влад проверил пульс у троих связанных бандитов. – Жить будут. Но недолго...

* * *

Подполковник Бобровский вывесил увеличенный кадр аэрофотосъемки на световой экран и отступил на шаг.

– Вот так...

Майор Сухомлинов поправил сползшие к кончику носа очки.

– И что?

– Пока ничего, – Бобровский заложил руки за спину. – Радуюсь тому, как далеко вперед шагнула наша техника. Разрешающая способность выше штатовских аналогов раза в два. Если не в три...

– Зато у них в основном цифровые образцы, а не аналоговые, – покачал головой майор. – При увеличении мы упираемся в размер зерна.

– Не мешай наслаждаться.

– Тебе помешаешь! – хихикнул Сухомлинов. – Враз в бараний рог скрутишь. Ты ж у нас теперь полевой агент. Можно сказать, коммандо.

Бобровский погладил себя по выступающему животику.

– Ну, коммандо не коммандо, а кое что можем, – совместное с Рокотовым участие в боевой операции по обезвреживанию ядерного заряда привело к тому, что подполковник всерьез занялся своим здоровьем. Он стал меньше курить, дважды в неделю посещал тренажерный зал, где терзал себя на разнообразных снарядах, и записался в секцию рукопашного боя, которую специально для сотрудников вел старший инструктор спецназа ГРУ.

Молодые офицеры с недоумением поглядывали на пузатого аналитика, воспылавшего любовью к приемам смертоубийства, но старались происходящее не комментировать.

Бобровский за год тренировок заметно посвежел и сбросил полтора килограмма. Что, впрочем, при его весе было равнозначно скидке в пять долларов при покупке «шестисотого» «мерседеса». Он прилежно выполнял все домашние задания инструктора, пытался не отставать от группы, самоотверженно выходил на контактные схватки и мужественно терпел удары. Его, естественно, немного жалели и в полную силу не били. Однако контактный бой не всегда предсказуем, и подполковник регулярно радовал Сухомлинова и остальных работников аналитического центра Главного Разведуправления в Кубинке свежими синяками на своей круглой довольной физиономии.

– Гриша, чего ты хочешь тут увидеть? – спросил майор.

– Не знаю, – Бобровский провел пальцем по глянцевой поверхности фотографии. – Возможно, просчитаю маршрут движения боевиков, если те попытаются спуститься в предгорье.

– Брось ты это дело, – Сухомлинов страдальчески скривился. – Все равно твои экзерсисы никому не нужны. За бабки чучмеков пропустят хоть до Москвы...

– Как ты помнишь, нам поручен тактический обзор.

– Помню.

– Вот и введем абзац потенциальных маршрутов...

– Зачем?

– Пусть будет, – Бобровский уселся во вращающееся кресло перед дисплеем недавно приобретенного для нужд аналитиков панельного компьютера «Windrover LP2001 АТ7 iP 3 1000»*. Красиво оформленный доклад – путь к успеху. И чем больше в нем подпунктов, тем лучше. Начальство сие любит.

* Компьютер с жидкокристаллическим монитором диагональю 15 дюймов. Оперативная память – 128 мегабайт, жесткий диск – 46 гигабайт. Оснащен факс модемом и DVD ROM

– Тогда заодно сделай цветную графическую схему.

– Обязательно.

– И приложи таблицы соотношений...

– Само собой... Стоп, соотношений чего к чему?

– Я почем знаю? Это же твой доклад, – развеселился майор. – Вот ты и решай, что с чем соотносить. В Генштабе такое усердие в цене. Глядишь, в центральный аппарат переведут, бумажки перекладывать.

– Мы люди подневольные, – подполковник оттолкнулся ногами и проехал в кресле вдоль стола.

Его энтузиазм понемногу угас.

Толку от грамотных подсчетов, как верно заметил Сухомлинов, было немного. Аналитические справки поступали в Генеральный Штаб, там обрабатывались и уже в виде приказов направлялись командирам соединений, которым не было никакого дела до стратегического планирования и которые в большинстве своем считали труд аналитиков бессмысленной тратой времени. Генералам было важнее «повоевать», а не «подумать».

Контртеррористическая операция в Чечне имела под собой чисто коммерческую основу.

Куда то надо было девать излишки оружия, кому то потребовалось присвоение очередного звания, как то следовало обкатать армию в реальных боях. А заодно и поправить материальное положение участников маленькой, но победоносной войны. Так повелось еще с Вьетнама и Афганистана. Год боевых действий – и сотни миллионов долларов благополучно оседают в карманах всех соучредителей концессии. По сравнению с роскошными виллами и крупными счетами в европейских банках жизни рядовых солдат и простых боевиков ничего не значат.

Бабы других нарожают.

– Ладно, – Бобровский потянулся. – В любом случае доклад делать придется. Хотим мы этого или нет... Кстати, а что ты так увлеченно читаешь?

– «Двойной заговор»*, – Сухомлинов показал подполковнику яркую обложку раскрытой книги. – Чертовски занимательно. А с учетом тех документов, к которым мы с тобой имеем доступ, занимательно вдвойне.

* Е.Прудникова, А. Колпакиди. «Двойной заговор», М., ОЛМА ПРЕСО, серия «Досье», 2000.

– Надеюсь, Сережа, сей труд не про жидомасонов?

– Обижаешь! – майор вложил между страниц закладку и захлопнул книгу. – Разбор предвоенной ситуации и анализ настроений высшего руководства Красной Армии. По всему выходит, что, если б «дядя Джо»* не замочил Блюхера, Тухачевского и Якира, гражданин Шикльгрубер принимал бы парад Победы на Красной площади еще осенью сорок первого...

* И.В.Сталин

– Весьма возможно, – согласился Бобровский. – Ты слышал про последние изыскания Савельева из Внешней разведки?

– Нет, – заинтересовался Сухомлинов.

– Рассказываю, – подполковник сцепил руки на животе. – Миша вернулся к истории Клинтон Левински и связал ее с Олбрайт.

– Каким образом?

– Ты дослушай сначала. Так вот, он немного покопался в прошлом Моники и вышел на ее контакты с представителями одной еврейской организации, поставлявшей кадры Моссаду. Затем проверил, как именно Моника попала на стажировку в Белый дом. История немного туманная. Неясно, кто рекомендовал сопливую девчонку на достаточно ответственный пост. Пусть даже стажером. Белый дом все таки, не хухры мухры... Сенатор, дружок ее родителей, отпал. Не просил он за Монику. Все получилось как бы само собой...

– Само собой не бывает, – Сухомлинов покачал головой.

– Естественно. Вот первая странность, за которую и зацепился Савельев. Месяц голову ломал, зачем всё это надо. И тут его озарило. Левински – подводка к объекту на предмет психокодирования...

– Метод?

– Введение в организм психотропных веществ и закладка программы.

– А служба безопасности? Они ж берут анализы всей еды и всех напитков...

– Именно! – радостно улыбнулся Бобровский. – На то и был расчет. Моника ввела препарат через свой ротик, когда обхаживала Билла. Всасывание кожных покровов детородного органа ничуть не хуже, чем слизистой. Первые контакты были пробными, затем последовали два или три рабочих. Самой Левински, естественно, ввели противоядие...

– С точки зрения биологии возможно, – Сухомлинов почесал за ухом. – Но зачем тогда было раздувать скандал?