Текст книги "Обещание Гарпии"

Рот джинна растянулся, обволакивая Настасью улыбкой:

– Мы все разные, о прекраснейшая!

– Вадид! Подозреваю, когда эксперты явятся к тебе на склад и будут там все трогать – начнётся ужас и кошмар.

– Жутчайший ужас и кошмарнейший кошмар! Ибо хоть они и будут, безусловно, осторожны – но что значит их осторожность, когда семьсот тысяч хитрых артефактов жаждут их погибели? Опять же, о мудрейшая, возможны тройные обмены, когда сущность меча будет в отравленной зубочистке, а сущность зубочистки, допустим, в футляре для карт… И когда эксперты попытаются…

– Я поняла! – перебила Настасья. – А как сам похититель смог их перетасовать?

– Одним-единственным заклинанием, о великая! Сложи пирамиду из песчинок, потратив на это годы, а любой мальчишка разрушит её в один момент!

– Это я знаю! Так что насчёт контроля пространства и объёма? – продолжала Настасья, отслеживая взглядом разговаривающего по вещуну Нахабу.

– Он у меня есть, о любезнейшая! Особенно в замкнутых помещениях. Хотя джинны не любят об этом распространяться! Это наша маленькая тайна! – ласково добавил джинн.

– Значит, ты смог определить, как выглядит артефакт, который появился в магхране! Возможно, не саму его сущность, но хотя бы форму?

Вадид ибн Ваиль опять сложил руки и поклонился, но уже не так низко и, похоже, без иронии.

– Уже сделано, драгоценнейшая! Разумеется, уважаемому Неверу ибн Невзору я об этом не скажу, дабы не испытывать его проницательности, но это нечто вроде шкуры!

Настасья напряглась:

– Какой шкуры?

– Бараньей или овечьей. Я не так хорошо знаю анатомию копытных… И да! Эта шкура, вероятнее всего, золотая! – добавил джинн вполголоса.

Настасья предупреждающе кашлянула. В их сторону шагал очень довольный чем-то Невер Нахаба.

– Нашему отряду объявлена благодарность за своевременные действия и победу над врагом, выразившуюся в захвате трофея! Как видите, мы можем прекрасно работать и без вашей сомнительной помощи! – съязвил он.

– Кто бы сомневался! – усмехнулась Настасья и, оставив Нахабу сиять дальше, отошла к «Роверу». Здесь Настасья заставила Бермяту поднять капот и притворилась, что её беспокоят плохо подвязанные талисманы. – Мой здравый смысл нервно дымит на балконе! – сказала она. – Получается, золотое руно было подброшено в магхран ещё до того, как его украли у гарпий и к ним явился Албыч! Примерно в то время, как они вылетели! Как такое возможно? Скажи, КАК?! И как Албыч заворачивал в него змея, если оно было украдено?

– Может, джинн ошибся или соврал? – спросил Бермята.

– Интуиция подсказывает, что нет. Хорошо бы его осмотреть, но нас не пустят!

Бермята повернул голову. Нахаба уже прыгал у входа в ГХМВ и лично помогал натягивать ограничительные ленты. Покончив с ними, он расставил вокруг атлантов с тяжёлым вооружением. Не забыл Нахаба и о себе. Раздобыл где-то сглаздамат, повесил его через плечо, а скулу измазал копотью, будто лично принимал участие в штурме. С минуты на минуту он ожидал приезда Маг-ТВ и хотел выглядеть наилучшим образом.

Рядом пролетел любопытный глаз. Нырнул под капот «Ровера», пристроился рядом с полётным амулетом и пристально уставился на Настасью. Притворившись, что не замечает его, Настасья внезапно захлопнула капот, заточив глаз внутри. Тот заметался внутри магшины, застучал.

– Может, выпустим? – предложил Бермята.

– Сам вылетит!

– Не сможет. Обычно в магшине под двигателем есть щели, но у меня магшина не совсем обычная.

– Нет уж, пусть посидит! Возвращаемся в Кудрино… Вон уже Маг-ТВ явилось! Смотри, как Нахаба приосанился!

Настасья позвала Еву и стожара, они погрузились в «Ровер» и улетели.

Глава 6
Кузькина мать, Мякишка и прочие якорные бабаи

Интересный момент. Когда я пристраиваю котят и вру, что это говорящие котята кота Баюна и египетской кошки-кладоискательницы, все их радостно разбирают и ужасно ими гордятся, хотя всю жизнь потом они молчат как партизаны, а песочек роют вовсе не потому, что там клад. А когда я случайно говорю правду, что котёнка подобрала на улице, мне приписывают какие-то сложные мотивы, которых у меня нет. И котят не берут.

Из уничтоженного дневника Настасьи

На завтрак были яичница из тридцати яиц, несколько банок кукурузы, варёная курица и пирог «манник».

– У нас всегда готовит Бермята! Кухня – это не моё! Секрет общего хозяйства: кому что надо, тот то и делает. Бермяте нужна магшина – он её чинит. Бермяте нужна еда – он её готовит. Мне нужно спать – я сплю, – сказала Настасья.

Возникла неловкая пауза, которую сгладил опять же Бермята, поинтересовавшийся, какие планы после завтрака.

– Отправляемся в «Тихую пристань». Поспрашиваем у игроков в фараон. Вдруг кто-то наведёт нас на след Албыча. Да и Колотило обычно в курсе всего, что его напрямую не касается…

– Колотило уже оттаял? – удивился стожар.

– Оказалось, на вампиров замораживающая магия действует не так уж сильно. С собой мы возьмём Еву!

Ева, подкармливающая козью голову химеры листьями фиалки, довольно мурлыкнула. Львиная голова открыла один глаз и покосилась на неё с удивлением. Что это за звуки такие?

– А меня что, не берут?! – возмутился стожар.

– Думаешь, Колотило забыл, кто покушался на его сейф?

– Но ограбил-то его не я! Нетушки! Если вы не возьмёте меня с собой, я в мороке карапуза лягу посреди Садового кольца, перекрою движение и буду орать: «Купите мне что-нибудь!» Вы будете умолять меня успокоиться, а я буду называть вас «мамочка» и «папочка»!

Настасья прикусила кончик косы.

– Так и быть! Мы тебя берём!.. Кстати, по поводу полежать и поорать – идея хорошая! Надо её опробовать, и прямо сейчас! – Из ящика стола Настасья достала песочные часы. – Начинаем! Пять минут жалости к себе! – объявила она и перевернула часы.

– На что жаловаться? – спросил Филат, деловито глядя на бегущий песок.

– На что хотите! Лучше на то, что вас действительно тревожит!

И все начали хором жалеть себя.

– Любимая женщина меня не замечает! Это Михайло Ломоносов в теле красавицы! Мне хочется трясти её, чтобы этот Ломоносов оттуда вылетел! – объяснял Бермята песочным часам.

– А я беденький-несчастненький! – вопил стожар, растирая по лицу слёзы. – Никто меня не ценит, дохлый хмырь, и все считают, что я что-то украл!

– Тема умниц и красавиц раскрыта не полностью! Где мой красивый характер?! Где моя прекрасная судьба?! – унывала Настасья.

Химера подвывала. Хвост-змея шипел. Козья голова равнодушно жевала скатерть.

Последняя песчинка упала в нижний сосуд. Настасья перестала унывать, убрала часы в ящик и захлопнула его.

– Всё! Пять минут жалости к себе истекли! Смена активностей! – объявила она и, достав вещун, вызвала такси. Ехать на «Ровере» было рискованно из-за глаза, до сих пор находящегося под капотом и явно продолжающего слежку.

Дрожание вещуна подтвердило, что заказ принят.

«Не отменяйте заказ в течение десять минут – или будете сглажены! Не опаздывайте! Одна минута ожидания – одно проклятье!» – сообщили рассыпавшиеся буковки.

– Удобная штука – магический сервис! Всё продумано, всё с заботой о магах! – похвалила Настасья.

Они вышли во двор и стали ждать магшину.

* * *

Не зная точно, куда свалится прыгающее такси, Настасья с Евой дошли до ворот. Мимо них по Садовому медленно проехала уборочная машина. Ева проводила её недоверчивым взглядом. Действительно ли это машина по уборке улиц? Или это дрессировщик из Магзо вышел на утреннюю прогулку со своим буйным слонопотамом, натянув на него морок? Пока твоя магия не дорастёт до четвёртого уровня, таких вещей никогда не узнаешь наверняка.

Ева поделилась своими мыслями с Настасьей.

– Ну да, – отозвалась та. – Принцип ты схватила верно. Тут главное – увидеть чудо в первый раз. Сломать лёд привычной логики. Когда лёд сломан – чудеса перестают таиться, и ты уже всю жизнь их видишь.

– А также слоников, белочек и призраков!

– Не без этого, – кивнула Настасья. – Иногда и слоников. Но тут надо без энтузиазма! Можно так головку перегрузить, что будешь потом до вечера булочками кидаться. Со мной так было одно время, когда я в Магзо за охрану отвечала. Сидишь с утра до вечера у сканера и вечно всех подозреваешь. Мама это или не мама. Ребёнок это или не ребёнок… Сачок у него в руках или какой-нибудь сдуватель, который он сейчас в дракона засадит. Иногда человек подозрительно выглядит, а на самом деле просто стесняется.

Издали донёсся звук, похожий на удары грома. Ева вгляделась в бензиновые облака на Садовом, и ей почудилось, будто между домами прыгает огромный шахматный конь. Сносит антенны и трубы, проминает крыши.

– О! Наше такси! – обрадовался Бермята. – Интересно, кто за рулём? Я ещё в школе учился, когда у нас в Минске появилось женское такси. И вот у меня заболело ухо, и мама, отправляясь со мной в магоклинику, решила вызвать девушку-таксиста. Типа забота о ребёнке, а то напугает меня какой-нибудь колдун-недоучка! Я представлял себе высокую темноволосую ведьмочку с тонкими запястьями, с белой кожей, с браслетиками на руках. И что же вы думаете? Приехала жуткая яга с глиняной трубкой в зубах, колотила по рулю и орала на древних языках… Одних кур мы передавили не меньше десятка! И всех забирала с собой на суп!

Что-то врезалось в дуб посреди двора. Ломая ветви, на клумбу обрушился жёлтый рыдван без колёс. Лешак Лёша, размахивая метлой, вырос рядом. Водитель вытек прямо через лобовое стекло.

– Прости, брат! Плохой парковка, брат! – обратился он к лешаку.

Тот взмахнул метлой, но она прошла насквозь, даже не зацепив джинна. Глаза его переплыли на щёку, потом на затылок – и тут джинн увидел стожара:

– Здравствуй, брат! Узнал меня?.. Магсква – аул маленький!

– Ещё бы! – воскликнул Филат. – Многодетный папа! Абу Али Хусейн! Как ваши дети?

– Дэти! Тридцать новых радылис! Мать их ищет, братья ищут! Кто найдёт – пэрвый сможэт их побыт! – охотно отозвался джинн.

– Как ищут? – ошалело спросила Ева.

– Не знаешь разве, сестра? Джинн рождается крошечный! Мэньше горошина! Быстро летает и всё жрёт. В каждый чашка надо сматреть! Мебель жрёт, шторы жрёт, а хозяйка квартиры – сам сабэ людоед! Дэтей надо лавит и сажать в банка! Крышка открыл – покормил. Крышка закрыл – спыт… Трудно с ными, сестра! – Джинн кинулся открывать двери магшины. На заднем сиденье был рассыпан чёрный песок. Джинн торопливо достал веник и принялся его сметать.

– На море кого-то возил? – пошутил Бермята.

– Какой море, брат!.. Нехороший пассажир прокляст меня хотел… Говорит: «Гони, отэц, аэропорт! Я опаздыват!» Я так гнал – вся магшина поломал вдребезга, всё шоссе разбил в дырка! А как цену ему назвал – он начал шибко беситься, всё мне тут ломал, отрывал… Я ему говорить: «Сердитый ты человек! Нет дэнег – сиди в свой кишлак!»

– Воображаю, какую цену ты назвал! – сказал Филат.

– Нормальный срэдний цена! – возмутился джинн. – Не нравится – садыс на дрезина, поезжай по рельса!.. Я его не выпускал! Он рассердился и стрелять в меня из плазмомёт! Совсем глупый! Плазма от меня отражаться и попадат в него!

– То есть этот вот песок – не грязь? Вы к этой мысли нас постепенно подводите? – сухо уточнила Настасья.

– Какой грязь, сестра? После плазмомёт грязь не быват! Вся микроба сдохнул!

– Ладно, поехали! Чего уж! – Филат плюхнулся на переднее сиденье. За ним без большого энтузиазма в магшину забрались Бермята, Ева и Настасья.

Джинн через стекло втёк в салон. Секунду спустя жёлтый рыдван с грохотом перескочил через чеховский флигель, сразу оказавшись на Садовом кольце. Водитель грузовика, перед носом которого на асфальт обрушилось такси, с перепугу дёрнул руль и сшиб фонарный столб.

– Нервный шибко! – присвистнул джинн. – Я так думай: не умей ездит – сиди кишлак или ходи пешка! Куда едем?

– Трактир «Тихая пристань» знаешь? – спросила Настасья.

Джинн даже обиделся:

– Как не знать, сестра? Сегодня ночью туда дэвушка возиль! Странный дэвушка! Сама с крылий, а в такси ездиль! Если б у меня крылий был – разве бы я такси ездиль?.. Привёз я её за пять минут и говорю: «С тебя сто магров, сестра!.. Если захочешь меня сглазить – я Абу Али Хусейн ибн Ибрахим аль-Хайям ан-Нишапури! Трудный имя! Нужно все звука правильно произносить! Один слово ошибаться – сам от свой сглаз помрёшь!»

Настасья, до того рассеянно смотревшая в окно, резко повернулась. Теперь она слушала таксиста с жадным любопытством:

– Сто магров за пять минут в такси? И что девушка? Сильно ругалась?

– Какой ругалась! Хороший культурный дэвушка! Заплатиль сто магров – даже один глаз не моргнуль. Вышла из такси и уходиль. Я пожалел, что двести магров цена не назвал! Будут моя детишка говорить: глупый папа, глупый! Не нужен нам такой папа! Умный папа нам подавай! – Из глаз таксиста брызнули слёзы, и он стал с силой колотиться лбом о руль. – «Почему ты не так всё сделаль? Почему, папа, не всё купиль, что мы хотель?» Деньга давай! Всем давай! Жена давай, дэти давай, квартирный хозяйка давай! Зачем ты нас родиль, папа?! Мы просиль, чтобы ты нас родиль? Распыска тебе даваль? А ты нас взяль и родиль! – восклицал он с каждым новым ударом.

– Да-а, – серьёзно сказала Настасья. – Вот они, подводные камни родительства!.. Но может, вы будете хоть изредка следить за дорогой?

Минут через десять, вдоволь напрыгавшись через дома, они остановились на Сретенке.

– Вспомните, как выглядела девушка, которую вы подвозили сюда ночью, – попросила Настасья.

– Лицо симпатичный. Крылий! А на ноги орлиный когти!

– А вещи у нее какие-то были?

– Вся голова дэти забит! Савсэм голодный дэти! – Абу Али как бы невзначай протянул руку. Коснувшись его запястья, Настастья передала ему десяток магров. – Вспомниль! – обрадовался джинн. – Дэвушка вёз большой чёрный сумка! Дэржаль её на колень!

– А цвет волос вы её запомнили? Девушка была блондинка?

– Какой-такой блондинка? Никакой не блондинка! Хороший дэвушка, порадочный! Сто магров заплатил! Волос у неё свэтлый, как бэлый шэрст у свэтлый мышь!

– Подарга! – разом воскликнули Бермята и стожар.

– Зачем обидель? Нэт подагра! На ноги страшный такой когти и покрыт синий лак! – возмущённо произнёс джинн. Абу Али втёк в магшину и взялся за ручник. В следующий миг его ржавое такси пулей подскочило на десяток метров и исчезло за домами.

* * *

Перед входом в трактир два циклопа делали нечто непонятное – будто месили ногами глину.

– О! Циклопчики! – радостно сказал Бермята. – Я слышал, Колотило решил больше с атлантами не связываться. Нанял циклопов-вышибал.

– А зачем они прыгают? Что за народные танцы? – наивно спросила Ева.

– Скоро поймёшь. На всякий случай держись поближе ко мне, – отозвался Филат.

Они приблизились к двери и наконец разглядели подробности танцев. Циклопы топтали ногами рыхлого, на кусок теста похожего человека. Лицо у человека было красное, нос торчком. Глазами человеку служили две крупные вишни. Человек не сопротивлялся. Он лежал и задумчиво созерцал тучки. Тело его, заключённое в просторное верблюжье пальто, ходило под ударами как закваска.

– Якорный бабай! Держите меня сто магзелей! – воскликнул стожар. – Это же Мякишка!

– Какой Мякишка?

– Кошмар моего детства! Вы эту книжку не читали? Мальчик выкинул в окно кусок хлеба. Кусок хлеба превратился в чудовище, которое ходит за мальчиком и повторяет: «Съешь меня!» Я боялся этой сказки до жути! Так боялся, что не ел хлеб, а только курятину. Правда, из куриных костей мог сложиться Костевик, но это отдельная история.

Циклопы в очередной раз поменялись. Теперь отдыхал тот, что прыгал, а его место занял другой. Этот отплясывал уже нечто вроде гопака. Ухал, закидывал руки за голову и шёл на Мякишку вприсядку.

– Сделай что-нибудь! Они его забьют насмерть! – потребовала Настасья у Бермяты. – Если б я была мужчиной, я бы им обоим врезала!

Бермята нерешительно выдвинулся вперёд.

– Уважаемый! – начал он, ласково касаясь плеча того циклопа, который стоял и отдыхал.

Циклоп медленно повернулся к нему. Весил он центнера два. Обычно циклопы крупнее, а этот болел, наверное, в детстве. Зато другой, тот, что топтался на Мякишке, был вполне себе такой сложившийся лоботряс «триста на триста» – триста сантиметров и триста кило.

В следующий миг Бермята уже летел кувырком. Откатившись как колобок, он вскочил и удивлённо уставился на свою ладонь. Магия дружелюбия не сработала.

– Не нарывайся! Давай я! – предложил стожар. – О нет! Неужели я собираюсь помочь Мякишке, главному кошмару моего детства?! – Он приблизился к циклопам сбоку и жизнерадостно произнёс: – Доброго утра, джентльмены! Бобра вам, бабла и позитивчика! А я вам подарочек привёз!

Циклопы перестали бить Мякишку и повернули головы:

– Где?

Стожар ткнул пальцем на дорогу. Мимо проезжал грузовичок с надписью «Сосиски и колбасы» на кузове. Филат оценил его скорость. Километров сорок, пожалуй, есть… Маловато, конечно, но сойдёт.

– Да вот! Я вам колбаску вёз, да водитель проскочил… Город плохо знает!

– Мы догоним! – вызвался тот циклоп, что был пониже, и оба циклопа, сотрясая землю, затопали вслед за «Газелью».

– Ноль магров ноль капов! Циклопы обожают подарки. Надеюсь, когда водитель увидит их в зеркало, он поддаст газу…

– А если они разберутся, что к чему? – спросил Бермята.

– Ты веришь, что наёмный водитель будет защищать колбасу, когда два таких дяди сорвут дверь с петель? Ну а если всё-таки разберутся, я скажу, что ошибся «Газелью», и подарю им луну на небе, выдав её за кусок сыра.

Мякишка встал и начал отряхиваться. Поправил вмявшийся нос, прилепил отвалившееся ухо и глазами-вишенками уставился на стожара:

– Всё пальто изгваздали, изверги! Эй, парень! Что-то мне твоё лицо знакомо! Это не ты меня в детстве за окошко выбросил?

– Ясельный хмырь! – охнул стожар и, зеленея, кинулся в трактир.

Мякишка последовал за ними до дверей. Потряс их, повыл и, на ходу приставая к прохожим, отправился вверх по Сретенке.

* * *

Колотило, выйдя из-за стойки, о чём-то полушёпотом переговаривался с четырьмя широколицыми деловитыми мужичками. Мужички, напирая, чего-то у него требовали. Колотило торговался. Заметив вошедших, он недовольно нахмурился, но разговор прерывать не стал и махнул рукой болотнице, чтобы она занялась гостями.

– Что за типы? – спросила Ева, пока болотница Клава вела их к столику.

– Жульё. Соловей-разбойник, Воробей-разбойник, Коршун-разбойник и Гусь-разбойник, – ответила болотница. На своих гостей она посматривала благосклонно и без обиды, забыв историю на острове. – Вот! Садитесь сюда! В меню не заглядывайте! Я вам и без меню принесу что у нас повкуснее! И головой особо не вертите! За крайним столиком сидит Бадзула! Не смотрите на неё, а то привяжется! – И, собирая по столам грязную посуду, Клава удалилась своей ныряющей походкой.

– На кого смотреть нельзя? Где этот Бадзула? – с тревогой спросила Ева.

– Эта Бадзула… Если любопытно – смотри на отражение, а палец для блокировки засунь в солонку! – сказал Бермята и придвинул к Еве блестящий металлический чайник.

Ева закопала палец в соль чуть ли не до второй фаланги и трусливо уставилась в чайник. Отражение было искажённое. Вначале она увидела собственную раздутую щёку и набок повёрнутый нос. И лишь потом, провернув чайник, разглядела высокую худую женщину, облачённую в лохмотья. Вид у женщины был одичалый, лицо в морщинах. Рядом стояла клюка. Притворяясь, что пьёт чай, Бадзула ссыпала себе в котомку баранки.

– Даже огрызка взамен не оставила! А потом вспомнят, что тут я был – и вот вам: ратуйте, люди добрые! Опять стожар что-то упёр! – возмущённо произнёс Филат.

– А кто эта Бадзула?

Вместо стожара отозвался Бермята:

– У нас в Беларуси её хорошо знают. Не то сказочница, не то нечистый дух, который заставляет людей бродяжничать. С весны по осень бродит по обочинам дорог и стонет, а ближе к зиме выискивает, к кому пристроиться. Всякий, кого Бадзула коснётся в своих странствиях – хотя бы мельком, хотя бы одним пальцем, хотя бы просто взглянет ледяным своим взором, – потом долгие годы будет скитаться… Вечно будет срываться с насиженного места и куда-то, стеная, тащиться. Зачем? Куда? Почему? Это всё не важно. Он даже целостной картинки того нового места не увидит, а так… блик… Эйфелева башня, египетские пирамиды – ничто не принесёт ему покоя, ибо везде он будет искать лишь развлечения своей скуке. – Бермята говорил с вдохновенной злостью. Волосы у него встопорщились. – Непонятная сила сорвёт такого человека с места! Начнёт ему чудиться, что там, в ином месте, лучше! Но на новом месте он тоже станет тосковать, и опять срываться, и опять тащиться куда-то, и опять не находить покоя… Оказавшись дома, он будет отсыпаться несколько дней, залечивать раны, как ободранный кот, дико озираться по сторонам, жадно есть, а потом опять уйдёт… И чем дальше, тем больше будет метаться, пока не станет таким же тощим и страшным, как Бадзула! И если и тогда он не найдёт в себе сил остановиться и встретить свою тоску грудью, не страшась её, сражаясь с ней, то однажды ночью она явится к нему и заберёт его душу в свою страшную суму!

– А нельзя объяснить человеку, что скитаться нельзя? Что это Бадзула его заставляет? – спросила Ева.

Бермята вздохнул.

– Бесполезно! Он должен понять это САМ. А так он тебя даже не услышит. Ему будет мерещиться, что научить его рисовать может только одинокий художник-индус, который даёт платные мастер-классы на вершине баобаба. А просто сидеть у себя в городе и делать один за другим тысячи набросков – нет, это, разумеется, не тот путь! Потом он, понятное дело, разочаруется и в художнике-индусе, но сразу же отыщет себе следующего, желательно на противоположном конце мира… А всё она, Бадзула! У меня был когда-то брат, но Бадзула коснулась его!..

Словно впервые услышав своё имя, хотя до этого оно звучало множество раз, Бадзула внезапно пришла в беспокойство, вздрогнула и начала озираться. Белое лицо её осветилось жалкой, безумной улыбкой. Губы задрожали. А потом как-то внезапно, почти не делая движений, она оказалась рядом и протянула худые руки с пальцами, тонкими как корни. И корни эти потянулись сразу ко всем, и особенно к Бермяте.

– Блокируемся солью! Быстро! – коротко крикнул стожар.

Мешая друг другу, все торопливо засунули пальцы в соль. Бадзула, обжёгшись, отдёрнула руку. Постояла немного в задумчивости и взглянула на них с тоской. Затем взяла со стола чайник – тот самый, в который её рассматривали, и опустила его к себе в суму. Быстро осмотрелась и, втянув голову в плечи, торопливо вышла из трактира. За ней, приседая от негодования, бежала на куриных ногах болотница Клава, однако уже было ясно, что за Бадзулой ей не угнаться. Бадзула вроде бы даже и не бежала, шла неспешно и устало, но каждый шаг относил её на добрый десяток метров.

– Убоись, гельминт стоеросовый!.. Дёшево отделались! – выдохнул Бермята. – Лишь бы сама Клава за ней не увязалась, а то в ближайший десяток лет её не увидим. А однажды вернётся, усталая и грустная, несколько часов просидит неподвижно, отоспится – и опять убредёт неизвестно куда вдогонку за последним автобусом.

Колотило продолжал беседовать со своими широколицыми опасными мужичками. Разговор делался всё тише, но атмосфера накалялась. В воздухе плясали синие молнии речевых блокировок на магически заряженные слова. «Пик-пик!» – говорил Колотило. «Пик-пик-пик!» – откликались мужички.

– Торгуются, – со знанием дела сказал стожар. – Горячатся, но уступят.

– Откуда ты знаешь?

– Чутьё… Вон тот, крайний, то и дело на лестницу поглядывает… Там у него товар припрятан… А раз товар притащили – значит, поскорее сбыть хотят…

– Да-а-а, – протянула Настасья. Сказав «да», она обычно оставляла рот приоткрытым, и оттого получался дополнительный протяжённый звук – «да-а-а-а».

Бермята огляделся. Час был дневной, постоянная публика ещё не собралась, но кое-кто интересный уже мелькал.

– Видишь ту даму в шляпке? Кузькина Мать, королева всех магических карманников!

Ева увидела женщину, похожую на старенькую учительницу. Временами к ней подходили разные люди – как оборванцы, так и выглядевшие прилично. Женщина кивала и что-то заносила в тетрадку.

– В эту тетрадку лучше не заглядывать. Там у неё внутренняя отчётность… Ну и в вообще к ней не суйся! Видели мы как-то её в деле. Спицами так работает, что рук не видно! А на спицах у неё яд, – пояснил Бермята. – А вон там Курьян Кривой. Занимается обменом!

За крайним столиком смирно сидел крошечный мужичок. На его левом глазу была чёрная повязка. К нему тоже временами подходили разные люди. О чём-то говорили. Курьян Кривой кивал и, зажмурив единственный глаз, на несколько секунд касался запястья своего собеседника.

– Что он меняет?

– Рыжье на зелень и зелень на рыжье! Опять же зелень не вся одинаковая. Как у чая разный вкус может быть, так и зелень вся разная. Зелень от девясила или мандрагоры – это одно. А для более тонких вещей нужны par araucaria patagonica или araucaria mirabilis. Окаменевший лес Серро Куадрадо. Ему сто шестьдесят миллионов лет, лавой когда-то залило, и он сохранился.

– Зелень из Серро Куадрадо знатоками ценится больше рыжья, – согласился стожар. – А вон там Мазырь! Гад ползучий этот Мазырь! Точнее, прыгучий!

Филат кивнул на столик, за которым, в окружении кучи тарелок, помещался толстый мужчина, словно составленный из трёх шаров – головы, груди и живота.

– Не думайте, что он неповоротлив! У него тело упругое!

– А чем он опасен? – спросила Ева.

– Он не просто блокирует твои магические способности, но и забирает их себе. Допустим, рядом с ним сидит сатирик. Мазырь забирает его чувство юмора и шутит вместо него. А сатирик только глупо икает… Но это пока Мазырь рядом. Его дистанция – метра три-четыре, дальше он не тянет.

– Да, жульё здесь знатное! Я далеко не всех знаю, но всех, кого знаю, можно смело зомбировать! Но магзели к ним не лезут. Куда интереснее ловить бабулек, которые в курятниках разводят жар-птиц… Они, кстати, охотно несутся в неволе! «Снесла курочка яичко, не простое, а золотое». Думаете, что это была за курица?

– Бройлерный вариант птицы-жар с невыраженным хвостовым оперением, – сказал Бермята.

Стожар так удивился, что едва не пролез между ножками стула:

– Откуда ты знаешь?

– Я, извини-подвинься, зоомаг!.. Специализация по драконам и прочим магическим рептилиям, но и в птице разбираюсь…

Дверь в «Тихую пристань» распахнулась. Ворвался тип в короткой шубе, обшитой волчьими хвостами, и стал вертеться на пороге, то и дело подпрыгивая. Засидевшийся стожар тоже подпрыгнул раз пять. Шаманоид подпрыгнул раз шесть. Стожар в ответ подпрыгнул восемь. Шаманоид покрутил волчьими хвостами и подпрыгнул три раза, но очень высоко и энергично. Стожар в ответ подпрыгнул один раз, но совсем высоко, прищёлкнул в воздухе ногами и хлопнул в ладоши. Шаманоид подумал немного, поскрёб затылок и, будто в нерешительности, прокрутился вокруг своей оси. Стожар тоже прокрутился. Шаманоид чему-то очень обрадовался, хлопнул Бермяту по плечу и убежал, то и дело подскакивая.

– Вы о чём-то с ним говорили? Чего он хотел? – спросила у стожара Ева.

– Вот уж не знаю! – отозвался Филат. – Возможно, он задал мне вопрос, а я на него ответил. Видишь, какой он довольный ушёл! А вообще сумасшедших магов сейчас развелось много. Рыжьё с зеленью мешают – и такие мультики начинаются, что просто полные стожарские сказочки!