Текст книги "Битва за Ленинград"

Военный совет Ленинградского фронта твердо уверен, что войска 67-й армии с честью и умением выполнят свой долг перед Родиной.

Дерзайте в бою, равняйтесь только по передним, проявляйте инициативу, хитрость, сноровку!

Смерть немецким мерзавцам!

Слава храбрым и отважным воинам, не знающим страха в борьбе!

Смело идите в бой, товарищи! Помните: вам вверена жизнь и свобода Ленинграда.

Пусть победа над врагом овеет неувядаемой славой ваши боевые знамена!

Пусть воссоединится со всей страной освобожденный от вражеской осады Ленинград!

В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!

За Ленинград, за Родину, за Сталина! Вперед!

Командующий войсками Ленинградского фронта генерал лейтенант артиллерии Говоров

Члены Военного совета фронта секретарь ЦК ВКП(б) Жданов, генерал-майор Штыков, Соловьев

Начальник штаба Ленинградского фронта генерал-лейтенант Гусев»¹¹⁸.

Здесь уже видна поэзия, что-то от героических эпосов! Гильгамеш, Беовульф, Слово о полку Игореве, Песнь о нибелунгах… Героика прошлого разрывала тонкие стенки времени, просачиваясь в холодный январский день. Тысячи людей сегодня пойдут на смерть. Они это знают и спокойно принимают свою судьбу. А вообще, не хороните нас раньше времени. В бою разберемся, кочка, льдина, короткая перебежка… Десять секунд… Залечь под пулеметом, пропустить танк, и вперед… Поживем еще, братцы!

Первая траншея на берегу Невы заполняется все новыми и новыми подразделениями. Старые и молодые солдаты. Кто-то нервно курит, кто-то молится, кто-то шепотом матерится. Нервы дрожат. Все в ожидании великого события. Страшно…

Две тысячи стволов артиллерии нацелены на врага. Прибыли с Большой земли на Ленинградский фронт дивизионы «Катюш», самолеты, танки.

В 9.30 утра началась артподготовка. Ленинградский и Волховский фронты одновременно обрушили на голову противника всю мощь своей артиллерии. 2 часа 20 минут длился обстрел в полосе наступления 67-й армии Ленинградского фронта, и 1 час 45 минут работала артиллерия волховчан.

Бойцы 52-й инженерно-саперной бригады полковника А. П. Шубина начали укладку на берегу Невы бревенчатых щитов для четырех танковых переправ. Минеры под прикрытием огня артиллерии делают проходы в минных полях на левом берегу, разведчики в последний раз промеряют толщину льда, выбирают трассы для настилов. На вражеском берегу земля вздыбилась, почернел снег, тут и там стали видны всполохи разрывов, от заграждений стали отлетать куски бревен, засвистела колючая проволока, разорванная советскими снарядами. Через короткое время глазам уже трудно разглядеть, что творится на противоположном берегу. И только шелест, непрерывный густой шелест пролетающих снарядов над головами советских солдат напоминал смерти.

Второй раз прошли на бреющем полете штурмовики 277-й авиационной дивизии полковника Ф.С. Хатимского. Дали залп дивизионы «Катюш». В осенних боях на Неве их было семь, теперь – шестнадцать. Шестнадцать боеспособных дивизионов!

Противник молчал. Десять минут до атаки.

Артиллерия перешла на заградительный огонь, перенеся его за позиции первого эшелона обороны противника, отсекая его ближайшие резервы. Начали работать советские пулеметы. Слева от Шлиссельбурга поднялась дымовая завеса, закрывая немцам обзор с фланга, вдоль Невы.

Внезапно раздался страшный грохот! Это одновременно сработали полторы тысячи зарядов, установленные саперами на треногах над минными полями немцев. Теперь в них образовались проходы для пехоты и танков. Небо прочертили сигнальные ракеты.

И вдруг на позициях дивизии Симоняка раздались звуки оркестра.

Играли «Интернационал»!

Мог ли догадываться Пьер Дегейтер, когда писал мелодию гимна, что спустя 55 лет в далекой и снежной России тысячи людей поднимутся на смерть под звуки его мелодии, чтобы уйти в вечность и обрести бессмертие.

Современному человеку сложно представить серьезность этого жеста, с высоты нашего времени идти в бой под звуки «Интернационала» кажется пафосным, смешным. Хипстер пожмет плечами, скривится и все спишет на советскую пропаганду. Но для человека той эпохи, того года и той минуты – это не просто мелодия. Это ниточка между жизнью и смертью, это звуковое воплощение правого дела. Ты бежишь по замерзшему льду, вокруг свистят пули, и только эта известная каждому советскому человеку мелодия напоминает тебе, что жизнь твоя и смерть твоя – не напрасны. И подвиг твой останется в памяти навечно.

Через шесть минут первые группы пехоты достигли противоположного берега, поставили лестницы. Вслед за пехотой, зло ревя моторами, выехали на лед танки. Видны взрывы на противоположном берегу. Стремительным броском бойцы взбираются на отвесный берег и с ходу врываются в траншею немцев. Начинается рукопашная, самые страшные и бесчеловечные минуты боя.

Офицерам и солдатам вермахта казалось, что они попали в ад: «Я до сих пор не могу забыть впечатления от губительного огня русских пушек. Как вспомню весь этот адский грохот и разрывы снарядов и мин, так снова и снова меня бросает в дрожь»¹¹⁹. Так описывал происходящее военнослужащий 170-й немецкой пехотной дивизии. Сейчас уже ясно, что если немецкое командование и знало о предстоящей операции, то день, время и место прорыва остались для него неизвестными.

Г. К. Жуков вспоминал: «Не скрою, в то утро мы волновались, но вот началась операция. И словно гора свалилась с плеч! Нам стало ясно, что враг не знает, какими силами мы располагаем, и что время нанесения нашего мощного удара оказалось для него неожиданным». Правда, в документах вермахта отмечается, что «в полосе 18-й армии противник нанес после полуторачасовой артиллерийской подготовки ожидаемый удар по позициям 26-го армейского корпуса”»¹²⁰.

Части 136-й и 268-й стрелковых дивизий успешно форсировали Неву. Дивизионные штабы переместились на противоположный берег, налаживая управление боем, связисты потащили катушки с кабелем. На льду остались лежать тела погибших советских бойцов. Еще теплые. Инженеры начинают наводить переправы для тяжелых танков. Левый берег очищен от противника, лишь изредка кое-где огрызаются немецкие пулеметы, кашляют автоматы. Скоро все смолкает.

Но не везде столь же благоприятная обстановка, как в центре, на участке дивизии Симоняка. На флангах картина куда серьезнее. 45-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. А. Краснова[19] смогла прорвать лишь первую траншею. Идут бои в районе несуществующей деревни Арбузово, на «Пауке», песчаных карьерах. Многострадальный «Невский пятачок». От 268-й стрелковой дивизии полковника С. Н. Борщева[20] красновцы отделены мощным узлом немецкой обороны в районе 8-й ГЭС, который так и не смогла подавить советская артиллерия.

На левом фланге под Шлиссельбургом атака 86-й дивизии В. А. Трубачева захлебнулась. Добежав до середины Невы, бойцы попали под плотный минометный огонь противника. Командующий 67-й армией генерал Духанов приказал отвести полки обратно на правый берег и вводить их в бой с плацдарма, захваченного 136-й дивизией Симоняка. Вскоре они атакуют Рабочий поселок № 2, переправившись правее намеченного изначально участка атаки.

В штабе фронта трезво оценили итоги дня боев. Ввод войск второго эшелона намечен на 13 января. Разведка доложила о подходе к противнику резервов, следовательно, на следующий день возможны яростные контратаки. Из-за неудачи 86-й дивизии создалась угроза флангу дивизии Симоняка, которая быстро продвигалась вперед. Возросла вероятность прорыва немцев на фланге и в перспективе окружения. Осенние и летние «котлы» еще у всех свежи в памяти.

Начальник инженерного управления Ленинградского фронта и участник тех событий генерал Б. В. Бычевский вспоминал: «Утром я обошел участок левого берега, где еще сутки назад были гитлеровцы. Картина разгрома мрачная. Что посеешь, то и пожнешь! Двухчасовой ураганный огонь нашей артиллерии и атака пехоты с танками оставили после себя следы грозного возмездия. Убитые немцы еще не убраны. Их застывшие лица с примерзшими к земле желтыми волосами смотрят в небо мертвыми глазами. Скрюченные, впившиеся в снег руки…

А вот и здание бывшей школы, то самое, которое штурмовали саперы Богаева. В тыльной стене большой проем от взрыва заряда взрывчатки. Около здания – следы гусениц танка. Похоже, танкист подтащил саперам на буксире стокилограммовый заряд, а сам отошел помогать огнем. Следы боя говорят, что саперы проникли через проем в первый этаж. Семь немецких трупов в первом этаже, три – на лестнице, двенадцать – на втором.

Когда-то в этих комнатах за партами сидели пионеры… Мне вспомнился рассказ Лисовского осенью 1941 года о том, как он, отходя из Мги через Неву, переправлял обожженных и раненых детей-школьников. Это было где-то здесь. Не из этой ли школы?..»¹²¹

Лейтенант Н. Н. Богаев в том бою после гибели командира принял командование ротой. Его солдаты взяли штурмом здание школы, захватив в плен полтора десятка немцев, после чего он отправил в штаб дивизии две бутылки трофейного шнапса, приложив записку «На анализ». Хороший солдатский юмор.

В ночь на 13 января Говоров приказал 152-й танковой бригаде начать переправу. Сражение не прекращалось ни на минуту. Сложная ситуация сложилась на Волховском фронте. Наступление большей частью проходило по торфяным болотам, которые даже зимой были труднопроходимыми для танков, дополнительно к этому артиллерия Волховского фронта не смогла подавить все огневые точки немцев. На левом фланге 128-я и 372-я стрелковые дивизии были остановлены у Рабочего поселка № 4. На центральном участке прорыва 256-й дивизии удалось продвинуться чуть дальше, но в целом глубина прорыва в первый день операции не превышала двух километров в полосе наступления Волховского фронта. Лишь на левом фланге можно было говорить об успешном наступлении: 327-я дивизия овладела опорным пунктом противника в роще «Круглая».

Роща «Круглая»… Страшное, упорное, гиблое место. «Здесь оборону держал 366-й полк 227-й немецкой пехотной дивизии, считавшейся одним из самых боеспособных соединений вермахта. Весь день 12 января здесь шли кровопролитные бои, лишь поздним вечером, когда последний немецкий солдат выронил из рук винтовку, советским пехотинцам удалось войти в рощу (правильнее сказать, в то, что от нее осталось). На поле боя остался лежать весь состав 366-го полка – более восьми сотен солдат и офицеров, потери советской стороны составили более 1500 человек»¹²².

На южном фасе наступления войск Волховского фронта успехов не было. 376, 80, 256-я стрелковые дивизии не смогли преодолеть оборону 1-й пехотной дивизии вермахта. 73-я бригада морской пехоты также безуспешно штурмовала Синявинские высоты, не имея продвижения на этом участке. Но при этом яростные атаки волховчан на левом фланге прорыва не позволили Линдеману снять с этого участка части и соединения и перебросить их на центральное направление в полосу прорыва 136-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта.

Первый день наступления был тяжелым и для немцев, и для советских солдат. Кровь, снег, взрывы, рукопашная. Все перемешалось на этом узком участке земли. Героизм советских солдат носил массовый характер.

Младший сержант 270-го стрелкового полка 136-й стрелковой дивизии Тимофей Ефимович Пирогов в числе первых вырвался на лед Невы. Получив легкое ранение, он остался в строю. Во время штурма левого берега он вместе с бойцами Бурмистровым и Булатовым забросал гранатами два дзота противника, уничтожил 14 немцев. Отправляясь ночью в разведку, в полной тишине снял часового у одного из домов, где расположились немцы, убил всех находящихся в доме и доставил в полк немецкие документы и карту. После этого (вдумайтесь! раненый человек!) ползком пробрался в тыл вражеской батареи и, как только наши подразделения поднялись в атаку, в упор расстрелял из автомата бросившихся к орудию немецких солдат. Вражеское орудие не сделало ни единого выстрела. Пирогов впоследствии получил «Золотую Звезду» Героя.

В боях за рощу «Мак», прикрывавшую дорогу на Синявинские высоты, геройски погиб рядовой взвода связи 270-го стрелкового полка 136-й стрелковой дивизии Дмитрий Семенович Молодцов. В безумной попытке пресечь фланговый огонь немецкого пулемета, косившего наших бойцов, он бросился вперед и закрыл своим телом амбразуру вражеского дота. Молодцов на месяц предвосхитил подвиг Александра Матросова. «Золотую Звезду» Героя он получил посмертно. Хотел ли умирать 35-летний связист смертью героя? Конечно нет, не уверен, что в пылу боя человек вообще рассуждает такими категориями. Он выполнил боевую задачу, забросал дот гранатами. Всё, ребята, я свое отработал, теперь дело за вами. Но когда взвод пошел в атаку, пулемет из нутра дота снова заговорил, заплевался. Это ведь одно мгновение, короткий миг выбора, когда ты принимаешь решение умереть за други своя. Обычный парень, крестьянская семья, сначала колхоз, потом – старший механик шхуны «Знаменка» Балтийского спецуправления дноуглубительных работ. Ни одной боевой награды до этого дня. Ни единой медальки. Война – это не про медали, это грязь, пот, кровь и голод. А вот поди ж ты! Парень решился и ушел в вечность. И это не красивые слова. Дмитрий Молодцов навечно зачислен в списки воинской части.

Такой же подвиг в бою за деревню Липку совершил на Волховском фронте командир 5-й роты 523-го полка 128-й стрелковой дивизии Яков Иванович Богдан. 13 января он подобрался к немецкому доту и забросал его гранатами, но, когда рота поднялась в атаку, немецкий пулемет снова ожил. Все решали секунды. Старший лейтенант Яков Богдан закрыл амбразуру дота своим телом.

Из танковых переправ, тех самых, принцип действия которых так не вовремя наблюдал К. Е. Ворошилов во время испытаний, уцелела всего одна в районе Марьино. Правофланговая переправа в районе действий 45-й гвардейской дивизии практически сразу же была обнаружена немцами и уничтожена их артиллерией. Неудача постигла и левофланговую переправу. При движении первого же танка она вышла из строя. Тяжелая машина, нарушив правила преодоления реки, сломала колею и затонула вблизи противоположного берега. Оставалась лишь Марьинская переправа.

В 1.10 13 января началась переправа техники. Без тяжелых танков успех наступления невозможен. Это понимали все: понимал начальник инженерной службы фронта Б. В. Бычевский, понимал Говоров, понимал и водитель танка, выводивший свою машину на непрочный лед. Рядом с первым танком шли старшие командиры инженеров. Понтонеры держали наготове измерительные приборы для определения прогиба льда. Лед глухо трещит под тяжелыми гусеницами. «Девять минут ровного движения, и машина, словно обрадовавшись, фыркая и газуя, берет выровненный понтонерами подъем левого берега… 16 машин 106-го танкового батальона проходят Неву в 4 часа 30 минут утра»¹²³. Всего через эту переправу на левый берег было переброшено 200 советских танков Т-34. Лед устал, но выдержал.

С 13 января Говорову стало ясно, что главным направлением прорыва становится центральное в полосе наступления 136-й стрелковой дивизии. Ей были приданы основные силы 61-й танковой бригады подполковника В. В. Хрустицкого. 123-я стрелковая бригада, стоявшая до этого во втором эшелоне, также была введена в бой 13 января и прикрывала левый фланг дивизии Симоняка со стороны Шлиссельбурга. С 14 января для защиты правого фланга 136-й стрелковой дивизии командование Ленинградского фронта вводит в бой 123-ю стрелковую дивизию с задачей поддержать контратакованную дивизию Борщева.

К вечеру 15 января бойцы Симоняка и танкисты Хрустицкого вышли к окраинам Рабочего поселка № 5, но с ходу взять его не смогли. В это же время 86-я стрелковая дивизия совместно с бойцами 123-й стрелковой бригады на левом фланге вышла на окраину Шлиссельбурга, захватив Рабочие поселки № 2, 3. Наступление на Шлиссельбург также было поддержано войсками, стоявшими в третьем эшелоне: 34-й лыжной бригадой и 55-й стрелковой бригадой. Немцы продолжали удерживать город, но кольцо окружения вокруг Шлиссельбурга готово было сомкнуться.

На правом фланге 67-й армии сложилось тяжелое положение на участке 268-й стрелковой дивизии. Роща «Мак» и 8-я ГРЭС так и не были взяты, в Рабочих поселках № 1, 2 продолжали вести огонь пулеметы и минометы противника, артиллерия так и не сумела их подавить. Все это делало невозможным дальнейшее продвижение. Дивизию Борщева поддержали части 13-й стрелковой дивизии и 45-й гвардейской дивизии, но и немцы получили на этом участке свежее пополнение: Линдеман направил части 5-й горнострелковой и 96-й пехотной дивизий, а также один танковый батальон. Яростно контратакуя, немцы во что бы то ни стало пытались выйти во фланг 136-й стрелковой дивизии и остановить на этом участке прорыв войск Ленинградского фронта.

На Волховском фронте на правом фланге наступления 2-й ударной армии немцы плотно закрепились в опорных пунктах у Рабочих поселков № 7 и 8. На левом фланге в районе Синявина продолжала обороняться 1-я пехотная дивизия вермахта. Несмотря на то, что Мерецков ввел в бой 18-ю, 71-ю стрелковые дивизии и 98-ю танковую бригаду, на правом и левом флангах части 2-й ударной армии успеха достичь не смогли. Но в полосе центрального прорыва войска 372-й стрелковой дивизии медленно, но верно пробивались к Рабочему поселку № 5.

Едва ли и Говоров, и командарм, и их штабы спали, точнее, урывали час-другой на отдых в течение этих дней и ночей. Пришлось менять время и направления ввода второго эшелона армии и танковых бригад, переключаться с работы над картой на поездки в дивизионные штабы, не выпускать из-под контроля ни один час боя.

Немецкое командование отчаянно пыталось спасти положение единственно возможным способом: бросало в бой последние резервы. Оно старались любой ценой удержать Шлиссельбургско-Синявинский выступ и не дать советским войскам соединиться. По-прежнему шли упорные бои за Шлиссельбург, в которых солдатам 86-й стрелковой дивизии помогали артиллеристы крепости Орешек. После многочисленных атак части 2-й ударной армии Волховского фронта заняли поселок Синявино.

Сознание того, что с каждым метром войска двух советских фронтов приближаются друг к другу, придавало силы, удесятеряло ярость наступления. «На подступах к Рабочему поселку № 5 танкисты 61-й легкотанковой бригады Дмитрий Осатюк и Иван Макаренков на легком танке Т-60, поддерживая атаку пехоты, умелым маневром заманили два фашистских танка под огонь артиллерии, скрытой на опушке небольшой рощицы. Попавшие в ловушку вражеские машины подставили борта под дула наших орудий и были подбиты. В целом экипаж за 6 дней наступления уничтожил 11 орудий, 15 пулеметов, сжег 20 вражеских автомашин»¹²⁴. Лейтенант Осатюк и старшина Макаренков удостоились за эти бои звания Героя Советского Союза.

К исходу дня 17 января между передовыми частями Ленинградского и Волховского фронтов оставалось всего около одного километра. Этим же вечером командующий Ленинградским фронтом Говоров принял последнее решение в этой битве: осуществить перегруппировку 67-й армии для усиления натиска в центре. Командармам было дано особое указание: после соединения фронтов готовиться к дальнейшему наступлению, а 67-й армии генерал-майора М. П. Духанова[21] быть готовой повернуть на юг, в направлении на Мгу. Ночь прошла за разработкой нового плана.

Немецко-фашистское командование прекрасно понимало, что до соединения фронтов остаются считаные часы, а это означает окружение немецких частей в районе Шлиссельбурга. В ночь на 18 января командир XXVI немецкого армейского корпуса генерал пехоты Эрнст фон Лейзер отдал своим войскам приказ отходить из Шлиссельбурга в район Синявина. Немецким частям двумя встречными ударами удалось вырваться из готового замкнуться кольца.

Утром 18 января в 9 часов 30 минут солдаты 123-й стрелковой бригады Ленинградского фронта во главе с замполитом майором Мелконяном встретились с бойцами 372-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии Волховского фронта. Группу «волховчан» возглавил начальник 1-го отделения штаба дивизии майор Мельников. На месте командиры составили акт: «Настоящий акт составлен при встрече частей Волховского фронта с частями Ленинградского фронта в Рабочем поселке № 1 (восточная окраина).

18.1.43 года в 9 ч. 30 мин. на восточной окраине Рабочего поселка № 1, прорвав блокаду Ленинграда, встретились 1-й отдельный батальон 123-й отдельной стрелковой бригады Ленинградского фронта, во главе с заместителем командира по политчасти майором МЕЛКОНЯН, ст. лейтенантом КАЛУГОВЫМ, сержантом АНИСИМОВЫМ; с другой стороны – 1-й стрелковый батальон 1240 сп 372 сд Волховского фронта, во главе с начальником 1-го отделения штаба 372 сд майором МЕЛЬНИКОВЫМ и командиром 440 развод. роты ст. лейтенантом ИШИМОВЫМ. Через час на место встречи прибыл командир 372 сд полковник РАДЫГИН, который взял на себя командование 1-м отд. стрелк. батальоном 123 осбр, поставил дальнейшую задачу до прихода частей 123 осбр и 327 сд»¹²⁵. Акт скреплен соответствующими подписями.

За этими сухими строчками сотни тысяч смертей. Умерших во время блокады от голода, от бомбежек, погибших в предыдущих войсковых операциях. В этих строчках десятки провалившихся под лед машин с продовольствием. А каждая такая машина – это сотня спасенных жизней. В этих строчках – килограммы украденного, вырванного из рук хлеба, сотни умерших от истощения детей, утонувших во время эвакуации по льду Ладожского озера. В этих строчках – прорыв блокады Ленинграда. Два майора, Мелконян и Мельников, обнялись при встрече, закинув еще горячий ППШ за спину, и этим братским объятием отменили смерть, погнали ее прочь из города. Пшла вон!

Через час генерал Симоняк доложил, что его 269-й и 270-й полки вместе с волховчанами заняли Рабочий поселок № 5. Вслед за этим 86-я стрелковая дивизия полковника В. А. Трубачева[22] ворвалась в Шлиссельбург и стала пробиваться к Ладожскому каналу.

Наконец приходит радиограмма от летчиков: «Видим соединившиеся войска!»

Победа!

Город выстоял!

Блокада прорвана!

Этим же вечером обессиленные от голода и холода ленинградцы услышали в сводке Совинформбюро величественный и глубокий голос Левитана:

«Говорит Москва!

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

Успешное наступление наших войск в районе южнее Ладожского озера и прорыв блокады Ленинграда.

На днях наши войска, расположенные южнее Ладожского озера, перешли в наступление против немецко-фашистских войск, блокировавших г. Ленинград.

Наши войска имели задачей разрушить оборону противника и этим прорвать блокаду г. Ленинграда.

Следует при этом иметь в виду то обстоятельство, что за многие месяцы блокады Ленинграда немцы превратили свои позиции на подступах к городу в мощный укрепленный район, с разветвленной системой долговременных бетонированных и других сооружений, с большим количеством противотанковых и противопехотных препятствий.

Наступление наших войск проходило с двух сторон: с западного берега реки Нева, юго-западнее Шлиссельбурга и с востока из района южнее Ладожского озера.

Прорвав долговременную укрепленную полосу противника глубиной до 14 километров и форсировав реку Нева, наши войска в течение семи дней напряженных боев, преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, заняли: г. Шлиссельбург, крупные укрепленные пункты Марьино, Московская, Дубровка, Липка, рабочие поселки № 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, станцию Синявино и станцию Подгорная.

Таким образом, после семидневных боев войска Волховского и Ленинградского фронтов 18 января соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда»¹²⁶.

Даже сейчас, спустя десятилетия, мурашки идут по коже, когда слушаешь, как поднимается, набирает силу и высоту главная фраза: проры-ыв (пауза) блока-а-а-ады (пауза) Лени-и-ингра-а-а-ада-а! Невозможно представить, какая буря эмоций клокотала в душах ленинградцев, когда они услышали эти слова.

Вот что пишет о Ленинграде 19 января 1943 года известный биограф блокады А. В. Буров: «При всей внешней суровости осажденного города, несмотря на следы обстрелов и бомбежек, Ленинград выглядит сегодня праздничным. Он украшен флагами. Даже незнакомые люди, встречаясь на улицах, поздравляют друг друга с победой. Повсеместно возникают митинги. На митинге в рантовом цехе “Скорохода” было принято решение в честь прорыва блокады выпустить к 25-й годовщине Советской Армии сверх плана 6000 пар обуви. На заводе имени Второй пятилетки работницы встали на стахановскую вахту уже в ночь на 19 января. К утру многие из них выполнили норму на 250–300 процентов.

Группа ленинградских художников по заданию горкома партии приступила к созданию плакатов, посвященных прорыву блокады. К утру плакаты были нарисованы, а спустя два дня отпечатаны и расклеены по городу.

Выполняя решение Государственного Комитета Обороны, командование Ленинградского фронта 19 января направило в освобожденный накануне район железнодорожные части и специальные формирования для сооружения новой железной дороги»¹²⁷.

За мужество и отвагу, проявленные в январских боях 1943 года, 25 солдат и офицеров удостоились звания Героя Советского Союза, около 22 тысяч бойцов были награждены медалями и орденами, 136-я и 327-я стрелковые дивизии преобразованы, соответственно, в 63-ю и 64-ю гвардейские, а 61-я танковая бригада – в 30-ю гвардейскую танковую бригаду.

Согласно дальнейшему плану боевых действий 67-я и 2-я ударная армии повернули на юг и продолжили наступление в район Мги, но за неделю боев им удалось продвинуться лишь на 2 километра и перерезать железную дорогу в районе 1-го Городка. Стало понятно, что без взятия Синявинских высот побережье Невы и Киривскую железную дорогу не освободить. Представитель Ставки К. Е. Ворошилов так и доложил Сталину. Дальнейший план наступления нуждался в серьезной корректировке.

Бои в феврале с целью разгрома Мгинско-Синявинско-Шапкинской группировки противника результата не дали. Операция на Северо-Западном направлении под кодовым названием «Полярная звезда» завершилась провалом.

Общие потери войск Ленинградского и Волховского фронтов в операции «Искра» составили 115 082 человека, из них – 33 940 безвозвратные потери. При этом потери Волховского фронта составили 73 818 бойцов (21 620 – безвозвратно), что почти в два раза выше потерь Ленинградского фронта¹²⁸. Конечно, рельеф местности в полосе наступления «волховчан», задачи, поставленные перед войсками фронта, были сложнее. Но солдаты хотя бы не валились с ног от голода. И все же следует признать, что подготовка операции штабом Ленфронта была проведена более тщательно, если не сказать дотошно. А за каждым росчерком карандаша над картой стоят жизни конкретных людей.

Потери немцев, согласно отчетам о потерях штаба 18-й армии, составили за январь 1943 года 22 619 человек, из них чуть более 6 тысяч безвозвратных потерь. При этом в февральских боях солдаты Линдемана потеряли убитыми и ранеными более 29 тысяч человек¹²⁹.

В ходе операции 15 января 1943 года Леониду Александровичу Говорову было присвоено звание генерал-полковника артиллерии. По решению Ставки и лично И. В. Сталина за координацию действий фронтов во время проведения операции «Искра» представителю Ставки ВГК Г. К. Жукову 18 января 1943 года присвоено звание маршала Советского Союза. В Красной армии он стал первым маршалом с начала войны.

* * *

Весной и летом 1943 года было предпринято еще несколько попыток полного снятия блокады Ленинграда. Все они закончились безрезультатно. Одна из самых тяжелых и кровопролитных страниц горячего лета 1943 года, к сожалению, малоизученная, – это Мгинская наступательная операция. Общие ее цели понятны: ударами Ленинградского и Волховского фронтов на левом фланге обороны прорвать блокаду, окружить группировку немецкой 18-й армии и тем самым полностью ликвидировать немецкое кольцо вокруг Ленинграда. Но ее локальные цели точно не были определены, поскольку для этой операции не было специальной директивы Ставки. Если посмотреть на сроки проведения операции, с 22 июля по 22 августа 1943 года, то наиболее логичной выглядит цель сковывания сил врага. Немногим ранее, 5 июля, началась знаменитая Курская битва. Чтобы лишить немцев возможности перебросить с Ленинградского фронта свежие резервы, и была спланирована Мгинская операция.

В директиве штаба Ленинградского фронта № 0025/оп от 13 июля 1943 года 67-й армии ставилась задача: «…Прорвать оборону противника на фронте Арбузово, Синявино, совместно с войсками Волховского фронта окружить и уничтожить Синявинско-Мгинскую группировку противника, полностью очистить восточный берег р. Нева на участке Арбузово, Ивановское и установить общий фронт на восточном берегу р. Нева с 55 А и с Волховским фронтом на линии Кировской железной дороги»¹³⁰.

Из воспоминаний К. А. Мерецкова: «“Каковы шансы на успех?” – спросил меня Сталин. Позднее я узнал, что тот же вопрос он задал также Говорову и получил от него ответ, сходный с моим: если будет создан необходимый перевес в силах, операция закончится успешно. Но для создания такого перевеса Ставка не могла дать войска из резервов, подготовленных для развития прорыва в центре советско-германского фронта. И Верховный главнокомандующий в разговоре со мной подчеркнул на прощание еще раз: “Главное для вас – не захват территории, а уничтожение немецких дивизий!”»¹³¹

С 12 июля артиллерийские части и соединения Ленинградского фронта приступили к систематическому разрушению немецких узлов обороны. 17 июля подключилась артиллерия Волховского фронта.

Для «волховчан» операция началась 22 июля после мощной полуторачасовой артиллерийской подготовки. Практически следом перешли в наступление бойцы 67-й армии генерала М. П. Духанова.

В полосе наступления 67-й армии Ленинградского фронта две дивизии атаковали немцев в районе Арбузова, а еще одна (43-я стрелковая) – чуть западнее Синявина. Оборону 121-й и 23-й дивизий вермахта частично удалось взломать, но Линдеман, умело используя подвижные группы, усилил проблемные участки резервами, и наступление забуксовало. Развить успех не удалось.

43-я стрелковая дивизия снова уткнулась в Синявинские высоты. Их обороняли солдаты 11-й пехотной дивизии вермахта. Яростные бои разгорелись за высоту 43,3. Она несколько раз переходила из рук в руки, но в конечном итоге немцы бросили на усиление обороны части 21-й пехотной дивизии, и высота осталась под их контролем.

К августу бои стали затухать.

Что происходило тогда на полях сражений, трудно себе представить. Редкие, скупые воспоминания участников битвы поражают сухой жестокостью. Из воспоминаний ветерана 63-й гвардейской стрелковой дивизии Н. С. Мясоедова: «Мгинская операция для нашей дивизии была самой тяжелой. В этих боях, с 22 июля по 4 августа 1943 года, мы потеряли половину людей, а пехота вообще – 80 процентов личного состава. С артиллерии собирали поваров, писарей, слесарей – всех отправляли в пехоту. Из нашего дивизиона на пополнение в пехоту послали 41 человека. Это была самая жестокая, кровопролитная операция. Наша пехота была выбита и немецкая пехота была уничтожена»¹³².