Текст книги "Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения"

ПЛЕНКА

‹…›

ГУБИН

Я надеюсь, что вы приехали в Кузбасс не только с Аманом Тулеевым поиграть в снежки. Какие переговоры вы вели в Кузбассе и чего вам удалось достичь?

МИГАШ

Мы пришли за качественным углем, который в этой области, и договорились, что они готовы поставлять в Словакию за 40 миллионов долларов угля, и это можно было считать от задолженности России к Словакии.

ГУБИН

Правильно ли я вас понял, что «живыми» деньгами Словакия за него платить не будет?

МИГАШ

Да, вы правильно поняли.

ГУБИН

Но ведь в начале года [экс-президент] Владимир Мечиар заявил о том, что он готов принять в уплату нашего долга в 1 млрд поставки вооружения. Речь шла о поставках зенитно-ракетных комплексов С-300 на сумму в $150 млн, что все-таки в четыре раза больше, чем стоимость поставок угля, о которых вы договорились. Скажите, вам что, русское вооружение больше не нужно?

МИГАШ

Мы не против русского оружия, но нам нужно особенно сейчас энергоносители, уголь, ядерное топливо, газ… ‹…›

ГУБИН

Вы искусный дипломат, я оценил это ваше умение, но все-таки как быть с поставками вооружения? Вы можете сказать определенно: они будут продолжены в счет погашения нашего долга или не будут? Да или нет?

МИГАШ (после паузы)

Нет.

ГУБИН

Сегодня утром состоялась ваша встреча со спикером нижней палаты Российского парламента Геннадием Селезневым, который всегда заявляет одно: мы будем категорически против вступления стран бывшего Восточного союза в НАТО. Вы обсуждали эту тему с Геннадием Селезневым сегодня?

МИГАШ

Об этой теме мы говорили, хочу сказать, что ориентация Словакии на европейские структуры – это принципиальная вещь, это наше решение. Но, с другой стороны, хочу сказать: не надо, чтобы Россия ревновала на наши отношения с европейскими структурами, потому что, так как мы считаем приоритетом эти отношения, одновременно мы считаем приоритетом отношения с Россией. И мы хотим быть примером хороших словацко-российских отношений для остальных среди европейских стран. И самое интересное, что этого же хотят и россияне.

ГУБИН

Но в российском парламенте большинство, как вы знаете, принадлежит коммунистам. А коммунисты говорят: «Знаете, что такое ориентация на Запад? Это очень простые вещи: падение уровня населения, реформы, которые как ножом по сердцу приходятся». И ведь то же самое происходит в Словакии. Девальвирована словацкая крона на 20 %, резко выросли тарифы для населения. Что вы говорите, ох, этим дотошным словацким журналистам, которые задают вам столь же неприятные вопросы?

МИГАШ

Надо лучше управлять государством внутри себя. Не надо ссылаться на какие-то другие страны или европейские структуры. Нам надо быть лучшим хозяином.

ГУБИН

Для рядового россиянина вступление большой европейской страны в Европейский союз означает одну простую вещь: закончится время безвизового въезда в Словакию. Мы вынуждены будем получать визы и, самое главное, еще и платить за них. А что вы можете сказать: режим безвизового въезда в Словакию сохранится?

МИГАШ

‹…› Надо готовиться к тем условиям, когда уже будем членами Европейского союза, но я хочу сказать, что надо это сделать тогда и таким способом, чтобы это не мешало человеческим, торговым отношениям между Словакией и Россией.

ГУБИН

Пан председатель, вы могли бы ответить гораздо более коротко: да или нет? В течение ближайшего года россияне начнут получать визы или не начнут?

МИГАШ

Я думаю, что это не так актуально.

ГУБИН

За последние годы товарооборот между нашими странами упал примерно на 20 %. Есть ли хоть один положительный факт, который вы, как козырь, можете положить на стол в доказательство того, что у наших отношений экономических есть перспектива?

МИГАШ

Повторю, я хочу сказать, что много договоров, но нам не надо столько бумажных тигров, нам надо…

ГУБИН

Покажите хоть одного живого, пожалуйста…

МИГАШ

Такого тигра я видел в Омске.

ГУБИН

Это завод «Матадор-Омскшина»?

МИГАШ

Да, там производят наши хорошие шины и вчера договорились, что объем производства будет повышаться на 30–40 %, это со всем обновлением техники, технологии, что надо капиталовложения и с вашей стороны, и с нашей стороны. Это не бумажный тигр, это настоящий и реальный.

ГУБИН

‹…› В план вашей поездки входит посещение пивоваренного завода в Хамовниках. Скажите, вы собираетесь оплачивать долг России перед Словакией поставками российского, московского пива или вам просто хочется выпить российского пива, которое многие сегодня считают лучшим в мире?

МИГАШ

Ну, это как раз второй тигр, не бумажный, а реальный, что на московском пивзаводе делается очень качественное, самое лучшее пиво по технологии, по спецподготовке наших специалистов. Это пиво совместное, это как раз пример хорошего сотрудничества между Россией и Словакией.

ГУБИН

Спасибо вам большое, пан председатель. Мне остается лишь пожалеть, что в нашей студии нет двух кружек пива, мы бы их, несомненно, подняли в эфире и сказали бы друг другу: «На здоровье!»

Вот такая маленькая программа, гость, как вы видите, изначально не был актуален, но, тем не менее, новости прозвучали: визовый режим в ближайший год вводиться не будет и все прежние договоренности по поставкам ракетных комплексов отменены.

Еще одна важная для нашей профессии проблема. Что лучше для ток-шоу – запись или прямой эфир? Я лично сторонник прямого эфира. Потому что это драйв, потому что все очень честно, потому что, когда вы поминаете всуе чью-то маму в эфире, нужно как-то из этой ситуации выкручиваться. При записи всегда есть соблазн, которым все пользуются, – остановиться и перезаписать. Но есть ряд случаев, когда в прямом эфире с человеком разговаривать невозможно. Если нужно было встречаться с Юрием Щекочихиным[10]10
  Юрий Щекочихин (1950–2003) – российский журналист, знаменитый своими расследованиями, депутат Государственной думы.


[Закрыть], то интервью следовало делать только в записи. Он был очень интересным человеком, но заикался. Еще иногда нужна бывает запись, когда вы знаете, что у человека есть эффект детонации (он несколько раз повторяет одно и то же слово). Такие штуки на эфире производят впечатление грязи.

Если вы ведете прямой эфир, настаивайте, костьми ложитесь, чтобы была обратная связь с аудиторией. Я сейчас опишу оптимальную ситуацию со звонками слушателей, которой никогда ни у кого не будет, но тем не менее… Великобритания, Би-би-си, выходит в эфир Робин Ластиг, потрясающе держит ритм, обращается по имени к каждому позвонившему, все у него логично выстраивается. Я думаю: «Боже мой, как у него все здорово! Как это он легко так выстраивает динамику, драматургию!» Но это обманчивая простота. Ластиг работает по четкой технологии. Строится все так: за три часа до выхода программы на Би-би-си анонсируется тема и указывается номер многоканального телефона, по которому в эти часы будут приниматься звонки. Дальше работает shift, смена. Бригада девочек-телефонисток принимает звонки и заполняет карточку на каждого звонящего: телефон, фамилия, имя, в чем состоит точка зрения. Это все поступает продюсеру, и он уже отбирает самые интересные мнения. Например, тема была: переработка отходов очень полезна для нашего душевного спокойствия, но очень вредна для окружающей среды. И люди звонили: «Я думаю, что нужно утилизировать отходы, иначе они покроют всю землю!» – «А я этим профессионально занималась, и на самом деле это гораздо дороже, чем просто закапывать в землю непереработанное!»

И продюсер все это заранее разводит и выстраивает логику эфирного конфликта. Дальше начинается программа. Телефонистки набирают всех этих людей и просят их быть на связи. Звонки за счет корпорации. Когда идут программы Всемирной службы Би-би-си, можно слышать людей со всего мира. То есть там соединяют с Нигерией, Японией, с любой страной, где их слышат. И перед презентером стоит монитор, и ведущий знает, кто у него сейчас на связи, кто будет следующий и кто о чем скажет.

Это в идеале. Реальная же ситуация такова, что у вас, в лучшем случае, сидит редактор на телефоне, в худшем – вообще никто не занимается звонками. Значит, пробуйте своими силами, какими только возможно, кого-то все-таки на телефон сажать.

При подготовке старайтесь всегда достать биографию гостя. Скажем, приходит к вам красавец-депутат Максим Коробов, седой, спортивный, поджарый, носит шикарные пиджаки, под ними дивные свитера, бывший афганец, будет говорить о системе обязательного государственного страхования. В студии, за пару минут до эфира, заглядываешь в свои бумаги – и, как бы невзначай, вслух: «Когда вы были вице-президентом банка “Российский дефолт”… м-м-м… простите, “Российский кредит”, вы тоже носили свитера или все же галстуки?» Человек хохочет, а вы уже понимаете, как он будет реагировать на шуточки, подколки.

Всегда узнавайте какие-то детальки из жизни гостя. Возможно, выяснится, что эта вот тетя – вылитая фрекен Бок, – с которой вам предстоит беседовать в эфире и которая после приватизации плодоовощной базы № 5 контролирует 25 % российского рынка бананов, потеряла 16-летнюю дочь и после этого все деньги отдает на лечение детей от лейкемии. Этот личный контакт очень важен, он позволяет балансировать между дозволенным и недозволенным.

Еще одна важная в подготовке вещь – звонки противникам ваших гостей. Я никогда, например, не стеснялся перед встречей с Хакамадой позвонить Глазьеву. Если кто забыл, это главный экономический идеолог КПРФ, а в прошлом – министр внешнеэкономических связей. Он всегда посоветует: «А спросите Хакамаду еще вот о чем… Она же в СПС, там Чубайс деньги на СПС выделяет. Вот спросите: “Ирина Муцуовна, почему РАО ЕЭС вкладывает 90 миллионов долларов в строительство нового офисного здания, еще 90 – на покупку РенТВ и при этом жалуется на нехватку средств и требует повышать тарифы?”»

И наоборот: когда у меня была встреча с Зюгановым, я звонил Явлинскому. И тот действительно мне что-то такое говорил, чего бы я сам не придумал, потому что он был в этой схватке. Перед программой я всегда честно предупреждаю гостя, что звонил его противникам.

Серьезный момент – экстремальные ситуации в эфире. Что делать, если человек в эфире (по телефону или нет) начинает ругаться матом? Это редко, но бывает. Но всегда можно вывернуться. Можно сказать: «О-ля-ля! Одну секундочку! Простите, я что, похож на чайник, чтобы меня такими словами кипятить? Заварка насыпана, все в порядке, не волнуйтесь. Вы можете изложить все то же самое спокойно? Русским языком…»

Что делать, если вдруг в эфире вы впадаете в ступор, ошибаетесь, забываете, о чем говорить? Я в таких случаях говорю: «Пум, пум, пум… Старость – не радость. Давайте объявим паузу. Честное слово, у меня есть для вас милый вопрос, он вам наверняка понравится, но спустя тридцать секунд. Ей-богу, я его забыл. Устал очень, давайте кофейку попьем. Господин режиссер, поставьте нам заставочку хоть, что ли, подлинней…» Если у вас достаточно сил, если у вас своя аудитория, вы можете выкрутиться: «Ну, честно, вот забыл, выпрыгнуло слово! Как говорят англичане, the word escaped me. Слово сбежало от меня…» Я помню, была одна замечательная вещь у Николая Сванидзе на эфире. Он начинает вести «Подробности» – первый эфир «Подробностей» со Сванидзе, – и сразу следует сюжет, подготовленный, видимо, еще прежним ведущим, Вячеславом Флярковским. Это репортаж о том самом рабочем, который реально перекрывает тот самый кран на газовой трубе. «Да, – говорит Сванидзе, появляясь после этого на экране, – замечательный сюжет мы посмотрели. Не очень понимаю, к чему я вам его показал, потому что вообще-то у нас Ирина Хакамада сегодня». Сошло! Даже классно! Профи! А начал бы выкручиваться, выглядел бы глупо.

Если возникают паузы, не тушуйтесь! Бывает, вы забыли вопрос или имя и отчество гостя, и тогда можно сказать: «Я, признаться, смущен – у вас, как у гостя, есть право на паузу. Ваш ответ настолько неожиданный, что мне просто нужно подумать. Я засекаю время, давайте 20 секунд помолчим. Вы слышите, как сердце мое бешено стучит? Только пустое сердце бьется ровно, в руке не дрогнет пистолет». Пока эту фразу произносите, внутренне начинаете выкручиваться. И, как правило, любой презентер через 30 секунд выруливает из самой тяжелой ситуации.

Чем хороший актер от плохого отличается? У плохого три штампа, а у хорошего – триста штампов. То есть когда я совершаю ошибки (я время от времени оговариваюсь, отчество могу спутать), у меня на выбор не триста, но десятки вариантов: «О, как я ошибся, как наказан, но поверьте, поминутно видеть вас вот уже в течение 20 минут… Простите!» Набирайте коллекцию шаблонов, как вести себя в тех или иных случаях в эфире.

И есть еще одна вещь – когда ну просто у вас температура 39, все валится дома, пришли кредиторы и собачка больна, а делать программу надо. Существует такой запрещенный прием, но я его вам все-таки дам. У меня есть шпаргалка (я ею старюсь не пользоваться), она называется «Универсальные вопросы как сильнодействующее средство». Я вам настоятельно рекомендую завести такую штуку у себя. Это вопросы, которые годятся на все случаи жизни. Ну, скажем, не могу я придумать, о чем говорить с человеком, а он уже скоро придет, или нужно мне закрыть чем-то часть эфирного времени, тогда я достаю свою шпаргалку. Это вопросы, которые можно задавать кому угодно. Вот, например, просто читаю по списку:

• Что вы почувствовали, когда советская эпоха ушла, а вы остались? (Об этом можно спрашивать любого человека в возрасте за сорок.)

• Как вы поступите, если однажды увидите красный флаг над Кремлем?

• Если бы сейчас перед вами возник Гагарин, что бы вы у него спросили?

• Какую человеческую слабость вы считаете непростительной?

• Какую человеческую слабость считаете извинительной?

• Способны ли вы встать на колени перед мужчиной или женщиной?

• Выходя поутру из дома, что вы больше всего боитесь увидеть на улице?

• Если вам придется сесть за мемуары, какого человека вы упомянете в первую очередь?

• Легко ли вам признать себя неправым?

• У кого и за что вам прямо сейчас хотелось бы попросить прощения?

Он, к примеру, отвечает: «Перед мамой». Я: «Ну, так на колени, прошу! Мама слушает? Как ее зовут? Екатерина Федоровна? Екатерина Федоровна, я нахожусь рядом с вашим сыном, стоящим сейчас на коленях, и он действительно хочет просить у вас прощения, я не знаю, за что он будет извиняться, но я вас очень прошу, простите его».

• Мандельштам считал, что профессия актера – это профессия, совершенно противоположная профессии поэта. А какая профессия совершенно противоположна вашей?

• Традиционные вопросы для нашей страны: кто виноват? Что делать? С чего начать? Вы не могли бы в трех предложениях ответить на эти три вопроса?

Могут пойти в ход любые вопросы, которые «ложатся на ухо». Согласитесь, кто бы на них ни отвечал, как бы ни отвечал, ответы будут звучать интересно.

• Если бы вам предложили спеть оперную партию, какую вы бы выбрали?

Это – отличный вопрос, скажем, для Плисецкой! «Майя Владимировна, вы всю жизнь танцуете, а если бы вам предложили спеть оперную партию…» Потому что, с ее язвительностью, она бы наверняка ответила: «Я бы, голубчик, партию не спела, а запретила, и называется она коммунистическая. Достали!»

Еще вопросы:

• Можно ли мечтать при жизни о памятнике самому себе?

• Ваш самый страшный профессиональный сон?

• Чего вам больше всего не хватает в доме?

• Что бы вы хотели подарить друзьям и пожелать врагам?

Очень часто, читая интервью в газетах или журналах, вы видите просто замечательные вопросы. И я беру их и тихонечко, без зазрения совести, переписываю себе. Повторяю, это – жест отчаяния. Это штучки действительно сродни сильнодействующему лекарству, а потому, как любой антибиотик, могут, излечивая ангину, по печени довольно сильно ударить. Помните об этом!

Вопросы прямые: «Расскажите, пожалуйста, свою биографию» или «Скажите, пожалуйста, сколько пар обуви ваша фабрика производит в смену?» – совершенно неинтересны. Если вы спросите: «Вы начали производство галстуков по английской лицензии. Скажите, пожалуйста, сколько раз продукция вашей фабрики, выпущенная за год, обогнет землю по экватору?» – человек хоть задумается, по крайней мере. Потом спросите: «Есть ли среди них хоть один, на котором не стыдно повеситься?» Такие вопросы оживляют эфир.

Скажите, кто пользуется сценарием, шпаргалкой во время эфира? А есть, кто не пользуется? Это тоже любопытный момент. Когда беседа не клеится, можно сказать: «Я здесь все подготовил. Вот у меня написаны все вопросы к вам. Но у меня есть такое ощущение, что вам не очень интересно на них отвечать, а мне не очень интересно их задавать. Давайте начнем с чистого листа!» У меня было такое с борцом Александром Карелиным. Он посмотрел на меня внимательно и сказал: «А ты листки порви!» Я сказал: «Легко!» И после этого нам удалось поговорить. В принципе, шпаргалка нужна, но, если вы чувствуете, что не клеится, не бойтесь ломать ход программы прямо в студии.

А кто использует пейджер? Я говорю вещь запрещенную. Но я ее иногда использую. Если у меня есть реальный вопрос, который нельзя задать от своего имени, его можно сбросить на пейджер. Потому что, теоретически, прийти по пейджеру он мог.

Теперь – что можно и чего нельзя.

Что категорически запрещено в эфире? Затрагивать родственников гостей. У меня были несколько раз предложения во время избирательных кампаний – например, приносят видеопленку с сыном губернатора, который задержан в казино в состоянии наркотического опьянения, и т. д. Иногда, особенно когда губернатор не очень хороший человек, есть соблазн это использовать. Ни в коем случае не делайте этого! Ваши гости или даже ваши оппоненты не отвечают за свою семью, особенно за детей.

Второе. Нельзя оскорблять. Ни в коем случае! Вы можете наезжать как танк, как паровоз, но без оскорблений. Вы знаете, у меня был пару раз велик соблазн, когда человек уже был просто, что называется, бум-бум-бум, спросить: «У меня последний к вам вопрос: дядя Петя, вы дурак?» Надеюсь, вы помните, из какого это фильма? Вот все будут хохотать – я же его посажу в галошу! Ведь он не знает, как и что ответить! Но он и не должен. Это не его работа. Наезжайте всегда только по теме. Он министр, он подписал этот документ, он взял на себя ответственность: «Вы живете на мои деньги, налогоплательщика. Ответьте, это ваша подпись? Я не слышу ответа!» Это наезд. Но говорить: «Вы что, дурак?» – категорически запрещено. Слушатель мгновенно займет сторону того, на кого наезжают. Нельзя задавать вопросы о личной, интимной жизни. Понимаете, нельзя известному театральному режиссеру снисходительно бросить: «Ну, я понимаю, что не с вами мы должны говорить о женщинах». Это не ваше дело. У каждого в шкафу свои скелеты.

Еще одна очень важная вещь для парней, для мужчин. Ни в коем случае нельзя наезжать на женщин. У нас традиционное общество, у нас сексистское общество, любой наезд на женщину воспринимается чудовищно. «Ангелина Ивановна, целую ручки, вы обаятельны, вы безумно хороши, Ангелина Ивановна, я счастлив, что вы пришли. Ангелина Ивановна, я несколько смущен, но вот сегодня газета “Известия” написала, что в вашем офисе прошел обыск. Я думаю, что это неправда. Но действительно ли, что 100 000 долларов обнаружили в вашем столе? Да, вы не хотите отвечать, целую ручки. Но все-таки 100 000 долларов вам подкинули или они у вас там лежали? Целую ручки, вы самая прекрасная и обаятельная. Я вас обожаю. Но еще один вопрос, если вы позволите. Правда ли, что был убит ваш финансовый директор? Правда ли, что вы находились с ним в этот момент в одной машине? Правда ли, что вы были в бронежилете? Простите, а почему? Вы знали, что в вас будут стрелять? Почему вы надели бронежилет, а почему финдиректору это сделать не посоветовали? Целую ручки!» – вот только так, с миллионом извинений, со смущением.

Нельзя манипулировать особенностями собеседника, которые тот не в состоянии изменить. Рост, заикание, цвет глаз, хромота, манера одеваться. За одним исключением. Когда-то Вольский[11]11
  Аркадий Вольский (1932–2006) – с 1990 по 2005 г. председатель Российского союза промышленников и предпринимателей.


[Закрыть] на мой вопрос: «Аркадий Иванович, ну что же советские промышленники выпускают такое дерьмо: надеть нечего!» – сказал так: «Как это надеть нечего? Вот посмотрите, что на мне: пиджак “Большевичка”!» – и в этот момент мне стало ясно, для чего перед эфиром он снимал свой двубортный прикид и надевал какой-то кургузый пиджачишко. «А у вас что, Дима? Давайте-ка, давайте посмотрим, что у вас написано на ярлыке!» Сейчас бы я знал, что ему ответить: «У меня? “Меньшевичка”! У каждого своя производственная одежда». И все. Но тогда я не знал, как отреагировать, он меня умыл. Но «прием Вольского» можно использовать по отношению к политику. Вот Шандыбин[12]12
  Василий Шандыбин (1941–2009) – одиозный, но, в сущности, безобидный «рабочий-депутат» Госдумы в 1995–2007 гг., известный громкими заявлениями и даже драками в стенах парламента.


[Закрыть] постоянно кричит, что поддерживает свое, родное. Он приходит ко мне на эфир, и я тихо плыву: пальто «Гуччи», пепельная кепка, башмаки с металлическими набойками и дивные костюм и галстук. И вот, когда Василий Шандыбин сказал фразу, которую я от него просто ждал: «Депутаты в лаптях в Думу приходят!», я спросил: «Не спорю, Василий Иванович, в лаптях, но можно посмотреть, что за фирмы у вас галстучек?» Что творилось с Шандыбиным! Он вот так схватился за грудь и не давал взглянуть на ярлычок. Я ему: «Ну, покажите! Что вы трусите?» В «Хьюго Боссе» он был с головы до ног, исключая свои цокающие прикольные башмаки. Мы потом этот кусок взяли и по всем еще информагентствам пустили: «Василий Шандыбин ходит в “Хьюго Боссе”». Этот прием разрешен. Разрешено смотреть и подглядывать, на какой машине ваш гость приехал, который защитник народных интересов и говорит об экономии народных средств. Можно спросить Зюганова: «Геннадий Андреевич, как так случилось, что вы с “Ауди-А4” пересели на “БМВ-7” с тонированными стеклами? Я понимаю, гараж Администрации президента, да, конечно… Ну, так откажитесь! На велосипеде в Думу езжайте: английским парламентариям за это деньги доплачивают. Предложите поставить на голосование». Это можно. Но нельзя такое делать по отношению к гостю, который занимается совершенно другими делами. К школьному учителю, например. Он, возможно, одолжил этот костюм, потому что лучше выглядеть хотел.

Чего еще нельзя делать? Нельзя не давать слово для ответа. В моей биографии был прискорбный факт. В тот день, когда ко мне приходил Жириновский (а это было незадолго до выборов думских), я уже знал, что в его предвыборном партийном списке будут Анатолий Быков и Дмитрий Якубовский[13]13
  Дмитрий Якубовский – скандально известный юрист, ставший в 28 лет советником Правительства России, а в 31 год осужденный за кражу книг из Государственной публичной библиотеки.


[Закрыть]. И вот Жириновский начал:

• Враги не дают провести нам сегодня митинг в метро на станции «Маяковская»!!! Они боятся!!! Мы подземным, тайным путем, как Иосиф Виссарионович, войдем в Кремль, на метро, на трамвае, заплатив пять копеек! За пять копеек ЛДПР войдет в Кремль, не тратя никаких других денег.

Он все это «прогнал», здесь с ним спорить совершенно бессмысленно. Я говорю:

• Все, спасибо, с вами был Владимир Жириновский. Владимир Вольфович, вы подтверждаете слухи о том, что в вашем списке значится Дмитрий Якубовский?

• Да, Якубовский – известный адвокат, юрист.

• Тогда, Владимир Вольфович, у меня последний вопрос, он не относится к делу. Говорят, у вас дома великолепная библиотека?

• Да, хорошая.

• Но ведь всегда же книг не хватает?

• Всегда не хватает.

• Ну, у вас теперь в ЛДПР есть человек, которого всегда можно послать в национальную библиотеку за книгами. Всего доброго, до свидания.

И Жириновский только сказал:

• Спасибо, – и выглядел идиотом.

Он-то выглядел идиотом, а я – негодяем. И сейчас я бы дорого дал, чтобы вернуться к той программе и сделать по-другому… Нельзя никому, как бы вы к человеку ни относились, не давать слова для ответа, тем более что походя была затронута честь Якубовского, он-то уж никак не мог ничего возразить… Я уже после с Якубовским познакомился, и он оказался действительно незаурядной личностью. Не знаю уж, что там у него было с книгами из Публички, мы на эту тему не разговаривали. А если бы заговорили, слово для ответа я бы ему точно дал.

То, что записанное шоу на монтаже нельзя перелицовывать, надеюсь, очевидно, и не стоит об этом лишний раз говорить. Это то, что категорически нельзя, хотя велик соблазн, например, красиво закончить программу, убрав фрагмент, где вы слабовато выглядите, да? Не поддавайтесь ему.

Следующее – о рабочем состоянии. Очень важная штука. Красавица, богиня, ангел Нелли Петкова, когда я ей признался: «У меня проблема: я не нравлюсь себе, когда иду на эфир», закрыла дверь на ключ и сказала: «Это серьезно. Мы сейчас с тобой будем об этом говорить. Вот здесь зеркало висит не просто так. Ты должен подойти к этому зеркалу и сказать: “Класс! Я самый крутой, я самый красивый, я самый…”» Вы не имеете права входить в студию, если вы не в рабочем состоянии. Пусть у вас будет целая технология предварительной ласки себя самого, но вы не можете с холодным носом вести эфир, иначе все будет муторно и тяжело. Вы обязаны нравиться себе. Прежде всего, это сущая правда – вы самые лучшие! Не забывайте, когда назначаете встречу незнакомым людям, говорить: «Вы меня легко узнаете, я буду самый красивый и умный!» Вы обязаны нравиться себе. Вы обязаны в себе поддерживать это состояние. Оно достигается несколькими приемами.

Как ни странно, большую роль играет одежда. Когда команда «Вестей» перешла на радио работать, люди тут же сняли пиджаки, галстуки, стали носить свитера. Первую неделю они носили хорошие свитера, вторую неделю – свитера похуже, на третью – еще хуже, и вот тут я понял, что дело – труба. Посмотрел на себя в зеркало и сказал: «Вот с этого момента я на работу хожу в пиджаке и галстуке». Это должно подтягивать. Вы не имеете права одеваться абы как, говоря себе, что по радио одежды не видно. Будьте элегантны. Единственное исключение: ради встреч с Василием Ивановичем Шандыбиным, с Геннадием Андреевичем Зюгановым я держу дома парочку костюмов Фабрики одежды Санкт-Петербурга, бывшей Володарского. Они там по французским лекалам шьют, только ярлычок другой. Вот на таких эфирах я ношу отечественное, потому что, если меня там прижмут: «А на вас что есть наше?» – я всегда легко отверну полу пиджака.

Дальше. Вы должны входить в драйв. Любыми силами. Вот вы едете на работу, включите плеер. Я порой врубаю на полную катушку музыку в машине; в Москве, слава богу, можно нестись со скоростью потока. Скорость 120[14]14
  В 2002 г. это еще было реально.


[Закрыть], с Каменного моста мчитесь под Кремлем, и не важно, что у вас будет в динамиках: «Полет Валькирии» или группа «Тату» – «Нас не догонят». Потанцевать хорошо перед эфиром, и в студии буквально танцуйте. Паум! Пошел джингл. Джингл себе сделайте какой-нибудь такой поэнергичнее, в вашем стиле. Настраивайте себя. Если это нежная и лиричная программа, то все точно так же. Это состояние достигается элементарно, это как перед зеркалом: если будете улыбаться, у вас будет настроение хорошее.

Как раскрепостить гостя?

Первое – и я считаю, что это принципиально. С гостем всегда нужно знакомиться заранее. Иначе у вас весь эфир уйдет только на притирку. У вас часть вопросов самых острых, кстати, снимется, когда вы знакомитесь заранее, потому что картонную тень очень легко бить, а живого человека ударить трудно. Даже если он очень нехороший. И, поверьте, он знает, как ответить на ваши каверзные вопросы. И даже если задать вопрос: «Виктор Васильевич[15]15
  Имеется в виду Виктор Черкесов, крупный руководитель КГБ и ФСБ, в 2000–2003 гг. полномочный представитель президента РФ в Северо-Западном федеральном округе.


[Закрыть], вы представитель президента в Северо-Западном регионе, но вам не кажется, что ваши поездки в машине с мигалкой, которую в вашей среде называют “шишкой”, и с двумя машинами сопровождения не красят власть? Наоборот, люди настраиваются против». Будьте уверены, он найдет ответ на этот вопрос. Но нужную тональность, чтобы он не обиделся, вы сможете выбрать только после того, как познакомитесь.

Второе. Самый лучший способ расположить гостя – это комплименты. Гость находится в стрессовом состоянии. Не бойтесь делать комплименты. В вашей практике были, есть и будут случаи, когда после эфира избыточные комплименты вам покажутся еще недостаточными.

Если вы, скажем, не любите Анпилова[16]16
  Виктор Анпилов – лидер движения «Трудовая Россия», критиковавший коммунистов с «левых» позиций.


[Закрыть], все равно найдите, что ему сказать приятное. Скажите, что Анпилов – единственный, кто сегодня стоит на позициях марксизма. Это же чистая правда. Ну а что? Век человеческий короток, чего же долбать друг друга? Делайте комплименты. Это приятно обеим сторонам.

Третье. Всегда называйте гостя по имени и отчеству. Даже если это девочка-шестиклассница, победитель областной олимпиады по физике. Это очень сильный прием, его, кстати, очень хорошо знает старая партийная элита и тот же Вольский. Он не только на мой пиджачок смотрел, но еще и выписал мое имя-отчество заранее. Они этот прием используют. Когда обращаешься по имени и отчеству, это очень уважительно. Бывают, конечно, исключения: ну, человек категорически не любит, чтобы к нему обращались по отчеству. Тогда скажите: «Как вам удобно, ваше слово для меня закон».

О чем я еще хотел сказать напоследок?

Трудно первые сто эфиров. Не расстраивайтесь, если не получается. Помню, было у меня время Большой Печали. Иду я по коридору ВГТРК, навстречу – Николай Сванидзе.

«Что, – говорит, – Дима, жизнь тяжка?»

«Тяжка, – говорю, – Николай Карлович, вот эфир не удался!»

«Ну и чего же ты грустишь? У меня тоже полно таких!» – сказал Сванидзе и пошел летящей походкой, насвистывая песенку ковбоя.

Не бывают все эфиры удачными. Не расстраивайтесь. Более того, при ежедневных программах провалы запрограммированы. Но в еще большей степени запрограммированы шедевры.

И самое последнее. Это я зачитаю по бумажке.

ЛЮБИТЕ ВАШИХ СОБЕСЕДНИКОВ, ОНИ ВАШ ИСТОЧНИК ДОХОДА. САМЫЕ ГАДКИЕ ВОПРОСЫ ЗАДАВАЙТЕ НЕЖНО, ПОЛНЫМ ЛЮБВИ ГОЛОСОМ. И ТОГДА, НЕ ВРУБИВШИСЬ ИЗ-ЗА ЭФИРНОГО СТРЕССА В СУТЬ ПРОИСХОДЯЩЕГО, ОНИ БУДУТ ТАК ЖЕ НЕЖНО ЛЮБИТЬ И ВАС.

Точка.