Текст книги "Вояка среднего звена"

– Им займусь я сам, – ферини задумчиво почесал за ухом. – А ее поручу Фагельме. Держи… Это тебе сейчас нужно.

И он протянул мне большую лиловую таблетку.

– Расслабон? – я посмотрел на Дю-Жхе с недоверием.

– Да. Одну можно. Сейчас ты распустишь центурию, скажешь, что ложная тревога. Зачем бойцам лишний повод для суеты? Их и так полно. А потом проглоти ее. Обязательно.

Я взял таблетку, несколько раз глубоко вздохнул и повернулся к подразделению. Десятки глаз обратились в мою сторону – выжидающих, сердитых, раздраженных, удивленных.

– Центурия, вольно, – скомандовал я. – Проверка бдительности закончена. Отдыхаем. Выдвигаемся… через час.

Ответом мне стали десятки облегченных вздохов.

Я дождался, пока они разойдутся, и отправился к собственному рюкзаку, около которого сидел Котик. Поколебался несколько мгновений, а затем все же проглотил таблетку, запил водой из фляжки.

Сразу же неимоверно захотелось жрать, и я вытащил упаковку сухого пайка.

Расслабона я не принимал очень давно, отвык, и в этот раз он подействовал неожиданно сильно и быстро. Я расслабился, гнев, тоска и разочарование ушли, явилось ровное спокойствие. И обрыдшие до ужаса «блюда» из обычного, не усиленного сухпайка показались необычайно вкусными: витаминный напиток по букету обогнал выдержанный коньяк, вяленое мясо, сухое и пересоленное, вызвало такой взрыв ощущений на сосочках языка, что я едва не захлебнулся слюной.

Порошок вроде индейского пеммикана, спрессованный в диски, напоминал потушенную в сметане печень, да с лучком, да с приправками, чтобы она лишилась горечи, и стала нежной и мягкой…

Естественно, я поделился с Котиком, и тот удовлетворенно заурчал, кинувшись на еду.

* * *

Самолет-разведчик, тот же самый, или другой, появился над нами через час после того, как мы оставили заброшенное селение из пирамид.

– Сети! – заорал я, и мой крик повторили десятники, но оказалось поздно.

Летающая машина прошла над самыми верхушками деревьев, по ним ударил шквал. Полетело сбитое с ветки гнездо, посыпались вонючие плоды типа бананов, только синие и колючие, один шарахнул меня по шлему и растекся в кашицу.

– Твою мать… – пробормотал я, включая маскировку.

Самолет метнулся в сторону, пропал среди облаков, но почти тут же небеса снова разродились гудением, на этот раз многоголосым. Один, два, три, четыре силуэта, и я их узнал – неторопливые махины, нашпигованные бомбами по самую маковку, легкие цели для наших истребителей, но смертоносные и грозные для наземных целей.

А в этот раз нас с воздуха никто не прикрывал, и зениток у нас не было.

– Залегли! – скомандовал я, и тут с пилонов под крыльями сорвались первые ракеты.

Громыхнуло, поднялся столб дыма и грязи, с треском покосилось огромное дерево. Земля с такой силой ударила меня снизу, что я подлетел на пару метров, ослеп и оглох, превратился в визжащий комок ужаса.

Ударила снова, и я обнаружил, что лежу мордой вниз, упираюсь носом в забрало. Очень меня порадовало то, что Котик удрал от нас сразу после трапезы, растворился в джунглях без следа.

– Центурион! – орал кто-то в наушниках шлема. – Центурион! Ты цел?!

– Цел! – отозвался я. – Надо уходить! В ущелье!

Бомбежка застала нас на спуске с очередного холма, а справа от нас, за деревьями, пряталась узкая расщелина, сплошь затянутая сверху кустарником. Попасть в нее что бомбой, что ракетой будет непросто, а остаться на открытом месте сейчас равносильно самоубийству. Штурмовики опустошат свои внутренности, и от моей центурии останутся только рожки и ножки.

Аккуратно нашинкованные и превращенные в кровавый паштет.

– Собирайте бойцов! – заорал я, подключая к линии связи всех десятников. – Быстрее! Маскировку прочь!

Невидимым быть удобно, только когда ты и все остальные находитесь на месте.

Новый разрыв, затрещало совсем рядом, и я невольно съежился, ожидая, что очередное дерево шлепнется на спину. Но меня только садануло по заднице толстой веткой, ощутимо, но в принципе терпимо – считай дружеский шлепок.

– Давай! Давай! Все в ущелье!! – заорал я, насилуя горло, пользуясь секундой затишья.

Бойцы один за другим проявлялись из невидимости, ползли мимо меня, скрывались в зарослях. Кто-то пытался вскакивать, чтобы побежать на полусогнутых, быстрее добраться до убежища, но таким сразу доставался окрик десятника.

Штурмовики ушли на новый заход, разворачивались за деревьями, но к нам уже тянулись новые ракеты.

– Мы на дне, – доложила Юнесса. – Все здесь.

– Отлично, встречайте остальных, – я был полон решимости убраться с открытого места последним, я помнил, какие чувства у меня вызывал центурион Гага, все время норовивший отсидеться в тылу.

Рев самолетного двигателя обрушился на меня точно океанская волна, через него пробились хлопки взрывов. Земля даже не задрожала, а забилась в припадке, я перестал видеть и слышать, остались только вибрации – судорожные, тяжелые, бьющие по всему телу.

Потом зрение вернулось, и я понял, что от леса на вершине холма остались лишь пеньки. Деревья сломались, как спички, и под ними остались несколько тел, окровавленных, расплющенных.

Те, кто не успел.

И одно из них вдруг зашевелилось, поднялась голова в шлеме, и я узнал огромные фиолетовые глаза.

Пира!

Она двигалась нормально, не выглядела раненой, но ее прижало к земле стволом. Отчаянный взгляд жевельде нашел меня, и я понял, что не смогу ее бросить – вот так, умирать.

На следующем заходе ее расстреляют из пулеметов.

И я пополз вперед, не обращая внимания на взрывы, на раздраженные голоса в наушниках. Оттолкнул свое тяжелое, побитое тело от земли, потом еще раз, ковыряя землю подошвами ботинок.

В лицо остро шибануло развороченными кишками, я прополз мимо трупа шаввана, имени которого даже не знал.

– Стой, Егор! Ты куда! – слух вернулся, и я понял, что меня зовет Дю-Жхе.

– Сидите тихо! – огрызнулся я. – Своих не бросаем!

Между нами осталось пятнадцать метров, десять, пять, и Пира все так же билась под упавшим деревом, не могла освободиться. В хаосе звуков я снова различил гул самолета, он нарастал, и это значило, что штурмовик приближается, наверняка пилот видит нас и выцеливает.

Вместо того, чтобы вжаться в землю, я вскочил, схватил колючий, скользкий ствол. Дернулась боль в напряженной спине, но дерево поддалось чуть-чуть, и Пира вылезла, оказалась рядом.

– Вниз! – я практически схватил ее и швырнул вперед, в сплетение стволов, и прыгнул следом.

Ракета воткнулась в землю прямо за нами, и взрывная волна шарахнула меня раскаленным кулачищем. Но сваленные кучей деревья защитили, прикрыли, приняли на себя часть удара, поймали смертоносные осколки.

Я упал на Пиру, закрыл ее собой.

Мы находились в небольшой яме, загороженной стволами и ветками со всех сторон, на подстилке из густой травы. Снаружи рыхлили землю пулеметные очереди, рвались бомбы, но тут было почти уютно… и меня обнимала, пусть и через несколько слоев снаряжения, красивая девушка.

И я понял, что хочу ее – организм видимо решил, что умирает, и выбросил в кровь нужные гормоны.

– Егор, – прошептала Пира. – Спасибочки… Я тебя отблагодарю… Пока мы живы… Потом будет поздно.

– Стой, ты что?! – начал я, но она уже расстегивала мою бронезащиту, ее руки гладили мне шею, потом уцепились за ремешок шлема.

Когда она успела снять свой, я не понял, но она меня поцеловала с бешеной страстью того, для кого это последний секс в жизни. И я не удержался, ответил, облапал Пиру, пытаясь нащупать под снарягой все ее выпуклости, которые знал на ощупь – тугую попку, маленькие груди.

А прохладные ладошки уже скользили по моему животу, все ниже и ниже, нащупали пряжку ремня. Я повернулся, чтобы ей было удобно, провел по ее затылку, по таким приятным на ощупь перьям.

И тут в голове у меня словно взорвалась граната, и из этого взрыва родился мерзкий голос, сказавший:

– Пррриввветствуем, человввек Егггорр!

Проклятые тиззгха выбрали именно этот момент, чтобы позвонить мне!

– Черт… – только и смог прохрипеть я. – Чего надо?

Пира все так же возилась с моим телом, но тело это больше не откликалось на ее усилия, возбуждение ушло.

– Пррросьба, – пророкотало существо, откликавшееся на имя Тир-Тир-Вага-Хуммаа. – Ты должен нам две просьбы. И настало время отдавать долг.

Глава 9

– Что с тобой? – Пира смотрела прямо на меня, и я не слышал ее, я читал по губам.

Когда работала система связи тиззгха, для меня исчезали все внешние звуки, даже взрывы бомб, что уж говорить о голосе?

– Извини, ничего не выйдет, – ответил я, надеясь, что она тоже прочтет по губам.

Лицо жевельде исказилось от обиды, из глаз брызнули слезы, и мне стало больно-больно: эх, снова я ее обидел… хотя ведь она обещала больше не лезть ко мне, клялась же! Земля снова вздрогнула, мелкая вибрация дала понять, что по нам лупят из пулемета, но этот факт меня совершенно не взволновал.

Я закрыл лицо ладонями и спросил:

– Чего вы хотите, чтоб вам всем сдохнуть?

– Человвек Егорр, – раскатилось внутри черепа, – должен найти на Бриа одну вещь. Добыть ее и отдать нам.

– Но я не могу! У нас война! Меня прямо сейчас пытаются убить!

Бриан продолжали утюжить наш холм, но боеприпасы у них кончались, самолеты один за другим уходили прочь, я видел, как их стремительные блестящие тела ныряют в облака и появляются снова.

– Ты должен нам!

– Что толку вам, если я сдохну?

Очень хотелось послать нелюдей подальше, но я понимал, что и вправду в долгу перед ними.

– Мало мы тебе дали? – вопросила Тир-Тир-Вага-Хуммаа. – Ты мог слышать близких. Теперь еще и видишь… во снах, в их снах.

Это что еще значит? Тогда я созерцал собственную дочь не наяву? Сашка спала? Просто видела во сне садик? А как быть с Юлей?

– Подумай о том, кто тебе дороже всего, так, – продолжила тиззгха.

Я тут же вспомнил Сашку… и увидел ее.

Дочь лежала в кровати в обнимку с огромным зеленым бегемотом, которого ей купили на последний день рождения. Она дышала ровно, на лице застыло мечтательное выражение, и меня пронзила настоящая судорога – протянуть руку, коснуться, погладить, поправить одеяло.

Это был не глюк, не игра воображения – слишком четкое и стабильное изображение. Светло-желтые обои, поклеенные зимой, с танцующими слонами и жирафами, ночник в углу изображает зеленого светлячка, на полке в рядок выстроились книжки, большие, детские, с яркими обложками, за шторой угадывается прячущийся в стороне фонарь.

Сашка открыла глаза.

– Папа? – прошептала она.

Дочь явно меня видела! Она улыбалась, светло-карие глаза ее блестели!

– Да, это я, – я сглотнул ком в горле.

– Ты мне снишься?

– Да, – я кивнул, понимая, что не могу найти слов: я любил ее так сильно, что чувство эту держало меня за горло и сдавливало его.

– Это хорошо, папа, – протянула Сашка. – А мама расстраивается. Плачет. Плохо.

Тут уж мне пришлось справиться с собой, отыскать нужные фразы:

– Ничего, я скоро вернусь, маленькая. Тогда мама будет радоваться. Обязательно.

– Скоро?

– Пока не знаю, – я вздохнул. – Но я надеюсь, что скоро. А ты спи, спи.

– Хорошо. Только приснись мне еще. Ладно?

Я кивнул, и она закрыла глаза, удовлетворенно засопела, обняла бегемота покрепче. Меня же словно дернуло назад, и я обнаружил себя вновь под завалом из посеченных осколками стволов, рядом с рыдающей Пирой.

– Мало мы тебе дали? – повторила Тир-Тир-Вага-Хуммаа. – Устраивает тебя это?

– Ну… – признаваться не хотелось, так что я заскрипел зубами, и потом выдавил. – Устраивает.

– Хорррошо. Тогда найди и принеси нам одну вещь.

– Но как я узнаю, где она? Как смогу добраться туда? У меня приказы! Я в армии!

– Все это твои сложжжности, – сказала тиззгха. – Но направление мы тебе дадим. Осталось только настроить то, что у тебя ужжже есть… ужжже есть…

Ее голос превратился в жужжание огромного шмеля, неторопливо перелетающего с цветка на цветок. И моя голова словно раскололась, я почти ощутил, как тяжелое острое лезвие входит в макушку, и череп распадается на половинки, плещется в стороны мозговая ткань.

– То, что создано получать, копить и отдавать информацию, способно обучаться, – произносил кто-то вдалеке, со странными интонациями, но я уже не понимал, кто именно. – Оно способно выращивать новые органы, подключаться к другим системам, которые тоже занимаются информацией, в том числе и к той, которую использует Гегемония в боевых действиях.

Вот о чем вещала энциклопедия: «Используй то, что в голове. Что вживили нелюди. Оно позволяет видеть»!

Новая вспышка боли, и на этот раз мне показалось, что сквозь голову прорастает дерево, проталкивает острые сучья через мою плоть. Они высунулись через уши, пробили затылок, разодрали глазницы изнутри, и потянулись дальше, дальше в черную пустоту.

А потом я увидел карту – точно такую же, какую давала мне система ориентации, только более подробную. Передо мной раскинулся кусочек поверхности Бриа, испещренный линиями, точками и кляксами: вот мы, вот горы, вот созвездие алых пятнышек, и каждое отмечено меткой: «Штаб линкора», «Двигатель», «Два манипула первой когорты», «Отдельная центурия третьей когорты».

Я не смог ухватить картину целиком, мне в память врезались только две точки.

Находящаяся довольно далеко, и обозначенная совсем иначе, чем все остальные – «Цель». И расположенная в каком-то десятке километров, с совсем не лаконичной надписью «Контейнер из трюма: боеприпасы».

– Все понял, человввек Егггор? – спросила Тир-Тир-Вага-Хуммаа.

– Но что я должен там найти? Что вам нужно?

– Доберись туда, и мы скажем тебе, – и тиззга исчезла из моей головы, не прощаясь, и вернулись звуки окружающего мира.

– Прости, я была не права… ты меня спас, а я полезла… дурацкенькая ситуация, аффронтик… – причитала Пира.

Затихал вдали гул самолетов, трещал неподалеку огонь, и больше ничего не было слышно.

– Проехали, – ответил я, садясь. – Мы выжили, и это главное.

– Центурион? – спросил из наушников Дю-Жхе.

– Жив. Выбирайтесь.

Я с трудом поднялся на трясущиеся ноги – все тело казалось помятым, башка гудела, в ушах то и дело начинало звенеть. Когда выбрался из переплетения стволов, наткнулся на труп Хэль – красавица-вилидаро лежала, раскинув руки, с нее сорвало шлем, и на лице застыла гримаса удивления, черные волосы были заляпаны грязью и кровью.

Недолго мы прослужили вместе.

Из ущелья один за другим вылезали бойцы, первым двигался Дю-Жхе, за ним Юнесса. Макс, Фагельма, Ррагат… они неуверенно лавировали между воронок, вертели головами, у меня все легче и легче становилось на душе.

Центурия пережила этот налет, и теперь я могу ориентироваться, я знаю, куда идти.

Для начала мы доберемся до метки «Контейнер», набьем рюкзаки патронами, а потом я изнасилую то, что есть у меня в голове, и определю, где сканер, где Обруч – все, что мне нужно. А тиззгха со своим поручением… они немного подождут, ведь точных сроков мне никто не поставил.

* * *

Склон, в который мы уперлись, выглядел, мягко говоря, не очень дружелюбным – крутой и голый, мало того, что забраться трудно, так еще на нем мы будем как на виду. Только вот отправленные в стороны разведчики принесли новость, что ни справа, ни слева этот отрог не обойти, он тянется сколько хватает глаз и еще менее проходим.

А заветный контейнер ждет нас по другую сторону.

– Может быть подождем ночи? – спросила Фагельма, когда я собрал десятников, чтобы объявить решение.

– Думаешь, в темноте будет лучше? Сейчас хотя бы все видно… но и нас видно, – почесав в затылке, я добавил. – Так что рискнем. Дело такое – кто не рискует, тот не пьет. Вообще.

Первыми к склону подошли бойцы Дю-Жхе, и он сам полез к вершине с обманчивой быстротой, ловко перебирая руками и ногами. Другие сразу же отстали, и я ничуть не удивился – ферини силен, ловок и вынослив, и сравниться с ним трудно.

Я сам закинул автомат за спину, проверил, как зашнурованы ботинки, и двинулся вверх. Из-под ноги сорвался мелкий камушек, я оцарапал ладонь о ребристую поверхность, затем едва не сорвал ноготь, заныли мышцы голеней и спины, и это несмотря на мускульные усилители.

Эх, как жаль, что перчатки я забыл у себя в каюте – всему виной проклятая спешка.

Но серая, пятнистая шкура горы понемногу уползала вниз, нос щекотал запах нагретых валунов и жесткой, выгоревшей травы, пучки которой торчали из каждой щели. Здесь было куда суше, чем в низинных джунглях, и опасных, хищных тварей мы практически не видели.

Толчок в переносицу заставил меня вздрогнуть, я не сразу понял, что происходит. Неужели вызов? Эволюционировавшая «аппаратура» тиззгха позволяет теперь принимать входящие?

Я напрягся и сказал:

– Да.

Вот идиотом я должен выглядеть – лезет по крутому склону, пыхтит и надрывается, и еще разговаривает сам с собой! Какое счастье, что никто меня не услышит, а губы шевелятся – мало, может я вообще молюсь?

– Поскольку ты не появился, – Юля начала безо всяких приветствий, – и не сообщил, когда приезжаешь, то я подаю на развод. Завтра же. Эх, ты! Нельзя же так поступать со мной!

– Погоди, да ты что, я не могу… – от неожиданной новости руки мои подогнулись, правая нога сорвалась, и я поехал вниз, царапаясь пузом, а когда попытался опустить голову, то долбанулся шлемом о выступ так, что в башке екнуло.

– Чего еще от тебя ждать? – Юля фыркнула. – И учти, твоя явка в суд совсем не нужна. Не придешь – разведут так.

Я не был в этом особенно уверен, зато был уверен в том, что у моей жены хватит решимости довести дело до конца.

Я кое-как уцепился, окончательно располосовав ладони, и повис, точно черепаха на жердочке, тяжело дыша.

– Юля, я бы рад вернуться прямо сейчас! Но дело такое…

– Твое дело – это мы с Сашкой. И ты на него взял и просто забил. Увидимся в суде, – она отключилась, не успел я подобрать хоть какие-то слова.

– За гребнем чисто, – доложил Дю-Жхе, добравшийся, похоже, до вершины. – Контейнер вижу… Даже два. Один разбит, другой целый.

– Класс, – ответил я, хотя в этот момент мне было наплевать и на боеприпасы, и на всю эту дурацкую возню на Бриа.

Женщина, которую я люблю, жизни без которой не мыслю, собирается уйти от меня! Развестись! Мысль об этом не помещалась в голове, от нее начинало сбоить сердце и хотелось взвыть, оттолкнуться посильнее от склона и полететь вниз, чтобы покончить со всем сразу и с гарантией.

Но нет, я не сдамся, я не отступлю!

Показалось, что издалека донесся звук самолетного двигателя, и все волоски на моем теле встали дыбом. Руки и ноги задвигались сами, я буквально полетел вверх, забыв о боли в ладонях и собственных переживаниях.

Если брианский штурмовик застанет нас на этом склоне, то до развода я не доживу.

На последних метрах я выдохся, и все же очутился рядом с Дю-Жхе, кое-как поднялся. Впереди оказалась вытянутая ложбина, ограниченная горами со всех сторон, заросшая невысокими, кудрявыми деревьями, и в зеленом пологе виднелась огромная дыра, проделанная упавшими контейнерами.

Один на самом деле уцелел, другой развалился, и виднелись громоздящиеся ящики, хотя я не мог разглядеть, с чем.

– Давайте, вперед, – велел я Дю-Жхе, – подожду остальных.

Ферини кивнул, зазвучали его команды, а я повернулся, бросить взгляд на пейзаж. Глазам моим предстало всхломленное, уходящее за горизонт море зелени, и поднимающиеся где-то на самом краю земли столбы дыма; ветер принес звуки тяжелых, размеренных ударов.

Судя по всему, там сражались, и делали это масштабно, с артиллерией и авиацией.

– В одном контейнере боеприпасы, в другом – сухпаи, – в бесстрастном обычно голосе Дю-Жхе прозвучала радость: вот уж воистину подарок небес, то, что нам сейчас надо.

– Слава Гегемону, – отозвался я. – Располагаемся тут на ночь.

Воды тут нет, но до утра нам хватит того, что во фляжках, а на рассвете мы уйдем. Куда именно, я еще не решил, но сделаю это прямо сейчас, чтобы отвлечься и не думать о разговоре с Юлей.

Боль в ободранных и порезанных руках – это хорошо, помогает отвлечься.

Я дождался, пока наверх забрались отставшие, и прошел вместе с ними туда, где Дю-Жхе и Юнесса занимались лагерем. Убедился, что все идет как надо, и позволил себе почти немыслимое для командира в такой обстановке – уселся под дерево и закрыл глаза.

Карта развернулась под закрытыми веками, и я попробовал изменить масштаб. Мысленно двинулся навстречу, и изображение послушно увеличилось – вот она, наша ложбина, вот мы… и вот еще одна «Отдельная центурия третьей когорты», совсем недалеко, километрах в пяти.

Наверняка Равуда… но не до него сейчас, надо искать сканер.

И я заскользил мысленным взглядом по карте, проверяя одну красную точку за другой – «часть стрельбища», «кухонно-столовский блок 13 палубы», «авиационная мастерская»… Линкор, судя по всему, разорвало на клочья, и те разбросало в крайне причудливом порядке.

Ага, вот оно «Коридор 15–18 палуб из жилой зоны в рабочую»… двадцать километров на запад.

– Егор, с тобой все в порядке? – это Фагельма, подошла беззвучно, хотя я бы не услышал и увешанного колокольчиками носорога.

– Да, – ответил я, и открыл глаза. – Более чем.

* * *

Всю ночь с севера, откуда мы пришли, доносилось раскатистое громыхание, зарницы разрывали мрак – битва там шла серьезного масштаба, явно там не просто добивали остатки наших, да и почти все выжившие с «Гнева Гегемонии» находились южнее и восточнее. Темное небе прокалывали самолеты, я слышал их голоса даже во сне, но не просыпался, слишком устал.

Вышли мы до рассвета, чтобы как можно больше пройти до восхода солнца, спуститься с гор туда, где можно спрятаться в чащах. Сначала попытались оживить блок связи, но тот ничего не выдал, кроме шипения и обрывков фраз.

– Я знаю, где наши, – сказал я десятникам. – Система ориентации иногда работает… Карту вижу.

Уж не знаю, поверили они мне или нет, но шли сегодня бодрее, чем вчера, хотя может быть потому, что теперь у нас было достаточно боеприпасов, чтобы вступить в драку с кем угодно, и достаточно еды, чтобы продержаться неделю. Из-за горизонта впереди прыгнуло вверх солнце цвета синьки, и стало ясно, что гребень, по которому мы шагаем, понемногу идет вниз, спускается в окутанную белым туманом зеленую чащу.

Я остановился, вызвал карту, и обнаружил, что две красные точки почти слились.

– Внимание… – начал я, и в этот самый момент с юга донеслись выстрелы.

Равуда перся за «мятежниками» точно привязанный, и вот наконец он догнал нас. Интересно, смог ли он связаться с командиром, получил ли от него какие-то приказы, и если получил, то какие?

– …залечь! Враг по левому флангу! – закончил я, хотя все и так было ясно.

Я думал, что атаковать кайтерит не будет, поскольку мы на высоте, а при равной численности это чистое самоубийство. Но быстро стало ясно, что я недооценил безумие Равуды – меж деревьев замелькали бегущие фигурки в камуфляже, пули засвистели над нашими головами, зацокали по стволам.

Пришлось залечь, вытянуться тонкой цепью над уходящим вниз склоном.

– Батгаб, Дю-Жхе – по несколько бойцов в дозор, они могут попытаться обойти, – приказал я десятникам, отвечавшим за авангард и арьергард. – Остальным держать позиции. Стрелять аккуратно.

Сам опустил забрало, поймал в прицел одну из бегущих фигурок, палец уместил на спуске. Ободранные вчера руки дергало болью, сердце ныло при воспоминании о том, что сказала мне Юля, но даже в таком состоянии я не промахнусь… если решусь стрелять в своих на поражение.

Но ведь бойцы Равуды могли выразить неповиновение, как мои позавчера? Поинтересоваться – а чего это мы сражаемся не с бриан, а с теми, с кем недавно ходили в одну столовку?

Но нет, они предпочли взять под козырек.

Я нажал спуск, автомат дрогнул, и выбранный мной боец упал, кувырнулся через голову. Я повел оружие в сторону, красная точка двинулась по забралу, но следующий упал еще до того, как я успел прицелиться.

Грохот выстрелов, клацанье «рельс» – к этим звукам я так привык, что теперь не замечал.

– Центурион! Эгей!! – прорезался через этот хаос голос Ррагата, и я повернул голову. – Связь ожила!

Шавван, тащивший блок связи, по моему приказу в бой не вступал, оставался в тылу. И вот сейчас он активно махал руками, подзывая меня к себе, и на бледной физиономии цвела радостная улыбка.

– Стрелять аккуратно! Не подпускать близко и не зарываться! По сторонам смотреть! – напомнил я о себе десятникам, и пополз назад.

Ррагат очень разумно устроился во впадине среди кустов, куда не залететь даже случайной пуле. Я снял шлем, теплые кругляши наушников прижались к ушам, и зазвучал голос Шадира:

– Шестая центурия! Шестая центурия! Прием!

– Здесь шестая центурия! – отозвался я. – Центурион Андреев на связи!

– Что у вас там за цирк?! – рявкнул трибун. – Равуда несет дичь о том, что ты мятежник! Что за фокусы?

– В данный момент его бойцы атакуют наши позиции, – я хмыкнул и пожал плечами. – Дело такое.

– Клоун долбаный! – судя по тону Шадира, ситуация его не радовала. – Крышу снесло! Сейчас я его осажу. А тебе вот такой приказ – о Равуде забыть, словно его вообще нет! Двигайтесь к временному лагерю, координаты вот такие…

И с каждой цифрой, которую он называл, мне становилось все тревожнее и тревожнее. Лагерь находился совсем не там, где кусочек линкора со спрятанным внутри сканером… и это значит, что если я выполню приказ, то никакого Обруча мне не видать.

Очень вряд ли меня случайно занесет туда, куда надо.

– Как понял меня, прием? – спросил Шадир.

– Слышу плохо… Ничего не разобрал… Помехи очень сильные… – забормотал я, и принялся крутить настройку.

Нет, я не мятежник, и я в конечном итоге выполню приказ, но сначала добуду то, что мне нужно.

– Клоуны чертовы… что за… – голос трибуна становился то громче, то тише, исчезал совсем и появлялся снова, Ррагат смотрел на меня, вытаращив прозрачные глаза, он точно не понимал, что происходит.

– Помехи очень сильные, – повторил я, вспоминая, как устроен блок связи: когда-то я сумел починить такую же штуку, и это значит, что сумею ее сломать так, что никто не догадается, мне нужно пять минут и чтобы никто не смотрел.

Я сорвал наушники, и обнаружил, что стрельба потихоньку затихает – то ли Равуда получил окрик от командира, то ли сам понял, что лишь зря теряет бойцов.

– Связь нестабильная, чтоб я сдох, – сказал я Ррагату.

Он с облегчением закивал.

Тонкий свистящий звук донесся из зенита, и мы вскинули головы одновременно. Небесная синева набрякла тремя черными каплями, те метнулись к земле, точно огромные рыбины, остановились так резко, что все живое внутри наверняка смялось в лепешку.

Таких летательных аппаратов я не видел – черные блестящие сферы, из которых торчат штуки вроде пушинок у одуванчика, только металлические, блестящие, качающиеся туда-сюда. А еще они вращались и подергивались туда-сюда, и от этого зрелища хотелось блевать.

Под каждой из сфер вспухло зеленоватое облако, пошло вниз, постепенно темнея. Новый свист пронзил мне уши, точно рапира, и по земле ударил металлический град, меня садануло по плечу так, что рука обвисла.

– Ай! – завопил Ррагат, которому досталось по шлему.

Я поспешно натянул свой и шлепнулся наземь, пополз к ближайшему дереву.

Это еще, черт подери, кто такие, и с какого перепуга они явились по наши головы? Новое оружие бриан, которое они вытащили из древних подземелий, отряхнули пыль и пустили в дело?

Не очень-то похоже.