Текст книги "Три дня весны"

Глава 9

– И это мне нужно разрушить? – спросил он, ощущая, как ужас пополам с чувством бессилия опутывают тело словно липкая паутина.

– Да, – ответил Голос. – Если ты не хочешь печальной судьбы для родного…

Но Пашка больше не слушал, поскольку увидел в череде одинаковых лиц одно знакомое. Сердце его подпрыгнуло и бешено застучало, ушам стало горячо-горячо, и он бросился вперед, даже не подумав, что собирается делать и зачем.

Ведь это же Юля!

– Стой! Куда?! – рявкнул Голос почти так же, как полицейский из машины, но оказалось поздно.

Пашка перебежал проспект и очутился рядом с девочкой, что была последней в веренице из дюжины подростков – они двигались прочь от черной громады Цитадели Сна, скорее всего за новой партией кирпичей, бревен или иного материала.

– Эй, привет! – воскликнул он, хватая Юлю за холодную руку. – Это я!

Она повернула голову, блеснули льдисто-голубые глаза под черной челкой.

– Привет, – отозвалась она. – Ты решил присоединиться к нам?

– Нет! Зачем?! – Пашка вынужден был семенить рядом с девочкой, чтобы не отстать. – Что ты делаешь и зачем? Ты хоть понимаешь, что происходит?

– Мы… – Юля нахмурилась. – Мы должны построить ее! Это будет прекрасно!

И что самое жуткое – она не придумывала, не сочиняла, она сама искренне верила в то, что говорила – это Пашка ощущал всем своим нутром, всем заточенным на правду нюхом!

– Так что присоединяйся, а? – на мгновение в речи Юли проскользнули обычные для нее игривые, чуть ехидные интонации, но тут же она вновь сделалась монотонной: – Будь с нами! Будь как все! Делай общее дело!

И шедшие колонной подростки дружно повторили:

– Делай общее дело! Будь как все!

Пашка содрогнулся, если недавно ему было холодно, то сейчас он едва не пылал от ярости.

– Пойдем отсюда! – воскликнул он, пытаясь выдернуть Юлю из шеренги. – Уходим, пока не поздно!

– Ха, глянь-ка, и мелкота подтянулась! – воскликнул кто-то за спиной, и Пашка обернулся, выпуская руку девочки. – Ну я рад, чо. Вот мы и встретились, сча побазарим.

Точно, вот он, Котел, рыжие кудри в свете прожекторов горят, улыбка во всю широкую рожу, за спиной толпятся шакалы, и у каждого в глазах пылают крошечные алые точки.

«Да, Красноглазый делает всех подобными себе» – подумал Пашка.

– Отвалите, не до вас сейчас, – буркнул он, оглядываясь в сторону Юли: та ушла уже на десяток метров и продолжала удаляться.

– Про подружку свою забудь, – посоветовал Котел, медленно приближаясь. – Подумай о другом.

Он оказался прямо перед Пашкой, тот шагнул назад и в кого-то уперся.

Попытался замахнуться, но его схватили за одну руку, а потом за другую.

– Не рыпайся, мелкота, – прошипели в ухо, брызжа горячей слюной.

На Пашку накатила очередная волна гнева, да такая, что его едва не оторвало от земли: он явился сюда разрушить Цитадель Сна, а вынужден тратить время на всякое шакалье?

Вот уж нет! Эти мелкие уроды ему не помешают!

Страха не испытал, лишь досаду, а потом внутри что-то сдвинулось, и сверху донеслись хлопки огромных крыльев. Растопыренная тень пронеслась над головой, и Скорбящий ангел опустился на землю за спиной Котла.

– Чо за ботва? – взвизгнул тот, но огромная рука без усилий отбросила его в сторону.

Шакалы, державшие Пашку, с испуганным писком бросились прочь.

Крылатый гигант мгновение смотрел на мальчика, а затем обошел его и встал плечом к плечу. Сердитое рычание возвестило, что рядом объявился пес Верный, и блеснул золотом его натертый горожанами нос.

С истошным ржанием возник из тьмы каменный конь с основателем Ставрополя на спине.

Они появлялись по одному и строились в ряды позади Пашки, точно явившись на неслышный для людей зов – обнаженный бог торговли Гермес от магазина «Лапушка», студент «Шурик» от стен ТГУ, даже паровоз, пароход и воздушный шар из композиции «История транспорта», другие, которым он не то что не знал названий, а даже не видел ни разу в жизни!

Памятники, до наступления Весны просто украшавшие Тольятти, бывшие для горожан символами печали, чести, памяти и достоинства, всего того, чем можно гордиться.

Котел уползал прочь, нервно скуля, шакалы отступали, сжимая кулаки.

– Вперед! – воскликнул Пашка, и двинулся туда, где из строительных лесов поднималась громада Цитадели.

Памятники с гулом и скрежетом шагнули за ним.

Сбоку, из темноты начали выбегать люди в полицейской форме.

– Немедленно прекратить беспорядки! Покиньте строительный объект! – закричал самый толстый, размахивая пухлыми ладошками. – Иначе мы будем вынуждены принять меры!

Памятник Татищеву пустил коня в галоп, обгоняя Пашку, вскинул ручищу из бронзы. Грохнул выстрел, но пуля с бессильным визгом срикошетила от широкой груди основателя города.

Пес Верный испустил низкое рычание, от которого стыла кровь.

«Нет! Их всего лишь обманули!» – захотелось крикнуть Пашке, чтобы остановить обуянные жаждой убийства монументы, но времени на это не было, и он смог лишь бессильно сжать кулаки.

Но Татищев только отшвырнул толстого полицейского в сторону, мягко, но так, что тот покатился кубарем. Огромная собака вырвала пистолет из державшей его руки и со скрежетом расплющила в челюстях.

То ли памятники сами по себе не могли убивать людей, то ли услышали беззвучный призыв Пашки…

Еще один полицейский выстрелил, но тут же аккуратно, почти нежно получил по затылку чугунным зонтиком от дамы с парохода. Зашатался, осел наземь, бессильно хлопая округлившимися глазами, а затем и вовсе завалился набок.

И все, путь к Цитадели оказался открыт!

– Ломай! – закричал Пашка, и его с головой накрыл экстаз разрушения.

Уничтожить, снести до основания эту гнусную громадину, логово Красноглазого! Освободить родной Тольятти, чтобы тот стал еще лучше и краше в объятия Весны, чем раньше, в обычное время!

Сам вцепился в толстую доску, дернул изо всех сил, но только посадил занозу.

Зато удар кулака Скорбящего ангела переломил бревно точно сухую палку, леса заскрежетали и покосились. Паровоз с разбегу врезался в каменную стену, полетели куски облицовочной плитки, кирпичи, во все стороны побежали трещины, похожие на растущие с необычайной скоростью ветки.

Последовал один тяжелый удар, второй, и ближняя башня зашаталась, парящий над ней воздушный шар из металла навалился еще, и остроконечная верхушка, кувыркаясь, полетела вниз.

Прожектора погасли, а когда удалились о землю, прозвучал многоголосый лязг.

– Ну порезвились, и хватит, – шипящий, спокойный голос прозвучал вроде бы негромко, но Пашка услышал его даже посреди ходившего волнами грохота.

Повернулся так резко, что едва не упал.

Красноглазый стоял, уперев руки в бока, и черный плащ его шевелился, точно живой. А за спиной хозяина Цитадели подпрыгивали на месте три музы, те самые, что утром напали на Пашку и пытались его похитить, рядом с ними виднелся кудрявый молодой человек в старинной одежде, еще какие-то фигуры, частью из покореженного металла, частью из мерцающей тьмы.

Те памятники, которые люди некогда возвели, а потом уничтожили.

– Зачем ты мешаешь мне, мальчик? – сказал Красноглазый, глядя на Пашку.

– Чтобы ты не творил зло! – ответил тот, краем глаза замечая, как «его» монументы прекращают рушить цитадель и собираются вместе, стягиваются в плотный кулак вокруг человека-предводителя.

– А что такое «зло»? – Красноглазый усмехнулся, глаза его запылали багрянцем. – Знаешь ли ты, мальчик, что такое скучная жизнь обычного, незначительного человека? Проблемы, тревоги, страхи, работа, болезни, идиоты-соседи… бег белки в колесе… вот это и есть настоящее зло! Понимаешь?

Он сделал паузу, а потом заговорил вновь:

– У меня есть шанс избавить весь наш Тольятти от подобной судьбы, дать смысл и радость жизни и старикам, и детям, и отчаявшимся, и одиноким!

– Но этот смысл будет одинаковым для всех! И его будешь определять ты! – сердито заявил Пашка.

– А что в этом плохого? – удивился хозяин Цитадели. – Я прошел Лабиринт. Прошел бы кто другой, то он бы срывал плоды с так неожиданно выросшего дерева Весны.

– Но ты лишаешь других свободы!

– Знаешь ли ты, что такое «свобода»? – Красноглазый даже не улыбался, а скалил редкие зубы. – Миф, фантазия, мечта. На самом деле ее нет и не было никогда и нигде. Смысл и радость жизни – это другое, и я дам вам его, и никто не сможет мне помешать!

Он взмахнул рукой, и отряд разрушенных памятников с ворчанием и скрежетом пошел вперед.

Пашка нахмурился, вскинул кулак, и уже его воинство пришло в движение.

Две волны металла и камня столкнулись, раздались оглушительный грохот и лязг. Полетели в стороны осколки гранита, полосы бронзы и титана, куски еще каких-то материалов, запахло горячим металлом и каменной крошкой.

Пашка невольно отступил на шаг, понимая, что в этой схватке гигантов его могут покалечить, случайно зацепив.

– Идите сюда! Ко мне! – донесся сквозь гул и грохот непонятно к кому обращенный призыв Красноглазого.

И в тот же миг пыль начала оседать, стало видно поле боя, усыпанное фрагментами памятников – ноги, головы, части несущих конструкций лежали вперемешку и вяло шевелились. Хозяин Цитадели потерял всех воинов, из Пашкиных сторонников уцелели трое, в том числе Скорбящий ангел.

Он лишился одного из крыльев, но прочно стоял на ногах, а лицо его было мрачным и грозным.

– Взять его! – приказал Пашка, указывая на Красноглазого.

Того нужно связать и запереть где-нибудь в подвале, чтобы спокойно заняться Цитаделью.

Но из-за спины лысого обладателя черного плаща, что не переставал улыбаться, выходили мальчишки и девчонки, точно такие же, как сам Пашка, школьники города Тольятти, только с белыми, мертвыми лицами, и строились в ряды, закрывая собой повелителя.

– А теперь уничтожьте их, – велел Красноглазый, и подростки двинулись вперед, черты их, будто под копирку, исказились от ненависти.

Да, тот же ангел может расшвыривать их как котят, уцелевший паровоз одним движением сделает просеку в живом лесу, но тогда прольется кровь, много крови, а кто-то умрет… от одной мысли об этом Пашку замутило, он вспомнил папу и маму. Как ему самому было плохо после их ухода.

Нет, так нельзя!

– Мальчика взять живым! Он мне пригодится! – добавил Красноглазый.

Пашка отступил, укрываясь за широкой спиной Скорбящего ангела, от разочарования заныло в животе: неужели все оказалось зря, он ничего не добился, даже собрав такое могучее войско?

Может быть, все же решиться пролить кровь ради освобождения города?

Но нет… чем он тогда будет лучше Красноглазого?

Нужно подумать, что делать и как, а не брать нахрапом!

– Задержите их, но вреда не причиняйте! – крикнул Пашка, а сам развернулся и бросился бежать.

Помчался вдоль стены Цитадели, местами разрушенной, обвалившейся, но в целом устоявшей. К счастью, почти сразу нырнул во тьму, оказался на том участке, который освещали прожектора с упавшей башни.

Но все же побег его заметили, кто-то обогнул статуи и бросился следом.

– Давай, наддай, – пробурчал Голос, как будто Пашка нуждался в советах. – Говорил я тебе, не стоит сюда лезть!

За ним кто-то бежал, и не один человек, но пока они сильно отставали.

Пролетев через кусты, Пашка оказался на площадке, сплошь уставленной тяжелыми грузовиками, бетономешалками, экскаваторами и прочей строительной техникой. Едва не налетел на зубья выставленного поперек дороги ковша, обогнул одну машину, другую.

– Давай в кузов, – посоветовал Голос.

Некоторые грузовики были пустыми, другие не успели разгрузить до конца, и в один из таких Пашка и запрыгнул. Упал за связку металлических труб и сжался в комок, изо всех сил стараясь дышать потише.

Топот погони надвинулся, послышались возбужденные голоса:

– Где он, ты видел?

– Вон туда шмыгнул!

– Нет, налево побежал!

Затем кто-то приказал:

– Давай, разделяемся.

И топот возобновился, но на этот раз начал удаляться.

– Пытался я тебе сказать, чтобы ты на рожон не лез, – проворчал Голос. – Эх! Ринулся, точно оглашенный!

Пашка обидчиво засопел, но отвечать не рискнул – его-то все могут слышать. Захотелось изо всех сил шарахнуть кулаком по днищу кузова, чтобы как-то выразить гнев и отчаяние.

– Вот сиди теперь тут, жди, найдут тебя или нет, – добавил Голос. – И сам виноват!

Пашке ничего не оставалось, как последовать этому совету, и он лежал, вслушиваясь в то, как вокруг машины ходят, перекрикиваясь, мальчишки и девчонки, ищут наглеца, посмевшего бросить вызов Красноглазому…

Глава 10

Из кузова Пашка рискнул выбраться только после того, как на стоянке наступила тишина. Прислушался, огляделся, и направился прочь от Цитадели, чтобы дать крюка и только затем пересечь Московский проспект.

По другую его сторону лежат жилые кварталы, там можно будет найти убежище на ночь…

Хотя где его искать, Пашка не представлял, и вообще, ощущал себя несчастным и разочарованным – ну да, сунулся к логову Красноглазого, и вроде бы битву выиграл, но ничего не добился, даже Юлю не освободил, не говоря о главной цели, и в конечном итоге потерпел поражение.

Не улучшал настроения и Голос, все так же продолжавший брюзжать:

– Вот я тебя предупреждал… Силой силу не сломить!

Тут Пашка не выдержал и огрызнулся:

– Как не сломить? Если так, то как мы фашистов победили? Уговорами?

– Победили, да только почему сейчас новые фашисты всюду головы поднимают? Силу сломали силой, но вот дух оставили нетронутым!

– А как же тогда разрушить Цитадель? – спросил Пашка, ежась под курткой.

Да, вечер был теплым не только по ноябрьским, но и по майским меркам, но он все равно начал мерзнуть.

– Изнутри, – сказал Голос. – Ты должен подорвать дух Цитадели.

– Но как?

– У меня нет ответа, – признал Голос. – Наверное, ты должен раздобыть его сам. Только не надейся, что все окажется просто – уничтожить какой-нибудь древний артефакт вроде иглы в яйце, которое в утке, а та в зайце и так далее по списку…

Пашке только и осталось, что шмыгнуть носом – он как раз задумался, что у Красноглазого должна быть какая-то штука вроде кольца власти из толкиеновского «Властелина колец».

– Ладно, – сказал он. – Об этом потом подумаем, надо решить, где заночевать.

Можно, конечно, отправиться Короткими Тропами в Портпоселок, к бабушке и Анне Марковне, но тогда завтра придется объяснять, почему и куда он должен уйти… вообще лучше их не беспокоить.

– А в библиотеке, – неожиданно заявил Голос. – Их Красноглазый не подчинил. Вспомни, где ближайшая находится.

Совет показался Пашке странным, но он зашевелил мозгами…

Точно, ведь Библиотека Автограда расположена совсем неподалеку, на Ленинском проспекте… Пару раз бывал там, в первый – вместе с классом, а потом еще бабушка его с собой таскала, он думал, что скука будет смертная, но оказалось все на удивление интересно.

Но явиться туда сейчас, темным вечером, просто так…

– Думаешь, библиотека работает? – спросил Пашка недоверчиво.

– Библиотека работает всегда, даже когда закрыта, – сказал Голос с абсолютной убежденностью. – Ну а напору тьмы подобные места всегда поддаются в последнюю очередь. Давай, попробуй, а если вдруг что не получится, то всегда можно поискать другие варианты.

До Библиотеки Автограда Пашка, к собственному удивлению, добрался без приключений.

Пересек Московский, затем прошел дворами, от встреченной полицейской машины спрятался за мусорными «бочками». Около дома быта «Орбита» несколько минут полюбовался на водопад, что падал с вершины заросшего мхом утеса, выбрасывая в стороны светящиеся брызги.

Вроде бы насмотрелся чудес за последние дни, и все равно не привык к ним.

Пешеходный мостик над проспектом вместо перил обзавелся двумя рядами шевелящихся побегов, увешанных полупрозрачными цветами, что тихонько пели во мраке. Сначала Пашка решил, что ему показалось, но затем прислушался и различил тонкие, почти детские голоса.

Саму библиотеку он узнал не сразу – нет, большое здание осталось тем же, но вот окружали его теперь громадные дубы прямиком из сказок, и на ветвях виднелись крохотные домики.

Около самого большого дерева, украшенного золотой цепью впору для «Титаника», на траве сидел котяра размером с большую собаку и с аппетитом выгребал что-то лапой из консервной банки, урчал и чавкал.

– Ух ты… – только и сказал Пашка.

Кот зыркнул в его сторону, лениво дернул ухом и отвернулся.

Под дубами оказалось неожиданно уютно и спокойно, захотелось упасть на траву, прислониться спиной к шершавому стволу и так сидеть, никуда не торопясь, ни о чем не думая.

Но Пашка только вздохнул и побрел дальше, к дверям библиотеки.

Если он тут расположится, то рано или поздно его отыщут слуги Красноглазого…

Дверь, к его удивлению, открылась, едва потянул за ручку, и в вестибюле тут же зажегся свет. Пашка замер, вжал голову в плечи, ожидая, что кто-то выйдет навстречу и спросит, что он тут делает.

Но ничего не произошло, и мальчик несмело шагнул внутрь.

Кресла стояли на своих местах, как и кадки с цветами, но ни одна из ламп не горела. Свет исходил прямиком от потолка, мягкий, зеленоватый, почти осязаемо уютный и бархатистый.

Пашку неудержимо потянуло в сон, он зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Так, погоди дремать, – сказал кто-то густым, мощным басом, и посреди вестибюля в воздухе проступили очертания похожей на человеческую фигуры: длинные руки, круглая голова, одеяние вроде балахона из белых прямоугольников, огромные внимательные глаза.

Затем фигура уплотнилась, и Пашка сообразил, что это не совсем хомо сапиенс.

Чем-то существо в одежде из книжных страниц напоминало мастера Йоду из «Звездных войн», и даже посох держало в руке. Но ростом было под два метра, могло похвастаться седой бородой и того же цвета пушком, что покрывал голову, и из него торчали эльфийские уши.

– Э, здравствуйте, – сказал Пашка, сглатывая.

– И тебе добрый вечер, – отозвалось существо, широко улыбаясь. – Я – Книжник. Обитаю здесь, в библиотеке, помогаю тем, кто этого достоин, шугаю тех, кто несет вред…

– А почему я вас раньше не видел? Я ведь тут был…

– Видеть меня может не каждый, – тут Книжник засмеялся. – И далеко не всегда. Только когда я сам этого захочу… Ты это, ищешь убежища?

– Ну да, – признал Пашка. – От Красноглазого бегу. Засада настоящая. Только вот… – он замялся.

– Ну-ну, – подбодрил Книжник.

– Только сюда ведь войдет, кто хочет. Если они здесь появятся…

– А ты уверен? – обитатель библиотеки взмахнул ручищей. – А ну-ка, обернись.

Пашка оглянулся, и с изумлением увидел, что дверь, через которую он только что прошел, заперта на два тяжелых засова. А за окном обнаружились не только дубы, но и настоящая стена из колючего терновника, поднимающаяся на высоту метра в четыре и не имеющая ни дырки, ни щелочки!

Настоящий забор, и огромный кот на ветке точно часовой!

– Как… же… – растерянно забормотал Пашка. – Я?.. Вот минуту назад… там…

– Каждого гостя у нас встречает то, за чем он приходит, – пояснил Книжник. – Явился за знаниями – получай знания, ну а если принес с собой вражду и злобу, то на нее же и напорешься.

– Э… понятно… – Пашка хотел еще что-то спросить, но тут в кармане зазвонил мобильный.

На экране обнаружилось слово «Бабушка».

– Павлик, ты где? Все в порядке? – начала она спрашивать, едва он пробормотал «алло».

Нет, истеричных ноток в голосе бабушки не было, но все равно она волновалась.

– Все хорошо, – сказал Пашка.

– Ох, господи! Ты где? Когда появишься?

Вот тут он завис, не очень понимая, что ответить – соврать не выйдет, а сказать, что «в Библиотеке Автограда» и «не знаю, но не сегодня», тоже нельзя, это вызовет у бабушки приступ острой паники и волну новых вопросов.

– Дай, я с ней поговорю, – и Книжник протянул ладонь размером с том энциклопедии.

Пашка положил на нее мобильник.

– Добрый вечер, – сказал обитатель библиотеки уверенным спокойным басом. – Павел находится у нас на специальном мероприятии, он в безопасности, не мерзнет и от голода не умрет… Ах да, это Библиотека Автограда, и я занимаю в ней должность хранителя фондов… Да, конечно, не сомневайтесь… На всю ночь… Нет, есть где поспать. Не беспокойтесь.

Пашка с изумлением смотрел, как книжный дух вполне профессионально успокаивает бабушку, и думал, каково быть таким существом, жить среди полок до потолка, запаха пыли и шелеста бумаги.

– Вот и все, – Книжник протянул мобилу обратно. – Ты это, теперь мой гость. Сколько хочешь, до утра или дольше.

– Спасибо, – сказал Пашка, убирая телефон.

– Вижу, что ты привел с собой друга, – продолжил обитатель библиотеки. – Подобным существам, несущим знание, мы тоже всегда рады.

– Так уж и всегда, – буркнул Голос, так и не вышедший из ворчливого настроения. – Добрый вечер.

– Пойдем, Павел, я покажу тебе библиотеку, – предложил Книжник, но тут же сам себя остановил. – Если ты, конечно, не устал, не хочешь есть или еще чего-нибудь.

– Нет, не хочу, – Пашка помотал головой.

Плоды с громадного дерева оказались на удивление сытными, так что о голоде он и не вспоминал. За день набегался, конечно, и драться пришлось, и ходить разными дорогами, но в сон пока не клонило.

То ли воздух Весны придал бодрости, то ли после того, как прошел два Лабиринта, стал сильнее и выносливее.

– Только я тут уже был, – добавил он.

– Но не в моей компании! – воскликнул Книжник, и ударил посохом в пол, вроде бы мягко, но так, что все здание мягко вздрогнуло. – Иди за мной, Павел, смотри глазами!

И он зашагал через вестибюль тихо, почти неслышно, только шелестел балахон из книжных страниц. В этот момент он напомнил Пашке старика Хоттабыча из одноименной книжки, хотя вроде бы не творил чудес и внешне походил на старого джинна лишь одеянием вроде халата и седой бородой.

Они прошли через неприметную дверь в углу, мягко клацнул сам собой открывшийся замок. С одной стороны обнаружились тянущиеся вдаль стеллажи, уставленные книгами, а с другой – нечто вроде огромной чаши фонтана из белого мрамора, вот только вместо воды из него бил поток голубого света, и уходил вверх, в высокий потолок.

А оттуда летели, мягко кружась, того же цвета хлопья, напоминающие громадные снежинки.

– Это Источник Знаний, – пояснил Книжник, любовно оглаживая край фонтана. – Всякий, кто приходит сюда, оказывается под его струями.

– Отличная штука, – одобрил Голос. – Вроде меня, только массового действия.

– Еще какого массового, – подтвердил обитатель библиотеки, качнув головой. – Нечто подобное имеется в любом книгохранилище, если оно живое. Идем дальше.

И он повел гостя вглубь настоящего лабиринта из полок, что протянулся, как казалось, на многие километры: рядами стояли почтенного возраста фолианты с пожелтевшими от времени страницами, но все еще крепкие, пестрели яркие обложки недавних изданий, кипами лежали журналы и газеты, от свежих до чуть ли не девятнадцатого века.

У Пашки при виде всего этого глаза разбегались.

– Ничего себе! – только и восклицал он, узнавая те книги, которые сам читал, и другие, о каких лишь мечтал.

А Книжник останавливался точно там, где нужно, давая мальчику полюбоваться очередным томом, покрутить его в руках.

– Кстати, ты это, – сказал он, когда они задержались у полки, уставленной еще советского времени энциклопедиями: «Юного астронома», «Юного биолога» и других. – Даром, подобным твоему, обзаводится любой, кто много читает, ведь это голос чужого знания, накопленного за века, за тысячелетия.

– Так уж и подобным! – возмутился Голос. – Я единственный в своем роде! Долговязый, тебя спасает от трепки лишь то, что у меня нет кулаков!

– Что-то характер у тебя испортился, – сказал Пашка, с сожалением откладывая «Энциклопедию юного физика».

– С вами, людьми, поведешься, еще и не таких манер нахватаешься.

– Тут он прав, – с улыбкой подтвердил Книжник. – Это я привык быть среди вас. Новичку трудно приспособиться к тому, что вы такие… – он нахмурился, качнул головой. – Непостоянные и эмоциональные…

Пашка вздохнул, и вот тут на него накатила усталость.

Весь долгий день, начавшийся со схватки с музами на Карла Маркса, продолжившийся блужданием по лесам и Коротким Тропам и закончившийся глобальной битвой памятников у Цитадели, каменной плитой лег на плечи.

– Это все – не просто бумага в переплетах, – сказал Книжник, взмахнув рукой. – Истории обладают могучей силой, как созидательной, так и разрушительной, и порой живут тысячелетиями.

– Это как? – спросил Пашка, с трудом удерживаясь от зевка.

– Вот Гай Юлий Цезарь. Последствия его завоеваний давно сгинули без следа. «Записки о галльской войне» читают до сих пор.

– Я насчет силы.

– А, об этом? – Книжник снял с одной из полок том в бордовой обложке, блеснули тисненые злотом буквы. – Все люди, преуспевшие в изменении мира, начинали с историй. Гитлер первым делом написал книгу, и только потом стал ужасом целого мира, Ленин создал не один десяток томов до того, как возглавил революцию…

Пашка недоверчиво засопел.

– По тому, какие истории рассказывали человеку в детстве, можно определить, к какому народу он принадлежит.

– Вы о сказках?

– И о них тоже, – подтвердил Книжник. – Ты это, засыпаешь, глаза слипаются.

Пашка открыл рот, собираясь возразить, но тут понял, что проглядел некую важную мысль, скользнувшую по грани сознания и неким образом связанную с его сегодняшней неудачей…

Как-то стыковывалась одна из фраз Голоса с тем, что сказал обитатель библиотеки!

Но мысль упорхнула, и расстройство отдалось кислым привкусом во рту.

– Пойдем, я покажу тебе, где можно спать, – и прежде чем Пашка успел что-то сказать, Книжник легко, точно младенца, подхватил его на руки и понес между начавших качаться полок.

Хотел вырваться, сказать, что пойдет сам, но в голове закружилось, навалилась слабость, подобная толстому одеялу, и он уснул.