Текст книги "Война призраков"

С истошным визжанием сирен с неба опускались вертолеты «Скорой помощи».

– Вот неугомонный, – проворчал Ральф, – сейчас опять по башке схлопочет! На этот раз от полиции!

– Это запросто, – не стал спорить Рышард и аккуратно убрал визитку в карман. Сотрудник отдела политической хроники мог еще пригодиться в будущем.

12 февраля 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Да откроются двери неба! – Свен Фарнеруд не зря исполнял в «Ложе Красного Дракона» обязанности верховного жреца. Кроме обширной эрудиции в области всяческих ритуалов он обладал мощным, хорошо поставленным голосом. – Да снизойдет на истинное человечество благодать предков!

– Да снизойдет!.. – хором повторили рядовые члены ложи. Они с поднятыми мечами окружили алтарь – огромный камень кубической формы и черного цвета, возле которого священнодействовал жрец.

У Рышарда устали руки, да и в одеянии, состоящем из длинного белого балахона и колпака с прорезями, он чувствовал себя не очень комфортно. К счастью, до окончания ритуала «Открытие света», совершаемого каждую субботу, оставалось не так много времени. Фарнеруд швырнул в пылающий на алтаре огонь щепотку какого-то вещества. По комнате поплыл сладкий аромат, от которого чуть заметно закружилась голова.

У Рышарда были определенные подозрения, что верховный жрец использует наркотики, но молодой социолог благоразумно держал их при себе.

– Пусть священное пламя пылает в наших сердцах! – Голос Фарнеруда наполнял все помещение, дрожал в углах, порождая мощное эхо. Чудилось, что говорит несколько человек.

– Пусть пылает!.. – В общем хоре легко можно было различить истеричный выкрик Эрика Данна.

– Опустите оружие, братья! – возгласил верховный жрец. – Ибо свет звездный коснулся наших сердец и осиял Землю!

Смысл сего священнодействия заключался в том, чтобы вернуть членам ложи силу и знания предков, которые путешествовали меж звезд и зажигали сверхновые, точно лампочки.

– Мы уже готовы! – сообщил Фарнеруд, когда огонь был погашен, а мечи опущены. – Скоро, в первый день весны мы проведем большой ритуал привлечения силы предков! Прародители возвратятся к нам и будут говорить с нами!

Рышард поморщился, радуясь, что под колпаком никто не видит его лица.

– Что за ритуал? – поинтересовался он у Хулио Де Ла Порты, когда члены ложи переодевались в соседней комнате.

– Ежегодная большая церемония вокруг настоящего костра! – ответил тот. – Проводим ее третий год. Данн бывает медиумом, через него духи прародителей беседуют с нами…

Дальше Рышард спрашивать не стал.

За «Открытием света» последовало обычное рабочее заседание движения «Равенство». Главенствовал Фонти, а все признаки того, что в зале проводилась какая-то церемония, были ликвидированы. Алтарь исчез, бесшумно работающий кондиционер очистил воздух от сладких запахов, на место вернулись дубовый стол и стулья.

Только ткань, затягивающая стены, придавала помещению торжественную мрачность.

– У меня есть две новости, – сказал Фонти, глядя, по обыкновению, куда-то в сторону. – Одна хорошая, а другая – плохая. С какой начать?

– С плохой, – предложил Вильям Кокс.

– Сегодня я получил известие, – голос хозяина дома и фактического главы ложи звучал совершенно бесстрастно, – что судебный процесс относительно «Огненного вестника» нами проигран! Газета объявлена вне закона! Мы можем обжаловать решение, и мы это сделаем… Не ради результата, который наверняка снова будет отрицательным, а ради того, чтобы о нас вновь говорили!

Активисты «Белого Возрождения» зашумели. В том, что Фонти сумеет использовать для рекламы любой, даже самый малюсенький информационный повод, сомнений ни у кого не возникало, но запрещение «Огненного вестника» все равно оказалось болезненным ударом.

Рышард видел, как гневно исказилось лицо Эрика Данна.

– Какая же хорошая новость? – спросил Сайрус О'Лири. Во время митинга он получил удар по лицу, и теперь на скуле бывшего офицера, а ныне – владельца охранного агентства «Асгард», красовался здоровенный синяк.

– Сегодня утром мне звонил Эдуард Литтлхофер… – Эта новость заставила собравшихся умолкнуть. Имя владельца крупнейшей на американском континенте компании по производству военной техники знал каждый. – После вчерашних событий он заинтересовался нашим делом и готов внести в него посильный вклад.

– Сколько? – выдохнул кто-то.

– Достаточно, чтобы открыть филиалы в Нью-Йорке, Чикаго и Лос-Анджелесе и начать активную пропаганду, – уклончиво ответил Фонти. – Ну что, стоило это тех нескольких трупов и двух десятков раненых, которые мы получили на площади Гранта? Стоило?

27 февраля 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

Странно было видеть не так далеко от Сан-Антонио настоящий хвойный лес. Но в предгорьях Сьерра-Мадре, тянущихся с севера на юг всего в полусотне километров от города, было достаточно прохладно, чтобы сосны чувствовали себя комфортно.

– Хватит глазеть! – Рышарда от созерцания окрестностей оторвал О'Лири. – Держи топор, и вперед!

– Топор? – Рышард с ужасом воззрился на тяжелый и крайне неудобный инструмент. – Почему нельзя воспользоваться чем-нибудь более современным? Плазменной пилой, например? Или просто купить дров?

– Ты мыслишь рационально, – в голосе Фонти звучало осуждение. – А для посвященного это недопустимо! Мы готовим топливо не для банального костра, а для ритуального, и каждое полено должно быть пропитано энергией благоговения!

Против такого аргумента возразить было нечего, и Рышард взялся за топор.

Для проведения ритуала «Ложа Красного Дракона» выбрала довольно широкое ущелье, сплошь заросшее сосняком. Посреди леса имелась округлая поляна, в центре которой чернело старое кострище. Судя по всему, использовалось это место не в первый раз.

Активисты «Белого Возрождения» разбрелись по лесу, и с разных сторон доносился дружный стук топоров. От тяжелой работы были освобождены верховный жрец (ему предстоит освящать место ритуала), профессор Фонти (в силу собственной немощи) и Эрик Данн (некоторые соратники недовольно косились на привилегированного вождя).

Непривычная работа давалась с трудом. Несмотря на холодный ветер, Рышард вспотел, пытаясь свалить довольно толстую сушину, а на ладонях, заявив о себе дергающей болью, проклюнулись мозоли.

Когда дерево с глухим шумом рухнуло, Крачковский готов был проклясть все на свете – и дрова, и дурацкий ритуал, и идиотскую затею, в которую он влез, вступив в «дискуссионный клуб»…

Пыхтя и надрываясь, он приволок лесину к кострищу.

Все прочие уже собрались тут. Эрлингмарк и О'Лири сноровисто распиливали бревна на поленья, а Фарнеруд бродил по периметру поляны, потрясая руками и что-то бормоча.

Не иначе как священнодействовал.

– Ну что? – спросил Фонти, когда груда поленьев достигла внушительного размера, а верховный жрец закончил свое нудное заклинание.

– Знамения благоприятные! – важно заявил Свен Фарнеруд. – Силы готовы ответить нам!

– Все сделали? – Фонти оглядел поляну и остался доволен увиденным. Среда, на которую назначен ритуал, день рабочий, и готовиться будет некогда. Останется время только на то, чтобы добраться до места и провести церемонию. О том, чтобы вернуться домой до полуночи, не приходилось и мечтать, – Тогда по машинам!

– Во сколько сбор? – поинтересовался Рышард, ощущая, как горят пострадавшие ладони.

– В семь здесь, – ответил Фонти и вместе с Данном направился к своему аэрокару. – Но не беспокойся, Ральф тебя заберет прямо из университета. И не забудь одеться потеплее, вечером будет холодно.

29 февраля 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– Ой, простите, сэр! – Вылетевшая из открывшейся двери парочка едва не сшибла Рышарда с ног и тут же исчезла в темноте.

Крачковский покачал головой и двинулся дальше, соблюдая удвоенную осторожность. Его совсем не радовала эта перспектива: поскользнуться и брякнуться на сырую после утреннего дождя землю.

Бар «Рыжий кот» работал круглосуточно, и складывалось впечатление, что он не пустовал никогда. Жизнь тут кипела в любое время дня и ночи, а студенты, обитающие в кампусе, проводили здесь (по крайней мере, так иногда казалось) большую часть жизни.

Не гнушались посещать «Рыжий кот» и преподаватели. На входе Рышард был удостоен нескольких равнодушных взглядов и некоторого количества кивков от собственных студентов.

Ответив на приветствия, Рышард проследовал к стойке.

– Добрый вечер, пан! – Бармены «Рыжего кота» все до одного являлись людьми уникальными. Рышард подозревал, что требования к кандидатам на это место были исключительно суровыми, а отбор – жесточайшим. Ничем иным не удавалось объяснить тот факт, что каждый из троих барменов помнил всех преподавателей университета в лицо, по имени и знал про него достаточно, чтобы поддержать беседу. – Как ваше исследование?

– Продвигается, – ответил Крачковский, усаживаясь на высокий табурет. – Налей-ка мне водки!

– Пан вспомнил родину? – Ловкие руки бармена замелькали, откупоривая бутылку, подхватывая стакан, переливая прозрачную жидкость из одной емкости в другую. Все это было сделано настолько красиво, что Рышард невольно засмотрелся.

– Есть немного, – согласился он, глядя, как на стойке перед ним возникают стопка и блюдечко, на котором красуется порезанный кружками лимон. – И что за славянин, который не любит водку?

– Это верно, – весело согласился бармен.

– Жаль только, что в закуске вы ничего не понимаете! – вздохнул Рышард, беря стопку и ощущая, какая она холодная. – Сюда бы огурчик и черного хлеба!

– Увы, этого у нас нет! – Работник «Рыжего кота» развел руками, улыбка его стала чуть напряженной.

Водка пошла лучше некуда. От первой стопки тепло побежало по жилам, а сведенные усталостью мозги немного расслабились.

– Давай еще, – сказал Рышард, дожевывая лимон. – Да, и одолжи мне ваш мобибук, а то у моего аккумулятор сел…

Возможно, эта просьба слегка ошеломила бармена, но он никак не выдал своего удивления. Вновь наполнил стопку, выставил перед посетителем аппарат и вежливо, чтобы не мешать разговору, отошел на другой конец стойки.

Рышард вытащил из кармана белый прямоугольник визитки. Той самой, которую заполучил на митинге. Опасливо взглянул на бармена и только после этого принялся набирать номер.

В том, что его собственный мобибук прослушивается службой безопасности «Белого Возрождения», Крачковский не сомневался. В том, что смуглый и черноглазый работник бара по имени Азиз не доносит Фонти, полной уверенности тоже не было. И все же Рышард вынужден был рисковать.

– Алло, – чуть нетерпеливо ответил Вадим Нестеров, не так давно спасенный от дубинок и кулаков разъяренных негров.

– Вам нужна сенсация? – Чтобы изменить голос, особого труда не требуется, куда сложнее, чтобы окружающие не обратили внимания на то, что преподаватель департамента социальных наук ведет себя странно. Поэтому Рышард говорил негромко.

– О чем вы? Кто вы такой? – В голосе журналиста прорезалось любопытство.

– Кто я – не важно, – ответил Крачковский. – Слушайте и запоминайте. Завтра в шесть вечера лидеры общественного движения «Равенство», – с этого места Нестеров слушал очень внимательно, – соберутся в предгорьях Сьерра-Мадре для проведения некоего ритуала.

– Что за ритуал?

– Увидите. Доберитесь на место заранее и замаскируйтесь как следует. – Рышард описал, как найти ущелье. – Ориентируйтесь на кострище.

– А как охрана? Она будет? – Похоже было, что журналист проглотил наживку вместе с крючком.

– Ритуал считается тайным, поэтому вам нечего опасаться.

– Ох, смотрите, если это шутка, я до вас доберусь! – пообещал Нестеров напоследок. – У меня теперь есть запись разговора и телефонный номер!

– Успехов. – Рышард положил трубку.

– Поговорили? – поинтересовался подошедший бармен, убирая со стойки аппарат.

– Еще как, – кивнул Крачковский и залпом опрокинул в себя водку. – Ух! Запишите все на мой счет!

– Хорошо, – кивнул сотрудник «Рыжего кота». – До встречи!

1 марта 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

– И зачем только нужны эти ритуалы? – бурчал Ральф Эрлингмарк, выбираясь из собственного аэрокара, который он только что мастерски посадил между деревьев. – Мерзни тут в темноте…

– Счастье, что тебя не слышит верховный жрец! – Рышард хмыкнул. – Или Фонти. Они бы тебе все объяснили и про сакральный смысл, и про священное наследие, и про кузькину мать!

– А что это еще за кузькина мать?

– А это из загадочного славянского фольклора!

– Ну-ну, – только и буркнул Эрлингмарк, извлекая из багажника сумку с «униформой» и сверток с мечами. – Одевайся, фольклорист хренов! А то время идет!

Солнце скрылось за горами, и в ущелье, которое «Белое Возрождение» выбрало для своей цели, было темно. Сердито, словно разбуженный посреди зимы медведь, рычал ветер.

Слабые вспышки света, перемежаемые ругательствами, долетали с той стороны, где Фарнеруд по обязанности верховного жреца пытался развести костер.

– Может, подсобить чем? – насмешливо поинтересовался О'Лири. – А то помню, как-то во время армейской службы мне довелось разжигать огонь под водой…

– Не надо! – с максимально возможным в данной ситуации достоинством пропыхтел Фарнеруд. – Сакральное пламя могут породить только одни руки!

– Как знаешь. – И О'Лири отвязался.

Рышард натягивал балахон, ежась от холода и одновременно вслушиваясь и вглядываясь в окружающий мрак. Где-то тут должен прятаться Вадим Нестеров со своей информационной пушкой – если он поверил вчерашнему звонку, если не оказался чем-то занят, если разыскал ущелье…

Слишком много «если» для хорошего плана. Но на скорую руку ничего лучше придумать не удалось.

– Ну что, готов? – Эрлингмарк уже натянул на голову колпак и стал в нем похож на большое привидение.

– Ага, – ответил Рышард, совершив ту же операцию.

Священный костер потихоньку разгорался, оправдывая собственную сакральность капризным поведением, а к нему, точно громадные белые бабочки, стягивались члены «Ложи Красного Дракона».

Со стороны зрелище было наверняка жутковатое.

– Начнем, во славу предков и звездных богов! – провозгласил верховный жрец. – Встаньте в круг, братья, и произнесем молитву, дабы силы Вселенной поспособствовали нам сегодня!

Облаченные в белые одеяния фигуры встали вокруг плюющегося искрами пламени, а Фарнеруд затянул какое-то длинное и неразборчивое песнопение, походящее на похоронный плач.

Из глубины леса ему вторило эхо.

– Будем сильны! – рявкнул жрец, закончив песню.

– Будем сильны! – повторили хором остальные, и Рышард ощутил, как мурашки поползли по коже. Все же было в этих диких ритуалах что-то, затрагивающее глубины души даже у скептически настроенного человека…

– Будем достойны! – Новый крик прокатился над горами, пугая животных. – Да исполнимся мы гнева и ярости!

Ритуальные восклицания следовали одно за другим, огонь шипел, далеко вверху пылали звезды, тайнами которых с помощью чего-то, подозрительно похожего на магию, пыталось овладеть «Белое Возрождение».

– Призовем же сюда духов прародителей наших, носивших огненный свет своих душ среди ледяных пустынь космоса! – Голос верховного жреца вмещал максимум торжественности. – Ваши клинки, братья!

Рышард уже знал, что меч, применяемый в церемониях, не рассматривается как оружие, а используется просто как символ несгибаемой и чистой души того или иного брата.

Сверкнули поднятые лезвия.

– Брат Данн, подойди сюда!

Данн вышел из рядов. Лицо его скрывалось за колпаком, но шагал он как-то странно, подволакивая ноги и сутулясь, словно едва не падал от усталости.

– На колени! – Повинуясь Фарнеруду, Данн почти рухнул, а верховный жрец бросил в костер горсть какого-то порошка. От пламени повалил дым, как показалось Рышарду, желтоватого цвета. – В путь, братья, и пусть не смолкают ваши сердца!

Рышард повернулся налево и сделал шаг вслед уходящему от него Эрлингмарку. За спиной то же самое совершил Де Ла Порта. Круг, составленный из белых фигур, пришел в движение. Выставив перед собой клинки, они двигались в чудовищном хороводе, обходя костер посолонь, и жужжанием пчелиного роя повисла над лесной поляной читаемая всеми молитва.

Ходить пришлось долго. Рышард насчитал три полных оборота, прежде чем церемония дала хоть какой-то эффект. Данн, все еще стоящий на коленях, вздрогнул, по телу его прокатилась судорога.

– Тихо! – рявкнул Фарнеруд, и все замерли.

Данна трясло и корежило, в наступившей тишине – даже ветер стих – было слышно, как лязгают его зубы. А затем изо рта лидера политического движения «Равенство» стали исторгаться дикие звуки, напоминавшие больше собачий лай или кудахтанье, нежели человеческую речь.

– Спрашивай! – взвизгнул он вдруг скрипучим, не похожим на собственный, голосом. Рышард вздрогнул.

– Духи предков ответили! – возликовал верховный жрец. – Скажи, звездный скиталец, что нам делать, чтобы возродить могущество Человека?

Вновь послышались рев, и писк, и стоны – словно помехи радиоприемника, пытающегося поймать очень слабую радиостанцию. И голос – на этот раз басистый, могучий, создающий образ мощного мужчины.

Но исходящий из тщедушного тела Эрика Данна.

– Все твари должны быть приведены к покорности! – заявил он, содрогаясь. – Животные, недостойные называться разумными и жаждущие уничтожить человечество, должны признать господство высшей расы!

Далее последовала длинная проповедь, прерываемая вспышками бессмысленных звуков. Но особой связности не наблюдалось и в том случае, когда Данн говорил членораздельно. Голос его беспрерывно ломался, а смысл речей «духа предка» сводился к тому, что нужно установить власть белых на Земле, и тогда из космоса явятся прародители и наступит полный золотой век…

– …и да останутся ваши сердца твердыми, как алмаз, и пылающими, точно недра звезды! – После этих слов Данн вздрогнул еще сильнее, покачнулся и едва не упал. Ему пришлось даже упереться в землю руками.

– Духи сказали все, что хотели! – объявил Фарнеруд, прямо-таки тая от удовольствия. – Помолимся же в последний раз, братья, поблагодарим предков за содействие!

Молитва была прочитана, благодарность объявлена, и Рышард с облегчением стащил с головы опостылевший колпак.

– Уф, – вздохнул он, наблюдая за тем, как около костра Фонти и еще кто-то помогают подняться Данну. Тот с трудом держался на ногах. – Что это с ним?

– Медиум во время сеанса отдает столько сил, что приходит в себя несколько дней, – пояснил Эрлингмарк. – Ты разве не знал?

– Увы, – Рышард пожал плечами, – раньше я почему-то никогда не сталкивался с медиумами!

– Эй, подгоните машину! – крикнул Фонти. – Он не может идти!

В свете догорающего костра было видно, какое бледное и осунувшееся лицо у Данна. И в обычное время не отличавшийся полнокровием, сейчас он казался умирающим от истощения.

Рышард даже ощутил нечто вроде жалости.

Глава 12
ВОЙНА ЛЖИ

2 марта 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

Несмотря на позднее возвращение, проснулся Рышард как обычно, около восьми. И тут же, не успев одеться, ринулся к мобибуку. Канал «Америка-инфо» был перегружен, зайти на него удалось далеко не сразу, зато когда получилось, то Крачковский мог насладиться громадным заголовком «Магия в жизни экстремальных политиков!».

Ссылка, как и следовало ожидать, вела на материал, который сумел отснять Вадим Нестеров. И надо отдать ему должное – журналист поработал на славу.

Видеоряд начинался с небольшой справки о движении «Равенство». Тут были вставлены куски с самой первой пресс-конференции и прочих выступлений Данна, и постоянным рефреном в комментариях звучали вопросы: «Кто же они? Откуда они взялись?»

А затем Нестеров давал ответ. Подборка кадров из старых фильмов, посвященных Ку-клукс-клану, сменялась кинохроникой, запечатлевшей речи Гитлера и марш легионов СС по Берлину, казни евреев и пыточные машины концлагерей. И только затем шла собственно запись…

Если верить ей, то Нестеров рискнул подобраться к месту проведения церемонии почти вплотную. Мощная информационная пушка выхватывала из тьмы съезжавшихся на лесную поляну активистов «Равенства»: горящие глаза Фонти, могучая фигура Сайруса О'Лири, копна светлых волос Эрика Данна, улыбающийся Хулио Де Ла Порта…

Рышард в кадр не попал, а скорее всего – его просто вырезали, не посчитав достаточно важной фигурой. Кому интересен какой-то молодой социолог, к тому же не местный, а из Европы!

И если честно, то Рышард был этому только рад.

Запись содержала всю церемонию от начала до конца. Зритель мог лицезреть белые балахоны со свастиками, услышать бесноватые вопли Данна, точнее, вещающего через него «духа», о том, что низшие расы, не являющиеся в прямом смысле слова людьми, нужно слегка поумерить в численности.

Офицер СЭС Виктор Зеленский должен был радоваться.

Но, Рышард Крачковский ощутил в этот момент странную, глухую печаль. Ему было жаль дикого, безумного, но такого завлекательного мифа, в котором ему довелось недолго пожить.

Отключившись от Сети, он собрался и вышел из дома. Что бы ни случилось, занятий никто не отменял.

Департамент социальных наук напоминал растревоженный улей. Студенты собирались группами и о чем-то шептались. О том, что разразился жуткий скандал, в котором замешан кое-кто из преподавателей, знали, похоже, уже все.

Инга, к которой Рышард заглянул по дороге в аудиторию, вымученно улыбнулась.

– Господи, – пролепетала она, – что теперь будет? Мистера Джефферсона едва инфаркт не хватил, когда ему рассказали…

Из кабинета выглянул декан, более смахивавший на пациента реанимации.

– А, это вы… – пробормотал он, ответив на приветствие Рышарда. – Завтра в полдень у нас экстренное совещание департамента. Надеюсь, что я к тому времени еще останусь деканом и смогу его провести…

И Джефферсон скрылся в кабинете с видом улитки, прячущейся в раковину.

– Что, все настолько плохо? – спросил Рышард.

– Просто ужасно, – пожала плечиками Инга. – Совет университета соберется сегодня вечером, будут решать, чего делать.

Вздохнув и посочувствовав подруге, Крачковский отправился на лекцию. Скандалы скандалами, а курс по городской социологии должен быть прочитан до конца.

Мобибук разразился трелью в тот момент, когда Рышард выходил из здания департамента, намереваясь отправиться домой. Судя по мелодии, общения жаждал Эрлингмарк.

– Да? – ответил Крачковский.

– Приезжай, собрание начнется через полчаса, – сказал Ральф, даже не поздоровавшись.

– Что за собрание?.. И где?..

– «Равенства», в штаб-квартире, – и на этом Эрлингмарк соединение разорвал.

Рышард за двадцать минут добрался до офиса, который месяц назад сняло себе «Равенство». Охраняющие здание мордовороты из команды О'Лири выглядели какими-то задумчивыми, хотя умение размышлять не входило в их служебные обязанности.

– Ты последний, заходи. – У входа в комнату для заседаний его встретил сам Сайрус и тут же плотно прикрыл дверь. – Похоже, что все в сборе, можно начинать.

Внутри было полно народу, лица выражали растерянность. Эрлингмарк, судя по блестящим глазам, был пьян, у Эрика Данна Слегка подергивалась жилка под левым глазом.

– А где Фонти? – спросил Рышард, с удивлением заметив, что истинного лидера «Равенства» среди присутствующих нет.

– Кто бы знал, – дрожащим голосом ответил Вильям Кокс. – На звонки он не отвечает…

– А съездить домой?

– Пытались. – О'Лири был по-военному лаконичен. – Только на стук в дверь он не отвечает тоже. Не ломать же ее?

– Надо решить, что нам делать! – истерично выкрикнул Данн.

– Твоих воплей еще не хватало, – пробурчал Хулио Де Ла Порта. – Хотя решать действительно надо!

– Давайте сядем и обмозгуем ситуацию, – предложил Фарнеруд, который выглядел куда спокойнее остальных. И, подавая пример, уселся за овальный стол.

– Придушить эту сволочь-журналиста! – предложил Сайрус, занимая соседнее место.

– Поздно, – вздохнул Рышард, – ничем это не поможет… Вот интересно, откуда он узнал о том, где и когда мы собираемся?

– Ясное дело, что произошла утечка информации. – Голос Вильяма Кокса выдавал полную растерянность. – Хотя бороться с ней уже бесполезно. Надо придумать, как справиться с нынешней ситуацией!

– Объявить, что запись поддельная? – предложил Данн.

– Можно, только этого мало, – покачал головой Эрлингмарк. – В общем, предлагайте все, кто что придумает. Проведем небольшой мозговой штурм. А я буду фиксировать…

Спустя час активисты «Равенства» начали покидать помещение, но настроение у большинства из них было не лучше, чем до совещания. Никто так и не предложил какую-нибудь стоящую идею, и оттого уныние только усилилось.

«Белому Возрождению» явно не хватало энергии и харизмы Фонти.

3 марта 2220 года летоисчисления Федерации

Земля, Сан-Антонио

Дорога от кампуса, где обитал Рышард, до здания департамента социальных наук занимала у него не больше пяти минут. В это утро Крачковский рассчитывал уложиться в срок.

Но, выйдя на центральную аллею, он услышал дружное скандирование, доносящееся от ворот. Крики были неразборчивы, но звучали достаточно организованно, и, заинтересовавшись, Рышард свернул туда.

Перед главным входом в Университет Сан-Антонио проходил митинг. Активными его участниками были, судя по всему, студенты – черные, смуглые и с раскосыми глазами – все те, кого «Белое Возрождение» относило к низшим расам, чья роль – быть мусором на обочине цивилизации.

Но среди массы цветных встречались и белые. – Нет расизму! – вопил взобравшийся на импровизированную трибуну, сооруженную из плеч товарищей, какой-то чернокожий, голову которого украшали длинные дреды. Над толпой колыхались самодельные плакаты: «Нацисты – вон из нашего университета!», «Ку-клукс-клан на свалку истории!». Мелькали и рисунки – перечеркнутая свастика, сгорающий в пламени белый балахон…

Студенчество наглядно выразило свое отношение к идеям профессора Фонти.

Развернувшись, Рышард продолжил путь. В здании департамента социальных наук оказалось пустынно, точно на кладбище. Студенты, судя по всему, предпочли митинги занятиям.

Первым встреченным живым существом, помимо охранника на входе, оказался профессор Спасич, давно разменявший семьдесят лет. Обычно деятельный и бодрый, сегодня он напоминал привидение, а на белом лице с беспощадной резкостью выделялись глубокие морщины.

– Какое горе, какое горе, – пробормотал профессор, заметив Рышарда.

– Что случилось? – встревожился тот.

– Как, вам еще ничего не известно? – вяло удивился профессор. – Идите в кабинет декана, там работает большой инфовизор…

И, сгорбившись, Спасич побрел дальше.

Первое, что услышал Рышард, вбежав в приемную декана, были рыдания. Инга, прижав к лицу носовой платок, надрывно плакала, совершенно не стесняясь обступивших ее преподавателей.

Все глаза были устремлены на установленный в углу инфовизор. Обычно он использовался для демонстрации видеоматериалов на конференциях и прочих подобных мероприятиях. Сейчас же по нему транслировался главный федеральный информационный канал.

– … спасти оказалось невозможно, – говорила с экрана полненькая темнокожая репортерша. За спиной ее маячили какие-то обгорелые развалины, в которых Рышард с ужасом узнал так хорошо знакомый ему дом.

Последнее земное пристанище профессора Фонти.

– Медицинские эксперты, осмотревшие останки, пришли к выводу… – Инга за спиной громко всхлипнула, – что смерть наступила от отравления цианистым калием и что профессор Роберт Эндрю Фонти умер до того, как успел ощутить жар…

– Он убил себя! – потрясенно сказал кто-то. – И поджег дом! Зачем?

На этот вопрос Рышард мог бы ответить. В красивом особняке, выстроенном в старом колониальном стиле, хранилось слишком много такого, что могло раскрыть правду и о «Белом Возрождении», и о «Ложе Красного Дракона».

Убегая в смерть от позора и оглашения тайн, профессор решил уничтожить все улики. Прихватить свои тайны и идеи с собой. Для этого он выбрал довольно сложный, но зато эффективный путь.

Восстановить то, что уничтожено огнем, не способна даже наука двадцать третьего века.

Картинка на экране сменилась – на канале запустили сюжет о возрождении лесов Амазонии.

Радуясь, что никто не заметил его появления, Рышард выбрался в коридор и замер, прислонившись лбом к стене. Ощущал он себя так, словно получил удар по голове чем-то тяжелым и мягким. Мысли путались, ухитряясь при этом нестись с такой скоростью, что за них трудно было зацепиться.

В горле стоял ком, а сердце болело так, точно в него вонзился клинок.

Очень трудно оказалось осознать и принять то, что это именно он, Рышард Крачковский, убил профессора Фонти. Не важно, что не своими руками подсыпал ему яд. Он поступил куда подлее – спровоцировал ситуацию, единственным выходом из которой для истинного вождя «Белого Возрождения» стала смерть.

Наверное, куда легче было бы совершить настоящее убийство в момент открытого противодействия, когда твой противник имеет такие же шансы умертвить тебя, как и ты – его.

А кровь на руках останется даже в том случае, если убийство, совершенное тобой, было опосредованным и никто никогда не докажет, что ты имел к нему какое-то отношение.

Пусть Фонти был опасен для Федерации, пусть его «Белое Возрождение» являлось откровенно преступной, расистской организацией, но такой гибели он не заслуживал.

Виктор Зеленский уже был готов проклясть СЭС, отправившую его на это задание.

Ведь никто не предупреждал о том, что из-за его действий будут гибнуть люди! Звучали красивые слова о борьбе идей, о тонких методах влияния, о великой роли Службы…

О грязной стороне работы скромно умолчали.

– Дамы и господа, прошу вас, пройдемте в комнату совещаний. – Голос декана Джефферсона доносился до Рышарда, словно сквозь вату. – Я разделяю вашу скорбь, но работа не должна останавливаться… Вас, мистер Крачковский, тоже прошу!

Единственное, что удержало Виктора в этот момент от того, чтобы попросту сбросить маску и плюнуть на все, оказалось спрятанное где-то в недрах души убеждение, что СЭС, несмотря ни на что, необходима для выживания человечества. И что он, простой лейтенант, не может из-за собственных эмоций подвести Службу.

– Да, сейчас, – сказал Рышард, отклеиваясь от стены и даже ухитрившись выдавить жалкую улыбку.

– Дамы и господа, – сказал декан, когда сотрудники департамента социальных наук расселись по местам и затихли. – Сегодня последний день моего пребывания в должности… Считая невозможным более руководить департаментом, – продолжил он, не обращая внимания на удивленные восклицания, – в условиях, когда мои подчиненные оказались причастны к деятельности расистских организаций, я подал прошение об отставке. И вчера это прошение было принято советом университета.

– А как же вы, сэр? – выкрикнул кто-то из молодых преподавателей.