Текст книги "Удравшие из ада"

Если убрать крики зазывал, стук молотков в кузницах, грохот катящихся телег, собачий лай, разговоры, смех, плач и ругань, можно было сказать, что весь город гудел, негромко, но очень грозно.

* * *

– Запишем новую тему – «Артефакты демонического происхождения». – Поцент, древний и седобородый, свел к переносице кустистые брови и выглянул в окно. – Кто это там воет, не понимаю?

Издалека, из-за ограды МУ, донесся тонкий, срывающийся голос:

– Морде Крышна, Морде Рама, Морде Морде, Морде Рама…

– У кого-то мозги набекрень съехали, – прошептала Фома Катина, сияя улыбкой в сорок острейших зубов.

– И чего она радуется? – вздохнул Арс.

– Знает, что ей это точно не грозит, – ответил Нил Прыгскокк, – съезжать-то нечему.

– Вернемся к нашей теме, – поцент перевел взгляд на студентов, и те дружно сделали вид, что внимательно слушают.

Рыггантропов при этом ухитрился не проснуться.

Топыряк записывал перечни демонских артефактов, всяких Черных Мечей, Темных Алмазов и Убийственных Водопроводных Труб, изготовленных в Нижнем мире, а мысли его бродили далеко.

Где-то в гномьем квартале, где малорослые бородатые умельцы колдуют над манком для демонов.

– Ух ты! – удивленно проговорил Прыгскокк, и Арс глянул на доску.

Там красовалось что-то сложное, напоминающее треугольный шар, вырисованный в пятимерной проекции.

– Это Клетка Бивиса-Батхеда, – гордясь собой, сообщил поцент, – названа именами двух магов, более десяти тысяч лет назад спускавшихся в Нижний мир и видевших ее воочию. Вряд ли вы обнаружите ее где-нибудь у нас, но если такое случится, – преподаватель хихикнул, – то не вздумайте оказаться внутри. Из нее не в силах выбраться даже бог…

– А зачем демоны ее создали? – пискнул отличник Орландо Хряпс.

– Для своих собратьев. Для тех, кого называют узниками…

– Это из такой сбежал тот, кого… Ай! – Нил вскрикнул, получив от соседа по парте пинок по лодыжке.

– Что с вами, Прыгскокк? – осведомился поцент.

– Э… меня кто-то укусил.

– В ваши годы надо чаще мыться, – преподаватель изобразил что-то похожее, по его мнению, на добрую улыбку, – а теперь перейдем к так называемым виртуальным артефактам, сиречь…

– Надо подойти к нему и расспросить про этих самых узников, – твердо прошептал Арс, наклонившись к уху Нила. – А то мы ничего не знаем о демоне, с которым нам предстоит сражаться.

Прыгскокк кивнул.

Из коридора долетел тягучий мощный гул: «Бом-м! Бом-м!» Колокол, висящий у ректората, дал знать, что время лекции закончилось. По аудитории пронесся грохот и треск, будущие демонологи, радостно гогоча, поспешили к двери.

Преподаватель поднял взгляд и с удивлением посмотрел на двух оставшихся за партой студентов.

– Вы еще здесь?

– Э, поцент, у нас есть один вопрос, – сказал Арс, – мы хотим больше знать о тех существах, для которых была создана клетка Бивиса-Батхеда. Что произойдет, если одно из них попадет в наш мир?

Седая борода качнулась, из-под нее донесся смешок.

– Такое невозможно, друзья мои, – сказал преподаватель, выходя из-за кафедры. – Но если подобное случится, то проведший в изоляции много тысячелетий демон будет ошеломлен обилием впечатлений… Ему придется заново учиться тому, что такое разговаривать, думать, противостоять действию солнечного света…

– Но ведь демоны не могут изменяться, трансформировать свою сущность! Они не способны к обучению, как и боги! – возразил Арс, блеснув знание курса «Психология сверхъестественных существ».

– Верно. Но узники – могут. В этом их страшная сила. Если один из них появится в нашем мире и получит достаточно времени для развития, то вскоре он силой и умениями станет равен обитателям Влимпа, а то и превзойдет их! И тогда нам не избежать магической войны!

Прыгскокк икнул, а Арс ощутил, как в животе становится холодно и неуютно.

– Спасибо, – проговорил он. – А мы, пожалуй, пойдем…

– Не за что, – ответил поцент.

– Вы чего там, типа? – поинтересовался Рыггантропов, ожидающий приятелей в коридоре.

– Лишний раз убедились, что влипли в серьезные неприятности, – мрачно ответил Арс, а Прыгскокк грустно вздохнул.

Днем полуразрушенная таверна «У Толстого Маззи» выглядела еще менее живописно, чем ночью.

Кровь с пола то ли стерли, то ли слизали, останки мебели вынесли, трупы и раненых уволокли, но превращенная в груду камней стена и валяющаяся в центре перекрестка дверь никуда не делись.

С противным жужжанием клубились мухи и зеваки, рождались, эволюционировали и вымирали слухи.

– Это лига «Чистый город», помяните мое слово…

– Конкуренты…

– Они тут вчера день нелюдя справляли!

– Толстый Маззи не заплатил крыше…

– Да откуда у него крыша?

– Эти козлы…

– Все из-за любви, из-за любви!

Последняя версия, озвученная сухонькой старушкой в чепце цвета детской неожиданности, оказалась настолько дикой, что толпа изумленно примолкла. Стали слышны вопли проталкивающегося через нее в драном одеянии жреца Дрыллингупса, бога мелких пороков:

– Морде Крышна, Морде Рама, Морде Морде…

Отдавив ноги особенно неповоротливым зевакам, жрец выбрался на открытое место и прошел по кругу черной, словно выжженной, почвы диаметром в несколько метров.

Ночью его никто не заметил, днем – не обратил внимания.

Меж тем, окажись тут даже студент, изучающий демонологию первый год, он бы уверенно сказал, что перед ним каверна – место ухода демона в Нижний мир.

Апполинарий Матвеевич еще до рассвета вернулся на родину и поэтому не слышал предназначенную для его отлова молитву.

– Стой, – сказал лейтенант Лахов, тщетно пытаясь ухватить стоящую перед ним кружку.

– Не уйдет, – поддержал начальство Калис, норовя вытащить из сапога взведенный арбалет.

Ргов что-то пробурчал из-под стола.

Сегодняшней ночью они увидели много такого, чего видеть не хотели и чего нормальным людям, пусть даже стражникам, видеть не нужно, и теперь пытались все это забыть.

Вопреки репутации, алкоголь пока не справлялся. Он вымывал из мозгов другие воспоминания, но увиденное в «Толстом Маззи» торчало в голове раскаленной занозой и уходить не спешило.

– Ты забыл? – спросил Лахов, когда ему удалось схватиться за кружку и благодаря этому не свалиться со стула.

– Что? – осведомился Калис, один за другим разряжая арбалеты в стену и странным образом промахиваясь.

– Ну это… все…

– Нет, – сказал из-под стола Ргов. – Лапы, когти, кровь… сколько ее…

Стражники дружно содрогнулись, а хозяин заведения подумал, не пора ли принести каждому из них по тазику.

– Морде Крышна! Морде Рама! – завопил кто-то за открытой дверью.

– Это еще что? – Лахов попытался повернуться, но понял, что сделать это не в силах.

– Жрец, – услужливо подсказал хозяин. – Они сегодня с утра ходят по всему городу и голосят.

– А, – в один голос сказали Торопливые.

Падающий через входную дверь свет на мгновение померк, и в помещение вошел кто-то большой.

Когда Лахов поднял взгляд, то обнаружил рядом человека, в родословном древе которого наверняка числились шкафы с антресолями, груды мешков и давно вымершие крупные рептилии.

– Большой Джим, – проскрипел человек, двигая квадратной челюстью, – хочет знать, как идет расследование?

«Какое расследование?» – хотел спросить лейтенант, но свежий ветер отрезвления, нежданно подувший в его голове, заставил пасть вовремя захлопнуться, а болтливый язык отдернуться.

– С рождения Васис пай-мальчиком был, – пропел из-под стола Ргов.

– Мы знаем, кто это сделал, – сказал Лахов, почти не запинаясь, – но поймать его трудно, поскольку это…

Лейтенант едва не брякнул «демон», но вовремя прикусил язык.

Вздумай он сослаться на сверхъестественное существо, Большой Джим, очень гордящийся собственной практичностью, наверняка решит, что его пытаются надуть, и сильно огорчится.

– Он не совсем человек, – поправился Лахов. – Но мы вышли на след.

Посланец Большого Джима несколько минут пытался осмыслить полученную информацию, вращая глазами и двигая складками кожи на лбу, а потом изрек:

– Он еще об этом пожалеет…

Набор возможных ответов, заложенных в черепную коробку эконом-класса, не был особенно велик, и данный вариант вроде бы хоть немного подходил к ситуации.

– Ага, – согласился Лахов, и голова его с деревянным стуком ударилась о столешницу.

Жуткие ночные воспоминания, испугавшись, порскнули в стороны, и лейтенант погрузился в блаженное беспамятство.

* * *

Хрор Глубокий в очередной раз огляделся и подумал, что лучше бы он утопился в реке, чем сунулся в это проклятое здание.

А ведь ночью все началось так здорово. Он перебрался через забор, обошел ловушки, отыскал вход, а с первыми лучами рассвета, когда через ворота МУ потянулись зевающие студенты, прокрался мимо дремлющего за стойкой древнего мага из волшебной охраны.

Но не успел погордиться собой, как заблудился.

В свое время Хрор Глубокий с удовольствием прогулялся по внутренностям Кроссовского лабиринта, заваленного скелетами неудачливых искателей сокровищ, отыскал выход из гробницы императора Бум-Бум-Трыня, построенной в виде исполинской подземной паутины.

И тем глубже был стыд, который вор испытал, поняв, что случилось.

Он неожиданно осознал, что не понимает, где именно находится, и не может вспомнить, куда нужно идти, чтобы вернуться к входу. Чуть ли не впервые в жизни Хрора охватила паника.

Любой мозг, попавший в место, где сконцентрирован большой магический заряд, подвергается сложному и не до конца изученному воздействию, для описания которого понадобится пара страниц трехэтажных формул.

Существу, имеющему врожденные способности к чародейству, это не причиняет вреда, в то время как обычный человек (гном, эльф, тролль и так далее) быстро теряет способность мыслить связно.

Хрор, как истинный профессионал, справился с паникой быстрее, чем герой – с хилым чудовищем. Загнал страх в угол подсознания и запер там, пообещав себе разобраться с ним позже, а затем двинулся туда, откуда пришел (вроде бы), на всякий случай осторожно заглядывая во все двери.

К настоящему моменту вор непонятным образом оказался в длинном коридоре с полом, выложенным паркетом, и окошками в обеих стенах.

– Я спокоен, – заверил сам себя Хрор, отчаянно сжимая кулаки и пытаясь уяснить, почему все плывет перед глазами, – сейчас я загляну вот в это окно и попробую выпрыгнуть в него…

За окном обнаружилась довольно симпатичная пропасть глубиной в несколько сотен метров и со вкусом расставленные на ее дне острые камни.

Выпрыгивать Хрору расхотелось.

– Этого всего не может быть! – пробормотал он. – Это мне кажется! Надо только не бояться!

Прямо из паркета рядом с вором вылезло существо, похожее на человечка, грубо слепленного из огня.

– Точно, – сказало оно, дружелюбно потрескивая, – бояться не надо. Иначе пропадешь.

Хрор кивнул, закрыл глаза и побрел прочь.

Искусством двигаться в полном мраке он владел в совершенстве и мог отыскать в темной комнате кружащееся в воздухе перо, не потревожив висящие на веревках колокольчики.

Поэтому вор оказался сильно удивлен, когда буквально уткнулся в кого-то. Подняв веки, он недоуменно уставился на черноволосого студента в зеленой мантии, а потом собрался с духом и спросил:

– Как пройти в библиотеку?

Арс Топыряк еще разок оглядел человека в перчатках, облаченного с ног до головы в нечто черное, бесформенное.

– А тебе зачем?

– Почитать… хочу… – сказал Хрор и непонятно зачем спросил. – А где бабушка?

– Я за нее, – ответил совершенно сбитый с толку Арс. – Спустишься вон по той лестнице, потом направо главным коридором, ну а там увидишь двери. Такие черные, в магических знаках.

– Да, – кивнул вор и, что-то бормоча себе под нос, зашагал в указанном направлении.

Время от времени он ощупывал перед собой воздух.

* * *

Вечернее богослужение в храме Бевса-Патера, Отца Богов (звание номинальное), всегда отличалось повышенной торжественностью.

Оно и понятно – вечер лучше всего подходит для исполнения всяких отцовских обязанностей: охаживания ремнем детских задниц, раздачи подзатыльников и поглощения ужина под бутылочку пива.

Но сегодня все шло вкривь и вкось. Проведшие большую часть дня на улицах жрецы то и дело сбивались, голоса их звучали хрипло и противно. Прихожане недовольно гудели.

Слушающий молебен Зубост Дерг приходил в бóльшую и бóльшую ярость.

Когда верховного жреца тронули за плечо, он повернулся с явным желанием наорать на нахала.

– Э? – спросил жрец-снабженец, испуганно отшатываясь.

– Что тебе? – Зубост Дерг сдержал гнев.

Неразумно просто так кричать на человека, добывающего все необходимое для нормального функционирования храма, начиная от курительных палочек и заканчивая редкими деликатесами к столу верховного служителя.

– Один из наших поставщиков настаивает на личной беседе.

– Ты уверен, что это нужно?

– Он пять лет продает нам древесину со скидкой.

– О, вот как? – Зубост Дерг задумчиво почесал голову. – Через десять минут приводи его в приемную.

В приемной, расположенной рядом с покоями верховного жреца, все было сделано так, чтобы потрясти посетителя, – статуя Отца Богов в углу, яркие ковры на стенах, полу и потолке, огромное кресло, напоминающее небольшой домик, и сантиметровый слой пыли…

Вступив в него, Зубост Дерг скрылся в сером облаке.

Чихая и проклиная ленивых послушников, он добрался до кресла и задумался, как на нем сидеть. Решить эту задачу удалось лишь к тому моменту, когда в дверь постучали.

– Прошу! – крикнул верховный жрец, и особые акустические свойства помещения сделали голос мощным и басовитым.

Дверь открылась, в образовавшуюся щель просочился тип в купеческой одежде, напоминающий голодающего суслика.

– Апчхи! – приветствовал его Зубост Дерг.

Новые сонмища пылинок радостно отправились в полет.

Купец замахал руками, но это только ухудшило ситуацию, комната заполнилась похожими на дым клубами, создавая впечатление, что встреча происходит где-то в облаках.

– Вы ко мне? – спросил Зубост Дерг, невероятными усилиями удерживая повторный чих.

– А? Да, – согласился купец. – Дело в следующем. Мы деловые люди и, позвольте заметить, наша контора расположена около Королевского моста…

Через пять минут, заполненных бесчисленными «дело в следующем» и «позвольте заметить», стало ясно, что поставщику древесины невероятно мешал жрец, целый день канючивший под окнами конторы.

– Это печально, – сказал Зубост Дерг, с опаской наблюдая за шевелением пыли на полу, – но это крайне необходимый обряд.

– Нельзя ли перенести его в другое место?

– Только вместе со всем городом. Потерпите пару дней, и на Ква-Ква снизойдет благословение Отца Богов, которое, вне всякого сомнения, отразится и на вашей торговле.

Умение красиво врать – один из главных навыков жреческой профессии.

Купец вздохнул и побрел к двери, высоко поднимая ноги, чтобы не тревожить осевшую пыль.

– Апчхи! – выразил свои чувства Зубост Дерг, когда дверь хлопнула, и принялся слезать с кресла.

– Господин, не уходите! – в приемную заглянул жрец-стилист. – Там пришел человек из журнала «Гля! Мур!», он хочет пожаловаться на одного из наших служителей.

– А нельзя этого «мура» послать подальше? – прорычал Зубост Дерг, чувствуя, как пыль предпринимает очередную атаку на глубины носа.

– О нет! – жрец-стилист обиженно затрепыхал накладными ресницами. – Это главный блестящий журнал нашего города! Если в нем плохо напишут о нас, то можно закрывать храм и идти в нищие!

– Ладно, пусть заходит.

И верховный жрец, подозревающий, в чем будет состоять суть жалобы, мрачно полез обратно в кресло.

«Зноменитоя Мастирская па Мяталлу» обнаружилась на том же месте, где и вчера, вот только внешний вид ее несколько изменился.

В одной из стен чернела дыра, улицу украшали несколько лепешек блестящего металла, а на заборе висели довольно живописные клочья, недавно бывшие чьей-то бородой.

– Хм, да, – сказал Арс, обозрев окрестности. – Вы уверены, что там остался кто-нибудь живой?

– Работают, типа, – ответил Рыггантропов.

Топыряк прислушался и на самом деле уловил доносящийся из недр дома негромкий перестук.

Тили-Тили, недолго думая, поднялся на крыльцо и забарабанил в дверь. Та открылась, явив миру выглядящего целым Битого Горшка.

– Чиво нада? – спросил он. – А, вы энти самые, маги… Заходите.

– Что у вас тут случилось? – поинтересовался Нил Прыгскокк.

– Небольшой экскрем… экскремпримент, – гном важно поднял руку, – по сварке особо легких металлов в условиях слабо поляризованного вакуума. Удался не до конца, как вы видите.

– Ага, напились и побуянили, – понял все по-своему Рыггантропов. – Круто, в натуре.

– А как наш заказ?

– Готов, – ответил Битый Горшок, – сейчас хозяина позову.

Он исчез, оставив студентов в прихожей, выглядящей так, словно в ней бесновалось стадо боевых слонов.

– Неужели мы получим настоящий манок для демонов? – взволнованно спросил Арс. – Уа-а-аргх?

Последний звук вызвало появление странной фигуры, больше всего напоминающей мумию очень толстого ребенка.

Подозрительно серые бинты окутывали ее с ног до головы, из-под них виднелись только мрачно блестевшие глаза и кончики сапог. Поверх бинтов был повязан пояс, на котором висел золоченый топорик.

Тили-Тили засвистел и встал в боевую стойку, а Нил Прыгскокк забормотал начальные стихи экзорцизма Песс-Ферумова, предназначенного для быстрого успокоения восставших мертвецов.

– Бурпл мурпл хлыбныгл, – сообщила мумия.

– Сейчас вам принесут то, что вы заказывали, – перевел явившийся вслед за мумией Битый Горшок.

Тили-Тили остановил вскинутую для удара ногу и замер, напоминая дорожный указатель, а Прыгскокк подавился особенно выразительным пассажем, где упоминались зловонные плены и могильные черви.

– Вот чья борода, типа, на заборе висела, – догадался Рыггантропов.

– Прухтырл, – пропыхтела мумия, и двое гномов торжественно внесли большую, ярко блестящую штуковину, похожую на трубу из ансамбля каких-то сильно народных инструментов.

Болтающиеся на веревочках детали негромко брякали друг о друга, а сам манок сверкал, точно начищенные сапоги.

– О, – сказал Рыггантропов, выпучивая глаза.

– Именно, – согласился Арс. – Э… спасибо, мы забираем эту штуку. Очень здорово, отличная работа…

Мумия горделиво раздулась, бинты опасно затрещали.

– Когда будем в него дудеть? – нетерпеливо спросил Нил Прыгскокк, стоило им оказаться на улице.

– Нарисуем магический круг для исторжения и подудим, – ответил Арс, опасливо вгляделся в сгущающиеся между домами тени и добавил: – Но для начала попробуем выбраться отсю… Ой!

Договорить он не успел. Темный только что переулок озарился светом множества факелов, со всех сторон появились возбужденно орущие и размахивающие топорами гномы в длинных кольчугах и легкомысленных розовых шапочках.

Студенты невольно сбились в кучу.

– Это что? Фестиваль, типа? – нахмурился Рыггантропов.

– Ага. В честь разрубания на части четырех… – Прыгскокк глянул на сердито шипящего Тили-Тили и поправился, – трех людей и одного йоды.

Самый могучий гном, на лезвии топора у которого болталось что-то вроде скелета от венка, шагнул вперед.

– Предупреждаю, мы маги и… – начал Топыряк.

– Привет вам, представители дружественного народа! – во всю мощь легких рявкнул гном, не обративший на слова студента внимания. – Да воцарятся мир и дружба в славном городе Ква-Ква!

Арс почувствовал, как челюсть у него отвисает, а мыслительная деятельность прекращается.

Гномы, презирающие другие народы за то, что на них приходится смотреть снизу вверх, начали говорить о дружбе?

Это выглядело так же дико, как тигр, читающий лекцию о пользе вегетарианства.

– Мы должны идти в ногу со временем! Всем равные возможности! Люди и гномы – братья навек! – продолжал вещать гном. – Да здравствует общество гномско-человеческой дружбы, то есть мы!

– Да здравствует! – завопили остальные гномы, потрясая топорами и бородами.

Уши Тили-Тили самым натуральным образом свернулись в трубочку.

– Пойдемте с нами, о представители дружественного народа! Напьемся, то есть сольемся в экстазе братского единения!

– Э… нам надо идти… – несмело заметил Нил Прыгскокк.

– Ты что, противник гномско-человеческой дружбы? – нахмурился речистый гном. – Ты хочешь удрать в тот момент, когда мы отвергли вековые предрассудки и собрались с вами дружить?

Его соратники замолчали, а на их лицах появилось выражение, напоминающее, что из-под покрова новорожденной дружбы с легкостью может появиться древняя, уродливая вражда.

– Мы идем, – спешно проговорил Арс.

– Отлично! – возликовал речистый гном. – Проследуйте за нами, представители братского народа!

Топыряк ощутил, как его хватают за руку и с невероятной силой тащат за собой.

– Может, сбежим? – шепнул на ухо Прыгскокк.

– Как?

Со всех сторон виднелись топающие ноги, бороды, топоры, кольчуги и розовые шапочки, украшенные перекрещенными топором и мечом, а также надписью: «Дружжба до смирти!»

Через это столпотворение не пробралась бы и смазанная жиром змея.

– Меня зовут Стул с Тремя Ногами, – сообщил речистый гном. – Сердце мое полнится счастьем, что мы поймали… нашли таких качественных друзей, как вы!

– Ага. А если бы не мы, с кем бы вы стали дружить?

– Отправились бы за пределы квартала и схватили… уговорили бы кого-нибудь из прохожих, – Стул с Тремя Ногами махнул ручищей с зажатым в ней топором и едва не отрубил Рыггантропову нос. – А теперь споем представителям дружественного народа песню!

После нескольких минут прокашливаний, кряхтений и сопения гномий хор грянул с устрашающей силой:

– Если с другом вышел в путь, чтоб немножечко бухнуть, веселей дорога! Без друзей я пью чуть-чуть! Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями – много! Что мне пиво в летний зной, что самогон мне разливной, когда мои друзья со мной!

О мелодии гномы имели довольно смутное представление, зато полагали, что чем громче орешь, тем лучше.

В стоящих вдоль улицы домах задрожали стекла, издалека, откуда-то со стороны Нор, откликнулись собаки. Пролетающий в темном небе вампир испуганно шарахнулся в сторону.

К тому моменту, когда песня подошла к концу, Арс осознал, что улица закончилась, а впереди открылось низкое, точно вросшее в землю сооружение с похожим на нору входом и полным отсутствием окон.

– Это что, бар? – слабым голосом осведомился Прыгскокк.

– Ага, – кивнул Стул с Тремя Ногами. – Заходи, парни! Сегодня все за наш счет в честь дружбы!

– Мы покойники, в натуре, – сказал Рыггантропов. – Еще ни один человек не выбирался живым из гномьего бара.

Горелое пятно целый день пятнало перекресток улицы Оплывших Свечей и переулка Ушной Серы, и никто не обращал на него внимания.

Затем на Ква-Ква надвинулся вечер, пятно слилось с темнотой, погрузилось в нее, словно нырнувший бобер – в воду, и на некоторое время будто пропало из окружающего мира.

А около полуночи начало вспучиваться, точно исполинский гриб.

Едва не вступивший на пятно кот с испуганным шипением рванул в сторону, а вздутие лопнуло, оставив на перекрестке высокую, очень худую фигуру. Сверкнули алые глаза.

Прошлой ночью, после побоища с участием вампиров, оборотней и химер демон ощутил себя утомленным и поступил так, как велел ему инстинкт, – провалился сквозь землю.

Провел день в одном из закутков Нижнего мира, а теперь вернулся со свежими силами.

Расправив темные крылья, похожие на плотную паутину, демон с наслаждением вдохнул городского воздуха, куда более ядовитого, чем миазмы Нижнего мира, принял человеческий облик и зашагал по улице Оплывших Свечей.

Он двигался бездумно, не выбирая дороги, но органы чувств, для которых нет названия ни в одном языке, работали исправно, замечая проскользнувшую вдоль стены мышь, долетевшую из подвала струйку сладковатого дыма, затаившуюся в подворотне фигуру…

– Кошелек или жизнь! – шагнув наперерез демону, Тыквенный Бим заслужил кубок абсолютно тупейшего грабителя Лоскутного мира.

– Жизнь, – выбрал демон.

Тыквенный Бим ткнул ножом, с удивлением отметил, что промахнулся, затем что-то раскаленное, твердое впилось ему в грудь и перед глазами все странным образом померкло.

Тело с мягким шумом упало на мостовую.

– О… – удивился Тыквенный Бим, когда мрак вокруг как-то выцвел, стал равномерно серым. – Что это?

– Просто ты умер. – Демон рыгнул и двинулся дальше, через площадь Фонтанов, к старой городской стене.

За его спиной что-то негромко вздохнуло и развеялось на ветру.

Пройдя через ворота, не закрывавшиеся последние несколько тысячелетий, демон остановился и принюхался.

Внутри старых стен располагался престижный район. Грязь, покрывающую булыжники мостовой, тут иногда подскабливали, снимая верхний, мягкий ее слой. Нищие допускались сюда только в марлевых повязках и бахилах, и даже коты бегали, гордо задрав хвосты.

Демон ощутил тонкий запах власти, исходящий от древних строений, от укрывшихся за ними людей и денег.

Выходец из Нижнего мира давно забыл, что такое «власть», и некоторое время простоял на одном месте, пытаясь осознать, с чем именно столкнулся. А затем высосал кровь из любопытной собаки, осмелившейся подойти слишком близко, и заскользил в ту сторону, где запах ощущался сильнее всего.

Несмотря на позднее время, окна расположенного на Сырой улице особняка лорда Дырга были ярко освещены, а двор заполняли огромные, украшенные гербами и кучерами кареты.

Лорд Дырг давал прием, посвященный борьбе с бедностью, куда допускались даже не сливки, а настоящая сметана общества.

Гости входили через золоченые двери, над которыми болтался транспарант с надписью: «Паможим биднякам!» – бросали несколько бублей в большой ящик с прорезью в крышке и спешили к фуршетному столу, где разливалось вино, сравнимое по возрасту с вампиром, и шли нарасхват бутербродики, намазанные черной икрой поверх масла из перепелиных яиц.

Денег, потраченных на фуршет, хватило бы, чтобы пару месяцев кормить всех бедняков Ква-Ква.

Церемониймейстер охрип, выкрикивая звания и титулы входящих, от усталости в голове у него несколько помутилось, но на появившуюся в дверном проеме черную фигуру он глянул с некоторым подозрением.

– Как вас представить, господин? – поинтересовался церемониймейстер, думая, что раз этого типа пропустили во двор, а потом и в здание, то у него есть приглашение, а значит, определенный непорядок с внешностью и одеждой роли не играет…

Незнакомец выглядел каким-то черно-белым, как очень четкая фотография, – белая кожа, черный костюм, черные глаза и волосы, белоснежные, похожие на копыта, сапоги, черные когти на пальцах…

– Пусть будет… – проникший в особняк через стену демон на мгновение задумался, – мистер Икс.

– Мистер Икс! – объявил церемониймейстер, тщетно пытаясь забыть острые клыки, сверкнувшие во рту у странного гостя.

К удивлению церемониймейстера, никто не обернулся, даже хозяин, лорд Дырг, не оторвался от беседы с невероятно толстой дамой, чье платье, отделанное мехом лопоухой выдры, напоминало старый ковер.

Демон улыбнулся еще раз и исчез в толпе.

А церемониймейстер забыл о странном госте через пять минут.

* * *

Репутацию дому номер пять по Пивомесной улице создавал в первую очередь запах – псиной от него шибало на добрую сотню метров. Вторым опознавательным знаком являлся звук – помесь лая, скулежа и рычания. И только в третью очередь обращала на себя внимание коряво нарисованная вывеска: «Псарня “У Лежащего”».

Несколько странное название объяснялось просто – зданием владел тролль, чье полное имя звучало так: Лежащий-На-Вершине-Скалы-И-Повернутый-Лицом-На-Северо-Восток.

Такое произнесет далеко не каждый, не говоря о том, чтобы написать.

Тут продавались щенки и взрослые собаки любых пород (даже несуществующих и вымерших), а также родословные к ним, чья длина зависела только от тяжести кошелька покупателя.

Сейчас, глубокой ночью, обитатели псарни спали, и шум на Пивомесной улице производили три местами поблескивающие фигуры, нетвердой походкой шагающие к дому номер пять.

– Мы приш-шли, – сказала одна из них, останавливаясь.

– Куда? – спросила другая.

– Туд-да, куда ш-шли.

– Тогда стучи.

Третья попросту упала вперед и ударила в дверь псарни собственной головой.

Из внутренностей здания раздался многоголосый лай, а за ним – тяжелые шаги, услышав которые, любой здравомыслящий человек обратился бы в бегство.

Но стоящие у входа люди утопили здравомыслие в пиве.

– Кто еще там? – прогрохотал тяжелый, словно каменный, голос, и через щели в двери протиснулись лучики багрового света.

Стало ясно, что местами поблескивающие существа – обыкновенные, только очень пьяные стражники.

– Тор-ропливые, – заплетающимся языком проговорил один из них. – Ид-дем по следу опасного прест-тупника…

Загрохотал отодвигаемый засов, дверь отошла в сторону, явив занимающего весь дверной проем и еще немало пространства по сторонам от него тролля.

В огромной лапище потрескивал факел, маленькие глазки недружелюбно блестели.

– Преступника? А я тут при чем?

– Чтоб-бы пойти по следу, надо его вз-зять, – ответил лейтенант Лахов, – а чтобы его вз-зять, нужна собака…

– Ты должен, эта, помочь следствию, – заявил Калис и громогласно икнул.

Лежащий Ргов попытался кивнуть, но только боднул землю.

– Вы хотите забрать у меня собаку? Бесплатно? – тролли думают всем телом, не только головой, и процесс этот не может похвастаться быстротой.

– Д-да, – кивнул Лахов. – Самую лучшую, чтобы она даже след д-демона могла вз-зять!

– Ага, вот как, – хозяин псарни еще раз осмотрел стражников. – Я всегда рад помочь слугам закона…

И трещинки на его лице сложились во что-то, напоминающее злорадный оскал.

– Фас, – сказал Ргов. – В смысле, ищи.

Собака, напоминающая помесь болонки, бульдога и шарпея, оскорбленно посмотрела на него.

В ее взгляде читалось множество мыслей: что по этому месту прошли десятки людей и прочих существ, что только идиоты станут будить приличную собаку посреди ночи, вытаскивать из теплой клетки и тащить через полгорода.

– Может ей, это, дать косточку? – предположил Калис.

– А у тебя она есть? – спросил Лахов.

– Нет.

– Тогда заткнись.

Стражники успели забыть, кому первому пришла в голову мысль использовать для поисков демонов собаку, а по дороге от псарни, когда немного протрезвели, несколько раз переругались.

Лейтенант вздохнул и посмотрел на собаку, та гордо отвернулась.

– Э… Ролик, – сказал Лахов, вызволив из недр памяти кличку, – помоги нам, и ты станешь самой знаменитой собакой в этом городе! Пес, поймавший преступника, – это же так романтично!

Судя по виду собаки, она предпочла бы вариант «пес сытый, выспавшийся и лишенный блох».

– Пожалуйста, – всхлипнул Ргов, – нам нужно найти очень необычный след…

Ролик мрачно поглядел на него и решил, что эти двуногие от него так просто не отстанут.

На псарне Ролик (согласно легенде, он был гигантским карликовым пинчером) жил почти три года, с небольшими перерывами на посещение новых хозяев. Тролль продавал его тем, кто просил умную собаку, а через несколько дней встречал у дверей и вел в именную клетку – никто из покупателей не выдерживал, обнаружив, что собака умнее их самих.