Текст книги "Удравшие из ада"

«Ладно, – подумал Ролик, – найду им след, а дальше пусть ведут меня прямо к мясной лавке. И костями они не отделаются!»

– Гав, – сказал он и опустил нос к земле.

А когда почувствовал запах, испытал желание заскулить и упасть на спину, подставив брюхо.

Запах был… чужим и страшным, от него веяло огнем, пеплом и ужасом…

Так мог пахнуть ходячий костер, на котором сжигали людей.

– Р-ры! – Ролик оскалился, вынудив собственный страх в испуге бежать, и неспешно затрусил по следу.

Для пса это было не труднее, чем для трамвая – ехать по рельсам.

– Чего это он? Нашел что-то? – удивился Калис.

– Похоже на то. За ним! – И Лахов потрусил следом за собакой.

Через десяток шагов, ощутив колотье в боку, он дал себе клятвенное обещание завтра же бросить пить и начать делать зарядку.

Пятое за последние полгода.

На площади Фонтанов Ролик остановился перед тем, что выглядело лежащей на мостовой кучей тряпья, и взвыл, вскинув морду к небу.

– Старина Тыквенный Бим, – проговорил лейтенант, рассматривая тело, напоминающее спущенный воздушный шарик. – Что этот гад с ним сотворил?

– Уменьшил количество преступников в Ква-Ква, – ответил Калис, с детства усвоивший, что врать нехорошо.

Лахов мрачно на него поглядел.

– Идем, – сказал он собаке.

– Гав, – ответила та и побежала дальше.

А через несколько километров и двадцать минут сопения, пыхтения и топота остановилась у громадного, напоминающего праздничный торт дома, укрытого за высоким забором.

Выразительно глянула на стражников и гавкнула.

– Живут же люди, – вздохнул Ргов, снимая шлем и вынимая из него остатки сигареты.

– Это не люди, это богачи, – ответил лейтенант. – Неужели демон сюда забрался?

– Есть такая пословица… – Калис напрягся, – удильщик удильщику глаз не выклюет… в общем, это значит, что гады друг к другу тянутся.

– Очень познавательно, – Лахов подошел к прорезанной в воротах калитке и постучал.

– Вот сейчас как открою да дам по башке, – без особого воодушевления сообщили изнутри.

– Это стража.

– Стража ночью спит, а не по улицам бегает.

– Ну, так мы… ночная стража.

– О!

Калитка загрохотала и открылась, из нее выступила некая отдаленно человекообразная фигура.

– И вправду стража, – удивилась она. – Вам денег дать?

– Не надо, – Лахов честно победил искушение. – Чей это дом, и не случилось ли тут сегодня ночью чего необычного?

Привратник, по всем признакам относящийся к людям, считающим себя аристократами только потому, что они служат у аристократов, почесал щеку, обильно покрытую щетиной, и сказал:

– Тут обитает лорд Дырг, один из знатнейших людей нашего города. Неужели ты о нем не слышал?

Лейтенанту очень хотелось сказать, что гнусные деяния, совершаемые лордами, почему-то не называют преступлениями и что простые стражники чаще имеют дело с убийцами и ворами, чем с дворянами.

Но он промолчал.

– А так прием у нас сегодня был. В пользу бедных. Напились все как свиньи… – привратник спешно поправился, – как благородные свиньи, в смысле… Кто в салате уснул, кто под столом, но всех вроде растащили…

– И никого не убили? – уточнил Лахов.

– Мертвецки пьяных хватало, а вот трупов вроде не было.

– Если вдруг кого-нибудь убьют, то вы не стесняйтесь, зовите. Мы будем неподалеку.

– Хорошо, – несколько ошеломленно кивнул привратник и удалился за калитку.

Та поспешно захлопнулась.

– Демон тут, – сказал лейтенант, – и, чтобы он не ушел, мы должны окружить дом и караулить до рассвета.

– Окружить втроем? – спросил Ргов.

– Э… вчетвером, – Лахов поглядел на собаку. – Она тоже будет сторожить. У особняка как раз четыре угла.

– Она? – презрительно осведомился Калис. – Это… это… Это же гражданское лицо!

– Офицер согласно уставу имеет право принимать в Торопливые гражданских, – отрезал лейтенант. – Э… капрал Ролик, смирно!

Собака, чей язык свисал чуть ли не до земли, встала и даже попыталась вытянуться.

– Занять пост около того угла дома, – приказал Лахов, почему-то ощутив себя идиотом, – при обнаружении существ, пытающихся покинуть особняк лорда Дырга, подать сигнал голосом. Все понятно, капрал?

– Тявк тявкочно! – ответила собака и потрусила к указанному углу.

– Нет, больше виски с пивом я мешать не буду, – сказал Ргов. – От такой смеси мерещится невесть что.

– Ага, – согласился Калис.

Пейзаж состоял из темноты, уходящих в нее исполинских колонн черного камня и текущих по тому, что могло сойти за землю, рек кипящей лавы. В них бултыхалось нечто, похожее на угольки.

Стоящие на берегу одной из рек существа напоминали людей настолько сильно, насколько это возможно для демонов.

– Инструкции помнишь? – в пятый раз спросил начальник отдела собственной безопасности.

– Так точно, – ответил его подчиненный, намазанный толстым слоем крема от загара и с помощью одежды, а также хитрых технических приспособлений замаскированный под типичного обитателя Ква-Ква.

Маскировка была неплоха, но даже в величайшем городе Лоскутного мира нечасто встречаются люди двух с половиной метров ростом, а лыжные шапки не носят с балетной пачкой и высокими сапогами для верховой езды.

Демоны, конечно, знают, что такое одежда, и понимают, какие ее детали на какие части тела нужно надевать, но слова «сочетаемость» и «вкус» лишены для них какого-либо смысла.

– Это хорошо… – начальник отдела безопасности нагнулся и, ловко вытащив из лавы уголек, поджег сигару, скрученную из базальта.

На мгновение стал слышен тонкий, похожий на комариный писк голос:

– Пожалуйста, нет-нет-нет! Я-больше-не-буду! Я-стану-хорошим! Нет! Нет!

– Пф-ф… – сигара разгорелась, и начальник отдела бросил «уголек», а на самом деле – человеческую душу, обратно в лаву.

По всей вселенной известно, что души грешников в Нижнем мире в качестве наказания слегка поджаривают.

На самом деле это не так.

Лоскутный мир плывет через достаточно холодное космическое пространство и, чтобы не стать причудливой ледышкой весом в несколько миллионов тонн, вынужден обогреваться.

Демоны исполняют функции кочегаров, а топливом служат души людей и прочих разумных существ, за время проживания в теле накопившие достаточное количество житейской грязи, именуемой обычно «грехами».

Они потихоньку выгорают, давая куда больше тепла, чем дрова, уголь или нефть, а очищенная (и изрядно обгоревшая) душа отправляется наверх, чтобы начать жизнь в новом теле.

Дабы опять нагрешить и вернуться в Нижний мир.

Если обитатели Лоскутного мира перестанут грабить, убивать, воровать, пить и хвастаться, то мир просто-напросто погибнет.

Именно поэтому боги, на словах осуждающие грехи, никогда с ними особенно не борются.

– Пф-ф… – Начальник отдела выпустил клуб вонючего дыма и сказал: – Запомни – при встрече с беглецом немедленно активируй устройство номер семь. Не пытайся вступить в схватку. Он сильнее тебя.

– Так точно, – пряча улыбку подчиненного, уверенного в безнадежной тупости командиров, кивнул второй демон, он же специальный агент высшего класса Беймс Джонд. – Я прочитал инструкции шестьсот шестьдесят шесть раз, как велит другая инструкция.

Бюрократию изобрели люди, но демоны модернизировали ее и взяли на вооружение.

– Тогда отправляйся. – Начальник отдела подумал, что стоит как-то ободрить подчиненного, и добавил: – Если погибнешь, мы никого не возьмем на твое место, обещаю.

– Угу, – сказал Беймс Джонд.

Он скривил лицо, спрятанное за толстым слоем солнцезащитного крема и парой закопченных стекляшек, закрепленных на проволочке, взмахнул руками и… провалился вверх.

– Да пребудет с тобой вся злоба мира, – начальник отдела безопасности вздохнул и потянулся за очередной сигарой.

Беймс Джонд испытал легкое головокружение и покалывание в рогах, а затем обнаружил, что стоит посреди темной и пустынной улицы.

Воздух, а точнее некая газообразная субстанция, его заменяющая, пахла старыми собаками, объедками и еще чем-то неповторимо тошнотворным, присущим лишь атмосфере Ква-Ква.

– К месту исполнения задания прибыл, – сказал сам себе Беймс Джонд.

Прочитав инструкцию шестьсот шестьдесят шесть раз, трудно сохранить здравый рассудок.

– Шляются тут всякие, спать мешают, – проговорил в вышине скрипучий голос, затем раздался стук открываемого окна, и на Беймса Джонда обрушился поток липкой и вонючей жидкости.

Ква-Ква встретил демона так же, как и остальных гостей – помоями.

Хрор Глубокий обнаружил библиотеку.

Понял он это, ударившись головой о высокие черные двери, украшенные неярко светящимися магическими символами. Замахав руками, чтобы отогнать кружащихся вокруг розовых слонов и зеленых поросят, вор попытался сообразить, что ему здесь нужно.

Ценой неимоверного усилия, от которого слоны стали фиолетовыми, а поросята полопались, удалось поймать за хвост мысль о какой-то книге, а за ней еще одну – о библиотекаре…

Если о пропитывающей университет сырой магии Скрытный попросту забыл (поскольку никогда ее не замечал), то про охраняющего книги гроблина прочел Хрору целую лекцию.

Сейчас ее жалкие остатки норовили выплыть на поверхность агонизирующего сознания.

– О… – сказал вор. – Чеснок… осиновые колы… святые символы… текущая вода… серебро… все это не действует!

Гибкие пальцы, снабженные несколькими дополнительными суставами, скользнули в висящую на поясе сумочку, а когда вернулись обратно, то сжимали маленький и очень тяжелый шар.

Хрор, который последние несколько часов полз, поднялся на ноги и толкнул дверные створки. Они медленно, бесшумно и торжественно открылись, вор вступил в пахнущую бумагой и пылью темноту.

Из-за расположенной слева от входа конторки поднялась высокая тощая фигура и спросила:

– Чем могу быть бесполезен?

– У меня есть… – Хрор подошел к конторке вплотную, – таинственный амулет против таких, как ты… хочешь посмотреть?

Гроблин удивленно воззрился на него, а вор, широко размахнувшись, ударил библиотекаря по лбу. Раздался сухой треск, в стороны полетели искры, и Мешок Пыль прямо, как срубленное дерево, упал назад.

– Надо же, подействовало, – сказал Хрор, осматривая амулет, чудным образом напоминающий обыкновенный кастет. – Не соврал маг, не соврал…

Тут его речь перешла в неразборчивое курлыканье, и некоторое время вор потратил на то, чтобы отбиться от явившейся из темноты стаи крылатых супниц и поговорить с выросшим из пола кактусом.

Кактус оказался приятным собеседником.

– Извини, друг, но мне пора, – сказал ему напоследок Хрор Глубокий. – Увидимся в другой раз.

Кактус печально кивнул, на пол с шелестом посыпались иголки.

Несколько минут вор таращился в темноту между книжных стеллажей, а затем, в очередной раз доказав глубину и окончательность своего безумия, решительно двинулся прямо в нее.

Ошеломленная подобной наглостью библиотека затихла. Затем из ее недр донесся неприятный шелест, будто там летело что-то крупное, снабженное большим количеством крыльев.

Шелест сменился воплем и удаляющимся топотом, а им на смену пришла обычная кровожадная библиотечная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием магических разрядов, шорохом страниц да легкими шагами удивительных созданий, обитающих среди книг.

Валько Нурс, младший жрец Свауха, брел по улице с таким несчастным видом, что ему завидовали попадающиеся навстречу нищие. Сам Валько, предающийся мрачным мыслям, этого благополучно не замечал.

Надежда на то, что жизнь вернется в обычную колею, погибла утром, когда верховный служитель Бога-Творца чуть ли не пинками выгнал подчиненных из храма.

– Идите и читайте молитвы, тунеядцы! – сказал он. – А не то…

Валько Нурс тогда уныло вздохнул и побрел прочь, втихую радуясь, что сегодня ему достался участок в центре, неподалеку от площади Изопилия.

– Мы должны восстать против злобной тирании и бессмысленного произвола! – бурчал увязавшийся следом брат Сальный Тукк.

– И зачем?

– Чтобы произвол не был… э… бессмысленным, – сказал Сальный Тукк.

Валько Нурс только рукой махнул.

На подходах к площади Сальный Тукк повернул на право, и дальше Валько Нурс побрел один. Погруженный в собственные мысли, на пересечении улицы Дохлых Кошек и Песочной он натолкнулся на какого-то человека.

– Изви… – жрец поднял взгляд, и слова застряли у него в горле.

На голове у высоченного детины, покрытого слоем блестящего жира, красовалась мятая шапочка, глаза прикрывали закопченные стеклышки, проволочками прикрепленные к ушам (или к чему-то, только на них похожему), а на поясе колыхалось нечто белое, растопыренное.

– Чего уставился? – спросил детина. – Людей не видел?

– До сегодняшнего дня думал, что видел, – слабым голосом откликнулся Валько Нурс и совершенно автоматически озвучил первую строку из молитвы, въевшейся в голову хуже перхоти. – Морде Крышна, Морде Рама, Морде Морде…

– Разрази меня боги! – сказал детина и с громогласным «Хлюп!» лопнул.

Валько Нурс замер с открытым ртом.

Новая мантия цветом напоминала залежавшиеся салатные листья, да и шуршала точно так же. На воротнике красовалась кружевная вышивка, а подол украшал орнамент из веточек.

– Ну, как? – томно спросил жрец-стилист. – По мнению журнала «Гля! Мур!», это последний писк сезона.

– Если последний, то пусть его пищит кто-нибудь другой, а я пожить хочу, – свирепо ответил Зубост Дерг. – В этой штуке я выгляжу как… как грядка в огороде. Только гусениц не хватает!

– Их можно пришить, – понял все по-своему жрец-стилист. – Ты…

Храм качнуло, из главного зала святилища, где недавно закончилась утренняя служба, донеслись приближающиеся вопли.

– Там! Там! – их источник, оказавшийся наставником послушников, ворвался в покои верховного жреца и сделал попытку забиться под шкаф. – Он появился!

– Кто? – спросил Зубост Дерг.

– Он! Он!

– Кажется, я догадываюсь, – верховный служитель Отца Богов торопливо содрал с себя мантию и выбежал в коридор.

В главном зале, прямо перед статуей Бевса-Патера стоял некто высокий, покрытый толстым слоем жира и очень странно одетый.

– Вот ты и попался! – счастливо возвестил Зубост Дерг, отдышавшись после быстрого бега.

Демон зашипел, плюнул комком зеленого пламени, но оно погасло, не пролетев и метра.

– Сила Отца Богов защищает меня, – сообщил Зубост Дерг. – Так что не суетись, не трать силы зря.

Демон зарычал, могучие лапищи поднялись, потянулись к горлу верховного жреца.

– Ничего личного, просто ты понадобился нам для одного щекотливого дела, – Зубост Дерг на всякий случай сделал шаг назад.

– А с чего вы взяли, что я демон? – неожиданно спросил демон. – Я обычный торговец сандаловым деревом Педро де Удавилла, и не понимаю, как я тут оказался и что это за «тут» вообще!

Зубост Дерг, не ожидавший такого отпора, несколько опешил.

– Торговец сандаловым деревом? – он оглянулся в поисках поддержки, обнаружил выглядывающего из-за занавеса жреца-снабженца и поманил его.

Тот приблизился черепашьими шагами.

– Ты в храме Бевса-Патера, Отца Богов! – важно проговорил Зубост Дерг. – Если ты попал сюда по ошибке, то ничего с тобой не случится! Мы даже извинимся. Потом. Наверное. А сейчас скажи вот ему, – он кивнул в сторону жреца-снабженца, – какими видами сандалового дерева ты торгуешь. Откуда и куда поставляешь…

Жрец-снабженец, уловив, что разговор свернул в знакомую область, несколько ободрился.

– Каков ныне процент налога на транзит через Горы? Не свирепствуют ли жучки?

Жирная мазь на лице и лапах демона начала пузыриться, источая резкий запах.

– Э… я начинающий торговец, – сказал он. – Вот завтра прямо и начну торговать этим… сандалетовым деревом.

Беймс Джонд чувствовал себя очень неуютно в первую очередь потому, что ни на одной из шестисот шестидесяти шести страниц инструкции подобная ситуация не предусматривалась.

Маскировка почему-то не сработала, а проклятые жрецы ухитрились заманить его в храм, где любой демон не сильнее амебы.

– А ну-ка сними с глаз эти закопченные стеклышки! – Зубост Дерг торжествующе усмехнулся. – Или я благословлю тебя!

Он поднял руку для священного жеста. Демон отшатнулся.

– Ладно, ваша взяла, – пробурчал Беймс Джонд, понимая, что настал момент прибегнуть к последнему средству. – Я не могу раскрывать инкогнитро, но вот взгляните-ка на это…

И он полез в шуршащие глубины балетной пачки.

– Что такое «инкогнитро»? – удивленно спросил жрец-снабженец.

– Что-то вроде ширинки, наверное, – ответил Зубост Дерг. – Ладно, ты иди. Дальше я сам справлюсь.

Жрец-снабженец торопливо удалился ко входу в зал, откуда его коллеги наблюдали за происходящим, а Зубост Дерг изумленно вытаращился на перемазанный вонючим жиром лист бумаги, что протянул ему демон.

– Это что? – осведомился верховный жрец.

– Командировочное удостоверение! – прошипел Беймс Джонд. – Если ты жрец, а не дубина, то поймешь, что оно подлинное!

Зубост Дерг осторожно взял лист и уставился на нанесенный алым отпечаток когтистой ладони.

Так маркировали документы только в одном месте – в канцелярии правителя Нижнего мира. Рискнувший ее подделать, будь он хоть богом, очень быстро начинал раскаиваться.

Вид собственных кишок, как правило, способствует раскаянию.

Получалось, что угодивший в храм демон вовсе не беглец, а… какой-то другой демон.

– Я выполняю важное задание моего господина, – сказал Беймс Джонд. – А ты оказываешь мне противодействие! Учти, жрец, когда мы встретимся, – в стеклянных кругляшах, закрывающих глаза, мелькнул отсвет исключительно жаркого пламени, – я могу вспомнить об этом дне…

– Извини, ошибочка вышла, – Зубост Дерг протянул обратно командировочное удостоверение. – Мы вообще-то ловим другого.

– Другого? – Беймс Джонд замер.

Служители Бевса-Патера знают о побеге?

Значит, осведомлен и сам Отец Богов, и прочие обитатели Влимпа.

Какой тогда смысл в том, чтобы рвать жилы, надеясь поймать беглеца до божественной инспекции, предстоящей через несколько дней?

Беймс Джонд испытал острое желание прочитать еще одну инструкцию.

– Я могу идти? – спросил он.

– Конечно. Но ты…

Договорить Зубост Дерг не успел. Отпущенный на свободу демон выпустил клуб серо-зеленого едкого дыма и с громовым раскатом исчез. На полу храма остался круг гари.

Мало кто может рассказать о том, как пьют гномы, и вовсе не потому, что они прячутся.

Совсем наоборот, спрятать пьяного гнома не легче, чем засунуть кита в карман.

Гулянка представителей малорослого и бородатого народца напоминает дискотеку, землетрясение, торнадо и растянутый по времени взрыв на пивном заводе одновременно, а оказавшиеся рядом существа либо бегут, либо вовлекаются в ее кипящее, бурлящее и орущее жерло.

А наутро мало что могут рассказать.

Открыв глаза, Арс обнаружил, что, во-первых, жив, во-вторых, лежит на чем-то твердом.

– О, – сказал он, понимая, что более сложных звуков выговорить не в состоянии, и попытался поднять голову.

Та отреагировала вспышкой боли.

– Ы… – произнес кто-то рядом вполне человеческим голосом, и, посмотрев в ту сторону, Арс обнаружил всклокоченную шевелюру Нила Прыгскокка, в которой запутались соломинки и осколки стекла.

– А, типа, – разговор поддержал находящийся где-то за Прыгскокком Рыггантропов.

– С-с-с-с… – голос Тили-Тили донесся снизу, будто из-под земли.

Арс попытался вспомнить, что происходило вчера, но с изумлением обнаружил, что в памяти сохранился только ворох цветастых обрывков.

Студентов привели в гномий бар, тесный, с низким потолком и горящими на стенах факелами. Гномы вновь начали петь, а гостям предложили выпить кружку дружбы, откованную специально для этого случая…

После пятого глотка с памятью что-то произошло.

Со второй попытки удалось поднять голову, и Арс невероятным усилием воли перевел себя в сидячее положение.

– О, – сказал он удивленно, обнаружив, что они лежат на полу в том же баре, что факелы не горят, дверь открыта, хозяева куда-то подевались, а помещение завалено мятыми кружками и изрубленной в мелкую щепу мебелью…

– А, – Рыггантропов встал, держась за стенку, и осторожно вытащил Тили-Тили из-под стойки.

Лицо йоды, обычно коричневое, выглядело розовым, как бочок поросенка, а сам он напоминал плюшевую игрушку.

– О! – сознание Арса пронзила не до конца оформившаяся, но ужасная мысль, и он принялся судорожно оглядываться. – О?

– Ы… – Прыгскокк успокаивающе похлопал ладонью по демонскому манку, в обнимку с которым лежал.

– О…

– А, типа…

– С-с-с-с… Ш-ш-ш-ш!

Только тут Арс обратил внимание, что нечто довольно тяжелое болтается у него на шее. Опустив голову, Топыряк с изумлением уставился на золотую цепочку и висящий на ней значок размером с небольшой щит.

«На веки Другг Гномав!» – было выбито на нем, а снизу стоял номер «2».

– Ы… у меня три, – сказал Нил, – а у Тили-Тили – один, так что он теперь лучший друг гномов в этом городе…

– А они об этом знают? – спросил Арс, бросив взгляд на розовое лицо йоды. – И что с ним такое?

– Побледнел, типа, – объяснил Рыггантропов.

– Ну и ну!

– С-с-с-с… – согласился Тили-Тили. – Ш-ш-ш-ш…

– Интересно, а что вчера было? – Арс осторожно, точно в темную комнату, где ворочается что-то большое, заглянул в память – и тут же отпрянул. – А то я… э… не совсем все помню до конца.

– Типа, весело, – ответил Рыггантропов. – Пили этот, как его, гномий крепкий…

– Да? – удивился Арс.

Самогон, настоянный на сланце и крепленый с помощью гранитной крошки, скорее не пили, а ели ложками (десертными), поскольку консистенция у него была как у каши, а крепость – точно у царской водки.

Считалось, что для всех, кроме гномов, он является страшным ядом.

Четверо студентов это утверждение опровергли.

– Потом нас приняли в гномы, – добавил Рыггантропов, – и начали учить держать в руках топор…

– О, учеба не пошла впрок, – слабым голосом проговорил Прыгскокк, озирая заваленный останками мебели пол.

– Это хозяева разошлись, начали показывать боевое умение, – сообщил двоечник. – Потом танцевали на столах, точнее, на том, что от них осталось, а дальше я не помню…

Арс ощутил желание провалиться сквозь землю и на мгновение пожалел, что он не демон.

– Надо удирать отсюда, – сказал Нил, поднимаясь с пола, – пока нас не заставили заплатить за все. Кстати, а где хозяева?

– Типа, когда все выпили, они пошли за добавкой.

Дверь с треском распахнулась, и внутрь ввалился огромный, окованный железными полосами бочонок, а за ним – Стул с Тремя Ногами.

– Как здорово мы вчера спели! Хей-хо! – рявкнул он, сверкнув красными глазами. – Выпьем?

– Нееет!!! – дружный вопль вырвался из трех глоток, четвертая издала протестующее шипение.

А через мгновение гном обнаружил, что остался в баре один.

– И чего я такого сказал? – удивленно спросил он.

Винный подвал лорда Дырга считался одним из самых глубоких и почтенных в городе. Если бы подвалы имели людские привычки, то со многими собратьями подземелье под особняком лорда не пожелало бы не то что разговаривать, а просто находиться рядом.

Постоянными обитателями подвала являлись крысы, временным – дворецкий, иногда совершающий инспекцию вверенных ему бочек и после нее засыпающий прямо на полу.

Но сегодня ночью крысы ушли, дворецкий остался наверху, а в подвале объявился постоялец.

Он с комфортом расположился между бочками, знать не зная о том, что вокруг особняка бродят злобно поглядывающие друг на друга жрецы разных богов, и что читаемая ими молитва способна подчинить любого демона.

Кроме того, который эту молитву не слышит.

В караулке было шумно. В одном из углов играли в кости на завтрашнее ночное дежурство, в другом допрашивали попавшегося на месте преступления воришку. Его печень при ударах издавала странные ухающие звуки.

Уголком мира и спокойствия выглядел стол, за которым сидели Лахов и двое его сержантов.

– Разработаем дриспозицию, – проговорил лейтенант, очевидно смакуя умное слово.

– Чего? – не понял Калис.

– Гав? – удивился сидящий около стола капрал Ролик, благодаря привязанному к макушке помятому, ржавому шлему выглядящий настоящим стражником.

Разве что пивом от пса не пахло.

– Это как кто в толчке сидеть будет, – обозначил понимание ситуации Васис Ргов.

– Дриспозиция – это план боя, – Лахов в очередной раз ощутил себя гигантом мысли и подумал, что быть им не так уж и здорово. – Ночью подозреваемый покинет особняк, и тут-то мы должны его схватить…

– Подозреваемый – это демон? – уточнил Ргов.

– Тише ты! – лейтенант огляделся, проверяя, не услышал ли их кто. – Подозреваемый – это подозреваемый! А демонами мы не занимаемся! Понятно?

Ролик заворчал и лег на пол, положив голову на лапы.

Сержанты дружно заскрипели мозгами, со шлема Калиса посыпалась ржавчина.

– Ага. Это все вроде как неофициально, – сказал Ргов. – Как бы мы ловим подозреваемого, который на самом деле дем… подозреваемый.

– Именно, – кивнул Лахов.

– Мама всегда говорила, что я сообразительный, – обрадовался Ргов, – что я далеко пойду…

– В наряд, если не заткнешься, – оборвал подчиненного лейтенант. – Так что насчет дриспозиции? Что у нас есть такого, что может повредить демону?

Сержанты поглядели друг на друга и одинаковым движением почесали шлемы в области затылка.

– Ничего! – сделал вывод Лахов. – А это значит, что нам нужно такие штуки добыть, причем до вечера!

– Это чеснок? Осиновые колы и святые символы, да? – голос Ргова прозвучал без энтузиазма.

– Примерно.

– А арбалеты не подойдут? – с надеждой осведомился Калис.

– Нет. Ты берешь на себя святые символы и освященную воду, ты, Ргов, отправляешься за осиновыми колами.

– Гав? – Ролик приоткрыл один глаз.

– А мы с тобой пойдем за чесноком!

Рынок на площади Изопилия считается не только самым большим в Ква-Ква, но и самым вонючим и самым шумным.

Тут можно купить все: одежду, оружие, дурманящие вещества, драгоценные и простые камни, совершенно непредставимые штуковины и даже (как утверждают некоторые) честь и достоинство.

Овощные ряды располагались в центральной, самой людной (а также гномной, тролльной и эльфной) части рынка, так что Лахов пробивался туда через настоящие торосы из тел.

Лейтенант пихался и толкался, а на свирепые взгляды отвечал еще более свирепыми.

– Уф, – сказал он, добравшись до относительно свободного пятачка (где располагалось всего-навсего двое гоблинов, прилавок и спящий на земле тролль). – Ты где, не отстал?

– Гав, – сказали откуда-то из области коленей.

– Ну и славно. – Лахов повернулся к прилавку и изобразил самую неофициальную из улыбок. – О, господин Переэль, какое приятное утро.

Эльф-торговец кивнул с таким видом, словно только что потерял близкого родственника.

– Мрачные пророчества возвещены ныне! – истово сказал он. – Тьма надвигается! Назгулы пробудились! Цены на брюкву падают, а на спаржу растут!

– Ладно тебе прибедняться, – скривился лейтенант. – Мне нужен мешок чеснока, самого ядреного.

– Пять бублей, – возвестил эльф, – и только из уважения к твоему мечу, доблестный воин!

Лахов покосился на клинок, состоящий из ржавчины, сохраняющей форму лишь благодаря нахождению в ножнах, и подумал, что давненько не сталкивался со столь простым способом сбить с толку.

– Э… да? Что-то дороговато.

– Я же говорю – мрачные пророчества возвещены! Тьма…

– Капрал Ролик, глянь-ка, что там под прилавком. Так сладко и приятно пахнущее.

Эльф с ужасом услышал, как под ящиками с капустой, морковью и картошкой что-то завозилось.

– О, – сказал лейтенант, нагибаясь и поднимая небольшой мешочек. – Так, заглянем сюда… Ага, какая интересная сушеная трава. Если я не ошибаюсь, ее курят, чтобы увидеть яркие цветные картинки… Сейчас вспомню, как она называется и сколько лет тюрьмы дают за ее хранение…

– Р-р-р-ры, – прорычал Ролик и укоризненно покачал головой.

– Хорошая память – не есть достоинство доблестных воинов, – из-под мрачно-надменной маски на лице эльфа выглянуло беспокойство. – Не стоит утруждать себя. Вот мешок, набитый самым ядреным чесноком.

– Вот и славно. Капрал Ролик, положи эту неизвестную траву на место.

– Гав!

– Всегда рад помочь страже.

– Не сомневаюсь. До новых встреч, Переэль.

Эльф пробормотал под нос что-то, подозрительно напоминающее проклятье.

С осинами в Ква-Ква оказалось туговато.

Это сержант Васис Ргов понял через два часа бесцельных поисков. За это время он обнаружил парочку хилого вида кустов и несколько пучков только что пробившейся травы.

Вытесать из них кол не удалось бы и магу.

Поиски затруднялись тем, что хотя Васис Ргов и представлял, что такое дерево (торчащая из земли штуковина с торчащими из нее штуковинами поменьше с торчащими из них листьями), но он слабо ориентировался в том, как именно отличить осину от дуба или березы.

– Эхе-хе, – вздохнул сержант, ощущая полный упадок моральных сил. – Почему деревья не совершают преступлений? Тогда бы я их ловил, сажал за решетку и все о них знал…

Оглядевшись, Ргов заметил вывеску: «Пиво» и отправился к ней – бороться с моральным упадком.

Под вывеской обнаружилась самая обыкновенная забегаловка из тех, где мухи чувствуют себя как дома, пол равномерно липкий от покрывающих его органических веществ, а в воздухе висит запах жидкости, в которой долго вымачивали ушедшие на пенсию носки.

Получив кружку чего-то бурого, напоминающего пиво (возможно, той самой носочной жидкости), сержант уселся за стол и предался мрачным размышлениям о бренности всего сущего.

Когда пиво закончилось, взгляд Ргова упал на стоящий неподалеку табурет.

Тот был очевидно деревянным, а ножки его отдаленно походили на затупившиеся колы.

– Так, – проговорил сержант, повернувшись к хозяину. – Это осина?

– Что? – не понял тот.

– Вот это! – Ргов показал на табурет.

– Пусть будет осина, – осторожно согласился хозяин, явный сторонник дипломатического подхода в отношениях со стражей.

На самом деле о происхождении стула, полученного однажды в обмен на кружку пива, он имел смутное представление, и никогда не задумывался, из чего именно тот сделан.

Может быть, что и из осины.

– Я у тебя его забираю… отбираю… как же это? Конфисковываю!

– Табурет? Это почему? – расставаться с предметом обстановки хозяин не желал.

– Потому… – Ргов задумался. – Это важная улика. Ты должен помочь следствию. А если не отдашь, хуже будет.

Последний аргумент подействовал почему-то сильнее всего.

– Ладно, чего только не отдашь стражам закона, – пошел на попятную хозяин.

– Ха-ха! – Ргов просиял и через минуту вышел на улицу, сжимая в руках осиновый табурет.

Дверь лавочки религиозных товаров, расположенной на улице Темного Света, с треском распахнулась, и чей-то довольно грубый голос проорал:

– Всем стоять! Лицом к стене, руки за голову!

Владелец лавки осторожно положил на стол священный молот Толстого Хрю, который как раз протирал святой водой, и повернулся к посетителю, догадываясь, что именно он увидит.

Сержант Калис вовсе не был грубым человеком, он просто не умел по-другому здороваться.

– Ты, это, торгуешь всякой религиозной требухой… требутикой, в смысле? – спросил он.

– Да, – с достоинством ответил владелец лавки.