Текст книги "Нифриловая башня"

Глава 7. Верес

Верес стоял у окна в полном одиночестве в гостевых покоях своего замка. На улице разгулялся солнечный полдень, а в огромном зале царил полумрак, все окна были завешены тяжелыми занавесями. Лишь на одном окне плотная ткань была собственноручно отодвинута урским князем. Он неподвижным взглядом глядел во двор, где одноглазый старик обучал шумную ватагу ребятишек клинковому бою. В руках детвора вместо мечей, разумеется, держала деревянные палки, но в остальном все было по-настоящему: приказы сурового наставника, кровь из ссадин и боль ушибов.

Верес поймал себя на мысли, что отслеживает правильность поступков старика. Верно ли тот определяет, кого осадить окриком, а кого подбодрить, кому из малышни нужно помочь советом, а кому предоставить исправлять ошибки самостоятельно. Верес усмехнулся и отвернулся от окна. Он и так знал, что старик все делает правильно.

Волчий князь выглядел человеком в расцвете сил, и только полностью седая голова как-то указывала на его действительный возраст. Верес обладал великолепной памятью и отчетливо помнил все девятьсот с лишним лет своего правления в текущем воплощении. Впрочем, все остальные уходящие в древность воплощения своего правления, он помнил не хуже.

– Ну что ж, пора, – сам себе негромко сказал князь. Он прошел в глубину зала, где стоял внушительный, но безвычурный трон. Уселся и открыл шкатулку тонкой работы. В ней в особо выдолбленном ложе лежал крупный нифрильный камень. Он не был плоским как монета, как это бывает обычно, а имел выпуклую форму. Будь камень еще чуть больше, его бы можно было отнести к тем редчайшим, что называют «голубиным яйцом».

– Карта, – негромко сказал Верес, и свечение нифрила тут же соткало в воздухе светящееся светло-зеленое полотно, на котором более насыщенными оттенками того же зеленого цвета проявились горы, реки и озера, а также точки городов и связывающие их ниточки дорог.

– Установить связь в западном направлении, – приказал Верес. Одна из точек с подписью Новоград, где и находился сейчас сам князь, выделилась, засветившись ярче, и от нее пошли по полотну зеленые волны как от брошенного в воду камня. Через несколько мгновений нифриловый прибор выделил другую точку и соединил ее прямой чертой с точкой исходной. Это означало, что прибор нашел наиболее удаленного западного связного, до которого смог дотянуться.

– Вызываю Тихую заставу, – уже громче произнес Верес.

– Желаю здравствовать, князь, – в горнице послышался немного искаженный помехами и будто «плавающий» голос связного.

– Я жду срочные сведения из Невина. Передай дальше на запад.

Связной отключился. Теперь понадобится некоторое время, пока связисты по цепи передадут его запрос. Нужно ждать.

Одна из особенностей нифрила, представляющая собой, пожалуй, наибольшее препятствие в его использовании, заключается в его нагреве при работе. Чем крупнее камень, тем быстрее и сильнее он нагревается. И хотя сам по себе нифрил является прочнейшим материалом, перегрев для него губителен.

Верес приказал камню перейти в спящий режим, оставаясь лишь частично пробужденным на прием. Это позволило снизить нагрев. Зал погрузился в дремотное молчание.

Через некоторое время в горнице послышался голос того же связного.

– Тихая застава вызывает князя.

– Слушаю.

– Невинский писарь сообщает, что вчера в замке были двое княжеских посланников и спрашивали о человеке с охранной грамотой. Писарь ответил им, что в замок пока никого не прибывало. Посланники отправились его встречать. Доклад завершен. Связной Никита Решетни…

Князь отключил устройство, начавшее давать признак перегрева, просто захлопнув шкатулку. Скверные новости, если не сказать, плохие…

Верес сделал медленный глубокий вдох, поерзал, устраиваясь поудобнее, прикрыл глаза и привычно призвал оборотня. Через пару мгновений перед его мысленным взором предстал волк с очень крупной головой и полностью белым от седины мехом. «Отнеси меня в зал снов», мысленно приказал Верес. Седой волк тут же подхватил сновидческое тело князя и помчался огромными прыжками куда-то вперед и вверх к светящейся полной луне, единственному видимому образу в темном беспредметном пространстве сознания.

Волк мчался к луне с огромной скоростью, и ночное светило быстро приближалось, заметно увеличиваясь в размерах. Однако, по мере приближения оно меняло свои очертания, превращаясь в нечто иное. Наконец, преобразование завершилось, то, что издали казалось полной круглой луной, вблизи обернулось в каменное, залитое лунным светом куполообразное строение. Строение было окружено крепостной стеной, придавая ему схожесть с замком. Зверь, разочарованный обманом, коротко взвыл, его стремление добраться до настоящей луны Вересу было непостижимо, однако спросить об этом волка он не имел возможности. Волк не понимал человеческой речи.

Оказавшись перед распахнутыми воротами, князь отпустил оборотня и прошел за стену. Он очутился на обширной поляне, посеребренной лунным светом. Князь задрал голову. Настоящая луна висела высоко на небосклоне, освещая зал снов. Впрочем, настоящая ли? Если вдруг удастся погнать оборотня и к этой луне, не окажется ли и она каким-нибудь залом, где собираются уже не князья, а боги?

Князь в который раз подумал, что этот желтый кругляш обладает особой притягательной силой не только для его оборотня. Верес нехотя опустил взгляд и осмотрелся. Посреди поляны стояло внушительных размеров строение: белый купол, вознесенный к небу на сорока восьми белокаменных колоннах. На земле под куполом стоял огромный круглый стол, вокруг стола расставлено сорок восемь кресел для знаменных правителей этого мира.

Круглый переговорный стол пока был пуст, время заседания еще не наступило. Зато поляна не пустовала. Верес прибыл едва ли не последним. Знаменные правители Ниферии использовали каждое мгновение этого времени для политических встреч и переговоров. Верес внутренне усмехнулся. Расстановка сил на континенте сейчас видна как на ладони.

Два узла силы: с одной стороны, военный союз нифрилового хана, с другой, – кошачий альянс, возглавляемый тигриным королем Тайгаром. Нейтралы, или как их принято называть, – особняки, перетекают между двумя этими узлами, как между полюсами, успевая извлекать пользу и там, и там. Верес придерживался политики невмешательства и не состоял в союзах, однако его нейтралитет считался весьма условным. В рамках подчиняющего договора он вынужден был исполнять обязательства перед Азум-ханом.

Впрочем, в силу исторических и географических условий, а также и нравственных предпочтений, Верес почти никогда не имел дел с «Котами». Он направился к группе правителей, объединившихся вокруг нифрилового хана.

– Мое почтение славным правителям, – сообщил Верес, подходя.

Правители расступились, пропуская его в круг.

– А, вот на ловца и зверь! – весело воскликнул хан воинственного племени степных Мангустов и, выказывая старшинство, первым протянул Вересу руку для пожатия.

– И тебе здравствовать, Азум, – сдержанно ответил волчий князь, пожав ханскую руку.

– Как раз о тебе говорили, – довольно сообщил хан и потер ладони, – Ну, что скажешь, князь? Известно тебе, что на северном фронте наше положение сейчас непростое?

Азум-хан хлопнул по плечу стоящего рядом с ним царя Вепрей:

– Вакула стойко сражается, но не пора ли тебе оказать ему помощь по-соседски? Сколько ты будешь держать свои свирепые стаи на цепи, как собак?

Верес отрицательно покачал головой:

– Твой военный союз справится и без моей скромной помощи. Ты знаешь, мое население и так почти не прирастает. Нам сейчас не до войн.

– Я не узнаю тебя, князь, – Азум-хан покачал головой в наигранном непонимании, – Может ты просто засиделся и одряхлел в этой оболочке? Может пора прервать это воплощение? Через год возродишься в новом теле, еще через пятнадцать войдешь в силу и вынешь из скалы свое знаменное копье. И может быть тогда горячая кровь молодого тела вернет тебе память о том, что тебя когда-то звали вожаком всех северных и восточных племен? А, Верес? Ты предъявишь право первородного на отнятые земли, а потом пойдешь и завоюешь новые! Сколько ты будешь морозить свое племя в этих забытых богами лесах?

Азум-хан оглядел собравшихся правителей, будто выискивая того, кто сможет растолковать непонятливому князю столь очевидную вещь:

– Потому и не прирастает твой род, что ты загнал его на край мира, – подытожил он, – Пора что-то менять!

– На память не жалуюсь, Азум, – Верес усмехнулся, – Хорошо помню, как забота о восточных племенах вышла мне боком… извини, в войну меня впутывать не надо.

Слова волчьего князя привели некоторых правителей в недоумение. Сам Азум-хан лично предлагает ему участие в военном союзе, признавая, что нуждается в его помощи. Тут бы любой ухватился за возможность выторговать у хана выгодные условия. Впрочем, за Вересом давно закрепилась слава человека, который все воспринимает в черно-белом цвете, не признает полутонов и всегда говорит ровно то, что думает. Его и ценили за это и посмеивались над его прямотой. Оно и правда, трудно представить себе более неподходящего человека для дипломатических игр.

– А и ладно, – Азум-хан неожиданно смягчился, – Знаю, Верес, убеждать тебя бесполезно. Хоть ты и волк, а упрямей бараньего короля. Но за это тебя и уважаю. Если ты что-то сказал, то от слова уже не отступишься. Твое слово дороже нифрила.

Ох, не зря хитрый хан плел и про войну, и про нерушимое слово князя. Он явно давал понять, что неисполнение договора по поставке оружия даст ему право потребовать от Вереса еще больше людей в свое войско. Хан явно пронюхал, что Верес не успевает. Отправка оружейного обоза затягивалась. Князю отчаянно не хватало мастеров по обжигу. Однако выказывать свои трудности Верес не собирался. Хан обязательно зацепится и душу вынет. Вольно ему сравнивать волка с бараном, вот только сам он хоть и мангуст, а хватку имеет как у крокодила.

– Будет в срок, – коротко сказал князь, сворачивая разговор.

– Что ж, пусть будет так! – заключил Азум и одарил князя долгим проникновенным взглядом, каким хищник провожает ускользнувшую на этот раз жертву, зная, что терпение его бесконечно, а жертва все равно обречена.

После этого Азум-хан перешел на обсуждение поставок войскам продовольствия. Для Вереса это означало, что вопросов к нему больше нет. Суровые земли Урсы не позволяют снимать богатых урожаев, Верес сам вынужден закупать зерно и мясо у соседей.

За разговорами луна в своем медленном, но неуклонном движении перешла в наивысшую точку небосклона. Теперь ее свет ниспадал прямо в отверстие в вершине купола, высвечивая круглый переговорный стол. Время собрания знаменных вождей наступило.

Они рассаживались в неизменном порядке, установленном тысячелетия назад. Восточный военный союз Азума и западный кошачий альянс Тайгара и здесь оказались напротив друг друга. Верес занял место правее Вакулы, царя вепрей, который замыкал правый край ханского союза. С Вереса же начинался северный ряд нейтральных правителей. А напротив Вереса на противоположном от него краю стола располагался еще один ряд нейтралов – южный.

Справа от князя села Карина, королева горностаев. Среди всех соседей волчьей Урсы, управляемой Вересом, земли Карины имели с ней самую протяженную общую границу. Поскольку к Вересову княжеству помимо исконных земель относилась так же длинная гряда северных гор, вотчина чухов, Урса обхватывала сравнительно небольшое королевство Карины не только с востока, но и с севера.

– Рад видеть тебя, королева, – Верес поспешил поздороваться первым.

– Здравствуй, князь. И я рада тебе, как мало кому-либо еще. Видела, как ты появился, но никак не могла подойти к тебе раньше.

Карина наклонилась к Вересу и перешла на шепот:

– Треклятый Бык опять донимал меня своими нелепыми требованиями.

– Я поговорю с ним.

– Ни в коем случае! Я тебя знаю. Не хватало тебе еще сцепиться с Фарадором, – Карина накрыла руку Вереса своей ладошкой, – Кое-кто спит и видит, как бы втянуть тебя в войну.

– Я это знаю, но Фарадор нейтрален, как и я. Даже при наихудшем исходе это будет не более чем частная драчка повздоривших соседей.

– Боюсь, ты ошибаешься, Верес! У меня нет ничего определенного, но, по-моему, против тебя затевают большую игру, – Карина просительно посмотрела на князя, – Не попадись, я тебя умоляю. Если тебя свалят, мне уж точно не устоять.

На этом их разговор был прерван. Со своего места поднялся утиный король, исполняющий в этом году переходящую должность председателя.

– Приветствую знаменных правителей Ниферии, которые собрались здесь за круглым столом зала снов. Равные среди равных, хранители особых качеств своих первопредков, мы призваны привнести в мир людской многообразие, а также сообща противостоять приходу врага.

Он произнес слова, требуемые древним обрядом, и теперь мог переходить к делу.

– И так. В прошлый раз мы обсуждали рождение во всех народах Ниферии людей, помнящих предыдущее воплощение. Соотнесение их воспоминаний дало нам основание заключить, что все они прежде были воплощены в мире под рабочим названием «Мир Старшей Сестры». Сами они называют его Землею. Как и было решено на последнем собрании, я обратился к пророческим скрижалям, давшим подтверждение того, что наши опасения были не беспочвенны.

Утиный король взял в руки листок пергамента и стал зачитывать:

– «Извечный враг сорока восьми, самозвано занимает место среди знаменных правителей, выжидая время для коварного удара. Во множестве воплотятся здесь сыны и дочери Старшей Сестры и принесут память о прежней жизни, дабы помочь в борьбе с Лукавым». Конец цитаты, – утиный король отложил пергамент, – Желающих прошу высказываться.

Упомянутый Кариной «треклятый бык» Фарадор поднял руку, прося слова.

– Слово предоставляется Фарадору, царю всех Волов, – возвестил утиный король.

– Мы ищем этого самозванца уже три тысячи лет, – поднявшийся с места Фарадор возвысил голос, – Мы называем его то нулевым, то сорок девятым, но нас сорок восемь! С самого начала времен нас – сорок восемь! И опять пошла речь о самозванце. Как? Скажите мне, как мы его будем выявлять? А может, нет его среди нас? Пророчества, они, сами знаете, не всегда сбываются…

– Слово предоставляется Тайгару, королю всех Тигров.

– Здесь часто и много говорится о том, что война – зло, но в данном случае должен сказать, народы, уже ввязанные в войну, никак не смогут нанести коварный удар. Такая возможность существует только у нейтралов.

В зале загомонили возмущенные голоса, утиному королю пришлось воспользоваться председательским молоточком, чтобы призвать к тишине.

– Ясно сказано в скрижалях, – с нажимом продолжал Тайгар, – «Нанесет коварный удар». Я отмечаю вполне очевидную вещь и прошу занести в протокол, возможность нанесения коварного удара может иметь только тот, кто находится в состоянии невмешательства!

– Ну, а что же вы предлагаете, уважаемый Тайгар? – утиный король развел руки, – Всем нейтралам теперь нужно вступить в войну?

– Я предлагаю направить во все королевства, не участвующие в войне, посланников, наделенных достаточными полномочиями. Чтобы все эти страны предоставляли нам полные сведения о количестве и месте расположения их войск.

По рядам нейтралов снова пронесся возмущенный ропот.

– Слово предоставляется Накалаю, барону лисьего народа.

– Возражаю. Предложение Тайгара противоречит древнему соглашению о праве народов на самоопределение.

– Возражение принято. Слово предоставляется Карине, королеве Горностаев.

– Вынуждена на этот раз согласиться с Фарадором. Три тысячи лет поисков самозванца не дали нам ничего. Давайте сосредоточимся на другой части пророчества. Раз уж выходцы из мира Старшей Сестры так важны для нас, мы должны понять, что такого ценного в их прошлом опыте, и что поможет нам одолеть Лукавого.

– Благодарю вас, королева, – сказал председатель, – На прошлом собрании Вы согласились взять на себя труд начать такое расследование. Вам есть чем поделиться с высоким собранием?

– Пока, к сожалению, мало что удалось выяснить, – начала Карина, – Мы составили опросный лист, по которому было опрошено свыше двух тысяч выходцев со Старшей Сестры. Как это ни странно, но их прошлые мастири совершенно не пригодны для нашего мира. Воинов среди них почти нет. В работе с нифрилом они явно уступают тем, кто прожил на Ниферии множество жизней. При этом они трудились в таких отраслях, названия которых будут звучат для вас незнакомо и даже дико, приведу просто как пример: машиностроение, химическая промышленность, энергетика и прочее. Одним словом, все те отрасли, которых на Ниферии нет и быть не может, в силу особенностей нашего мира.

– Ну что ж, – сказал утиный король, – Отрицающий итог, тоже – итог. Но мне бы хотелось услышать ваше мнение, королева. Вы тоже считаете, что пророчество не верно?

– Ни в коем случае. Я всегда считала и продолжаю считать, более достоверного источника, чем скрижали пророчеств не существует. Я сама приложу все усилия, чтобы найти ответ, и всем присутствующим хочу напомнить, это знание может сыграть решающую роль в борьбе с самозванцем.

Карина обвела взглядом правителей, ожидая, что кто-то из них захочет высказаться, но видела только бесстрастные маски. Делиться собственными предположениями на сей счет, если они и имелись, за просто так никто не собирался. Один только утиный король, неся на своих плечах бремя председательства, решил поддержать Карину в столь важном для общего дела вопросе.

– Хочу сердечно поблагодарить королеву Карину за ее поиски, – сказал он, – Вы можете, королева, всецело рассчитывать на мою помощь. Я еще раз попробую обратиться к скрижалям, а также готов оказать вам любое содействие, какое вы запросите.

– Желает кто-то еще высказаться? – спросил утиный король, обращаясь к правителям, и, выдержав некоторое время, добавил, – В таком случае, предлагаю считать собрание оконченным. Встретимся под этим великим сводом зала снов в следующее полнолуние.

Председательский молоточек глухо ударил о столешницу.

Глава 8. По следу

Пока что Ольхе везло. Сначала она шла по запаху ушедших на запад Лисов. Он довел до придорожной таверны, а уже там, благодаря своему редчайшему дару, она и почуяла дух силы того, кто накладывал заклятье на лесной стоянке. Похититель камня засветил здесь крупную монету, скорее всего дорожный приказ на коня, чтобы тот мог бежать без усталости, и тем самым оставил свой след, отпечаток своей собственной силы.

Лисий запах здесь терялся. Лисы вообще знают много тайных троп и могли свернуть с дороги на любую из них, но это было уже не важно. У Ольхи была иная цель, и она взяла ее след. Теперь лишь оставалось надеяться, что похититель и впредь будет использовать заклятия на нифриле, ведь только по ним она и сможет его не потерять. Она тоже решила добавить своей Птахе скорости и выносливости. Достала пятнадчик со своим собственным дорожным приказом и засветила. Жалеть нифрил сейчас было бы не по уму, упустить похитителя она не имела права.

Ольха скакала весь день, меняя «уставшие» пятнадчики. Она чуяла, что помалу нагоняет своего противника, хотя тот выехал намного раньше и успел оторваться довольно далеко. Правда, она совершенно не представляла, что будет делать, если догонит его в дороге, и когда начали сгущаться сумерки, попросила ночлег в первом подвернувшемся постоялом дворе.

С рассветом, она снова двинулась в дорогу. Ольха боялась, что похититель может посчитать, будто опасность миновала и захочет пощадить нифрил. В этом случае Ольха его потеряет. Но к своему облегчению возле очередной придорожной таверны она вновь почуяла тот же дух, здесь был пробужден нифрил той же рукой, что и раньше. Ольха невольно проводила взглядом неказистое строение, где наверно еще не остыла постель после человека, который подстроил убийство княжеского порученца и захватил камень государственной важности.

Удача оставила ее на развилке дорог. Прямо продолжал идти полянский тракт, вправо на северо-запад уходила менее широкая дорога. Дух силы похитителя здесь терялся. Ольха решила спешиться и обдумать свое положение. Благо, вполне приличный постоялый двор, расположенный на этом перепутье, гостеприимно распространял запахи пекущихся блинов.

Она зашла в просторное помещение, уселась за свободный стол и огляделась. Народу было довольно много. Ее удивило, что вместо обычно встречающихся в придорожных заведениях торговцев, гонцов, приказчиков и подкняжьих слуг в блинной преобладала молодежь самого пестрого вида, причем явно не при деле. Вместо сосредоточенного поедания пищи здесь царили неторопливость в еде, болтовня и смех. За одним из столиков играли на гитаре и пели.

Хозяин двора поставил перед ней стопку блинов, плошечку сметаны и кувшинчик сладкой медовой воды. Лицо у него было красным, круглым, улыбчивым и лоснилось от печного жара. Одним словом, полностью соответствовало поданному кушанью.

Ольха сразу поняла, что думать на голодный живот совершенно не в состоянии. Она съела всю стопку до последнего блина и, отдуваясь, откинулась на спинку скамьи. Ей пришла мысль, что у такого хорошего хозяина наверняка найдется в наем уютная комната с мягкой постелью. Однако эту предательскую мысль пришлось отогнать. Дело не терпит. Ольха поднялась из-за стола и подошла к огромной печи, где хозяин пек блины.

– С тебя полкопейки, прелестная барышня, – сказал он.

– А меня многие за мальчишку принимают, – сказала Ольха, подавая хозяину копеечную монету. Другого повода завязать разговор она не придумала.

– Ну… я-то не спутаю. У меня самого три дочки, – хозяин протянул Ольхе полкопейки сдачи.

Ольха отрицающим движением ладони показала, что сдачи не нужно.

– Я пытаюсь нагнать одного… своего знакомого, – сказала она, – Думаю, он здесь проезжал пару часов назад. Вы никого не видели?

Хозяин беспомощно развел руками:

– Мне некогда по сторонам глазеть, сегодня же воскресенье. Вон посетителей сколько. Если этот твой знакомый не зашел отведать моих блинов, то я и вовсе не мог его видеть. Но одно я могу сказать с уверенностью, дочка, ехать дальше на запад по полянскому тракту тебе совершенно точно не стоит.

– Это почему же?

– А потому, дочка, что Коты прорвали оборону с юга от Мневска и взяли его в окружение.

Вот так новость. Ольха вышла из блинной совершенно растерянной. Если похититель работает на кошачий альянс, то продолжать погоню не имеет смысла. Через пару часов он доберется до их военных подразделений, и достать его будет уже невозможно.

«Неужели все потеряно? – рассуждала она, – нет. Не все. Существует и другая вероятность, что похититель не имеет к Котам никакого отношения. Просто потому, что тогда ему было бы удобнее устроить засаду до того, как Подорожник перечет линию фронта. А значит, он тоже не сунется дальше по тракту и постарается переждать до тех пор, пока бои не прекратятся, чтобы безопасно пробраться в срединные земли».

Она вернулась в блинную и снова подошла к хозяину:

– Скажите, а куда ведет эта дорога к северу от тракта?

Хозяин расплылся в улыбке:

– Так это же дорога в академию могии! – он обвел рукой обеденный зал, – А все эти дармоеды, тамошние студенты.

– Не бузи, Иваныч, – тут же из-за столика отозвался щуплый паренек с оттопыренными ушами, – Мы не дармоеды, а гордость и надежда ханского войска!

Хозяин хмыкнул беззлобно и промолчал.

– А, скажите еще, – она снова обратилась к хозяину, – Где здесь ближайшая волчья застава?

– А все по той же дороге на академию. Через пару верст будет своротка налево к озеру. Там и застава.

Ольха поблагодарила хозяина и вышла на улицу. Все сводилось к тому, что надо ехать по северной дороге в сторону академии. Она должна быть где-то рядом, раз студенты выбираются в эту таверну в выходной день, и может потому похититель и решил поберечь нифрил, что до места назначения почти добрался. Только сперва надо будет посетить заставу.

Хозяин таверны не обманул. Через какое-то время Ольха почуяла запах озерной воды, а затем увидела и тропу, ведущую к озеру. Очень скоро тропа привела к заставе.

Ольха спешилась и осмотрелась. Маленькая, добротная избушка на берегу. Короткий причал из тонких бревен, о который мерно плещется малая озерная волна. На берегу сохнет перевернутая вверх дном лодка, на шестах развешены сети. «Надо же, какое тихое и благодатное место», – Ольха невольно представила себе старого одинокого рыбака с добрыми глазами, который сидит вечерами у костерка, варит уху и смотрит на воду.

Она подошла к двери избушки и постучала. Не разобрав, что за слово глухо прозвучало из-за запертой двери, она решила принять его за приглашение и потянула тяжелую дверь из толстых досок. Войдя внутрь избы, Ольха поначалу оторопела от несоответствия между тем, что себе напредставляла и кого увидела.

На скамье за столом сидел по пояс раздетый матерый воин совершенно разбойничьего вида. Всю его рожу пересекал страшный красный шрам. Красная же послужная дорожка тянулась по всей левой руке и уходила куда-то за спину. Глубоко посаженные глаза светили желтым недобрым огнем. Он полировал брусочком черный наконечник копья, который и без того хищно блестел матовым отливом.

– Чего тебе? – жуткий дядька вперил в Ольху тяжелый волчий взгляд.

Превозмогая желание сбежать, Ольха потянула за левый рукав, оголяя запястье, где зеленым нифрильным цветом была изображена голова волка и корона над ней.

– Служба княжеских порученцев, – сказала она еле слышно.

Коронованная волчья голова и упоминание князя подействовали на матерого как заклинание. Желтизна в его глазах тут же растаяла. Из лютого волка он почти превратился в того самого рыбака, какого она себе и представила поначалу. Разве только не такой старый, и шрам через все лицо портил картину.

– Извини, если напугал, – враз подобревший матерый сделал приглашающий жест, – А то ходят тут всякие… студенты, а потом лодки пропадают.

– Меня зовут Ольха, – сказала она.

– Алексей Алексеич, – представился он, – Для тебя дядя Леша.

– Мне бы с князем связаться, – попросила Ольха.

– Это можно, конечно, – дядя Леша пожевал губами, – Только сегодня уже был порядковый выход на связь. Основная монета не «отдохнула» еще.

– А запасная? – проявила осведомленность Ольха.

– А запасная, – заставник сделал ударение на второй слог, – У нас сбоит последнее время. Иногда пробуждается, а иногда не хочет и все тут.

– Так давайте, я посмотрю.

– А ты разбираешься? – спросил он.

– Как раз в этом и разбираюсь, – подтвердила Ольха.

Дядя Леша взял с полочки монету, высвободил ее из хлебной мякоти и передал Ольхе. Она взяла пятнадчик, чуть погрела в руке, входя видением в ее ячеечный состав. Как она и предполагала, первая пара, называемая «глазом» была расположена на самом краю решетки и почти стерлась из-за того, что монета по мере использования выгорела по кромке. К счастью, первую пару можно переписать на любые другие свободные ячейки. А они пока еще были.

– Дядя Леша, – сказала она, – Скажите слово, каким монету засвечиваете.

– Вызывает мирная застава, – подсказал заставник.

Ольха сдержала улыбку. Она была наслышана о неписаном правиле заставников. В качестве своих позывных они используют имена вроде: тихая, мирная, благостная и тому подобные. Как будто у них тут дом отдыха, а не воинское подразделение.

– Готово, – Ольха подала дядьке монету.

– Мирная застава вызывает замок Невина, – сказал он, и монета начала набирать свечение.

– Ты гляди-ка, работает, – заставник посмотрел на Ольху с уважением.

– Замок Невина слушает, – раздался немного искаженный помехами, но знакомый голос, и Ольха тут же вспомнила замкового писаря.

– Михалыч, – дядя Леша поднес монету к самым губам, – сообщение для князя от Ольхи. Передавай дальше.

После этого заставник пригасил монету, и они стали ждать, когда вызов через все заставы дойдет до Вереса. Прошло минут пятнадцать, прежде чем голос замкового писаря Гаврилы Михалыча сообщил, что князь готов принять сообщение.

– Подорожник убит. Камень пропал. Ясень…

– Э-э. Погоди там. Не части, – прервал ее из монеты возмущенный голос писаря, – Я же записываю.

Доклад занял довольно много времени, князь не удовлетворился кратким сообщением, и Ольхе пришлось пересказывать подробности. А при таком способе передачи через несколько застав, это оказалось делом небыстрым.

Однако в итоге Ольха осталась довольной. Во-первых, она доложилась князю. Во-вторых, Верес одобрил ее решение направиться в академию. Он даже пообещал связаться с ректором, чтобы Ольху временно зачислили слушателем. Это даст ей законные основания пребывать в стенах заведения и заодно немного поучиться в той самой знаменитой Академии могов!

Единственное, что слегка омрачило Ольху, это отсутствие новостей от Ясеня. Впрочем, тот отправился в погоню за Лисами в довольно дикие места, где заставу встретить не так-то просто.

* * *

На небольшой полянке в сердце глухой чащобы у едва теплящегося костерка сидели пятеро Лисов.

– Ну, и долго нам еще ждать? – раздраженно спросил один из них.

Старый Блас, к которому был обращен вопрос, поморщился и промолчал. Он уже давно исчерпал все доводы.

– Все. Хватит. Бесполезно тут высиживать. Мы не курочки, цыпленка не высидим.

– Тихо! Кто-то идет.

– Ну, наконец-то!

Ясень приближался к поляне неспешным размеренным шагом. Он видел, как напряженное ожидание на лицах Лисов сначала сменилось радостью, потом, когда он подошел ближе, удивлением, а затем, когда они его хорошо разглядели, злобой.

– Надо же. Вы только посмотрите, кто к нам идет.

– Эй, серый, ты никак заблудился?

Трое лисов поднялись на ноги, вытаскивая из-за поясов тяжелые плети. Они радостно заухмылялись. Возможность безнаказанно выместить накопленную злобу выпадает нечасто. Но на эти леса власть волчьего князя, да и вообще ничья власть, не распространяется. Только Старый Блас и еще один, совсем еще юный Лис, остались сидеть у костра.

Они ничего не успели сообразить и ничего не успели сделать. Слишком быстро Ясень сделал два последних шага, а его черный клинок и вовсе размазался в блеклую дугу, одним ударом перерубив сразу два горла. Оставшийся на ногах Лис, правда, успел поднять руку в неосознанном и бесполезном закрывающем движении, но ему это нисколько не помогло. «Решатель задач» вошел ему в живот прямым колющим ударом.

Молодой Лис, что остался у костра, увидев, как падают его товарищи, вскочил и кинулся было в лес, но кинжал, брошенный рукой Ясеня, оказался быстрее, вонзившись ему между лопаток. Как ни в чем не бывало, Ясень столь же неторопливо, как и до этого, подошел к костровищу, уселся и подбросил в остывающие угли несколько веток.