Текст книги "Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки"

Про любовные скандалы лейтенанта Кеннеди никто не помнил. Начальство выдало рекомендации – хоть в рай. Классная выучка, опыт, талант руководителя, ум, честь, совесть – все! А что «покладистости и опрятности» не хватает, так то «Пурпурное сердце» с лихвой искупает.

Рекомендации понадобились. Джон снова просился на фронт. На Средиземное море. Ну, говорят ему, герой, сперва ступай на экспертизу в госпиталь. А госпиталь – в Челси. Рукой подать до загородной резиденции клана. И Джон часто ездил к своим.

Там-то, в Хианнис-Порте, ровно через год после той страшной океанской ночи, прислуга сообщила: пришли два священника, просят Джо-старшего. Тот живо вышел…

А вернулся убитый. Джо-младший пропал без вести.

Вскоре узнали: пасторы не решились сказать, что погиб. Он и его экипаж летели к базе нацистов в машине, набитой взрывчаткой. Задача: направить ее на цель и спрыгнуть. Но 12 августа 1944 года самолет взорвался в воздухе. Джо наградили Военно-морским крестом[30]30
  Память старшего сына семьи Кеннеди увековечена в имени боевого корабля – эсминца «Джозеф Кеннеди-младший».


[Закрыть]. Посмертно.

Джек поверил в гибель брата, только увидев его фото в газете, сообщавшей о потерях. И вновь потребовал: пошлите на европейский фронт. Но врачи сказали ясно: к службе не годен.

С флотом он прощался в Майами. Взял младшего брата Тэдди на торпедный катер – в последнее плавание. Мальчишка всю дорогу хохотал. Джек же был серьезен. Ему предстояла тяжелая (и, как после выяснилось, неудачная) операция на позвоночнике. А после Высшая военно-морская комиссия в Вашингтоне. Она-то и отправила лейтенанта Кеннеди в отставку. С честью.

А через месяц после гибели Джо война унесла жизнь еще одного члена семьи – мужа сестрицы Кэтлин, маркиза Уильяма Кавендиша – майора Колдстримских гвардейцев, того, что брал Брюссель. Гибель отважного аристократа поразила Джека. «Подумать только! – с печалью писал он. – Он всегда был так удачлив! <…> Это сделало утрату тяжелее».

* * *

Держать удар. Разве не этому учил их отец? И Джон, как и сестра, вынес и этот. Как гибель катера и угрозу смерти. Недаром Джимми Дин сочинит о нем самую удачную свою песню:

 
Он вел команду через тьму,
И покорялась тьма ему,
Голодные акулы
И вражьи патрули…
И их винтовок дула
Героев не нашли.
Четыре ночи,
Четыре дня
Устали очень,
Спаслись от волн и от огня,
PT-109 потонул, но выжили друзья!
Их спас Джек Кеннеди-герой.
И снова нас ведет он в бой…[31]31
  Джимми Дин записал песню в 1962 году, когда Кеннеди уже был президентом. В 1963 году студия Warner Brothers выпустила фильм Лесли Мартинсона «PT-109».


[Закрыть]
 

Екатерина Егорова-Гантман, специалист по политической психологии и исследователь внутреннего мира Кеннеди, считает, что личный трагический опыт, свидание со смертью и череда потерь побудили его верить, что «надо жить моментом, проводя каждый день так, как если бы он был последним, требуя от жизни постоянной интенсивности, приключения, удовольствия». Случайно ли он полюбил стихи Алана Сигера «Свидание со смертью»?[32]32
  …Может быть, жизнь круговертью
  Мое свидание со смертью
  Отложит, продлив пребыванье
  На земле, изрытой войною
  И идущей по ней весною… (Перевод А. Шляпентох)


[Закрыть]

Стремление жить одним днем, страх и ожидание встречи со смертью, фатализм, страсть к риску – все это было в его душе. Но было и другое: непрерывная, упрямая, жестокая борьба с болезнью, слабостью, зависимостью от людей, лекарств и обстоятельств. Быть не тем, с кем нечто все время случается, а тем, кто создает случаи. Соучаствовать в управлении миром. Или хотя бы собой самим. В этом он видел одно из условий достижения своей цели.

Взгляд на себя извне и с разных точек он сделал инструментом. Так же, как сделал принципом владение собой. Без них ему было не обойтись…

Вслушайтесь в слова: капитал – Капитолий… У них разные значения – но есть и сходство. И не только в звуке, но и в смысле.

Капитал у Кеннеди был. Его ждал Капитолий.

Часть II
Капитолий

Глава первая
Шаг

Джеку нравилось дома.

Первые послевоенные годы были в Штатах, пожалуй, самыми спокойными и благополучными годами XX века.

И сравнения не было, да и не могло быть, с разрушенной войной Европой. Не говоря об СССР и поверженной Германии. Богатые стали богаче. А бедные… тоже богаче.

Как это уже нередко бывало, Америка и ее хозяйство сумели извлечь из войны немалую выгоду. Промышленный бум – воодушевленные победой люди с утроенной энергией включились в борьбу за скорейшее удовлетворение своих постоянно растущих потребностей.

Дом площадью 750 квадратных футов[33]33
  Американский фут – 0,3048 метра.


[Закрыть] с одной-двумя ванными комнатами, рассчитанный на семью из четырех-пяти человек, стал обычным делом. Бассейн и лужайка – по вкусу и средствам хозяев. Холодильники, стиральные и посудомоечные машины, тостеры, электропечки и прочие электроприборы заполняли жилища. Не редкость – гараж на одну-две машины. В моду как раз вошел форд «Супер де Люкс» – на первом автомобиле этой серии ездил президент Трумэн.

Крах нацизма и потсдамские соглашения породили немало надежд. Послевоенный мир стал ареной масштабнейшего социально-политического проектирования: попытки строительства эффективной системы международной безопасности, учреждение ООН, международные дискуссии по этим проблемам рождали ожидания. Охватили они и Джона Кеннеди.

В статье «Попытка мирного эксперимента» он анализирует опасные следствия гонки вооружений: рост налогов, ослабление частного бизнеса, безработицу. Избавление от этого бремени в ближайшем будущем он видит в отказе от перевооружения и создании механизма выработки согласия между странами «Большой тройки» – Советского Союза, Англии и США.

Автор книги «Почему Англия спала» считал СССР союзником, а поверженные Японию и Германию неопасными ни в военном, ни в экономическом отношении. Однако у работы имелся заметный минус: автор не сумел ясно и убедительно описать пути к партнерству Лондона, Вашингтона и Москвы. Высказанная им идея создания «работоспособной системы разрешения противоречий» и укрепления взаимопонимания звучала как благая, но все же иллюзия.

Она не исчезла и после участия Джека (по заданию Journal American) в конференции в Сан-Франциско, где закладывали основы нового мира. Впрочем, его удручил «воинственный настрой русских». Он решил, что «Россия не скоро избавится от комплекса нации… которая доверяет гарантии своей безопасности, прежде всего, Красной армии, а уж потом международным структурам и процедурам». Это будило опасения, что ООН не спасет планету от конфликтов, национального эгоизма и борьбы блоков – то есть пороков погибшей Версальской системы[34]34
  Система организации международных отношений, построенная на основе мирного договора по итогам Первой мировой войны, подписанного 28 июня 1919 года. Главным институтом этой системы служила Лига Наций.


[Закрыть]. Тревожили и «разговоры о неизбежном конфликте с русскими в ближайшие десять – пятнадцать лет». Обнадеживало лишь признание того, что мир не может позволить себе новую войну.

Читателям понравились заметки Джека. А Уильям Херст – медиамагнат и друг Джо – направил его летом 1945-го в Англию – освещать тамошние выборы. И эта командировка удалась. И даже позволила Джону почувствовать себя заметной фигурой в журналистике. Ему нравилось это ремесло. Но он понимал, что исполнить в нем требование отца во всем быть первым – очень сложно. Уж больно много было претендентов не только на первые, но и на десятые роли.

А Джо мечтал о главной – звездной – роли.

Вскоре после гибели старшего брата – главной надежды отца в осуществлении его плана – Джозеф Патрик и Джон Фицджеральд Кеннеди серьезно обсудили ситуацию. Отец объяснил сыну, что миссия Джо переходит к нему. И хотя Джек волен сам определиться в выборе будущего, теперь все свои расчеты и надежды отец возлагает на него.

Зная требовательность, жесткость и властность Джо, легко предположить, что он, следуя тому обыкновению, которое выработал в бизнесе, делал сыну предложение, от которого тот не мог отказаться. И проба сил в журналистике стала для Джека своего рода развлекательной интерлюдией перед вступлением в серьезную игру, затеянную его отцом. В качестве партнера.

Многие, кто знали Джека в ту пору, говорят, что он не считал политическую журналистику или политическую науку своим жизненным путем. Как, впрочем, не считал им и политику. Ему предстояло самоопределение. А это, как известно, дело очень непростое.

Если только рядом нет отца с его авторитетом, настойчивостью и миллионами.

И отец настоял. Тонко и умело. Спросил: раз уж ты не уверен в выборе пути, почему не попробовать один из возможных? Тем более что это станет продолжением традиции. Среди Кеннеди не бывало ученых или мастеров слова, а политики были. Причем яркие. Почему же не пойти по их стопам? Не стать, к примеру, конгрессменом? Но только не штата. Нет. Это не наш уровень. О чем я? Да о Палате представителей Конгресса США. А что тебя удивляет, друг мой?

Ты говоришь, придется начать с чистого листа, с самого начала – с выборов? И начнешь. Ты говоришь, что не умеешь общаться с простыми людьми, а это – ключ к любой избирательной кампании? Научишься. Ты говоришь, что не умеешь выступать публично – а без митингов тут никуда? Но ведь выступал же ты в университете. Выступишь и тут. Ты, наконец, говоришь, что не имеешь опыта руководства? Но, позволь, ты же командовал боевым кораблем. Освоишься и здесь.

Ты победил в бою на войне. Победи и в мирной битве – схватке за власть. Точнее, за ее долю. Для начала – небольшую.

Путь к этой доле неизбежно лежит через общение с избирателем. А он говорит с политиком – претендентом на выборный пост – как с равным. И хотя слова «слуга народа» уже не понимают буквально, часть своего смысла они сохранили. Здесь стеснительным делать нечего. Впрочем, Джек и не стеснялся. В какой-то момент его даже захватили аргументы отца, они были крепки и убедительны, а главное – в них звучала вера в то, что он сможет. Справится. Победит.

Джо и впрямь в него верил. Иначе бы не взял в дело. Но и опасался: достанет ли сыну окаянства для этой драки – столкновения амбиций, самомнений и денег, где, возможно, придется пройти через сделки, коррупцию, шантаж, рекламные трюки, войны компроматов, внутрипартийные и межпартийные интриги и компромиссы?

Может и не потянуть. Но выхода не было. После разлада с Рузвельтом сам он претендовать на место в большой политике не мог. А следующий сын Роберт был для этого слишком юн. Приходилось рисковать. Но Джо привык. В конце концов, не риском ли сделал он свое состояние?

В итоге, сын и отец пришли к соглашению. Первый предпринимает рискованную попытку сделать политическую карьеру. Второй делает рискованное капиталовложение в это предприятие.

В любом бизнесе главное вход.

Политика – не исключение.

В американскую политику входов несколько. Главных – четыре.

Первый – используя свой талант, образование и связи (если есть), стать сотрудником одного из уже авторитетных или еще растущих политиков и дальше, оказывая ему профессиональные услуги, в случае успеха своего начальника добиться высокого административного поста или выставить свою кандидатуру, заручившись поддержкой шефа.

Второй – включиться в партийную работу; стать функционером одной из организаций; путем интриг и борьбы занять в ней заметный выборный пост; добиться признания боссов и выдвижения на более высокий выборный пост. На сей раз – в системе государственной власти.

Третий – заняться бизнесом, добиться успеха, сделать большие деньги, начать инвестировать в политику, а там уж либо остаться в этой роли, либо в обмен на взносы в предвыборные фонды получить более или менее весомый административный пост.

Четвертый – выставить свою кандидатуру на выборах (муниципальных, региональных или федеральных) и победить (или проиграть). А дальше – расти, по мере сил и возможностей продвигаясь все выше в системе власти.

Но для этого важно знать, как она устроена.

Президент, вице-президент, сенатор, конгрессмен, губернатор, мэр – мы знаем эти слова.

Помним, что на вершине политического монблана стоит президент. Порой вспоминаем о его правительстве – ЦРУ, ФБР, Пентагоне, Госдепе – герои боевиков обычно служат в этих ведомствах. Можем угадать, чем конгрессмен отличается от сенатора. Знаем слово «губернатор». А также – «судья» и «шериф». Но чтобы понять, кем именно готовился стать Джек Кеннеди, важно углубиться в детали.

В целом политическую систему США определяет Конституция. Ее приняли в 1787 году на особом Конвенте в Филадельфии. Делегаты разработали формулу правления для страны, изложили ее простым языком и утвердили федеративное устройство страны с сильным центральным правительством, подразумевая разделение функций между центром и членами федерации, резервируя права каждой стороны.

Главой федеральной исполнительной власти объявлялся президент, избираемый гражданами, имеющими право голоса. Принятие законов, общих для всей федерации, было функцией Конгресса, состоящего из депутатов, избираемых народом. Утверждалась и судебная система во главе с Верховным судом. Три эти независимые друг от друга ветви власти составили правительство США.

Сегодня Конституция состоит из Преамбулы, семи статей и поправок.

В Преамбуле указан субъект власти: «Мы, народ…». А также, что он осуществляет ее «в целях… содействия общему благосостоянию и обеспечения нам и нашим потомкам благ свободы».

Документ ратифицировали тринадцать тогдашних штатов (хотя хватило бы и девяти), и через два года основной закон вступил в силу.

Однако вскоре граждане указали правительству, что в Конституции нет гарантий против тирании. Их потребовали внести. В ответ в нее включили «Билль о правах» – десять поправок. В первой сказано, что Конгресс не будет: поддерживать какую-либо религию и утверждать государственную религию (это будет крайне важно в нашем дальнейшем сюжете); ограничивать свободу вероисповедания; посягать на свободу слова и свободу прессы; ограничивать свободу собраний; нарушать право народа обращаться к правительству с петициями и жалобами.

С годами принимались новые поправки. Сегодня их 27. Последняя датирована 1992 годом и, по сути, гласит, что законодатели текущего созыва не могут сами себе повысить жалованье.

С 1925 года положения Первой поправки касаются не только Конгресса США, но и законодательных органов штатов. Их члены также избираются.

Исполнительную власть членов федерации – штатов и территорий, связанных с центром договорами (порой забавными), – возглавляют губернаторы, избираемые жителями. Граждане имеют право на референдум[35]35
  В ряде случаев (как, например, в Техасе) только на референдуме может быть принято решение о выходе члена федерации из ее состава.


[Закрыть]. Городами управляют избираемые мэры и законодательные собрания. И так – вплоть до судей, шерифов и руководства графств[36]36
  В США графство (сounty) – территориально-административная единица, меньшая, чем штат, и приблизительно соответствующая понятию район. Может как включать в себя города, так и быть их частью.


[Закрыть].

Итак, главный механизм, процедура и институт демократии в США это – выборы.

Эта система подтвердила свою жизнеспособность. Но хотя в целом она имеет тот же характер, что и в 1790 году, жизнь вносит в нее коррективы, часто не отраженные в документах. Да, они регулируют отношения партий и государства, но не определяют правил и, главное, нравов и обычаев политической жизни. Вспомним хотя бы бостонский «Стратегический комитет» закулисных дельцов, куда приняли дедушек Джона – Патрика и Фитца. Он жил своим неписаным уставом. Вспомним и ловкачей, каждый из коих проголосовал больше ста раз…

Да, ход и исход выборов определен законом. Но на каких выборах совали в урны бюллетени эти прощелыги? А какая разница? Их поведение было обычным. Хотя и незаконным. И совершалось в той сфере жизни, где неписаная норма перевесила писаное правило.

Такие проделки были рискованными, как и скупка голосов (в том числе и за виски), но на них шли. Сто лет назад коррупция вовсе не была в Штатах чем-то из ряда вон выходящим. Но на какие бы ухищрения ни решались политики, как бы ни была активна мафия, сколько бы раз ни доходило до поножовщины и стрельбы, все это всегда было частью состязания. Конкуренции разных центров силы. Разных групп интересов. То есть, несмотря на злоупотребления, демократия не казалась людям подлогом, а кандидаты не представляли, по сути, одну закулисную силу.

В СССР об этом любили говорить агитаторы: мол, состязание партий и кандидатов в США – обман: они (за какие бы личины ни прятались) суть марионетки магнатов Уолл-стрита. А вот в СССР, хоть и выбираем мы единственного кандидата, но – от рабочих и крестьян. А что его утвердил комитет единственной партии, так ведь она же «нас – к торжеству коммунизма ведет…»

А в Штатах торжествовал капитал. Но выбор имелся. И беззакония, вроде описанных, лишь подтверждали реальность соперничества. Ведь без него зачем были нужны «вбросы» бюллетеней? Все бы решали высшие инстанции… Но республиканцы и демократы бьются за каждый голос, тратя на это немалые деньги, что создало особую профессию: специалист по выборам и вообще – по политическому процессу. Как у нас иногда говорят – политтехнолог.

Профессия выросла в бизнес. Впрочем, острота соперничества сузила пространство этой отрасли. Так, политтехнологи не могут работать на несколько партий сразу, годами держатся одного клиента, лишь иногда заключая контракты с «третьими партиями».

Неверно думать, что в США всегда действовали две партии – Республиканская (ее эмблема – слон) и Демократическая (эмблема – осел). Нередки были попытки разнообразить партийный ассортимент. Так немалой силой была когда-то Народная (Популистская) партия. В начале XX века вес набрали прогрессисты и социалисты. В отличие от них коммунисты в избирательном процессе толком не участвовали. И из-за своего настроя на революционное переустройство общества они так и остались маргиналами, порой в образе фанатиков и заговорщиков, а то и шпионов. В 1992 и 1996 годах вызов двухпартийности бросили нефтяной магнат Росс Перо и его «Партия реформ» и организация «Вместе отстоим Америку». Он набрал 19 % голосов избирателей – больше, чем какой бы то ни было кандидат от третьей партии с 1912 года.

И все же в Штатах почти безраздельно царят две главные партии. Их политические машины столь мощны, что оставляют очень мало места другим, как правило, вбирая в себя все значимые и серьезные инициативы.

Корни американской двухпартийности уходят в первые годы существования страны – в дискуссии о том, быть ли Америке монархией или республикой. И если республикой – то конфедерацией или федерацией?.. Тогда трое яростных публицистов Александр Гамильтон, Джон Джей и Джеймс Мэдисон сурово бились в печати за федерацию. И эта идея победила.

Но конфедерация все же возникла. В 1861 году ее создали южные плантаторы-демократы, восставшие против промышленников-республиканцев Севера. Те к тому времени создали свою – Республиканскую – партию, объединив в том числе противников рабства. В то время демократы – старейшая в США и одна из старейших в мире партий, – отстаивая рабство, добились выхода южных штатов из федерации.

Любопытно: Демократическую партию основали создатели политической системы страны – Томас Джефферсон и Эндрю Джексон (первый демократ, избранный в 1828 году президентом).

Со дня избрания Джексона и до 1860 года демократы царили в политике. Их соперником была партия вигов, взявшая название у британских либералов и дважды проводившая своих президентов – Уильяма Гаррисона и Закарию Тейлора.

Но Гаррисон – первый губернатор Индианы, конгрессмен, сенатор и президент – простыл, выступая без шляпы и пальто на холодном ветру с двухчасовой инаугурационной речью (самой длинной в истории). И через месяц его убила пневмония. А Тейлор – герой войны за Техас, перед коим дважды трепетала Мексика – вскоре после избрания умер от тифа.

Национальная дискуссия о рабстве расколола вигов: одни выступали за свободу, другие держались позиции Юга. Первая часть ушла к республиканцам, вторая – к демократам.

На выборах демократы опирались на элиту Юга – плантаторов – производителей хлопка и табака. А также на фермеров и торговцев, опасавшихся конкуренции северян.

Когда в 1861 году президентом стал республиканец и противник рабства Авраам Линкольн, еще до его инаугурации семь южных штатов вышли из США. А следом – еще восемь. Началась гражданская война. И победили в ней северяне-республиканцы. Потерпев политическое и моральное поражение, «ослы» 20 лет были в упадке. «Слоны» же, развивая страну, превратили рабов в рабочих, заселили Запад, установили высокие пошлины на импорт из Европы.

Но мало-помалу равновесие восстановилось. Сперва в конце XIX века президентом дважды стал демократ Гровер Кливленд. А когда в 1912-м пришел Вудро Вильсон – демократ из Виргинии, ситуация выровнялась. «Слонов» подкосила Великая депрессия, начавшаяся при их президенте Герберте Гувере. И с 1933 по 1953 год президентами США были демократы.

К тому дню, когда Джек задумался о политической карьере, а Белый дом занимал демократ Гарри Трумэн – партия прошла долгий путь и сильно «полевела».

Она включала четыре главные группы. Первая – южане, наследники традиций Дикси[37]37
  Dixie – так по традиции называют область южных штатов.


[Закрыть] – консерваторы. Вторая – либералы: продолжатели дела Рузвельта, защитники гражданских свобод, сторонники сильного государства, социальных гарантий и других, по сути, социал-демократических ценностей. Третья – левые: «организованный труд» – могучие профсоюзы, отвоевавшие право на место в политике в борьбе с бизнесом и красным подпольем. И четвертая – политические машины больших городов, с весомой долей промышленных рабочих, образованных профессионалов, людей искусства, меньшинств (вроде негров или католиков).