Текст книги "Королевство Хатуту"

Утром за завтраком разговор зашел о предстоящем медицинском осмотре, который должен был быть вчера, но из-за купания был перенесен на сегодня. Когда Поль с Антуаном вышли на палубу, Антуан сказал:

– А я уже был на осмотре. Вчера перед купанием.

– А почему ты меня не позвал? – спросил Поль.

– Маленький секрет, – улыбнулся Антуан. – Врач узнал, наверное, от Мари, что мы были в публичном доме. И капитан приказал вызвать на осмотр всех мужчин, которые были в Бальбоа. Капитан боится, что мы можем привезти во Францию какую-нибудь венерическую болезнь. – И Антуан поведал Полю еще об одной стороне цивилизованной жизни. Поль не без интереса спросил:

– И как вас врач осматривал?

– Ну, проверял хуи, делал профилактику. Но это всё излишне. Конрад нас тогда предупредил, и мы все запаслись презервативами. Знаешь, что это такое? – Тут Поль вспомнил, как он сразу после Конрада зашел в душевую и нашел на полу трубочку из тонкой резины. И еще он вспомнил, как в школе мальчики надували из них шарики. Он ответил:

– Я видел их в школе. У тебя они есть?

– Конечно.

– Покажи. – Антуан вынул из кармана несколько маленьких конвертиков, на которых были изображены голые женщины, сидящие на полумесяце.

– А на корабле их можно достать? – спросил Поль.

– Конечно. Около кабинета врача есть аптечный киоск. – Антуан протянул конвертики Полю: – Возьми на первое время.

В библиотеке было много народу. Все готовились к отчетам экспедиции. Мадам Туанасье за своим письменным столом листала журнал мод. Поль подошел к ней, спросил:

– А вы не готовитесь к отчету?

– У меня всё готово. – Помня замечание мадам Колоньи, Поль сказал:

– Я бы хотел что-нибудь по культуре Полинезии. – Мадам Туанасье усмехнулась:

– Естественное желание цивилизованного человека ознакомиться с экзотической культурой Маркизских островов. – Полю было непонятно, издевается ли она над ним, шутит, или просто кокетничает. Наконец, она закрыла журнал, поднялась, подошла к передней полке, почти не глядя вынула книгу в блестящей обложке, подала Полю. «Восточная Полинезия» прочел Поль заглавие.

Он пришел на нижнюю палубу, сел в шезлонг, стал листать книгу. В основном о Таити. О Маркизских островах говорилось мало. О северной группе островов, именуемой Вашингтонскими островами, ничего не говорилось. Только была фотография Нуку Хива с горой Кету. И было сказано, что на мелких обитаемых островах живут племена, сохранившие первобытный строй Преокеанской культуры. Во главе этих племен стоят вожди, считающиеся королями. Вот и всё. По некоторому размышлению Поль заключил, что это вполне справедливо. Хатуту это же не Париж, где историю делали короли, кардиналы и дартаньяны. И Поль снова углубился в роман Дюма. Подошел матрос, напомнил, что надо идти на медицинский осмотр. При кабинете врача была отдельная комната, где помещался рентгеновский аппарат. Когда Полю сделали рентгеновский снимок грудной клетки, он поинтересовался устройством аппарата, но медсестра, не Мари, а другая, пожилая женщина, сказала, что это вредно. От рентгеновских лучей может быть рак. Поль пошел в библиотеку. Здесь была Жозефина. Поль протянул ей книгу о Полинезии.

– Уже прочли? – насмешливо спросила Жозефина.

– Книга неинтересная, – сказал Поль.

– Я тоже предпочитаю Дюма, – хитро сказала Жозефина.

– У вас есть что-нибудь о рентгене? – спросил Поль.

– Только в энциклопедии. – Поль тут же за столом стал читать энциклопедию. Рентген – фамилия немецкого ученого, открывшего рентгеновские лучи. Они возникают, когда через пустую стеклянную трубку пропускают пучок электронов. Пришлось взять том энциклопедии с буквой «э» – электроны. Множество схем и формул в тексте наводило скуку. Тогда Поль пошел в свою каюту, взял роман Дюма и босой, в одних шортах, отправился на нижнюю палубу, где в шезлонге принялся дочитывать историю с алмазными подвесками.

Во время обеда все обсуждали предстоящую завтра конференцию. Антуан спросил Поля:

– А что ты готовишь к конференции? Тебе там будут задавать вопросы.

– А чего мне готовить? Я сам оттуда, – ответил Поль, и все рассмеялись.

После обеда он вышел на палубу, быстро пошел вдоль корабля, потом перешел на бег, обежал весь корабль, взбежал на переходной мостик, ухватившись за перила, спрыгнул на палубу, опять побежал, спрыгнул с верхней палубы на нижнюю, добежал до лестницы, ведущей вниз. Там, в коридоре, был кабинет врача. Поль вспомнил, что Антуан сказал ему про медицинский киоск, где продают презервативы. Киоск был закрыт. Поль заглянул в приемную врача. За столом сидела медсестра Мари. Поль спросил, когда открывается киоск.

– Что вы хотите, мсье Дожер? – спросила она.

– Презервативы, – ответил Поль.

Мари слегка улыбнулась.

– Вам срочно?

Поль пожал плечами, не зная что ответить. Сказал:

– У всех мужчин есть. Наверное, так полагается. – Он это сказал наугад и, как видно, не ошибся, потому что Мари заметила:

– Да, все мужчины запасаются. Киоском заведует наш фармацевт, но у меня есть ключ. – Она достала из ящика стола ключ. Они подошли к киоску, она отперла шкаф, спросила:

– Сколько?

– А сколько стоит? – поинтересовался Поль.

– Пятьдесят сантимов.

– Десять штук, – и Поль отсчитал пять франков. Когда Мари доставала цветные конвертики и клала деньги в кассу, Поль следил за ее фигурой. Белый халат скрывал ее талию, но во время купания Поль уже видел ее в купальном костюме. Бедра, конечно, узковаты, но при такой тонкой талии они имели четко выделяющиеся скругления. Захотелось обхватить пальцами ее талию, но было еще неизвестно, как она поведет себя при этом. Они встретились глазами, и он сказал:

– Когда я учился в школе, мы их надували.

– Что надували? – не поняла Мари.

– Презервативы. Хотите покажу? – И он вынул из конвертика презерватив и тут же стал его надувать. Получился большой шар. Мари рассмеялась:

– Так вот для чего они вам нужны! – воскликнула она. У нее был такой красивый заразительный смех, что Поль тоже рассмеялся. Он стал поддувать шар, который от раздувания делался прозрачным.

– У вас нет нитки? – спросил Поль. – Завязать. – Но тут шар лопнул. Мари вздрогнула и опять стала смеяться.

– Ничего, у меня их много, – сказал Поль. – Мне Антуан еще несколько дал. – Вероятно, этого нельзя было говорить, потому что Мари стала еще громче смеяться. Потом она стала серьезной:

– Здесь нельзя. Я на дежурстве, – и тут же улыбнулась: – А это забавно. Я бы тоже надула, но я на дежурстве. Кто-нибудь увидит.

– Тогда после ужина выйдем на палубу и будем надувать, – предложил Поль.

– Хорошо, – тут же согласилась Мари. – А вы в кино не идете? – Тут Поль вспомнил, что в клубе после обеда кино. Мари ушла в приемную на дежурство, а Поль пошел в клуб. Фильм уже начался. Это был французский фильм. Поль внимательно следил за речью, однако только к концу стал понимать, что фильм сделан по какой-то сказке, которую он слабо помнил. Но одежда и обстановка были не сказочные, а современные. Герой фильма Тристан умирает от огнестрельной раны. Он умирает на перевернутой лодке в сарае на необитаемом острове. Героиня фильма, Изольда, приплывает на остров, когда герой уже мертв. Тогда она ложится на лодку рядом с мертвым героем и тоже умирает. И тогда лодка превращается в роскошное смертное ложе, а сарай в роскошный мавзолей с колоннами. Полю было жалко героев. По окончании фильма, когда все стали уходить из клуба, Поль увидел мадам Туанасье. Он подошел к ней.

– Мадам Туанасье, а этот фильм вам понравился?

– Да. Я его раньше не видела. Жан Марэ – хороший актер, но слабый сценарий. Они могли бы сказать больше, чем сказали. Вероятно, потому, что фильм снимался во время немецкой оккупации. Мсье Дожер, вы что-нибудь прочли к завтрашней конференции?

В столовой за кофе была светская беседа. Роже спросил:

– Поль, как вам понравился фильм?

– Непонятный фильм, – признался Поль.

– Теперь мне этот фильм тоже показался нелепым, – заявила мадам Планше. – А тогда, когда я его видела во время войны, всё было понятно.

– А вот мадам Туанасье всегда всё понятно, – солидно заявил Бернар.

– Завидую коммунистам, – сказал Роже. – Они мыслят без мысли, прямолинейной философией.

– Правильно делают, – одобрил Леон. – Зачем всё усложнять?

– Вот они и пришли к отрицанию Бога, – сказала осуждающе мадам Планше.

– Они также пришли к отрицанию теории Эйнштейна, – заметил Роже.

Заговорили о теории Эйнштейна, о которой Поль не имел понятия. Тогда он вышел из-за стола и отправился в свою каюту, где углубился в чтение «Трех мушкетеров». После ужина Поль отправился на верхнюю палубу, где договорился встретиться с медсестрой Мари. Солнце зашло, и тут же взошла луна, половина которой была скрыта дымкой, нависшей над горизонтом. А корабль всё шел к берегам Европы.

Мари он увидел еще издали. Она стояла, облокотившись о перила, почти у самой кормы. На ней было простое прямое платье с модными подложными плечами, оно шло ее стройной фигуре. Поль выдул из презерватива большой шар, неслышно ступая обошел Мари, подошел к ней с подветренной стороны и тихонько ударил шаром по ее затылку. Она резко обернулась, увидела прозрачный шар, рассмеялась. Поль рассмеялся вместе с ней. Он протянул ей нераспечатанный конвертик.

– Мари, вы сказали, что хотели бы тоже надуть шар.

– Никогда не надувала, – сказала она, распечатывая конвертик. – Я только надувала резиновые перчатки. Очень смешные шары получаются, с пальцами. – Она стала надувать шар. Надула.

– А я и нитки с собой захватила, – и она вынула из кармана платья моток ниток. Они завязали у основания свои шары, пошли на корму и там выпустили их по ветру. Ветер понес их вверх. Некоторое время они наблюдали за летящими шариками, но скоро, выйдя из зоны освещения корабельных огней, они исчезли в ночном небе. Когда они пошли по палубе к носу парохода, Поль спросил:

– А если мы встретим Антуана, он не станет ревновать?

– Мы его не встретим, – весело ответила Мари. – Он знает, что я теперь на дежурстве. – Поль хотел спросить, какие у нее отношения с Антуаном, но не знал, как это сказать, он еще не умел оперировать сложными оборотами речи. Была ночь и луна. И они были одни на палубе. Поль обнял ее за плечи. Она продолжала спокойно идти рядом с ним. Под ее подставным плечем Поль ощутил лямку бра. А тело Мари было нежным и, очевидно, гибким. Хрупкость худых девушек имеет особую прелесть, и Поль почувствовал щекочущее возбуждение. Они подошли к спасательной шлюпке, покрытой брезентом и подвешенной на крюках на уровне его плечей. Поль высоко поднял Мари на руки и посадил на борт шлюпки. Мари издала короткий смешок. Поль подпрыгнул, сел рядом с ней. Теперь они были вне зоны освещения фонарей, но Мари сказала:

– Мсье Дожер, вы можете меня скомпрометировать. Нас увидят. – Поль подвинулся глубже в шлюпку на упругий брезент, притянул к себе Мари.

– Теперь нас никто не увидит, – сказал он и поцеловал ее в губы. Она не ответила на поцелуй, сказала:

– Всё же у вас дикие манеры. – Он понял, что она намекает на его дикую жизнь на острове, но нисколько не обиделся, подвинулся еще глубже в шлюпку, обхватил тело Мари, лаская ее маленькие ягодицы и узкие бедра. На ней не было чулок, только узкие трусики. Он завел руки под ее платье, трусики снялись очень легко: еще одно преимущество худых девушек. Он снова поцеловал ее в губы. На этот раз она ответила на поцелуй, и поцелуй получился захватывающе долгим. Она обняла его за шею. При свете луны ее карие глаза казались очень темными. Беспрерывные ласки приводили в сильное возбуждение. Член туго упирался в брюки. Он поспешно стащил их до колен, и в этот момент Мари резко отодвинулась, упираясь руками в его плечи.

– Мне нельзя, – сказала она. – У меня это опасные дни.

– Как опасные? – не понял Поль.

– Такие дни, когда надо предохраняться.

– Как предохраняться?

– У вас в кармане. – Поль, наконец, понял, полез в карман, достал конвертик, вынул презерватив, стал его раскручивать.

– Не так, – сказала она, взяла у него презерватив, стала ему надевать. Для него это был еще один шаг в цивилизованную жизнь. Ухищрения цивилизации не все такие уж и сложные, как например, паровоз, но их надо знать. Мари действительно была очень гибкой, и это было восхитительно – оперировать ее изящным телом во время секса. А потом она тяжело задышала носом, не разжимая губ. Сразу после сдержанного оргазма она натянула на себя трусики, сказала почти официальным тоном:

– Мсье Дожер, помогите мне отсюда спрыгнуть.

– Подожди еще.

– Нельзя. Я на дежурстве. У меня длинное дежурство. В кабинет может кто-нибудь прийти. – Поль оправил свою одежду, спрыгнул на палубу, снял со шлюпки Мари. Она была очень легкой.

В своей каюте Поль разделся, взял полотенце, выглянул в коридор. Никого не было. И он голым пошел в уборную, а потом в душевую. Вытираясь после душа полотенцем, он вспомнил Мари, и его член начал твердеть. С досадой он подумал, что опять не договорился с девушкой о следующей встрече. Когда он вошел в свою каюту, здесь была мадам Туанасье. В руках у нее были две книги. Не глядя на Поля, она сказала:

– Это книга о Полинезии. Я заложила страницы о Маркизских островах. – Она положила книгу на стол. – А это, – сказала она, показывая другую книгу, – сравнительный семантический словарь с примерами из санскрита. – Она положила вторую книгу поверх первой. Поль, ни слова не говоря и даже не поблагодарив ее, шагнул к ней, обнял ее, прижал к себе. Она продолжала стоять не двигаясь, ожидая инициативы с его стороны, и он поспешил проявить инициативу. Потом, когда она лежала с полузакрытыми глазами, он сказал:

– Я не знаю твоего имени, только фамилию.

– Зачем тебе знать? – спросила она, не открывая глаз.

– Но ведь ты же называешь меня Поль, когда мы вот так лежим. – Она открыла глаза, посмотрела на него надменно.

– Во-первых я не разрешала тебе называть меня на ты. Называй меня, как раньше. Ты еще не освоился в цивилизованной жизни и можешь по ошибке назвать меня в обществе по имени, да еще и на ты. Понял? – Поль не ответил. Груди ее сохранили округлость и не распластывались даже теперь, когда она лежала на спине. Поль прижался щекой к ее груди, ухватил губами большой, но мало выпуклый сосок. Она лениво подняла руку, запустила пальцы в его волосы, сказала:

– Поль хороший мальчик. Понятливый. – Поль привстал на локте, спросил:

– Мадам Туанасье, помните в библиотеке я сказал, что на Хатуту коммунизм, и вы засмеялись? Почему вы тогда засмеялись?

– Коммунизм требует высокого уровня цивилизации, – сказала она, глядя в потолок. – Чем выше этот уровень, тем больше орудий и средств производства. Какие орудия и средства производства имеются на Хатуту? Там нечем владеть ни народу, ни правительству.

– Но это же и есть… – Поль запнулся, ища подходящее слово. Наконец, нашел: – Принцип коммунизма. Каждый берет то, что ему нужно. – Мадам Туанасье посмотрела на Поля. Во взгляде ее появилось раздражение.

– Я уже сказала, что коммунизм требует высочайшего уровня цивилизации. Такой высокий уровень повышает духовные потребности, и коммунистический строй должен удовлетворять их. Каковы духовные потребности жителей Хатуту? Знают ли они Грига, или Дюма, который тебя так заинтересовал? Видели ли они паровоз? Я помню, с каким детским восторгом ты разглядывал эту старомодную машину. Почему же ты хочешь их лишить того, что тебя самого так интересует? А для всего этого нужна промышленность. Знаешь, какие станки, какая бумага, какие типографские краски нужны для того, чтобы издать томик Дюма? – Поль ладонью слегка сжал ее грудь, чувствуя как опять твердеет его член.

– Тебе понятно? – спросила она. Поль упрямо ответил:

– Всё равно на Хатуту коммунизм. – Он провел рукой по ее бедру, завел ладонь на внутреннюю сторону бедра. Выражение ее лица смягчилось. На этом разговор о социальных системах закончился.

Утром перед завтраком Поль полистал обе книги, которые оставила ему мадам Туанасье. Словарь был малопонятен. Вторую книгу он раскрыл на заложенной странице. Здесь говорилось об открытии Маркизских островов. Были выдержки из литературных произведений, из романа Мельвиля. Это, хотя и было похоже на правду, но было давно. Записки Гогена сводились к его личной жизни. О малых островах говорилось мало. О Хатуту ничего. Поль побрился и принял душ. И, когда за завтраком его снова спросили, подготовился ли он к конференции, он серьезно ответил, что вполне.

В кают-компании было душно, множества народу, и были включены два вентилятора. Первым выступил мсье Вольруи. Он долго говорил о том, что это первая послевоенная экспедция во Французскую Полинезию, и что подобные экспедиции решено проводить каждый год. Это заинтересовало Поля. Он уже видел, какой ажиотаж вызвали на Хатуту стеклянные бусы, и как переживал Тав-Чев, не получив связку стекляшек. А что будет, если жители королевства Хатуту будут каждый год получать от белых стеклянные бусы? Ничего особенного не будет. А если вместе с бусами белые будут еще что-нибудь привозить? Что, например? На этом предположения Поля иссякли.

Выступил Роже. Он определял границу между языками Восточной и Западной Полинезии. Посыпались возражения. Полю стало скучно. Взгляд его упал на французский флаг. Он был без кистей, и, вероятно, никто до сих пор этого не заметил. Поль подумал, что золотые кисти всё же хорошо подойдут к поясу его красного халата, и надо их как-нибудь приделать. Не зря же он их срезал. Обсуждение полинезийских наречий дошло до Восточной Полинезии. Мадам Колоньи сказала:

– У меня вопросы к мсье Дожеру. – Все посмотрели на Поля. Мадам Колоньи начала по своему блокноту читать длинный список французских слов и словосочетаний. Поль переводил каждое слово, и многие делали пометки в своих тетрадях. Некоторых слов Поль не знал: их просто не было в языке Хатуту, например, слова «небо», которое было в других полинезийских наречиях.

– Позвольте, – строго сказал уже знакомый Полю пожилой лысый мужчина, – Если на небе туча, или летящая птица, как они называют местоположение тучи и птицы?

– Они говорят – там, – объяснил Поль. – Там туча, там птица, и показывают пальцем вверх. – И Поль для наглядности поднял указательный палец. Бернар заметил:

– Жестикуляция – неизбежный элемент всех примитивных языков.

– Ничего подобного, – возразила мадам Туанасье. – Жестикуляция и мимика относятся к обще-социальным признакам. Американцы, например, не могут говорить без жестов и преувеличенной мимики. Это признак дурного тона всей нации, который в Америке стал нормой. – Когда на вопрос мадам Колоньи, как будет «луна», Поль ответил: «раца», Роже воскликнул:

– Опять исключение! Слово явно санскритского происхождения.

– У вас санскритский комплекс, – заметил пожилой лысый мужчина. – Слово могло прийти на Хатуту через Индонезию из древнеиндийского. – Наконец, список мадам Колоньи кончился. Она поблагодарила Поля и посмотрела на мадам Планше.

– У меня вопросы по поводу ботанических терминов, – сказала мадам Планше и пустила по рукам свернутый в трубку большой лист. Когда лист дошел до Поля, он развернул его. На листе были наклеены фотографии, а то и просто нарисованные от руки различные растения и части растений. Под каждым растением было написано название по латыни.

– Как называются эти растения на Хатуту? – спросила мадам Планше и добавила: – Произнесите и подпишите.

– На Хатуту нет письменности, – сказал Поль.

– Обычной транскрипцией, – пояснила мадам Планше и через головы людей обратилась к мадам Туанасье: – Мадам Туанасье, вы говорили, что у мсье Дожера есть семантический словарь.

– Есть, – подтвердила мадам Туанасье. – И я специально для него заложила страницу с международной транскрипцией. Выучить ее можно за десять минут. Вот, – она строго посмотрела на Поля, – словарь лежит у него на коленях.

– Я не успел выучить, – сказал Поль. Неожиданно мадам Планше перешла на строгий тон. Вероятно, она с большим почтением относилась к своей ботанике.

– За завтраком вы сказали, что подготовились к конференции, – сказала она. – В чем же состояла ваша подготовка?

– Я побрился и надел чистую рубашку, – мрачно ответил Поль. Многие усмехнулись. К нему придвинулся мало знакомый ему мужчина из административной группы.

– Поизносите слова на Хатуту, а я буду записывать транскрипцию, – предложил он. Поль стал называть знакомые растения, мужчина стал подписывать апликации авторучкой. Многие проивстали с мест, чтобы видеть апликации. Большинство этих растений не имело названий. Поль так и говорил: – Такого названия нет. – Указав на рисунок дерева с узкими листьями, Поль сказал:

– А такие деревья на Хатуту не растут.

– Неправда! – воскликнул Мишель. – Этот вид сикоморы я заснял, он у меня попал в кадр.

– Я так понимаю, – сказал Бернар, – что полинезийцы дают названия только тем растениям, которые употребляют в пищу, или используют практически.

– Не только полинезийцы, – заметил Мишель. – В Париже растут десятки распространенных видов деревьев, однако парижане знают только каштан, дуб и тополь. Большинство парижан не знает названия кустов, которые растут под их окнами.

– Это правда, – согласилась мадам Планше. – Человечество равнодушно к ботанике. Парижане тоже знают только те растения, которые употребляют в пищу. Даже в цветочных магазинах покупатели говорят: приложите к букету вон те белые цветочки.

Потом выступали зоологи, ихтиологи, и у многих были вопросы к Полю. Затем пошло обсуждение культуры Полинезии. Поль только теперь узнал, что корабль «Васко да Гама» до Маркизских островов сделал еще девятнадцать высадок, некоторые из них длились по нескольку дней. Относительно Маркизов мадам Туанасье заставила Поля повторить то, что он говорил ей раньше о конструкции каноэ. То, что Поль никогда не слышал о двойных каноэ, вызвало некоторое недоумение. Бернар высказал предположение, что идею двойных каноэ подсказали туземцам сами европейцы в восемнадцатом веке. Еще много говорили о религии Западной Полинезии. О религии на Маркизах сказать было нечего, поскольку она сводилась к безобидным суевериям. Как и в начале конференции, выступил мсье Вольруи. Он поблагодарил Поля и выразил благодарность Роже, чья идея высадки на Хатуту принесла столько пользы экспедиции. Казалось, конференция закончена. Но тут с места поднялась мадам Туанасье.

– Мы еще не решили главного вопроса, – сказала она. – Это вопрос о письменности Полинезии.

– Это очень сложный вопрос, – заметил мсье Вольруи. – На это потребуется много времени.

– Безусловно, – твердым голосом согласилась мадам Туанасье. – Конференция может быть продолжена завтра и послезавтра, но этот вопрос мы должны решить здесь. Среди нас есть эксперты лингвисты, социологи, специалисты по культуре Полинезии, представители правительственной администрации. В Париже будет трудно собрать столь компетентное общество.

– Мадам Туанасье права, – поддержал ее Роже. – Не секрет, что в министерстве много бездельников, не имеющих понятия о полинезийской культуре. В Париже они обязательно вмешаются в это дело и всё запутают.

– Какой же алфавит вы предлагаете? – спросил пожилой лысый мужчина. Мадам Туанасье ответила:

– Обычно в таких случая используют латинский алфавит. Но можно использовать и санскрит, поскольку в языках Восточной Полинезии многие находят санскритские корни. – Мсье Вольруи тотчас возразил:

– Наша задача приобщить Полинезию к современной цивилизации, а вы предлагаете начинать с древнего алфавита.

– Я же не предлагаю Деванагари, – ответила мадам Туанасье. – Я имею ввиду модернизированный санскрит. – Низкорослый брюнет из административной группы предложил:

– А что, если взять полинезийским алфавитом обычную международную транскрипцию?

– Оригинальное предложение, – сказала мадам Колоньи, и наступила пауза, которую нарушил Роже:

– Итак, – сказал он, – имеется три предложения основы полинезийского алфавита: латинский, санскрит и привычная всем транскрипция.

– Существуют еще иероглифы Восточных островов, – напомнил назкорослый брюнет.

– Сразу отпадает, – заявила мадам Колоньи: – Неудобный, громоздкий, справедливо забытый алфавит. – Роже повторил:

– Итак, остаются латынь, санскрит и транскрипция. – И тут Мадам Колоньи предложила:

– Перенесем обсуждение на завтра. Скоро обед. – Вероятно, эта пожилая дама захотела ссать. И все задвигались, стали подниматься с мест.