Текст книги "У черного дуба с красной листвой"

– Мать твою волшебницу, преподобный, сам же попросил, полетать по окрестностям, вот мы всю ночь патрулировали. А по утру сразу к тебе, – сказал Злой и оскалился.

Этот смертельный оскал у него за улыбку идет.

– И что углядели? – спросил я.

Зеленый со Злым меня просто так тревожить не станут. Если пришли, значит след есть.

– Я не спецом, – всхлинул Зеленый, шмыгнул носом и шумно икнул.

– Не ссы лягуха, – приободрил друга Злой.

– Это он о чем? – насторожился я.

– Тут такое дело, – замялся Злой.

А Зеленый смотрел на меня враждебно, словно увидел во мне очередного критика своего творчества. Очень уж Зеленый критики не любил.

– Мы вчера утром, еще до твоего приезда, по делам мотались. И когда над улицей Вязов пролетали, Зеленому очень приспичило, а времени на посадку не было. Да и до ближайшего сортира далеко. Вот Зеленый и облегчился с воздуха на один домик. А вечером телик смотрим. Аллилуя Джаффар, тот домик показывают. А там один альтер кони двинул, говорят усох на корню. Вот теперь Зеленый боится, что его за это повяжут. Если уж не как преступника, то как соучастника точно. Я его и так убеждал, что он тут никаким боком. Но уж если Зеленый чего решил, то выпьет обязательно. В результате к утру его развезло, – разъяснил Злой, виновато разведя руками.

Нет, Зеленый конечно очень ядовитый тип. В особенности если «Протоки № 3» переберет, но чтобы мочей людей в мумии превращать, в это я ни в жизнь не поверю.

– Кончать дрожать, подбрось и выбрось, ты тут не при чем, – объявил я, припав к бутылки минералки.

Все-таки третий, или пятый стакан виски (точно не помню) был лишним. Но очень уж детей жалко было.

– Обещаешь, преподобный? – с надеждой в голосе спросил Зеленый.

Злой хлопнул его по плечу и ободрающе оскалился.

– Слово даю. Но чтобы мне больше на район не поливать. Узнаю, заставлю улицы с шампунем вручную мыть.

– В последний раз, преподобный, клянусь я не спецом, – побожился Зеленый и закусил губу с видом раскаявшегося злодея.

– А теперь рассказывай, что такое углядели? Вы же меня утром не ради спасения души Зеленого побеспокоили?

– Обижаешь, преподобный, – рванул рубаху на груди Зеленый. Но его порыв остался не замеченным.

– Мы полетали то тут, то там. И вроде все в порядке. Все как обычно. То тут приключение на чью-то голову, то там трам-тарарам, в общем ничего не обычного. Но потом Зеленый заметил, что как-то много сухостоя на улицах появилось. То одно дерево голое стоит, то второе сухая палка. Попытался воздействовать, но ничего не получилось. Мы сначала решили на эти пустяки не отвлекаться, но потом я заметил, что все деревья сухие в одном районе стоят. И я вспомнил, что ты про детей пропавших говорил. А деревья то, да трава пожухлая, это все как раз в районе школы наблюдаются. Словно источник засухи где-то в школе засел.

Злой умолк, настороженно уставился на меня.

А ведь любопытное наблюдение. Помнится и Боря Магистр все время твердил, что у них кактусы на корню сохнут. Может тут корень разгадки кроется. Это надо было проверить. Какая никакая, но ниточка.

– Вы на колесах? – спросил я.

– Какой там. Сразу к тебе полетели, – ответил Злой.

Зеленый всхлипнул пьяно и жадно уставился на бутылку с минералкой.

– На карте отметить район усыхания сможете?

– Без проблем, преподобный. За нами не заржавеет.

Я допил минералку, бросил пустую тару под стол в мусорку, не попал, ну и черт с ним. Вторую бутылку сунул в карман пиджака и поднялся из-за стола.

Сперва я хотел полететь, но разумно решил, что на похмельную голову этого делать не стоит. Тогда я вывел из гаража свой красный Бьюик Роудмастер 1954-ого года выпуска. Мы с трудом усадили на заднее сидение Зеленого, он все время рвался вперед за руль, ему ой как приспичило порулить. Злой сел рядом с ним для подстраховки. Вдруг по дороге Зеленый попробует отобрать у меня руль. Он может. Он во хмелю любит почудачить.

Я завел мотор и взял курс на полицейский участок. Я был на все сто уверен, что застану там нашего шерифа. И предчувствие меня не обмануло.

* * *

Ник всю ночь просидел в участке. Глаз не сомкнул. Изучал карты Большого Истока, читал поступающие свежие сводки о поисках пропавших детей, изучал детали дела о двух мумиях. Выглядел он усталым, разбитым, даже кривляться сил не осталось.

Когда мы приехали, он сидел в кресле и изучал отчет судмедэксперта о вскрытии Гоши Слюнтяя.

– Подбрось да выбрось, есть хорошая зацепка, – объявил я с порога.

Красавчег отложил папку с отчетом в сторону и уныло зевнул.

Увидев маячивших за моей спиной Зеленого и Злого, он скривился, точно от зубной боли, от чего сразу похорошел.

– Выкладывай что там у тебя, – без энтузиазма в голосе попросил шериф.

– Ты плохо выглядишь. Тебе бы взять выходной на пару дней. Порыбачить бы, с ружьишком на охоту походить. Возле границы есть местечко, можно и пострелять незамеченным.

Браконьерство в наших местах считается тяжелым преступлением. У нас итак мало земли, лесные угодья крохотные, так что многие развлечения Большой земли для нас под запретом. Но есть одно местечко, где все можно. О нем мало кто знает. Мы с Красавчегом время от времени любили съездить туда, развеяться.

– С удочкой это мы обязательно. Только детишек бы найти, да понять кто нам людей сушит. И тогда полный порядок, можно закрывать лавочку, – ответил Ник.

Я подошел к столу, увидел краешек карты, выглядывающей из-под горы отчетов, старых дел, ненужных никому документов. Потянув карту на себя, я вызвал обрушение бумаг на пол, что безусловно не могло понравиться Красавчегу. Ведь ему же убирать потом все это. Но он промолчал.

Все это время Зеленый и Злой ни звука не издали. Стояли скромно, старались по сторонам не оглядываться, а то вдруг что не то увидят, что для их взглядов не предназначено. Чувствовалось что в самом сердце полицейского участка им очень не по себе. Тревожит что-то их души бунтарей.

Я разгреб стол шерифа, расправил карту и позвал своих помощников. Зеленый похоже от важности момента весь хмель растерял. Смотрел на меня затравленно, словно старый верный пес перед кастрацией. Злой выглядел еще более злым и готов был, случись что, сопротивляться до последнего. Весь его вид говорил «живыми я вам не дамся».

– Расскажите, что и где вы видели, – попросил я.

Зеленый и Злой переглянулись, словно советовались, кто первый начнет.

Рассказ не занял много времени. Самые пикантные подробности, которые точно не понравились бы Красавчегу, они опустили. Говорили только о важном, коротко и по существу. Я попросил их начертить на карте зону засухи для наглядности. И Зеленый дрожащими руками исполнил мою просьбу. Руки у него так выплясывали, что мне начало казаться, что он либо сейчас карандаш сломает, либо карту проткнет.

– Интересно, интересно, – пробормотал Красавчег, когда Злой и Зеленый закончили доклад.

Ник склонился над картой, изучая отмеченную территорию.

– Не кажется ли тебе, что эта зона засухи, как вы ее назвали сочно-то, прямо вокруг школы и распространяется. Школа то по центру стоит. А теперь ну-ка посмотрим… ага… ага… Я так и думал. Смотри, Крейн, вот Кленовая улица, где мы нашли первую мумию, – Красавчег отметил крестиком точку на карте. – А вот улица Вязов, где мы нашли второе тело, – второй крестик на карте, – Оба тела найдены в пределах зоны засухи. А это значит, что у нас еще три дома под ударом. И могут быть жертвы.

Красавчег засуетился. Он вызвал Джека Брауна, потребовал чтобы тот съездил по указанным адресам и позаботился о немедленной эвакуации людей, пока они под раздачу не попали. После чего еще раз внимательно изучил карту и отдал распоряжение выставить оцепление вокруг зоны засухи. Кентавров на оцепление только только хватит, в самый обрез, получается, что остальная часть города останется без присмотра.

Я с сомнением посмотрел на Зеленого и Злого. Красавчег тоже на них уставился. Похоже нас посетила одна и та же мысль. А не запереть ли нам этих двух от греха подальше в кутузке, чтобы у них соблазна не было, пока кентавры в оцеплении стоят объявить остальную часть города зоной своих развлечений. Но они все-таки нам помогли, поэтому мы с Красавчегом промолчали. Хотя нам и далось это тяжело.

Когда все распоряжения были отданы, Красавчег склонился над картой, словно пытался найти на ней ответы на свои вопросы.

– А не кажется ли тебе, преподобный, что вся эта канитель как-то с пропажей детишек связана? – спросил он.

– Очень даже кажется, подбрось и выбрось, я вот только понять не могу каким боком, – признался я.

– И я вот не понимаю. Засуха вокруг школы, дети пропали, два трупа на районе. Да еще Зеленый и Злой сотрудничают с правосудием. Мир определенно сошел с ума.

– А вы все обыскали в школе? Детей нет?

– Всю поверхность мелкой гребенкой прошли. Все что только могли, везде заглянули. Даже намека на детей нет. Еще чуть-чуть и придется сообщать на Большую Землю, чтобы они прислали нам своих сыщиков с приборами и прибабахами разными.

– Хорошо, на поверхности вы искали, а под поверхностью пробовали? – спросил я.

Красавчег нахмурился, отчего стал похож на известного голливудского актера и потряс головой.

– Это ты о чем сейчас? Выражайся более понятным языком.

– На земле вы искали, а под землей пробовали?

– Как это под землей? В пекле что ли?

– Подбрось и выбрось, Красавчег отключи воображение. Оно шалит. Какие подземные коммуникации проходят под территорией школы. Есть ли входы и выходы. Надо вот что проверить. Может дети заигрались, ушли под землю и заблудились.

– Все канализационные люки мы осмотрели, следов взлома не обнаружено. Так что… даже не знаю… но это мысль…

Красавчег вскочил из-за стола и бросился из кабинета.

Я посмотрел на Зеленого, перевел взгляд на Злого и тяжело вздохнул.

Как бы внутренний голос меня не убеждал, что я поступаю неправильно, но парней надо отпустить. Они нам помогли. Нельзя за помощь платить недоброй монетой.

– Спасибо за все. А сейчас вам лучше уйти побыстрее. Пока у нашего шерифа не появилась благая мысль привлечь вас к общественно-полезным работам.

Зеленый разозлился. Злой позеленел от злости. Но оба промолчали. Так же молча они выбрались из комнаты и покинули полицейский участок.

Когда Красавчег вернулся. Он даже не заметил их исчезновения.

* * *

Как выяснилось кентавры не дураки, свое дело знают, и не за просто так получают свое жалование. Все подземные коммуникации на территории школы они проверили. Вернее проверили как надежно закрыты входы и выходы, но под землю не полезли. Но у Ника появилась безумная мысль, и он расширил сектор поиска, добавив улицу Вязов и Кленовую улицу. Быть может, именно там все началось, а пропажа детей это всего лишь следствие.

Срочно в участок был вызван специалист, знающий подземный мир как свои пять пальцев. Обратились было к Ване Бедуину, да только тот отказался. Сказал, что если на Большую землю пройти это он всегда пожалуйста, все входы и выходы знает, каждую лазейку помнит, а вот в Большом Истоке он ни черта не понимает. Да и не нужно ему это. Но посоветовал с Колей Кротом поговорить. У него проблема со зрением, очень глаза чувствительны к солнечному свету, поэтому он часто под землю прячется. Несколько месяцев назад он даже нашел клад первых поселенцев, пролежавший с тех времен, когда Большой Исток населяли обычные люди, а про альтеров никто и слыхом не слыхивал.

За Кротом отправили машину, и он не отказал в помощи. Выехал по первому же требованию. К тому же, десяток кентавров на пороге твоей норы бывают очень убедительны.

Крот оказался маленьким щуплым мужчиной неопределенного возраста в очках с грубой оправой и большим увеличением. Он и правда чем-то напоминал внешне крота. С собой он привез рулоны с чертежами, которые тут же расстелил на столе и стал что-то показывать и рассказывать.

Если дети отправились на экскурсию под землю, то уйти они могли только в одном месте. Старый заброшенный водосброс на углу Вязов и Кленовой, как раз равноудаленное место от домов жертв. Красавчег тут же решил брать быка за рога, и приказал отправляться на предполагаемое место происшествия.

В кабинет заглянул Джек Браун и доложил, что в одном из домов эвакуировать уже некого. Живых никого не осталось, только три мумии.

Красавчег скривился от злости, но ничего не сказал. Сейчас надо на главном сосредоточиться, чтобы зараза за границы засухи не вышла. А то скоро Большой Исток превратится в пустыню, и даже Ваня Бедуин этому не обрадуется.

Все кентавры на оцеплении, так что на операцию решили идти малыми силами. Я, Ник, Джек Браун и двое кентавров, которые вернулись вместе с Брауном.

* * *

До старого водосброса добрались быстро. Ник за рулем это страшная сила. Кентавры уж успели выстроить оцепление, и даже стали собираться зеваки. Нас пропустили без проблем, и шурша шинами мы въехали в зону засухи. Теперь это название себя полностью оправдало. Некогда зеленые деревья по осени сменившие наряд на желто-красные костюмы теперь стояли голыми скрюченными палками. Приусадебные лужайки даже под снегом всегда оставались зелеными теперь сияли лысинами и проплешинами. Жалкое и страшное зрелище.

Старый заброшенный водосброс находился в начале Парка Победы. Когда-то через него сбрасывали во время ливней излишки воды в пруды парка, но потом поставили новые системы откачки воды, и про эту старую, заросшую колючками и сухим плетнем трубу забыли.

Машину мы оставили в начале парка и продолжили путь пешком. По дороге не разговаривали. Не о чем говорить, когда столько всего произошло. Между нами повисло напряжение, и казалось даже тишина звенит. Понятное дело, если не брать в расчет засуху и мумии, то пропавшие дети грандиозная головная боль. Каждый из нас боялся, что мы найдем их, но будет уже поздно. И вместо здоровых и полных жизненных сил детишек мы найдем штабеля мумий. Вот это самое страшное. Как потом мы сможем смотреть в глаза их родителей, как я потом смогу говорить с Борисом Магистром о жизни и высшей справедливости. Настроение у нас было ни к черту.

Мы вошли под землю. По трубе пришлось передвигаться скрючившись в три погибели. Первым пошел Ник Красавчег, вторым я, за мной Джек Браун и кентавры. Браун зачем-то достал из кармана револьвер и выставил перед собой, словно собирался случись что стрелять мне в спину. Увидев мой взгляд, Джек засмущался, но револьвер не убрал.

– По инструкции положено, – пояснил он, но этим меня не успокоил.

Кентавры раскрыли спортивные сумки, которые взяли с собой из участка. Мы взяли себе по фонарику и начали путь.

Никогда бы не подумал, что под Большим Истоком существует свой мир. Хитросплетение коридоров и труб, по которым были проложены внутренние коммуникации, были заселены крысами и насекомыми. Луч фонаря то и дело вырывал из темноты чей-то голый хвост или цеплялся за паутины. Но мы шли вперед, стараясь производить как можно меньше шума.

Прошло уже наверное минут сорок наших блужданий под землей, когда я первым услышал чей-то плачь, доносящийся издалека. Мы переглянулись с Красавчегом. Плачь это в любом случае хорошо. Если кто-то плачет, значит, он жив, и мы увидим как минимум на одну мумию меньше.

Мы прибавили шагу, но источник плача нашли не сразу. Сначала мы промахнулись, свернули не в тот коридор, блуждали еще с полчаса, пытаясь вернуться назад, но в конце концов все же выбрались и нашли верный путь, который привел нас в большую бетонную пещеру. Возможно здесь когда-то стояли насосы или еще какое-то оборудование, но сейчас здесь было пусто, только какие-то тряпки, наваленные на пол, а на них сидели дети. Уставшие, голодные и встревоженные дети, а среди них в самом центре находилось встрепанное, взъерошенное существо, в котором при ближайшем рассмотрении можно было увидеть маленькую грязную девочку. Она плакала навзрыд, а дети пытались ее утешить, только вяло и неубедительно. Было видно, что они занимаются этим делом давно, и потеряли веру в то, что у них что-то получится.

– Ну вот мы вас и нашли, подбрось да выбрось? Как же вы всех нас напугали? – сказал я.

И дети обратили на нас внимание. На их лицах появилась радость и вера в светлое будущее. Здесь были все пропавшие: Ленка Стрекоза, Гарри Гудини, Антон Весельчак, Салли Ходули и другие, которых я не знал по именам. Они смотрели на меня во все глаза, полные радости и не могли поверить своему счастью. Их заточение окончилось.

Но стоило мне заговорить как незнакомую мне девочку накрыло новым потоком рыданий. В воздухе началось какое-то движение, слабо уловимое, но мне оно не понравилось сразу же. И очень захотелось пить.

Ник Красавчег шагнул навстречу детям, но был остановлен какой-то силой. Его скрючило, словно кто-то ударил ему под дых. Ник упал на колени и застонал. Плакса смотрела на него, и глаза у нее были испуганные.

Чтобы тут не происходило, во всем была виновата она. Только вот что она делала, как у нее это выходило, и как нам с этим бороться. Если найти ответы на все эти вопросы, то у нас есть шанс выйти на поверхность живыми. Если же нет, то из нас понаделают мумий. Я был убежден, что мумии наверху ее рук дело.

Подбрось и выбрось, времени на сомнения не оставалось. Я взглянул на Плаксу своим особым зрением. И через минуту мне все стало ясно.

Я обернулся. Красавчег сидел на полу и корчил гримасы боли. Я приказа Джеку Брауну позвать Тони Палача. Только он мог помочь тут. При чем его необходимо немедленно доставить под землю, иначе катастрофы не миновать.

А пока Тони не приехал, надо было что-то делать. Плакса высушит нас всех, если не успокоить ее. Только вот беда я смутно представлял себе, как это сделать. Но надо попробовать, чем бы это нам не грозило.

Я сделал шаг вперед и заговорил.

* * *

Счастливые родители встречали своих детей на поверхности. Малышей сразу же загрузили по машинам и отвезли в больницу, чтобы провести обследование и убедиться в том, что никто не пострадал. Плаксу в сопровождении Тони Палача доставили в полицейский участок, где заперли их в камеру до выяснения всех обстоятельств. Теперь Тони от нее и шага не может сделать. Если Тони уйдет, то его блокирующее воздействие исчезнет и все начнется сначала.

Ник Красавчег справился со своей болью, но чувствовал себя неважнецки. Плакса успела отсосать у него из организма воды на слезы. Теперь его мучил дикий сушняк, и он разом похудел на несколько килограмм. Джек Браун все командование принял на себя, а Ника отправил лечиться. Поэтому я усадил шерифа в машину, сам сел за руль, и мы отправились ко мне домой.

Дома я усадил Красавчега на веранде в кресло, налил ему большой стакан минеральной воды, сам же нацедил себе виски и сел рядом. Некоторые время мы сидели молча, Красавчег отпаивался. Наконец, он заговорил.

– Как ты все понял?

– Ты же знаешь, для меня все как на ладони. Я сразу увидел ее и все понял. Но случай и правда тяжелый.

Я достал из кармана кисет с табаком и трубку, набил ее и раскурил.

– Может, расскажешь, что это за Плакса такая, и что вообще произошло. А то я не до конца догнал ситуацию, пока меня крючило.

– Да тут вроде все просто, подбрось и выбрось. И сложно одновременно. Плакса эта девочка из альтеров, но не из наших. Пока мы с родителями разруливали, Джек прогнал ее портрет через систему. В списках она не значится. Не местная она, и через таможню не проходила. Получается, что на район она забрела сама. Думаю, что передвигалась она под землей. Она ведь всего боится. Не представляю, что с ней сделали на Большой земле, чтобы так ребенка запугать. Она очень всего боится. Каждый человек для нее угроза. И от этой боязни она плачет. Плачет от страха, боли и одиночества. У нее не было никогда друзей. Не было родителей, а может и были когда-то но умерли, исчезли, их задержали и выслали к нам на Исток. Кто знает? В этом нам еще предстоит разобраться. Но она долго была одна, скрываясь ото всех, воруя еду, жила в подземельях. Вероятно, где-то она услышала про то, что на Большом Истоке живут такие же, как она. Город, где все странные, поэтому никто не преследует никого за эти странности, где все живут как одна семья, где она сможет забыть о своем одиночестве. И она решила что во чтобы то ни стало добраться до нас. Плакса все-таки ребенок, поэтому она и знать не знала, что для того чтобы попасть к нам ей нужно было всего лишь сдаться властям. Все очень просто. Но она отправилась в путь. Вероятно очень долгий и трудный для нее. А когда она оказалась у нас, попыталась перебороть себя и заговорила с первыми же встреченными альтерами. Но ей не повезло, она встретила Робура Жака и Гошу Слюнтяя. Не лучшие альтеры для общения с детьми, согласись. Вероятно, они напугали ее, и она ушла под землю. Спряталась ото всех. Все ее надежды оказались разрушены, она не знала что ей делать. Не знаю уж сколько она просидела под землей, вероятно долго. Время от времени она выбиралась на поверхность, чтобы найти еды. И в одну из вылазок она встретила детей.

– Красиво излагаешь, словно сам все видел, – оценил Красавчег.

– В каком-то смысле так оно и было. Дети пожалели странную маленькую девочку. Они попытались взять ее в игру, развеселить. Она почувствовала, что эти дети отличаются от людей, которых она встречала до этого. Она потянулась к ним. Но она слишком долго жила одна, она разучилась доверять, да и ее мечта о рае для странных оказалась под угрозой уничтожения. Поэтому она предложила им свою игру и увлекла их под землю, где и продержала все это время. Они скрасили ее одиночество, они стали ее семьей.

Я отхлебнул виски и уставился на прозрачное голубое небо.

– Все хорошо. Но чего дети то не разбежались. Их дома ждали родители, да и жрать иногда надо. Вероятно, животы им крутило по-страшному.

– Они не могли. Плакса удерживала их возле себя.

– Но как? – удивился Красавчег.

– Также как не дала тебе к ней подойти. Болью и страхом.

Я затянулся, задумчиво уставился на Ника и произнес.

– У нее очень странная способность. Она управляет водой. Водой вокруг себя. Она может высасывать воду из окружающего пространства. И когда она плачет, на слезы она расходует чужую заемную воду. Вот отсюда и засуха, отсюда и мумии. Дети, вероятно, наигравшись попытались уйти, но она не дала им сделать это.

– Вот уж до чего странная способность, – удивился Ник.

– И не говори. А представь себе ее родителей. Вот она маленькая, младенец совсем, полезли зубки, она заплакала, а вокруг все сохнуть начинает. Растения умирают. Быть может, ее родители тоже пострадали от нее. Когда она подросла, слез становилось все больше, а сил у родителей все меньше. Представь, она захотела конфету в магазине, ее мама отказала, Плакса разрыдалась, и ее мама обратилась в мумию. Может, так не было. Но мне кажется, что истина где-то рядом.

– Ужасно. Это просто ужасно, – оценил Ник Красавчег.

– Ты прав. Но все же хорошо, что все хорошо закончилось, – сказал я.

– Какой там закончилось. Теперь Тони Палач с ней должен до конца жизни сидеть. Пока мы чего-нибудь не придумаем. Может ее, как Мотылька, в Дом Покоя отправить?

– Не думаю, что все настолько страшно. Тони конечно в ближайшее время придется нелегко, пока мы не научим Плаксу жить правильно и с ответственностью подходить к своему таланту. Но рано или поздно она научится управлять собой, и тогда Тони будет свободен. Думаю, они даже успеют подружиться.

– Как же она научится? Она столько лет была маленьким озлобленным существом, об которого все вытирали ноги. Как теперь ей объяснить, что все изменилось? – недоумевал Ник.

– А это работа как раз для Бори Магистра. Похоже, у него появился еще один ученик. Вызов его таланту. Вот что, пока еще не стемнело. Поехали прокатимся до Учителя, поговорим с ним о Плаксе. Надо его в курс дела ввести.

Я поставил на столик стакан с виски, поднялся из кресла, и помог встать Красавчегу. Он был еще слаб, но скоро наберется сил.

Мы вышли на улицу и направились на переговоры с Магистром. Впереди у нас было очень много работы. Надо было где-то Плаксу поселить, нельзя же ребенка в камере все время держать, к тому же рядом с Тони Палачом.