Текст книги "Медсестра. Сборник произведений"

Глава 8.Ольга и капитан

Мне как бы впервые открылось, какое хрупкое, нежное создание женщина. Помогая ей спуститься по трапу, я взял ее за руку, и меня поразило, какая это маленькая, нежная ручка.

Джек Лондон «Морской волк»

Утро. Капитан стоит на передней части палубы и напряженно смотрит вдаль. Он вспоминает:

«Ровная поверхность моря. На дальнем плане два силуэта кораблей, один горит. Моряк в рваной грязной тельняшке тащит раненного товарища. Гена с другим моряком спускают с поврежденной надстройки раненого штурмана. На палубе лежат трупы, видны языки пламени, стелется черный дым. Суетятся несколько моряков, они спешат погрузиться с борта корабля на катер. Гена с изможденным лицом отдает распоряжения и помогает. К нему подходит его помощник-старпом, парень лет 25-ти, небольшого роста, крепкий. Он останется, и будет прикрывать отход товарищей. Они сердечно прощаются, понимая, что больше не увидятся. Катер отходит. Старпом грустно смотрит им вслед, поворачивается к другому кораблю и преисполненный решимости бежит в один из нижних отсеков.

Капитан другого корабля с важным видом стоит на мостике и смотрит в бинокль на горящий корабль. Он уверен в победе. После короткой перестрелки его хорошо вооруженному кораблю удалось подбить корабль противника и вывести его из строя. Скоро с пиратами будет покончено и сделает это он. Он станет героем, о нем напишут в газетах, дадут продвижение по службе. Он сделает то, что до него никому не удавалось! Предвкушая триумф, капитан поднимает микрофон и предлагает сдаться. Дает на размышления пять минут. Несколько солдат возятся возле скорострельной пушки.

Старпом бьет кувалдой по замку поврежденного механизма, от напряжения под тельняшкой вздуваются мускулы. Ему удается сделать задуманное. Он бежит в торпедный отсек, готовит торпеды к выстрелу, и оттащив мертвого торпедиста, прицеливается. Под его ногами плещется вода. Оторвав от прицела потное лицо, он крутит настройки приборов и зловеще улыбается.

Под прикрытием дыма, заслоняясь корпусом горящего корабля, катер с ранеными моряками пытается уплыть. Понимая важность ситуации, оставшиеся в живых моряки, с волнением наблюдают за кораблями.

Пять минут истекают. Капитан на мостике смотрит на часы и повторяет ультиматум. Он подносит к глазам бинокль и видит, как в носовой части горящего корабля открываются два отверстия. Они расширяются как диафрагмы, извергая из своих недр две торпеды. Сигарообразные тела падают в воду и быстро приближаются подсвечиваемые солнцем. Капитана охватывает страх. Он маневрирует, пытаясь уклониться, пушка стреляет.

Старпом, оглушенный взрывом, хватается за голову. Второй взрыв валит его с ног. Он умирает с чувством выполненного долга. На его окровавленном лице застывает блаженная улыбка. Капитан видит уходящий катер и показывает на него рукой. Пушка стреляет. Один из моряков падает за борт, Гена хватается за плечо и сползает на палубу катера. Его перевязывают.

Из-за близкого расстояния между кораблями и необычно большой скорости выпущенных торпед, капитану не удается удачно сманеврировать. На одном из работающих мониторов видны две быстро приближающиеся точки. Торпеды врезаются в борт. Взрыв.

Спасенные моряки на катере встают, кто не может, поднимает голову. Всем хочется посмотреть на зарево. Они радуются. Штурман с перебинтованной грудью лежит на дне катера и смотрит в небо. Сквозь бинты сочится кровь. Гена спрашивает, видит ли он зарево. Тот молчит. Гена склоняется над ним, трогает его и закрывает ему глаза. Палубу заволакивает дым.

Ольга подошла к нему и, коснувшись его руки, оторвала от тяжелых воспоминаний. Она спросила:

– Вы ничего не ели на завтрак. Почему?

– Не хочется. Хорошо, что доктор с вами, у нас нет судового врача.

– На вашем лице так редко появляется улыбка. Вы всегда такой хмурый, особенно в последнее время.

– Радоваться пока нечему, команда что-то замышляет, – он повернул к ней лицо и грустно посмотрел. – И вообще все идет не так. Я это чувствую, как хороший механик чувствует машину и может по звуку двигателя понять, где неисправность. Так и я чувствую корабль. Когда все события происходят в открытом море, вдали от суши, – продолжил он с тревогой.– Все концентрируется. Понимаете? Ненависть, злоба, отчаяние… Представьте, все эти чувства в квадрате?

– Да, мне тоже что-то не по себе. Как-то муторно и страшно. Там внизу эти матросы так иногда на меня смотрят, жутко становится… А каждое утро я вижу вас здесь.

– Я любуюсь.

– Природой?

– Да.

– Но тучи такие темные, небо хмурое и вообще холодно. – Ольга поежилась.

– По-вашему любоваться природой можно исключительно в хорошую погоду?

Он выставил одну ногу вперед и, взявшись рукой за поручень, продолжил, все также глядя на горизонт.

– В любой погоде есть своя красота. На что можно смотреть особенно долго?

– На огонь, на воду… – Ольга задумалась.

– Точнее на море и причем в любую погоду! – он оживился, глаза его заблестели. Было видно, что такая тема ему нравится, и он готов обсуждать ее сколько угодно.

– Даже в шторм?

– Это особенная красота. Вода и небо. Они соединяются на линии горизонта. Иногда между ними нет разницы, нет границы и четкой линии. Сначала тихо и светит солнце, что вполне соответствует вашим представлениям о хорошей погоде. Но вот появляются тучи, их все больше. Они заполняют все небо и заслоняют солнце. Небо темнеет, а вместе с ним темнеет море. Ветер крепчает, одну за другой он накатывает волны, они с шумом разбиваются о борт корабля, будто хотят опрокинуть его в яростном порыве. Какое буйство стихии! Скрипят и гнутся мачты. В это время молнии с треском расчерчивают черное небо, и идет дождь. Стена дождя вместе с ветром. Ледяные брызги обжигают кожу, и внутри все переворачивается, сжимается сердце и трепещет душа. Я нахожу в этом прелесть. Для меня море это все.

– Мокро и холодно.

– Вы не понимаете. В этом есть красота.

– Скажите, Геннадий, у вас есть мечта?

– Есть. Хочу уйти на покой. Надоело все. Куплю дом на побережье, где-нибудь в Испании или во Франции, чтобы каждый день смотреть на море. Видеть его. Но это стоит денег.

– Вы уже столько награбили. Неужели не хватает?

– Все деньги я отправляю матери и сестре, себе оставляю лишь малую часть.

– Капитан, вы грабите суда, это отвратительно.

– У каждого своя работа, – он улыбнулся, скрестив руки на груди. – Надо же как-то зарабатывать. Моя работа связана с риском и морскими путешествиями. Она ничуть не лучше и не хуже остальных. И потом я привык к этому.

– К чему привыкли? Убивать беззащитных людей?

– Почему беззащитных? С чего вы взяли? Думаете, у них нет оружия? – проговорил он взволновано и сплюнул за борт.

– Вы любите золото? – спросил Геннадий. – Только честно. Ну, говорите: «да» или «нет».

Ольга опустила голову и улыбнулась.

– Какой странный вопрос… Конечно, да.

– Тогда возьмите, – он протянул ей горсть, полную золотых украшений. – выбирайте, можете все взять, мне не жалко. Вот кольцо с алмазом, вот агат.

– Откуда они у вас? Так много… Неужели… Вы сняли их с людей?

– Да, откуда же еще. Мертвецам они ни к чему. А таким красивым девушкам, как вы, очень даже хорошо будет.

– Я не возьму, неприятно, – она отвернулась.

– Тогда я выкину в море, – он протянул руку за перила.

– Нет, не надо. Покажите еще, – она взяла его руку и повернула к себе. – А камни-то как сверкают! Смотрите, вот это кольцо.

– Это платина.

– Мне оно нравится. Я возьму его. Можно?

– Берите что хотите.

– Да. Красивое, и без камня. С узором. Там какой-то знак или символ. Буква «А». Что означает?

– Не знаю, – он пожал плечами. Знаю, что хорошо, если без камня.

Ольга надела кольцо на средний палец. Вытянула руку и отвела в сторону. Растопырив пальцы, легонько ими покачала.

– Расскажите же откуда?

– Пойдемте лучше в каюту. А то ветер крепчает.

Они спустились вниз.

– Садитесь вот сюда, сейчас я сварю вам шоколаду, – он завозился над плитой, готовя.

– Это было в прошлом году. Один раз мы подплыли к океанскому лайнеру. На его борту была надпись «Виктория».

– Это тот, что пропал в море. Ушел и не вернулся. Я читала в газетах.

– Ну да, наверное, – Геннадий протянул Ольге чашку. – Осторожно, горячий… Я не читаю газет.

– Ну, так вот, – протянул он и сел рядом. – Мы поднялись на палубу. Капитан лайнера сразу понял, что нам нужно и сам открыл сейф. Там были деньги, немного, несколько десятков тысяч долларов. Мы забрали их и, поблагодарив его, пошли по кораблю, заходили в пассажирские каюты и под дулом пистолета снимали с женщин украшения, у мужчин отбирали бумажники. Признаюсь честно, увлекательное занятие, – он блаженно улыбнулся, откинув голову на диван, и продолжил. – На верхней палубе был шикарный ресторан, полный посетителей. Все столики были заняты. На сцене танцевал человек с глупым лицом в костюме зайчика, но вот уши у него были слишком длинные, по-моему. Мы пошли обходить столики, продолжая свое занятие. Нас все боялись и с готовностью выворачивали карманы. На лицах читался страх. Я постоянно смотрел на лица. Тут мы подошли к одной паре.

«Не мешайте нам праздновать Новый год!» – сердито сказала женщина с большим бюстом, снимая украшения. Мужчина в сером смокинге демонстративно встал, достал бумажник и небрежно бросил его на пол со словами: «Берите деньги и проваливайте». Затем он сунул руку в карман и высыпал на пол горсть монет. На зло нам, в издевку. Ото всюду, на нас смотрели недовольные лица.

Один из наших бросился было поднимать деньги, но я остановил его и показал пальцем на наглого джентльмена в смокинге: «Пусть поднимет». «И не подумаю!» – ответил тот.

Я направил на него пистолет. Он замер и дернулся ко мне со злобным видом. Но наш рулевой оказался проворнее, он схватил со стола бутылку шампанского и разбил об его голову. Тот упал лицом вниз. «Мерзавцы! Грабители!» – заголосила дама и бросилась к лежащему.

Зайчик на сцене перестал подпрыгивать и остановился, сделав испуганное лицо. Стихла музыка. На нас смотрели со всех сторон с ненавистью. «Сейчас я устрою вам Новый год!» Я словно взбесился. Сделал знак ребятам. Они схватили елку и забросили ее в бар под общий хохот. Потом мы сели в шлюпку, отплыли на корабль и выпустили торпеду во всех этих людей в дорогих костюмах, в белого зайчика с глупым лицом, в даму с наглым джентльменом. Давно я не испытывал такого удовольствия.

– Вы ограбили их, а потом убили. Это ужасно. – Ольга заглянула капитану в глаза.– Неужели вам нравится убивать?

Геннадий, не выдерживая прямой взгляд Ольги, отвернул лицо в сторону, делая вид, что разглядывает что-то на линии горизонта. Лицо его посуровело и стало хмурым.

– Вы не ответили мне, – Ольга продолжала настойчиво смотреть, видя, что он прячет глаза. – Вам стыдно своих поступков?

– Иногда да, бывает.

– Капитан, проходим коралловые рифы! – крикнули откуда-то сверху.

Услышав эти слова, Геннадий сразу улыбнулся. Лицо его изменилось в один миг, перестав быть хмурым. Ольге показалось, что оно даже порозовело.

– Вы видели кораллы под водой? – спросил Геннадий, радостно улыбаясь.

– Они похожи на цветы?

– При свете солнечных лучей, проникающих сквозь глубину. «Коридоры чудес» как говорил Жак Иф Кусто. Фантастический рай подводного мира!

– Наверное, очень красиво, там, под водой?

– Еще бы! Тысячи разноцветных бликов сверкают, они перемещаются и никогда не стоят на месте. Коралловые замки. В их лабиринтах снует множество рыб причудливой формы и окраски. Заросли морских лилий и актинии в подводных джунглях. Удивительный мир, в который погружаемся словно в сказку, и она не перестает тебя удивлять необычной жизнью глубины.

– Все это, конечно, хорошо, – заметила Ольга, выслушав рассказ, – Но вот история с лайнером оставила плохой отпечаток, согласитесь.

Геннадий вздохнул и пожал плечами.

– Все мы когда-нибудь умрем, рано или поздно.

– Вы так спокойно говорите об этом?

– Я привык, это моя работа. Каждый устраивается в этой жизни как может. Золото вечно и через год и через 100 лет, оно останется золотом нетленным. Оно будет вселять уверенность. Чем больше золота, тем больше уверенности в настоящем и завтрашнем дне. Вы видели когда-нибудь золотые слитки?

– Не припомню.

– О! Такое чувство! Внутри все переворачивается, когда дотрагиваешься до него. Сначала смотришь восхищенно, некоторое время… Чистый блеск на гладкой поверхности металла… А какое оно тяжелое!

– Вы так много испытали в своей жизни!

– Чем больше испытываешь чувств ежедневно, тем полнее становится жизнь. От этого и жить интереснее.

– Несомненно.

– Вот взять хотя бы вас. Что в голове у большинства женщин? Кастрюли, поварешки и грязное белье, еще какие-то проблемы, часто те, которые они создают себе сами. Что называется на пустом месте.

– А что у меня в голове?

– У вас голова ясная, вы свободны от кастрюль и поварешек.

– Вы не справедливы к женщинам. Может для них это и есть смысл жизни. Стирать и готовить?

Капитан глухо засмеялся и ответил:

– Это всего лишь необходимость, которой они вынуждены ежедневно заниматься, потому что их вынудили другие и они разрешили им так сделать. Постепенно, сами того не замечая. Как различить тот момент, когда женщина превращается в домохозяйку? Если, конечно, она сама этого не хочет. Что же она увидит, придя домой? Кучу немытой посуды! А ведь она хочет другого.

– Говорят, вы совсем не пьете? Я ни разу не видела бокал или бутылку в вашей руке, как у этих матросов. Они, наверное, спят в обнимку со стаканом.

– Значит, говорите, плохой осадок остался?

– Да, нехорошая история. Дался вам этот лайнер, я почти забыла.

– На таком лайнере, должно быть не менее сотни человек команды. Подумайте – сотня! Это как минимум. У офицеров есть оружие. Они могли противостоять нам и при желании выкинуть за борт. Но они этого не сделали. Не было у них такого желания. Потому, что каждый думал о том, как спасти свою шкуру. У нас же была цель. Мы одна команда – единое целое. А ведь нас было восемь! Где те отчаянные ребята? Мои храбрые моряки? Мне так их не хватает! – воскликнул он. – Человек у штурвала – вот герой!

В отчаянном жесте он простер руку за борт.

– Они там! Их кости белеют на дне моря! Глаза их жен и детей, наполненные печалью, устали смотреть вдаль. Они никогда их не дождутся! Никогда! Я снимаю перед ними шляпу, – он повернулся к борту и торжественно поклонился.

– Ну, а насчет выпивки, вы преувеличиваете, – сказал он через некоторое время, успокоившись.

– Да они пьют, я знаю. Это помогает им расслабиться, такова их сущность. Да и команда теперь не та, совсем не та, – он досадливо махнул рукой. – Я тоже раньше пил, но бросил, после одного случая.

– Что же за случай с вами произошел? Давно? Расскажите.

– Года три назад, точно не помню. Вы будете смеяться, если расскажу.

– Не буду, обещаю.

– Ну, хорошо, слушайте… Как-то раз мы отмечали удачный поход. Гудели всей командой в кают-компании. Дальше я набрался и смутно помню: зачем-то сел в шлюпку, мы всегда так делали, знаете, веселье и все такое. Спускали шлюпки, чтобы купаться. Ну вот, – продолжил он задумчиво, – сел и стал грести веслами. Зачем? Не помню. Может с помощником поспорили, может просто так… Очнулся я на острове. Маленький, крохотный такой островок посреди океана. Поднял голову, лежу на песке, ноги в воде. Шлюпки нет. Я испугался, вскочил, стал кричать, руками размахивать. Корабля нигде не видно. Я забегал по острову. Чуть с ума не сошел. С тех пор как рукой сняло. Избавился я от выпивки. Вечером меня ребята мои с острова сняли. Всю округу проверили. … Хотите экскурсию по кораблю? Вы не везде бывали. Я проведу и покажу вам.

– Хорошо.

Они спустились вниз.

– А это что за помещение? – спросила Ольга.

– Торпедный отсек, – ответил капитан, – вот знакомьтесь, это наш торпедист, – он взял ее за локоть, подвел к одному из матросов, возившихся возле торпедных аппаратов.

– Михаил, – тот повернул к Ольге лицо со шрамом на щеке.

– Но ведь такая торпеда может взорвать целый корабль! А как же люди?

– Когда я смотрю в прицел, для меня не существует ничего, только цель. – ответил человек со шрамом – Мне все равно, кто там или что. Нажимая на «пуск» я не испытываю ни сострадания, ни жалости. Раньше мне иногда становилось неловко после того, как я убивал. Теперь прошло и я больше не переживаю. Не знаю, – он пожал плечами. – Может быть потому, что корабль слишком далеко. Я вижу лишь его силуэт. Я не могу видеть людей, не имею возможности. Да это и к лучшему. Иначе мне бы снились их лица, наверное. Я не знаю, кто там: женщины, мужчины, может, дети. Хорошо, что я их не вижу.

– Михаил, вы верите в Бога? – спросила Ольга.

– Не знаю, – он удивленно посмотрел на нее, – странный вопрос. Конечно, как все.

– Ну, тогда вам просто кажется, что верите! – воскликнула Ольга. – Истинная вера заключается в милосердии к ближнему, в сострадании. Кто так не считает, вера того не истинна, это лишь подобие веры.

– Да вас тянет пофилософствовать? – Михаил развернулся к ней, бросив свое занятие.

– Как сказал Фенимор Купер, – вставил капитан, наблюдая. – «Ходить в церковь еще не значит быть хорошим человеком». Я склоняюсь к этому суждению.

– Конечно, оно вам ближе, – ответила Ольга. – Вам легче ссылаться на фразы известных писателей для оправдания собственных поступков.

Михаил презрительно надул губы и фыркнул:

– Знаете, что я вам скажу, милая барышня. Такие как вы любят Бога на красивой картинке, стилизованного, такого, какой им больше нравится: в белоснежных одеждах, испускающего сияние, улыбающегося и с нимбом на голове. А вот я запомнил его другим…

– Каким же?

– Вызывающим жалость и сострадание! В терновом венце, измученного, и израненного, с болью во взгляде. – Михаил встал, жестикулируя, и продолжил с жаром:

– Еще ребенком, приходя в церковь, я всегда плакал, глядя на распятие и даже придя домой еще долго не мог успокоиться. Его лицо стояло у меня перед глазами полное печали и страдания. Я бы хотел быть с ним и не дал бы ему умереть, даже ценой собственной жизни! – закончил он и отвернулся.

– Да, печальная получилась экскурсия, – сказала Ольга. – А откуда такие вкусные запахи?

– Как откуда, из камбуза, конечно. Вот мы туда сейчас пройдем и посмотрим, что там готовит кок. Там вам больше понравится.

Они прошли на кухню.

Возле большой плиты возился человек в белом халате с шапочкой на голове. Он обернулся и кивнул головой.

– Вы кок? – спросила Ольга, разглядев его.

– Да, а что?

– Это Сергей, – представил его Геннадий.

– Надо же, никогда не видела кока, ну разве, что в фильмах.

– Можете посмотреть, – ответил Сергей. – Я как раз хотел посоветоваться, что на второе, есть выбор: курица или котлеты?

Ольга задумалась. Вошел Виталий Алексеевич.

– Не знаю. А вы что посоветуете, – спросила его Ольга.

– Вот пришел посмотреть, все ли в порядке, не задерживается ли обед.

– Не задерживается, не задерживается, – проговорил кок и отошел к столу. Там на разделочной доске лежали чищеные луковицы. – Сейчас буду резать лук, вам лучше уйти, а то плакать станете.

– Ну ладно, пойдем, – сказал капитан, – он сам решит, что на второе. Вы, Ольга, погуляйте сами по кораблю, а мы с помощником пойдем в рубку.

Они разошлись. Ольга походила по палубе и встала у левого борта, о чем-то думая. Через некоторое время она заметила доктора, подошедшего сзади. Он смотрел на воду и молчал.

– Здравствуйте, Евгений Семенович.

– Здравствуйте, Оленька, – он вздохнул и промолвил. – Я не ожидал, что вы такая…

– Какая?

– Шуры-муры с капитаном крутите.

– Я?

– Да, вы. Я сам видел. И до чего же вы договорились?

– Я просто спросила его и все. Перестаньте.

– Это все пустое, – доктор снова вздохнул. – Я так и знал. Если вам нравится капитан, то так и скажите. Зачем давать мне надежду?

– Я не давала.

– Давали. Знаю я эти половинчатые намеки. Из половинок складываются целые части, – доктор нахмурился.

– Давно меня никто не ревновал. Хорошо. Скажу вам откровенно. – Ольга пристально посмотрела ему в глаза. – Вы производите впечатление усталого человека. В том смысле, что от жизни усталого, а мне больше подходит капитан с его романтической душою.

– Конечно, куда мне с ним тягаться? Он моложе меня и сильнее физически.

– Вы наш славный доктор! И тоже очень нужны, нам всем. – Ольга ласково погладила его по плечу.

Евгений Семенович улыбнулся и сказал:

– У меня есть чудесное средство! Вылечивает насморк в два счета и никаких побочных эффектов.

– Спасибо. Буду знать.

– Как видите, роль доктора я играю отменно.

Ольга кивнула головой и рукой показала вверх.

– Сморите, бабочка.

Доктор поправил очки и поднял голову.

– Это большой павлиний глаз – ночная бабочка, – сказал он через некоторое время. – Как быстро темнеет. Уже вечер.

– Какая большая, словно птица! – воскликнула Ольга и встала на носочки, смотря вверх.– А вот еще и еще!

– Они летят на запах самки. Он их привлекает, – медленно проговорил доктор, задумчиво потрогав пальцами лоб. – Причем расстояние можно измерять десятками километров.

– Как интересно! Брачный полет бабочек. Никогда такого не видела.

Доктор, глядя на восторженное лицо Ольги, продолжил монотонно, как на лекции:

– Самка насыщает своим запахом место, на котором сидит: листья, ветки, цветы. Мельчайшие частицы пахучего вещества разносятся ветром на огромные расстояния по округе. Самцы летят, преодолевая их, именно на то место, где сидела самка, даже если ее там уже нет. Мы проплываем мимо группы островов, видимо бабочки оттуда.

– А как рождаются бабочки? Откуда?

– Из кокона. Сидят неподвижно некоторое время, в зависимости от вида. И все они готовы.

– Да вы с удочками? – сказала Ольга, видя, что Евгений Семенович готовится к рыбалке.

– Вы любите рыбу? могу поймать для вас чего-нибудь.

– Попробуйте. Не откажусь. – Ольга встала рядом, держась за поручень.

– Морской окунь, жаренный, тушенный с луком. Вкусно! – доктор облизнулся.

– Ах! Так захотелось! Смотрите, клюет!

– Помогите мне вытянуть. Возьмите подсадником. Поможете?

– Какой большой! Не сорвался бы. Не упустите.

– Она озорно засмеялась.

– Как только голова покажется, подносите снизу. Подводите.

– Как бьется! Здоровый! Капитан, а вы как насчет рыбы? А вы, Виталий Алексеевич?

– Спросите кока, пусть рыбу приготовит.

– Спросите сами, а то он со мной не разговаривает, обиделся. У нас не осталось мороженого? Такая жара. Хочется что-то холодного. Может, у вас с капитаном в холодильниках чего-то завалялось?

– Вы выпили весь лимонад из бара в кают-компании. – Ольга улыбнулась.

– Нечего было лазить по холодильникам, – вставил капитан недовольно, – Вот кок на вас и обиделся.

– Я искал лед, – ответил Виталий Алексеевич, – мой закончился. Что ему, льду жалко?

– Нет, не жалко! – из окна камбуза высунулась голова кока. – Просто я не люблю, когда в моем хозяйстве кто-то копается.

Доктор засмеялся, держа удочку, и вдруг чихнул:

– Апчхи! Ох, извините, – он достал платок и вытер нос, затем еще раз чихнул, повернул покрасневшее лицо и сказал жалобно:

– Этот морской ветер такой холодный. Меня насквозь продуло.

– А что вы там делали, на палубе ночью? – спросила Ольга с улыбкой.

– Да это все художник звонил. Говорит: «Такие звезды. Красиво!» Вот и насморк в результате. А вы знаете, что Екатерина Ивановна заказала ему картину, большую, во всю стену.

– И что он?

– Рисует день и ночь. Звонит мне и радуется, рассказывает, что она ему коробку прислала полную всяких сладостей. Он доволен.