Текст книги "Завтра никогда не наступит"

Глава IV. Вернуться с того света

…Я вычеркну себя из воспоминаний этой ночи.

Крепкий здоровый сон, без кошмаров – немаловажный момент.

Особенно для меня.

Вот только этот чертов телефон… Надрывается уже минут пять. Я ещё и к дому подъехать не успел, как он начал звонить. Ни на секунду не замолкает. На том конце – невероятно настойчивый сукин сын. И я знаю, что за настойчивый сукин сын на том конце.

Около часа назад я передал заказ его телохранителям. Так что же ещё ему от меня нужно?

Все, о чем я мечтал, выбираясь из дебрей Старого города – наконец, оказаться в постели. Полностью освободить голову от мыслей и хорошенько выспаться. До недавнего времени моя мечта казалась вполне себе осуществимой.

«Слушаю», – я все-таки отвечаю на звонок.

Нужен кофе. И пара таблеток аспирина – голова начинает трещать от переутомления. Ноющая боль в области затылка.

Я прикрываю глаза, пытаясь отстраниться от усталости и головной боли, и слушаю голос в телефонной трубке. Этот голос преисполнен ярости:

«Черт возьми! Они все просрали! Все! Эти недоноски все просрали!

Ты слышишь меня, Праведник?!

Проклятые кретины! Я их собственными руками придушу.

Слышишь меня?»

Очень информативно. И крайне содержательно. Но я не прерываю его. В принципе, все и так ясно: те двое, туповатые здоровяки на Роллс-Ройсе, умудрились потерять посылку.

Срочно нужен кофе.

«Слышишь меня?! Они просрали тачку. У них угнали долбаный Роллс-Ройс».

Ничего неожиданного, это же Старый город. В Старом городе нельзя щелкать клювом. Разжившись Роллс-Ройсом, можно навсегда забыть слово «нужда». В Старом городе найдутся скупщики краденного, у которых уже есть клиенты, желающие обзавестись роскошным Фантомом. Поэтому местные барыги готовы будут выложить прямо здесь и сейчас кругленькую сумму за сверкающий дворец на колесах.

Вот только труп в багажнике станет не очень приятным дополнением.

«Праведник, её нужно вернуть. Тачку и то, что внутри. Срочно!

И прикончи ублюдка, который угнал мою машину. Я хочу, чтобы он сдох!»

Кажется, что меня даже через телефонную трубку забрызгает желчью моего собеседника. Кажется, он совсем рехнулся. Кажется, поспать снова не удастся…

Остается узнать, где именно облапошили шестерок Пилата. Оттуда и начну поиск. Ответ на вопрос «где» меня ни капли не удивляет:

«Райские кущи». Хренов притон!

Этим двум идиотам приспичило поссать. Или пожрать… Не важно! И, конечно же, они не придумали ничего лучшего, кроме как заехать в «Райские кущи».

А в завершении всего еще и машину оставили без присмотра».

Да уж… Действительно, особой сообразительностью эти двое не отличаются. Зазевавшись в Старом городе, можно за минуту лишиться кошелька. А за две минуты – жизни.

«Плачу твою двойную ставку. Только верни машину со всем содержимым! Сегодня!»

Так бывает часто. Поэтому мои услуги стоят дорого. Потому что никто другой не в состоянии сделать то, за что платят мне. Я всегда знаю, куда идти. Знаю, кого и о чем спрашивать. За какие ниточки дергать. И в какой момент спустить курок.

«Есть что-то еще, что я должен знать?» – Важна любая мелочь. В таких делах нужно быть предельно внимательным и сосредоточенным.

Что эти двое видели? Что слышали? Что вызвало подозрение?

«Они не помнят ничего необычного. Говорят, парковка была пуста». – Пилат набрал в телохранители реальных олухов.

Я вешаю трубку и сажусь за руль. Двигатель еще не успел остыть. Челленджер будит округу звериным рыком и открывает свои би-ксеноновые глаза. В отличие от меня, ему не нужен отдых, ему нужен лишь бензин. И я – человек, который укажет направление движения. Человек, который подарит ему свободу.

Я выезжаю на шоссе и направляюсь в Старый город. Час назад я двигался в обратном направлении. И мысли в голове были совсем иные.

По пути я начинаю обзванивать известных мне барыг. Скупщиков краденного, способных найти покупателя на угнанный Роллс-Ройс. Возможно, чудо-угонщик уже успел сбыть тачку. И тогда мне даже не придется заезжать в «Райские кущи».

Барыг такого уровня в Старом городе совсем не много. И все они – в моей записной книжке. Их адреса и номера телефонов. Самое необходимое.

То, что наш новоиспеченный самоубийца попытается впарить Роллс-Ройс кому-то из этих торгашей, не подвергалось никаким сомнениям. В Новом городе, конечно, найдется куда больше потенциальных покупателей. Сумасшедших, готовых отвалить кучу денег за машину. Но в Новом городе нашего автоугонщика поймают и без моей помощи.

С другой стороны, с уверенностью в сто пятьдесят процентов могу утверждать, что у него даже мысли не возникнет сунуться в Новый город. Поскольку это не его среда обитания.

Все просто. Обычная игра в догонялки. Для тех, кто не наигрался в детстве. Для нас двоих.

В детстве я и не подозревал о существовании этой игры. Кто бы мог подумать, что она станет моей профессией? Кто бы мог подумать, что за игры мне будут платить деньги?

А они платят. Потому что никто в городе Ангелов не играет в догонялки лучше меня. Потому что я всегда вожу.

Я иду по пятам. Я не вырываюсь в лидеры. Но благодаря этому, я вижу вас всех. Все вы здесь, у меня перед глазами. На моей ладони. Я слежу. Изучаю. Я уже могу предугадать любое ваше действие. И в нужный момент сжать ладонь.

Остается только выбрать жертву. Одного единственного из миллионов копошащихся передо мной насекомых. Выбрать жертву и уничтожить. А потом получить жирный денежный перевод. И продолжить наблюдение за роем.

Ждать появления новой жертвы. И очередного жирного денежного перевода.

Сегодня я в который раз ворошу беспокойный муравейник, зовущийся городом Ангелов. Я не даю ему возможности вернуться к обыденному размеренному самопоглощению. Я то и дело касаюсь его нервных окончаний, вызывая попеременно то судороги, то паралич.

Я ищу. Ищу новую жертву в глубинах моего ручного стада вьючных. Я мчусь по шоссе и поочередно набираю номера.

Они узнают меня. Сразу. И, как один, отвечают, что им не нужны проблемы. Отвечают, что не видели никакого Роллс-Ройса. И, что, если бы видели, обязательно бы мне сообщили.

Я пытаюсь раскрутить их хоть на какую-то мало-мальски полезную для меня информацию. Но гребаные торгашы словно сговорились.

«Ничего не слышал…»

«Ничего не знаю…»

Я бы мог навестить их. И заставить говорить. Они бы рассказали все. Другое дело, если им действительно ничего не известно.

Я напоминаю каждому о том, что нужно сделать в случае обнаружения подходящего под описание автомобиля.

На данный момент меня устроит такое положение вещей.

Я еду в «Райские кущи». Бармен сильно удивится. Никогда не появлялся в его забегаловке так часто. И двенадцати часов не прошло с моего последнего визита.

Не сказать, что Бармен будет рад очередной и столь скорой встрече. Но… меня не сильно волнует гармония его внутреннего мира.

Сейчас меня интересует только черный Роллс-Ройс Фантом. За рулем которого сидит наивный идиот, решивший сорвать легкие (как ему, возможно, кажется) деньги. А в багажнике лежит мой предыдущий заказ.

Та, что проиграла мне этой ночью в догонялки.

Паркуюсь у входа в бар.

На улице стоит охранник. Курит. Он делает это так часто, что курение уже можно в полной мере включить в список его обязанностей. Возможно, он видел угонщика. И Роллс-Ройс. В один из перекуров. Поговорю с ним позже. Если понадобится.

Захожу в бар. И, по обыкновению, направляюсь к стойке.

С момента моего последнего визита здесь, конечно же, ничего не изменилось. Кажется, даже лица те же.

Сейчас бар переваривал новость. Громкую новость. Об угнанном Роллс-Ройсе Фантом. Значит, им есть, что мне поведать. Ну а Бармену должно быть известно больше, чем остальным.

Старик, по обыкновению, натирает тряпкой барную стойку. Но, по-моему, чище от этого она не становится. Темные пятна и следы от сигарет глубоко въелись в древесину столешницы. Смешались с её химическим составом.

Мне кажется, Бармен и сам пропитался всей этой атмосферой. Барная стойка, столы, стулья… Старик стал элементом интерьера, неотъемлемым компонентом внутреннего убранства своего малоприятного заведения.

Всего лишь старая никому не нужная мебель.

Пусть поблагодарит за то, что хотя бы я проявляю к нему интерес.

«Ты зачастил к нам, парень», – ухмыляется старый пес, заметив меня. – «Второй раз за сутки. Решил записаться в постоянные клиенты?» – Он тянется за бутылкой, чтобы налить мне выпить. Достает два пустых бокала. Ставит передо мной.

Я больше не могу пить эту бурду, поэтому останавливаю его порыв. Сейчас не помешал бы кофе. Но, боюсь, кофе здесь такой же дрянной, как виски. Если не хуже… Лучше не рисковать.

Бармен наполняет один бокал. Второй, предназначавшийся мне, убирает за ненадобностью.

«Зачем пожаловал на этот раз?» – хмуро спрашивает старик, делая глоток. Шутки и остроты иссякли, пришло время серьезного разговора. То, что мне нужно. То, что я люблю. Разговор по делу.

«Мне кажется, и так понятно, почему я здесь. Снова…» – Не надо строить из себя невинную овцу. И тратить мое время. Оно тебе явно не по карману. – «Несколько часов назад кто-то угнал черный Роллс-Ройс Фантом. Прямо со стоянки твоего бара.

Мне нужно знать, кто этот шутник. И где я смогу его найти».

Бармен вновь делает глоток. И даже не морщится. Наверное, у него напрочь отсутствуют вкусовые рецепторы. Другого объяснения у меня нет – нельзя хлебать это пойло с таким непроницаемым лицом.

«И ты думаешь, мне предварительно сообщили, где будет стоять эта машина, ожидая твоего появления?» – Бармен умеет профессионально действовать на нервы. Как какая-нибудь старая фригидная стерва.

Почему просто сразу не рассказать мне, что знаешь? Обязательно нужно повыделываться!

«Я думаю, ты сможешь натолкнуть меня на какие-то дельные мысли по поводу решения данной проблемы», – цежу сквозь зубы слово за словом, а он цедит свой виски. – «Весь бар гудит, перемалывая это событие».

Мои слова на него не действуют. Из-за накопившейся усталости я туговато соображаю… Я бы мог вытащить из кобуры свой Кольт и попытаться ускорить процесс. Но в отношении Бармена подобные способы имеют малую силу воздействия.

«Рассказывай, кто угнал тачку. Я ужасно устал. И хочу поскорее разделаться с этой проблемой».

Бармену плевать на угнанный Роллс-Ройс. А также ему плевать на того, кто угнал Роллс-Ройс. В данном случае своё собственное спокойствие ему куда дороже, поэтому он не имеет мотивации ввязываться в долгие споры.

«Я не знаю, кто угнал машину», – Бармен произносит эти слова так… так что я практически верю ему. – «Ты же прекрасно понимаешь, я все время провожу за стойкой. Я не видел того, что происходило на улице». – Разводит руки в стороны, цементируя искренность сказанных слов.

«Тогда кто мог видеть»? – Я и не думаю ослаблять хватку. – «Рассказывай все, что знаешь». – Нужна нитка. За которую я смогу ухватиться. А затем потянуть. И клубок событий распутается. Картина произошедшего станет яркой и четкой. Я настигну очередную жертву.

Будет выстрел.

Будет кровь.

Будет здоровый глубокий сон. Который я, черт возьми, заслужил.

«Изначально сюда зашёл только один из них», – Бармен начинает воспроизводить события этого утра. – «Он торопился. Заказал несколько бургеров. Я предложил ему выпить. Он отказался, взял кофе. Попросил побыстрее». – Молчание. – «Ну, собственно, и все…

Когда он получил заказ и вышел, машины уже не было.

Бегали потом туда-сюда. Пушками трясли. Да только пушками здесь никого не удивишь.

В общем, минут через тридцать этих олухов забрала машина. И все. Укатили куда-то».

Может быть, их кто-то пас… Кто-то подкараулил дурачков… Может быть… Может быть все, что угодно.

Значит, поговорить с охранником все-таки придется. Надеюсь, эта огромная туша в ладах со своими мозгами. Доводилось мне встречать амбалов не способных двух слов связать.

«Это все. Рассказал, что знаю». – Похоже, действительно все. Я больше не выдавлю из старика ни слова. Ничего стоящего он, и в самом деле, не знает. Иначе я бы почувствовал недосказанность в нашем задушевном диалоге.

Я прекрасно улавливаю подобные вещи. Бармен в курсе моих способностей.

Двойная система защиты от обмана.

«Позвони мне, если еще что-то выяснишь». – Я встаю и иду к выходу.

В след мне летит:

«Обязательно».

Больше похоже на «ни за что на свете». Лживое обещание. Очередная попытка победить меня. Идея похвальна.

Результат будет плачевным.

Выискиваю в толпе праздных посетителей заведения мощную фигуру охранника. Рост под два метра и лысая блестящая голова позволяют мне достаточно быстро обнаружить парня. Он стоит у выхода. Облокотившись на высокий стул. И пялится по сторонам.

С ним ходить вокруг да около я не намерен. Спрашиваю об угнанном Роллс-Ройсе напрямую, опустив все прелюдии:

«Меня интересует все, что ты видел». – Временами я сам себе напоминаю легавого. Временами. Только я намного эффективнее этих ленивых разгильдяев.

«Мне кажется, я знаю, кто угнал тот Роллс-Ройс», – неуверенно говорит охранник.

Неожиданное начало беседы… Я рассчитывал услышать несвязное описание цепочки событий. А этот здоровяк уже подозреваемых наметил. Что ж…

«Интересно послушать». – Я не жду от него гениальных дедуктивных ходов, не жду чуда от этого парня, он всего лишь охранник. Но он может дать мне почву для размышления. Ту самую нить, зацепку, за которой я сюда явился, и с которой начну поступательные движения в направлении угнанного Роллс-Ройса Фантом.

Мы отходим в сторону. Здесь немного потише. Не нужно орать друг другу в ухо.

«Рассказывай».

«Рано утром в бар приперся один придурок». – Охранник закуривает. Я делаю тоже самое. – «Он не постоянный клиент, но заходит сюда время от времени. Наверное, когда гонят из других заведений». – Сильной симпатии к тому «придурку» охранник явно не питает.

«У него обычно нет денег, и он выпрашивает выпивку в долг. Вечно обещает все оплатить, как только сорвет куш. Постоянно грезил флэш-роялем». – Описание среднестатистического городского игрока и пьянчуги. – «Раньше Бармен наливал ему по доброте душевной. Жалко было что ли… Но сегодня не стал. Сказал: пока не оплатишь долг, ничего не получишь». – Не выдержали нервы у старика. Видимо, сумма была совсем не маленькой.

«Тогда этот псих орать стал на весь бар. Угрожал, мешал посетителям, на Бармена огрызался – а это уже ни в какие ворота не лезет!

Мы с напарником наблюдали поначалу. Но тут уж пришлось вмешаться». – Довольно подробный пересказ. Похоже, что в придачу к таланту сыщика он неожиданно раскрыл в себе и талант оратора (или ещё кого) … Решил попрактиковать обретённые навыки на мне.

Я сообщаю охраннику о том, что меня не интересуют подробности того, как начиналось утро в «Райских кущах», и кому он успел надрать зад. После моих замечаний, парень пытается перейти к сути рассказа, но вместо этого просто начинает говорить быстрее.

«Он хреново выглядел. Похмелье жуткое. Я в этом хорошо разбираюсь – насмотрелся здесь. Его трясло. Постоянно в пот бросало. Выпить ему действительно было необходимо.

В общем, я дал ему разок в морду, чтоб поумерить пыл. Ну а потом мы с напарником выволокли его на улицу. Я тогда остался покурить на воздухе». – В подтверждение своих слов он вынимает из пачки очередную сигарету и чиркает зажигалкой.

«Короче, этот урод валялся там, на тротуаре, когда подъехал Роллс-Ройс. Или уже не валялся… Может сидел…

Когда мы вышвырнули его на улицу, он не удержался на ногах и на землю рухнул. Ему так хреново было, что подняться никак не мог. Лежал рожей в асфальте и кряхтел».

«Давай ближе к делу». – С одной стороны, своими пространными повествованиями охранник начинает надоедать мне. С другой стороны, он ведёт, как мне кажется, к чему-то важному. – «Говоришь, он там валялся, когда подъехал Роллс-Ройс? Водитель и его напарник сказали, что парковка перед баром была пуста. Говорят, никого не видели».

«Да, этот хрен валялся возле входа… Лютое похмелье…» – Ловит мой тяжелый взгляд и понимает, что снова начинал уходить от сути рассказа. – «В общем, он там был. А эти двое, как мне показалось, сильно торопились. Они и внимания на нас не обратили.

Тормознули возле входа. Один выскочил и побежал в бар. Второй встал рядом с тачкой. Вид у него был… Как будто в сортир хочет. Стоял, с ноги на ногу переминался».

Вот идиоты. Как можно быть настолько слепыми?! Парковка была пуста… Как же!

«Что дальше?»

Охранник тушит окурок в пепельнице и отвечает с невинным видом:

«Дальше я не в курсе. Зашел в бар следом за водителем Роллса. Он пошел к стойке. Пожрать, кажется, заказал… Потом вышел на улицу, а тачки уже и след простыл». – Разводит руками, как Бармен десять минут назад. Популярный жест в этом месте – жест искреннего неведения. Наверное, легавые отлично ведутся на подобную искренность.

«Что было в баре, я уже слышал. Меня интересует то, что произошло снаружи. Ты сказал, знаешь, кто угнал тачку».

«Я думаю, Роллс-Ройс угнал тот самый алкаш, которого мы из бара выставили. Больше некому…»

Да, я понимал, к чему ведёт рассказ охранника. Смущает только одно – если парень был настолько плох, как он умудрился все провернуть? Добраться до машины… И уж тем более, уехать на ней…

«Ты же говоришь, он с земли подняться не мог».

«Да, такое чувство, что на куски развалился».

Я задаю ему встречный вопрос. Одним только взглядом: тогда какого черта?!

«Не знаю… Наверное, как-то собрался с силами… Мотивация и все такое…

Я в одной книжке читал о том, как люди, лишившись ног, проползали километры, только бы выжить». – Еще и книги читает! Этот парень рискует стать моим кумиром. Ну как минимум, примером для подражания.

«Я не очень верю в чудеса».

«Не, это не чудеса». – Смотрит на меня с видом человека, глубоко разбирающегося в данном вопросе. – «Мотивация – штука сильная. Запускает скрытые резервы организма.

А у того придурка была серьезная мотивация. Говорят, он задолжал половине города. Помимо алкоголя, у него еще и с азартными играми отношения не из простых».

«Хорошо. Допустим, ты прав. Куда он мог податься?»

«Где его найти можно, понятия не имею…

Зайди в место под названием «Глаза змеи». Это подпольное казино. Я время от времени сам туда заглядываю, проиграть в покер немного денег.

Возможно, он уже там. Просаживает вырученную наличность.

А если нет, тебе смогут что-нибудь подсказать местные обитатели. Как раз вчера он там неслабо проигрался. Говорят, просадил все деньги, которые были при нем, а потом еще додумался взять в долг у казино. И, самой собой, также спустил все подчистую. Ну и нажрался, видимо, с горя. А под утро сюда заявился. С пустыми карманами. Клянчить выпивку».

«Может быть, ты и прав…» – Услышанное вызывает в моей голове различные мысли.

Я должен торопиться. Нужно двигаться. Быстро. А соображать ещё быстрее. Не переношу, когда меня вынуждают торопиться. Но в этом заключается часть моей работы.

Узнаю у охранника адрес подпольного казино. И покидаю «Райские кущи». Оставляя бар на откуп паразитам, заселившим его нутро. Паразитам, сгубившим отличный некогда бар.

Теперь пускай варятся в собственных желудочных соках. Праведник не приемлет подобной компании. Им не стать моими паразитами.

Лишь пуля способна меня погубить. Да и то с большим трудом.

Сажусь в Додж.

Временами я задумываюсь о том, что люди – худший из паразитов, когда-либо населявщих планету Земля. Люди – сильнейший и самый смертоносный из всех катаклизмов, случавшихся на её поверхности. Сказать по правде, эти мысли просто не покидают моей головы.

Вот до чего довела нас хваленая эволюция. Мы превратились в продукт гниения и последующего разложения. Причем это случилось с нами еще до смерти.

Мы гнием. Изнутри.

Мы эволюционируем. Развиваемся.

Чем более развитым становится социум, в котором мы пребываем, тем больше пороков рождается в каждом отдельно взятом представителе этого социума. Так выглядит современное просвещение. Сила прогресса заключается в слабости человека, являющегося двигателем этого прогресса.

Разум человека слаб. Поэтому он стремиться избавить себя от возможности выбирать. Он окружает себя колючей проволокой и всезнающими микросхемами. Он забивается в угол, туда, где потемнее, туда, где на него будет обращено как можно меньше внимания. Он забивается в угол и алчет. И завидует. И клевещет.

Вдоволь!

Человек, обратившийся земляным червем. Правда, в отличие от земляного червя, человек стал таким по собственной воле.

Люди никогда не избавятся от гнетущего неутолимого презрения к людям. К самим себе. Взаимное презрение – одна из важнейших основ нынешнего общества. Думай о каждом, кого видишь (да и кого не видишь тоже), как о низшем организме, как о недоношенном идиоте. Жертве инцеста.

Только ни в коем случае не забывай, что все вокруг думают о тебе точно также.

Но ты все равно презирай… Завидуй… Злословь.

Ведь ты абсолютно уверен в том, что все они тебе не ровня. Они ошибаются, выстраивая своё мнение о тебе. Они вообще всю жизнь во всем ошибаются. И выходит, что в этом абсурдном мире ты – единственный здравомыслящий и великодушный представитель падшего рода человеческого.

Очень жаль тебя разочаровывать, но ты совсем не замечаешь огромную зияющую дыру где-то в районе груди. Пустота. Она, как раковая опухоль. Она разрастается внутри тебя. Так же, как и у всех остальных. Она растет. Постоянно. Не останавливаясь. Не делая перерывов на обед и не беря отгулов. Она поглощает прогрессивное человечество.

Она и есть смертельная болезнь, засевшая внутри каждого (без исключений) гомосапиенса. Она пожирает наши души.

А мы эволюционируем.

Завожу мотор. Еду по адресу, который дал мне охранник «Райских кущей». Посмотрим, чем мне там помогут.

*****

…Пушер смотрит в окно на черный Роллс-Ройс (в багажнике которого лежит мое главное сокровище) потом с недоверием – на меня. Разворачивается. Заходит в свою халупу. И хлопает дверью прямо перед моим носом.

Пидор.

Думает, он лучше меня. Считает себя долбанным добряком. Сукин сын! Я перегрыз бы ему горло! Если бы не наркота… Которую я мог получить только с его помощью. Если бы я так сильно не нуждался в дозе.

Я стою в паре шагов от Роллс-Ройса, который угнал сколько-то минут или часов назад. Вот он, передо мной, источник безбедного будущего. И вот она, в багажнике, причина бесконечных страданий. Моя последняя надежда. Моя несбыточная мечта.

Сейчас у меня есть еще одна мечта. И я не знаю, какая из них манит сильнее. Во всяком случае, героин намного реальнее. Он лежит у меня в кармане. Маленький полиэтиленовый пакетик, рядом с ключами от Роллс-Ройса.

На ватных ногах я добираюсь до машины и падаю на водительское кресло. Пот бежит ручьями. Одежда промокла насквозь и липнет к телу. Меня бросили в мясорубку. И медленно прокручивают. Перемалывают хрящи и сухожилия. Превращая меня в малоаппетитный фарш.

Фарш. Невероятно точное описание моего состояния в данный момент. Кусок рыхлого протухшего мяса без мозгов и души. Без целей и перспектив. Всего лишь с одним стремлением – как можно скорее ширнуться этой дрянью из пакетика.

Каждый раз перед тем, как принять очередную дозу, я задаюсь вопросом: а что, если не делать этого? А что, если послать все это куда подальше?

Но затем возникает другая мысль: посмотри на себя! хуже уже не будет… ты и так – труп. И тогда героин в очередной раз побеждает. Ну а я, подобно всем таким же кускам дерьма (подобным мне), проигрываю.

Сейчас в голове нет мыслей. Ни за, ни против. Меня ломает так сильно, что я просто не способен соображать. Остались рефлексы. Рефлексы гребаного торчка. Раз за разом спасающие мне жизнь.

Наркота так сильно разбавлена, что я ввожу еще и еще. Мозгу недостаточно кайфа. Больше. Больше! Ближе к яркому жгучему солнцу.

Я подобен Икару. Но крылья мои не сгорят. Мои крылья огромны и величественны. Они выкованы из стали, и солнце не сможет их опалить.

Ничто не помешает моему полету. Взмах. Еще взмах. Я больше не принадлежу земле. Я – дитя ветра и облаков. Никто не отнимет у меня мои крылья. Потому что они созданы не жалким человечком по имени Дедал. А Его Величеством Героином!

Все эти безмозглые людишки неистово жаждут свободы. Желание, заложенное в подкорках нашего сознания (или какие там ещё бывают подкорки…). Передается на генетическом уровне. Если кто-то скажет тебе, что его все устраивает, что такая жизнь ему по нраву – он солжет.

Каждый человек на Земле недоволен своей жизнью. И жаждет свободы. Но никто из них не знает, что такое настоящая неподдельная свобода. Никто из них ни разу не выбирался на поверхность. Пусть даже если сам себя считал свободным.

Они не знают…

Кретины! Никто не знает, не подозревает и никогда не откроет для себя этого явления.

Никто! Кроме меня.

Идите к черту! Идите к черту со всеми вашими желаниями и молитвами! Можете поцеловать меня в зад. Только понежнее, с чувством. Целуйте меня в задницу и продолжайте ваять свои убогие воздушные замки. Продолжайте удерживать воздух в легких, он все равно закончится.

В ваших жизнях не будет ничего! В моей – есть все.

Это выше того, что способен охватить человеческий разум. Это не просто эйфория – это невесомость. Полное перерождение сознания. Это Вселенная. Замкнутая внутри меня. Рвущаяся наружу. Неведомая бесконечная сила, вступающая со мной в симбиоз. Или паразитирующая на мне…

Я не думаю о том, что подыхаю. О том, что сердце, кажется, перестало биться. И я трясусь в конвульсиях на водительском кресле дорогущего черного Роллс-Ройса Фантом. И эта пена, льющаяся изо рта, и эта кровь, хлещущая из носа…

Сейчас все происходящее наяву недоступно моему разуму. Да и было ли доступно когда-то? Обычное человеческое прозябание в застенках города Ангелов – никогда не являлось пределом моих мечтаний. Уж извините…

Я волен прикоснуться к космосу. Но никак не могу почувствовать землю под ногами.

Я смеюсь. А изо рта брызжет белая пена. Я хренов труп. Но сейчас именно это – мой предел мечтаний. Мой гребаный Эдем, мать вашу!

Я безвольной куклой, плюшевым замшелым наркоманишкой падаю в объятия… конечно же, самой смерти. Я всегда и с особой настойчивостью стремился в её объятия. Она крепко прижимает меня к себе. И я пожираю глазами её лик. Лик, ставший для меня маяком. Один раз и навсегда. Моей верой. И моим помешательством.

Это она. Моя любовь.

Любовь и смерть – в ней одной. В женщине, которую мне не суждено познать. И которую невозможно было не полюбить…

Наши тела, наша бесполезная мирская оболочка, остаются здесь, на земле, внутри черного Роллс-Ройса, импровизированной капсулы времени. Наши души парят в вечности. Они заполняют вакуум, в котором пребывают. Заполняют его собой. Своими чувствами. Своим бессмертием. И отвагой.

Образы в моей голове… Во всех них – она. В предсмертном восторге – мои нервы напряжены до предела. Она, эта девушка, её образ, запускает импульсы, давным-давно похороненные в глубинах моего организма.

И тогда я существую в немыслимом парадоксе, который подвластен лишь моему понимаю – я, наконец, живу. Я живу! И не ищу синонимов этому слову. Моё желание жить настолько велико, что я не замечаю собственной смерти.

Я распластался на кожаном кресле. Как же ты смешон, дурак… Голова запрокинута назад. Изо рта все еще прет белая пена. А из носа по-прежнему струится кровь. Меня потряхивает, но уже не так сильно.

Жалкое зрелище. От такого зрелища блевать тянет даже меня самого. Всего-навсего заурядный неудачник… Вопишь об этой долбанной любви… И что же? Твоя любовь мертва. Как и ты сам.

Любовь не для таких, как ты. Как я… Не для бесхребетных торчков. Любовь требует силы. Любовь требует борьбы. Сражайся за нее. Живи ей. Погибай ради нее.

Ведь в мире нет ничего важнее.

Она сделает тебя героем. И бросит на самое дно. Откуда ты будешь выбираться всю свою черно-белую жизнь. Скрести ногтями промерзлый грунт. И жрать землю. Но ползти. Вверх. Пока не закончатся силы. Если в тебе есть силы. Если в тебе живет любовь, способная пробудить то, о чем раньше ты и подумать боялся. Способная наполнить твою жизнь цветом. Способная заставить тебя творить чудеса.

И её образ, её безжизненные голубые глаза, чувственные немного побледневшие губы до сих пор живут во мне. Заставляют трепетать, как при виде иглы.

Нет, по-другому. По-настоящему. Без наркотических иллюзий. Искренне. Пылая, но не выгорая дотла.

Это чувство… Это спасение, найденное людьми очень давно. Людьми, которые были умнее нас. Людьми, которые не были ни торчками, ни сексоголиками, ни политическими деятелями. В них не было грязи, которую породил мутировавший в течение тысячелетий человеческий разум. Преображенный и приземленный. Потерявший способность мечтать. Но приобретший способность накапливать финансовые активы, высчитывать рентабельность и вешать лапшу на уши скотному двору, ласково зовущемуся электоратом.

Мы потеряли путь к спасению, найденный предками. Мы разучились любить…

Я обещал отомстить за нее. Обещал найти убийцу и вырвать его чёрное сердце. Но вместо того, чтобы действовать, я сижу в угнанной тачке и загибаюсь от передозировки. Один на один со своей безмерной слабостью.

И даже наркотик уже не способен побороть чувство отвращения к самому себе.

А тот подонок, убивший тебя, моя любовь, продолжает преспокойненько расхаживать по городу. Или уже за его пределами. Наверное, он сейчас улыбается. Или даже смеется во все свое поганое горло. Проклятый убийца! Я не позволю ему злорадствовать и довольно скалить зубы. Я не позволю ему…

Я заставлю его осознать то, что он совершил. Заставлю его сожалеть. Заставлю раскаиваться.

Я должен отомстить, во что бы то ни стало.

Пальцы скрючились в совершенно неестественном для людей положении. Естественном для наркоманов. И этими руками я собрался крепко сжать горло своего врага? Этими кривыми пальцами я собираюсь выдавить его глаза?

Да чем угодно! Пускай меня полностью парализует! Пускай придется ползти на брюхе через весь город.

Я убью его!

Найду и убью. Достану даже с того света.

«Посмотри-ка, кто у нас здесь». – Кажется, голоса обитателей Ада уже долетают до меня из самой преисподней.

«Вот это встреча!» – Голоса до невозможности мерзкие. И они уже бесят меня, а ведь это только начало. Что будет после тысячи лет пребывания здесь? – «Ну здравствуй, мудак». – Приветствие достойное преисподней.

Дальше – стук. Словно по стеклу.

«Что это с ним?»

«Какая разница… Интересно, где он взял такую тачку…»

«Мать его, он что, умер?»

«Похоже на то. Смотри, как его скрючило».

«Похоже, передознулся».

Я-то думал, что в Аду моя биография хранится на отдельной полке. Для особо отличившихся. А эти тупицы даже не знают, из-за чего я помер.

Я, конечно же, расскажу им. В мельчайших подробностях. И про Роллс-Ройс тоже. Если только смогу говорить.