Текст книги "Учение Иисуса о воскресении души"

Психология Нагорной проповеди

Одним из главных психологических приемов этой проповеди является перенесение внимания слушателя с абсолютного эгоизма, в котором привычно пребывает большинство людей, – на сочувствие ближнему. Иисус призывает нас постоянно оценивать свои мысли, слова и дела с точки зрения интересов окружающих, а не собственной корысти. Уже одним этим Иисус привлекает пристальное внимание к своей речи, поражая, смущая – и неодолимо притягивая сердца и умы на протяжении двадцати веков.

Как бы ни изменялась жизнь на земле, какой бы социальный и политический строй ни господствовал, какие бы события ни происходили, человек продолжает – тревожно, внимательно, то с ликованием, то с содроганием и трепетом сердечным – внимать словам Иисуса. Каждый пытается их понять, исходя из состояния собственной души и из насущной жизненной ситуации.

Задумаемся, например, почему Нагорная проповедь открывается такими словами:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. (Матф. 5, 3)

Это – первая из девяти так называемых «заповедей блаженства». Каждая из них начинается по-гречески со слова макáриой – «блаженны», «счастливы», что является переводом древнееврейского ашрéй. Этим же словом открываются и Псалмы Давидовы:

Блажен [ашрей] муж, который… (Пс. 1, 1)

Э́шер, или о́шер – по-древнееврейски «блаженство», «счастье». Ашрей – буквально «блаженства» (двойственное число): это «двойное счастье», «сугубое блаженство». «Вдвойне», «сугубо блажен» тот, кто… – и далее следует перечисление тех душевных качеств и поступков, которые приносят блаженство, делают человека счастливым.

Уже само перечисление этих качеств в Нагорной проповеди нас ошеломляет, поражает. Оказывается, прежде всего –

Блаженны нищие духом… (Матф. 5, 3)

Читающий эти слова сразу начинает думать: а кто же это такие? И до сих пор по этому поводу не умолкают споры: нищие, да еще и духом! Обычно блаженными, счастливыми называют людей богатых, обеспеченных, а тут нищие (пусть даже и духом) – счастливы!..

Блаженны плачущие… (Матф. 5, 4)

Как же это может быть? Счастливыми мы именуем тех, кто радуется. С какой стати так назовем мы плачущих людей?

Блаженны кроткие… (Матф. 5, 5)

Кроткие – они где-то на обочине жизни обитают, это какие-то маргиналы, которых люди хищные расталкивают, стремясь к своей цели и выгоде… Но оказывается, счастливы именно кроткие!..

Блаженны алчущие и жаждущие правды…

Блаженны милостивые…

Блаженны чистые сердцем…

Блаженны миротворцы… (Матф. 5, 6–9)

Ну, с этим мы еще можем как-то согласиться. Но дальше – «Блаженны изгнанные за правду…» (Матф. 5, 10)!

У многих это вызывает прямо-таки возмущение. Ведь что такое изгнанный человек? Гонимый, преследуемый, лишенный дома, не находящий себе поддержки, не имеющий ни уверенности в завтрашнем дне, ни вообще какой-либо стабильности в жизни.

Оказывается, именно он блажен, счастлив: он изгнан за правду! Но ведь гонения за правду нередко сопровождаются ссылкой, заключением, а то и казнью… И все это может приносить счастье! Как же так?

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

(Матф. 5, 11)

Разве не несчастен тот, кого гонят, проклинают, ненавидят? Оказывается, он блажен, по словам Иисуса, он счастлив!

Что же все это, вместе взятое, означает? Именно то, о чем мы сказали выше. Все это притча, предполагающая инверсию обычного восприятия. Притча, которая предлагает человеку посмотреть на жизнь не со стороны сиюминутной корысти и выгоды, а с точки зрения цели всей своей жизни, ее предвечного смысла! Для чего, собственно, человек приходит в этот мир? Для того ли, чтобы что-то урвать, кого-то укусить, чем-то мгновенно насладиться за счет другого? Или есть некий иной смысл, иное предназначение нашего земного бытия? Вот об этом смысле, об этом предназначении здесь и говорится.

Для того чтобы понять дальнейшую речь Иисуса, следующие части его Нагорной проповеди, необходимо глубоко измениться. Просто потому, что человеку алчному и хищному, стремящемуся исключительно к своей выгоде, слова Иисуса непонятны, а порой и глубоко враждебны, ибо они бьют и ранят его, больно уязвляют его эгоизм. В лучшем случае такой человек совершит религиозный обряд и продолжит жить по-старому… Но разве на это направлена проповедь Иисуса – чтобы человек отмахнулся, «ритуально-обрядово отделался» от Божьих слов?..

«Блаженства» Нагорной проповеди изображают ту духовную эволюцию, которую должен пройти каждый, кто хочет внимать проповеди далее. Человек призван не только услышать о «нищих духом», но и сам стать таковым.

Кто же такой «нищий духом»? Прежде всего – смиренный, потому что в библейском метафорическом языке древнееврейское нхе рýах означает «сокрушенный (буквально „разбитый“) духом», то есть не превозносящийся, сдержанный (Ис. 66, 2). Сокрушение духа – противоположность его гордыне, надменности. Ср.: «Тогда надмевается дух его, и он ходит и буйствует» (Авв. 1, 11). «Нищий духом» – это тот, кто отодвинул себялюбие и гордыню, дабы дать место Свету Божьему.

Иоанн Креститель сказал об Иисусе так:

Ему должно расти, а мне умаляться. (Иоан. 3, 30)

Если уж Иоанн Предтеча произнес такие слова, то что же сказать нам? Чтобы в нас «возрос Иисус» и утвердилось его Слово, разве не следует нам самим «умалиться» – уменьшить, сократить, отодвинуть собственный эгоизм? Ведь не вольется ни капли «живой воды» – учения Истины – в разум, переполненный сознанием собственной значимости! Вот почему нужно смириться, возрыдать о грехах своих, сделаться кротким, возжаждать правды…

Но есть и другой смысл у выражения «нищие духом». Нищий – это ничего не имеющий и постоянно просящий. Именно таким и должен ощущать себя человек по отношению к благам духовным – постоянно просить их у Бога, ибо истинной духовности, в которой мы так нуждаемся, нам, по большому счету, в земной жизни всегда недостает.

Блаженны алчущие и жаждущие правды…

(Матф. 5, 6)

В греческом тексте дикайосю́нэ – скорее, не «правда», но «праведность». Буквальный перевод таков: «блаженны алчущие и жаждущие праведности», «блаженны изгнанные за праведность»! Можно предположить, почему в Синодальном переводе «правда», а не «праведность»: чтобы не напоминать лишний раз о той праведности, которая уже существовала во дни Иисуса и которой он постоянно призывал следовать.

Иисус говорит не только о будущем времени. Он возвещает, что уже сейчас, в момент его проповеди – «Блаженны изгнанные за праведность» (Матф. 5, 10) и «Блаженны алчущие и жаждущие праведности» (Матф. 5, 10)!

Что же он, как и его слушатели, понимал под праведностью? Ведь его Учение только начиналось, оно еще даже не было высказано целиком – и, следовательно, о праведности согласно Евангелию речь еще не шла…

Но в Торе, в Книге Второзакония, сказано за полторы тысячи лет до Нагорной проповеди:

…в сем будет наша праведность, если мы будем стараться исполнять все сии заповеди пред лицем Господа, Бога нашего… (Втор. 6, 25)

Вот почему в контексте «заповедей блаженства» Иисус говорит о праведности – о верности Божьему Закону, возвещенному через Моисея.

Внутреннее преображение

Как же устроены в целом те девять «блаженств», которыми открывается Нагорная проповедь? Сначала они говорят о внутреннем преображении человека, а затем уже переходят к его внешним действиям. В апокрифическом Евангелии от Фомы есть такие слова Иисуса:

Когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону… тогда вы войдете [в Царствие]. (Изречение 27, пер. М. К. Трофимовой)

Также и в каноническом Евангелии мы читаем:

Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием. (Лук. 11, 36)

Оказывается, преображение внутреннего мира человека, его просветление, озарение ведет к преображению также и внешнего мира. Внутреннее и внешнее глубочайшим образом связаны между собой, по своей сокрытой сути они – одно целое. И только восприятие падшего человека («познание добра и зла» – Быт. 3, 5) четко и однозначно делит мир на сферы внутреннего и внешнего. Учение Иисуса направлено на то, чтобы упразднить противоположность, «несовместимость» этих двух сфер, ослабить разделение между ними, дабы человек осознал жизнь в ее целости. Ведь феномены окружающего бытия – это отражение и продолжение того, что заключено в нашем собственном сердце…

Первые «заповеди блаженства» направлены на изменение внутреннего мира человека – он призван сердцем ощутить и признать свою вину, чтобы прийти к Богу с покаянием, оплакивая свои грехи:

Блаженны плачущие… (Матф. 5, 4)

Такой человек перестает быть алчным, становится кротким. Но ведь кротость можно проявлять только по отношению к другим. Эта «заповедь блаженства» – переходная от внутреннего состояния к внешним проявлениям. А следующие «заповеди» уже обращены во внешний мир, направлены на отношения с ближними.

Они описывают проявления очищенной, просветленной души. Так, алчущий и жаждущий правды (праведности) – это тот, кто и сам являет праведность, и призывает остальных следовать ей. Милость необходима тем, кто нуждается в сочувствии. Миротворцы приносят мир окружающим. А изгнанные за правду? Тут уж никак не обойтись без других людей – и тех, кому возвещаешь эту правду, и тех, которые гонят тебя за нее.

«Вы – соль и свет!»

Перечислив «заповеди блаженства», Иисус открывает своим слушателям, сколь важную роль в мире предназначено исполнять его ученикам:

Вы – соль земли… (Матф. 5, 13)

А что если соль перестанет быть соленой?

Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. (Матф. 5, 13)

С древних времен было известно, что соль предохраняет пищу от порчи. Так и созданное Иисусом сообщество учеников, живущих в братской любви, должно охранять человечество от духовного растления. Самим своим существованием это братство постоянно напоминает о присутствии Творца в творении. Собственным примером жизни оно поддерживает в окружающих тот уровень совести, правдивости, милосердия, который соответствует Учению Иисуса.

Как же войти в это сообщество учеников, сделаться его частью (1 Кор. 12, 12–25)? Надо начать с самого себя, самому стать «солью» – и только тогда ты сможешь приступить к осуществлению той миссии, к которой призван Богом…

Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. (Матф. 5, 14)

Это – второй образ того положения в мире, которое занимают ученики Иисуса. А что за гора имеется в виду и какой город? Конечно, Иерусалим! В Библии неоднократно говорится, что Иерусалим «утвержден на горах», из которых главные – гора Мория со святым Храмом и гора Сион (2 Пар. 3, 1; Пс. 49, 2; 127, 5). «Гора Господня», на которой стоит этот город, – символ его духовной высоты: это центр человечества, центр духовности. Ибо сказано у Исайи, что придут времена, когда

…гора… Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы.

…и скажут: придите… взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям… Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима. (Ис. 2, 2–3)

Обновляющее Слово, Закон для всего человечества, Господне Учение выйдет именно из Иерусалима. Духовно же Иерусалим представлен той братской общиной, которую основал Иисус.

Обратим внимание, что слова о «соли и свете» сказаны Иисусом в самом начале его проповеди – когда община учеников только начала формироваться. Но уже тогда те, к кому Учитель обращался, были названы «солью земли» и «светом мира»! Почему же? Да потому, что речь велась о народе Божьем, издавна существовавшем! Ученики Мессии должны были стать тем «верным остатком» Израиля, над которым исполнятся все Божьи обетования и благословения.

Вот почему Иисус утверждает, что

…не может укрыться город, стоящий на верху горы. (Матф. 5, 14)

И далее Учитель произносит такие слова:

И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. (Матф. 5, 15)

Да, никоим образом не может «укрыться» светильник Божий, освещающий путь всему человечеству. Единожды зажженный, он не должен находиться «под сосудом», в некоем сокрытии. «Царство священников» (Исх. 19, 6), уже с древних времен призванное священствовать в человечестве, всегда напоминает народам о Всевышнем и указывает путь к Нему.

Но сначала ученики Иисуса как «верный остаток» народа Божьего должны сами зажечься огнем любви к Богу и к людям, а потом уже – светить всему миру. Ведь не имея света – как можно освещать путь другим? И община учеников не скрывается – она не «под спудом», подобно лампаде («свече») под сосудом. Она поставлена, утверждена «на высоком месте» – на виду у всех народов! Эта братская община являет собой духовный Иерусалим, освещающий путь всему человечеству. Ибо сказано у Исайи:

…вот, тьма покроет землю, и мрак – народы;

а над тобою [над Иерусалимом] воссияет Господь, и слава Его явится над тобою.

И придут народы к свету твоему, и цари – к восходящему над тобою сиянию. (Ис. 60, 2–3)

Как же передать другим тот внутренний свет, который зажегся в твоем сердце? Об этом Иисус говорит:

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. (Матф. 5, 16)

Свет должен стать твоим, а это произойдет, когда ты соединишься, отождествишься с этим внутренним светом! Именно тогда свет твой станет светить и другим через твои добрые дела.

Одной лишь «внутренней верой» – без добрых дел – ни самому достичь спасения, ни освещать путь другим– нельзя! Ведь в том и слава Божья, что люди и народы видят Свет и идут к нему.

Тора и Евангелие

Сказав об этом, мы подходим к одному из главных положений Нагорной проповеди:

Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел я, но исполнить.

(Матф. 5, 17)

С одной стороны, Учение Иисуса – это слово, высказанное впервые, неожиданно для нашего сознания. Человек, вслушивающийся в него, испытывает изумление, вдохновение, становится окрыленным – или же, наоборот, чувствует стыд и укоры совести – в зависимости от состояния своей души. С другой стороны, одновременно Учение Иисуса – развитие древнейшей традиции, оно – продолжение всего, что возвестил Бог через Моисея и пророков. Упоминая об этой преемственности, Иисус неоднократно употребляет слово, звучащее по-гречески как дикайосю́нэ – «праведность

[по Закону]» (по-древнееврейски – цедака́): это праведность согласно тому Закону, который Иисус, по его собственным словам, «пришел… не нарушить… но исполнить».

Цель Иисуса в том, чтобы научить людей исполнять этот Закон истинным образом. И Учитель говорит в своей проповеди:

…доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона…

(Матф. 5, 18)

Слишком многие в течение столетий стремились оборвать, пресечь, отвергнуть эту связь Евангелия с Моисеевым Законом – с Торой. И поэтому они старались изобразить дело так, будто Иисус говорит о необходимости соблюдать не заповеди Торы, но заповеди его собственного Учения – те самые «заповеди блаженства», с которых Нагорная проповедь начинается. Но для вникающего в речь Иисуса совершенно ясно, что говорит он здесь именно и только о заповедях Закона Моисеева, которые были объяснены народу древними пророками:

…не нарушить пришел я… (Матф. 5, 17)

Что же именно «не нарушить»? – «Закон или Пророков»!

Целый ряд мыслителей на протяжении веков задавались вопросом: каким образом, собственно, можно устроить человеческое общество, основываясь на таких романтических, поэтических, вдохновенных, но очень далеких от реальности заповедях Иисуса, как наставления о чистоте сердца или о том, что нужно подставлять другую щеку бьющему? Это все очень красиво и желанно, но ведь… неисполнимо! А потому давайте, мол, будем жить, как и раньше: грабить и разбойничать, насиловать и уничтожать себе подобных. Ведь заповеди Иисуса невыполнимы в земных реалиях!..

Но может ли так быть? Мог ли Бог послать Сына Своего возвестить неисполнимый и ненужный для земной жизни Закон? Однозначно нет! Ни в коем случае! Ну, а тогда зададимся следующим вопросом: где же в Учении Иисуса содержатся наставления о политическом, экономическом, социальном и других аспектах жизни отдельных людей и целых обществ и народов? Таких наставлений исследователи «не находят». А потому приходят к весьма странному выводу: если, мол, взять Нагорную проповедь и совместить ее с римским рабовладением, с произволом цезарей и им подобных, как это сделали в IV веке при императоре Константине, когда Христианство стало государственной религией Рима, – то все встает на свои места. И никаких противоречий в этом «слиянии» духовного учения с языческой государственностью не усматривают!

Однако же слова Нагорной проповеди:

…не нарушить пришел я [Закон (Тору) или Пророков], но исполнить. (Матф. 5, 17)

– если как следует вникнуть в их смысл – полностью опровергают приведенную точку зрения. Учение Нагорной проповеди немыслимо без опоры на Тору, без признания Божьего Закона основой жизни человека и человечества, ибо Иисус пришел не нарушить, но исполнить возвещенный уже за полторы тысячи лет до этого Закон Божий! А ведь как раз Тора и содержит очень подробные заповеди, наставления, касающиеся политической, экономической, социальной жизни людей!..

Приведем простой пример: Тора предписывает отпускать раба в седьмой год, так что ни один человек в обществе, живущем по Торе, не может находиться в рабстве долее шести лет. При этом отпускаемого раба предписано снабдить орудиями труда и участком, необходимым для земледелия. На седьмой год раб таким образом становится свободным человеком, имеющим свое хозяйство. Важно, что этот «седьмой год» отсчитывается не с момента порабощения данного человека: подразумевается «субботний год» библейского календарного цикла. При наступлении «субботнего года» прощаются все долги (а рабство преимущественно и было долговым), и все рабы отпускаются на свободу (см. Исх. 21, 1–2; Втор. 15, 1–2; 12–14).

Теперь представим себе, чтó произошло бы в Римской империи, обратившейся в Христианство, если бы власти приняли к исполнению слова Иисуса:

…не нарушить пришел я [Закон (Тору) или Пророков], но исполнить. (Матф. 5, 17)

Пришлось бы в седьмой год освобождать всех рабов, объявлять их свободными гражданами! Тогда перевернулся бы весь строй империи – по многим признакам, мягко скажем, «малогуманный»… Могли ли представители власти, сами будучи рабовладельцами и «самоотверженно защищая» рабовладение, допустить такое?

Значит, кесарь и его сподручные должны были сделать всё, чтобы ослабить, а в перспективе – и вовсе упразднить социальное значение слов Иисуса, свести его Учение к догматическим формулам и обрядовым постановлениям, «этически обезоружив» Благую весть и скрыв ее истинный смысл. Поэтому прежде всего стали всячески подчеркивать «отделенность» Нового Завета от Ветхого, «противоположность и несовместимость» Евангелия и Торы.

Например, следующие слова Нагорной проповеди:

Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.

А Я говорю вам… (Матф. 5, 21–22)

– толковались так, будто бы Иисус упразднил древнюю заповедь, даруя новую… Но можно ли сделать подобный вывод? Если бы он сказал (не дай Бог), что теперь разрешено убивать, – тогда, конечно, можно было бы противопоставить два Завета… Но ведь он утверждает заповедь «не убивай», а не отменяет ее! «А я говорю вам…» – не возражение против заповеди, а риторическая формула, предшествующая объяснению, толкованию самой заповеди! Иисус говорил на языке Мишны – арамеизированном иврите, который был распространен в Иудее в I веке. В иврите для обозначения как связи, так и противопоставления употребляется одна и та же частица – приставка вэ, которая может переводиться по-разному – как «и», «а» и «но». В контексте же Нагорной проповеди «а я говорю вам», несомненно, означает «и я говорю вам». Здесь нет никакого противопоставления. Иисус приводит толкование заповеди, а отнюдь не противоречит ей, не отрицает ее.

Как предотвратить грех

О чем же говорит эта заповедь: «Не убивай, кто же убьет, подлежит суду» (Матф. 5, 21)?

Здесь приведена Шестая заповедь Декалóга (Десятословия Моисеева) вместе с ее продолжением – разъяснением, описанием того, как следует поступать с убийцей (Исх. 20, 13; 21, 12–13). В этом разъяснении проводится различие между убийцей преднамеренным, который лишил человека жизни по своему замыслу, и убийцей непреднамеренным, который убил случайно (последний спасается в одном из «городов убежища» – Исх. 21, 13; Втор. 19, 3–13).

Обратим особое внимание на следующее: Иисус, вместо того чтобы санкционировать наказание после совершения преступления (как это делается во всех законодательствах вплоть до наших дней), – учит, что наказание (в виде обличения совести) должно предшествовать преступлению, дабы преступление не совершилось! Он смотрит в корень, исследуя состояние души человеческой: чтобы предотвратить преступление, человеку надлежит постоянно судить самого себя, и тогда он воздержится от страшного проступка:

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду… (Матф. 5, 22)

Слóва «напрасно», кстати, в большинстве древних манускриптов нет. Но даже если оно первоначально и содержалось в проповеди, – это мало что меняет. Из других мест мы видим, что всякий гнев человека на ближнего напрасен по самой сути своей:

…ибо гнев человека не творит правды Божией.

(Иак. 1, 20)

«…Гневающийся… подлежит суду…». Но может ли суд человеческий судить наши мысли? Склонности наши, волю нашу? Очевидно, что нет. Кто же судит в этих случаях? – Бог. И если человек того достоин – Бог возвещает ему Свой суд через совесть и сердце; если же не достоин – Бог будет судить его иным образом…

…Кто же скажет брату своему: «рака́», подлежит синедриону… (Матф. 5, 22)

Однако разве синедрион, который заседал в Иерусалиме, судил за грубое слово, за оскорбление? Да на улице, на базаре, в каждом проулке и в каждом доме нередко, наверное, раздавался крик: «Рака!», выражающий презрительное, пренебрежительное отношение к человеку, с которым ссорились. Представим себе современный восточный город: там нечто подобное происходит каждый миг! Но, оказывается, за ругательство «рака» человек подлежит суду синедриона!.. А ведь до синедриона доводили только очень важные дела, менее значительные происшествия подлежали местным судам.

Значит, согласно Учению Иисуса, пренебрежение к ближнему, лишение его человеческого достоинства – вещь настолько важная, что должна рассматриваться в главном судилище страны! Рака́ – это по-арамейски «пустой [человек]» (на иврите – рэйк). Рака – тот, кто как бы лишен человеческой сущности, одним словом «ничтожество». Так вот, за подобное обращение к ближнему – человеку, созданному по образу и подобию Божьему, – оскорбитель как бы предстает пред верховным судом и сам после этого перестает быть полноценным, уважаемым членом общества – пока не раскается. Ведь подлежащий суду синедриона изымается из обычной жизни и содержится под стражей. Этот человек опасен! Тот, кто не чтит образ Божий в другом, представляет угрозу для общества, он должен быть изолирован и судим. И хорошо, если судится он только судом сердца своего…

И, наконец:

…а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. (Матф. 5, 22)

Может ли вообще человеческий суд назначить наказание в геенне, то есть в адском пламени? Конечно же, нет. Один только Бог может!

Но что же такое «безумный»? В греческом тексте употреблено слово морэ́ – звательный падеж от моро́с – «глупец». В русском Синодальном переводе это звучит сильнее – «безумный». Каково было первоначальное еврейское или арамейское слово, трудно сказать, есть разные предположения. Однако тот, кто человека – единственное на земле создание, обладающее развитым умом, – осмелится своим поношением низвести до уровня неразумного животного, – сам себя осуждает в геенну.

О чем это говорит? А вот о чем: каков бы ни был человек, надо стараться, разумно воздействуя на него, найти с ним общий язык. Если же ты «выносишь ему приговор», называя безумным, то окончательно порываются все связи между вами, разрушается сама возможность общения и человеческого единения.