Текст книги "Фредерик Кук на вершине континента. Возвращаем Мак-Кинли великому американцу"

Этот лагерь является собственностью Сэма Вагнера, и всякий, кто придет, может им пользоваться. Оставьте все как есть и унесите то, что принесли. Используйте свои припасы, поскольку здесь они не растут. Если кто-то что-то украдет, то его по закону этих мест пристрелят как обыкновенного вора.

Сэм Вагнер {22}

Кук продолжает:

Еда комом стояла у нас в горле, когда мы направились в Санфлауэр, чтобы предстать перед законом этих мест. Но в Санфлауэре старатели сердечно нас приняли, а мистер Макдональд, главный покровитель новой старательской волны, предложил нам дождаться нашего обоза в своем переполненном лагере. Когда мы продолжили прерванный ранее обед, к нам присоединился Сэм Вагнер. Мы объяснили свой проступок в его лагере, и он успокоил нашу совесть, предложив вместе покурить {22}.

Отряд с лошадьми прибыл через два дня, в течение которых непрерывно хлестал дождь. «Профессор Паркер рассказал, как трудно было идти по болотам» {22}, – замечает Кук. 12 июня караван взял курс на реку Кахилтну, берущую начало из ледника с тем же названием[33]33
  В наше время именно по леднику Кахилтна проложен наиболее простой и безопасный маршрут на Южный пик Мак-Кинли.


[Закрыть]. Учредитель лагеря Макдональд отправил с Куком в качестве проводника индейца Пита, которому Кук посвятил в своей книге несколько забавных и поучительных строк:

Пит привнес новый юмор в нашу жизнь, но его ужасная лень разлагала дисциплину всего отряда. Он все пытался понять, что заставляет такое количество людей тащить гору снаряжения в дикие места, где не способны выжить даже его соплеменники. После знакомства со старателями он решил, что это новое нашествие за золотом. Мы сказали ему, что идем не за золотом, и попросили проводить нас на вершину большой горы, на что Пит ничего не ответил, но окинул нас испытующим взглядом, возможно, подумав, что либо мы не говорим правды, либо у нас не все в порядке с головой. Потом он, кажется, думал, что мы симулируем нелюбовь к золоту.

С Питом во главе лошади энергичным аллюром двинулись по заросшим травой болотам вокруг живописных озер и мимо редких групп елей к реке Лейк-крик. Здесь Пит уселся, наблюдая, что мы будем делать, а остальные члены команды приготовились к уже вошедшей в привычку переправе вброд или вплавь. Лошадей заставили прыгать с людьми и поклажей с берега в поток, оказавшийся мелким: его действительно можно было спокойно перейти вброд. Пит следил за каждой лошадью, выискивая легкий проход, а потом, подняв голенища своих высоких сапог, вошел в воду, где было не глубже, чем по колено. Перед самым выходом на берег он угодил в яму и погрузился в воду по шею. Пока мы вытаскивали его, он бессвязно выкрикивал индейские ругательства. Пит настаивал на том, чтобы развести костер, обогреться и обсушиться. Мы замерзли и промокли почти так же, как Пит, но обоз не мог останавливаться по такой причине. Согреваться нужно было быстрой ходьбой (курсив мой. – Д. Ш.).

Поздно вечером мы подошли к краю обрыва и вдали увидели поверхность большого ледника, дающего начало реке Кахилтне.

Путь в течение следующего дня проходил по водоразделам – от верховий реки Датч-крик к реке Бэа-крик. Спускаясь по Бэа-крику, мы подошли к внезапно открывавшейся долине. С этого отвесного берега мы составили первое представление о местности, лежащей к югу и востоку от горы Мак-Кинли. Два огромных ледника [Токоситна и Руфь] изливались через параллельные ущелья, и их воды, обойдя вокруг группы зазубренных пиков, которые Пит называл Токоша, сливались, образуя реку Токоситну. По одному из этих ледников мы надеялись найти прямой путь к горе Мак-Кинли. Мы спустились примерно на 1000 футов, прорубили тропу через дремучие заросли ивы и ольхи и раскинули палатки в бассейне Токоситны.

Питу сказали, что он может вернуться в лагерь старателей, но ему нравились наш лагерь и наша еда, а кроме того, ему по-прежнему было чрезвычайно любопытно, что нами движет. В течение нескольких дней он ничего не делал, слоняясь по лагерю и проверяя свои догадки относительно наших целей. В качестве проводника Пит оказался совершенно бесполезен, поскольку наши верховые предпочитали сами выбирать дорогу. Но в качестве персонажа, достойного изучения, он представлял собой великолепный образец.

Мы почти достигли предела продвижения для обоза, и потому в дальнейшем сами должны были превратиться во вьючных животных. Лошадей оставили пастись в низине под надзором Принца. Мы планировали разведывательное путешествие в верхнюю часть предгорий, откуда надеялись в общих чертах наметить наши будущие действия. Мы рассчитывали пройти по леднику далеко в предгорья, а затем подняться на какую-нибудь вершину, с которой бы открывался подходящий обзор, однако нижняя часть ледника оказалась непроходимой из-за сложных нагромождений моренного материала.

Река, слишком глубокая и быстрая для перехода вброд, неслась из ущелья, в котором было невозможно закрепиться. Мы прорубили тропу сквозь низкий кустарник и забрались на старый ледниковый уступ на высоте 2700 футов. Пройдя несколько миль по этой террасе в северном направлении, мы поднялись на вершину пика в 80 милях южнее горы Мак-Кинли. Пита не просили присоединиться к отряду, но он шел вслед за нами, и когда мы преодолели тяжелый подъем по крутым склонам из сланца, то подождали, пока он нас догонит. Поскольку он считался нашим проводником и помощником, я отдал ему свой рюкзак, однако он начал возражать, заявляя, что у него изранены ноги и болят плечи. Тем не менее рюкзак остался у него на спине.

Первый обзор с вершины не принес утешения. Темные облака закрывали верхние предгорья и средние склоны огромной горы. Паркер с Брауном поднялись на другой пик, и когда они приблизились к вершине, южная сторона с ее смертельно опасными стенами отвесных гранитных скал открылась на несколько кратких мгновений. После быстрого, но внимательного осмотра профессор Паркер объявил, что гора недоступна с юга и востока, и не советовал идти в ту сторону для восхождения. Я был склонен согласиться с профессором {22}.

То же отразил в своем дневнике Браун:

Мы достигли вершины для того, чтобы увидеть Мак-Кинли и все ее величественные предгорья прямо перед собой, и при первом взгляде мы все воскликнули, что гора недоступна. Профессор подошел ненадолго и тоже заметил, что подъем невозможен. Для того чтобы взойти на гору Мак-Кинли с южной стороны, нам пришлось бы взбираться 18 000 футов по такому труднопроходимому каменному обрыву, который только мог быть создан природой» (Цит. по: {12}).

Кук продолжает:

Но мне хотелось разбить лагерь в нашей точке наблюдения, чтобы осмотреть склоны великой горы и ее восточных окрестностей, когда свет будет падать с другой стороны (курсив мой. – Д. Ш.). С этой целью Браун вызвался остаться {22}.

Дневник Брауна:

В течение ночи меня постоянно будил грохот продолжительных каменных осыпей и лавин. Время от времени на протяжении ночи мы вставали и смотрели на гору в надежде, что все облака разойдутся, но мы смогли бросить только беглый взгляд.

Я думаю, доктор отказался от всякой надежды подняться на вершину в этом году, и я сочувствую ему в его огромном разочаровании (Цит. по: {12}).

Кук увлеченно описывает потрясающие пейзажи и открытую им гору, названную Дисстон («в честь моего друга Генри Дисстона» {22}). В качестве открытия он упоминает и широкий ледник Викофф[34]34
  Назван в честь Кларенса Викоффа – американского бизнесмена, с которым Кук сдружился во время плавания в Арктику на судне «Эрик» в 1901 году.


[Закрыть], в который «многочисленными притоками разгружается» {22} восточный водосборный бассейн горы Дисстон.

Книга Кука:

Восхождение на гору Мак-Кинли теперь было отложено как безнадежное предприятие, однако мы решили уделить около недели исследованию ледника Руфь (курсив мой. – Д. Ш.) и разведке общего характера восточных предгорий. Мистер Портер для наблюдений выбрал хребет, разделяющий два ледника.

Мы вместе с Паркером, Брауном и Барриллом хотели перейти эту гряду, чтобы исследовать ледник Руфь до его притоков (курсив мой. – Д. Ш.). С полевым снаряжением в рюкзаках мы отправились утром 21 июля; наш путь по леднику (Токоситна – Д. Ш.) пролегал по холмам из острых осколков гранита и кварца, вокруг огромных карстовых пустот, через ледяные тоннели, где воды бешено ревели по пути вниз. За пределами ледника мы карабкались сквозь кустарник и высокую траву, по зарослям голубики и цветам старой ледниковой морены, пересекая медвежьи тропы каждые несколько минут. Поднявшись выше, мы разбили лагерь в седловине, откуда виднелись оба ледника. Мы провели на этом хребте два дня и две ночи, и Портер добился замечательных результатов с точки зрения топографии, но мы не нашли никаких новых гор, ледников или подступов к Мак-Кинли. Результат этой рекогносцировки в конечном счете доказал нам безнадежность дальнейшего восхождения от любой точки, до которой можно добраться прежде, чем наступающая зима закроет ворота к высшему миру. С этим настроением мы вернулись в лагерь, чтобы разработать план дальнейших поисково-разведочных работ {22}.

Дважды Кук упоминает свое желание исследовать ледник Руфь, но осуществить это удастся только через полтора месяца и в другом составе.

Портер, делающий наблюдения. Фото Фредерика Кука

Наступающая зима, о которой говорит Кук, была, разумеется, ни при чем. Считаться следовало не с зимой – до нее было далеко, – а с желаниями благодетелей: Паркера и Диссонта. Профессор оказался слабейшим участником, однако, сделав финансовый вклад, он получил привилегии и уверенно ими пользовался. Его невозможно было эвакуировать «в тыл», и фактически он стал грузом на шее начальника. У Брайса читаем: «В дневнике Браун признал, что доктор Кук повернул обратно на леднике Токоситна ради профессора Паркера» {12}. Ссылаясь на дневник Паркера, Брайс подытоживает: «Доктор признал, что совершить восхождение с этой стороны нет никакой возможности, так что Паркер принял решение сразу вернуться в Нью-Йорк» {12}.

Диссонт тоже нуждался во внимании. Эквивалентом финансового вклада было вовсе не увековечение его имени на карте, что было сделано, а охота в дебрях Аляски. В книге Кук не раз говорит о «походе на запад» и «задачах на западе». Эти словарные украшения тождественны одному – «обеспечить охоту Диссонту». Летом 1906 года на Аляске Кук не был свободным человеком.

Обоз направился в Янгстаун, заброшенный лагерь золотоискателей в 15 километрах от Паркер-хауса вниз по течению Йентны.

Похоже, что отступление стало облегчением не только для Паркера, но и для Брауна. В книге «Завоевание Мак-Кинли», впервые изданной в 1913 году, Браун пишет:

Нам больше не надо было прилагать всю энергию ума и тела, чтобы удовлетворить всепоглощающую страсть к скорости независимо от ее цены. Мы плыли по течению скорее как группа цыган, беззаботных и свободных, как дети. Смех и грубые шутки раздавались на всем протяжении вьючного обоза {25}.

Понятно, что слова «страсть к скорости независимо от ее цены» – камень в огород Кука.

Паркеру, впрочем, не полегчало. Брайс отмечает, что он дошел до своего предела, когда увидел многочисленные потоки, вытекающие из ледника Кахилтна. Дневник Брауна:

Профессор испугался при первом переходе вброд, и мне пришлось вести его лошадь далеко вниз и переправлять его через разные реки – он верхом, а я вплавь (Цит. по: {12}).

Произошла передислокация: чтобы закончить карту новой территории, Портер продолжал топографические работы; Кук, Браун и Миллер должны были доставить «Большой» и все припасы из Паркер-хауса в Янгстаун, и этим троим пришлось несладко.

Книга Кука:

В Паркер-хаус мы прибыли вечером 31 июля, после самых отвратительных водных приключений за весь поход: мы провели в воде, стоявшей очень высоко, более трех часов.

Вокруг Паркер-хауса вся река изменилась. Возле лодки образовалась новая коса, и она оказалась на мели в сплошном болоте. Мы развели костер, чтобы согреться, затем принялись готовить лодку к спуску. Мы перетащили ее через мелководье под нависающими деревьями, через корни, и со скоростью автомобиля вырвались на более широкий поток. Но стоило только почувствовать облегчение, как начались неприятности. «Большой» садился на одну мель за другой. Наконец мы с раздражением выбросили за борт оба якоря, и в 3 часа при свете яркого костра повалились на песок для пятиминутного отдыха. Когда мы проснулись, шоколадные воды воспламенялись восходящим солнцем, а мы были засыпаны пушистым пеплом от тополевых поленьев. Несколько часов мы откапывали лодку от свежего ила и наконец, освобожденные силами течения, поспешили в Янгстаун на встречу с товарищами {22}.

Лодка «Большой». Фото Фредерика Кука

Кук нанял на работу старателя Джона Доккина. Теперь Баррилл и Доккин должны были подготовиться «для похода на запад», в частности прорубить тропу до Кичатны. Все остальные на «Большом» пошли вниз по Йентне и 1 августа прибыли на Станцию.

По трудности финал экспедиции не уступает всей ее остальной части. Книга Кука:

В низовьях «Большой» осторожно прошел через мели дельты реки Суситны в спокойные воды залива Кука. Налетая на топляки и мчась в порогах вниз по быстрой ледяной воде, мы сломали руль и погнули все лопасти винта. Мы оборудовали корму так, чтобы двое могли править веслами, и в реке это самодельное средство работало превосходно. Поскольку винт тянул со скоростью 8 миль в час, и судно находилось под контролем, мы решили, что это безопасно – рискнуть пройти 30 миль коварного моря до Тайонека с отливом, уходящим со скоростью 8 миль в час. Первые десять миль мы прошли быстро, но заметили высокие волны, накатывающие с востока. Шторм не заставил себя ждать. Небольшие сгустки испарений стального цвета летели в нас как из пушки. Волны направляли нас бортом к ветру, заставляя маленькое суденышко крутиться, разворачиваться, трещать, пока мы не поняли, что оно скоро развалится. Теперь нам пришлось направлять баркас кормовой частью к волне, держа зигзагообразный курс. При этом разрушительные волны начали хлестать через борт. Брауна с Принцем, осторожно управлявших лодкой, дважды чуть не смыло с кормы в кипящие воды, и их в целях безопасности пришлось привязать веревками к палубе. Двигатель работал с перебоями из-за неистовой тряски судна, низкой температуры и грязи в охлаждающей его воде. Два человека занимались мотором (один из них – доктор Кук – Д. Ш.), остальных, в укрытии, ужасно укачало. В отчаянии мы попытались спастись от шторма в реке Белуге, но бесконечные низкие берега, о которые разбивались огромные волны, выглядели не очень привлекательно. Следующей надеждой стала другая река – Чулитна, но когда мы позволили ветру и волнам отнести нас в залив, мы увидели, что там было еще опаснее, чем в реке Белуге, – волны, как мы прикинули, высотой в 15 футов качали баркас и разбивались о берег всего в нескольких сотнях футов. Одна накрыла нас, и на секунду показалось, что лодка целиком ушла под воду. Кто-то в этот момент воскликнул: «На берег!», но поскольку пологий берег простирался на пять миль и повсюду бились волны, загорать на таком пляже никому не хотелось. Между тем нужно было что-то быстро предпринимать. Нашей единственной надеждой было пересечь залив Кука до подветренного берега, но эта перспектива была не лучшей. Надвигалась ужасная темная штормовая ночь. С людьми, привязанными к палубе, и без гавани на 200 миль вперед мы подумали, что лучше отойти подальше от земли, в ночь и во мрак продолжающегося шторма.

Теперь ветер дул порывами, но с такой силой, что нас выносило на гребень волны, несмотря на нормальную работу мотора. В такие моменты баркас взмывал вверх, а затем падал вниз, вызывая у всех приступы морской болезни. Падая с волн, баркас трещал так, как будто он налетел на камень, и профессор Паркер часто спрашивал, обо что мы ударились.

Несмотря на наши усилия пересечь залив, сильный отлив понес нас на юг, и когда мы приблизились к Тайонеку, волны стали прерывистыми, ветер поутих, так что стоило попытаться высадиться. Мы зашли за косу, бросили якорь, спустили свою маленькую 14-футовую брезентовую лодку, и Браун с Принцем сумели пробраться на ней через буруны в реку. Мистер Финч с командой опытных индейских лодочников подошел к нам на большой плоскодонке и взял на борт. Мы выдержали сильнейший шторм сезона на севере, без руля и с изувеченным штурвалом! {22}

Об этом случае, едва не ставшем катастрофой, вспоминает и Гершель Паркер:

Во время пересечения залива Кука мы встретились со страшным штормом, и только благодаря героическим усилиям доктора Кука, мистера Брауна и некоторых других членов команды экспедиция в конце концов в целости высадилась в Тайонеке {68}.

Все это случилось 3 августа, а на следующий день Кук нашел сообщение, что Дисстон прибудет только через две недели. С отъезжающим Паркером начальник передал, что он ждет охотника в Тайонеке.

У «Большого» был поврежден насос охлаждения; у Кука имелся запасной, и чтобы его установить, баркас переместили в механический цех завода, производящего консервы из лосося. С местным жителем Биллом Хьюзом было составлено соглашение об аренде дополнительных 15 лошадей – таким образом, подготовка к большой охоте завершалась, но 25 августа Дисстон сообщил, что не приедет. Неожиданная и принципиальная новость. Она означала, во-первых, что обязанностей перед спонсором у доктора Кука больше нет и до наступления холодов можно заниматься чем-то полезным, а во-вторых, что его ждут финансовые трудности, ибо деньги от Дисстона, скорее всего, не поступят.

В книге Кук формулирует для себя новые задачи:

Оттого, что не прибыли некоторые члены нашего отряда, мы приняли решение отказаться от запланированного похода на Кускоквим, разбить отряд на группы для сбора образцов дичи в более доступных местах и продолжить геологоразведочные работы. Брауна с Бичером послали в устье реки Матануски для добычи лося, горного барана и коз. «Большой» быстро двинулся вверх по Йентне и прибыл в лагерь Янгстаун 28 августа. Отсюда Принц и Миллер с пятью лошадьми отправились в долину Кичатны тоже за охотничьими образцами. Четыре лошади были направлены к Портеру для того, чтобы облегчить его задачу по транспортировке снаряжения. Затем вместе с Барриллом и Доккином мы спустились по Йентне до Станции, чтобы подготовиться к следующему этапу работы.

Заключительной задачей на этот сезон я определил исследование речных систем и ледников к востоку от горы Мак-Кинли и обследование северного острого гребня в поисках пути к вершине горы для возможного будущего восхождения {22}.

Две телеграммы ушли в большой мир. Одна – Герберту Бриджмену:

Мой дорогой Бриджмен, я не получал от тебя никаких писем, хотя написал тебе два месяца тому назад. Докладывать особо не о чем. Мы усердно работали и к настоящему моменту исследовали около 1000 квадратных миль. Сейчас я привожу в порядок последние дела и надеюсь телеграфировать тебе о нашей работе в начале октября из Сьюарда. Если телеграмма будет достаточно важной, то отдай ее в Associated Press.

С уважением, Ф. А. Кук {59}

Другая – Гершелю Паркеру. Кук сообщал компаньону, что намерен исследовать южное подножие Мак-Кинли, используя лодку «Большой», чтобы выбрать новый маршрут для экспедиции будущего года.

Признанный специалист по Аляске доктор Мур весьма лестно отозвался о результатах работы Кука летом 1906 года:

Были выполнены великолепные географические исследования и картирование южных предгорий Мак-Кинли. Если бы доктор Кук просто вернулся в Нью-Йорк и сообщил о том, что ему удалось сделать, то уважения к нему только прибавилось бы и, без сомнения, на следующий год он мог бы возглавить успешную экспедицию с северо-востока. Но вместо этого (что и сегодня выглядит неправдоподобным) доктор Кук отправился в действительно очень странное путешествие {52}.

Категорически не согласен с Муром – ничего неправдоподобного или странного не происходило. Кук действовал абсолютно понятно и логично. Все складывалось отлично: уникальная лодка после всех пертурбаций была отремонтирована, имелись первоклассное снаряжение и уйма продуктов. За два месяца тяжелой работы в горах участники экспедиции великолепно акклиматизировались. И вот теперь (если забыть о финансах) – настоящее везение: Дисстон отказался от охоты. Если бы богач прибыл на Аляску, то ни о каком походе в сторону Мак-Кинли и речи бы не шло. Паркер уехал, Дисстон не появился, Кук мог принимать решения самостоятельно.

Огромное расстояние разделяет дом Кука в Нью-Йорке и поселок Тайонек. Можно ли представить честолюбивого, ни от кого не зависящего путешественника, который на месте Кука не воспользовался бы представившейся возможностью увидеть путь к Мак-Кинли и, найдя его, попробовать начать восхождение? Нет такого человека!

И в 1906 году, находясь к юго-западу, югу и юго-востоку от Мак-Кинли, Кук то и дело взбирался на холмы и возвышенности, чтобы с высоты разглядеть склоны Большой горы и открыть путь к вершине. Теперь ему выпал куда более счастливый шанс.

(Автор вспоминает свою вторую попытку пересечь на лыжах Берингов пролив от Чукотки на Аляску в 1997 году. Участников было четверо: автор, сыновья Никита и Матвей и видеооператор Илья Новиков. Все было великолепно подготовлено, нас сопровождали несколько журналистов. Чтобы начать путь, мы высадились из вертолета на лед у мыса Дежнева. К вечеру подул неимоверной силы северный ветер, принесший жуткий мороз. Мы поставили палатку на берегу казавшегося бескрайним разводья, по которому шли черные волны с белыми барашками, с шумом разбивающиеся о наш ледяной берег, и только барьер из грязного цвета торосов предохранял нас от брызг.

Утром выяснилось, что у Ильи обморожены пальцы, они раздулись и приобрели лиловый оттенок. Пришлось возвращаться в ближайший поселок Уэлен. На санитарном вертолете Илью отправили в районный центр в госпиталь. Досадуя, мы отослали домой всех журналистов.

Через два дня с прежней точки мы снова, теперь втроем, попробовали идти через пролив. Мы чувствовали какую-то остервенелость. Параллель с Фредериком Куком в том, что мы, как и он, несмотря на недавнюю неудачу, опять пытались идти, уменьшив за счет слабого звена состав группы.)

Планируя глубокую разведку в сторону Мак-Кинли, Кук, конечно, не исключал штурма вершины. Наоборот, он наверняка готовился к нему и размышлял, кого взять с собой. Я никак не могу согласиться с мнением профессора Дзаватти (директора Итальянского института полярной географии), что Кук не пригласил Брауна и Паркера, потому что планировал подняться лишь до 3600 метров, а, дескать, намеревайся он идти к вершине, то тогда «Паркер и Браун были бы включены в состав группы, по крайней мере до одного из последних этапов» {81}.

Дзаватти старается выбить почву из-под ног недоброжелателей нашего героя, которые говорят, что Кук не взял с собой Брауна (Паркер отбыл в Нью-Йорк), потому что еще в Тайонеке спланировал обман и не нуждался в лишних свидетелях.

В книге Кука «Мое обретение полюса» мы находим язвительные отзывы о Гершеле Паркере (почти то же писал в дневнике и Браун):

Был со мной во время путешествия на гору Мак-Кинли, но повернул назад, поддавшись панике, при переправе через горные потоки.

Поднявшись на маленький пик в 40 милях от великой горы, он объявил Мак-Кинли неприступной. Этот человек был настолько неприспособленным для такой работы, что требовались двое, чтобы подсадить его на лошадь {20}.

Ясно, что кабы Паркер не уехал в Нью-Йорк, то Кук не позвал бы его с собою в холодное (сентябрь!), короткое по времени и насыщенное опасной работой путешествие. Да и не состоялось бы оно в этом случае.

Есть у Кука слова и о Брауне. В той же книге он называет его лодырем. Из собственного экспедиционного опыта автор знает, что, во-первых, лодыря всегда видно и, во-вторых, не лодыря никогда лодырем не назовешь. И еще одна очень показательная цитата из Кука:

«На первом большом леднике Паркер и его компаньон Белмор Браун не оправдали надежд, остановившись перед пустяковой ледяной стенкой» {20}.

В книге «Завоевание Мак-Кинли» Браун вспоминает:

Я сказал Куку, что если он собирается исследовать южные предгорья горы Мак-Кинли, то я предпочел бы пойти с ним. Он ответил, что не будет заниматься никакими исследованиями, кроме одного – посмотрит, проходим ли водный маршрут {25}.

Из этих слов можно сделать выводы: Кук действительно думал о новой попытке взойти на Мак-Кинли и не хотел, чтобы Браун участвовал в ней. А вот следующие два абзаца книги Брауна:

То, что произошло потом, трудно понять и еще труднее об этом писать. Но ради правды и для того, чтобы последующие поколения смогли правильно оценить события, я считаю своим долгом зафиксировать каждую деталь того, что произошло вслед за моим отъездом.

Перед тем как покинуть Тайонек, Кук послал следующую телеграмму одному хорошо известному бизнесмену в Нью-Йорке: «Я готовлюсь к последнему, отчаянному штурму горы Мак-Кинли» {25}.

Телеграмма Кука Бриджмену, которую имеет в виду Браун, была приведена выше. Браун «цитирует» ее и намеренно искажает слова Кука, приписывая ему утверждение, что решение о восхождении уже принято. Это ложь.

Все драматические события 1903 года, о которых мы узнали из статей и книги Кука, наилучшим образом были подтверждены Данном. Не менее захватывающие и смертельно опасные приключения во время летних скитаний в 1906 году, изложенные Куком, с не меньшим успехом заверил Брайс, в распоряжении которого имелись дневники других участников экспедиции. Теперь речь пойдет о восхождении Кука и Баррилла на Мак-Кинли в сентябре 1906 года. О нем снова расскажет Кук, но свидетелей-рассказчиков на этот раз не будет, и Куку не поверят.

Но почему? Предстоящий двухнедельный вояж, закончившийся на вершине Мак-Кинли, не так уж сложен по сравнению с предшествующими баталиями продолжительностью в три и два месяца. Те события Кук описал, ни в чем не отклоняясь от истины, а тут вдруг – сочиняет, врет. Правдоподобно ли это? Между тем ложь его главного обвинителя, художника Брауна, уже налицо, и мы скоро увидим: ложь эта не первая и не последняя.

Выдуманные слова «Готовлюсь к последнему, отчаянному штурму горы Мак-Кинли» набраны в книге Брауна обычным шрифтом. Профессор Мур, кичащийся своей объективностью, в буквальном и переносном смысле поднимает ложь Брауна – набирает эту фразу в своей книге заглавными буквами {52}.

В 2001 году в Соединенных Штатах появилась книга «Денали. Обман. Поражение. Триумф», в которую вошли отчеты первопроходцев – Кука, Брауна, Стака – снабженные комментариями писателя и альпиниста, поднявшегося на Мак-Кинли зимой, Арта Дэвидсона. Разнос Кука Дэвидсон начинает со злополучной «цитаты» Брауна, канонизированной Муром, снова набирая ее прописными буквами {25}. Причем – важно! – книга Роберта Брайса, где приведена настоящая телеграмма Кука Бриджмену, уже четыре года как продавалась в Америке.

Забегая вперед, скажу, что спутники по восхождению на Мак-Кинли не подвели Кука. Доккин был оставлен в базовом лагере, Баррилл стал умелым партнером. В книге «К вершине континента» Фредерик Кук тепло отзывается о нем:

Что меня поразило в первую очередь, так это благородство Эдварда Баррилла, величие сердца и души человека, который шел за мной без единого слова протеста, через безнадежность к успеху {22}.

А в отчете о полюсной эпопее характеризует так: «Он был добродушным и трудолюбивым погонщиком вьючных животных и проявил себя наиболее способным альпинистом» {20}.