Текст книги "Сладкоголосая Сирена"

Глава 18. Выход найден

Рассказывал Митрофан, позже, когда не стало его хозяина о том, что несмотря на подавленное настроение, пан Михал думал о том, как сохранить в строжайшей тайне его гнусное грехопадение. Ничего в голову не приходило. Настя вела себе, как и подобает жене богатого и знатного пана. И дом она вела, как полагается, и многочисленных гостей принимала по всем правилам знатного рода. Теперь пан Михал наверняка знал, откуда это у неё. Оказывается, всё заложено с самого рождения. Вот, что значит благородная кровь, не единожды думал старик.

Будучи от рождения католиком. Он уважал свою религию. Регулярно раньше ходил к исповеди, а вот теперь после того, как в доме появилась молодая жена, он перестал посещать костёл. Не мог он обманывать бога. На исповеди надо говорить правду о своих грехах. А как он мог на это решиться? И поэтому болезнь подтачивала его. Когда крепкое здоровье. Они с женой перестали посещать балы, но дома гостей принимали. Правда, значительно реже, мотивируя тем, что в доме маленький ребёнок.

А Настю по-прежнему он любил. И любил не как внучку, а как женщину. И часто, вспоминая ту, единственную, горячую ночь, когда Настя всецело принадлежала только ему. Потом он понял, что отдавалась она не ему, а своему любимому цыгану. В минуту откровения, когда Михал подластился к девушке, она и рассказала ему о том, что первым мужчиной у неё был цыган по имени Гожо. Рассказала и о том, что его насильно женили на такой же цыганке из их табора. И о том, что она тайно с ним сожительствовала в то время, как его молодая жена спала одна в своей кибитке.

Лучше бы она не рассказывала об этом. Старик сгорал от ревности. Сам удивлялся, что, прожив со своей первой женой не много не мало, а 40 лет, он ни разу не ревновал, а тут, как бес в него вселился. Он ревновал её даже к ребёнку. И открыто говорил о том, что уж слишком много времени уделяет сыну. Ведь у мальчика есть ещё и няня. Хотел даже пригласить в усадьбу кормилицу, но Настя отказалась. И вот сама кормит малыша грудью. А пора уже и о себе самой подумать. Мальчишку можно и на коровье молоко переводить, а то вон сама худенькая, как девочка-подросток.

И много о чём ещё думал старик в своей спальне. Ворочаясь по ночам. Но так ни к чему и не додумался. Ждал теперь вестей от посланцев, которые поехали удостовериться в том, его ли сын Станислав, является родным отцом Насти? А в душе по-тихому молил Бога, чтобы это оказалось не правдой, чтобы, чтобы…

Дальше мысль обрывалась, и Михал на короткое время погружался в тревожный сон. А во сне видел, как покойный пан Заблоцкий скалит зубы и грозит ему адом. И тогда подхватывался старик в холодном поту, и дрожащий шёл взглянуть на Настю, которая вот уже год проживала на половине его первой жены Ядвиги.

Разве о такой жизни мечтал Михал, когда шёл на преступление, ради этой красавицы? Он тогда и подумать не мог о том, что будет один в холодной постели коротать длинные ночи.

Удостоверившись в том, что жена спит, а рядом в кроватке посапывает его наследник, он тихонько брёл в свой кабинет и снова молил о прощении своих тяжких грехов.

И так продолжалось очень долго. А вот уже несколько ночей он не обнаруживал Насти в её постели. А однажды не выдержал и заставил слуг искать жену, хотя утром она всегда была на месте. А днём, словно на крыльях летала. Работа так и горела в её руках. Хотя о какой работе речь? Она просто так умело давала указания, что слуги с удовольствием выполняли, даже тяжёлую работу. Они все очень любили свою молодую и очень добрую хозяйку и готовы были за неё в огонь и воду. На молодых слух Михал также посматривал с недоверием. Ревновал к любому мужчине и ничего с этим не мог поделать.

И каково же было его негодование, когда Митрофан и его двое помощников притащили после полуночи почти голого окровавленного и избитого цыгана и напуганную дрожащую Настю.

Тут старик и возрадовался, что теперь жизнь этого поганого, вонючего цыгана находится в его руках. Правда, Митрофан чуть не пустил в расход обоих. Но это же какой позор был бы на его седую голову. Хорошо, что не сжёг мельницу вместе с любовниками. Да верное решение подсказал слуга, то обоих надо затащить в заброшенную шахту. Вот там пускай и влюбляются. А, что теперь скажет Общество?

Вот тут-то было над чем поразмышлять старику. Да и ребёнку нужна мать. Мальчик никак не хотел стоять на своих ножках. Осенью они всей семьёй, по совету доктора, собирались ехать на море.

Так прошла бессонная ночь. Настю, которая упала в глубокий обморок, доктор привёл в чувство. Он ни о чём не спрашивал хозяина. Видно, было по поведению всех присутствующих. Что тут произошла какая-то семейная драма.

А Михал взял клятву у слуг, чтобы о том, чтобы то, что произошло ночью, ни одна душа не должна узнать. Иначе не сносить виновнику голову. Он щедро наградил участников ночной операции, и отпустил до утра отдыхать. У самого созрел план о том, что якобы Настя нуждается по состоянию здоровья поехать на лечение, на те самые воды. Теперь, мол, она отправилась одна, а позднее и Михал с сыном последуют её примеру. И через три, четыре месяца семья воссоединится.

Пан и сам не ожидал от себя такого правильного решения. И чуть свет велел Митрофану запрягать лошадей, пока прислуга в доме еще спала.

Зашёл на половину Насти и велел быстро собрать самые необходимые вещи и следовать на выход. Настя плакала, просила не разлучать её с ребёнком, но пан был неумолим. Он только со злорадной ухмылкой поторапливал её.

Что могла взять с собой расстроенная женщина? Прихватила некоторое бельё и что-то из тёплой одежды. Мужской одежды у неё не было, а ведь Гожо был почти голый. Вся его одежда так и осталась на той проклятой мельнице.

«Уж лучше бы Митрофан сжёг бы нас там», – думала, проливая слёзы Настя. Её затолкали в крытую карету. Огляделась. Гожо рядом не было. Во дворе, когда шла, видела вторую лошадь, запряжённую в простую телегу. Там было накидано сено. Значит, Гожо везут отдельно. Значит, живой её любимый. Это как-то вселяло надежду. Только вот мысли о маленьком Феликсе не давали покоя. Как же её малыш? Он ведь совсем ещё крошка. Возможно, что она никогда больше не встретится с ним. Возможно, что в свои не полных 21 год она там и умрёт, в том сыром подземелье. Но что ей оставалось делать? Она сама выбрала свою судьбу. Да и Гожо также давно избрал такую жизнь.

Глава 19. Финал поисков и встреча с отцом

А Стась тоже продолжал свои воспоминания, ведь как они с супругой управились с весенними делами, так и отправились в дорогу. Снова закинули на плечи незамысловатые пожитки и теперь прямым курсом отправились на Варшаву. Путь был не близким. Шли, как и прошлый раз, делая остановки в деревнях. Спрашивали у жителей: не слышали ли они о слепой девушке с прекрасным голосом? Ответ получали однозначный: – Нет!

Но вера не покидала их. Человек же не иголка, не могла она вот взять и просто так исчезнуть. Их путешествие продолжалось уже более месяца. Иногда на неделю и больше останавливались в какой-либо деревне, чтобы помочь крестьянам управится в их хозяйстве, а за это получали кусок хлеба, иногда и что-то получше, да и кров над головой у них был тогда. Отдохнув и заработав на дальнейшее путешествие, они тепло прощались с жителями и продолжали свой путь.

А в это время в Кривые Ложки приехали на усталых лошадях слуги Михала Лаздовского, и по наводке местных жителей, нашли неказистый домик Станислава и Марыси. Но, увы! Они явно припозднились, хоть и спешили. В доме и в огороде царило явное запустение. Видно было, что хозяева давно покинули своё жильё. Порасспросили слуги у жителей, как выглядят хозяева этого покосившегося домика, да так ничего не поняв, вынуждены были ни с чем возвратиться к пану Михалу. А тот уж очень большие надежды возлагал на них.

Когда понял, что снова остался в неведении, то совсем опустил руки. Пан уже не хотел ничего вообще. Он не знал, как спасти свою грешную душу и тогда вынужден был однажды посетить костёл, куда уже больше года не ступала его нога. Он очень волновался перед покаянием. Однако дрожащим голосом изложил свои грехи и сомнения своему духовнику. Долго молчал тот, а потом изрёк, что Бог милостив и прощает все грехи своим рабам. Но от этих слов Михалу нисколько не стало легче, хоть выложил на исповедь изрядную сумму денег, так и побрёл домой с тяжестью на сердце.

А в это время Стас и Марыся прибыли в Варшаву и отыскали поместье пана Владислава Заблоцкого и узнали о том, что уже больше года, как театра не существует, что хозяин скоропостижно умер. А про слепую девушку вспомнили и поведали, что да, была когда-то слепая девушка и все называли её не иначе, как Сладкоголосая Сирена. А куда она потом пропала, никто и не знал.

Марыся отыскала родительский дом, где раньше проживала и откуда с позором была изгнана. Родителей давно уже не было в живых. В доме проживали её сестра с мужем. А брат уже давно скитался от двора ко двору в поисках заработка. Сестра не очень-то и обрадовалась, когда увидела родственников на пороге дома. Она сухо поздоровалась, но в дом пригласила и поведала о последних днях отца и матери. Они умерли вскоре после того, как выставили за дверь старшую беременную дочь. Какая-то непонятная болезнь свалила их в одночасье. А вот детей такая участь минула.

Марыся и Стась, видя, что пришлись они не ко двору, начали рассказывать о своей дочери, и что они пришли сюда только для того, чтобы отыскать хоть какой-нибудь след. И тогда муж сестры вспомнил, что когда умер хозяин театра, то артистов перекупили в другие театры. Поблагодарив за хлеб соль, Стас и жена покинули и этот дом, где с облегчением вздохнули, когда за ними закрылась дверь.

И так, от театра, к театру, от хозяина, к хозяину брели родители, чтобы хоть что-то узнать о своей ненаглядной, искавшей, как и они когда-то счастье, дочери Настеньке.

И уже совсем потеряв надежду, хотели возвращаться обратно в свои, ставшие родными Кривые ложки, как один из хозяев театра вспомнил о девушке с прекрасным неземным голосом. Но он категорически отрицал то, что эта девушка слепая.

– Нет, нет! Эта девушка прекрасна, как ангел, спустившийся с небес, и глаза у неё васильковые, а волосы светлые, как лён.

Он ещё долго изощрялся в своих комплиментах и назвал ей Сладкоголосая Сирена.

Родители были в недоумении. По всем приметам – это была точно их Настя, но вот о, что она зрячая, это вызывало сомнение. Не могла она вот так взять и прозреть.

А когда театрал рассказал о том, что Настя проживает в качестве законной жены у пана Михала Лаздовского, то Марыся, как стояла, так и упала в обморок, чем очень напугала своего мужа. Он бережно поднял жену на руки и вынес на свежий воздух. Пришёл и слуга на помощь, принёс воду и нюхательные соли. Марыся пришла в чувство, и крупные слёзы покатились из её красивых глаз.

– Стасик, неужели такое может быть?

Станислав понял о чём хотела спросить жена и тут же успокоил её, что такого, конечно же не может быть. Но сказал это совсем неуверенным голосом. В голове у него сразу прокрутилась история с его фамилией, о том, что назло отцу, он взял фамилию жены, заплатив клерку дорогим колечком. И сделал он это умышленно, чтобы отец его не смог найти, в случае если передумает и захочет вернуть сына в поместье.

Всё могло случиться. Ведь и Настя не знала всей истории их с матерью жизни. У девушки была проблема со зрением. А нагружать её своими проблемами не имело смысла. Так и жила девушка в любви, не ведая свою историю рождения. Главное было то, что её любили, и она любила своих родителей, пока не встретила свою любовь. Видимо судьба у них такая.

Но, как бы то ни было, кое какой след всё-таки отыскался. И Стас решил, как бы это ни было тяжело, ему нужно добраться во дворец к отцу и всё увидеть своими глазами. Посоветовавшись, решили, что лучше всего это сделать Марыси. Возможно, что в доме остались те люди, слуги, с которыми ей пришлось долго делить нелёгкий хлеб прислужницы в богатом доме.

Натянув на глаза пониже платок, хотя теперь в этой женщине с болью в глазах, с огрубевшими руками и потрескавшимися от дороги ногами, трудно, почти невозможно было признать былую красавицу горничную. Марыся поцеловав мужа, отправилась в разведку. Она долго не могла решиться постучать в калитку, а кружила вокруг да около, пока оттуда не вышла молодая и приятная на вид женщина в форме. А форма на ней была такая же, как и у неё много лет назад. Это была горничная и Марыся окликнула её.

– Девушка, простите меня, а могу ли я увидеть вашу хозяйку?

Горничная вздрогнула и, оглянувшись назад, удостоверившись в том, что её никто не видит и не слышит, подошла к Марысе.

– А зачем она вам, и кто, собственно, Вы будете?

Марыся растерялась и не смогла сразу придумать, что ответить на вопрос.

– А…а…а… мы вместе служили в театре у пана Вацлава. И я хотела удостовериться, всё ли у неё сейчас хорошо.

Агата, а это была именно она, только махнула рукой и утерла сбежавшую на щеку слезу.

– Ой, шли бы вы, дорогая отсюда по добру, по здорову. Не приведи господь, хозяин узнает, что вы интересуетесь его женой, то не позавидую я Вам.

Марыся вздрогнула и пристально посмотрела в глаза девушке.

– А что с ней? Неужели же её так плохо живётся в таком роскошном особняке?

– Живётся…

Горничная снова оглянулась и тихо прошептала:

– Кажется мне, что изгнал её чем-то рассерженный пан Михал. Мы все её очень любили, а тут в одночасье она исчезла. Вот и сынок её маленький страдает. Кричит денно и ночно, ведь лишили мальца матери, а он такой больной, а теперь совсем извёлся. Мы так смотреть не можем на такую несправедливость.

Марыся стала бледнее белоснежной косынки, повязанной на голове у Агаты. Но она мужественно вела диалог.

– Так, что же могло случиться такого, что старый муж изгнал молодую цветущую женщину с глаз долой, да ещё и мать его ребёнка?

Агата только развела руками:

– Сказывают, что причастен к этому какой-то цыган. Только подробно я ничего не знаю и утверждать не могу.

– Девушка, а тебя. Случайно не Агатой зовут?

Служанка изумлённо посмотрела на Марысю.

– Да, Агата я. Горничной работаю у пана Михала. А откуда Вы меня знаете? Я-то Вас, собственно, впервые вижу.

– Да это и не новость. Я мать Вашу знала, она у пана кухаркой работала. А ты тогда маленькая ещё была, иногда к матери на кухню забегала, хотя это строго запрещалось. А мать жива ещё? Могу я с ней поговорить?

– К сожалению, схоронила я её, уже два года назад.

Марыся тяжело вздохнула. Надежды, что-либо узнать подробнее, не осталось. И тут она рискнула ещё раз:

– Агата, слушай, а скажи-ка мне пожалуйста, Митрофан всё так же управляет имением пана Михала?

– О да! Этот чёрт, Митрофан совсем непотопляем. Теперь, когда исчезла хозяйка, а пан впал в маразм, Митрофан заправляет всем и всеми. И думается мне, что знает он прекрасно, куда упрятали они с паном нашу чудную хозяйку. Управы на них нет!

За воротами послышался какой-то шум, и Агата чуть ли не бегом подалась в сторону города, а Марыся, опустив голову, ушла в противоположную сторону. Сердце бешено колотилось. Надо срочно принимать какие-то меры. Видимо что-то страшное происходит с их дочерью. А что это именно их дочь сомнений не оставалось, раз тут замешан снова цыган.

Дома со слезами на глазах Марыся рассказала о том, что ей удалось узнать от горничной. И тогда Станислав решился пойти на встречу с отцом, чтобы до конца выяснить, что же произошло с их девочкой.

Зная с детства все ходы и выходы в поместье, Станислав тайком пробрался незамеченным в комнаты, где мог быть его отец. Он был поражён его видом. Перед ним сидел совершенно немощный старик, которому и 70 лет ещё не было. Старик поднял трясущуюся голову и всмотрелся в лицо незнакомого ему человека.

Но когда Стась заговорил, старик вскрикнул и поднёс руку к глазам. Он хотел, как бы поставить между ними заслон. Однако Стась произнёс свою изобличающую речь:

– Да что же ты наделал, пан Лаздовский? У меня даже язык не поворачивается назвать тебя отцом. Как же ты мог так поступить и жениться на собственной внучке? Ты думаешь, что Бог простит тебя? Нет! Нет тебе прощения ни на этом, ни на том свете. Ты проклял меня за мою любовь, а это очень большой грех. Теперь ради того, чтобы спрятать следы своего преступления, ты решил расправиться и с внучкой. Не выйдет! Я сегодня же, сию минуту пойду к приставу и обо всём расскажу. И свои последние дни ты будешь доживать в тюрьме. А ещё весь свет узнает о твоём грехопадении. Не будет тебе покоя и на том свете. Бог всё видит. Гореть тебе в вечном огне!

Рассерженный Станислав ещё что-то говорил, но старик уже ничего не слышал. Он схватился за грудь рукой, и начал медленно сползать с кресла на пол.

Станислав не стал оказывать ему никакой помощи. Он только позвал Митрофана, который тотчас же появился, и только открыл было рот, чтобы отдать приказ незнакомцу покинуть поместье, как узнал в нём сына пана Михала и быстренько, на всякий случай снял сою шапку перед бывшим господином.

– А теперь, Митрофан, ты отдашь приказ, чтобы тело пана готовили к погребению, а сам лично поедешь и привезёшь свою хозяйку. Немедленно! Ты понял меня?

Митрофан попятился и боком выскочил из комнаты. Следом за ним вышел и Станислав.

И уже через несколько часов он из своей засады увидел, как к чёрному входу подъехала крытая карета, и как Митрофан внёс в дом закутанного человека. Значит, жива их дочь. На сегодня он выполнил своё задуманное дело и с радостной вестью поспешил к Марысе, которая уже совсем измучилась ожиданием.

– Любимая моя Марыся! Счастье-то какое!!! Наша девочка нашлась, и я думаю, что очень скоро мы с ней увидимся. Пускай немного успокоится и придёт в себя. Ей бедняжке в последнее время и так досталось с лихвой.

Глава 20. Встреча с родителями

Вспоминала Анастасия, как стояла с плачущим ребёнком на руках. И только тогда няня признала свою госпожу.

– Пани Анастасия, да что же эти изверги сделали с Вами?

Но Настя ничего не говорила, а только крепко из последних сил прижимала к груди своего ребёнка.

Вот она радость возвращения к жизни. Оказывается, счастье её здесь. Маленькое сердечко трепетало, в восторге от встречи с мамой. Это теперь было её спасение. Она взяла себя в руки и попросила позвать Агату. Няня с радостью помчалась исполнять приказ своей хозяйки. Все слуги очень любили молодую госпожу и недоумевали, когда она исчезла, оставив ребёнка, которому шел второй год, а он не мог даже не то, что ходить, он не мог стоять на своих ножках. Ни один врач не мог поставить диагноз малышу. А в последнее время он всё время плакал. Видимо скучал о матери. И вот сегодня впервые он улыбался.

Прибежала Агата, и всплеснула руками, когда увидела в каком состоянии находиться хозяйка. А Настя попросила сделать ванну и приготовить соответствующую для траура одежду. Она до конца должна была сыграть свою роль жены. И сыграть не для себя, а во имя сына. Он был не при чём, в их семейных неурядицах.

Вечером она сидела у гроба мужа. Слеза одна за другой катились по её впалым щекам. Она оплакивала не пана Михала, она оплакивала своего любимого Гожо.

Недолго пережил Михал своего убитого соперника. Скорее всего, Бог призвал его отчитаться за свои злодеяния к себе.

После похорон, в дом пришёл нотариус. Он собрал всех и огласил предсмертное завещание пана Михала Лаздовского. В нём говорилось, что всё своё движимое и недвижимое имущество он завещает своему сыны Феликсу Лаздовскому. А опекуном до достижения мальчика 20-летнего возраста он назначает….

В зале наступила гробовая тишина. Все знали, что никого из родственников у пана не осталось в живых, а с женой у него были какие-то конфликты. Нотариус сделал глубокий вдох и произнёс фразу, окончательно поставившую все точки в этом завещании…

– Анастасию Лаздовскую!

Все одновременно вздохнули. Ведь, нечего греха таить, прислуга боялась, что опекуном пан назначит своего доверенного слугу Митрофана. А тот уже готовился захватить власть в свои руки и бесчинствовал по отношению к другим, таким же, как и он слугам.

Однако тут справедливость восторжествовала. Все по очереди подходили, кланялись в ноги Анастасии и целовали руку. Последним подошёл и Митрофан. Но Анастасия гневно взглянула на него и промолвила:

– Отныне и навсегда я не хочу больше тебя здесь видеть. Завтра получишь расчёт и убирайся подальше от этого поместья.

А после оглашения завещания, когда Настя подписала все необходимые бумаги, и нотариус ушёл, к ней зашли мужчина и женщина. Она пристально вглядывалась в лица, переводя взгляд с мужчины на женщину. А они с улыбкой наблюдали за этой красивой женщиной. Настя была в смятении, кто перед ней стоит? Пока женщина напротив не разрыдалась, и тихо промолвила:

– Дочь моя!!! Настенька!!! Как же мы тебя долго искали.

Сердце Насти чуть не выскочило из груди от этих слов. Слёзы радости тут же заполнили её прекрасные глазки, и она закричала:

– Мамочка? Папочка? Боже, какое счастье!!!!!!

Все трое одновременно шагнули навстречу друг другу.

Настя впервые видела перед собой этих людей, но сердцем почувствовала, что это именно они, её любимые родители. Теперь их семья снова вместе и теперь она уже будет находиться в полной безопасности независимо от любых бед и ненастий. Уже однажды родители спасли её маленькую и слепую от стужи и болезней. Они нашли приют в стареньком домике, вместо заброшенной землянки и сделали всё возможное, чтобы она не голодала, чтобы ей было тепло. А недостачу всего этого они компенсировали своей любовью. Она, конечно, поступила по отношению к ним неблагодарно, ведь она без спроса и их родительского благословения ушла за своей первой любовью. В чём немного винила себя.

Девушка, рыдая опустилась перед родителями на колени, припала к их ногам и взмолилась:

– Родные вы мои, простите свою непутёвую дочь!

Но Стас и Марыся одновременно подхватили её под руки, подняли и по очереди обнимали и покрывали заплаканное лицо дочери поцелуями.

– Доченька, Настенька, ты что? Мы же тебя очень любим и вовсе не держим на тебя обиды. Мы просто очень волновались за тебя, когда не знали где ты и что с тобой. А теперь мы вместе снова и это значит, что всё будет хорошо. Страшный кошмар уже позади. И нет в том твоей вины, что так произошло. Пройдёт время, и ты забудешь об этом, у тебя будет новая, счастливая жизнь.

И Настя, как в детстве, поверила отцу и матери, что именно так и будет.

Отец с мокрыми от слёз глазами смотрел в глаза дочери и говорил:

– Боже милостивый, дочь ты нас видишь? Ты правда здорова? Да как же это? Как такое может быть? Это же просто чудо!!!

Но Настя, улыбаясь, целовала губы и щёки любимых родителей никак не могла насытиться тем великим счастьем родительского тепла.

– Да мои любимые, я уже всё вижу, я здорова и мне Вам ещё очень много нужно рассказать, и главное – показать. Пойдёмте со мной. Вас ждёт ещё одна незабываемая встреча с моим сыном и вашим внуком. А разговоры, конечно, они будут, и их будет очень много, ведь я Вас больше не покину и больше никогда не потеряю.