Текст книги "Господин маг"

Примитив, никакого мастерства игры не требуется, зато адреналина – выше крыши.

Первым держать банк уговорили Плиева как миллионщика. Тот на такое прозвание поморщился, но вытащил из бумажника двести рублей ассигнациями и в банк вложил. И как-то очень быстро их проиграл. Буквально за три тальи. Тогда свои услуги как банкира предложил гражданский. Он уже тысячу в банк не пожалел, вызвав одобрительные крики офицеров. Взяли у полового свежие колоды, и понеслось.

Теперь игра затянулась. Ставки редко превышали сто рублей, а выигрыши и проигрыши чередовались примерно в одинаковой пропорции. Но постепенно банк стал расти. То есть проигрыши продолжали случаться, но наиболее крупные ставки все чаще оставались за банкиром.

Петя отметил этот факт без особого интереса. Он вообще снова задремывать начал. Все-таки толком не спал уже давно. Но вставать и идти в номер было лень. Вот он и продолжал расслабленно смотреть на карты – и вдруг чуть не стукнулся лбом о столешницу. Классический клевок носом, сопровождавшийся непроизвольным испугом. Знаете, как это бывает. Выражение «провалиться в сон» иногда довольно точно отражает ощущения. Особенно когда засыпаешь сидя.

Юноша немного разлепил глаза и обратил взгляд на карты. И обнаружил, что смотрит на них не обычным, а магическим зрением. И с изумлением заметил, что на рубашках стали заметны какие-то узоры. Разные на разных картах. Некоторые их вовсе не имели, но вот карты, которые побывали в руках банкира, такими пятнышками обзаводились. Он что, маг? Вроде нет. Аура слабовата, у Пети заметно ярче. Но талант крапить магией карты явно присутствует. Неожиданное проявление таланта. Шулерского.

Заметив пристальный взгляд Пети на карты, неожиданно среагировал банкир:

– Интересно? Что же вы не присоединяетесь? Банк все растет, такой куш сорвать можно…

– Нет, – сказал Петя встряхнувшись, – денег слишком мало. А в карты всегда выигрывает тот, у кого их больше.

– Это как же? Просветите нас.

Кстати, банкир выразил не только свое мнение. Прочие игроки тоже стали прислушиваться.

– Все просто. Когда денег много, надо просто удваивать ставку, пока не выиграешь.

– Интересная мысль! – почему-то обрадовался банкир. – И ведь абсолютно верная. Нет желающих попробовать? Ну же, господа! Кто-нибудь хочет сыграть ва-банк? А потом повторить, если проиграет?

Судя по взглядам, которыми обменивались офицеры, желающие были, а вот денег у них не было.

– Ты нас и так уже раздел порядком, – высказал один из них общую мысль, – да и игра может закончиться, а до утра еще далеко.

– Точно, – подхватил второй, – карта не лошадь, к утру повезет.

– Вообще-то это как раз лошади нас утром повезут, – пессимистично откликнулся другой.

– Плачь больше, карта слезу любит! – засмеялись все вокруг.

Поговорки были старые, но неизменно вызывали у азартных картежников радостную реакцию. Говорят, пьяницы так на слово «водка» реагируют, начинают смеяться без причины. И еще, отметил про себя Петя, по мере игры все довольно быстро перешли на «ты».

– Но все-таки, – продолжал упорствовать банкир, – может, хоть господин миллионщик рискнет?

Плиев, к тому времени уже проигравший не меньше тысячи рублей, вдруг одним глотком допил свой бокал и хрястнул им об пол:

– А давай! Ва-банк!

Петю вдруг что-то дернуло:

– Господин Плиев, а позвольте, я карту выберу! Я идею предложил, к тому же новичкам везет.

– А если проиграешь, тоже отвечать будешь?

– Разве что рублем. Больше не могу.

– А давай! – снова почти закричал помещик. Было заметно, что азарт и выпитое вино его изрядно разморили.

Петя взял со стола колоду и быстро вытащил из нее карту. Наугад. Получилась семерка бубен. И эта карта была помечена. В магическом зрении были заметны два пятнышка.

«Откуда же они берутся?» – подумал юноша, невольно концентрируясь на них.

И пятна исчезли! Рубашка стала гладкой.

– Вот, ваше благородие, – произнес Петя, показывая карту Плиеву, – давайте на эту карту ставить.

– Ну, давай, – буркнул помещик, выкладывая на стол карту и вытаскивая из бумажника несколько крупных купюр.

Банкир впился в рубашку глазами. Потом перевел их на Петю:

– Господа, вообще-то я шутил. Может, передумаете?

– Ну уж нет. Сдавай!

Остальные игроки ставок делать не стали. Все пристально смотрели на руки банкира. Тот, явно нервничая, раскладывал карты на две кучки.

Петя тем временем вытащил из колоды еще одну карту и, спрятав ее под столом, занялся экспериментами. А что будет, если зеленоватый туман, что у него непонятно по каким жилам течет, побольше к пальцу подогнать? И на карту вынести? Нет, ничего не получалось. Или все-таки какие-то следы остаются? Вот чистится карта легко, достаточно ею внутри ауры поводить, и пятна исчезают. А новые что-то не наносятся. Хотя навык полезный. Надо будет потренироваться.

«А сейчас, кстати, мое везение проверяется, – вдруг забеспокоился Петя. Метки с карты он снял, передернуть при сдаче шулер (а банкир – именно шулер) может, но не знает, какая карта перед ним на столе лежит. Но выигрыша же это не гарантирует! Нужная карта может как справа, так и слева оказаться.

Однако дружный рев картежников, а главное, притянувший его с пьяными поцелуями Плиев сообщили, что везение все-таки имеет место быть. Уф! Отлегло. Зачем только влезал?

– Давай еще карту! – возбужденно требовал помещик.

– Нет, господа, увольте, – не согласился гражданский, – разве кто другой банковать будет. С меня хватит.

– А и правда, – Плиева было не остановить. – Сколько в банке было? Две с чем-то тысячи? Банкую! Ваши ставки, господа!

Все оживились, потребовали новые колоды.

– Можно мне старые на память забрать? – попросил Петя.

– Забирай, не жалко! – щедро разрешил Плиев, – Хотя вот еще что… Ты там рубль ставил? Вот тебе червонец. Чтобы удачу сохранить.

Петя, естественно, не возражал. Вот у бывшего банкира возражения, похоже, были, но вслух он их не высказал. А Петя в ответ пристально посмотрел на него, а потом скосил глаза на свой знак академии.

– Прошу простить, господа. Было интересно за вами наблюдать, но я еще только кадет. С вашего позволения, пойду на боковую.

– Кадет какого училища? – поинтересовался один из офицеров.

– Магической академии.

– О, – вроде и выказал тот звуком уважение, но на самом деле заявление никого не заинтересовало. Разве что гражданского, который вздрогнул, но быстро успокоился. Только напряженным взглядом проводил юношу, пока тот по лестнице наверх в номера уходил.

Петя машинально добрел до сортира в конце коридора, так же в сомнамбулическом состоянии добрался до кровати. Но все-таки разделся, прежде чем лечь и заснуть.

Проснулся утром в столь же хорошем настроении, как и засыпал.

А вот его попутчик и хозяин кареты встал поздно и в далеко не лучшем настроении. Играли почти до утра, и банк он сумел проиграть почти полностью. Причем в основном все тому же гражданскому, который прямо из-за стола куда-то исчез. Как выяснилось, уехал, а спать так и не ложился. Петя отметил это с некоторым внутренним удовлетворением, приняв поспешность шулера на свой счет. Но говорить об этом, понятно, не стал.

На завтрак попробовал по примеру опричника выпить кофе с двумя бисквитами, но не наелся. Пришлось еще яичницу и вчерашнюю кашу заказывать. В корзине продуктов почти не осталось.

В дороге Плиев первый час только стонал и ругался. Наконец, Петя не выдержал и подарил тому свой последний шкалик – поправить здоровье. Вместе с недоеденным кусочком колбасы. Помогло. Помещик повеселел и подобрел.

– Вот ведь стервец этот Штейн! – Оказывается, так звали шулера. – Почти весь банк у меня отыграл. Ведь больше тысячи выигрывал, а в итоге рубликов триста ему подарил. Надо было тебя рядом с собой оставить, на удачу.

– Мне, ваше благородие, очень уж спать хотелось. Предыдущую ночь почти не спал. А вино пить магам не рекомендуется.

– Ну и ладно. Молодец, что себя блюдешь. Как академию закончишь, в гости жду. Лужский уезд, а поместье так и называется – Плиево. Верстах в двадцати от Жатска. А у меня там…

Что у него там в поместье, Плиев так и не похвастался. Голос его звучал все тише, а потом сменился на громкий, но уже храп.

«Умаялся за ночь, болезный, – с неожиданной симпатией подумал Петя. – В принципе хороший барин. Не чинится, червонцем с выигрыша поделился. Может, и вправду стоит знакомство ближе свести, когда магом стану. Хотя тогда я сам о-го-го буду! И к простому помещику ехать?»

От приятных мыслей Петя заулыбался.

Оставшийся путь до Путивля преодолели уже без остановок. Плиев спал, а Петя снова магическое зрение тренировал. И вроде успешно. Количество тонких нитей, пронизывающих его тело (и тело его попутчика), которые он мог различить, все время росло. Сначала то, что первоначально казалось туманом, стало распадаться на ворсистые нити. Потом и этот ворс стал на отдельные паутинки раскладываться. Причем у юноши стало получаться не просто видеть ближайшие нити, но как бы погружаться взглядом вглубь, выделяя скопления паутинок уже далеко не первого слоя.

«Получается, магическое зрение – и не зрение вовсе, – пришел к выводу Петя. – Не глазами я вижу, а непонятно чем чувствую. Но интересно!»

Настроение поднялось буквально до небес.

Глава 3
Академия – школа жизни

Губернский город Путивль оказался намного меньше, чем Петя ожидал. Или, наоборот, намного больше. Последние десять верст их пути деревни по бокам дороги шли одна за другой, господские усадьбы тоже встречались с завидной регулярностью. Разделявшие их полосы леса мало походили на дикую чащу, и их вполне можно было принять за неухоженные парки. Если бы не убранные поля, которых было даже больше, чем ле́са, эти места вполне могли бы считаться городской окраиной. Но, пожалуй, все-таки нет. Тем более что сам город начался вслед за ними очень резко и четко. Только что была дорога среди крестьянских изб и огородов – и вот она уже улица, по бокам которой сплошными рядами тянутся фасады домов, а на перекрестках полосатыми боками выделяются будки квартальных.

Дома невысокие – два-три этажа, стены преимущественно гладкие, лепнина встречается крайне редко. Но все оштукатурены и выкрашены в песочный цвет. Не шикарно, но достаточно стильно.

Почтовая станция оказалась недалеко от въезда, и в карете в очередной раз поменяли лошадей. Есть тут, оказывается, такая платная услуга. А то Петя не то чтобы беспокоился, не его проблема, но недоумевал, куда Плиев свою карету девать будет.

Юноша воспользовался любезным предложением помещика довезти его до Княжьего дома, тем более что и сам Плиев планировал остановиться в том же районе. Самый центр города, и, помимо присутственных зданий, там же располагается лучшая гостиница города «Палас-отель». Явно не по Петиным средствам. Поэтому он и не стал пытаться изображать из себя барина. Наоборот, снова превратился в типичного приказчика и отправился решать свои проблемы с местными чиновниками. Даже не проблемы, а задачи, которых у него было несколько – взаимосвязанных, но, к сожалению, решение одной из них никак не означало автоматического решения остальных.

Самым первым делом надо было официально зарегистрировать свое прибытие в Путивль в качестве выявленного одаренного. Не так уж и просто, если не знаешь, как к этому делу подступиться. Думаете, в министерство (а Княжий дом вполне можно считать министерством) так просто попасть? Значит, вам никогда не требовалось это делать. Туда пропускают только тех, кому назначено. Для остальных – только в часы приема и только в одну комнатку, где дежурный мелкий чиновник постарается поскорее от вас отделаться, в лучшем случае приняв от вас заявление и записав на прием к другому мелкому чиновнику через неделю, а то и две. Нет, понятно, что «больших» людей такой порядок не касается. Так они в министерства и не приходят, а решают свои вопросы во время совместных ужинов или иных мероприятий. Нужную грамоту им потом курьер принесет.

У Пети времени на недельное ожидание не было. Впрочем, записаться на прием он тоже не мог, так как день был неприемным, и никто в заветной комнатке не дежурил. Зато на входе дежурил дюжий будочник, который внутрь никого постороннего не пропускал.

Наверное, можно было попробовать действовать нахрапом, выпячивая грудь со знаком академии, но не факт, что это сработало бы. Своим ходом сюда кадеты, скорее всего, не добираются, так что будочник вполне может и не помнить инструкций, что ему делать в случае их появления. Скажет ждать приемных часов и будет в своем праве. Вот именно поэтому Петя и стал снова скромным приказчиком.

– Окажите любезность, почтенный, – несмотря на вежливость слов, произнесены они были с развязной интонацией, – я кадет академии магии, отобран два дня назад, – небрежно коснулся двумя пальцами знака на груди, после чего скромно улыбнулся, – а был приказчиком в мануфактурной лавке в Песте, откуда и прибыл своим ходом. Надо бы в вашей конторе доложиться. И получить, что там кадету положено. Не подскажете, к кому обратиться?

Одновременно с этим Петя небрежно закрутил между пальцами серебряную монету в двадцать пять копеек. Четвертака было жалко, но, оценив общий вид будочника, решил, что лучше раскошелиться. В его родном Песте хватило бы и пятиалтынного, но в губернском городе негласные расценки наверняка выше. И на двугривенный этот нижний полицейский чин может и обидеться. Или сделает вид, что обиделся. Тогда придется платить больше. А четверть рубля – все-таки сумма, особенно для столь скромно одетого юноши. Должен служивый это понимать. В том, что возьмет и пропустит, Петя не сомневался. Зря он, что ли, приказчиком назвался? И не просто назвался, а облик соответствующий принял. Ведь подношение не только дать надо, главное, чтобы его приняли. У дворянина или интеллигента этот служивый деньги, скорее всего, не взял бы. Побоялся. И со страха не только прогнал бы, но и крик поднял о попытке дачи ему взятки при исполнении. Зато на торговых людей у полицейских и прочих чиновников один рефлекс – хватательный. Веками сформированная традиция и негласные тарифы. То есть одни – дают, другие – берут, но и те и другие – не борзеют. Вот Петя на глаз и определил цену прохода в двадцать пять копеек.

Не ошибся. Четвертак в ладони будочника как-то сам собой растворился, а тот благожелательно хмыкнул:

– Ну дела! Из приказчиков в маги… Так тебе, ваше благородие, – обращение было произнесено с непонятной интонацией: в ней и ирония, и покровительственные нотки проскакивали, но и уважение тоже присутствовало, – в шестой кабинет для начала обратиться надо. К его благородию Клюквину Аркадию Ивановичу.

Петя выразил восхищение осведомленностью будочника и пошел, куда послали. В том, что охранник на входе прекрасно знает всех работающих в Княжьем доме чиновников, он не сомневался. В таком месте абы кого не поставят. Ему по должности всех знать положено. А что вид простецкий, так Петя и сам роль отыгрывает. Хорошо знакомый ему образ, но все-таки образ.

За подсказку, в какой кабинет идти, Петя был благодарен. Даже четвертак не так жалко стало. Ибо в казенном доме на дверях никаких табличек не оказалось, и понять, кто где сидит и чем занимается, постороннему человеку было бы невозможно. Людей в коридоре также не наблюдалось, все работают на своих местах. Как-то так во все времена получалось, что чиновники от простого народа отгородиться старались. Согласитесь, положение, когда ты кого-то сам вызвал, куда приятнее, чем когда к тебе в кабинет кто-то незнакомый ломится, да еще с претензиями.

Шестая дверь от пятой и седьмой внешне ничем не отличалась. Вот двенадцатая была сделана из более дорогого материала, там какой-то начальник сидит. И даже надпись есть: «Надворный советник Пупкин А. С.». То есть уже «высокоблагородие». А вот чем занимается, посетитель сам знать должен. Хорошо, что Пете пока в шестой, и имя-отчество ему будочник подсказал.

Решительно, но негромко постучав в дверь, Петя сразу же ее приоткрыл, проскользнул внутрь и прикрыл за собой. И немного растерялся, так как столов в комнате оказалось несколько, и сейчас на него поднялись сразу три пары одинаково строгих глаз. Почти одинаково. Один взгляд скользнул по знаку, и в нем легкая насмешка отразилась.

– Я к его благородию Клюквину, – слегка поклонился Петя, повернувшись именно к тому, кто усмехнулся. – Это вы?

– Почему не в приемный час? Не помню, чтобы я вам назначал, – сказано было с сарказмом, но продолжить: «Выйдите немедленно!» – Петя ему не дал.

– Назначали, ваше благородие. Мне его высокоблагородие господин опричник Трифонов велел, как в Путивль приеду, сразу вам доложиться. Что я и делаю.

Говорил вроде вежливо и даже робко, но с напором. Сложное сочетание, но у Пети получилось. Похоже, удачно, так как чиновник сразу же с ответом не нашелся.

– Господин Трифонов говорил, что в этом году из Путивля в академию магии я уже пятый кадет. Если он больше никого в Жатске, Лугах или Стерне не найдет. А мне до вас доехать самому поручил. Сказал, что дальше вы, Аркадий Иванович, все сами сделаете. И на довольствие поставите, и подъемные с прогонными выдадите, и в академию отправите…

По мере перечисления списка дел лицо чиновника делалось все более мрачным:

– Вот ты понимаешь, что ко мне в неурочное время пришел, а сам столько дел перечислил! Я теперь, по-твоему, все бросить должен и тобой заниматься? А я здесь, ты думаешь, груши околачиваю?

– Никак нет, ваше благородие, как бы я такое подумать мог? – Раскаяния в голосе у Пети не было ни на грош. – Но и вы меня поймите. Один, в незнакомом городе, в дороге совершенно поиздержался. А мне что-то есть и где-то ночевать надо, не говоря о том, что в академии занятия скоро начинаются, а я еще здесь, а не там.

– Вот зачастил! – Чиновник явно принял какое-то решение и оживился: – Ты понимаешь, что занятого человека отвлекаешь, и я тебе одолжение делаю?

Взгляд у господина Клюквина стал строгим, но снисходительным, а вот его соседи по кабинету как-то нехорошо заулыбались – плотоядно, что ли… Петя невольно поежился.

– Как не понять, ваше благородие. Как есть – благодетель.

– Ну, тогда ладно. – Чиновник встал, снял с полки за своей спиной какую-то амбарную книгу и принялся ее с важным видом листать. – Так, где у нас тут запись за этот год? Ага, вот. Брюсов, Воронцов, Павлова, Ячменев. Все по алфавиту, между прочим. Тебя-то как звать? И где направление?

– Птахин Петр Григорьев, из мещан города Песта. А направление господин опричник сам везет, мне не доверил. Только знак академии дал, сказал, достаточно будет.

– Вот ведь! И не впишешь тебя между строк, порядок нарушается. А у тебя и документа нет. Я тебе не маг, подлинность знака проверять! – Клюквин строго поднял кверху указательный палец. – Хотя где же тебе такой подделать… Но ежели украл у кого? Я тебе денег выдам, а ты вместо академии с ними ноги сделаешь…

– Так задержите меня до выяснения. Опричник через два дня приедет, бумагу привезет. А в участке и крыша над головой будет, и харчи казенные. Ну а я благодарность главе Княжьего дома напишу, за радушный прием. И Трифонова подписать вместе со мной попрошу. Наверняка мой случай в регламенте прописан. Вот давайте ему и следовать.

– Шустрый ты больно. У кого только нахватался?

– Господин опричник – учитель суровый, не захочешь, а научишься.

Беззлобная перебранка как-то сама собой переросла в банальный торг. Расписываться в ведомости до получения денег Петя отказался категорически. И внимательно суммы прочитал.

– С меня за проезд одиннадцать рубликов пятьдесят две копейки взяли, – без тени сомнения возмутился он, – Все деньги, что были, у меня выгребли. А тут десять рублей указано!

– Сам виноват. Государем прогонные в десять рублей назначены. И они тебе вообще не положены. Это за проезд из Путивля до академии по чугунке.

– Нехорошо, ваше благородие, бедного кадета обманывать. За билет отдельная ведомость, я же вижу.

– Остальные расписались, и ты расписывайся!

– Так остальные-то одаренные, поди, из этого города? Им прогонные и не положены. А что расписались, так это же вы за них сами деньги получите. А еще меня шустрым называл, а сам-то какой хват! А как опричник об этом узнает?

– Ну, змея! Я с тобой в неурочное время занимаюсь, а ты из себя ревизора строить будешь?! Все бумаги у меня в порядке. А у тебя даже направления нет! Может, тебя и вправду в кутузку до выяснения отправить? Посидишь денька три, к отправлению по чугунке как раз успеешь, а про остальное – забудь. Чтобы деньги выдать да форму подобрать – тоже время нужно.

В угрозу Петя не поверил, но напор ослабил:

– Ну, не знаю, ваше благородие… Но вы мне хотя бы формы пару лишних комплектов дайте.

– Ишь какой! Стоимость формы из подъемных вычитается.

В конце концов получил Петя деньгами всего только пять рублей вместо двадцати (подъемные тоже были червонец), но при этом два комплекта формы (штаны-галифе, гимнастерка, китель), двойной набор лабораторных хламид и одежды для занятий спортом, две конфедератки, два теплых плаща, три комплекта белья, три ремня с медной пряжкой, три пары сапог и целую пачку подворотничков. Пару горстей форменных пуговиц и каких-то нашивок сам прихватил из открытых коробок – про запас. И даже большой саквояж, чтобы все это упаковать, выторговал. Нитки и иголки у Пети свои были.

Скорее всего, никакого отношения к подъемным одежда не имела, и выдавать должны были как раз по два комплекта всего, но спорить дальше делалось уже опасно. Совсем оставлять чиновников без навара означало нарваться на какую-нибудь ответную пакость. Проще уступить. Остальным кадетам наверняка куда меньше имущества перепало.

Да, следует отметить, что по комнатам, где деньги и одежда выдавались, Клюквин лично Петю сопроводил. Наверное, проследить, чтобы тот там ничего лишнего не ляпнул, но в целом, как говорят чиновники, вопрос отработал полностью.

С местом проживания тоже все просто решилось. Оказывается, в Княжьем доме для этих целей специально несколько комнат было выделено. Сейчас, правда, забитых всяким барахлом, так как за последние годы Петя оказался единственным кадетом не из губернской столицы, но диван там имелся, а больше юноше ничего и не было нужно. В туалет на этаже сходить – не проблема.

Кормить, правда, не стали. Есть подъемные, вот их и трать. Но деньги у Пети еще были. Пятерка подъемных, червонец от Плиева и около рубля монетами от жатских приказчиков. Таким богатым он никогда в жизни не был. Что не помешало ему ограничиться стаканом чая без сахара за копейку из самовара прямо на улице и тремя пирожками с мясом непонятного происхождения (три за пятак).

Мелкую пакость жуликоватому чиновнику он все-таки сделал. Взял с того расписку о получении подорожной из Жатска на казенном бланке, а пока тот его заполнял, свистнул другой бланк (прямо на столе пачка лежала), свернул его трубочкой, перевязал и незаметно поменял на саму подорожную. Сделал это не столько из вредности, а чтобы следов не оставлять. Ручка вроде старую запись полностью поправила, но если проверка будет серьезной, да еще с магией… Лучше не рисковать. И то, что Клюквину будет нечего предъявить, тоже приятно. Зажирели они тут в шестой комнате, совсем мышей не ловят. Ни у одного знакомого ему приказчика фокус с подменой не прошел бы, а эти в шесть глаз смотрят, и все не туда. Грех не воспользоваться. Потом убрали все в шкаф и даже не проверили, работнички. У Пети теперь и подорожная, и расписка в ее получении. И еще один чистый бланк про запас, вдруг пригодится. Красота.

На два дня Петя оказался предоставлен самому себе. Даже за билетом на чугунку заходить не пришлось, ему его посыльный передал, с доставкой прямо до его комнаты.

Оказаться без дела было совершенно непривычно. Никуда спешить не надо, можно выспаться всласть, да не на лавке, а во вполне приличной постели, есть в любой момент и столько, сколько собственная жадность копеек потратить на это позволит. Наверное, именно так баре и живут. Хорошо, но деятельная натура долго в таком состоянии пребывать не может. Пришлось самому себе дела придумывать.

Во-первых, продолжать развивать магическое зрение. Утром, вечером и в любой момент днем. Полезно, так как прогресс, пусть и не столь очевидный, как в первые два дня, но имеется. К тому же это интересно – наблюдать, как все вокруг устроено. Ведь нити-каналы не только в людях, они и в растениях есть. При этом пялиться на дерево никто не возбраняет. Это люди под пристальным взглядом нервничать начинают.

Во-вторых, написал три письма, потратив целых тридцать копеек на марки. Одно – родителям, второе – купцу Куделину. Все-таки благодетеля поблагодарить надо, без него ни в какую школу он бы не попал. Оба письма краткие: он жив-здоров, едет в академию, благополучно добрался до Путивля. Третье – более подробное, но без уверенности, что дойдет. Старшему брату в полк, который вроде где-то на юге под Тмутараканью расквартирован. Или сестре, если она там найдется. В общем, родню уважил, дальше своими делами заниматься можно. А пока – просто по Путивлю погулять.

По городу будущий маг побродил основательно, но развлечения старался выбирать в основном бесплатные. Максимум, что себе позволил – за копейку на карусели прокатился в увеселительном парке. Тут эта забава чисто детской не считалась, катались и парни, и вполне себе фигуристые барышни. А на качелях именно их и было больше всего. Так что Петя с удовольствием посмотрел на развевающиеся полы юбок, из-под которых приоткрывался вид на стройные ножки. Но присоединяться не стал. Ему завтра уезжать, закрепить знакомство не успеет, только деньги зря потратит.

На конные состязания сквозь забор с обратной стороны круга ипподрома посмотрел. И совершенно не понял, почему люди на трибуне с противоположной стороны так с ума сходят. Ну, лошади. Дорогие, красивые. Скачут быстро. И что? Пару скачек полюбовался на них и убедился, что ничего нового уже не увидит. Любые спортивные соревнования ужасно скучны, если на них ни за кого не болеешь. Или на соревнованиях лошадей люди деньги ставят? В Песте ипподрома нет, но вроде слышал о чем-то таком. Тогда это очень серьезный стимул болеть. Выигрыш Пете тоже очень не помешал бы, но нет у него лишних денег, счастья пытать. Да и не верит он в такое счастье. В азартные игры выигрывают только шулеры да букмекеры. И торговцы напитками, что по трибунам ходят. Но магом стать все равно лучше.

Из бесплатных и популярных развлечений оставалось только принять участие в битве стенка на стену. Бой раз в неделю проходит на специальном пустыре, куда чуть не весь город поглазеть собирается. Особо отличившимся деньги платили, даже немалые. Предводители ватаг, говорят, чуть не по полста рублей зараз получают. Да и простым бойцам хоть немного, да дадут, а маги серьезные травмы бесплатно залечат. Но в предводители попасть Пете не светило, и хоть был он достаточно крепок и подвижен, но, когда товарищей не знаешь, ожидать можно всякого. Как правило, неприятного. Ехать же в академию с побитой рожей – а на исправление подобного маги сил не тратят – Пете не хотелось.

Молодецкое состязание, как назло, аккурат накануне отъезда проходить должно было. Так что просто сходил поглазел. С грустью посмотрел на бойкую торговлю, особенно спиртным, но ограничился единственным леденцом. Сама же драка почти на час затянулась: упорные противники попались, да примерно равные по силам. К концу на ногах хорошо если четверть осталась. Публика была довольна. Петя в принципе тоже. Не сравнить с тем, что в родном Песте проходило. Некоторые приемы да ухватки запомнить постарался. Хотя он же теперь магом будет, а магам кулаками махать не приходится. Разве слуге какому в зубы дать, чтобы поторапливался. Но тут никакие приемы не нужны. Забавно. Прежде-то ему самому регулярно приходилось уворачиваться от подзатыльников да зуботычин в лавке, а теперь он сам их раздавать сможет. Но зря руки распускать не будет. Насмотрелся на самодуров.

С другими кадетами Пете познакомиться пока не удалось, все они жили в Путивле в собственных домах. Ну, не собственных, а в домах своих семей. Все-таки трое были потомственными дворянами и магами, а один – сыном богатого купца, кстати, женатого на дворянке. То есть у всех одаренные в родне были, один Птахин из простых. Все эти сведения он у того же будочника почерпнул. Все-таки четвертак оказался не взяткой, а инвестицией.

Тот же будочник предупредил Петю, когда тот с очередной прогулки возвращался, что в Княжий дом опричник приехал. Не в духе и других одаренных не привез. Первой мыслью Пети было развернуться и снова отправиться гулять. До позднего вечера. Но потом решил, что бегать – глупо. Вроде сразу себя виноватым признаешь. А в чем он виноват? В том, что господин Трифонов скопидомом оказался? Так это проблемы Трифонова, а не его. Так что поблагодарил за информацию и пошел в свою комнату. Магическое зрение дальше тренировать, раз ничего больше в магии не умеет.

В результате с опричником и остальными кадетами встретился только на вокзале. Тот стоял в окружении четырех молодых людей Петиного возраста (кадеты, больше некому) и толпы провожающих у вагона, даже снаружи выглядевшего особо нарядным. Первого класса, каретного типа. Это когда вагон разделен на купе (необязательно одинакового размера), каждое из которых имеет собственный выход. И повышенную комфортность внутри.

Петя подошел поздороваться.

– Вот и наша пропажа появилась, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, сообщил в пространство опричник, – слабосилок из мещан, который очень много о себе возомнил. Ладно, сейчас некогда, в дороге поговорим.

Петя вежливо молча поклонился и пошел искать свой вагон. То, что вредный Клюквин на его билете, покупавшемся отдельно, сэкономил (и сильно), он уже понял. Но не ожидал, что это будет даже к лучшему. Если господину Трифонову угодно затевать скандал в общем вагоне, милости просим. Там народ простой едет, могут барину ненароком и бока намять, если шуметь станет. Только он не станет. Воспитание не позволит. С обывателями он подчеркнуто корректен.

Да и про «бока намять» – это все Петины юношеские мечты. Но послать по матушке и вправду могут.

В общем, не стал Трифонов подопечного по вагонам искать, а сам тот в первый класс не пошел. Идет тот, кому надо, а у Пети интереса точно никакого нет.

Общий вагон особого комфорта пассажирам не предоставлял. Деревянные лавки, на которых сидели по трое, узкий проход рядом с ними вдоль противоположной стенки да деревянные полки наверху вдоль обеих стенок для вещей. Поперечных стенок не было, деление на «купе» осуществляли только спинки лавок, как в современных электричках. И еще вагоны были небольшими, шесть «купе», тридцать шесть посадочных мест.