Текст книги "Стихотворения. Книга третья"

Не Мадонн ты рисовал, а Троицу

 
Не Мадонн ты рисовал, а Троицу,
Святу Троицу, как у престола Всевышнего.
Поднимайтесь навек мои страннички,
Обнесу вас святым и Божественным.
Колокольни бьют низко, с поклонами,
До какого колена? Десятого?
А как стихнет всё – сразу звук замрёт,
То на сотни ли вёрст, иль на тысячи.
 

Андрей Рублёв

 
Ты рисовал немые тени,
Ты рисовал полночный храм,
Господь воздаст ли за терпенье,
Ты приходил к своим мечтам.
 
 
В келейке тихо и убого,
И лишь лучина – та дымит.
И в мыслях рисовал ты Бога,
В тебе ещё Архангел спит.
 
 
Ты наносил штрихи беззвучно,
И виден был далёкий храм,
Молитвой с миром неразлучен:
«К тебе спадаю я устам».
 
 
И красками стремясь природа,
Запечатлила Божий лик,
Ты рисовал по воле Бога,
К тебе устами я приник.
 

Пришла ты вновь ко мне опять

 
Пришла ты вновь ко мне опять,
А ведь могла бы не прийти…
Лишь только ветер – хохотун,
Нам шепчет тихое: «Прости».
 
 
Забудем мы обиды все,
И непрошедшую любовь,
Как ты могла меня простить,
Когда я повторяюсь вновь.
 
 
И тихий неба шелест крыл,
И тихий, вечный тот закат:
Тебя о встрече я просил,
И ты пришла ко мне опять.
 

Водопад

 
Замедливать свой путь в восторгах умиленья,
Перед божественной природой вдохновенья,
Я полон весь душой: тем внутренним ли оком,
Объемлю памятью глубокой.
Прекрасное нам помнится всегда,
Как лучезарна мне вода!
Тот водопад искрится и белеет,
Вода ли в нём и тихо млеет,
В фонтаны брызги разбивая,
Бежит, журчит вода живая.
Неугомонный! Праздник наш,
Ты светлой радугой предашь.
Твоё движенье со скалы,
Запечатлеем оком мы.
Фонтан искрится и белеет,
Вода в нём тихо, тихо млеет.
И рёв несущие громады,
Фонтаны, брызги, водопады.
Прохладный веет ветерок,
То водопад собой увлёк.
И нежно – каменные горы,
Твоей молитвою спокойны.
Покров небес покорен нам:
Ему молитвою воздам.
 

Я видел сумрачные тени

 
Я видел сумрачные тени,
Я был как в огневом плену.
Пролёт широкий тех ступеней,
Я грежу сказкой наяву.
 
 
Или в полночный час воскресный,
Луна явит свой лик:
Или и маятник надтреснет,
И мир к губам приник.
 
 
Что маятник! Виски дороже,
И седина,
О, как тобою непреложна,
Твоя рука.
 
 
И в час бездонный, в час печальный,
Ты освяти свой лик,
Как я безумен, как горяч я,
К губам приник.
 

Уже заиндевеет в чаще

 
Уже заиндевеет в чаще,
А для Вселенной – новый смысл,
Как мог я быть таким пропащим,
Как мой язык.
 
 
Я верил сумрачным приметам,
Спокойным снам,
Как отдавал ту дань корабль,
Своим волнам.
 
 
И в пестроте сиюминутной,
В сияньи глаз,
Я видел лик твой окрылённый,
И мир погас.
 

Я улыбалась наглавато – пьяно

 
Я улыбалась наглавато – пьяно,
Синела тишь в дали.
И ты на вещи смотришь рьяно,
И огонёк в крови.
 
 
Текли часы тоски, тоски минуты,
Тобою была пьяна:
Ты Арлекин, но и подобно шуту,
Тобой была рьяна.
 
 
Ты улыбался непреложно,
И в даль спеша,
Моей ноги касалась осторожно,
Твоя рука.
 

Когда в отечестве своём

 
Когда в отечестве своём,
Мы по – отечески споём,
О том, что было непреложно,
Нам по – отечески возможно,
И страсть нам ту не перенесть,
И сила для Вселенной есть.
Когда и волен в ту минуту,
Мне мысль сыграть, подобно шуту,
И страстью опалить уста,
Как ты надменна, как права!
 

Когда ты ждёшь в апреле чуда

 
Когда ты ждёшь в апреле чуда,
А чудо всё не приходит,
Становится грустно немного,
Что мир и так пуст, и бесцветен.
Но вот загораются липы,
Но вот прошумят тихо клёны,
Своею главою качая,
Как будто идёт та немая,
Весна, что сплавляет кораблики,
Что в бликах ручья отражается.
И весело, и своевольно,
И даже берёзе не больно,
Когда на ней лопаются почки,
И смешно тычатся щеночки,
В твою погрубевшую руку,
Предчувствая ветра разлуку,
То солнце нам пьяное всходит,
И тихих людей то неволит,
Как весело смеются дети,
И вечера собою пьяны…
 

Тюрьма

 
Тюрьма! Как душен здесь покой,
Владеет море надо мной,
То море человеческих голов,
К тебе прибиться я готов.
Здесь каждый шаг, и стар, и млад,
Несёт погибельный свой чад.
Но я и лицезреть готов,
Поверх, поверх всех тех голов,
Что в камере сидят со мной,
И я поникну головой…
 
 
О безруких пою, о роботах,
Что собой эту пляску сплавили,
Поднимайся погроб поневольные,
Я ласкаю вас лаской корявою.
Обниму вас ступеньками жёскими,
Обойду, и продам вас втридорога,
Царской кажется нам эта дороженька,
Только все мы по ней, никудышные…
 
 
Я прощу тебя лаской тепличною,
Я забуду слова твои памятны,
Своевольные и разбойные,
И прости мою душу ты грешную.
И за вас я пью, страннички,
И за вас я пью, убогие,
И бессильные, и всесильные,
По корявым телам и по сосенкам.
 

Когда в заоблачной тени

 
Когда в заоблачной тени,
Нам месяц молодой восходит,
Я полон чувственной тоски,
Ничто мне душу не тревожит.
 
 
Я проклинаю день и ночь,
За то, что сумрак поневоле,
Стал и твоей причиной боли,
И лучше вымолвить не мог.
 
 
Чем подарить и пару строк,
О неразгаданных желаньях,
О неразведанных вниманьях,
Я душу потрясти не смог.
 

Звёздная ночь

 
Звёздная ночь. Тихо всё кругом.
Сердцу только больно думать о былом,
О любви, страданьях, о закате час,
Ты прости нас грешных. Боже! Вспомни нас!
 
 
О тебе я помню каждый день и час,
Ты прости нас грешных. Боже! Вспомни нас!
 

Напоминанье о былом

 
Напоминанье о былом,
О той ли давней вьюге звёздной,
Когда мелькали лишь погосты,
И были мы с тобой вдвоём…
 
 
Напоминанье о былом…
 
 
О тех мечтах, что нёс я ране,
О незаслуженных страданьях,
О ночи, звёздной и простой…
 
 
Напоминанье о былом…
 
 
О тех ли днях, как я томился,
Как был бескрылою я птицей,
Что с крыльях отрясает прах..
 
 
Напоминанье о мечтах…
 

Чехия

 
Где голубым Дунаем стелет,
Природа волны ли свои,
И где волна плещет о берег,
Меня молитвою прими.
 
 
И замков, и дворцов громада,
И твои каменны мосты,
Всё навевает во мне память,
Меня молитвою прими.
 
 
Застыла вечность здесь покоем,
Застыли каменны мосты,
И я порою, я не скрою,
С тобой оставим память мы.
 
 
О памяти сей неразлучной,
Где я бродил один впотьмах,
И сказкой я с тобой обручен,
Твоею сказкой я в мечтах.
 
 
И красотой твоей природы,
Пленяюсь я тобой всегда:
Твои суровые озёры,
И голубые небеса.
 

Какая тишина в сей храмине пустой

 
Какая тишина в сей храмине пустой,
Я полон весь любви, я полон весь печали,
Меня ли ангелы венчали,
Какая тишина в сей храмине пустой.
 
 
Какая тишина в сей храмине пустой,
Я полон нежности благоуханной розы,
И неподвластные и бурею и грозы,
Меня не всколыхнут – мне нужен лишь покой,
Какая тишина в сей храмине пустой.
 

Зовущие волной покоя…

 
Зовущие волной покоя,
Волнуют море голубое,
И плещут в неподвижный брег,
Я неподвластен, я стратег.
О, как прелестны мне доныне,
Твои ли волны в сей пустыне,
И мрамор здесь не устоит,
Своим волнением грозит,
Нам небо: уж нависли тучи,
И шумный ветер тот колючий,
Он предвещает нам беду,
Тебя я от него спасу.
Укрою я тебя в долине,
Где голос ветра тих, и ныне,
Те грозы страждущим огнём,
С тобой мы ночью переждём.
 

Зовущие волны пусть плещут о берег

 
Зовущие волны пусть плещут о берег,
И с грохотом, шумом, пусть плещут о берег,
Свободой твоей покорён навсегда,
Пусть с грохотом, шумом всё плещет волна.
И тайной природы твоей пробуждаясь,
Восходит она: и о берег касаясь,
Идёт и она молчалива опять:
И волны бушуют все с грохотом вспять.
Я вижу сомнение, вижу разлуку,
К тебе я простёр и спасительно руку,
Но с грохотом волны швыряет о камень,
И берег нам милый, всё также печален.
 

То весенним тёплым лучиком

 
То весенним тёплым лучиком,
На проталинке, меж соснами,
И зажглась рубином красным тем,
Древня ягодка, моя клюковка.
Шумят ветры неспокойные,
Унесут меня в край чуждый мне:
Вы не гнитесь мои деревца,
По ветру вы не склоняйтися.
 

Напои меня отравою

 
Напои меня отравою,
Напои меня живицию,
Расступитесь, травы пьяные,
Я иду к тебе с поклонами.
На чужом пиру хмелеть мне досыта,
Как тебя увидел издали,
Загорелась моя кровушка,
Здравствуй ты, моя родимая!
По тебе ли горевал ли я,
По тебе ли тосковал ли я,
Расступитесь, травы пьяные,
Я иду к своей любимою.
 

Где Бах играет на органе…

 
И Моцарт на скрипочке играл,
Собою он пленял весь зал.
 
 
Где Бах играет на органе,
Вивальди скрипку ту берёт,
И где Мадонна, Donna Anna,
И музыка меня зовёт.
 
 
Непостоянна, непредвечна,
Собою музыка живёт,
И ты младенцем бесконечна,
Я слышу музыки полёт.
 
 
Хорал и фуги, и токкаты,
Музыкой добираюсь вплавь,
Твои мне церкви святы, святы,
Меня ты музыка оставь.
 
 
Не мучай ты меня сомненьем,
И та, с младенцем на устах,
Я пережил твои творенья,
Перед улыбкою я прах.
 
 
И снова я к тебе взываю,
И снова видется мне даль:
В тебе увидел, Donna Litta,
Непреходящую печаль.
 

Ты звала я разлукой томился

 
Ты звала: я разлукой томился,
Добивая её вновь и вновь,
Я к полёту ракеты стремился,
Но ответ мне твой был так суров.
 
 
Непригрезилось это ране,
Непригрезилось наяву,
Твой ответ, Donna Anna,
Я быть может, потом подберу.
 
 
Я – суровый, а ты – как крепость,
И хватает избытка сил,
Только знаешь, когда тебя встретил,
О прекрасном тебя я просил.
 
 
И суровой я жизни согласен,
Всё прощаю: всё и вся,
Только знаешь, ответ твой прекрасен,
Только знаешь, он ранит меня.
 
 
И за эти крутые горки,
Добирался я по небу вплавь:
Знаю я, суров приговором,
Знаешь ты: но ты это оставь.
 

Твоим немолчным приговором

 
Твоим немолчным приговором,
Как сердце бешено стучит,
Как мне понять тебя укором,
Всё мне о прошлом говорит.
 
 
Те дни, когда я так молился,
И забывал я всё и вся,
К чему же я тогда стремился,
К чему манила ты меня?
 
 
Я уходил. Ночные тени,
За мной виднелися толпой.
Пролёт широкий тех ступеней,
Услышь меня! Я твой! Я твой!
 

Я грежу сказкой наяву

 
Я грежу сказкой наяву…
Пригрезилась. Ты – Donna Vita,
В руках непрочного софита,
Тебя, быть может, сберегу.
 
 
Я не позволю стать мечте,
Наперекор твоим мученьям,
Какое может быть сомненье,
Когда ты счастлива во мне.
 
 
Я не прельщусь твоей красой,
Ответь мне кротко, Donna Vita,
В руках непрочного софита,
Я грежу сказкой наяву.
 

Я пою той далёкой звезде

 
Я пою той далёкой звезде,
Что висит одиноко над нами,
Напиши же ты мне, напиши,
Как ты грезишь моими стихами.
 
 
И как сердце тоскует вновь, вновь,
И что делать с твоими мечтами,
Знала цену ты сказке – любовь,
Что порой не опишешь словами.
 
 
В тишине, в тихой топе болот,
Где стоит мой ковчег знаменитый,
Уведу тебя в царство тревог,
Твой любимый, тобой незабытый.
 
 
Я забуду и подлость, и боль,
Не тебя опишу я словами,
Как тоскую я вновь и вновь,
Я тебе посвящаю стихами.
 

Я в сомнении, я в предвечности…

 
Я в сомнении, я в предвечности,
Я в своей и неполной предтечности,
Пьян тобою, тебя ли касаюсь я,
И небесным я сном забываюся.
 
 
Не отдам тебя никому,
Только ветер поёт на юру.
И под эти ли пляски звериные,
Унесу я тебя, обратимую.
 

Подражание Петрарки

 
И все предатели воскреснут,
Так нас предавшие всегда:
Небесный свод собою треснет,
И мы услышим голоса.
 
 
И робким голосом надвьюжным,
Споёт нам счастье напрямик,
И мощным басом ли натужным,
Покажет зверь звериный рык.
 
 
Флоренция, тоска, Тоскана,
И городов собой не счесть,
Тебя зову молитвой прямо,
И сила для Вселенной есть.
 

Разбудить тебя снова и снова

 
Разбудить тебя снова и снова,
Я к тебе ли в сомненье привык,
Царской кажется нам эта дорога,
И пробудит в сомненье язык.
 
 
Миром памятным, миром нетленным,
Пред тобой одиноко стою,
Ты послушаешь все мои бредни,
О тебе одиноко спою.
 
 
Я ли памятен, забияка,
Средь чужого ветла и сна,
Только знаешь: эта дорога,
Царскосельской дорога была.
 
 
И от этого топота, пыли,
Не забуду тебя никогда,
Знаешь, чувства мои не остыли,
Для меня ты как раньше была.
 

Современные стихи

 
А помнишь, я тебя впервые видел,
И нежных роз ты лепестка касаясь,
О чём ты говорила несерьёзно,
То слово было, слово невзначай.
Я подхватил края твоей одежды,
Не верил я, что даришь ты надежды,
Не видел я, что таешь ты как прежде,
Как прежде и в сомнение начал.
И лепестками розы забываясь,
Ты говорила о любви серьёзно,
Тебя бы подхватил и я так просто,
Как прежде и в сомнение начал.
Но ты не забываешься серьёзно,
И о любви ты говоришь так просто,
О нашей же любви ты говоришь так просто,
И я твоим ли локоном играл…
 

Итальянский цикл

 
Где тишина, где время бренно,
Скользит по памяти гранит,
Тебя приветствую, Равенна,
Твой ясный взор меня манит.
 
 
Звук из костёла – тягостный, глухой,
Напоминает нам, что время бренно,
Зовёт, зовёт нас на покой,
Тобой пленяюсь я, Равенна.
 
 
И чистых улиц парковы сады,
И древних памяти гробницы,
Какие здесь шептали небылицы,
Какими же шагами мерим мы.
 
 
И древних памятников длинный ряд,
Всё шепчет нам, что время бренно,
Тобой покоюсь я, Равенна,
Иду, не оглянусь назад.
 

* * *

 
Итальянскою Равенной дымка чистая полна,
И порывы вдохновенья, я пьянею допьяна,
Мимолётные ли звуки в краски новые вплелись,
И порывом вдохновенья новой сутью облеклись.
 
 
Поэтические вирши, поэтические сны,
И небес стеклянной дымкой мы с тобой окружены,
Итальянская Равенна манит, манит нас на час,
И своим твореньем гений, часто радует и нас.
 

* * *

 
Я шёпотом открою вам уста,
И ничего собой не скрою,
Флоренция, святая простота,
Своё лицо водой умою.
 
 
Меня к тебе ли пагуба зовёт,
Приятно мне твоё дыханье:
Флоренция, святая простота,
О, как светло твоё очарованье.
 
 
И вымыслом, и дерзновеньем лиц,
Твоя, Флоренция, мне святость чудна,
Поверить мне в тебя не трудно,
Перед тобой простёрлось время ниц.
 

* * *

 
Молчи, Флоренция, Иуда,
Уйдём, уйдём ли мы отсюда,
И притяжение Земли,
Туда, откуда мы пришли.
 

* * *

 
Как те начертанные тени,
Небес священностью томим,
Как те широкие ступени,
Встречаешь меня буйно, Рим.
 
 
Твоя поэзия нетленна,
И кажется, мы не одни.
В своём величии надменном,
Ты не зовя меня зови.
 
 
Где варварство: за кровь – расплата,
Шумит величьем Колизей,
Твоя поэтика мне свята,
Зови, зови меня скорей.
 
 
Твои дворцы, твои ступени,
Нетленностью они полны,
И в лапах держишь ты мгновенья,
Не упуская, уступи.
 

Милая нежность моя

 
Милая нежность моя,
И кроме ласковых слов,
Всё и отдать за тебя,
Всё и отдать я готов.
 
 
Ты улыбнёшься – и мир,
Мир для меня расцветёт:
Ты погруснеешь – и мир,
Мир как листва опадёт.
 
 
Люди молятся звезде,
Людям почти невдомёк,
Что на Земле ты одна,
Тихий подул ветерок.
 
 
Только тебя я люблю,
Только я помню тебя,
Милая, милая ты,
Милая нежность моя.
 

Пушкинский цикл

 
Увижу ли ту скромную обитель,
Где я живу душой – не вступит искуситель,
Отдохновение ищу себе порой,
И сладок для меня и шум – морской прибой.
Я сладострастье пил: и красотой пленяясь,
Порывами любви невольными смущаясь,
Я забывал тревоги прежних дней,
И сон желание будил во мне сильней.
 

* * *

 
Во мне желание будила ты порой,
Тот сон: и я, пленённый тайной,
Лишь гость я, гость я твой случайный,
Услышишь ты ли голос мой?
 
 
И в темноте небесной ночи,
Твои сверкают и мне очи:
И гасну я, и возгораюсь,
Порывами любви пленяюсь,
И забываюсь я: порыв любви,
Во мне, во мне желанье утоли.
 

* * *

 
Когда в сомнениях моих,
Порой будил сердец порыв мятежный,
Я забывался лирою ли нежной,
И полон был я впечатлений их
 
 
Страданиям моим вторил тот призыв,
И неги час, и искушенья полный,
Меня влекут задумчивые волны,
И вторил мне прекраснейший мотив.
 
 
Я отдавался призрачным мечтам,
И гордою ли головой склоняясь,
И лирою своею забываясь,
Мечтами прибывал в сомненьях там…
 

* * *

 
Ты мне велишь открыться пред тобою:
Незнаемый, дерзал я обожать:
Одна лишь страсть повелевала мною,
Тебя собой не смел я удержать.
Дни юности текли в беседе вольной,
И я собой, любовник недоволный,
Как много я постиг: мой разум перенял,
И ту игру твоих похвал.
И разумом, и сердцем окрылённый,
Я забывался, негой искушённый.
И я готов платить отеческую дань,
Когда ты ото сна сказала мне: «Восстань,
Возьми свой меч, иди на бой, а лиру,
Неси к ногам свободному кумиру».
Я лирой пел, и путник оробелый,
И близ тебя он царствует, он смелый,
Но я… но я…
 

* * *

 
Хладеют чувства, меркнет ум,
Когда я пред тобой, Отец Вселенной,
И долгих, мрачных неба дум,
И памяти покоя незабвенных.
К тебе, к тебе, моя печаль,
Хоть сомневаюсь я напрасно,
И мир, создание прекрасны,
И всё же – ничего не жаль.
 

* * *

Сон

 
И милых чувств, и наслажденья полный,
И вновь во мне звучат задумчивые волны:
Я полон весь душой: небесные созданья,
Во мне полны очарованья…
И тайный жар страстей, меня он не неволит,
Во мне душа задумчивости бродит,
И негой полон я, и сладострастья,
И силы есть во мне как что при причастье,
И полон нежности благоуханной розы,
И недовольные ли бурею и грозы,
Меня не всколыхнут: и сон мой дивный,
Омытый ли дождём, и влагою обильной,
Я потревожить истину не смею,
И как порой собой я пламенею,
Я неги жду: придёт ли та опять,
И не придётся мне на то пенять,
Что недостоин я любви твоей…
Приди, мой сон: навей его, Морфей…
 

* * *

 
Неволе подчинив и вольность, и измену,
Как я готов служить мучительному плену,
Тех нежных слов, что так пленяют слух:
И выбрал я тобой одно из двух.
Или те прелести весенней встречи,
Мне голос ветра был нежнее речи:
И забывался я, любовию томим:
О, как тобою был тогда раним,
Твоей улыбки: нежной, нежной,
Беглым движеньям перстей белоснежных.
Те звуки вечера, пленившие мой слух,
Я забывал собой одно из двух:
И нежное твоё очарованье,
И прелесть сил – не требует вниманье.
 

* * *

Свидание

 
Я хладно пил из чаши сладострастья,
Мной не потерян тот – порыв любви,
Тобой пленён, дремотою ли счастья,
Я приносил забаве той мольбы.
Прелестница! И ты пленить сумела,
Твой дивный стан, отвергнуть ты не смела,
Всё то, чем я был болен так тобою,
Во мне желание будила ты порою,
Когда во тьме пленяют те уста,
Скажи, мой друг, пленительна проста,
Твоя улыбка: я ревную,
И слёзами, и сердцем я горюю,
И не могу я выразить словами,
Всё то, что я шепчу тебе устами.
 

* * *

 
Мой тихий стих, и робкий, и унылый,
О, если б он сердца будил неведомою силой!
Я отдал б всё за то, что и тогда в ночи,
Твои, твои мне слышались шаги…
Я не посмел бы требовать расплаты,
Твои шаги и речи были б святы,
Я забывался: но пленённый тайной,
И нежный робкий гость: и лирою случайной,
Я перестал бы видеть в ней себя,
И тайных грёз исхода бытия.
 

* * *

 
Любовник Музы, робкий, нежный,
Нет, не потеряны надежды,
Сурово стих мне возвести,
Себя молитвою спасти.
И тайных Муз и ропот ясен:
О, как порою стих прекрасен,
О том, о этом, о былом,
И вспоминать буду потом,
Как Музы девственной Харит,
Во мне волнение бежит.
 

* * *

 
Могу ли предавать неловкое смущенье,
Восторгом чувственным, молитвой упоенья,
Небесным даром был тобою наделён,
Как от любви молитвой опьянён.
Твоей неволею, молитвой упоенья,
Мой милый друг, не прерывай творенье,
Тех нежных слов, что так пленяют слух:
И выбрал я тобой одно из двух:
Наградой чувственной, я клялся, я божился,
Как небеса я покорить и тщился,
И что же? Я один стою, кругом пустыня,
Мне голос ветра нежен был доныне,
И искренней любовью я спасаюсь,
Пред геним твоим я преклоняюсь.
 

* * *

 
Небес Луна, беззвучна ночь полна,
Святым очарованьем…
Всё тяготеет тьма, и сонные луга,
Взрослеют ожиданьем…
Ты памяти прости, ты мне не измени,
И долготы разлуки,
И древних черт легли, на сонные холмы,
Прелестнейшие звуки…
 

* * *

 
Наперстница моих сердечных дум,
О, ты, чей глас, приятный и небрежный,
Порой будил сердец порыв мятежный,
И веселил в волненье робкий ум…
Ты, шумная и ветренная лира,
Не пала ты под игою кумира,
Ты не склонила голову ничуть,
Которую склонила бы на грудь,
Когда я искренне призвал тебя порою,
Порыв, прекрасен был, то было не игрою,
И я порывом пел, и хладно забываясь,
Порывами любви внезапными пленяясь,
Я забывал тревоги прежних дней,
И сон желаний тот, мне навевал Морфей.
 

* * *

 
Немой свидетель полуночи,
Твоих небес живые очи,
Не смог унять порыв, прости,
О встрече, той, что впереди…
И незагаданным желаньем,
Ты мне шепнула на прощанье,
О встрече, той, что впереди,
О, ангел, слово повтори!
 

* * *

 
В волненье, в волненье, в волненье пред тобой,
Лишь лёгкое сомненье: «Я твой, друг мой, я твой».
В сомненье ли величье, и цветом небеса,
И в гомоне ли птичьем идёт моя краса.
Весна нам дарит праздник, бери его и жги,
С тобою не расстаться до будущей весны,
И лёгким покрывалом, царит ли полумрак,
Как нежным опахалом, дремотой лес объят.
 

Я уходил ночные тени

 
Я уходил: ночные тени,
Они не раз предали нас,
И тех незбыточных мгновений,
Мы ими бредили не раз.
 
 
Я уходил. Прощался скоро,
Я полон был тобой. Тебя
Молил я тихим и укором,
Но ты молчала, не своя.
 

Оставь надежду навсегда

 
Оставь надежду навсегда,
О, то незбыточно мгновенье,
Как я благодарил тебя,
За то ли краткое сомненье.
 
 
Ты мне дарила вновь и вновь,
И ту незбыточность мечтаний,
Я отдавался вновь и вновь,
И грезил я среди желаний.
 
 
Ты не успела полюбить,
Я не успел обнять колени,
Пусть не тревожит тебя грусть,
Я небо звал, судьбу молений.
 
 
И тихо, кротко, отпусти,
Всё то, чем бредил я тобою,
Скажу лишь краткое прости,
Тебя собой я не неволю.
 

И то небесное томленье

 
И то небесное томленье,
И тихий сумрак тех очей,
Как мимолётное виденье,
Всё то, дарю я только ей.
 

Как парус в бурях поседелый

 
Как парус в бурях поседелый,
Молю тебя: плыви, плыви,
И неприкаянный, и смелый,
Мне буря, ты свой лик яви.
 

О любви неземной муки

 
О любви неземной муки рассказали мне глаза,
Лейся, лейся без улыбок слезотворная слеза.
Вопреки уста Корану те уста запечатлел,
О любви неземной муки несказанно я пропел.
 

Китаю

 
Южный дракон, ты приснился мне,
Поговори о моей судьбе!
В час ли утренний, в поздний час,
Ты позови кого – то из нас.
На солнце как блестит чешуя,
Я не один, и ты не одна!
Яркие краски уносят вдаль:
Я не забуду тебя, печаль!
Поговорим с тобой о былом,
А после песню вместе споём,
О том, что ветер уносит вдаль,
Мы подпоём тебе, мистраль.