Текст книги "Ни вензелей, ни китайца"

– Хм. – сказала Марина. – Неужели я закрытая? Я думала, это вы такой.

– Ну, вы всё время молчите. Или вы со мной не хотите говорить?

– Так вы тоже молчите.

– Я да. – признался Николай.

Они так и не смогли выяснить, кто из них закрытый. Николай посматривал на Марину в зеркало заднего вида, явно заинтригованный тем, что «хозяйка» затронула столь личные темы. Он, кажется, ждал продолжения, но вот Марина уже погрузилась в свои мысли. В очередной раз заметив его преданный взгляд, Марина подумала, что она и правда из них двоих не самая открытая. Решив с этим бороться, она продолжила беседу:

– Николай, а дети у вас есть?

Он посмотрел в зеркало и улыбнулся, но не весёлой, а сокрушённой улыбкой.

– А вот это я рассказывал, давно, наверное. У меня был сын, но он погиб.

– Ох, да, извините.

– Ничего. – сказал Николай. – Уже много времени прошло. Живу как-то.

– А они с вашей женой разбились, да?

– Да, верно.

– Ох, зря я об этом сейчас вспомнила.

– Ничего, не переживайте. – сказал Николай. – Я вас не подведу.

Марина посмотрела, крепко ли он держится за руль, устойчива ли мимика. Но Николай и правда не подавал признаков душевного волнения. Марина подумала, что она бы на его месте такой трагедии не выдержала. Ей захотелось спросить, как он справлялся, чего ему это стоило. Но, конечно, она не могла. Хоть и от неё скоро уезжает Эля, вряд ли эти ситуации можно сравнивать. Они-то ещё обязательно встретятся, и не раз.

– И вы один живёте?

– Да, один. Я пробовал с женщинами встречаться, но желания семью заводить никакого нет. Просто не понимаю, зачем. Всё, что было для меня ценно, осталось в прошлом. По большому счёту – доживаю жизнь, по возможности без волнений.

В молодости подобные мысли собеседника вызвали бы у неё испуг. Едва ли она стала бы слушать его дальше. Но теперь она если не прекрасно, то значительно лучше понимала, что заставляет человека думать в таком ключе. Темы смерти, одиночества, утраты надежд – всё это стало как будто её второй натурой.

– Вы не выпиваете? – вдруг спросила она у Николая.

– Нет. Я знаю, что мне в моём положении нельзя.

– Как здорово. А я, вы знаете, пристрастилась в последнее время. Пью вино.

– Так у вас и жизнь другая. Вам, наверное, даже полезно. – обесценивающим голосом сказал Николай.

– Зря вы так думаете. – не согласилась Марина. – Одиночество и мне хорошо знакомо. Но вы правы в том, что не до такой степени знакомо, как вам.

Он посмотрел на неё в зеркало заднего вида. Их глаза встретились, и каждый увидел в другом частицу себя. Марина испытала удивительное чувство общности, такое значительное, что она не смогла припомнить подобного в её недавнем прошлом. Должно быть, это от неожиданности ей так показалось. На самом-то деле, подумала Марина, у них с Николаем мало общего. Да он ей в отцы годится. Или нет?

Чтобы как-то избавиться от назойливого чувства душевного родства, с которым всё равно ничего конкретного нельзя было сделать, Марина расставила точки над i, объявив место назначения: домой. В четверг днём трафик был спокойный, и много времени поездка по городу у Марины не отняла. Николая она поблагодарила за интересный разговор, но не нашлась, чего бы ему пожелать. Вместо этого она попросила его быть готовым заехать за ней вечером, часов после пяти. Марина подумала, что, возможно, новая встреча с ней порадует одинокого Николая больше, чем что-либо ещё. Сама же она пока отдохнёт – кажется, все, что планировала, она сделала.

Оказавшись дома, Марина включила все кондиционеры, от которых нашла пульты управления. Заодно она обследовала квартиру и поняла, что Эли дома нет. Этому нельзя было не удивиться, потому как учёба, в которую дочка ушла с головой, обычно не позволяла ей отлучаться из дома посреди бела дня. Но Марина даже обрадовалась за Элю: вдруг у неё появилась подруга, а то и друг. Так много было сделано дочкой в плане учёбы, что в благополучии её перспектив сложно было усомниться. А вот иметь друга по переписке в родном городе – значит не только сохранять связь с ним, но и иметь лишний повод сюда приехать. Это было бы на руку одинокой Марине.

Пока она подогревала себе суп, ей пришла в голову интересная мысль: как будто она заставила дочку так усердно учиться, чтобы привязать её к дому и не отпускать от себя. И вовсе не в том была выгода от всей этой зубрёжки, что Эля физически находилась дома, а в том, что все её страсти оказались подавлены единственным – познавательным – интересом. А что ещё влечёт подростка из дома, как не страсти? И вот, совершенно их обуздав, Марина стала как бы распорядительницей сердечных импульсов дочери. Но зачем ей это? Неужели всё из-за собственного одиночества? Или, может, она в обиде на мужчин и не хочет, чтобы этот цветок достался кому-то из них? Марина давно уже заметила, что самые верные, точные и красивые мысли приходят ей в голову, когда она ест. Но то ли она так сильно устала, то ли суп действительно не получился, но ответа на свой вопрос она не нашла. Чуть посидев над пустой тарелкой, Марина поставила её в раковину и решила, что помоет посуду потом, а сейчас лучше отдохнёт.

Она прилегла и вскоре задремала, кажется, даже видела нечто вроде снов. Какие-то слоны или, может, их тени, а вокруг ничего, святая пустота. Слоны громко топали, наверное, от злости, но пустоте нечем было ответить на их недовольство. Тогда они расположились по кругу, стали водить хоровод, а хоботы их танцевали и касались друг дружки. Это всё, что запомнила Марина, а потом и это забыла, потому что её разбудил звонок домашнего телефона.

– Марина, это я, Надя. – представилась сестра.

– А, Надь, привет.

– А я на работу тебе звонила.

– Я сегодня выходной взяла. Устала, вот сейчас как раз спала.

– Понятно. А мне на твоей работе сказали, что у Борьки живот разболелся, вот ты и взяла отгул.

– Э-э-э. – Маринины мысли зашевелились. – Наверное, что-то перепутали. Он здоров.

– Да? А я что-то не могу до него дозвониться.

– Хм, правда? – сказала Марина. Она совершенно не подготовилась к подобному разговору. Обычно соображающая со скоростью звука, в этот раз, сонная, Марина совсем ничего не могла придумать. – Он сейчас завален делами. Ему нужно экзамены сдавать, собирать документы, ездить по всему городу. Самые напряжённые дни.

– Вот это да. Наконец-то и я горжусь своим сыночком.

Марине стало не по себе, когда она услышала эту фразу. Единственный за всю Надину жизнь повод для гордости сыном оказался фальшивым. Движимая лучшими намерениями, Марина будто издевалась над сестрой.

– И мы тоже им гордимся.

– Ну, я рада, рада. А чего у него телефон-то выключен?

– Так экзамены же, Надь. Там надо сдавать всю технику. Ты не волнуйся, Боря большой молодец и со всем справляется.

– Да? Ну ты меня успокоила, сестричка.

Они распрощались, и Марина решила продолжить отдыхать, несмотря ни на что. Однако слоны в её возобновившемся сне успели потопать совсем немного, прежде чем вернувшаяся домой и зашуршавшая пакетиками чего-то съестного Эля разбудила маму и слонов не стало. Марина сначала продолжала лежать в кровати, лишь прислушиваясь к тому, что происходит на кухне, но, вдруг почувствовав желание поговорить с дочерью, скинула с себя одеяло, подтянула ноги к груди, наконец встала и вышла из комнаты. Эля заваривала чай, свой любимый молочный улун.

– Такая жара на улице, а ты чай горячий пить собралась. – указала ей на противоречие Марина.

– Мам, так он же остынет.

– Да? Тогда и мне нальёшь?

– Конечно, мамуль.

Эля, в летнем платье в редкий цветочек, со стянутыми в узел волосами казалась олицетворением всего лёгкого, возвышенного, прекрасного. Вот уж кем Марина по-настоящему гордилась, так это дочкой.

– Посуду я вымыла, мам.

– О, спасибо, Эль. А суп будешь? Там немного осталось.

– Да что-то не хо-о-о-чется пока. – виновато призналась Эля. – От Бори есть новости?

– Да нет. – Марина расстроилась тому, что дочь напомнила ей о Борисе. Ну зачем Эля постоянно вспоминает о нём и мешает ей отдыхать от этой болезненной темы. – Я наняла хорошего адвоката, он вроде как специализируется в таких делах. Обещался помочь. Вечером узнаю, что получилось.

– Да уж. Будет обидно, если я уже уеду на учёбу, а его так и не выпустят, даже не попрощаемся.

Марину будто током ударило: и это главное, что тревожит дочь в связи с переездом? Интересно, она вообще будет скучать по маме? Марина решила не спрашивать напрямик: дочь слишком ловко научилась играть довольную и послушную девочку, чтобы дать честный ответ.

Эля залила кипяток в чайник, вода в нём начала потихоньку зеленеть. Сама же она открыла холодильник, но, не найдя чего-нибудь себе по душе, вернулась и села за стол.

– А ты далеко ходила, Эль?

– Я? А, да нет. Я хотела всё-таки того дяденьку найти. Хочу, чтобы его наказали, я до сих пор на него обижена.

– Ну ты даёшь, Эль, и не боишься? Вдруг он выслеживает тебя?

– Да нет, мам, всё хорошо.

– Ну смотри. Видела ты его?

– Нет, на этот раз нет. Ничего не видела. Но он такой загадочный был, до сих пор забыть не могу.

Марина почему-то подумала, что к учёбе дочка теперь вернётся нескоро. А может, это и к лучшему? Марина уже вовсю сомневалась в том, что усердная учёба в возрасте Эли – здоровое и нужное занятие.

– К экзаменам ты уже полностью готова? – решила спросить она после непродолжительного молчания.

– Нет, конечно, мам. – как-то раздражённо сказала Эля. – Там можно до бесконечности учить. Особенно немецкий.

– Это да. Ты себе перерыв, получается, небольшой сделала?

Она испытующе посмотрела на дочь, так, будто всё ещё намерена контролировать её учебные успехи.

– Ну да. – сказала, как отрезала, Эля. – Сейчас пойду заниматься, чай только попью.

Эля ладошкой обняла чайник, так нежно, что Марина ему позавидовала. Дочка у неё – самое нежное, трогательное из существ.

– А я вот думаю в последнее время, – сказала Марина, но не смогла продолжить мысль, не подобрав уместных слов. Она изобразила задумчивость и даже действительно засомневалась, стоит ли об этом говорить. Но Марина была решительным человеком. Она не останавливается на полпути. – В общем, не слишком ли… э-э-э… фанатично ты… мы… занимались твоей учёбой? Ведь не в ней только счастье.

– Мам, ну конечно. – как будто уже миллион раз подумав об этом, сказала Эля. – Но мы же проговаривали: сначала лучше обеспечить себя материально и реализовать свои таланты. Потом уже можно и почивать на лаврах.

Марине вдруг стало легко и весело на душе. Весело оттого, что её юная дочь проявляет не только ещё больше сознательности, чем она, но и потому, что та так уверена в себе, что ей, Марине, можно, похоже, просто расслабиться и наблюдать за тем, как дочь победоносно идёт по жизни. Она и в одиночку со всем справится. Сознавать это было очень приятно, поскольку с Марины будто спадал груз ответственности. И в то же время… Неужели она больше не нужна?

– На лаврах… – повторила она и рассмеялась. – Ну ладно. Но вот скажи, у тебя есть в Москве подруга, друг?

Эля передвинула чайник на середину стола. Вообще-то чай уже заварился, но она не спешила разливать его в чашки.

– Ну вот Диана, ты же знаешь.

– Да, но вы вроде отдалились друг от друга. Может, кто-то новый появился, ты же не рассказываешь.

– Я не люблю говорить о других людях. Неужели больше не о чем поговорить?

– Эль, ну ты чего? – расстроилась Марина. – Я же мама твоя, мне интересно знать, с кем ты общаешься.

– Ну, – Эля тоже, кажется, не знала, какие выбрать слова, – у меня есть один друг, но в интернете.

– О, здорово как! Расскажешь?

– Может, чай выпьем?

– И это давай.

Эля принесла чашки и налила в них чай. Отломив себе половину большого кекса, она предложила вторую половину маме, но Марина отказалась: она уже супом наелась. Поняв, что мама не слезет с темы её нового друга, Эля, явно без удовольствия, но послушно выложила всё как есть.

– Ну, что тут рассказывать? Мальчик, на три или четыре года старше, не помню, он уже институт заканчивает, в Москве. Очень хороший и добрый, внимательный такой к жизни. Кажется, программист или кто-то вроде этого. С ним интересно разговаривать.

Марина слушала с большим интересом, но её как-то одёрнуло при упоминании Элей профессии мальчика. Впрочем, она подумала, что дочери кто-то такой или вроде того и подойдёт в ухажёры.

– И вы только в интернете общаетесь? – спросила она, продолжая дуть в чашку.

– Да, мам. Мне этого достаточно.

– А ему?

– Ему не знаю. – Эля откусила большой кусок кекса.

«Ловко» – подумала Марина. – «Неторопливый всё-таки Эля человек».

– Будешь с ним переписываться, когда уедешь?

– Хотелось бы. Но я не знаю, будет ли ему такое интересно. Расстояние всё-таки.

– Это да. А может это, – вдруг загорелась фантазией Марина, – может, останешься тут, в Москве? Есть ведь МГУ, Вышка, другие ВУЗы.

– Э-э-э, мам? – с удивлением посмотрела на неё Эля. – Вот уж нет, хочу попробовать что-нибудь новенькое.

– Ну, хорошо, хорошо. – Марине, несмотря на неизбежность их расставания с Элей, стало легко на душе. Дочь знает, что делает, и, кроме того, делает то, что хочет. Значит, и у неё нет поводов для грусти. – А что с ушком твоим? Успеешь проколоть до отъезда?

– Ушком? – не поняла Эля. – Ах, это. Да я передумала, не буду прокалывать. Раз так получилось, значит не судьба.

Судьба… Марина задумалась, сначала об этом слове, а потом и о судьбе – своей. Вот вроде она так расположена к общению, так любит людей, так к ним тянется, а всё-таки пролегает между ней и другими какая-то пропасть, за которую она не может выбраться. Неужели одиночество – это её судьба? Почти всякий раз, вступая в диалог с кем бы то ни было, она чувствует, что по-настоящему близкого контакта установить не получается. В те редкие моменты, когда всё сходится, например, когда они с Элей смотрели фильм и ели эти дурацкие вензели, она становится очень счастливой. Но это исключительные случаи. Даже сейчас, общаясь с дочерью, она чувствует её отчуждение и ей некомфортно… Конечно, есть и плюсы во всей этой ситуации – она научилась вести диалог сама с собой, неплохо чувствует себя в одиночестве, хоть и страшится остаться одна. Но как было бы здорово преодолеть все барьеры на пути к людям и ощутить сопричастность их существованию! Быть легче, меньше думать, действовать спонтаннее. Марина вдруг поняла, что она не столько живёт, сколько размышляет о жизни. Ей почему-то слишком важно всё понимать, оценивать, осмыслять. Немного подумав об этом, она решила всё это прекратить и вышла из-за стола, не проронив ни слова.

Вернувшись в свою комнату, она легла в кровать, но так и не смогла уснуть. Не помог даже бокал вина. Тогда Марина набрала полную ванну воды, добавила три колпачка пенной жидкости и, взяв с собой ещё один бокал, погрузилась в воду. Процедуры её длились не меньше часа, и когда Марина, получив необходимую релаксацию, вышла из ванной, Эля уже сидела за книжками. Марина спросила, стоит ли ей сварить ещё суп, но дочка сказала, что это не обязательно. Сбросив на балконе халат и ляг на раскладушку, сокрытую от взоров прохожих, Марина быстро обсохла и даже начала загорать. На звонки коллег и партнёров она не отвечала, выключив у телефона звук – у неё и так много стрессов, она может отдохнуть. Когда просто лежать ей надоело, Марина вернулась в комнату, чтобы взять с собой журнал. В гостиной они встретились с Элей, и дочка со смесью зависти и восхищения посмотрела на её роскошное тело. По крайней мере, так показалось Марине и она испытала нечто вроде триумфа. Впрочем, столкновение в гостиной оказалось мимолётным, и уже через считанные минуты Марина снова лежала на раскладушке, присматривая идеи для ремонта одной из комнат. Но и журнала ей вскоре оказалось мало: Марина взяла себе с кухни орешки, бананы и подумывала о ещё одном бокале вина, но решила, что ей уже хватит. В такой суете и прошло несколько часов, а потом она вызвала Николая и отправилась на маникюр. Жара спала, и Марина, чистенькая, довольная, предвкушала беззаботный вечер.

Галина, старая знакомая Марины, мастер маникюра и педикюра, сделала ей френч, и она не могла оторвать взгляда от своих похорошевших ноготков. А ещё они поболтали, и то ли Галина совершенно механически пела одну песнь каждому клиенту, то ли действительно исполнялась энтузиазма в присутствии Марины, но она много рассказывала о своём сыне и постоянно просила советов Марины, будто та не просто топ-менеджер, а ещё и какой-то особенно мудрый человек. Сколько секций будет оптимально для десятилетнего мальчика? Делать ли акцент на языках или точных науках? Какие книжки лучше всего читать? Как ей себя вести, когда у него начнётся пубертатный возраст? Марина, восприняв всё это как шутку, давала насмешливые ответы. Слишком серьёзное отношение Галины к воспитанию сына и веселило, и раздражало её. Впрочем, подумала Марина, она ведь и сама такая.

Несколько позже, когда она уже прогуливалась по торговому центру и изучала вкусы мужчин, смеряя взглядом их половинок, ей позвонил Юрий Герасимович. Этот звонок она очень ждала, и было уже часов восемь. То ли настороженный, то ли щепетильный, он поприветствовал её очень вежливо.

– Марина, новостей много. – сказал он наконец что-то по существу. – Боюсь, что сильно вас не обрадую, но среди новостей есть и хорошие. С каких мне начать?

– Ну, я люблю хорошие. Давайте с них.

– Хорошо, так вот. Следователь уже назначен. Мне удалось с ним поговорить и разыскать отделение, где содержится Боря. Я убедил их не сливать всю эту историю в СМИ, ведь, знаете, родственник топ-менеджера на огромной скорости, нарушая все правила, попадает в ДТП… Сладкая история.

– Да уж. Об этом я и не подумала. – призналась Марина. – Мне это будет что-то стоить?

– Нет-нет, у меня ведь есть определённые знакомства. Здесь всё нормально. Но вот боюсь, что больше ничего позитивного.

– Ну, а плохого что?

– Плохого… Н-да. Ну, они всё-таки будут рассматривать это как угон, во всяком случае намерение у них сейчас такое. Но даже не это главное. Я отыскал вашего Борю, пообщался с ним.

– Так. – перебила его Марина. – И что же? Как он? Держится?

Юрий Герасимович вдруг замолчал. Марина поймала себя на том, что взгляд её перемещается от одной модной женской сумочки к другой.

– Сам-то он держится, наверное. – продолжил адвокат. – Но агрессию свою держать не намерен. Он меня обматерил, послал всюду, куда только можно. Сказал, что педики в костюмах пусть лучше себя от него защищают. Разве что драться не полез. Я его пытался успокоить и так, и эдак, убеждал, что он после заключения слишком взволнован, сам не понимает, что говорит. Но всё без толку – он ещё больше злился. И, в общем, я думаю, что мы не сработаемся, действительно. Вы уж меня извините. Я был бы рад вам помочь.

– Ох.

– Да.

Живо представив себе эту сцену, Марина испытала за Борю стыд. Её щёки загорелись. Как можно было быть таким грубым с заслуженным адвокатом, совмещающим эту должность с позицией частного детектива? Нахамить такому импозантному, видному мужчине, да как он смел? И с чего вообще Боря усомнился в ориентации Юрия Герасимовича? Марина почти не сомневалась, что он натурал. Но вместе с тем ей было в чём винить и этого натурала. Марина была уверена, что можно, можно найти подход к мальчику. С ней он себе подобного не позволял. Значит, Юрий Герасимович не справился, не нашёл ключика к Бориной душе. Ей и за него стало стыдно. Адвокат называется, работает с людьми. Тут она вспомнила, что мужчины уже давно перестали её радовать. Со всем приходится справляться в одиночку.

– Понятно. – сказала Марина. – Вы нас извините. Он такой бывает, да.

– Может, кого-то другого он лучше примет. – предположил Юрий Герасимович.

– Боюсь, что нет. Но это уже не ваша забота.

– Выходит, что так. И вот ещё. Услуги мои вам всё равно придётся оплатить.

Марина ничуть не сомневалась. Не то чтобы это был не мужской поступок, но и достоинства он был лишён. Чувство уязвлённости, которое испытала Марина, будто бы прижатая к стенке требованием адвоката, заставило её взглянуть на него под другим углом. Слишком холёный, слишком себе на уме. Может, и прав был Боря.

– Да уж понимаю. – сказала она. И вдруг решила не отказать себе в удовольствии. – Хотя по правде говоря, вы сами не справились.

Юрий Герасимович стал протестовать, дескать он с таким впервые сталкивается и точно про себя знает, по опыту-то многолетней службы, что он умеет ладить с людьми. Единственное, что он себе позволяет, это защищать собственные честь и достоинство. Он стал жертвой нападки оголтелого хулигана. Марина предпочла не спорить. Пусть никто не верит в Борю, а она знает, что в глубине его души таится испуганный, но в сущности добрый мальчик.

– Ладно-ладно, Юрий Герасимович, я вас поняла. Скажите только, могу ли я в будущем рассчитывать на вас в качестве частного детектива?

– Это вы насчёт того случая с дочкой спрашиваете? – уточнил он.

– Возможно. Но и вообще, если вдруг понадобится.

– Да, конечно. К вашим услугам. Жаль, что не смог сегодня помочь. Надеюсь, история разрешится.

Они попрощались, и Марина перевела слабовольному адвокату триста долларов. Но она не могла думать о расходах теперь, когда один за другим не оправдывали себя способы вытащить Борю из клетки. В своих мыслях она стала ругать племянника, который собственноручно закапывал себя. Совершенно неразумное, вздорное, глупое, опасное, неблагодарное, бессмысленное поведение. Чего ты хочешь этим добиться, Боря? – обращалась Марина к мальчику у себя в уме. Ей даже захотелось кричать, дать ему по щеке, схватить за плечи и долго тормошить, а потом стукнуть головой о стену. Но она остановилась, подумав, что в своей ярости может слишком далеко зайти.

Но вот идти было как раз-таки категорически некуда. Заниматься шоппингом ей расхотелось, наматывать круги по торговому центру Марина сочла унизительным. Ей надо было что-то придумать, какой-то новый способ вытащить Борю. Но голову ничего не лезло, она опустела и отказывалась соображать. Не располагала к мыслям и наигранно-праздничная атмосфера торговых рядов с их вечной суетой, резкими запахами, жадными, наглыми лицами. Дамочки, вычитывающие вывески бутиков и сверяющие их со своим идеалом, и кавалеры, потешающиеся над наивностью жертв, – всё это её раздражало. И в особенности почему-то – консультанты, стоящие навытяжку, готовые услужить, готовые на всё ради довольного взгляда покупательницы и её одобрения. И ещё больше – дети, которые радовались изобилию или просто радовались, не способные понять, что всё это не ради них и не по взмаху волшебной палочки. Марина, ощутив усталость, решила убираться из торгового центра. Уже сидя в машине, под крылом Николая, она решила, что была бы не против отправиться в бар. Водитель уточнил, какой она выберет, но Марина не была настроена заниматься мелочами. Пусть везёт в любой. А потом не ждёт её и возвращается домой.