Текст книги "Чистилище. Грань"

– Надо попытаться устроить регламент на кухне.

– Как это?

Кирилл сам еще не понимал толком, как хочет организовать жизнь прибывших в выделенном им секторе, но, в общих чертах, обрисовал суть своей идеи о кухонном регламенте. Она состояла в обеспечении людей горячим питанием из выделенных продуктов, но так, чтобы это питание можно было получить только в определенное время. Кирилл считал, что именно ярко проявившаяся в бункере бессмысленность времени на многих оказала подавляющее воздействие. Если вернуть времени смысл через более или менее твердый распорядок дня, это может и людям вернуть желание жить, а не просто существовать. При этом пищевой стимул как один из главных природных мог сыграть ключевую роль – кто захочет питаться не просто консервами, а получать горячие блюда, тот станет следовать регламенту по собственной воле, и отпадет необходимость кого-то к чему-то принуждать.

– Для этого надо уметь готовить, – со вздохом ответила Рита. – А я ни бум-бум. Ни одного рецепта не знаю.

– Мама умеет! – уверенно заявил Кирилл.

Наскоро перекусив и попив чаю, Кирилл с Ритой отправились к его маме. Та, увидев сына с подругой, тут же проявила крайнюю заинтересованность и энтузиазм. Благостная улыбка сошла с ее губ, сменившись выражением привычной волевой твердости.

– Приготовить на двадцать человек – задача непростая, – прикинула мама. – Но втроем справимся.

Кирилл попытался выяснить, который час, чтобы определиться, что им готовить – ужин или завтрак следующего дня. Но его ждало разочарование – мамин смартфон, который, судя по рекламным уверениям, должен был держать заряд двое суток, тоже сел.

– Кнопочные телефоны неделю можно было не заряжать, – со вздохом произнесла она, глядя на сенсорный экран бесполезного теперь устройства.

– Это мы решим. У Андрея в комнате есть комп. Если найти USB-шнур, можно будет от него заряжать телефоны.

– Чтобы использовать их как часы?

– Ну… И книжки почитать, – Кирилл пожал плечами.

– Сейчас не до книжек, – заявила Рита. – Вы с мамой идите на кухню и разбирайтесь там, что из имеющегося можно приготовить. А я потребую у военных одни механические часы на всех. У них должны быть.

– Попытаться стоит, – согласился Кирилл.

– Только осторожнее там с солдатами, – сказала мама.

– Кстати, да! – поддержал ее Кирилл. – К военным пойду я. А ты, Рита, оставайся с мамой.

– Типа, кухня – женское дело? – насупившись, уточнила Рита.

– В условиях апокалипсиса – да, – без церемоний ответил Кирилл. – А охоту, войну и другие опасные предприятия придется оставить мужской части населения.

Рита показала ему язык, но возражать не стала.

Миновав коридор, Кирилл принялся колотить ногами в запертую герметичную дверь. Вскоре ему открыл лейтенант в сопровождении трех вооруженных автоматами солдат. Кирилл коротко объяснил, чего он хочет, уточнив, что надо это не ему лично, а для нужд всего сектора. Офицер велел ждать, но дверь все же запер, оставив Кирилла ждать за нею.

Прошло около получаса. Кирилл уже начал подумывать, не начать ли снова стучать в дверь, но она открылась раньше, чем он приступил к исполнению задуманного. Лейтенант, не переступая порог, передал Кириллу картонную коробку, в которой лежал плоский настенный хронометр, похожий по конструкции на корабельный, и трое наручных механических часов «Командирские».

Стоило Кириллу взять коробку, дверь тут же снова закрылась, он даже не успел поблагодарить лейтенанта. Но механические часы в условиях нового мира показались Кириллу штукой весьма ценной, поэтому одни «Командирские» он сразу надел на руку, застегнув на запястье простенький ремешок, другие решил отдать Рите, а третьи приберечь для Андрея, когда тот очухается и вступит в права «природного лидера», как он сам себя называл.

Взглянув на часы, Кирилл с удовлетворением отметил, что ужин еще впереди, а значит, можно будет отличиться уже сегодня. Хронометр единогласно решили повесить на кухне, а из одной кастрюли сделали подобие рынды, чтобы можно было колотить в нее половником, созывая народ на обед. Мама решила на первый раз сильно не заморачиваться, а приготовить в сорокалитровой кастрюле суп из ветчины, картошки, зеленого горошка и других консервированных овощей. В качестве крупы, за неимением иного, в ход пошла все та же перловка. Разогрев духовку, мама запекла в ней гренки с паштетом в качестве второго блюда.

К шести часам все было готово, и Кирилл отправил Риту созывать народ на ужин. Про рынду пока никто не знал, так что ее пускать в ход стоило только с завтрашнего дня.

– Хорошая идея пришла тебе в голову! – похвалила мама. – Даже мне стало полегче.

Новость, что на ужин будет горячая пища, всем пришлась по вкусу, как и мамина стряпня. Проблемы начались позже, когда Кирилл, перед тем как народ начал расходиться, выступил с предложением учредить дежурство по столовой, чтобы у мамы были сменные помощники.

– Ты с какого перепугу тут взялся командовать? – тут же поинтересовался тучный мужчина, возможно, бывший сотрудник городской администрации. – Ты, щенок, мне хочешь предложить на кухне работать?

– Совсем молодежь распустилась! – негодующе взвизгнула дама лет сорока пяти. – Мы должны кастрюли тягать и картошку чистить?! Почему сюда не назначат солдат?

– Нам не дадут солдат, – спокойно ответил Кирилл. – Нам выделили целый сектор, мы сами должны им распоряжаться и сами себя обслуживать.

– Вот сам себя и обслуживай! – грубо ответил лысый старичок. – Хоть правой рукой, хоть левой! А мы будем требовать соблюдения наших прав!

Народ загудел. Кирилл заметил, что Андрей собрал ребят, и они слаженной группой направились к Кириллу.

– Каких прав? – громко спросил Андрей, кивнув Кириллу и повернувшись к народу лицом. – Тут осталось лишь одно право. И это право сильного. Вы на себя посмотрите! Вы не люди, вы настоящие свиньи!

– Что ты сказал?! – выпучив глаза, завизжала женщина. – Кого ты назвал свиньей? Да ты знаешь, кто мой муж?!

– Думаю, такая же свинья, как и остальные, – спокойно ответил Андрей. – Кем вы были в прошлой жизни, никого уже не волнует. Ни нас, – он показал на друзей у себя за спиной, – ни тем более руководство бункера. Я удивлен, что нас вообще сюда пустили. Но, думаю, это как раз из-за нас, молодых. И уж точно не ради того, чтобы вы тут портили воздух. Не хотите быть скотами, ведите себя по-человечески! Кирилл предложил всем, на равных правах, вносить часть труда в приготовление горячей пищи. Вы сытно и вкусно пожрали, но отрабатывать жратву не хотите. И кто вы после этого, если не свиньи?!

– Да иди ты! – Высокий мужчина с римским профилем резко сунул руку в карман. – Всякая мелюзга мне будет нотации читать… Щас я тебе покажу право сильного!

– У него пистолет! – закричала Рита.

Мужчина действительно выхватил из кармана небольшой пистолет и даже успел направить его на Андрея, но его сосед, видимо, сообразив, что оружие в нынешних условиях решает все, с размаху долбанул стрелка по лицу фарфоровой тарелкой. Грохнул выстрел, с жутким звуком взвыл рикошет от бетона. Тарелка разлетелась осколками, из глаз стрелка брызнула кровь.

– Ножи на кухне! – обернувшись к друзьям, приказал Андрей. – Живо взяли!

Стрелок снова пальнул, наугад, ничего не видя, но пуля попала не в того, кто нанес ему рану, а в шею только что выступавшей женщины. Она захрипела и рухнула на колени. Женщины завизжали, мужчины среагировали по-разному: те, что помоложе, бросились вперед, пытаясь завладеть оружием, те, что постарше и пожирнее, рванулись в разные стороны и попытались залечь, переворачивая столы и скамейки.

Кирилл, как самый ловкий, быстро перепрыгнул линию раздачи, схватил четыре ножа и передал их подоспевшему Владу. Сам снова бросился к ящику, себе взял мясной топорик, а Рите – увесистый молоток для отбивания мяса: ему показалось, что девушке проще будет орудовать им, чем резать живую плоть.

Снова бабахнуло. Раздался крик, короткий, отчаянный, какой может издать лишь умирающий.

Перемахнув через линию раздачи обратно в зал, Кирилл заметил, что кто-то все же додумался огреть стрелка суповым бачком по затылку и сбить с ног. Но желающих завладеть пистолетом, когда он упал, лишь прибавилось. Началась свалка. В ход пошли кулаки, ноги, суповые бачки и тяжелые половники из силумина. Почти подряд грохнули еще три выстрела, и два звучных, протяжных, рвущих душу рикошета резанули слух.

– Всем к стенам! – грозно проревел Андрей. – Будем резать любого, кто не подчинится!

Это подействовало. Очень уж внушительно выглядели Олег, Стас и Андрей со сверкающими мясницкими ножами в руках, клином пробивавшиеся к основной свалке. Народ отпрыгивал от них, словно не люди продвигались к месту драки, а лава стекала по склону вулкана.

Кирилл сунул молоток Рите в руку, а сам рванул вперед, на подмогу товарищам.

– Кирилл, Влад, оттесняйте этих скотов к стенам! – приказал Андрей.

Кирилла не надо было упрашивать. Обида за оказанную неблагодарность быстро превратилась в боевую ярость, и он, не задумываясь о последствиях, пинками принялся гнать к стенам столовой бывших советников, депутатов, возможно, даже членов команды губернатора. Рита, явно не без удовольствия, взялась теснить от центра зала визжащих и царапающихся женщин, прикладывая молотком по рукам особо упертых.

Андрей прорвался к дерущимся, кое-кто из них попытался было защищаться, но несколькими ударами ребята их раскидали.

– Где пистолет?! – Андрей обвел всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Живо выложили!

– Вы что, собираетесь нас обыскивать? – давясь кровью, текущей из носа, поинтересовался лысый старикашка. – Не имеете права!

– Если посчитаю нужным, я вас не только обыщу, – пообещал Андрей. – Я с вас всю одежду сдеру и засуну в жопу керосиновую лампу, чтобы лучше осмотреться! А не поможет – выпотрошу, как свиней!

Для убедительности он поднял острие ножа и двинул лезвием так, чтобы оно сверкнуло в лучах закрепленной под потолком галогенной лампы.

У старикашки, в суматохе завладевшего выпавшим пистолетом, не выдержали нервы. У него не было никакой конкретной цели, остались одни звериные инстинкты, и эти инстинкты требовали от него одного – любой ценой защититься от страшного человека с ножом в руке. Что будет дальше, он не думал. Просто последние годы, проведенные на высокой должности, напрочь отучили его подчиняться. И уж тем более – подчиняться насилию. В старом мире у него была для этого личная охрана, полиция, даже армия на случай народных волнений. А тут у него был только пистолет, и ничего больше. Поэтому, за неимением более привычных средств, он пустил в ход его.

Но двигался он слишком медленно, так что когда выхваченное из-за пояса брюк оружие сверкнуло в его руке, Олег с короткой дистанции метнул нож ему в шею. Отточенное тяжелое лезвие вошло в мягкую плоть до половины. Старикашка вскрикнул и хотел было выстрелить, но уже не сумел. Андрей рванулся вперед, перехватил его руку, но пистолет выпал из нее, шлепнулся на бетонный пол и выстрелил последним патроном. Его закрутило отдачей, а затвор остался в заднем положении, встав на задержку. К счастью, пуля прошла низко и никого не задела, застряв в столешнице перевернутого стола.

Но больше всего Кирилла поразил Олег. Он шагнул к закатившему глаза старикашке, спокойно выдернул нож у него из шеи, а затем быстрым умелым движением перерезал ему горло.

– Чтобы не мучился, – пояснил он, опустив окровавленное лезвие.

– Еще желающие дергаться есть? – Андрей обвел прижавшихся к стенам мужчин и женщин тяжелым взглядом. – Пошли вон отсюда! Живо!

Народ беспорядочно бросился к выходу. Кирилл сел на ближайшую лавку, ощущая облегчение оттого, что не ему пришлось пустить в ход нож. Он чувствовал, как у него дрожат ноги.

«Прав был Вадим Семенович… – подумал он. – Куда мне воевать?»

– А где мама? – спросил он и не узнал своего голоса – так звенело в ушах от выстрелов в замкнутом помещении.

– Была на кухне, – ответила Рита.

Ее голос тоже плыл, словно на неисправном магнитофоне.

Кирилл встал, направился к линии раздачи и сразу увидел маму. Она лежала на полу, уставившись остекленевшим взглядом в потолок, а на ее груди, по ткани белого поварского халата, накинутого поверх отпускного платья, растекалось огромное пятно крови. Сразу было понятно, что она мертва. Одна из пуль, когда беспорядочно стреляли в свалке, все же нашла свою цель.

Что-то делать было уже поздно. Поэтому Кирилл, чувствуя, как немеют ноги, просто опустился перед ней на корточки, посидел пару секунд, а затем поднял лицо к потолку и, зажмурившись от бьющего в глаза яркого света, завыл в полный голос. Не жалея глотки, протяжно и громко, совершенно по-волчьи.

Казалось, остановится сердце, ему даже хотелось этого, но оно лишь вибрировало в резонанс с воем, отзываясь яростной, щемящей болью. И в какой-то момент боль эта сделалась настолько всепоглощающей, что просто вытеснила все остальное из восприятия мира. Вой оборвался, словно струна лопнула. Кирилл сжал кулаки и медленно, неуклюже повалился на спину. Психика так сжалась в спазме, что выталкивала из себя сознание. Оно еще теплилось, но в сильно измененном виде, словно под черепом бушевал ледяной буран из образов вместо снежинок. В наступившей тишине раздался далекий, как из другой галактики, голос Риты:

– Сварили, блин, супчик…

И навалилась тьма. Спасительная в какой-то мере, но глухая и безответная, как земля на глубине четырех метров.

Когда из центра мониторинга Измайлову доложили о драке в столовой сектора прибывших, первым его побуждением было отправить туда отделение автоматчиков, снова запереть всех по камерам и прекратить всякую вольницу. Но все произошло настолько быстро, что предотвратить уже ничего было нельзя, а значит, и в поспешных решениях не было необходимости.

– Я бы оставила все как есть, – выразила свое мнение Милявская на собранной по поводу происшествия летучке.

– Из каких соображений? – поинтересовался полковник.

– У них там образовался и развивается отдельный, обособленный социальный кластер, – пояснила начмед. – У них есть яркий лидер, который уверенно держит все под контролем. Молодой, но уже опытный, сильный, волевой. Вокруг лидера уже сформировалось некое ядро кластера, из таких же молодых и сильных, но готовых подчиняться вожаку. У них есть женщина репродуктивного возраста, что немаловажно.

– Вот она лидеру и достанется. – Измайлов поморщился.

– Это как раз не факт. – Милявская покачала головой. – Вы не понимаете женщин. Они очень часто симпатизируют не сильным и грубым, как было бы логично с точки зрения эволюции, а, наоборот, слабым. Пока она тяготеет к приемному сыну полковника Рощина, например, но при необходимости на этот процесс можно будет повлиять извне. Или мотивировать саму девушку каким-то образом, или, что мне представляется более правильным, подкинуть к ним в сектор еще четыре, может, пять женщин репродуктивного возраста из нашей «женской зоны». Согласятся они с радостью, сами понимаете, так как в секторе им будет предоставлена хоть какая-то свобода, а сейчас у них перспектива всю жизнь работать матками в одиночных камерах. Тут куда важнее другой фактор. Понимаете, если мы сейчас отдадим Андрею сектор в полное и безраздельное пользование, там возникнет отдельный кластер. А если мы еще и женщин туда подкинем, то этот кластер даст отдельный, генетически обособленный от остального бункера росток. И тогда мы получим возможность время от времени разбавлять кровь одной ветки кровью из другой. В противном случае у нас неизбежно возникнут проблемы с близкородственным скрещиванием.

– Пожалуй, – согласился Измайлов. – Тогда отберите им самых лучших женщин, молодых, крепких. Мы тут числом будем брать, а они там качеством.

– Все верно. Надо только выдержать этих женщин в «женской зоне» хотя бы недельку, парочку осеменить у них на глазах, чтобы они в полной мере понимали, что их тут ждет. А уже потом предложить перебраться в другие условия, где нет одиночных камер и обязательного запланированного зачатия. Тогда они там проще впишутся.

– Меньше будут права качать, что называется. – Полковник усмехнулся. – Ну, значит, так и поступим. Звягин, направь туда вооруженную группу, пусть уберут трупы и прикончат раненых, если остались. Тела сжечь в медицинском крематории, это Ирина тебе обеспечит. И все, больше никаких вмешательств. Пусть развиваются. Что у нас с подготовкой к вылазке?

– Понадобится еще дня три, – ответил Грохотов. – Лабораторию монтируем. Добровольцы нашлись, сейчас мы с Ирой тренируем их на реальном оборудовании. Успехи есть, уверен, что справимся. У меня только из головы не выходит это канализационный коллектор, что вы показывали. Времени прошло много, мутанты под землей вполне могли добраться сюда. Может, лучше все же их там замуровать, от греха подальше?

– Затратное дело… – скривился Звягин. – Техники придется много угробить. Как минимум один «УАЗик», на котором мешки с бетоном и воду везти, и БТР для буксировки бронемобиля.

– Я чуть другой вариант предложить хочу. – Грохотов покачал головой. – Можно ведь все подготовить для пломбировки люка, но технику не выводить.

– Держать под парами, что называется? – сразу сообразил Измайлов. – И выдвинуть, если на авангард вылазки нападут мутанты?

– Именно! – подтвердил Грохотов. – Разделить вылазку на две группы. Первая, условно, «смертники». Они выйдут и начнут собирать образцы. Если соберут и укроются в шлюзе, то все прекрасно, на том и закончим. Но если будут проблемы с мутантами, тогда выдвинется вторая группа, условно «инженеры». Они запломбируют люк и уже в спокойной обстановке соберут образцы, вернутся в бункер и начнут исследования.

– Очень разумно! – одобрила Милявская.

– Да, в таком виде и я не против, – кивнув, произнес Звягин.

Пока шла подготовка к вылазке, в заблокированном секторе решали свои проблемы. Кирилл уже два дня фактически не приходил в сознание. Он бредил, метался, температура у него то взлетала за тридцать восемь, то падала ниже тридцати шести. Рита перебралась к нему в комнату, Андрею, хоть он и не одобрял такое решение, пришлось с ним смириться. Он дал поручение Стасу и Владу перетащить в комнату Кирилла еще одну кровать, для девушки. Когда Кирилла бросало в жар, она прикладывала к его лбу холодный компресс, когда он остывал, как ледышка, раздевалась догола и без стеснения забиралась к нему под одеяло, пытаясь согреть теплом собственного тела. Во время редких просветлений сознания Кирилла она кормила его с ложечки и смазывала растрескавшиеся губы водой. За эти дни Рита разительно изменилась – похудела, осунулась, сделалась волевой и твердой, и никто уже не слышал от нее «я балдею» или других жаргонных словечек.

Друзьям было заметно, что подобные перемены Андрею не по душе. Все понимали, что на Риту он глаз положил с самого начала, но принимать какие-то авторитарные решения по этому вопросу он, похоже, не собирался, а позволял событиям развиваться естественным образом.

– Есть такие бабы, которые всегда слабаков выбирают, – как-то попробовал утешить Андрея Влад. – Они сильных просто сторонятся. Боятся, что настоящий мужик из них будет веревки вить. Это такие… любительницы доминировать. Зачем тебе такая? Посмотри, в кого она превратилась из прикольной московской телочки…

Андрей подобные разговоры не поддерживал. Обозначив после драки и перестрелки в столовой свою позицию лидера, он сразу наметил и кардинальную линию своего правления. Умеренная демократия, творческая свобода и инициатива для тех, кто способен ее проявить, и жесткий диктат, даже рабство в отношении тех, кто хотел бы вести паразитический образ жизни. Всех, кроме своей команды, Андрей велел запереть по камерам, а Влад, Стас и Олег этот приказ исполнили, не обращая внимания на визг женщин и угрозы бывших «слуг народа». Условием выхода было согласие работать на общее благо на равных со всеми правах, при равной со всеми ответственности. За три дня ни один не согласился выйти. Из принципа Андрей запретил подавать им горячую пищу, так как именно из-за нежелания участвовать в ее приготовлении они устроили потасовку. Поэтому Рита, при поддержке здоровяка Стаса, просто разносила всем положенную им норму консервов, воды и хлеба. Но и тут ни разу не обошлось без конфликтов – бывшие депутаты и работники администрации требовали соблюдения их прав и призывали подумать об ответственности. Стас к их мольбам оставался глух, в случае необходимости просто показывая возмутителям спокойствия огромный кулак.

Постепенно и Кирилл начал приходить в себя. Периоды просветления становились все длиннее, он уже узнавал Риту и даже выдавил однажды слова благодарности за то, что девушка находится рядом. На пятый день после происшествия он впервые встал с кровати.

– Как ты? – напрямик спросила Рита, понимая, что иногда гнойники лучше вскрывать, а не прикладывать к ним примочки.

– Хреново… – ответил Кирилл. – Словно выжгло все изнутри. Мама была единственным человеком, который меня действительно любил. Я сейчас как-то очень отчетливо осознаю, что ее больше нет. И одновременно понимаю, что для нее это благо. Она даже понять не успела ничего. Раз, и все. Легкая смерть вместо долгих лет мучений в этой бетонной норе…

– Я тоже так думаю. – Рита посмотрела Кириллу в глаза.

В них не было и тени безумия, чего она очень боялась. Лишь стальная решимость. Но непонятно было, куда он собирается ее направить.

– Чем вообще все это кончилось?

– Не терпится узнать новости? – Рита улыбнулась. – Значит, оживаешь.

Она в красках обрисовала ситуацию – как повел себя Андрей, как его поддержали остальные ребята и как, по сути, власть оказалась у их небольшой группы.

– Все ждали, когда ты очухаешься, – закончила она. – Олег и Стас оказались нормальные вполне, помогают мне по кухне, обеспечивают порядок, если кто-то из жирносвинов начинает буянить.

– Из жирносвинов? – Кирилл поднял брови.

– Ну да, из этих, бывших «слуг народа». Влад продолжает ползать по вентиляционным тоннелям, уверен, что сможет отыскать в них что-нибудь ценное. Оказалось, что у Андрея есть USB-кабель, так что смартфоны можно теперь заряжать и использовать как фонари. Но Влад, он в электронике рубит, говорит, что эффективнее достать оттуда светодиоды и аккумуляторы и собрать именно фонари. Они намного дольше будут работать, так как основную энергию выжирает никому не нужный процессор. Но пока он ничего такого не нашел. Ни складов, ничего. Только пустые жилые помещения по всему сектору. Ну и до технического ангара ему удалось доползти, где главный шлюз. Но там только машины, ничего интересного.

– Это он еще при мне рассказывал, – вспомнил Кирилл.

– А, да… – Рита чуть смутилась. – Тут со временем беда, все дни перемешиваются в кашу. Даже часы не очень помогают. День с ними проще делить на отрезки, но сами дни все равно один от другого не отличить.

Вечером по случаю выздоровления Кирилла в столовой устроили праздничный ужин. Кирилл познакомился с «новенькими» – Олегом и Стасом, хотя за прошедшие несколько дней они уже плотно влились в коллектив и считали новичком в компании скорее его самого.

Всех огорошил Влад. Он сообщил, что в своих блужданиях по системе вентиляционных тоннелей наткнулся на шлюз, внутренние ворота которого открыты.

– Там, в самом шлюзе, не открывая наружных ворот, смонтировали какую-то временную лабораторию. Компы туда притащили, микроскопы, разное оборудование, химическую посуду, реактивы…

– Готовят вылазку! – уверенно заявил Андрей. – Иначе незачем.

– А смысл? – встревоженным тоном попыталась выяснить Рита. – Так же можно весь бункер заразить! Что-то мне не по себе. У них там с головой точно нормально?

– Не уверен в этом, – усмехнувшись, ответил Андрей. – Но идея понятна. Они хотят собрать и исследовать образцы снаружи, выявить в них вирус и понять, как от него защищаться.

– Опасно, – нахмурившись, произнес Олег.

Он был самым младшим из всех, ему было едва за двадцать, но держался он очень уверенно и, по словам Риты, иногда даже пытался перехватывать инициативу у Андрея. Впрочем, некоторые основания у него для этого были. Олег рассказал, что сбежал из дома и, вопреки воле отца, сам сдался в военкомат и отслужил год срочной службы на Кавказе. Фактически, у него одного имелся настоящий боевой опыт, хотя Влад всерьез, как выяснилось, занимался страйкболом, а Андрей – экстремальными видами спорта, от серфинга до парашютных прыжков. Но с войной это не шло ни в какое сравнение, поэтому Андрей нередко прислушивался к советам и замечаниям Олега.

– Заразят нас, к чертям… – добавил он. – Андрей, как думаешь, есть возможность отгородиться от остального бункера герметично?

– Нет, – ответил за Андрея Влад. – Я уже почти весь наш уровень исследовал по вентиляционным каналам. Можно утверждать, что воздух подается от единого источника. Замуруем тоннели – задохнемся. Так что в этом направлении можно даже не думать.

– Тогда валить надо отсюда!

Олег уже явно не в первый раз выдвинул эту идею, так как на лице Андрея возникло такое выражение, словно он полстакана водки выпил залпом, ничем не закусывая.

– Просил же эту тему не поднимать, не мутить воду! – с укором произнес он.

– Расстановка сил поменялась, – объяснил Олег, кивнув в сторону Кирилла. – Появился человек, с которым это не обсуждалось.

– И что? Все равно я буду решать! – все же сорвался Андрей. – Зачем ты волну гонишь?! Я не вижу, по-твоему, как ты меня подсиживаешь?! Хочешь альтернативную систему правления предложить? И ладно бы систему! Когда ты говоришь что-то дельное, я очень часто это принимаю. Но это – дурь! Это верное самоубийство!

– Верное самоубийство – оставаться в бункере. – Олег покачал головой. – Вы только представьте, каково будет в замкнутых помещениях, без оружия, когда кто-то из нас мутирует. Хороша картинка? Ножичками от зомбаков отбиваться будешь? Я и сейчас предлагаю дельное, просто вы так боитесь заразиться, что даже думать не хотите в этом направлении. Но заражение будет верной смертью только тут, в тесном пространстве бункера, без оружия, без всякой помощи. А там есть шансы. Там мы можем найти других выживших, отбившихся от мутантов, и начать совершенно другую жизнь, чем тут, в бункере…

Кирилл ощутил, как чаще забилось у него сердце. Он не думал об этом так. А мама… Может, она и не сходила с ума? Может, она предлагала, как и Олег, единственно верное решение?

– Выживших, скорее всего, не осталось, – заявил Андрей. – Как ты себе представляешь выживание в городе, полном мутантов?

– Я видел, как выжившие под прикрытием ментов укрылись в подъезде за железной дверью, – неожиданно для себя самого встал на защиту Олега Кирилл. – И мутанты их оставили, погнались за нами.

– Что я говорил?! – обрадовался Олег. – А ты мне не верил! И Рита, вспомни, подтверждала, что мутанты реагируют на незараженных издалека, а зараженные и выжившие их интересуют не больше, чем любая еда. Они легко бросают преследование зараженных, если есть добыча попроще…

– Это бред! – заявил Андрей. – Как они могут отличить зараженных от чистых? Они же тупые мутанты!

– А по запаху? – Рита решила выдвинуть свою версию.

– В герметично запертых бронемобилях?! – Андрей фыркнул, не скрывая иронии.

– У меня была другая версия. – спокойно добавил Кирилл. – Мутанты могут ощущать электромагнитные волны, создаваемые мозгом при работе. В задачу вируса может входить функция побуждать зараженных и мутантов ко все большему распространению вируса…

– Ты сам подумал, что сказал? – Андрей повертел пальцем у виска. – Какая осмысленная функция может быть у вируса?

– А у того, кто его создал? – Кирилл спокойно глянул в глаза Андрея.

И тот сдался. Андрей вдруг понял, что Кириллу после смерти матери терять вообще нечего. Что его не подавить ни насмешкой, ни авторитетом. Вообще ничем.

– Мама высказывала мнение, что вирус, скорее всего, искусственный.

– Оружие? – Андрей вздохнул. – Не может быть оружия, которое всех угробило. Оружие не должно трогать хозяина.

– При атомной войне тоже все бы сдохли, – парировала Рита.

– Дело даже не в этом, – покачал головой Кирилл. – Вирус убивает не всех. Треть оставляет жить. Что, если кто-то, в таком извращенном виде, решил претворить в жизнь идею золотого миллиарда? Что, если вирус выбирает, кого убить, кого превратить в мутанта, а кого оставить в живых, по какому-то человеком разработанному алгоритму?

– Тебе бы книжки писать, – отмахнулся Андрей. – Я не считаю бегство из бункера спасением. Разницы нет, что мы тут заразимся и поубиваем друг друга, что снаружи. А так, если не заразимся, поживем еще…

– Пожрем, как свиньи, – продолжил за него Олег. – Кто-то, может, потрахается напоследок… А смысл в чем?

– Жизнь вообще штука бессмысленная, – попробовал отшутиться Андрей. – Но дело не в этом. За стенами бункера верная смерть. Заражение. Кто выживет, того сожрут мутанты. Нет там никакого мира. – Он поднял палец и добавил по-латыни: – Hic sunt leones. – Потом перевел: – «Здесь водятся львы». Так писали на древних картах, обозначая неизведанные области на краю Ойкумены. И мы вернулись к тому состоянию. Есть бункер, и есть остальной мир, населенный чудовищами. Тут есть шансы. Там нет.

Кирилл снова вспомнил маму. Она считала иначе. И теперь, после ее смерти, не осталось ничего, ради чего можно было бы нарушить ее просьбу. А она, как это ни странно, хотела, чтобы Кирилл покинул бункер. Сошла с ума? Может быть. Но для Кирилла это уже не имело значения.

– Это тут нет шансов, – уверенным тоном произнес он. – Тут вся жизнь пройдет как один день. Да, снаружи опасно. Да, там чудовища и вообще непонятно что. Да, из нас выживет только треть, и никак нельзя узнать, кто именно. Но если Олег думает, что из бункера можно выбраться, я пойду с ним. Лучше умереть в попытке наладить новую жизнь, чем на десятилетия заживо похоронить себя в бункере.

Он встал и демонстративно пересел на скамейку за стол к Олегу.

– Я с ними! – Рита тоже поднялась со своего места. – Терять правда нечего. А там хоть небо. Плевать на все. И мне не улыбается быть единственной самкой в загоне, если честно.

– Тут без мяса я все равно сдохну, – неожиданно заявил молчаливый Стас. – А там, если выживу, можно охотиться. Ни егерей, ни ментов…

– Ну вы и придурки… – недобрым тоном протянул Андрей.

– И что ты нам сделаешь? – спокойно поинтересовался Стас. – Даже мне одному? В пуп подышишь?

Рита не удержалась и прыснула.

«Вот тебе и право сильного», – подумал Кирилл не без издевки.

Этим вечером монолитная ранее команда разделилась на два лагеря. С одной стороны Кирилл, Рита, Олег и Стас, с другой Андрей и Влад. Причем видно было, что Влад в больших сомнениях. Олег сразу же, без лишних церемоний, обозначил себя как лидера. Впрочем, никто эту его роль не собирался оспаривать. Стас прекрасно понимал, что его сильная сторона не ум, Рита была женщиной и понимала, что сейчас не то время, когда ей будут беспрекословно подчиняться мужчины, а Кирилл всегда сторонился власти во всех ее проявлениях. Ему проще было сделать что-то самому, чем требовать от кого-то.