Текст книги "Маршал Советского Союза"

Странички тюремного дневника

1992 год. 17 декабря Лисов прислал бумагу в СИЗО. В ней он информировал заключенных по делу ГКЧП, что теперь они числятся за Верховным судом. Документ был подписан 12 декабря 1992 года. Теперь, дескать, к нам не обращайтесь. Они «умыли руки». Отныне разрешение на свидание с родными мы получали через Верховный суд. Надзирающий прокурор, который посетил мою камеру 19 декабря 1992 года, объяснил: Верховный суд возглавляет некий Лебедев, и теперь только через него придется решать все вопросы. «До Бога далеко, до суда еще дальше».

24 декабря 1992 года «Маяк» передал, что назначен судья по делу ГКЧП, генерал-майор Анатолий Тимофеевич Уколов. Больше ни слова.

25 декабря. Освободили моего сокамерника Мишу Авезова. За что просидел полтора года – никто не понял.

29 декабря 1992 года. Меня навестили дочь Елена и зять Александр Олегович. Прочитал пословицу в дневнике Л.Н.Толстого: «Хорошему сыну состояние не заводи. Плохому не оставляй».

Приближался новый, 1993 год. Просидел в «Тишине» 498 дней и ночей.

Тюрьма – это жизнь в себе. Границы свободы становятся безразличными. 28 шагов в снежном обледенелом дворе, по кругу ходишь, как лошадь. В тюрьме слово – серебро. Молчание – золото. Хожу и молчу. Делиться своими мыслями не с кем, да и зачем?

7 января 1993 года. Рождество. Выходные. Единственная связь с миром – «Маяк».

Адвокаты не приходят, празднуют Рождество. Вычитал у Чейза: «Ты что улыбаешься, как адвокат?» То, что имел в виду Чейз, понятно – гонорар. А мои адвокаты практически защищают меня без вознаграждения.

12 января 1993 года. Приехал адвокат Лев Сергеевич Абельдяев. Написали с ним письмо в суд с просьбой заменить содержание под стражей на подписку о невыезде.

Медленно, мучительно медленно тянется время в застенках. Идет мой 69-й год, уже на 18 лет пережил жену – Екатерину Федоровну.

21 января 1993 года, четверг. Доченька сумела дозвониться до Валерия Никодимовича, сообщила, что умерла ее свекровь Галина Давыдовна. Это моя сватья, а я не могу даже выразить соболезнование Олегу Александровичу, Тане и Саше Лосикам. Может, разрешат позвонить? Добрый человек Валерий Никодимович – разрешил! Дозвонился до Олега Александровича, выразил соболезнование, и больше ни слова. И за это спасибо.

У внуков не стало ни одной бабушки.

25 января 1993 года. Зашел в камеру подполковник Бобков, скомандовал: «Едем в госпиталь МВД!» В палату завезли в коляске и сразу под капельницу.

26 января 1993 года. Ко мне зашел начальник отделения майор Владимир Васильевич Королев, доброжелательный, вежливый, ко всем обращался со словами: «Родной, как самочувствие?» Он сказал, что я серьезно болен.

Во второй половине дня появились Валерий Никодимович Панчук, его заместитель Бобков, адвокат Николай Викторович Печенкин, Саша Лосик, Дима Старостин и врачи. Валерий Никодимович объявил решение судьи генерала А.Т. Уколова: мера пресечения заменена подпиской о невыезде. Суд назначен на 14 апреля. Тут же сняли охрану. Но врачи посоветовали не уходить из госпиталя, пройти полный курс лечения.

На следующий день меня посетили под водительством Эммы Евгеньевны товарищи по службе: Миша Савин, Саша Курочкин, Андрей Демьянов, Игорь Новиков. Пришел доктор-психолог в сопровождении врача Елены Борисовны, после осмотра он буркнул: «Надо больше гулять на воздухе».

5 февраля 1993 года. Адвокат Лев Сергеевич Абельдяев принес в палату 5 томов обвинительного заключения. Начал читать, делать выписки, готовить свое выступление на суде. Столько нестыковок, ложных утверждений в этих пяти томах, я просто удивлялся, как нагло интерпретировали показания свидетелей.

11 февраля 1993 года. Выписали из госпиталя. Сердечная благодарность начальнику госпиталя Феликсу Борисовичу Попову, начальнику отделения Владимиру Васильевичу Королеву, милейшим Татьяне Николаевне, Виктории Михайловне, Елене Борисовне.

Приехали Эмма Евгеньевна и Дима Старостин. 15 минут езды, и мы – дома. Грей ждал! Не могу описать, как он выражал чувство преданности, носил тапки, прыгал на меня, показал всю свою собачью сноровку.

На другой день отправился гулять с Греем в парк за Дворцом пионеров на Миусской площади. Меня окружили знакомые по «лай-клубу».

Интересно было разговаривать с Иннокентием Михайловичем Смоктуновским. Он вывел на прогулку своего кокер-спаниеля. Разговорились о войне. «Полководцы Жуков, Василевский, Конев, Рокоссовский, Толбухин и Малиновский, – убеждал меня Смоктуновский, – действовали на фронте без подсказки Сталина. Мы бы и без Сталина победили. Там, где вмешивался Сталин, непонятно что творилось. Я был сержантом-разведчиком, служил в 3-й гвардейской танковой армии, мы дошли до Гляйвица и почему-то повернули на юг – на Катовице».

Я помалкивал, пока «храбрый сержант» излагал свои аргументы, потом поинтересовался: «Вам известно, что в эти дни проходила Ялтинская конференция и что Сталин из Ялты разговаривал с Коневым? Он спросил Конева: «Вы понимаете, что такое Силезия?» Конев ответил: «Понимаю, товарищ Сталин, – царство угля». – «Нельзя допустить, чтобы немцы его разрушили. Необходимо создать видимость окружения. Срочно поверните армию Рыбалко на Катовице. Но дайте возможность немцам выйти из «котла». Силезия – золото. Донбасс разрушен, нам и Польше необходим уголь».

Затем я спросил Иннокентия Михайловича: «Вы почти все в театре народные артисты, своего рода маршалы в искусстве. Зачем вам нужен режиссер?» – «А как же без режиссера. Без режиссера театр не может работать». – «Так вот и Верховный Главнокомандующий был в армии и в государстве своего рода режиссером. Выбрать направление главного удара в операции, безусловно, могли и Жуков, и Конев, и многие другие полководцы. А вот где взять технику, резервы, определить масштаб перегруппировки войск – это решал Сталин.

В Сталинградской операции было выбрано два удара по сходящимся направлениям: Клетская – Калач Советский и Сарпинские озера – Калач Советский. На направлении главного удара необходимо было сосредоточить пять танковых корпусов. Кто поставил эти корпуса? Сталин!

Еще вам один пример: немцы перерезали железные дороги. Ни Жуков, ни Василевский не могли принять решение построить на левом берегу Волги железную дорогу. А враг уже вышел к среднему Дону. Для строительства рокады по левому берегу необходимы рельсы. Где их взять? Только Сталин мог принять решение, поразительное по своей неожиданности: вывезти рельсы с БАМа! Рельсы снимали с полотна звеньями, укладывали на платформы и везли по всему Транссибу в огнедышащее пекло. Звено за звеном ложились рельсы, где на насыпь, а где просто на опаленную степь. И в августе 1942 года рокада вступила в строй! По ней пошли войска в Сталинград, а к огневым позициям – пушки!

Современная война – это не битва двух полководцев, а война народов. И руководить войной должен глава государства.

Со многими моими доводами великий актер согласился, камнем преткновения были репрессии.

«Никто репрессии не оправдывает», – убеждал я Смоктуновского.

Не знаю, отнес или нет к репрессии Иннокентий Михайлович расстрел парламента в Белом доме. По телевидению показали, как Смоктуновский и еще несколько «патриотов» сооружали около Моссовета баррикады по зову Гайдара. При встрече с актером-«ополченцем» я сказал ему: «Роль Гавроша вы плохо сыграли. А все потому, что Гайдар – режиссер никудышный».

* * *

Чуть раньше, когда Гайдар попробовал себя в роли Сусанина, состоялся общественный суд над Горбачевым.

Еще 4 ноября 1991 года Виктор Иванович Илюхин, будучи начальником Управления прокуратуры Союза ССР по надзору за исполнением законов о государственной безопасности, возбудил уголовное дело в отношении Президента СССР М.С. Горбачева за измену Родине.

Дважды материалы по Горбачеву направлялись в прокуратуру России для нового возбуждения дела, но Степанков – бдил! Поэтому в феврале 1993 года по требованию Всенародного Вече – древнего законодательного органа Руси был проведен трибунал.

В своей речи главный обвинитель по делу Горбачева показал суду, как Горбачев скатился до предательства интересов народа, как он умышленно не исполнял Конституцию СССР, другие законодательные акты. Как он стал клятвопреступником, преднамеренно предавая национальные интересы, подрывая обороноспособность и безопасность Союза. Он преднамеренно нарушил Ялтинские, Потсдамские, Хельсинские договоренности, чем создал условия для пересмотра итогов Второй мировой войны.

Виктор Иванович Илюхин показал всему миру моральную нечистоплотность Горбачева, его корысть, карьеризм, злоупотребление властью.

Трибунал обратился к Верховному суду Российской Федерации с просьбой возбудить уголовное дело в отношении М.С. Горбачева и постановил обратиться в Международный комитет по Нобелевским премиям с просьбой о лишении М.С. Горбачева Нобелевской премии мира как совершившего преступление против мира и человечности.

Кое-кто попытается оспорить решение трибунала, дескать, собрались юристы, что-то там порешили. А кто вас уполномочил? Мы завтра соберемся в красном уголке ЖЭКа и ваши решения отменим. И я хочу напомнить рьяным защитникам горбачевщины: Нюрнбергский процесс тоже был общественным. И народ имеет право, коли судебная власть безмолвствует, обслуживая исключительно интересы режима, собрать свой трибунал: «Суд идет! Обвиняемый М.С. Горбачев, встаньте! Вы признаете свою вину?»

Встреча с Бушем

В январе 1989 года сотрудники арбатовского института США и Канады пребывали в эйфории. В Доме кино на Васильевской можно было услышать по «большому секрету», что к нам едет сам Киссинджер! Примчалась из-за границы, дабы сыграть роль Анны Андреевны, жены городничего, на российском политическом небосклоне, и Галина Вишневская. Правда, нашлись и такие, кто не доверял слухам. Но это дело поправимое, достаточно справиться у кутюрье Зайцева, который обшивал Раису Максимовну: «Первая леди заказывала себе обновы?»

«Да она эти наряды уже примеряла», – проболтались портняжки.

«Ну, если уже примеряла, – сострил актер Никулин, – значит, что-нибудь да оттяпает от СССР!»

Горбачев явно засиделся в политическом одиночестве. Старожил американской номенклатуры Рейган уже отошел в сторону, он уступил место в Белом доме Бушу, президенту-«полководцу», который вместе с Горбачевым и добьет Варшавский блок.

В «трудовой книжке» Буша можно было насчитать несколько профессий, но главная все-таки – кадровый разведчик. Остается только удивляться политическим пристрастиям американцев: то у них президент – бывший актер, то президент – разведчик, а вот нынешний, из Арканзаса, – Ромео.

Киссинджеру оказали в Москве радушный прием, заморский «челнок» чуть ли не у трапа самолета передал из рук в руки послание президента Буша. Так было положено во Внуково-2 начало переговоров о новом статусе Восточной Европы.

Острослов с Лубянки, известный советский разведчик Леонид Шебаршин по этому поводу сказал: «Прилетел Киссинджер в столицу. Вместе с «архитектором перестройки»

Яковлевым и грузином Шеварднадзе будут отваливать огромную глыбу от диктатуры. Не все политики продажные, кое-кто сдает себя и в аренду!»

Шебаршина Горбачев побаивался. Поэтому спешил поздравить разведчика с каждым советским праздником: «Уважаемый Леонид Владимирович! Сердечно поздравляю! Желаю больших успехов в обновлении нашего общества и укреплении обороноспособности государства».

Московским «обновленцам» Киссинджер дал мудрый совет, как «укреплять обороноспособность государства», уже мчась из Внуково в сторону столицы. Начинать надо было с Варшавского Договора. Но это как раз и вдохновляло Шеварднадзе, он считал себя экспертом по военным проблемам. Правда, лезть вперед батьки Горбачева со своими инициативами, да еще когда Раиса Максимовна не успела продемонстрировать всему мировому сообществу новые наряды, было, мягко говоря, бестактно и неосмотрительно. А главное, невеликодушно по отношению к первой леди страны.

Забегая вперед, скажу: Киссинджер блистательно провел переговоры. На заседании кабинета американского президента в Белом Доме осенью 1989 года он выдаст в адрес Горбачева комплимент самой высочайшей пробы: «Если бы вы, господин Буш, захотели бы уничтожить Советский Союз, вы бы сделали по-другому, чем Горбачев?»

Отмечу, не все в США поддерживали закулисные переговоры, назову помощника госсекретаря по европейским проблемам господина Риджвей, куратора СССР и стран Варшавского Договора господина Симеона. Они призывали не церемониться с Россией и считали недели, когда Берлинская стена рухнет и ее осколки разберут на сувениры.

Политическая телега Михаила Сергеевича уже покатилась с горы, перевернувшись, она заодно перебила и все перестроечные горшки. Но «прорабы перестройки» не унывали, они дружно пересели в раскрашенный цирковой фургон Дяди Сэма, который выехал из стен ЦРУ на политические гастроли по всем республикам необъятной Страны Советов. Наши отечественные демократы свисали с фургона, подобно пустозвонным погремушкам…

К весне Горбачев совсем пал духом, президент Буш упрямо тянул с переговорами. Создалась уникальная ситуация: в Кремле были готовы сдать Варшавский Договор со всеми потрохами, а Буш медлил. Как соломенная вдова, сидел на кремлевском крылечке Михаил Сергеевич, поджидая своего американского дружка. И бывший президент-актер, и новый президент-разведчик наконец-то сжалились! Вскоре три главных персонажа новейшей истории веселой компанией отправились на губернаторский остров к подножию статуи Свободы засвидетельствовать нерушимую дружбу.

Горбачев вернулся в Москву с хорошим настроением и «созидательным» зудом. Но ледок в дипломатических отношениях все-таки не растаял. Надо было что-то предпринять, чтобы понравиться Бушу, Горбачев объявил о закрытии сразу двух ядерных заводов, а в мае, принимая Бейкера в Кремле, поведал о своем желании односторонне сократить ракеты ближнего радиуса действия на 5 процентов. Этого, конечно, было маловато, чтобы претендовать на Нобелевскую премию мира, но заплатить двумя ядерными заводами за чай в компании американского президента – вполне щедрый подарок. Отныне батоно Шеварднадзе каждое утро названивал в Вашингтон и справлялся: поступило ли долгожданное предложение свидеться? Все лето неутомимая советская дипломатия пыталась вывести из летаргического сна администрацию президента. Уже сам Шеварднадзе публично заклеймил позором прежнее Советское правительство за вторжение в Афганистан. Наперебой приносили свои извинения за «сталинскую оккупацию» Европы и ледоколы российской демократии А. Яковлев, Г. Старовойтова, Г. Якунин.

И уже летом в Москве объявился очередной сердечный друг Горбачева рокфеллеровский мальчик на побегушках Збигнев Бжезинский. Хотя Бжезинский формировал свои взгляды в рядах демократической партии, духовно он был ближе к Бушу, чем к своем бывшему благодетелю, евангелисту Картеру. Потеряв последний инстинкт политического самосохранения, «архитекторы перестройки» встретили Бжезинского с угодливостью, переходящей в низкопоклонство.

Под самый занавес переговоров гостя повезли в Катынь, чтобы он на месте убедился, с каким «тираном-вождем» водили дружбу Рузвельт и Черчилль и какой хороший и сердечный Михаил Сергеевич. Вот с кем надо дружить Бушу!

Оценивая «великое молчание» Буша летом 1989 года, историки обычно подчеркивают сдержанность и даже робкую несмелость Буша. На самом же деле под маской неопытности и сдержанности просматривалось волевое лицо. Не понимали в Кремле, что это вовсе не боязнь окунуться очертя голову в мировые проблемы, а дипломатический камуфляж Буша. Да и зачем рваться в бой, если появился свой человек в Кремле – Горбачев. Если Горби добровольно, по собственной инициативе, делает всю черновую работу за ЦРУ.

С Фиделем Кастро перессорился, раздружился с Э.Хонеккером, еще чуть-чуть, и нашего Михаила Сергеевича придавило бы обломками Берлинской стены. Хорошо сказал о последнем генсеке Фидель Кастро: «Я-то думал, на Кубу высадился отряд недобитых контрреволюционеров, а это Горбачев примчался со своей свитой».

Требовались новые инициативы. И чтобы дать мировому сообществу понять, что в Москве засилье интеллектуалов, Горби выступил с инициативой создать что-то вроде мирового правительства, которое бы состояло из лауреатов Нобелевской премии. Оставалось только гадать, откуда у простого крестьянского паренька из Ставрополья объявилась страсть к нобелиантам? До этого не могла бы додуматься и английская королева. Москвичи шутили: «Начните, Михаил Сергеевич, с Кремля. Чего вы себя обложили арбатовыми?»

Должно быть, призыв интеллектуализироваться был звоночком самому Яковлеву. Не дай Бог, его не пригласят в «мировое горбачевское правительство». Пока не поздно, надо пробиться в действительные члены Академии наук.

Как становились академиками в горбачевскую эпоху, ни для кого не секрет. Попробуй остановить члена Политбюро, коему приспичило попасть в одну бочку с Диогеном. Да с пробивными способностями Александра Николаевича можно было и яблоком упасть на голову Ньютона. Словом, философская и экономическая мысль бурлила вокруг Горбачева. Чаще всего она пробивалась родником в передовицах «Правды». Бывало, возьмешь в руки газеты – одни родники, только не зевай, припадай, набирайся живительной богатырской силы.

Зафонтанировал на страницах «Правды» и ключ Георгия Шахназарова, помощника Михаила Сергеевича. Он разродился опусом «Мировое сообщество управляемо». Впервые на официальном уровне в Советском Союзе признали мондиализм, модную теорию, которую в кабинетах внешней разведки в Ясенево относили к секретному оружию США. Комментировали эту статью в научных кругах по-разному: с симпатией в Институте США и Канады и с явным недоумением в Министерстве обороны.

Дело в том, что мондиализм отказывал самостоятельным государствам в суверенитете, и вдруг программная статья в «Правде». Да неужели мы будем безропотно делегировать администрации Белого Дома наше исконное право на суверенность? Помогать выстраивать общую стройную концепцию правового и политического беспредела? Передадим «мировому правительству» свои многочисленные энергетические и сырьевые источники?

Надо отметить, что отдельные элементы нового «мирового порядка» существовали и в древние времена. Но если раньше войны не выходили за пределы одного-двух континентов, яркий тому пример походы Александра Македонского, то уже после Венского конгресса 1814–1815 годов мы наблюдаем попытку упорядочить отношения политические и экономические между многими государствами в Европе. Как известно, в Венском конгрессе приняли участие, помимо российского и австрийского императоров, знатные особы из Дании, Баварии, Пруссии и другие властители мира.

С.Н. Бабурин в своей знаменитой статье «Мировой порядок после СССР и территориальный вопрос» очертил границы государств после первого мирового передела: «Согласно Венским договоренностям, Франция во главе с «легитимным» Людовиком XVIII сохраняла свои границы 1792 года. За Великобританией остались захваченные ею Мальта, голландские колонии и протекторат над Ионическими островами. От Дании она получила также остров Гельголанд. Россия получила Польшу, Финляндию и Бессарабию, Пруссия – Рейнскую провинцию, а также Познань, часть Саксонии и Вестфалии, шведскую Померанию с островом Рюгеном.

При этом следует признать, что Венская система носила континентальный характер, она не выходила, за редким исключением, за пределы Европы. Новый Версальский договор от 28 июня 1919 года определил уже судьбу Бельгии, Люксембурга, некоторых осколков Российской империи, а также территорий Китая, Сиама, Либерии, Марокко, Египта, Османской империи».

Как видим, Версальский договор удовлетворил притязания наиболее развитых европейских государств и носил бескомпромиссный характер. Например, Германия утратила почти восьмую часть своей территории и многие колонии. Стремления же Германии изменить Версальские договоренности привели, в свою очередь, ко Второй мировой войне. Новые Ллтинско-Потсдамские соглашения определили, в свою очередь, современную политическую карту мира. Чтобы закрепить за государствами-победителями новые границы, создали ООН, которая переживает сегодня глубочайший кризис. В основе этого кризиса – притязания олигархов на энергетические и сырьевые богатства России. Дирижируют этим процессом США. Вот почему мы стали свидетелями нынешнего обвала Ялтинско-Потсдамских соглашений. Отныне мы живем по чертежам нового мирового порядка, который нашел свое отражение в договоренностях на Мальте в 1989 году и уточненных в 1997 году в Мадриде.

* * *

Скажу откровенно, вылетая с ответным визитом во главе делегации Министерства обороны СССР в октябре 1989 года в Вашингтон, я достаточно был знаком с геополитическими амбициями хозяина Белого Дома. Первое, что меня поразило в США, так это то, как много уделяется внимания проблеме сохранения исторических памятников, связанных с покорением Северной Америки. И если наши «демократы» со средневековым темпераментом крестоносцев остервенело набросились на исторические реликвии «империи зла», якобы она держала в узде Варшавского Договора страны Восточной Европы, то в США я увидел совсем другую картину. Не ошибусь, если скажу: на всем пространстве США – территориальном, географическом, духовном – царит палочная дисциплина блока НАТО. Без пиетета к НАТО ни один политик или конгрессмен не сделает и шага. На государственном уровне в США сохраняют контроль над странами блока НАТО, Латинской Америкой. Какая-либо критика блочных пристрастий американцев в Белом Доме воспринимается как предательство национальных интересов. Это только мы позволили казахским националистам на исконно российских землях, где на берегах Иртыша исстари возвышались крепости Российской империи, сбросить с пьедестала Ермака. В США за подобный оголтелый национализм можно угодить на электрический стул.

Мы знали, что, согласно протоколу, нам предстоит встретиться с 41-м президентом США Дж. Бушем. В январе 1989 года он поклялся на Библии отстаивать прежде всего национальные интересы американцев. Инаугурационная речь Буша выглядела на редкость высокопарной. «Дуют новые ветры, всему миру мы предлагаем новые начинания», – начал свою речь бывший глава ЦРУ.

Политику противостояния с Советским Союзом Буш унаследовал от президента Рейгана. Это Рейган озвучил «лебединую партитуру» финансовых олигархов, призвав к «ревизии фундаментальных норм, существующих между государствами». В своей знаменитой доктрине он уровнял законность в международном праве с силой и волей Соединенных Штатов. Доктрина же Буша закрепила за хозяином Белого дома право нарушать фундаментальные принципы международной справедливости. По существу, США превратили государственный терроризм в инструмент внешней политики – вспомним Никарагуа и Гренаду. В своем интервью газете «Иерусалим пост» в октябре 1983 года Рейган подчеркнул: «Грядущее разрушение Советского Союза должно стать решающей, последней схваткой – Армаггедоном, описанным в Библии».

Ричард Пайпс, профессор Гарвардского университета, который сформулировал для Рейгана основные положения борьбы с «империей зла», вещал в 1981 году: «Нет и не может быть другой альтернативы, кроме войны с Советским Союзом, если СССР не согласится на капитуляцию».

Эту мысль белодомский «ястреб» развил в своей книге «Так больше жить нельзя», призывая покончить с Советским Союзом в ближайшие годы.

Уже в 1982 году стратеги из Пентагона совместно с израильскими боевиками провели широкомасштабную операцию в Ливане, направленную на захват Западного Бейрута. Беззастенчиво нарушив известные всему миру резолюции ООН, они зверски убили 200 русских солдат, которые обслуживали сирийскую противовоздушную оборону. Захватили израильские террористы и здание посольства СССР. Это была первая советская территория, на которой американцы и израильтяне хозяйничали несколько дней. К сожалению, Кремль официально не отреагировал на эту акцию, мы смолчали. Попросту говоря, мы сдали своих солдат…

Похваляться перед нами своими новейшими тактическими разработками американцы начали в форте Брэг в штате Северная Каролина, где дислоцировалась 82-я воздушно-десантная дивизия. Нам довелось наблюдать, как две бригады спешно загружались в самолеты, чтобы выполнить ответственное задание своего президента.

Вечером же финансовые олигархи, представители власти Северной Каролины, командир 18-го воздушно-десантного корпуса прямо под открытым небом устроили нам прием с экзотическим названием «Обгладывание поросячьих косточек». Перед ужином выступил оркестр и хор знаменитой 82-й дивизии. Обычно эта дивизия принимает участие в составе экспедиционных войск, когда требуется подавить какое-нибудь суверенное государство. Для себя я отметил: Буш желает нас сделать свидетелями своей очередной подлой вылазки. Но об этом чуть позже.

Сначала нам продемонстрировали душещипательную картину из американской жизни. Командиры разных рангов смиренно, приложив руку к сердцу, созерцали, как на флагштоке поднимается вверх звездно-полосатый флаг.

Потом начались показательные учения для гостей из «империи зла». К моему удивлению, у командира 18-го воздушно-десантного корпуса не дрогнул ни один мускул на лице, когда разбился первый танк. Причина простая: куполы парашютов не набрали воздуха. Десантирование повторили, и снова парашюты полностью не раскрылись, на сей раз прямо на наших глазах разбилась машина с пушкой. Лишь после этой неудачной попытки командир отдал приказ увеличить высоту десантирования.

Показательные учения в Сан-Диего совместно с дивизией морской пехоты были ответными, мы уже показали американцам в Туле на базе 106-й воздушно-десантной дивизии отдельные приемы десантирования. «Показательные учения русских, – отметили американские газеты, – обошлись без каких-либо материальных потерь». Но нас не радовали явные неудачи американских десантников, единственное, о чем я подумал, как этот ляп воспримет американский президент? Что его проинформируют о потерях перед нашим визитом в Белый Дом, в этом я не сомневался.

Встреча с президентом США Дж. Бушем была назначена на 10 часов утра. В сопровождении министра обороны США Р. Чейни мы прибыли в Белый Дом в точно назначенное время. Чейни пошел к президенту в Овальный кабинет, меня же пригласили на чашечку чая.

Я посмотрел в окно, перед Овальным кабинетом толпились журналисты. Ровно через 10 минут Чейни пригласил меня к президенту. Дж. Буш усадил меня справа от себя у камина и только тогда разрешил пригласить корреспондентов. Представив меня журналистам, Буш начал свою речь с того, что принял решение арестовать Норьегу, навести в Панаме порядок. Ровно десять минут назад, проинформировал президент журналистов, в Панаме высадились две бригады парашютно-десантной дивизии. Об этой победе американской демократии президент просил сообщить всему мировому сообществу и, прежде всего, руководству НАТО.

Во время своей «исторической» речи Буш ощупывал меня цепким взглядом, как я отреагирую на это известие.

«Господину Язову, – улыбнулся Буш, – посчастливилось первому узнать о нашей акции возмездия».

На этот завуалированный выпад я шутливо заметил президенту: «А я-то думал-гадал, почему не все офицеры 82-й дивизии «обгладывали поросячьи косточки»? Норьега испортил аппетит десантникам».

«Надеюсь, господин Язов понимает, почему мы разбили при десантировании танк и пушку? Наши доблестные десантники спешили проучить Норьегу!»

Последние слова президента потонули в громких аплодисментах мастеров пера. Прошло несколько дней, и стали известны результаты этой «миротворческой миссии». Десантники расстреляли семь тысяч мирных жителей.

Журналисты ликовали, и только один Чейни хмурил брови. Он понимал, что кроется за словами президента. Я же подумал: как на эту постыдную акцию «возмездия» отреагирует Горбачев? Смирится с оккупацией суверенной Панамы или, как всегда, промолчит?

Буш продолжал демонстрировать свое прекрасное имперское настроение, он всем своим видом давал нам понять, что к мнению Кремля не собирается прислушиваться.

Не скрою, собираясь в Вашингтон, я проштудировал биографию Буша. В годы Второй мировой войны он, самый молодой летчик военно-воздушных сил США, летал на бомбардировщике. Во время одной операции его сбили над Тихим океаном. Без всякой надежды на спасение он боролся за свою жизнь. И кто знает, если бы его не подобрал экипаж американской подлодки, может быть, и остались бы в живых семь тысяч ни в чем не повинных панамцев.

Своим продвижением в большую политику Буш, несомненно, обязан Р. Никсону. Он остался на плаву в большой политике даже тогда, когда после «уотергейского дела» Никсон подал в отставку. На сей раз его подобрал в дни политического шторма Дж. Форд, доверив ему налаживать американо-китайские контакты. Буш в Китае развернул бурную деятельность, он знал, что рано или поздно ему понадобятся большие деньги, чтобы занять кресло в Белом Доме. Поэтому в Китае он прежде всего начал продвигать интересы техасских нефтяных магнатов.

Буша хорошо запомнили в Китае, и когда он победил в изнурительном марафоне за пост президента, самое первое поздравление пришло из Пекина.

Заполнив китайскую страницу в своей политической биографии, Буш по рекомендации Дж. Форда сменил Колби на посту директора ЦРУ Всего один шаг – и Буш вселится в апартаменты Белого Дома. Баловень судьбы – не иначе! Правда, Юрий Андропов вовсе не считал Буша везунком, он назвал его самым опасным политическим противником. Будучи руководителем комиссии по борьбе с терроризмом, Буш много сил отдавал эффективной работе спецслужб США за рубежом. Он резко критиковал Р. Рейгана, называя его планы по экономической блокаде Кубы «шаманской экономикой». Но при этом нелицеприятная критика не помешала Бушу вскоре занять место вице-президента США в рейгановской команде. Славно потрудился Буш и в «похоронной команде», так называл вице-президент свои обязанности, связанные с похоронами глав государств: президентов, королей, генсеков в самых разных странах мира. Однажды Буш обмолвился, что он похоронил многих хозяев Кремля, но самое большое удовольствие он получил, выполняя свои протокольные обязанности по «захоронению коммунизма в «империи зла».

Отец 41-го президента США был известен как сенатор от штата Коннектикут с 1952 года по 1963 годы и прославился в сенате «громадой дел» против нормализации отношений между США и Кубой. Именно сенатор Буш представил поправку в сенат, гласившую о том, что США имеют полное право и даже обязаны атаковать Кубу. По мнению старшего Буша, его поправка должна была продемонстрировать СССР, что «доктрина Монро» не изжила себя, что она является частью внешней политики США и самое время применить ее на практике.