Текст книги "Все байки старого психиатра"

Всего четыре вызова

Вот она! Пришла, наконец-то, цветущая красавица весна! Городские улицы ожили, перестав быть безжизненно-блеклыми. Хорошо с утречка, тепло, уютно и тихо. Не рычит бешеный транспортный поток. Сейчас бы пройтись не спеша, прогулочным шагом. Но не могу. На работу я притопал.

Машинку нашу, в ДТП пострадавшую, пока не починили. Сказали, что у нее серьезные повреждения «внутренних органов». Понятно. Значит, будем сегодня на другой работать.

Объявили врачебно-фельдшерскую конференцию. Народу много собралось, аж удивительно. Вначале, как и всегда, доклад старшего врача предыдущей смены. А затем начмед Надежда Юрьевна, обратилась к нам:

– Коллеги, вот скажите, как это понимать? Вчера вечером больная расскандалилась из-за того, что бригада не стала надеть бахилы. От осмотра она отказалась и их выгнала. Тут же сделала другой вызов. И что вы думаете? Шестнадцатая бригада бахилы послушно надела!

– Да просто не хотелось конфликт создавать, – ответила пожилая фельдшер Наумова. – Она бы тогда жалобу накатала, а нам отписывайся.

– Ой, да пусть катает сколько угодно, хоть обкатается! Ольга Анатольевна, вы как будто первый день работаете! Ну должна же быть солидарность с коллегами? А теперь эта дама всем начнет рассказывать, как лихо она скорую на место поставила! Вот и получилось, что коллеги плохие, а вы хорошие!

– Ну вам никак не угодишь, что не сделай, все не так! – вспылила Наумова.

– Ольга Анатольевна, мне не надо угождать. Просто не нужно выставлять себя во всем белом, а окружающих – понятно в чем!

– Да при чем здесь…

– Так, все, Ольга Анатольевна, хватит! Закончим на этом!

И на этой эмоциональной ноте конференция завершилась. Извечная «бахильная» тема уже весьма поднадоела. От нее уже скулы сводит и стены морщатся. Но все же, в качестве краткого итога, скажу: здесь я полностью на стороне Надежды Юрьевны.

Дали нам двадцать первую машинку, на которой всегда фельдшерская бригада работала. Так, надо пойти посмотреть, все ли там в порядке. Эх, япона мама, а в салоне-то землищи столько, что хоть картошку сажай! Пылюка везде, где только можно!

– Дамир, что ж ты срач-то какой развел? – обратился я к водителю. – Такое чувство, что машина изнутри вообще никогда не мылась.

– Юрий Иваныч, а <на фига> мне это надо?! – излишне эмоционально ответил он. – Мне за уборку салона не платят! Фельдшера за это деньги получают, вот пусть и моют!

– Так, Дамир, остынь и не горячись. Всем водителям доплачивают за уборку в салоне. Я сам, своими глазами видел этот приказ. Единственное исключение – это медицинское оборудование и укладки. Вот их фельдшера сами должны мыть. В общем, давай, наведи порядок, пока времечко есть.

– Да что ж вы какой, Юрий Иваныч?! Ну зачем вам это надо? Начальство же с проверками не ходит! Вы-то зачем придираетесь?

– Дамир, в данном случае, я – твой начальник. Наша бригада – врачебная. А это значит, что я, как врач, являюсь старшим. Поэтому, Дамир, не тяни время. Вымой пол в салоне и протри везде пыль.

– Вот <распутство>! – сказал он и пошел в салон.

Не думал я, что Дамир – такой засранец. Ведь автомобиль – это рабочее место бригады. И почему мы должны ездить и возить больных в антисанитарии?

Первый вызовок прилетел: психоз у женщины сорока девяти лет, вызывает полиция.

Нда, что-то не нравится мне Дамир. Нет, не только своей неряшливостью. Глаза красные, воровато бегают. На лбу испарина. Едет какими-то рывками, нервно. Ну а главное – это отвратная перегарная вонь, многократно усиленная ментоловой жевачкой. Да, в народе бытует заблуждение, будто ментол является панацеей от всяких алкогольных безобразий. Не является. Он делает только хуже. В общем, по всему видно, что накануне неплохо гульнул парень.

Ладно, вот и наш адрес. Возле старенького бревенчатого частного дома стоит не менее древний полицейский «уазик-буханка». Калитка не заперта. Вместо огорода – сухой многолетний бурьян. Неимоверно худая белая собачонка на цепи ласково бросается к нам. Есть просит, ей теперь не до охраны, с голодухи-то.

Двое полицейских о чем-то препирались с невысокой женщиной в грязно-красном спортивном костюме.

– Ну наконец-то вы приехали, а то уж мы сами-то чуть не одурели! – с видимым облегчением сказал младший лейтенант. – Нина Васильевна нас вызвала, сказала, что ее дом обстреляли. Она личность известная, регулярно заявления нам приносит аж по целой тетради.

– Нет, а что я не так-то сделала?! – возмущенно спросила больная. – Вы вообще работать не хотите! Дожидаетесь, когда меня убьют, что ли?! Приехали, даже не осмотрели ничего, только насмехаетесь!

– Так, давайте поспокойнее, Нина Васильевна. Что стряслось, зачем вы полицию вызвали?

– Я на ваше спокойствие посмотрю, если вас убивать будут! Сегодня, в шесть пятьдесят две, мой дом обстреляли! И я знаю кто!

– Да вообще-то, мы не увидели никаких следов обстрела.

– Так пойдемте, я вам покажу и сами все увидите!

– Ну пойдемте, – согласился я: чем черт не шутит…

– Вот, смотрите! – торжественно объявила она и показала она на калитку. – Видите, краска вспучилась?

– И что?

– А то, что стреляли не обычными, а микропульками!

И тут от беседы с больной меня отвлекло чувство чего-то неправильного. Неприятное озарение пришло быстро: наша машина исчезла. Куда он мог деться? Отъехал развернуться? Но тогда бы сразу вернулся. Заправка исключена, мы туда только по пути с вызова заезжаем. Хм, странно все это…

– Доктор, да куда вы все смотрите? – недоуменно спросила больная.

– Да, извините, пожалуйста. Так вы сказали, что стреляли микропульками?

– Вот именно! И по калитке, и по окнам!

– Ну а почему же тогда стекла целы? Ведь от выстрелов они же должны были разбиться?

– Слушайте, вы меня не понимаете, что ли? Я же вам сто раз повторила, что стреляли микропульками! На стеклах малюсенькие дырочки остались.

– Вот теперь понял. Ну а кто же это сделал?

– Селезнева Наталья Ивановна, майор полиции, занимается черной магией и шпионажем. Живет на этой же улице в семьдесят шестом доме. Она владеет магическим гипнозом очень сильной степени и может подчинять своей воле. А эти, – показала она на полицейских, – ее покрывают!

– Надо же, какая разносторонняя личность эта Селезнева!

– А еще она намазала мою дверь цианидом. Я только дотронулась и тут же получила смертельную дозу! У меня все внутренности сгорели и стали зеленого цвета! Я просила полицейских взять соскобы с двери и на экспертизу отправить, но они только ржут, как кони!

– Откуда же вы узнали про эту Селезневу?

– Ну откуда, из головы, конечно! Она мне голос запускает. Такой металлический, неестественный, как будто у робота. И еще она меня громкой музыкой изводит, того и гляди, мозги лопнут.

– А голос вам что говорит?

– Угрожает пытками и убийством. А то насмехается и глумится. Например, «Вот свинья такая разэтакая, решила полы помыть! Лучше бы рожу свою умыла!»

– Нина Васильевна, вы у психиатра наблюдаетесь?

– Зачем мне ваш психиатр? Я что, дура, что ли?

– Нет, вы не дура. Но в больницу поехать нужно.

– А вообще, поехали! Я там хоть укроюсь.

– Вот и умница!

Ха, легко сказать: «поехали»! На чем ехать-то? Впервые со мной такое форменное <распутство> приключилось! Ну Дамир, получишь ты у меня! Если приедешь… Но нет, подъехал.

– Дамир, ты куда уезжал, в чем дело-то? Вот хорошо, что больная согласилась на госпитализацию! А если бы пришлось ее силой вести?

– Да ладно, Юрий Иваныч, че вы паникуете-то? Вот заладили – если бы да кабы. Все нормально, расслабьтесь! – ответил он, обдав меня запахом свежевыпитого алкоголя и глядя замутненным взором.

– Нет, я не понял, ты похмелился, что ли?

– Юрий Иваныч, да что вы до меня докопались? Ну я же еду нормально, вам что от меня надо-то?

– Дамир, от тебя мне нужно только одно: чтоб на работе ты был трезвым. Поэтому после больницы мы едем на Центр менять машину.

Он аж в лице переменился.

– Так вы на меня настучать хотите, что ли?!

– Называй это как хочешь. Но ни я, ни другие бригады не должны ездить с потенциальным преступником.

– Да какое тут преступление-то?! Гаишники нас никогда не останавливают. Кто узнает-то?

– Так, Дамир, все, хватит. Я уже все сказал.

– Меня же с работы выгонят, вы это понимаете?!

– Значит, ищи себе другую работу. Такую, где ты не будешь отвечать за жизнь и здоровье окружающих.

– Ну вы прям <звездец> какой правильный!

– Все, Дамир, прекратили на этом!

Когда приехали на Центр, написал я на него докладную. Да, хладнокровно взял и написал. Безо всяких сомнений и внутренних терзаний. Освидетельствование у нарколога алкогольное опьянение подтвердило. Дамира отстранили от работы, а на следующий день уволили с соответствующей записью в трудовой. Нет, я отнюдь не ханжа и сам иногда вступаю в близкие отношения с алкоголем. Вот только ни на работе, ни накануне никогда не пью. Ибо это – абсолютное и необсуждаемое табу. А кстати, на том вызове собаку я отвязал и выпустил на улицу. Надеюсь, она найдет себе пропитание.

Не вызывали долго. Но и обедать еще рановато. Так что всей бригадой засели мы в «телевизионке». И тут же, как по заказу – наш отечественный фильм про врачей. Правда, про акушеров-гинекологов. У роженицы возникла остановка сердца. Доктор самоотверженно начала непрямой массаж. Но, если б она его делала в реальной жизни, то пациентка бы гарантированно ушла из жизни. Спрашивается, неужели на съемках фильмов такая жесткая экономия, что нельзя потратиться на консультанта? Хотя на эту тему можно вообще не тратиться. Нужно всего лишь посмотреть в интернете видео по сердечно-легочной реанимации.

Вот и вызов дали. Поедем на психоз к женщине восьмидесяти трех лет.

Встретила нас дочь больной, сама-то уж далеко не молодая, с потухшим взором и печатью скорби на лице.

– Здравствуйте! Все, не могу больше. Она меня со свету сживает, ведь я же никакой жизни не вижу. Она год на учете. В больнице лежала полтора месяца. Ну а что толку-то? Дома никакие таблетки не пьет, боится, что отравлю. Все нервы мне измотала, постоянно угрожает, обзывает по-всякому. Со всеми соседями переругалась. Ночами не спит, все на улицу рвется.

В квартире чисто, но как-то уныло и неуютно. Ощутимо воняло мочой. Больная с короткими седыми волосами и мрачным лицом сидела на кровати, разглядывая собственные руки.

– Что, тварь, вызвала?! Уже спелись, да? Сколько они тебе посулили-то? – ополчилась она на дочь.

– Так, Антонина Степановна, успокойтесь и давайте поговорим спокойно. Мы же не в курсе, что у вас происходит.

– Да все вы в курсе! Вы одна мафия-то! Они меня газом травят! У меня уж от легких-то ничего не осталось! Вон, все руки мне сожгли! Я целый год это терплю! А тогда, как сказала правду, так меня быстренько в психушку спровадили!

– А кто вас травит и за что?

– Соседи из девяти квартир. Над нами Волковы живут, муж с женой. Он свою жену, Ольгу, «заказал», а я видела, как ее убивали. Вот меня и хотят убрать!

– Ну и как же вы это видели? Вы там присутствовали, что ли?

– Потолок стал прозрачным, и я все видела! До сих пор мне это ночами снится! Вот только в полицию идти побоялась. А надо бы!

– Антонина Степановна, а разве потолок может стать прозрачным?

– Да чего вы ко мне привязались-то? Что я вам, вру, что ли? Я к ним потом приходила, хотела сказать, что не буду на них заявлять. Но там какая-то незнакомая бабенка была. Она меня и слушать не стала, говорит, мол, ты – дура больная и пригрозила меня в психушку отправить. Ну а ты, Светка, – обратилась она к дочери, – за сколько продалась-то? Ждешь, когда квартира тебе достанется? Нет, моя дорогая, я лучше ее чужим людям завещаю, а тебя на улицу вышвырну! Думаешь, я не замечаю, как ты им продукты таскаешь? А постельного белья сколько ты им переносила? Где это все? Теперь я в нищете умру! Меня и похоронить будет не на что! Зароют, как бомжиху безродную!

– Антонина Степановна, одевайтесь и поедем в больницу.

– Ага, щ-щ-щас, вот прямо побегу! Нет уж, больше вы меня туда не упрячете! А ну-ка, давайте, уходите отсюда! Я вас не вызывала! Вы не имеете права без моего согласия!

– Мы имеем такое право. Давайте спокойно, по-хорошему соберитесь, и поедем с богом.

– Так, хватит уже надо мной издеваться!

Короче говоря, мои Гера с Толей, мягко, но решительно, все же привели ее в машину. После чего благополучно прибыли в стационар.

У Антонины Степановны – галлюцинаторно-параноидная форма сенильного (старческого) психоза. Выразилось это удовольствие в зрительных галлюцинациях и в целом букете бреда: преследования, физического воздействия и имущественного ущерба. Позадавал я ей вопросы, касающиеся ориентировки во времени, месте и собственной личности. Ну и пришел к выводу, что она ориентирована правильно. Поэтому о выраженной деменции речи не идет.

И еще вызовок пульнули: в участковом пункте полиции – психоз у мужчины сорока лет. Ладно, поехали, посмотрим с чего это он запсихозничал. Небось, сначала господин был сильно запимши, а потом – резко завязамши.

Встретил нас моложавый капитан. Причем, настолько моложавый, что на улице я принял бы его за несовершеннолетнего, напялившего форму для маскарада.

– Здравствуйте, господа! – поприветствовал он нас. – Тут у нашего дворника беда случилась. Так-то он программист классный, просто его за пьянку отовсюду повыгоняли. А сегодня пришел, как ни странно, трезвый и начал всякую ерунду нести. Сказал, что за ним следят какие-то «профи» и подстрекают его соседа убить. В общем, попал Леха под колпак, полностью. Я ему велел здесь сидеть, а сам вас вызвал.

Больной, как ни странно, чисто выбритый, причесанный и опрятно одетый, беспокойно ходил по кабинету.

– О! Вы, я так понимаю, ко мне? – спросил он, с интересом глядя на нас.

– Ну если вы Алексей Полозов, то тогда к вам.

– Отлично! Надеюсь, вы меня увезете в больницу?

– Подождите, давайте сначала пообщаемся. Расскажите, что случилось, почему вы хотите в больницу?

– Короче, сегодня, в пять двадцать три, я был дома, в общаге, и на меня стали давить сразу с двух каналов: изнутри и снаружи.

– Хм, очень интересно, но ничего не понятно!

– Да просто один голос шел изнутри, точнее, из живота, а другой – снаружи, такой объемный звук как бы отовсюду. И они мне откровенно угрожали: «Ты – покойник!», «Тебе <звездец> пришел!». Внушали мне: «Леша, убей Колю!» Коля – это сосед мой, у нас комнаты рядом. Потом они мне сказали, что хотят завладеть его комнатой, а меня пообещали на хорошую работу устроить.

– А вот мне интересен голос из живота. Там что, у вас кто-то живет?

– Нет, конечно! Просто там находится передающее устройство. Ну вот, потом смотрю, а на стенах появились четыре виртуальных монитора. Это такие штуки, чтоб можно было и за мной следить, и мне информацию передавать. Кстати, здесь они его тоже поставили, вот на стене справа.

– Ну а почему же мы его не видим?

– Да потому что неправильно смотрите. Нужно резко скосить глаза в сторону. А узнать, где установлен монитор, можно по волнообразным движениям предметов. Вот видите, под монитором стулья стоят? Обратите внимание: они как бы плавают.

– Алексей, а вы не допускаете, что все это может быть проявлением болезни?

– Нет, не допускаю. Это совершенно исключено. Здесь нет ничего фантастического. Просто вы, доктор, очень сильно отстали от жизни. Вы – полнейший профан в современных IT-технологиях. А воздействуют на меня настоящие профи. Правда, я пока не разобрался, откуда они, из какой конторы.

– Хорошо. И теперь завершающий вопрос от отсталого доктора: последний раз вы когда выпивали?

– Примерно дня три назад. Хотя я выпиваю очень редко и понемногу.

– Так, Леша, хорош уже сказки-то рассказывать! Кому ты тут заливаешь?! – возмутился капитан. – Я тебя уж больше года знаю, но трезвым вижу второй раз!

– Да ладно, Саш, ну чего ты меня перед людьми-то позоришь? – смутился больной.

– Ну что, Алексей, вот теперь, поехали в больницу! – подвел я итог.

– С удовольствием! Может, пока лежу, они от меня отстанут? Тем более, что полиция мне помогать не хочет. Они любят, только когда им помогают. Короче, Саш, я увольняюсь и больше не хочу никаких дел с вами иметь!

Да, вот таким был ярким и красочным алкогольный психоз у Алексея. Сейчас подобное крайне редко встречается. В основной массе алкоголик уже не тот пошел. Все-то у них теперь приземленно, однообразно и скучно.

Ну что, вот теперь уже и пообедать пора. Но нет, у Надюши были другие планы. Дала она нам под вопросом ОНМК у женщины семидесяти двух лет, в садовом товариществе. Все понятно: сезон открыт. Даешь инсульты, инфаркты и травмы! А ехать-то как далеко, аж за город, причем в самый отдаленный район нашего обслуживания. В один конец только минут сорок ехать. Ну а главное-то – этот вызов откровенно не профильный. Уж сейчас и бригад много, и общеизвестная болячка редко о себе заявляет. Но нет, опять одно и то же.

У ворот встретил нас супруг больной, со слезами на глазах.

– Видать, перетрудилась она. Ведь говорил я ей уже сто раз, давай не будем больше пахать, как проклятые! Да мыслимо ли, вдвоем десять соток перекопать? Как будто мы молоденькие!

И садовый домик, и участок, прям образцово-показательные: идеально ухоженные, аккуратные. Вот только слишком дорогой ценой им это обошлось…

Больная, к счастью, была в сознании и лежала на неразобранной кровати.

– Здравствуйте, Алевтина Васильевна, что с вами случилось?

– Инсульт случился. Я фельдшером пятьдесят лет проработала, поэтому знаю, что говорю, – сказала она заплетающимся языком. – Мы участок под картошку перекапывали, и вдруг у меня лопата из рук выпала. Сначала-то я и не поняла ничего, хочу поднять, а никак не получается. И голову ка-а-ак закружит! Я мужу кричу: «Витя, пошли в дом, у меня инсульт!» Потом вырвало два раза. А сейчас голова так разболелась, аж сил нет!

Да, похоже, что Алевтина Васильевна права. И общемозговая, и очаговая симптоматика говорила о том, что у нее именно острое нарушение мозгового кровообращения. Ну а на компьютерной томографии этот диагноз подтвердился. Точнее сказать, инсульт оказался геморрагическим. Это означает, что сосуд не закупорился, а лопнул, и излившаяся кровь повредила вещество головного мозга.

Ну наконец-то, освободились! Времени уже почти семнадцать ноль-ноль. Никогда мы еще так поздно на обед не приезжали. После еды, как и положено, прилегли. Хотя, мы особо-то и не надеялись, что позволят нам разлеживаться. Ведь в это время как раз самый наплыв вызовов. Но все-таки чудеса случаются! Так до конца смены нас больше и не потревожили. И ведь всего-то мы отработали несчастных четыре вызова. Ну и дай Бог, чтоб такое и впредь продолжалось!

А на следующий день, как и положено, поехали мы на дачу. Красота-то какая за городом! Лес в нежно-зеленой дымке распускающихся листочков. Нашел несколько строчков, но брать не стал. Мой организм эти грибы категорически не воспринимает, а супруга их побаивается. Единственной лесной добычей стал клещ, впившийся мне в поясницу. Супруга попыталась его вытащить, но лишь оторвала ему задницу. Голова же так и осталась портить мне настроение. В общем, пришлось в травмпункт ехать. Ну а там, буквально за пару секунд, медсестра избавила мое тело от бренных останков кровососа. А виной всему – моя забывчивость, из-за которой не взял я антиклещевой спрей. Да и ладно, главное, что положительные эмоции и заряд бодрости все равно одержали победу!

Все фамилии, имена, отчества изменены.

Мир, в котором я живу

И вот, снова отступила весна. Сильный порывистый ветер наломал веток с деревьев. Небо беспросветно серое. Холодный дождь неприятно сыплет прямо в лицо. Зонт раскрывать бесполезно: хулиган ветрюга всенепременно его искорежит и из рук вырвет. Ладно, ничего страшного, от остановки до скорой всего-то ничего, минутки три.

И вновь нашу страдалицу-машинку не починили. Так что в очередной раз будем на «чужой» работать. А кстати, после случая с пьяным Дамиром выяснилось, что фельдшер оформляла допуск водителей вообще без их осмотра. Просто, не глядя ни на кого, делала записи в журнале и шлепала штампики в путевках. Объяснила это тем, что народу очень много и все ее торопят. Говорит, мол, на их сознательность понадеялась. В общем, детский лепет, а не объяснения. Ну и больше не стала она подрабатывать. Сказала, что проще на лишние вызовы съездить, чем с ордой мужиков возиться. Да, предрейсовые и послерейсовые осмотры проводят наши фельдшеры выездных бригад, по внутреннему совместительству. Разумеется, не все подряд, а лишь те, кто прошел соответствующее обучение в наркологии. На штатную же должность никого не сыщешь: не находится желающих работать с разрывом во времени.

Объявили врачебно-фельдшерскую конференцию. Началась она, как ни странно, с приятных моментов. Две телефонных благодарности поступили на фельдшеров. Ну хоть какой-то лучик света пробился сквозь сумрачные трудовые будни. После доклада старшего врача слово взяла начмед Надежда Юрьевна:

– Коллеги, в очередной раз напоминаю вам, что никакие спазмолитики внутривенно не вводим! Только в мышцу! Иначе случится так, как вчера у фельдшера Кручинина. Сделал он больному с почечной коликой <Названия двух спазмолитиков> на свою голову! Потом вызывал на себя БИТов: больной сознание потерял и давление упало чуть ли не по нулям. Еле в себя привели!

– Коллеги, если вопросов нет, всем спасибо! – подвел итог главный.

Эх, где ты, былое времечко, когда на конференциях мы проводили клинические разборы и обменивались опытом? Видать, ушло все это безвозвратно, утопло, канув в Лету.

А в новом-то телевизоре, оказывается, есть уйма всяческих каналов! Но пожилой врач Токарев не дремал. Хотел он было, по своему обыкновению, переключить на новости, но мы все хором не позволили ему учинить безобразие.

– Нет уж, – говорю, – Александр Савелич, новости ты в своем смартфоне посмотришь.

– Дык у меня же не смартфон, а обычный кнопочный телефон!

– Значит, когда-нибудь в другой раз посмотришь. А вообще, не переживай, Савелич, если, не дай Бог, что-то из ряда вон выходящее случится, то в неведении не останешься!

Забубнил он недовольно, но попытки оккупировать телевизор прекратил. Вот и славненько! Посмотрели мы старую добрую французскую комедию с неподражаемым Пьером Ришаром, получив заряд положительных эмоций.

Надо же, времени уже начало десятого, но вызывать нас никто и не думает. Нет, это я не вслух. Публично такие слова не произносят, иначе спугнешь свое счастье. Вот приехала фельдшерская бригада. Влад Сорокин и Миша Старостин, оба мрачнее тучи.

– Что стряслось, парни, отчего такие смурные?

– Да что… Дали больной живот у бабули семидесяти трех лет. Ну приехали мы такие на расслабоне: а с чего напрягаться-то, нормальный же вызов? Короче, пощупал я ей живот, а она посмотрела на нас как-то загадочно и говорит: «Ой, мальчишки, а ведь я сейчас умру!» И что вы думаете? Взяла и умерла.

– Это как, вот прямо сразу, что ли?

– Да, прямо сразу. Асистолия. И все, что ни делали, совершенно бесполезно. Ну а муж ее, как взбесился, попытался на нас в драку кинуться. «Вы ее угробили!» – кричит. Но ведь мы же ничего еще и сделать-то не успели!

– Ребят, не сердитесь и не осуждайте его. Просто у него такая реакция на потерю близкого человека. У всех по-разному это проявляется. Одни рыдают, другие в ступор погружаются, ну а в вашем случае – агрессию выплескивают.

– Да это понятно, но все равно неприятно…

А вот и первый вызовок прилетел: в райотделе полиции психоз у мужчины тридцати шести лет.

В шумной и людной дежурной части, старлей рассказал:

– Он сам к нам прибежал, в трусах куртке и тапочках. Начал какую-то дурь нести, что-то про наркотики, что его кто-то преследует. Мы досмотрели его, ничего криминального при нем нет. «Белка», что ли накрыла? Вон, слышите, как орет?

Да уж, такие оглушительные вопли и не захочешь, а услышишь. Их источником был коренастый мужичок с небритой одутловатой физиономией.

– Так, уважаемый, все, успокаивайся, давай побеседуем!

– А вы кто? Со второго этажа, что ли? – хрипло спросил он, глядя на нас замутненным взором.

– Нет, мы с крыши прилетели. Карлсоны мы.

На лице господина ярко проступил, извините за выражение, когнитивный диссонанс. Ну ладно, хоть орать прекратил.

– Ну так что, любезный, рассказывай, что случилось-приключилось? Зачем ты сюда пришел в таком интересном виде?

– Я наркотики перевожу через границу, мне их Людмила Ивановна дает! У меня пять килограммов <название наиболее распространенного наркотика>!

– Молодец, мы гордимся тобой! А зачем же ты в отдел полиции пришел? Явку с повинной писать?

– Какую явку? Меня менты и фээсбэшники «пасут»! Они двух киллеров наняли!

– О как! А зачем же ты в полицию-то пришел, если тебя «пасут», господин контрабандист?

– А при чем тут полиция?

– Ну а где ты сейчас находишься?

– Дома у Людмилы Ивановны, на улице Куйбышева!

– То есть, у нее дома есть специальная гостевая клетка?

– А при чем тут клетка?

– Все, ладно, проехали. Лучше поделись секретом, что ты употребляешь? Мы тоже хотим.

– Ничего. Ну выпиваю иногда, а че такого-то?

– Когда выпивал последний раз?

– Давно. Позавчера.

– Поехали в больничку!

– А зачем?

– Лечиться.

– Да ну на фиг!

– Не, дружище, «Поехали в больничку» – это не предложение, а приказ. Все, давай, выходи, прощайся с дядями полицейскими, и поедем с богом!

– А-а-а-а!!! – громко заорал он и намертво вцепился в клетку.

Отрывали мы его всем миром, прям, как в сказке про репку: тянут-потянут, вытянуть не могут. Ладно, с грехом пополам, оторвали. И тут выяснилась интересная деталь: оказалось, что полицейские не смогут его сопровождать. А это значит, что и наручники на него надеть нельзя. Ну что ж делать, пришлось нашими вязками фиксировать. В машину кое-как затащили и на носилки уложили. И, как ни странно, утихомирился он. Всю дорогу спокойно лежал, но, правда, не спал. А в наркологии про наркотики больше не вспоминал. Только утверждал, что вон там, за той дверью, его ждут. И угадайте, кто? Пра-а-авильно, Людмила Ивановна!

И еще вызов дали: ОНМК под вопросом у женщины тридцати четырех лет. Странно, конечно: инсульт в таком молодом возрасте. Хотя, по нынешним-то временам, ничему не приходится удивляться.

Встретил нас крайне встревоженный муж больной, который заполошно выпалил:

– Идите быстрей, ее парализовало!

Больная, симпатичная молодая женщина с заплаканным лицом, лежала в кровати поверх одеяла.

– Помогите, пожалуйста, у меня ноги ничего не чувствуют, как ватные! У меня, наверное, инсульт!

«Ну нет, – думаю, – не похожа ты, моя красавица, на инсультницу». Нет ни общемозговой, ни очаговой симптоматики. Зато есть одна замечательная деталь: чувствительность в ногах потеряна по типу «чулок». Это означает, что имеется очень четкая граница чуть выше колен.

– Скажите, пожалуйста, а как вы до кровати добрались?

– Меня муж привел.

– То есть, привел, а не принес, верно?

– Ну да.

– А чувствительность пропала сразу или постепенно?

– Нет, прямо сразу. Я на кухне была и вдруг чувствую, что ноги у меня стали, как чужие. Я собиралась к маме ехать, она у меня приболела.

– Какие-то хронические заболевания есть?

– Есть. Вегетососудистая дистония, пиелонефрит, гастрит.

Вот теперь все, как говорится, срослось. Имеем мы конверсионное расстройство, которое раньше называлось проще: истерия. Точнее сказать, у нашей больной было лишь одно из великого множества проявлений этой бяки. А первопричина заключалась в том, что предстояло ей к больной маме ехать. И была эта необходимость для нее тяжкой обузой. Но при этом совесть категорически не позволяла ей осознать подобное кощунство. Вот тогда-то психика пришла на помощь и превратила нежелание ехать к маме в физический недуг. Нет, больная не симулировала. У нее действительно была нарушена чувствительность. Только вина лежала не на органическом поражении нервной системы, а на патологических психических процессах.

Объяснил я больной ситуацию, разумеется, в корректной форме. Ну и рекомендовал обратиться к психотерапевту, желательно, в частный медцентр.

Обязательно предостерегу вас, уважаемые читатели, от самодиагностики. Категорически недопустимо любые нарушения чувствительности списывать на истерию. Диагноз выставляется только после осмотра, сбора анамнеза и проведения клинического обследования.

Следующий вызов прилетел: аритмия у женщины шестидесяти шести лет. Ну вот как тут не согрешить и не выругаться нецензурно? За каким лешим, спрашивается, давать такие вызовы психиатрической бригаде? Нет, сейчас по рации Надежде скажу.

– Центральная!

– На приеме!

– Надежда, это шестая. Скажи, а зачем ты мне дала аритмию?

– Ой, ну Юрий Иваныч, этот вызов у меня завис, а вы – самая ближайшая бригада! Там же ничего страшного нет, обычная мерцалка!

– Ну ладно, если так.

Да, Надежда оказалась права: у больной действительно оказалась банальная «мерцалка» – сленговое название мерцательной аритмии. Хотя, оно является устаревшим. Теперь это безобразие называется «фибрилляция предсердий». Это означает, что предсердия сокращаются нескоординированно и хаотично, независимо от желудочков.

Больная оказалась профессиональной «мерцальщицей», то есть подобные пароксизмы возникали много раз и всегда их купировали скорые на дому. Вот и нас она слезно просила об этом. Но, к сожалению, я был вынужден ей отказать. Ведь если что-то пошло бы не так, то врач-психиатр, взявшийся восстанавливать ритм, был бы, мягко говоря, не понят. А потому, свезли мы ее в кардиодиспансер, по сути, превратившись в банальных извозчиков.

Вот и обед разрешили. Ну что ж, с удовольствием едем! Но удовольствие мигом улетучилось, когда обед отменили и дали сбитого пешехода семидесяти восьми лет. А вот тут и не поспоришь: ДТП совсем близко от нас.

Приехали буквально через пару минут. Выяснилось, что пожилой человек с палочкой пытался перебежать проезжую часть в неположенном месте. Ну вот как так-то? Ведь вроде бы совершенно несовместимы понятия «пожилой с палочкой» и «перебежать в неположенном месте»?

Пострадавший в сознании, но оглушен и заторможен. Ладно, сначала в машину загрузим и там уже посмотрим.

Так, ну что тут у бедолаги? А у него все очень невесело. Из всего, что было видно невооруженным взглядом, уверенно складывалась сочетанная травма. Перелом основания черепа под вопросом, закрытый внутрисуставной перелом правого коленного сустава, закрытый перелом лучевой и локтевой костей левого предплечья. Травматический шок 1 степени. И кстати сказать, лично мне не дано понять, почему в меддокументации простые человеческие руки и ноги, мы должны обзывать какими-то непонятными «конечностями»?

А далее, после обезболивания и оказания прочей помощи, произошла мрачно-зловещая сцена. Пострадавший поманил меня скрюченным пальцем. Терзаемый нехорошим предчувствием, я склонился над ним.