Текст книги "Все байки старого психиатра"

– Что, Анатолий Василич?

– Где моя палка? – прохрипел он.

– Василич, дружище, ну ее на фиг! – проникновенно ответил я. – Тебе сейчас о другом нужно думать!

– Так ведь жалко палку-то!

Но эти слова я оставил без ответа. И умчали мы Василича в отделение сочетанной травмы на долгое-предолгое лечение.

Все-таки приехали мы на Центр. Пообедали, чайку крепенького накатили, дозу никотина приняли, ну и на боковую залегли. А нет, не сразу залегли. Сходили сначала, извиняюсь, в женскую комнату отдыха. Но не с какими-то непотребными целями, а посмотреть мужскую парфюмерию. Этим товаром наша фельдшер Наталья Филимонова торгует. Цены, конечно, дешевые, можно сказать, несерьезные, но зато и запахи соответствующие. Нет уж, такое мне и задаром не нужно.

Вызвали около четырех. Поедем на психоз к восемнадцатилетней девушке.

Встретила нас дама, настроенная крайне воинственно.

– Так, вы зачем приехали? Кто вас вызвал? – гневно спросила она.

– К Екатерине Малышевой. А вы ей кем приходитесь?

– Я – ее бабушка. А вы, психиатры чертовы, всю жизнь ей испоганили! Девчонку на учет поставили, таблетками запичкали, закололи! Оставьте вы ее в покое!

– Но ведь Катя сама нас вызвала, мы же не по своей инициативе приехали.

– А вы не идите у нее на поводу! Давайте, уезжайте отсюда!

– Нет, мы никуда не уедем. А если будете нам мешать, то вызовем полицию.

После этих слов госпожа умерила свой пыл и нас пропустила.

Больная плакала, сидя на кровати. Невысокая, худенькая, одетая в голубой фланелевый халат, она являла собой абсолютную беззащитность.

– Здравствуй, Катюш, что случилось?

– Мне бабушка не дает пить таблетки…

– И правильно! И не дам! Ты посмотри, в кого ты превратилась с этими таблетками! – закричала бабушка.

– Так, уважаемая, если я еще хоть слово от вас услышу, то уже точно вызову полицию и сдам вас к такой-то матери! – рявкнул я. – Выйдите из комнаты! Быстро!

Удивительно, но послушалась она, вышла, бормоча что-то недовольное.

– Ну что, Катюш, вот теперь, спокойно рассказывай, что случилось?

– За мной опять следят, и опять «голоса» появились. Это потому, что я таблетки пить перестала.

– А кто следит?

– Да я не знаю точно. Какие-то злые люди.

– Ты их видишь?

– Нет, не вижу. Я просто чувствую, что они есть, они постоянно рядом со мной.

– Ну а «голоса» откуда слышатся?

– Один из головы, второй из живота. А можно я не буду рассказывать, что они мне говорят? Иначе мне очень страшно.

– Конечно, можно, Катюш. В больницу согласна поехать?

– Да, согласна, ведь я же для этого вас и вызвала.

На прощание бабушка разразилась громкими проклятьями в наш адрес. Ну и ладно, впервой, что ли? Выставил я Катерине галлюцинаторно-параноидный синдром. В данном случае, первопричиной выступает шизофренический процесс. Вот только диагностировать его на догоспитальном этапе мы не вправе. К сожалению, Катин прогноз, на мой взгляд, неблагоприятен. Во-первых, уже сейчас есть тревожные признаки формирующегося дефекта личности. А во-вторых, бабушка вновь начнет препятствовать ее лечению.

Только освободился, и сразу же еще вызов подкинули. Поедем на психоз к женщине тридцати четырех лет. Нда, что-то сегодня психоз за психозом. Хотя, впрочем, как и в предыдущие смены.

Встретили нас ее родители, возмущению которых, не было предела.

– Слушайте, да в конце концов, найдется на нее какая-то управа или нет?! – гневно спросил отец. – Молодая, здоровая баба сидит у нас на шее! Нигде не работает, пьянствует, скандалит, у нас деньги требует! Сегодня мать толкнула, меня по ноге пнула!

– А меня она вообще уже ни во что не ставит! – сказала мама. – Я для нее только как кошелек и как прислуга! Заберите ее, полечите от пьянства!

– К сожалению, забирать алкоголиков на принудительное лечение, мы не вправе.

– И что же нам теперь делать?

– Искренне вам сочувствую, но в этой ситуации не поможет никто. В былые времена таких отправляли в ЛТП на срок до двух лет. Теперь же все алкоголики и тунеядцы являются неприкосновенными господами. Их права и свободы намного ценнее, чем наши с вами. Так что, единственный вариант – уговаривать ее на добровольное лечение у нарколога.

Вот на такой минорной ноте мы и закончили тот вызов.

Ну а теперь поедем на остановку общественного транспорта. Там нас дожидается избитая женщина тридцати двух лет. Хм, как-то странно: время еще не позднее, место людное. Кому пришло в голову избивать там человека? Ладно, сейчас все выясним.

Пострадавшая выглядела весьма печально: оба глаза заплыли от кровоподтеков, нос распух, светлая куртка в крови.

– Здравствуйте! Что с вами случилось? Кто вас так?

– Я стояла и по телефону разговаривала. А он вдруг подскочил ко мне и заорал: «Ты, такая-сякая, у себя дома, что ли?! Ща я тебе этот телефон в <попу> засуну!». И сразу стал меня по лицу бить. Кулаком. Потом сел в троллейбус и уехал.

– Что вас сейчас беспокоит?

– Тошнит, голова болит и все вокруг какое-то плавающее.

Все понятно. Закрытая черепно-мозговая травма – сотрясение головного мозга. Перелом костей носа. Параорбитальные гематомы. Хотя нет, непонятно главное: откуда, из каких мест, берутся такие псевдомужчины? Ну а как еще можно назвать существо, способное нападать лишь на заведомо более слабых? Нет, оно, конечно же, заслужило более емкого определения. Вот только не вправе я здесь такие слова употреблять. Даже если допустить, что тот «мужчина» был психически нездоров, то опять-таки, почему он не выместил злобу на каком-нибудь крепком парне? В общем, этот случай один из немногих, когда сообщение в полицию я передавал по зову сердца.

Поводом к следующему вызову было «человеку плохо, причина неизвестна» к даме пятидесяти лет. В примечании добавлена пикантная деталь: алкогольное опьянение. А это значит, что ничего неизвестного здесь нет. Кстати, находилась госпожа не где-нибудь, а в библиотеке. Чудны дела твои, господи…

Да, вызывавший, к сожалению, не обманул. Виновница торжества сидела на банкетке в «предбаннике». Видавшее виды болоньевое пальто, взлохмаченные пегие волосы, худое лицо, изможденное алкоголем, кривой нос, синяк под глазом.

– Здравствуйте, уважаемая! Чего сидим, кого ждем?

– Гыыы! – ответила она и расплылась в довольной улыбке, показав одинокий передний зуб.

– Ах ты моя чаровница! Ну что, пойдем в машинку и поедем баиньки!

В ответ, госпожа протянула ко мне руки и вытянула губы трубочкой.

– Нет-нет, не надо, я стесняюсь!

В общем, свезли мы ее в вытрезвитель. В данном случае напомню, что в нашем городе мы называем вытрезвителем «Пункт помощи лицам, находящимся в состоянии алкогольного опьянения и утратившим способность самостоятельно передвигаться».

И вот на этом закончилась моя сокращенная полставочная сменка.

А на следующий день, только приехали на дачу и хотели было переодеваться, как пожаловал друг-сосед Федор. По многолетней традиции, сей почтенный джентльмен был слегка выбрит и до синевы пьян. Вместо приветствия он исполнил замечательный куплет:

 
Мир, в котором я живу,
Называется запой.
Хочешь, я тебя с собой возьму,
Хочешь, поделюсь с тобой!
 

Моя Ирина мгновенно приняла воинственный вид:

– Я те возьму! Я те поделюсь! Ишь ты, змей-искуситель выискался!

– Ира, я не искушаю, а хочу сказать непреложную истину. Если мы с Иванычем немедленно не выпьем за встречу, то весь дачный сезон окажется испорченным!

– Ты в предсказатели подался, что ли?

– Нет, Ира, это не предсказание. Просто я рассуждаю с высоты прожитых лет, опираясь на свой богатый жизненный опыт.

Да, когда Федор находится в состоянии ощутимого изумления, речь его завсегда становится весьма цветистой. А вот когда он до безобразия трезв, то и двух слов связать не может. Видимо осознавая этот недостаток и стесняясь его, Федор неустанно поддерживает содержание алкоголя в организме на должном уровне.

– Ладно, пейте, но только здесь и не больше чем ноль пять на двоих! – сдалась Ирина.

– Конечно, Ириша, об чем речь! Ты же знаешь, что мы с Иванычем всегда выпиваем культурно!

– Так, Федя, ты уж давай не наглей! А то я не помню, как вы безобразничали!

В общем, хорошо мы с Федором посидели, приятственно и душевно, безо всяких непотребств и последующего абстинентного синдрома. «Ведь можешь, когда захочешь!» – одобрительно сказала мне супруга.

Все фамилии, имена, отчества изменены.

Закон парных случаев

Наконец-то, на смену майскому безобразному холоду, пришло июньское тепло. И сегодня почему-то захотелось мне пройтись пешочком по зеленым городским улицам. Потому и вышел я на две остановки раньше, благо до начала смены времечка было с избытком. В семь утра хорошо: пешеходов мало, транспортный поток не такой бешено-рычащий. Но хорошего понемножку. На работу я притопал.

Как и всегда в пересменку, у входа в медицинский корпус, нещадно чадили коллеги.

– Юрий Иваныч, категорически вас приветствую! – жизнерадостно протянул руку фельдшер из предыдущей смены Самохвалов. – А у нас тут прям как в кино получилось: чуть было моего доктора не похитили!

– Это кого, Машу, что ли?

– Ну конечно, кого же еще? В общем, рассказываю. Приехали мы на вызов «человеку плохо», ждет в припаркованной машине. Смотрим – он за рулем сидит. Спросили, мол, к нам в машину дойдешь? Ответил, что нет, сильно плохо ему. Тогда Маша взяла и села к нему на переднее сиденье.

– А ты сам-то где был?

– Я за чемоданом пошел. И вдруг смотрю – он поехал! Я в нашу машину запрыгнул, Валера сирену включил, и мы за ними помчались. Метров через двести он остановился. Мы с Валерой подбежали, хотели его вытащить и попинать, но не стали: уж больно он дохленький. В общем оказалось, что этот козел – солевой наркоман. Он и сам не знает, зачем поехал и Машу повез. Видать, все мозги себе сжег. Ну, короче, сдали мы его в полицию.

– Н-да… Понятно. Но тут вы еще и сами виноваты: не фиг в чужую машину садиться.

– Так ведь он сказал, что не дойдет.

– Значит, нужно было на носилки положить и в свою машину загрузить. В чем проблема-то?

– Да уж теперь-то ни в чем…

Объявили конференцию. Как всегда, выслушали доклад старшего врача предыдущей смены. Ну и благополучно разошлись после этого.

Девятый час, всех уже по вызовам разогнали, остались только мы да БИТовская бригада. Сидим, телевизор смотрим, никого не трогаем. Вдруг заходит Светлана – фельдшер из пункта подготовки укладок – и возмущенно меня спрашивает:

– Юрий Иваныч, а вы ничего не забыли?

– Да вроде ничего…

– А наркотики-то получать не будете, что ли?

– Ой, Светочка, прости, пожалуйста, старого склеротика!

Да-а-а, вот это номер! Уже во второй раз я забываю про наркотики! Что-то здесь одно из двух: церебральный атеросклероз прогрессирует или же просто устал. Видать, из-за отсутствия критики к своему заболеванию склонился я ко второму варианту. Ладно, отпуск у меня в июле, так что потерпеть недолго осталось. Ну а церебральный атеросклероз замечателен тем, что про него можно забыть. Поэтому все. Уже не помню.

Около десяти прилетел первый вызов. Поедем на психоз у женщины двадцати семи лет.

Открывший нам дверь мужчина открыл рот, собираясь что-то сказать. Но к нему мгновенно подскочила молодая, энергичная толстушка, которая не позволила ему произнести ни звука.

– Ты зачем их вызвал, ты, козлина?! – в ярости закричала она. – Что, за Мишку своего боишься, да?! Отдай мне телефон, тварь! Это мой телефон! Все, ты мне больше не отец! У меня больше нет ни отца, ни брата!

– Яна, прекрати сейчас же! – рявкнул мужчина.

– Так, Яна, а ну, угомонись! – подключился я. – Иначе мы тебя сейчас угомоним!

– Да че вы мне тут угрожаете-то? Костоломы, блин… – сказала Яна, задыхаясь от гнева, но пыл свой все-таки умерила.

Прошли в комнату, а там… В общем, там был разгром полнейший. И довершала картину сорванная штора.

– Вот теперь расскажите, что случилось? – обратился я к отцу больной. – А ты, Яна, пока слушай молча. Потом все скажешь.

– Да она уж второй день безобразничает! Она на учете стоит, но на укол не ходила, таблетки не пьет, вот у нее все и началось по новой.

– Как я безобразничаю, ты, урод?! – все же не утерпела Яна.

– Так, Яна, прекращай, сейчас ты сама все расскажешь! Все, давайте дальше.

– Да она на Михаила, своего брата, взъелась ни с того ни с сего. Какую-то ерунду про него говорит. Хотела полицию вызвать, но я у нее телефон отобрал. Так она взяла и вон все тут разгромила.

– Ну что, Яна, вот теперь поведай нам, чем тебе брат не угодил?

– Его вообще убить надо или в тюрьму посадить пожизненно! Он на улице над людьми издевается, избивает, убивает и <калом> мажет!

– Так, стоп, ты это сама видела?

– Просто я это точно знаю, и все. Он…

– Стоп, Яна! Откуда ты это знаешь?

– А вы у полиции спросите, сколько каждый день зарезанных? Все морги завалены! И возьмите его <кал> на анализ! Я хотела в полицию позвонить, а этот урод мне не дал и телефон отобрал!

– Все понял. С полицией мы обязательно свяжемся. Ну а анализ <кала> – это вообще святое. Наша бригада как раз на этом специализируется. А сейчас давай собирайся, и в больницу поедем.

– А че, без больницы-то вообще никак, что ли?

– Никак. Абсолютно.

– Ладно, че я, с вами драться буду, что ли?

– Вот это правильно! Золотые слова!

А в больнице Яна передумала и все же устроила замечательную драку с моими парнями. Нет, медсестра и санитарка из приемного не в счет, они сразу, как щепки отлетели. В общем, все получилось весьма феерично. В конечном итоге психиатрия одержала верх и темпераментную Яну положили-таки на вязки.

Вот и еще вызовок. Поедем на психоз к молодому человеку двадцати четырех лет. Знакомый паренек, очень нехороший, злобный, агрессивный. Были мы у него, по-моему, в прошлом году с полицией забирали.

Встретили нас родители больного.

– Убежал он – сказал отец, держась за живот и болезненно морщась. – Слушайте, мы никогда его таким не видели! Нет, он и раньше, конечно, чудил, но на нас никогда руку не поднимал. А тут меня в живот ударил, а мать – по лицу. Посмотрите меня, пожалуйста, а то так болит, что мо́чи нет!

Пропальпировал я живот. Налицо признаки внутреннего кровотечения, скорее всего, разрыв селезенки. Свезли мы его в хирургию, где его приняли без лишних вопросов.

Велено ехать на Центр. Едем, конечно, только без особой надежды, что доедем. Но нет, как ни странно, доехали. О, да мы не одиноки: здесь еще две бригады! В «телевизионке» что-то возмущенно обсуждали четверо фельдшеров.

– Вы представляете, Юрий Иваныч, сейчас на вызове меня обозвали бандитской рожей! – сказал Кирилл Балашов. – И сказали, что в девяностые я рэкетом занимался! Блин, да в девяностые я вообще был ребенком! Ну вот как так-то?

Здесь надо заметить, что внешне Кирилл действительно очень напоминает этакого «братка» из девяностых. Высокий, мускулистый, с мощной шеей, стриженый под ноль, лицо суровое. А в довершение к образу – золотая цепь на шее. Однако за такой внешностью скрывался добрейшей души человек, не имеющий никакого отношения к бандитизму.

– И за что же тебя так?

– Отказался тетеньку госпитализировать. Нет, ну а как, у нее давление не какое-то запредельное, а сто шестьдесят на девяносто. Экэгэшка нормальная. Гипертонического криза нет. С чем мы ее повезем? Но она, оказывается, сумку уже собрала и даже не сомневалась, что ее в больницу положат. Ну и начала орать и обзывать. Грозилась заяву накатать, чтоб меня посадили за мои преступления. Она, видимо, по вашей части!

– Нет, Кирилл, эта дама психическими заболеваниями не страдает. Она просто дура. А вот тебе нужно подумать о смене имиджа.

– Юрий Иваныч, ну хоть вы-то не начинайте! Что вам всем не так в моей внешности?

– Да уж больно у тебя вид грозный. Попробуй отрастить волосы. Конечно, не патлы до плеч, а такие, чтоб модельная стрижка получилась. И цепь свою убери уже!

– Да это же не золото, а имитация!

– Но со стороны смотрится очень внушительно.

– Ладно, Юрий Иваныч, я подумаю.

Долго рассиживаться не дали. Вызов прилетел, повторный. Значит, вернулся тот агрессивный молодой человек, который родителей избил.

Мама больного встретила нас на улице.

– Он дома. Я с ним боюсь оставаться, он как пришел, я сразу вышла. Хотела полицию вызвать, а мне сказали, что примут вызов только от скорой.

– Да без проблем. Сейчас вызову.

Двое крепких парней приехали быстро, минут через пять. Больной хоть и не сразу, но все-таки дверь открыл. Вот только не гостеприимно, а решительно «послав» нас прямо с порога. Все понятно. Полицейские повалили его и, заведя руки за спину, застегнули наручники.

– <Гомосексуалисты пользованные>! – рычал он, скаля зубы. – Я вас всех уничтожать буду. Всех. По одному. Отвечаю.

– Рома, успокойся. Ты с чего такой злой-то?

– Я не хочу в больницу! <Отвяжитесь> вы все от меня! – и сказав это, он разревелся.

– Ром, ну так мы же тебя не в тюрьму и не на расстрел повезем.

– Да в вашей долбаной больнице хуже, чем в тюрьме!

– Хуже-не хуже, а бить родителей тебя никто не заставлял. Кстати, отца после твоего удара положили в хирургию.

– Да и фиг с ним, пусть подыхает!

Полицейским мы были благодарны: они не только сопроводили нас до больницы, но и помогли положить Романа на вязки. К сожалению, прогноз его заболевания безрадостен. Ведь после предыдущей госпитализации, ремиссия не была стойкой. И даже более того, появились ярко выраженные антисоциальные наклонности.

Дали следующий вызов: в политехническом колледже – эпиприпадок у восемнадцатилетней девушки. Немолодая преподаватель встревоженно рассказала:

– Она у доски отвечала и вдруг вскрикнула так страшно, потом упала, ее всю затрясло. А теперь никак в себя не приходит, и вся дрожит.

– С ней такое впервые?

– Ну во всяком случае здесь точно впервые.

Больная лежала на полу и дрожала, будто от холода. Ни на какие раздражители не реагировала. Н-да, случилась бяка под названием «эпилептический статус». В данном случае это означало, что эпиприпадок даже и не думал прекращаться. Сделали бензодиазепиновый препарат с противосудорожным действием. Дрожь прекратилась. На носилках загрузили в машину. Так, что-то не нравится мне ее дыхание. От греха подальше, поставил я ей оральный воздуховод. К счастью, довезли без приключений, но и все так же без сознания.

Следующим вызовом была перевозка больной тридцати одного года из психоневрологического диспансера в психиатрическую больницу. Ну и хорошо, побольше бы таких вызовов, вообще б лафа была.

Врач-психиатр диспансера Надежда Ивановна вручила мне направление и пояснила:

– Больная первичная, обратилась по настоянию мужа. Слышит «голоса», считает, что за ней следят, что кругом враги. Злобная, скандальная. Поставила я ей галлюцинаторно-параноидный синдром.

Но для полного счастья нам не хватило лишь малости: самой больной. Да, не стала она нас дожидаться и удрала. Ну и правильно: ведь она же психически больная, а не дура.

Освободились. Теперь поедем на травму головы, руки и ноги у женщины шестидесяти девяти лет в садовом товариществе. Видать, очередная жертва борьбы за урожай.

Пострадавшая вся такая плотненькая, кругленькая, лежала на земле возле садового домика. Но не была она молчаливой страдалицей и на чем свет костерила стоявшего рядом пожилого мужчину интеллигентного вида. «А вот это радует. Значит шока однозначно нет», – с облегчением подумал я.

– Здравствуйте, что случилось-приключилось?

– Да что, настоящее <распутство> случилось! Я на крышу полезла рубероид прибить, а ступенька у лестницы подломилась. Ну я и загремела! Башкой об бочку ударилась, и еще, наверное, руку и ногу сломала. Ой, как больно, аж спасу нет!

– Так вы сами, что ли, крышу-то ремонтировали?

– Ну а кто же еще? На кого мне надеяться? На этого, что ли? Он мужиком-то называется только потому, что у него писюн есть! За всю жизнь не научился даже гвоздя забить, интеллигент <фигов>!

– Аллочка, ну что ж ты меня так перед людьми-то срамишь? – робко сказал супруг.

– Да молчи уж, тютя! До седых волос дожил, а все как дите беспомощное!

Ну что мы имеем? Ушибленную рану левой височной области, к счастью, без кровотечения. Перелом луча в типичном месте. Перелом обеих лодыжек правого голеностопа. Обезболили мы ее качественно, всю прочую помощь оказали, ну и свезли в травматологию. Так что вряд ли бедолага включится в нынешний огородный сезон.

Вот и обед разрешили. Надо же, а на Центре-то сразу несколько бригад! Видать сегодня почему-то вызовов мало. А то ведь обычно на обед приглашают не всех скопом, а дозированно. Ну и ладно, пообедали, чайку попили и, как всегда, на боковую.

Следующий вызов дали часа в три. Поедем дежурить на пожаре в многоквартирном доме.

Горела квартира на шестом этаже девятиэтажного дома. Из одного окна вырывалось мощное пламя, три других – просто дымили. Пожарные оперативно приступили к тушению, но пожар пока не спешил сдаваться.

На улице стояли эвакуированные жильцы и просто зеваки.

– Вот так оно и получается: сдадут квартиру черт знает кому, а потом нам всем последствия расхлебывай! – возмущалась пожилая женщина.

– Так там квартиранты, что ли, жили? – поинтересовалась другая.

– Конечно! Двое каких-то мужиков.

– А они дома сейчас?

– А я-то откуда знаю?

Да, люди, сдающие жилье без официальных договоров, очень сильно рискуют. Понятно, что они хотят избежать лишних трат в виде налогов. Вот только случись какое-то безобразие, то что ты взыщешь со своих квартирантов?

К нам подбежал пожарный:

– Пойдемте, там пострадавший без сознания! Мы его на лестничную площадку вынесли!

Н-да, возраст и не поймешь, весь закопченный. Из одежды – только трусы. Пульс на сонных артериях то ли есть, то ли не есть. Но, как бы то ни было, а мокрая лестничная площадка с протянутыми пожарными рукавами – не самое лучшее место для осмотра и реанимации. Надо в машину загрузить и там уже детально во всем разобраться.

В машине первым делом приложил «утюжки» дефибриллятора к груди пострадавшего. Ну и что? На мониторе – ровная изолиния. Это означает асистолию, то есть неработающее сердце. А потому, никакой дефибрилляции, будем качать ручками[19]19
  Качать ручками (мед. сленг) – проводить непрямой массаж сердца, т. е. частые ритмичные надавливания на грудину. – Прим. авт.


[Закрыть].

И бесполезно все. Мертвее мертвого. Так и свезли его в судебно-медицинский морг. Да, если смерть наступила в машине, то в морг везем именно мы. Тут как раз один стародавний случай вспомнился. Работал у нас весьма примечательный доктор. Примечательность его заключалась в том, что пил он, как прорва, а будучи во хмелю, начинал всякие непотребства творить. И однажды на вызове, только загрузили больного в машину, как сердце остановилось. Реанимация была безуспешной. И они с фельдшером не придумали ничего лучшего, чем притащить покойника обратно домой. Мол, простите-извините, но оживить не получилось, и вы уж сами, как-нибудь, труповозочку вызовите. Реакция близких, думаю, всем понятна без слов. Само собой разумеется, что написали они жалобы повсюду, куда только можно. Ну а его увольнение по отрицательным мотивам, стало закономерным финалом этого случая.

Теперь поедем на психоз к мужчине тридцати девяти лет.

Возле частного дома, встретил нас господин с внешностью ветерана алкогольных войн. Судя по запаху свежака, был он хорошо употребимши, а потому, весел и бодр.

– Обана! Вы в натуре шестая бригада, что ли? – изумленно воскликнул он.

– В натуре, – говорю, – вот те крест во все пузо синим маркером! Чего случилось-то?

– А фиг ли, у Ваньки крышняк снесло капитально! Вон, по огороду бегает, кого-то ловит!

– Он сегодня выпивал?

– Кто?

– Да бляха муха, ну не я же! Ванька, конечно!

– Не, он второй день не пьет, организм не принимает!

Виновник торжества, такой же, как и его кореш, потрепанный на алкогольных фронтах, находился во дворе дома. Он с чрезвычайным интересом наблюдал за кем-то или чем-то, произнося неприличные восклицания.

– О, здорова! Вон, смотрите, смотрите, видите, чего творят, а? – показал он грязным пальцем в направлении бурьянных зарослей.

– Здоров, Иван, пошли в дом, там нам все расскажешь.

– Не, да вы чего, мужики! – опешил он. – Вы же сами видите, какие тут дела творятся!

– Да что творится-то, расскажи, не томи?

– Дык я не знаю, откуда они взялись, вообще! Короче, вон, двое зеленых и двое красных сначала кувыркались, а теперь в землю забуравливаются! А че у них за прибор, а? Какие-то трубки блестящие!

– Так они кто: люди или животные?

– Не, не животные. Вроде на людей похожи, но не люди, точно. У них по три ноги и рожи какие-то страшные, вон, видите, как будто складки свисают! У вас же телефоны есть, сфоткайте их!

– Обязательно сфоткаем. Ты лучше скажи, когда выпивал последний раз?

– Вы че, думаете у меня «белка», что ли? Я второй день вообще не пью!

– Так, Иван, давай собирайся, и в больницу поедем.

– Да вы че, вы с головой дружите вообще?

– Ты не поверишь: я с ней сплю! Собирайся и поедем. Не тяни время!

– Да че вы до меня <докопались-то>?! Никуда я с вами не поеду! Они же тут таких делов натворят, что мама не горюй!

Тут подключился его корешок:

– Вань, ты это, давай кончай тут <выделываться>! Ты че, не догоняешь, что к тебе шестая бригада приехала?!

– Да хоть триста шестая, мне они и на фиг не упали! Леша, слышь, а ты че перед ними козлишь-то, а? Ты – шерсть голимая!

– Э, ты че, попутал, что ли?! Ты за базар свой ответишь, ты, гнида <пользованная>?!

И началась драка. Бывшие кореша стали биться не на жизнь, а насмерть. Ну а нам что оставалось? Вызывать полицию – не вариант. Ведь пока ждешь, они поубивают друг друга к такой-то матери. Так что нужно было разнимать во что бы то ни стало. Тем более, что эти два брата-акробата были невысокими и тощенькими и на фоне моих парней, смотрелись, как детишки. Леха, получив от Ивана смачный удар по лицу, на какое-то время отвлекся и зашарил глазами в поисках аргумента поувесистей. В этот момент мои Гера с Толей схватили каждого из них и растащили по сторонам.

– Гера, давай тащи Ивана в машину, а ты, Толик, пока держи Леху! – скомандовал я.

– Да все, все, пустите меня, я сам уйду отсюда. Братва с него спросит, как с гада! – сказал Леха. И после того, как Толик его отпустил, мгновенно испарился.

– Все, хорош, пусти! Все нормально будет, – уже нормальным тоном попросил Иван. – Мужики, я все понял, приглючилось мне что-то. Не было никого. Не надо меня никуда возить, я сейчас спать завалюсь.

Казалось бы, все, психоз прошел сам по себе, и нет никаких оснований везти его в наркологию. А вот не тут-то было! Иван вдруг начал снимать с себя что-то, видимое только ему.

– Это что у тебя там такое? – поинтересовался я.

– Да блин, какая-то проволока прицепилась! Вон, смотрите, как накрутилась! Зар-р-раза, так и глаза можно выколоть!

– Так, Иван, все, бери тапки, мыльно-рыльные, запирай дом, и поехали.

– Да блин, зачем ехать-то? – возмутился он. – У меня же нет никаких глюков, ничего мне больше не мерещится!

– Так, Иван, сколько можно тебя уламывать? В общем, если сейчас не поедешь по-хорошему, то увезем силой. Ты понял меня?

– Да понял, понял…

Ну а дальше, свезли мы болезного в наркологию от проволоки избавляться.

И на этом, моя куцая полставочная смена, закончилась. Вот и не верь после этого в закон парных случаев: ведь драк-то на вызовах было две. Но к счастью, все обошлось без жертв и увечий.

А на следующий день пошел я в лес, обуреваемый страстным желанием найти первые грибы. И что? Ни-че-го. Пусто. Хотя, тот лес какой-то неправильный. Грибы-ягоды там появляются всегда позднее, чем в других местах. Да даже взять для примера ландыши: их уже во всю продают, но в «моем» лесу они еще и не распустились. Но ничего, все еще впереди!

Все фамилии, имена, отчества изменены.