Текст книги "Сны сбываются по пятницам"

Глава 7

В полиции выслушали, но заявление не приняли:

– Нам что, гражданочка, делать нечего, шутников ловить. Поменяйте сим-карту, чтобы не доставали.

Каково же было ее состояние, когда в дверь позвонили и сказали:

– Тело забирайте и распишитесь.

Полусонная Валентина открыла дверь, и в квартиру внесли покойника.

– Ваш? – удостоверился мрачный тип.

– Да, – подтвердила Валя.

– Зачем столько сложностей, могли бы схоронить прямо из похоронного бюро, – упрекнул мужчина вдову. А то распорядились: сначала в дом вдове показать, а потом уже в «Белые тапочки», – сказал сотрудник похоронного бюро.

В гробу действительно находился ее муж.

– Леша, Лешенька, – заплакала вдова. – Я не хочу без тебя жить, зачем все без тебя? – Только теперь Валентина осознала, что смерть мужа вовсе не шутка.

– Допрыгалась. Угробила все-таки мужика, – в открытую дверь вошла бдительная Горыновна. – Теперь надо о похоронах думать, а не башкой о гроб биться. – Но видя, что Валя не реагирует, добавила: – Ладно, сама займусь, опыт есть, а вот денег нет. У тебя-то есть деньги на похороны?

Валя безумно смотрела на старуху: о чем она, какие деньги?

– Нынче похороны дороже свадьбы обходятся. Кормильца потеряла, все в дом волок и денег, наверное, на всю оставшуюся жизнь тебе хватит. Так что не жмоться, – распорядилась Мария Георгиевна.

Валя подошла к шкатулке, где они держали с Алексеем кое-какие сбережения. Шкатулка была пуста.

Заметив реакцию на лице Валентины, Горыновна будничным голосом сделала вывод:

– На хахалей потратила! На какие шиши они бы тебе букеты покупали, алкашня чертова, за версту видно. Может, киллеру заплатила, чтоб мужа порешил, а самой в распутстве жить? – насмотревшись детективов и криминальных новостей по телевизору, изрекла старуха.

На похороны дала денег Елена Ивановна, вернувшаяся из отпуска. Валентина с мужем даже не попрощалась, случился сердечный приступ, и ее увезли в больницу.

Оттуда она вышла совершенно ко всему безучастная. Валя не лукавила, когда говорила, что жизнь без Алексея ей не нужна. Она отключила телефон, чтобы ни с кем не общаться и приняла решение уйти из жизни. Но, видимо, у Бога были свои виды на нее, потому что после трех попыток свести счеты с жизнью, превратившихся в трагикомедию, Валентина успокоилась, все это походило на шоу с повешением ее отца.

Сначала в отчаянии, вдова решила выброситься из окна, но приземлилась очень удачно, хоть и с третьего этажа, на тент кафе, располагающийся ниже ее окон. Не было даже царапины, если не считать сердечной. Потом она высыпала содержимое какого-то пузырька с лекарством на стол: этого хватит, чтобы не проснуться. Но спать не пришлось вообще: большую часть ночи она провела в туалете. Сидя на унитазе, прочитала, в каких случаях лекарство принимают. И вспомнила: это пил Алексей после операции в качестве слабительного.

Следующий день прошел как и все предыдущие – тупо смотрела на портрет мужа, перевязанный черной ленточкой.

– Я к тебе скоро приду, – пообещала она.

Едва стемнело, безутешная вдова пошла через парк, где как рассказывают, орудуют маньяки:

– Пусть лучше меня убьют, если им все равно кого, сохраню кому-нибудь жизнь.

По дорожке бежал парень:

– У Вас закурить не найдется?

– Нет, не курю. Убивай меня скорее, мне все равно, – кинулась Валентина к парню.

– Дура, что ли? – покрутил парень у виска пальцем и в ужасе убежал подальше от этого опасного места. – Ненормальная какая-то!

– Все, даже маньяки брезгуют, – сделала вывод Валя.

Тропинка из парка привела к мосту:

– Все, это судьба! Во многих романах героини падают с моста от несчастной любви. Плавать я не умею, это уже наверняка, возможно, стану в следующей жизни русалкой, – всматриваясь в омут, бормотала Валентина.

Вода притягивала с необычайной силой, как магнитом. На миг она испугалась, метнулась от перил, но, видимо, наклонилась слишком низко, поэтому моментом перевалилась через перила.

До воды, как оказалось, еще лететь и лететь: зацепившись поясом за металлический штырь, самоубийца оказалась висеть вниз головой.

Перед глазами мельтешила вода, притягивая своей таинственностью. Сколько Валя провисела в таком положении, она не знала, это мгновение пронеслось как целая жизнь. Умирать стало страшно. Видимо, нужно было повисеть вниз головой, чтобы мозги встали на место. Комизм ситуации заключался в том, что выбраться из этого положения самостоятельно несостоявшаяся утопленница не могла.

Рядом кто-то кашлянул:

– Вам помочь? – спросил прохожий.

– У меня подол задрался, он увидит, что колготки зашиты, – в панике задергалась самоубийца. В этот момент ее волновали такие мелочи, чем возможность поскорее выбраться отсюда.

Её мать всегда учила: «Валька, когда идешь на улицу, надевай чистое и не рваное бельё, а то попадешь в аварию, или убьёт кто, не дай Бог, со стыда сгоришь».

– Не подходите! – закричала Валентина.

– В таком случае, Вам придется провисеть здесь до утра, – спокойно сказал мужчина.

Этот вариант Валю не устраивал. Пока ее видит только один человек, а утром весь город будет судачить.

– Эй, мужчина, не уходите, помогите. Я хотела посмотреть на воду и перевернулась случайно, – попыталась объяснить свою ситуацию Валя.

– Ну, конечно, – согласился прохожий. – Это как же надо было прыгать.

В панике вдова побежала домой. Было одно желание – спрятаться подальше от людей.

В смерти мужа она винила только себя – не уберегла, наверное, могла что-то сделать, но даже не попыталась. Порой Валя ненавидела себя.

От этого плохо спала и просыпалась среди ночи, заливая подушку слезами. Она упрекала себя в малодушии, что даже самоубийца из неё вышла никудышная. Но больше всего донимала тоска по Алексею.

Чем можно было пожертвовать, чтобы муж был жив? Пожалуй, ничем…

Почему-то приснилась мать, она сидела за длинным пустым столом, а потом исчезла.

– Надо съездить и помириться с мамой, – подумала Валентина, – что нам делить теперь, вот так живешь, планы строишь, а смерть свою визу поставит – и все.

Поначалу Валентина высылала матери деньги, посылки, но все возвращалось назад. Надо было не трусить, а лично приехать, но Алексей не отпускал, поставил условие «я или она». Родные люди, как можно между ними выбирать. Но в родительский дом съездить не пришлось.

На работу заявилась сестра. Валя сначала и не узнала в этой опустившейся хорошо поддатой особе свою младшую сестру.

– Где тут Валентина Васильевна сидит? – поинтересовалась вошедшая.

– Это я, – ответила Валентина, не понимая, какие общие интересы могут быть у нее с этой дамой.

– Не узнаешь? – спросила посетительница, – чего от тебя ещё ожидать!

– Нет, простите, а кто Вы? – Валентина не знала, каких еще сюрпризов ждать от жизни.

– Во как, с родной сестрой на Вы? Дожились! – громко расхохоталась посетительница, обдавая запахом перегара.

– Таня? – удивилась Валентина, наконец, замечая в ней сходство с матерью: та же грушевидная фигура, жидкие серые волосы, массивный нос над тонкими губами. И фамильное наследство – большая бородавка над губой, хотя в детстве у Тани этой бородавки не было, и вообще, она была посимпатичней.

– Конечно, чего не удивляться, бросила родню, сама с жиру бесишься, а мы с маманей, как хочешь живи, – громко возмущалась сестра, оценивая реакцию присутствующих.

– Я же отправляла вам деньги, вы не хотели получать, – стала оправдываться Валя.

– Это мамаша, будь она неладна, все гордыню усмирить не хотела. Уперлась – не прощу и все. Да и подавись ты своими копейками, когда миллионы прикарманила, – сестра грохнула кулаком по столу, за которым сидела Валентина.

– Какие миллионы? – удивилась Валя, еле сводившая концы с концами после смерти мужа.

– Мои, чьи же еще. Дурой-то не прикидывайся! – возмутилась сестра – Заодно со своим козлом, не зря его мать ненавидела.

– Мой муж умер недавно, не надо говорить о нем плохо, это был светлый человек, – заплакала Валентина в обиде за Алексея, представшего, скорее всего, в раю.

– Это он то – светлый, да если бы не он, мать еще жила, а так, – ни пенсии, ни жилья, – рявкнула Татьяна, – как я жить буду?

– Работать, – вмешалась в разговор Елена Ивановна.

– Еще чего, от работы кони дохнут, – объяснила свое отношение к труду Татьяна. – Верни, гадина, все что присвоила.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – попыталась Валентина выяснить причину гнева сестрицы.

– Твой козел приехал к матери и стал требовать, чтобы она отстегнула тебе долю в квартире умершего отца, мол, ты имеешь на это право. Он ушел, а у матери случился инсульт, даже не успела завещание на меня написать.

– Если только это, то я ни на что не претендую. Квартира – твоя, – пытаясь разрядить обстановку, произнесла Валентина.

– Она не претендует, претендентка хренова, перед людьми в благородство играет! Даже на похороны матери не явилась, – в справедливом гневе исходилась сестра.

– Мама умерла? Когда? – от услышанной новости у Вали вновь закололо в сердце.

– Нет, вы посмотрите на нее, актриса драмсарая, я тебе лично телеграмму отбивала. Твой сказал, что ты болеешь, и сам был на похоронах. Уже больше года прошло. В суд подал, и заставили квартиру поделить между мной и тобой как законными наследницами. Меня из родительской квартиры выпинал и засунул в однокомнатную, а миллионы забрал, домик, сказал, на юге купит.

– Неправда, – не поверила этому бреду пьяной женщины Валя.

– Конечно, неправда, – вмешалась в разговор Елена Ивановна, уж она знала толк в оформлении наследства. – Не мог Валин муж ни разменять, ни продать без жены, ведь она – наследница, насколько я понимаю, а не он.

– Я тоже так думала, а он на суде доверенность подсунул, где ты доверяешь от своего имени всякие сделки совершать.

Валя побледнела, она совсем забыла, что подписывала у нотариуса эту бумагу. Ей было странно, как муж торопился все это оформить, а Валентина недоумевала: ведь у нее за душой ничего не было, все было оформлено на мужа, как никак, – глава семьи.

– Так что верни миллионы, – зарыдала Татьяна.

– Все равно ведь пропьешь, – высказала свое мнение Елена Ивановна.

– А Вас вообще не спрашивают. Я пью, потому что умираю, – сказала Татьяна.

– Как это? – не поняла Валя. В последнее время её окружали одни уходы из жизни.

– Рак печени у меня, средства нужны, чтобы вылечиться, – объяснила сестра.

Сердце Валентины сжалось от предчувствия, что Татьяне ничто уже не поможет.

– Но как же я найду эти деньги, если их нет. Алексей поехал в командировку и по дороге умер. Куда он их положил, я не знаю, в доме нет никаких следов их пребывания – ни сберкнижек, ни карточек. Если они найдутся, я все тебе отдам, мне ничего не надо. Оставь свой адрес и телефон. Завтра же пойду в полицию, найти деньги. Я бы рада помочь, но сама без гроша осталась. Получу скоро зарплату, всю тебе отдам.

– Подавись своими копейками, – со злобой прошептала сестра.

Когда сестра покинула комнату, наступило гробовое молчание. Женщины долго не могли переварить информацию.

Сама же Валентина была просто ошарашена новостью.

Оказывается, муж даже не сказал о смерти матери, мало того присвоил квартиру тещи, которую презирал. В голове не укладывалось, что так поступил Алексей, ведь Валентина доверяла ему во всём.

– Он знал, что я откажусь от доли, поэтому решил, что так для семьи лучше, – пыталась реабилитировать мужа Валя. – А деньги, скорее всего, у него украли. В полиции заявлении не приняли: нет доказательств наличия денег, не определена сумма, да и имела ли эта история место или родилась в фантазиях алкоголички.

Внезапно на работе у Валентины страшно разболелась голова. Она выпила все предложенные коллегами таблетки, но легче не становилось.

– Отпусти проблему, и боль пройдет, – посоветовала Елена Ивановна.

– Как ее отпустить, если она не уходит, – простонала Валентина.

– Тогда домой иди, начальница в командировке, пасти тебя некому, – подсказала Вера Семеновна.

– Действительно, иди, – согласилась Елена Ивановна, – если что прикроем.

– Мне кажется, одной дома находиться опасно, вдруг что-то серьезное и помощь оказать некому, – не поддержала коллег Галина.

– Таблеток по дороге в аптеку купит, – подсказала Вера Семеновна. – Может быть, там что-нибудь предложат.

Валентина заметила, что после смерти Алексея, соседи стали относиться к ней несколько иначе, более приветливо, с сочувствием, иные останавливались поговорить, чего раньше никогда не делали.

– Тетя Валя, а Вы карусели, случайно, не любите? – выжидательно смотрел ясными голубыми глазами Никита.

– Не люблю, Никита, это слабо сказано, я их боюсь, – дала ответ взрослая женщина.

– Так не бывает, – не согласился ребенок, – взрослые не должны бояться каруселей, их даже дети не боятся.

Валя с ужасом вспомнила, как водила своих двойняшек в парк. В то время им было по шесть лет. покатавшись на всем, что разрешалось для детей такого возраста, ребята потребовали «американские горки» и «гусеницу».

Валентина даже простые качели не выносила, а тут оказаться на такой высоте! Она, как могла, отговаривалась, но дети уперлись и ни в какую не хотели уходить из парка, пока их не покатают на этих каруселях. Контролёр аттракциона не пускала детей без сопровождения взрослых. Наконец, Валя уступила.

Малыши визжали от восторга, а Валентина не могла дождаться окончания этого развлечения. Кое-как выбравшись из кресла аттракциона, плюхнулась на скамейку в парке, приходя в себя. Но в очередной раз, дав себя уговорить «в последний раз прокатиться на гусенице», села с детьми в вагончик. Одно дело, – наблюдать со стороны, с другой, – испытать все на себе.

Состав то устремлялся вперед, то его бросало из стороны в сторону. Но хуже всего, почему-то этот аттракцион, не смотря на огромное желание детей на нем покататься, восторга у них не вызвал. Павлик, как мужчина, молчал, не выдавая своих эмоций, а Светлана ругалась на организаторов увеселительной прогулки.

Валя чуть со стыда не сгорела, когда ребенок выражался, как грузчик, требуя прекратить безобразие:

– Вы из ребенка теленка сделаете! – это были самые приличные слова, сказанные шестилетней малышкой.

– Откуда набралась этих слов! – возмутилась мать.

– Поиграла бы со мной в песочнице во дворе, еще больше бы узнала, – поделилась опытом дочь.

Конечно, вскоре эта неприятность забылась, и дети вновь просились на карусели, но теперь уже ходили с отцом, Валя не то, что кататься, видеть эти аттракционы не могла. На что дети отреагировали своеобразно:

– Трудное у тебя было детство, мама.

Валентина с трудом доползла до квартиры. В спальне стоял сильный запах туалетной воды, которую обожал ее муж.

– Господи, уже и запах чудится, как же я по тебе соскучилась! – вслух произнесла Валентина, глядя на фотографию улыбающегося мужа. Фотография была сдвинута и не просто со своего места, а похоже, кто-то вынимал ее из рамки, потому что, и ленточка была перевязана на другой бок. Валентина жила одна, поэтому говорить о случайности не приходилось. Превозмогая боль, она пошла осматривать квартиру. Кто-то полазил в шкафу, вся одежда была сдвинута не так, как висела, тщательно перерыта кухня – переставлены посуда и банки. Даже порылись в холодильнике и мусорном ведре.

– Надо сменить замок, – решила Валентина, – хоть и нечего грабить, драгоценностей, отродясь не было, а все остальное большой ценности не имело: мебель еще вынести надо, не привлекая внимание, а при Горыновне, – это дохлый номер. Да и за вынос мебели еще надо будет приплатить – выбросить не жалко: такое всё ветхое.

Кто мог что-то разъяснить, это-соседка, она всегда находилась на посту – у дверного глазка и кого-либо пропустить постороннего не могла.

– Мария Георгиевна, – позвала Валентина. – Но у соседки за дверью ничего не зашуршало. – Значит, нет дома, ушла в магазин, – сделала вывод Валя.

Головная боль, как ни странно, прошла так же резко как и началась.

Валя позвонила соседке, но телефон никто не брал.

– Странно, – подумала Валентина, – Мария Георгиевна свой объект наблюдения надолго не бросает. А вдруг плохо старушке, помощь нужна, и Валентина решила сделать еще одну попытку добиться аудиенции у пенсионерки.

Но помощь запоздала. Валя потрогала за ручку, дверь оказалась не заперта.

– Мария Георгиевна, где Вы? – Валентина прошла в комнату и включила свет. Посреди прихожей лежала соседка с залитой кровью головой.

Валя кинулась к старушке, но сомнений никаких не было – в подъезде появился новый покойник.

Полиция приехала быстро. Осмотрев место происшествия, сделали вывод: пенсионерка открыла дверь сама, тут же у порога ее ударили тяжелым предметом по голове, что и привело к смерти. Затем ее отволокли от двери, а вот взяли что или нет, могут подсказать лишь родственники и знакомые.

– У нее никого не было, общалась только с моим мужем, он – ее племянник, но Лёша умер недавно, – пояснила Валентина. – В квартиру Марья Георгиевна никого не впускала, так что где что лежит даже я не знаю.

– Кто же, по-вашему, мог убить старушку? Были ли у нее недоброжелатели, враги?

– Были, – не задумываясь, произнесла Валентина.

– Кто? – радостно поинтересовался полицейский, предполагая, что дело, можно сказать, раскрыто.

– Да весь дом. Любопытная была сильно и вмешиваться любила в дела, которые ее не касаются, – поделилась информацией Валентина.

– Чувствуется, тетю не очень обожали? – уточнил следователь. Полученная информация полицейского расстроила, не на этот ответ он рассчитывал. Не посадишь же весь дом, похоже, искать придется долго.

Валентина промолчала.

– А вот и предмет, которым саданули старушку, нашелся, – перед глазами Валентины мелькнула дурацкая статуэтка, которую муж подарил Валентине на день рождения. Там очень мясистая обнаженная дева прильнула к гриве коня. А то, что именно конь, а не кобыла, понятно было с первого взгляда.

Валя постоянно убирала статуэтку подальше, но супруг, не заметив ее на первичном месте, находил и возвращал назад. Когда муж умер, Валя попросила тетку взять себе что-нибудь на память, и к великой радости Горыновна позарилась на этот шедевр, еле дотащив до квартиры, переспросив при этом несколько раз:

– А тебе, правда, не жалко такую красоту отдавать задаром? Я ее в прихожей поставлю, у зеркала, чтоб все обзавидовались, в комнату-то не впускаю никого, а тут заглянет кто с порога, и от зависти лопнет.

– Надо проверить на отпечатки, – стал упаковывать произведение искусства криминалист.

– Там могут сохраниться и мои отпечатки пальцев, – с ужасом подумала Валентина.

– Что-нибудь еще добавите? – спросил следователь.

У Вали было желание рассказать о посещении своей квартиры вором, но что-то подсказывало ей: не говори, еще не время. Вместо этого она вспомнила о нападении на старушку, отчего у нее оказались выбиты зубы, а у жулика повреждены все остальные органы.

На работе все пришли в ужас от рассказанной истории.

– А ты не думаешь, что это как-то связано с твоей квартирой? – предположила Елена Ивановна.

– Может быть, – согласилась Валя. – Горыновна могла увидеть вора и вместо того, чтобы вызвать сразу полицию, стала сама разбираться. На нее это похоже. Хотя близко к себе она бы не подпустила.

– Значит, ей убедительно наврали, и она потеряла бдительность, – продолжала расследование происшедшего Елена Ивановна.

– А может быть все очень просто, не так накручено, как в вашем воображении, отомстил тот, кому бабка руку сломала, – сделала вывод Галина Фёдоровна.

Возразить было нечего, это наиболее подходящая версия.

– Я об этом тоже думала, даже следователю сказала, – призналась Валя. – Но то, что у меня кто-то был в квартире, это куда денешь?

– Валя, ты в последнее время очень рассеяна, тебе и начальница то и дело делает замечание, – произнесла Вера Семёновна. – Может быть, начала уборку и не закончила.

– Ты до фотографии дотрагивалась? – продолжала Галина Федоровна.

– Да, – немного подумав подтвердила Валя.

– Вот и все! Фотография сама съехала набок, ты машинально передвинула ленточку, а на другой день просто обратила внимание, – сделала вывод Галина Фёдоровна.

– Хорошо, а как насчет шкафа? Там все вещи сдвинуты, – не согласилась Валентина.

– Может быть, торопилась на работу, особо некогда было раскладывать, у меня часто такое бывает, – успокаивала Валю Вера Семёновна.

Валентина начала сомневаться в себе, действительно, никто ничего не взял, разве вор так поступил бы. И в конце концов успокоилась – напридумывала сама себе и поверила. Как говорится, сама себе придумаю, сама себя боюсь.

– Какие у тебя секреты с Галькой? – потребовала ответ Елена.

Порой Валентине надоедало их постоянное соперничество. Стоит одной из них уделить чуть больше внимания, как другая начинает выяснять отношения. Обе одинаково дороги.

Но Галина Федоровна хотя бы сочувствует и успокаивает, а Елена Ивановна все подвергает сомнению, после общения с ней только раздрай на душе. Иногда хочется верить в то, чего не было, лишь бы успокоить душу.

И сейчас это был тот самый случай, когда не нужна горькая правда, а лишь сладкая ложь.

Вот и теперь Галина Федоровна вселила в Валентину какую-то уверенность в себе, все разъяснила, успокоила.

– Ты на всякий случай проверь свои заначки, – посоветовала Галина Федоровна.

– Нет у меня заначек, шкатулка только, но ее давно обчистили, – ответила Валентина.

– Вот видишь, а говоришь, ничего не взяли, – вмешалась в беседу Вера Семёновна.

– Это не в тот раз, а, похоже, раньше, еще до смерти мужа, – произнесла Валентина.

– Но кроме шкатулки, наверное, у мужа были места, где он от тебя деньги прятал. Все мужики так делают, – с уверенностью произнесла Галина Федоровна.

Валя никогда об этом не задумывалась. Алексей был в доме добытчиком, у Валентины всегда скапливалась лишь мелочь – на хлеб. Все остальное приобретал муж, даже одежду для нее на свой вкус.

Валя никогда не стояла в очередях, как это делали другие хозяйки, не занимала очередь за мясом на рассвете, чтобы что-то досталось. У них всегда был полный холодильник деликатесов.

Где добывал Леша все это, она никогда не спрашивала. Хотя дружил он только с начальниками и полезными людьми. На непредвиденные расходы деньги лежали в шкатулке, но не такая уж большая сумма. Сколько зарабатывал Алексей, Валя никогда не интересовалась, ей хватало и ладно.

Муж был главой, и только он решал, что для семьи купить в первую очередь. Но то, что деньги в доме находились, считали все, кто знал Алексея и подогревали интерес вдовы на розыски клада.