Текст книги "Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства"

Является ли ценность последней ставкой?

Глава 2. Оранжевая собака из воздушных шаров

Именно качество его работ, их тесная связь с экономическими и социальными трендами делают его знаковым художником современного мира. Если вам это не нравится – все претензии к современному миру[4]4
  Peter Schjeldahl, «Selling Points: A Jeff Koons Retrospective», The New Yorker, July 7, 2014, http://www.newyorker.com/magazine/2014/07/07/selling-points.


[Закрыть].

Питер Шьелдаль, арт-критик о Джеффе Кунсе

«Я хочу поиграть с шариком», – говорит Джон. «С этим шариком могут играть только венчурные инвесторы», – отвечает мама[5]5
  Miriam Elia and Ezra Elia, «We Go to the Gallery», Dung Beetle Learning Guide 1a (London: Dung Beetle Ltd., 2015).


[Закрыть].

Мириам Элла. «Мы идем в галерею»

Каждый сезон вечерних аукционов в Нью-Йорке или Лондоне появляется работа, которая становится символом торгов. Ее изображение фигурирует в рекламе, газетных статьях и на обложке аукционного каталога. В ноябре 2013 года в Нью-Йорке такой работой стала скульптура Джеффа Кунса «Собака из воздушных шаров (оранжевая)» (см. ил. 4), выставленная на «Кристис».

Скульптура представляет собой трехметровое изображение того, что получается, когда клоун сворачивает воздушный шарик в подобие собачки. «Собака из воздушных шаров» была изготовлена в пяти экземплярах. Одна из скульптур серии была выставлена на крыше Метрополитен-музея в Нью-Йорке, другая – рядом с Большим каналом в Венеции и еще одна – у Версальского дворца под Парижем. Продвигали ее как потенциально самое дорогое из когда-либо продававшихся на аукционе произведений искусства, созданных ныне живущими художниками. «Кристис» предварительно оценил ее в сумму от 35 до 55 миллионов долларов. Верхняя позиция диапазона была на 50 процентов выше, чем предыдущий рекорд для ныне живущего художника, – его поставила в мае 2013 года картина Герхарда Рихтера, ушедшая за 37 миллионов.

«Собака из воздушных шаров (оранжевая)» отлита из тонированной высокохромистой стали. У этой скульптуры насыщенный цвет и безупречная зеркальная поверхность. По словам самого Кунса, смысл ее в том, что она воссоздает и воспевает ощущения, навеянные детским восторгом перед окружающим миром. «Собаку» также описывали как постмодернистский символ плодородия. Одна из традиций современного искусства – брать какой-то предмет, увеличивать его и переосмысливать в различных материалах – вспомним хотя бы «Напольный бургер» Класа Ольденбурга (1962) или гигантские панели со сценами из комиксов Роя Лихтенштейна. Аукционный дом «Кристис» выставил скульптуру Кунса перед зданием Рокфеллеровского центра на Манхэттене, где расположены его залы. Люди толпились вокруг скульптуры круглые сутки и занимали очередь, чтобы сделать селфи.

Джефф Кунс – самый успешный американский художник после Энди Уорхола. Как когда-то работы Уорхола, по заказу Кунса его работы изготавливают технические специалисты, роль художника – предоставить им концепцию. Принадлежащая ему художественная «фабрика», на которой заняты более сотни человек, расположена в Нью-Йорке, недалеко от района Хадсон-Ярдз, рядом с Западным Челси. Новое произведение разрабатывается на компьютерных терминалах, на которых установлены программы по созданию трехмерных изображений. Управляемые программой лазеры обрабатывают камень. Приходится много экспериментировать, а производственный цикл довольно длинный.

Прежде Кунс дважды удостаивался титула «самый дорогой из ныне живущих художников». Его «Висящее сердце» (1995–2006) ушло на нью-йоркском «Сотбис» в 2007 году за 25,8 миллиона долларов. В 2008 году практически повторил рекорд «Цветок из воздушного шара (маджента)» (1995–1999), проданный за 25,7 миллиона на лондонском «Кристис», а затем его превзошли «Тюльпаны» (1995–2004), проданные на нью-йоркском «Кристи» в 2012 году за 33,7 миллиона. Каждая работа выпущена серией из пяти экземпляров.

В мае 2013-го Герхард Рихтер вернул себе титул «самого дорого из ныне живущих художников», когда его картина «Соборная площадь, Милан» (1968) продалась за 37 миллионов. Шесть месяцев спустя титул ушел к создателю «Собаки из воздушных шаров».

«Кристис» не уставал подчеркивать, насколько престижно приобрести эту скульптуру в коллекцию. Аукционный дом разослал тысячи писем с объявлением: «Все готово для того, чтобы творить историю». Бретт Горви, на тот момент председатель и международный глава отдела послевоенного и современного искусства аукционного дома «Кристис», писал в рассылке:

«Собака из воздушных шаров» – это Священный Грааль для коллекционеров и фондов. Находясь в частном владении, эта работа свидетельствует о высоком статусе и влиятельности своего хозяина. Обладание этим произведением сразу же ставит его покупателя в ряд с крупнейшими мировыми коллекционерами и переводит коллекцию на беспрецедентный уровень[6]6
  Бретт Горви, цит. по: «Jeff Koons Balloon Dog (Orange) Press Release», September 9, 2013, http://www.christies.com/presscenter/pdf/2013/release2791_koonspwc.pdf.


[Закрыть].

Усилия «Кристис» не пропали даром: на превью пришло десять тысяч человек, а сами торги посетили 1400 участников, причем сотням из них пришлось стоять. Для тех, кто хотел избежать огласки, аукционный дом соорудил особую кабину с непрозрачными снаружи стеклами, чтобы не было видно, кто в ней сидит. Журналист Келли Кроу остроумно сравнила ее в газете Wall Street Journal с «засидкой на уток».

В день аукциона улица перед центральным офисом «Кристис» в Рокфеллеровском центре была, по словам очевидцев, запружена черными «кадиллаками» с тонированными стеклами и багажниками, набитыми золотыми слитками. Публика, собравшаяся в аукционном зале, состояла из участников торгов в обязательных ультрамодных туалетах, ненасытной прессы и авантюристок-охотниц за богатыми мужьями.

В отличие от большинства самых дорогих произведений современного искусства, ценность «Собаки из воздушных шаров» мало связана с ее идейной подоплекой – ну разве что претендент на обладание ею сентиментален и действительно тронут идеей возрождения детских воспоминаний. Главная ее ценность скорее в том, о чем пишет Горви: скульптура Кунса – пропуск в короткий список влиятельных коллекционеров – владельцев остальных скульптур из этой же серии.

Каждая из скульптур серии имеет свой цвет. У владельца хедж-фонда Стивена Коэна желтая собака. Финансист из Лос-Анджелеса Илай Броуд купил голубую, а греческий промышленник Дакис Иоанну – красную. У владельца «Кристис» Франсуа Пино хранится версия «маджента». Вот те «топовые коллекционеры», на которых намекал Горви.

На воскресном бранче-превью за два дня до торгов (попасть туда можно было только по приглашению) официанты разносили подносы с бокалами шампанского, подвешенные на длинных шестах. Гостям предлагали рогалики с копченой лососиной. Один комментатор описал тусовку на превью как «экспрессионизм средствами пластической хирургии»[7]7
  Henry Alford, «Oops. I Left My Millions at Home», The New York Times, November 15, 2013, http://www.nytimes.com/2013/11/17/fashion/A-view-of-the-Christies-and-Sothebys-art-auctions-from-the-outside.html?_r=0.


[Закрыть]. Координировала бранч Капуцин Милльо, в прошлом – вице-президент «Кристис».

За день до торгов Горви сделал еще одну массовую рассылку под заголовком «Последние размышления по поводу завтрашних торгов» с советами участникам и намеком на будущие сожаления проигравших:

Наступило утро следующего дня, вы просыпаетесь – и являетесь владельцем объекта, приобрести который желали от всей души. Во сколько, по-вашему, можно оценить подобное чувство? Вот столько и надо предлагать. В противном случае у вас останется только воспоминание о произведении искусства и боль утраты[8]8
  Gallerist, «Rendered speechless’: Brett Gorvy Has a Lot to Say about This Week’s Auctions», Observer, November 11, 2013, http://observer.com/2013/11/rendered-speechless-brett-gorvy-has-a-lot-to-say-about-this-weeks-auctions/.


[Закрыть].

Сожаление – работники аукционных домов хорошо понимают и эксплуатируют это чувство; их комментарий «никаких сожалений?», который звучит, когда участник выбывает из торгов, – не просто фигура речи. В процессе торгов изначальная установка участников меняется. Мысль о возможности обладания работой наделяет ее большей ценностью. Известный пример – инвестор продолжает держаться за акции, даже когда все указывает на необходимость их продавать.

Те, кто предложил слишком низкую цену, испытывают сожаление в связи с утратой произведения искусства, которым могли бы обладать. Есть разница между «чуть не купил, но не вышло» и финансовой возможностью вкупе с готовностью торговаться до последнего. Когнитивные психологи называют это «эффект владения». Участник торгов будет повышать ставку, чтобы не упустить приз.

Стоит участнику назвать самую высокую на данный момент ставку, эффект владения начинает работать, и теперь покупатель готов платить больше, только бы не выпустить лот из рук и не испытать сожаление. Аукционист Юсси Пюлккянен умело этим пользуется: «Последняя ставка… вы уверены… никаких сожалений… вы вернулись… не ваша, сэр… не дайте ему ею завладеть». Все это сопровождается выразительными жестами – Пюлккянен протягивает руки, наклоняется в сторону несговорчивого участника, планирующего сбить цену, в попытке вытянуть из него положительный ответ.

Ни один аукционист не любит завышенных ставок. Вот он ритмично произносит: «У меня миллион триста слева в зале, миллион четыреста по телефону, кто дает миллион пятьсот…» – и вдруг кто-нибудь говорит: «Два миллиона». В результате остальные участники могут сделать вывод: «Этот парень готов заплатить за лот сколько угодно, больше остальных и больше, чем он стоит. Мне его не получить. Я выхожу из игры». Это нарушает ритм и, что еще важнее, стирает действие эффекта владения, которое уже в полной мере успели почувствовать на себе участники, повышавшие ставки. Такая стратегия выгодна тем, кто торгуется по завышенным ставкам.

Половинная ставка – которую участник предлагает, держа руку горизонтально, – почти так же нелюбима аукционистами. Независимо от того, принята половинная ставка или нет, она означает, что торги подошли к своему пределу.

«Собака из воздушных шаров (оранжевая)» гарантированно должна была уйти за сумму от 35 до 40 миллионов долларов. Гарантия была необходима: после всех усилий, затраченных на рекламу скульптуры, она стала слишком важной для репутации аукционного дома, чтобы провалиться на торгах.

«Собака» была выставлена как лот номер 12. Ставки росли сначала шагом в 3, затем в 2 миллиона. Имена и ставки некоторых участников торгов известны. Один из них дилер Дэвид Цвирнер. Он повысил цену до 39 миллионов долларов, а затем, когда ставки начали расти по 2 миллиона, поднял табличку на отметке в 51 миллион. После чего его табличка больше не поднималась.

Завышенных ставок не было. «Собака из воздушных шаров (оранжевая)» ушла с молотка за 52 миллиона; вместе со взносом покупателя аукционному дому счет составил 58,4 миллиона долларов. Лот достался коллекционеру из Нью-Йорка Хосе Муграби, который поместил скульптуру в хранилище на складе в Нью-Джерси в надежде перепродать ее в будущем с прибылью для себя. Для осознания масштаба сделки достаточно сказать, что ее сумма практически равна бюджету США на разработку вакцины против вируса Эбола.

Здесь вступает в силу еще одна экономическая концепция: проклятие победителя. Когда за лот сражается много участников, победителем становится тот, кто его переоценит. Вскоре счастливый обладатель лота осознает, что его или ее ставка превысила ту предельную стоимость работы, какой она представлялась остальным находившимся в зале или торговавшимся по телефону. Наглядное свидетельство подобного горького прозрения – факт, что примерно 5 процентов покупателей после победы на торгах обращаются к сотрудникам аукционного дома примерно со следующими словами: «Послушайте, я увлекся, мы можем что-нибудь сделать?» Как правило, аукционный дом выражает готовность вновь выставить лот на торги по истечении полутора лет с момента покупки. К Муграби проклятие победителя, может, и не относится – он покупает (и продает) столько произведений искусства, что не тратит время на мучительные раздумья относительно каждой конкретной работы. Но вот меня бы это точно мучило.

Предполагается, что скульптура «Собака из воздушных шаров (оранжевая)» принесла аукционному дому «Кристис» славную прибыль. Но в действительности все обстоит ровно наоборот: «Кристис» остался в убытке. Перед нами пример парадокса: чем дороже произведение – особенно если дело касается современного искусства, – тем меньше прибыль аукционного дома.

Обычно аукционные дома, помимо комиссии, взимаемой с продавца, получают еще так называемую премию покупателя – взнос, который платит покупатель после приобретения работы. Для работ, оцененных не так высоко, комиссия консигнанта, владельца товара может составить 10 процентов, а премия покупателя – 25 процентов. В случае с произведениями, цена которых превышает 1 миллион долларов, комиссия продавца, как правило, сокращается. Когда цена переваливает за 5 миллионов, комиссия обычно не взимается.

В отсутствие комиссии со стороны продавца, прибыль аукционного дома целиком зависит от премии покупателя. При аукционной цене в 2 миллиона долларов такой взнос составляет примерно 12 процентов. Тот, кто сдал дому произведение, может договориться, чтобы ему перечислили от 4 до 7 процентов покупательского взноса, то есть в этом случае он получит, как принято говорить, «104 процента от молотка» или «107 процентов» – эту сумму еще принято называть «поверх таблички» или «молоток с утяжелением». Часть премии покупателя может уйти третьей стороне – гаранту, тому, кто обязался заплатить минимальную цену.

Из отчетов журналиста газеты New York Times Грэма Боули следует, что Питер Брант, коллекционер, выставивший «Собаку из воздушных шаров» на торги, выторговал себе покупательский взнос целиком. Приводились слова Бранта о том, что уж на нем-то «Кристис» «точно не удалось заработать»[9]9
  Graham Bowley, «The (Auction) House Doesn’t Always Win: Christie’s and Sotheby’s Woo Big Sellers with a Cut», The New York Times, January 15, 2014, http://www.nytimes.com/2014/01/16/arts/design/christies-and-sothebys-woo-big-sellers-with-a-cut.html.


[Закрыть]. Как рассказал Брант в интервью Боули, чтобы заполучить этот лот, «Кристис» обязался не взимать комиссию с продавца и выплатил ему 112 процентов аукционной цены. Аукционный дом получил бы часть премии покупателя только в том случае, если бы цена продажи была выше. Не будем забывать, что скульптура ушла за рекордную для ныне живущего художника цену.

Аукционный дом «Кристис» пошел на серьезные расходы, чтобы отрекламировать «Собаку», – речь явно шла о миллионах долларов. Скульптуру привезли из поместья Бранта в штате Коннектикут, чтобы выставить у Рокфеллеровского центра. «Кристис» застраховал произведение и основательно занимался его продвижением, публикуя полосные рекламы в журналах и газетах.

Если «Кристис» почти наверняка знал, что понесет убытки от сделки, почему он так стремился заполучить этот лот? Главной целью аукционного дома было не допустить, чтобы топовая работа (и доля рынка) ушла к конкуренту. «Кристис» заработал престиж и убежденность в том, что присутствие данного лота на вечерних торгах непременно поможет привлечь других продавцов и повысить средний уровень цен на другие лоты. Благодаря ценам рекордсменов остальные произведения искусства, выставленные на торги, начинают казаться не такими уж и дорогими. Горви предложил еще одну причину: «Мы идем на просчитанный риск… гарантированно дорогая работа, вроде „Собаки“ Кунса, сама по себе может и не генерировать прибыль, но она привлекает в наш дом покупателей на другие лоты, и они делают торги в целом доходными»[10]10
  Бретт Горви, цит. по: Stacy Perman, «Pop Goes the Art Market», Fortune, March 28, 2015, http://fortune.com/2015/03/28/art-art-auctions/.


[Закрыть].

Было ясно, что многое из предлагавшегося днем позже на торгах «Кристис» и «Сотбис», посвященных современному искусству, продавцы просто пытаются сбыть с рук. Обычно произведения искусства продают по трем причинам: смерть, развод или долги – или потому, что у коллекционера изменились вкусы. «Сбыть с рук» означает, что работы находились у владельцев недолгое время и теперь их продают дальше в надежде получить быструю прибыль.

Тридцать лотов на торгах «Кристис» и «Сотбис», по сообщениям, были выставлены на продажу инвесторами. Эти тридцать лотов обеспечили существенную часть стоимости всех предложенных работ. Один-единственный коллекционер, Стивен Коэн (владелец желтой «Собаки из воздушных шаров»), выставил двенадцать работ – все они были куплены им на аукционах или художественных ярмарках за три предшествовавших года. Предварительная оценка (до начала торгов) всех этих произведений составила 80 миллионов долларов. Когда инсайдеры на любом рынке начинают оптом распродавать свои активы, для остальных инвесторов это становится поводом испытывать озабоченность относительно ценовых пузырей и будущего этого рынка.

Разнообразие работ, выставленных Коэном на продажу, наглядная демонстрация того, как сложно понять, почему именно коллекционер решил вдруг начать продавать. Если верить сообщениям в прессе, ему предстояли большие расходы на адвокатов и, возможно, угрожали серьезные штрафы в связи с предполагаемыми нарушениями в торговле акциями со стороны руководимого им хедж-фонда. Было и еще одно возможное объяснение. Менее чем за год до этого Коэн приобрел у магната игорной индустрии Стива Уинна картину Пикассо «Сон» за 150 миллионов долларов. Те, кто реализует с прибылью художественные произведения, могут отсрочить уплату налога на прибыль, если в течение года приобретут предметы искусства на ту же сумму. Коэн вполне мог продавать предметы из своей коллекции, чтобы отсрочить исполнение налоговых обязательств.

Следующая глава посвящена другому лоту, проданному на тех же торгах «Кристис», что и «Собака из воздушных шаров». Речь пойдет о триптихе Фрэнсиса Бэкона, проданном по цене, рекордной (без учета инфляции) для аукционов на тот момент времени.

Глава 3. Три наброска к портрету Люсьена Фрейда

Картина – это не изображение опыта; она сама и есть опыт[11]11
  Марк Ротко, цит по: Dorothy Seiberling, «The Varied Art of Four Pioneers», LIFE, November 16, 1959, 82.


[Закрыть].

Марк Ротко, художник

На нью-йоркских торгах «Кристис» в ноябре 2013 года, когда была продана «Собака из воздушных шаров (оранжевая)», лотом, предварительно оцененным аукционным домом в самую высокую сумму, стал триптих «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» Фрэнсиса Бэкона (1969) (см. ил. 5). Работа представляет собой тройной портрет Люсьена Фрейда – художника, творческого соперника Бэкона и внука основателя психоанализа Зигмунда Фрейда. Предварительная цена лота составила 85 миллионов долларов. Сумма казалась оправданной: Бэкона называли величайшим портретистом второй половины XX века. «Три наброска» могли стать последним масштабным триптихом Бэкона, написанным в 1960-х годах, в частной коллекции.

Работа состоит из трех холстов – по замыслу художника они должны были выставляться вместе. Впервые триптих был предоставлен для продажи галерее «Галатея» в Турине. Галерея распродала холсты по отдельности без согласия Фрейда. В 1989 году части триптиха вновь соединил вместе итальянский коллекционер, согласно газете Wall Street Journal это был юрист Франческо Де Симон Никеса. Один холст приехал из Парижа, второй – из Японии, а третий уже находился в коллекции Де Симона Никесы.

В последующие годы владелец триптиха не раз получал предложения продать его или выставить на торги. В начале 2013 года работу приобрел анонимный инвестор, предположительно уроженец Мексики финансист Давид Мартинес Гузман. Триптих был выставлен для продажи на аукционе с гарантией 85 миллионов, что сокращало риск для Мартинеса (купить картины он вполне мог и по более высокой цене). Гарантия позволяла дому «Кристис» поучаствовать в возможной прибыли и получить шикарную рекламу.

По версии некоторых СМИ, холсты были собраны вместе в ответ на предложение «Кристис» предоставить гарантированную цену в случае, если триптих можно будет представить как единое целое. Несомненно, в этом случае работа оказывалась еще более редким и привлекательным приобретением. Предыстория эта даже интереснее того, что было на самом деле, – вероятно, это был специальный вброс.

Изначально триптих значился в каталоге как лот за номером 32. За несколько часов до торгов аукционный дом предупредил клиентов, что лот выставят под номером 8а. Это был беспрецедентный шаг: позиции в каталоге никогда не меняются после выхода его из печати. Очевидно, некий клиент из Азии намекнул, что готов торговаться выше эстимейта, но только если у лота будет счастливый номер. Номер изменили.

Аукционист Юсси Пюлккянен начал торги с цифры 80 миллионов долларов. К слову, предыдущий рекорд Бэкона на аукционе – 83,6 миллиона. И уровень начальной ставки, и предложенный аукционистом шаг служат толчком, опорной точкой для участников торгов. Если аукционист говорит: «Предпочел бы шаг в пять миллионов», вы знаете, что у него записаны серьезные претенденты, те, кто подал свои ставки заранее. Он хочет быстро дойти до уровня самой высокой из ставок, установить, насколько высоко оценивается лот, и оценить степень энтузиазма участников.

Хон Чжу Син, двадцатитрехлетний директор нью-йоркской галереи «Син», довел ставку до 100 миллионов. «Выхожу на 100 миллионов», – сообщил Пюлккянен, ссылаясь на заявленные ранее ставки. Дилер Ларри Гагосян поднял табличку и предложил 101 миллион. «Дайте мне пять», – отреагировал Пюлккянен. Гагосян кивнул, согласившись на 105 миллионов. Син поднял ставку до 110 миллионов. Гагосян отрицательно покачал головой. «Спасибо за попытку»[12]12
  Юсси Пюлккянен, цит. по: Dan Duray, «Christie’s Contemporary Sale Nets $691.6 M., Auction Record, with Bacon, Koons in Front», Observer, November 13, 2013, http://observer.com/2013/11/christies-nets-691-6-m-at-contemporary-sale-auction-record-with-bacon-koons-in-front-2/#slide9.


[Закрыть], – сказал Пюлккянен Гагосяну.

Син вышел из борьбы на отметке 124 миллиона, но никакой благодарности от Пюлккянена не получил. Специалист аукционного дома, владеющий китайским, находился на телефонной связи с клиентом – возможно, тем самым, который просил счастливый номер для лота, – он поднял ставку до 120, а затем до 124 миллионов. Когда Пюлккянен произнес: «Дайте мне двадцать шесть», участник поднял руку горизонтально, предлагая половину шага – 125 миллионов. Пюлккянен отреагировал: «Конечно, миллион долларов – большие деньги».

Дилер Уильям Аквавелла поставил 127 миллионов по телефону, и торги закончились. Вместе с премией покупателя сумма составила 142,4 миллиона долларов. Аквавелла торговался от лица Элайн Уинн, бывшей супруги игорного магната Стива Уинна и соучредительницы «Уинн Резортс». У госпожи Уинн уже была в коллекции серьезная работа Бэкона. Третьим участником, тем, за кого торговался Гагосян, по слухам, был ее экс-супруг.

Чтобы представить масштаб суммы, за которую был продан триптих Бэкона, скажем, что она на 4 миллиона долларов превышает бюджет Национального фонда поддержки искусства США в 2013 году. На момент аукциона триптих был единственным произведением искусства, изначально купленным за сумму, превышающую 50 миллионов, и впоследствии проданным на аукционе с прибылью.

Арт-дилер из Лондона Пилар Ордовас была одной из тех восьми участников, которые торговались за Бэкона; ее ставка составила 96 миллионов. Реакция Пилар: «Я делала ставки от лица коллекционера, и у меня практически не было возможности руку поднять… 14 лет работаю с „Кристис“, но такое в первый раз»[13]13
  Пилар Ордовас, цит. по: Eric Spitznagel, «FAQ: Why Does Francis Bacon’s Art Auction Record Matter?» Bloomberg, November 15, 2013, http://www.bloomberg.com/news/articles/2013-11-15/faq-why-does-francis-bacons-art-auction-record-matter.


[Закрыть].

По итогам торгов можно добавить одно любопытное примечание: аукционный дом «Кристис» отправил триптих Бэкона не в Лос-Анджелес, где живет Элайн Уинн, а в Портлендский художественный музей в Орегоне, где он выставлялся на протяжении пятнадцати недель. Поскольку картины были вывезены за пределы штата, Уинн освобождалась от налога с продаж штата Нью-Йорк. Также она, вероятно, сумела избежать уплаты налога «на использование» в штате Калифорния в размере примерно 11 миллионов долларов, поскольку, прежде чем быть доставленными в Лос-Анджелес, «Три наброска» выставлялись, то есть «были использованы», в штате Орегон. Воспользовалась ли госпожа Уинн налоговыми льготами, неизвестно.

Многие штаты в США облагают своих резидентов так называемым налогом на использование, чтобы подловить тех, кто пытается избежать уплаты налога с продаж, приобретая товары в соседних штатах. Размер налога на использование равен налогу с продаж. Покупателям необходимо рассчитать, сколько они должны за свои покупки за пределами штата, и добровольно перевести соответствующую сумму. Предполагалось, что налогом, главным образом, будут облагаться мебель и предметы обстановки, но по факту он распространяется на любые покупки, включая произведения искусства.

Если только что приобретенная картина выставляется в штате, где нет налога с продаж – в Калифорнии, например, – в течение указанного периода (обычно на протяжении трех-четырех месяцев), штат рассматривает выставку как «первое использование» предмета. Штатов, где не взимаются ни налог на использование, ни налог с продаж, пять: Орегон, Нью-Хэмпшир, Делавер, Монтана и Аляска. Транзакция, таким образом, не облагается налогом ни в штате, где картина выставлена, ни в штате, резидентом которого является ее владелец.

Многие в художественном мире полагали, что сумма, вырученная за «Три наброска», сигнал, что пузырь цен на современное искусство вот-вот лопнет. Тот же коллекционер из Нью-Йорка, который выставил на «Кристис» Бэкона, выставил также работу Кристофера Вула «Апокалипсис сегодня» (1988), купленную им частным образом несколькими неделями ранее. Предварительно «Кристис» оценил работу от 15 до 20 миллионов долларов, явно занизив цифры. Лот ушел за 26,5 миллиона. Продажа «Трех набросков» и «Апокалипсиса сегодня» (о нем речь пойдет в следующей главе) подкрепила идею о готовом лопнуть пузыре.