Текст книги "Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства"

Можно ли предлагать люксовые товары онлайн и сообщать цены на них? Принято ли это у продавцов других предметов роскоши? Ни «Ролекс», ни «Ламборгини» этим не занимаются. Равно как «Гуччи», «Картье» или «Диор». «Шанель» продает в Интернете косметику, но не одежду. Миучча Прада в интервью журналу Vogue заявила: «Нам кажется, для предметов роскоши это [электронная коммерция] не подходит… Лично меня это не интересует»[25]25
  Миучча Прада, цит. по: Ella Alexander, «Prada Defends High Price Points», British Vogue, April 15, 2013, http://www.vogue.co.uk/article/miuccia-prada-defends-prada-prices-explains-ecommerce-plans.


[Закрыть]. Но «Кристис» уже продавал онлайн сумки Hermès Birkin и украшения Элизабет Тейлор стоимостью миллионы и миллионы долларов. Бывший директор «Кристис» Стивен Мёрфи предсказывал, что бизнес аукционного дома в будущем на треть будет состоять из живых торгов, на треть – из частных продаж и еще на треть – из онлайновых продаж.

В конечном итоге вопрос сводился к тому, закончится ли борьба за «Сотбис» захватом компании и появлением нового частного владельца. Дэвид Шик, на тот момент управляющий директор инвестиционной фирмы Stifel Nicolaus, а сейчас – сотрудник компании Consumer Edge Research в Вашингтоне, округ Колумбия, одним из первых заявил, что дому «Сотбис» нужен один владелец, вроде Франсуа Пино, человек, обладающий богатством и любовью к искусству и рынку произведений искусства. Главное, фирме нужен был кто-то, кто не требовал бы максимизировать ежеквартальные прибыли. Находящийся в частном владении «Кристис» защищен от угрозы поглощения и не обязан раскрывать свою финансовую отчетность или детали сделок. Не менее важно и то, что Бретт Горви умеет вдохновить тех, кто работает на «Кристис», на эксперименты с новыми инициативами, поощрять самостоятельность в принятии решений и не бояться, что случайная ошибка поставит под угрозу их собственную карьеру или карьеру Горви.

«Сотбис» объявил, что продажи дома в 2015 году сократились примерно на 7 процентов в сравнении с 2014 годом. «Кристис» сообщил о падении в 5 процентов. Продажи послевоенного и современного искусства у обоих домов сократились примерно на 15 процентов. Доходы «Сотбис» от комиссионных, представляющих собой процент с продаж на аукционе, упали до 14 процентов по сравнению с 21 процентом в 2009 году. Спад был главным образом связан с выплатами «поверх таблички» (передачей продавцу части покупательского взноса), призванными привлечь новые лоты. Дивиденды, выплачиваемые «Сотбис» в сберегательные фонды, тоже сократились. Аналитики предсказывали, что продажи 2016 года для обоих аукционных домов упадут на 10–11 процентов от уровня 2015-го.

В апреле 2016 года Шайен Вестфаль – международный глава отдела современного искусства «Сотбис» – стала последней из руководителей, столь неожиданно покинувших аукционный дом. Вестфаль проработала в «Сотбис» двадцать девять лет; Алекс Роттер, ее бывший коллега, руководитель того же отдела, ушел в феврале. От Вестфаль подобного шага ждали меньше всего.

С момента ухода Тобиаса Мейера и до увольнения Вестфаль ключевые посты в компании покинули еще тринадцать человек. Их опыт работы в «Сотбис» в совокупности составил 330 лет. Что и говорить, массовый исход трудно было истолковать как знак поддержки Тэда Смита.

Было неочевидно, стала ли эта встряска и сопутствовавшая ей потеря огромного массива институциональных знаний результатом требований активных инвесторов, приходом Смита, покупки Art Agency, Partners, новой роли Эми Каппеллаццо или сокращения бонусов как следствия падения прибыли. (Череда изменений в руководстве дома принесла один исторический результат: Хелена Ньюман, новый председатель европейского филиала Sotheby’s Europe, стала первой женщиной-аукционистом, которой доверили большие вечерние торги по продаже импрессионистов и модернистов в ноябре 2016 года в Нью-Йорке.)

Кризис внутри «Сотбис» и финансовые показатели его деятельности отразились на цене акций. В апреле 2016 года акции «Сотбис» упали в цене до 26 долларов за штуку – с наивысшего за этот год показателя в 47,28 доллара – и на 55 процентов от их стоимости в тот момент, когда Леб и компания купили свои доли. Суммарные убытки пяти активных инвесторов от спекулятивной покупки акций «Сотбис» составили немногим менее 2 миллиардов долларов. Позднее в 2016 году курс акций восстановился с лихвой, но пятерым активистам все равно был нанесен ощутимый ущерб. К концу 2016 года «Сотбис» согласился выкупить обратно долю Marcato; цена объявлена не была, но она явно была намного ниже уплаченной Marcato в 2013 году. Убытки и снижение цен на акции означали, что кредитоспособность аукционного дома стала предметом пристального внимания. Если бы рейтинговое агентство Standard & Poor’s понизило «Сотбис», это могло бы привести к нарушению условий предоставления кредитных линий, и компанию мог ждать финансовый кризис.

В середине 2016 года рыночная капитализация компании (общая стоимость акций) составляла 1,7 миллиарда долларов, в начале 2017 года она увеличилась до 2,2 миллиарда. В обоих случаях это оставляло шансы захватить власть над ней немногим. Чаще всего в качестве кандидата называли Бернара Арно, давнего соперника Пино. Арно – французский владелец крупнейшего производителя предметов роскоши компании Moët Hennessy – Louis Vuitton (LVMH), бывший владелец аукционного дома «Филлипс» и основатель нового частного музея в Булонском лесу в Париже. По слухам, состояние Арно – 37 миллиардов долларов. В качестве других кандидатов упоминались королевская семья Катара и китайский аукционный дом «Поли», третий по размеру в мире.

В июле 2016 года возник еще один неожиданный претендент. Китайский бизнесмен Чен Дуншэн объявил, что страховая компания Taikang Life Insurance, где он является председателем и главным исполнительным директором, стала крупнейшим акционером «Сотбис». Контрольный пакет акций Taikang, в свою очередь, находится у компании China Guardian Auctions, основанной в 1993 году Ченом и еще несколькими бизнесменами. Эта компания является пятым по величине аукционным домом в мире. У Чена и Taikang давние отношения с искусством; страховая компания Taikang владеет собственной галереей в районе Зоны искусств 798 в Пекине.

Путем нескольких мелких транзакций компания Taikang приобрела почти 14 процентов акций «Сотбис». Это важнейшее поглощение не сильно сказалось на курсе акций аукционного дома, хотя от внимания заинтересованных не могло ускользнуть внезапное увеличение объема рынка.

К осени 2016 года Чен не сделал никакого заявления относительно своих намерений, лишь выразив желание быть представленным в совете директоров «Сотбис». По его словам, он считает контроль за деятельностью аукционов важным для сохранения культурного наследия Китая и мечтает возродить китайскую культурную аристократию. В ноябре «Сотбис» объявил, что представитель Taikang войдет в совет директоров. Этот шаг стал частью сделки, согласно которой Taikang согласилась ограничить свои аппетиты 15 процентами размещенных акций.

Участие Чена служит странным мостом между ультрарадикальным капитализмом аукционного дома и коммунистическим прошлым Китая. Супруга Чена, Кун Дунмэй, – внучка основателя Китайской Народной Республики Мао Цзэдуна.

Глава 8. Поиск коллекционеров и консигнантов

Гладиаторский спорт на наивысшем уровне.

Бретт Горви, в прошлом – сотрудник «Кристис»[26]26
  Бретт Горви, цит. по: Colin Gleadell, «Art Sales: The $2 Billion Art Bonanza», The Telegraph, May 20, 2014, http://www.telegraph.co.uk/luxury/art/34082/art-sales-the-2-billion-art-bonanza.html.


[Закрыть]

Если вам кажется, что все под контролем, вы просто недостаточно быстро двигаетесь.

Марио Андретти, бывший гонщик

До середины 1990-х годов крупнейшие аукционные дома больше всего заботились о том, как привлечь ценные лоты. Они выискивали и очаровывали владельцев значимых работ. Приманкой служили высокие цены, предлагаемые за аналогичные работы, возможность поместить фото произведения на обложке каталога, лестный рассказ о продавце на его страницах – плюс гарантия цены. В наше время конкуренция за лоты по-прежнему жесткая. Но теперь своей главной задачей аукционные дома считают убедить богатых коллекционеров приобрести новые произведения в коллекцию и склонить к коллекционированию тех состоятельных людей, которые еще им не занимаются.

Прежде выявление потенциальных участников торгов сводилось к тому, что руководители «Сотбис» и «Кристис», вращаясь в высших кругах общества Нью-Йорка, Лондона и ряда других крупных городов, заводили знакомства и поддерживали общение с большинством коллекционеров, агентов и влиятельных дилеров. Сегодня аукционист должен познакомиться с тридцатью потенциальными новыми клиентами в год и узнать об их предпочтениях. Поскольку самые значительные картины импрессионистов и произведения современного искусства почти все находятся в музеях и старых коллекциях, специалистам приходится искать коллекционеров, готовых торговаться за то, что все еще появляется на аукционах, чтобы общие цифры ежегодных продаж росли. Это называется феноменом Червонной королевы – в честь героини повести Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Королева предупреждает Алису: «Приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать вдвое быстрее»[27]27
  Lewis Carroll, «Through the Looking-Glass», Millennium Fulcrum Edition 1.7 ed.(Champaign, IL: Project Gutenberg, 1991), http://www.gutenberg.org/files/12/12-h/12-h.htm./Кэрролл Л. Алиса в Зазеркалье. Перевод Н. Демуровой.


[Закрыть].

Работая в «Кристис», Бретт Горви утверждал, что располагает клиентской базой, которая обновляется по результатам торгов и с учетом информации, получаемой от экспертов «Кристис» по всему миру. В 2015 году, по словам Горви, большинство главных клиентов в его списке составляли люди в возрасте от сорока до пятидесяти, «управлявшие собственными компаниями». Двадцать процентов составляли клиенты из Азии, по большей части из Китая. (За двадцать лет до этого 90 процентов списка составляли бы люди шестидесяти-семидесяти лет, наследники больших состояний или топ-менеджеры крупных корпораций. Они были бы в основном жителями США и Западной Европы.) По данным «Кристис», в различных торгах 2014 года участвовали коллекционеры из 170 стран мира – это в два раза больше, чем количество стран, чьи представители участвовали в сочинской зимней Олимпиаде того же года. Потенциал для развития велик: в 2015 году аукционный дом отметил, что 43 процента миллиардеров сегодня проживают за пределами тех западных стран, где традиционно процент миллиардеров самый высокий в мире. В июле 2015 года компания Skate’s Market Notes проанализировала доступные данные и выяснила, что лишь 11 процентов «граждан мира» с активами, превышающими по стоимости 100 миллионов долларов, в настоящее время инвестируют в искусство.

Процесс поиска новых покупателей требует нестандартных ходов и индивидуального подхода. Келли Кроу из Wall Street Journal приводит слова Джованны Бертаццони из «Кристис» о том, как специалисты обоих аукционных домов проводят дни рождения для детей коллекционеров в надежде, что дети пригласят школьных друзей, а родители этих друзей останутся на вечеринку. Говорят, в 2014 году сотрудники «Сотбис» провели тематический детский день рождения в Лондоне в формате охоты за сокровищами. В празднике участвовало тридцать семей из Восточной Европы, и некоторые из них стали новыми клиентами.

По словам Горви, в 2014 году он на один день слетал в Китай, чтобы поприсутствовать на торжестве по случаю дня рождения крупного коллекционера. Пэтти Вонг, председатель филиала «Сотбис» в Азии, по сообщениям, летала на день в Японию ради того, чтобы сопроводить одного крупного коллекционера во время посещения музея.

Достойную уважения самоотверженность продемонстрировали Алекс Роттер, на тот момент один из международных глав отдела современного искусства, и Саймон Шоу, международный глава отдела импрессионистов (оба – сотрудники «Сотбис»). Когда корреспондент газеты New York Times спросил экспертов, помогли бы они устроить отпрыска значимого для аукционного дома коллекционера в колледж ради будущего успеха, оба «рассмеялись и согласно кивнули»[28]28
  Judith H. Dobrzynski, «How Auction Houses Orchestrate Sales for Maximum Drama», The New York Times, October 28, 2015, http://www.nytimes.com/2015/11/01/arts/design/how-auction-houses-orchestrate-sales-for-maximum-drama.html.


[Закрыть].

Еще одна история от Келли Кроу. В мае 2014 года «Кристис» пригласил группу из пятнадцати китайских коллекционеров посетить Нью-Йорк. Кое-кого из потенциальных покупателей аукционный дом приметил на торгах в Шанхае и Гонконге. Отобранные экспертами «Кристис» коллекционеры прилетели в Нью-Йорк как гости аукционного дома. Их сводили в Музей современного искусства, свозили на художественную ярмарку «Фриз» и устроили в их честь ужин в штаб-квартире «Кристис» – в Рокфеллеровском центре. На время двухдневных торгов, где были выставлены произведения импрессионистов и работы современных художников, гостей разместили в закрытых ложах-боксах, что, с одной стороны, было жестом уважения со стороны аукционного дома, а с другой – не позволило представителям других домов и дилерам сфотографировать коллекционеров и установить их личности.

Торги шли по телефону из боксов через специалиста отдела современного искусства «Кристис» Синь Ли. Клиенты Синь Ли делали ставки на шесть произведений современного искусства, выставленных на торги с самой высокой предварительной оценкой, которые, по сообщению W Magazine, в итоге ушли за общую сумму 236 миллионов долларов – что составило половину общей выручки торгов. Горви пояснил, что Синь Ли делала ставки от лица клиентов из Малайзии, Тайваня и Индонезии, а также из Китая. Франсуа Куриэль признавался, что за тридцать пять лет работы в «Кристис» ни разу не видел, чтобы сотрудник аукциона обеспечил такой высокий процент продаж.

Одним из лотов, проданных клиенту из вип-бокса, стала скульптура Джеффа Кунса «Поезд Джим Бим – Дж. Б. Тёрнер» (1986) – поезд из нержавеющей стали длиной 2,9 метра, наполненный бурбоном (см. ил. 8). Скульптура ушла за 33,8 миллиона долларов. Работа была изготовлена тиражом в три экземпляра плюс контрольный авторский. Другой экземпляр поезда был продан на торгах «Кристис» в 2004 году за 5,5 миллиона.

История Синь Ли многое объясняет в попытках «Кристис» найти новых клиентов в Китае. Бывшая профессиональная баскетболистка ростом метр восемьдесят пять родилась в китайской Маньчжурии, недалеко от границы с Северной Кореей. Эмигрировав из Китая, девушка какое-то время работала в Париже моделью. В 2008 году после завершения модельной карьеры (в возрасте тридцати двух лет, что для модели немало) Синь Ли попросила свою новую знакомую, Диану Видмайер-Пикассо, внучку художника, помочь ей закрепиться в художественном мире.

Видмайер-Пикассо представила ее галеристу Эммануэлю Ди Донна, на тот момент вице-президенту «Сотбис», который нанял Синь Ли в качестве стажера. В 2010 году она перешла в «Кристис», когда ей предложили там пост директора по развитию бизнеса в Азии. Синь не рассказывает в подробностях, что именно послужило стимулом сменить место работы, – по ее словам, ей было «сделано предложение, от которого невозможно было отказаться»[29]29
  Синь Ли, цит. по: Derek Blasberg, «How Xin Li Went from the Runway to the Center of Nine-Figure Art Auctions», Vanity Fair, November 2015, http://www.vanityfair.com/style/2015/11/xin-li-model-art-auctions.


[Закрыть]. После перехода ее быстро повысили до заместителя председателя Christie’s Asia.

По собственному признанию Синь, бóльшую часть времени она проводит «примерно с пятью главными азиатскими коллекционерами, каждый из которых может потратить на искусство по 100 миллионов долларов за сезон»[30]30
  Eileen Kinsella, «Meet Xin Li, Christie’s Secret Weapon for China Sales», artnet News, November 8, 2014, https://news.artnet.com/market/meet-xin-li-christies-secret-weapon-for-china-sales-160712.


[Закрыть]. Только за год, не за всю жизнь. В 2014 и 2015 годах Синь Ли была, наверное, самым разрекламированным аукционистом в мире. Для полноты картины стоит сказать, что в июне 2015 года уроженка Маньчжурии, на тот момент тридцатидевятилетняя Синь, объявила о помолвке с музыкальным магнатом Лайором Коэном, главой 300 Entertainment. С Коэном она познакомилась в 2014 году на яхте во время празднования Нового года с представителями арт-тусовки на острове Сен-Бартелеми.

Еще одна история о том, как происходит поиск продавцов и покупателей, связана с Лоиком Гузером – он тоже начинал в «Сотбис», затем в 2011 году перешел в «Кристис». В статье из журнала New Yorker, опубликованной в июле 2016 году, его называют «сорвиголовой аукционного мира»[31]31
  Rebecca Mead, «The Daredevil of the Auction World», The New Yorker, July 4, 2016, http://www.newyorker.com/magazine/2016/07/04/loic-gouzer-the-daredevil-at-christies.


[Закрыть].

Гузер, ныне заместитель председателя отдела послевоенного и современного искусства, организовывает тематические аукционы, для которых подбираются известные и менее известные работы в надежде представить последние в отраженном свете важности и ценности первых. Так, например, на торгах с подзаголовком «Прошлое как ориентир» 2015 года работы современных художников – Джона Каррена и Питера Дойга – соседствовали с произведениями Пикассо, Моне и Джакометти. Общая сумма продаж на аукционе составила 706 миллионов долларов.

За несколько лет до этого Гузер, на тот момент эксперт среднего эшелона в «Сотбис», делал попытки расширить свои связи с коллекционерами. Он воспользовался шансом присоединиться к суперколлекционеру Адаму Линдеманну, когда тот отправился заниматься серфингом на Мальдивы, – притом что сам Гузер никогда прежде этим видом спорта не занимался. Гузер выжил. С тех пор, по собственному признанию Линдеманна, эксперт продал для него немало работ. В другой раз, уже во время работы в «Кристис», Гузер пытался заполучить в качестве лота картину, принадлежавшую пластическому хирургу с Манхэттена – давнему клиенту «Сотбис». Гузер, как говорится все в той же статье New Yorker, записался к хирургу на удаление родинки и во время приема стал беседовать о возможной продаже картины. Родинка исчезла, удалось ли Гузеру получить картину для реализации на торгах, неизвестно.

Аукционист «Кристис» Юсси Пюлккянен утверждает, что при продаже на торгах важной работы он почти всегда знает до начала аукциона имена трех финальных участников, – настолько тщательно он собирает информацию. Правда, случаются и сюрпризы. В ноябре 2015 года на нью-йоркских торгах под названием «Муза художника», где были представлены произведения, созданные в ХХ веке, главным лотом стала картина Амедео Модильяни «Лежащая обнаженная» (1917–1918) (см. ил. 2). На полотне изображена обнаженная женщина с раскрасневшимися щеками, лежащая на красном покрывале. Картина излучает сексуальность и очень популярна благодаря насыщенному цвету и силе воздействия на зрителя. Работа выставлялась в Национальном музее современного искусства в Париже, галерее Тейт в Лондоне и Музее современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке.

Для торгов «Муза художника» «Кристис» нужна была знаковая работа. «Лежащая обнаженная» идеально подходила для этой роли. Картина находилась в коллекции итальянского историка искусств Лауры Маттиоли-Росси и ее отца на протяжении шестидесяти лет. Маттиоли-Росси была готова выставить полотно на торги лишь при условии предоставления ей гарантии в 100 миллионов долларов, что создавало проблему для «Кристис». Сумма казалась крайне рискованной. Модильяни не входит в первую десятку художников ХХ века почти ни в одном рейтинге. Предыдущий рекорд для его работ – 70,7 миллиона долларов в 2014 году за скульптуру «Голова» (1911–1912).

По некоторым сведениям, «Кристис» в свою очередь предложил гарантию в размере 70 миллионов. Росси не сдавалась; в конце концов «Кристис» согласился увеличить сумму. После чего аукционный дом предложил щедрые условия любому инвестору, готовому взять на себя весь риск по оплате гарантии или его часть. Очевидно, контракт был подписан в день торгов, причем поручитель взял на себя 50 процентов риска.

Требование непомерно высоких гарантий не редкость, хотя этот случай был действительно из ряда вон выходящим. Перед нами пример эффекта владения в действии. Поскольку Росси владела картиной, она оценивала своего «модильяни» выше, чем оценила бы его, принадлежи работа кому-нибудь другому. Если бы мы подарили Росси 70 миллионов долларов, она вряд ли вложила бы их в работу Модильяни. Как оказалось, Росси выручила бы за полотно больше денег, если бы согласилась на гарантию в 70 миллионов. Узнав, что «Кристис» готов предложить 100 миллионов, владелица должна была снизить сумму и выторговать себе более выгодную долю прибыли.

Простой пример эффекта владения для тех, кто не владеет картинами стоимостью 100 миллионов долларов. Накануне безумного матча за выход в плей-офф между «Торонто блю джейз» и «Техасскими рейнджерами» в октябре 2016 года я подарил дочери Элизабет пару билетов на хорошие места. Билеты принадлежали ей; она могла делать с ними что захочет: пригласить друга или продать в Интернете за 600 долларов.

Сама Элизабет никогда бы не подумала платить 600 долларов за пару билетов, но эффект владения сделал билеты для нее ценнее денег или нового зимнего пальто и сапог, которые она могла бы на эти деньги купить. Элизабет пошла на матч с подругой. «Джейз» выиграли.

Дай я ей вместо этого 600 долларов, потратила бы она их на билеты? Вряд ли. Традиционная экономическая теория оценила бы решение Элизабет – равно как и решение Лауры Маттиоли-Росси – как нерациональное. Но с учетом эффекта владения именно так часто и происходит.

Картина Модильяни была выставлена на торги как лот под номером 8а в надежде, что так он окажется более желанным для китайского миллиардера. Победила ставка Лю Ицяня, инвестора из Шанхая, речь о котором уже шла в первой главе. В китайской прессе о нем пишут как о бывшем таксисте и продавце сумок, который в одночасье превратился в миллиардера и коллекционера. Фактически так все и было, с одним лишь уточнением: бизнес по продаже сумок принадлежал семье Лю Ицяня, а сам он в 1980-е и 1990-е годы инвестировал в фармацевтические компании и недвижимость, заработав, по версиям разным источников, от 1,5 до 2,8 миллиарда долларов.

Лю и его жена Ван Вэй были хорошо знакомы аукционным домам, но не в контексте искусства ХХ века. В 2014 году они потратили 45 миллионов в гонконгском «Кристис», приобретя тибетский шелковый свиток танка (тхангка) XV века, и 36 миллионов на «Сотбис», купив фарфоровую чашку династии Мин. У Лю уже была скульптура Джеффа Кунса, но аукционные эксперты всегда относили его к коллекционерам произведений модернистского и классического китайского искусства. Лю делал ставки на «Лежащую обнаженную» по телефону через Элейн Куок, директора образовательных программ «Кристис» для Азии, а не через Синь Ли.

Когда объявили картину Модильяни, на нее стали претендовать сразу шесть участников торгов. На отметке в 100 миллионов долларов их еще оставалось четверо. Ставки Лю и другого коллекционера, который тоже вел торг по телефону через Лоика Гузера, забуксовали на отметке в 140 миллионов. Личность того, кого представлял Гузер, была известна заранее – потому этот человек и выступал с Гузером.

И тут неожиданно ставку сделал участник из зала – проживающий в Нью-Йорке корейский арт-дилер Хон Чжу Син. Он сидел не в боксе и не в секции, зарезервированной для важных коллекционеров, а ближе к концу зала, на камчатке. (Именно он в свое время предложил меньшую цену за триптих «Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» Фрэнсиса Бэкона, речь о котором шла в третьей главе.) Хон Чжу Син поставил 142 миллиона, а затем выбыл. Итоговый счет в сумме с премией покупателя составил 170,4 миллиона долларов. «Лежащая обнаженная» побила предыдущий рекорд для Модильяни почти на 100 миллионов и стала вторым по дороговизне произведением искусства, когда-либо проданным на аукционе.

От Лю могли и не ждать, что он будет торговаться, но, как говорится в рекламе, «богатство имеет свои привилегии». Миллиардер заплатил карточкой American Express Centurion с отсрочкой платежа на один год. Ван Вэй сообщила газете New York Times, что они с мужем выплатят деньги в течение года. «Если бы нам сразу пришлось платить наличными, это было бы для нас сложновато. У кого ж столько денег будет?»[32]32
  Ван Вэй, цит. по: Amy Qin, «With Modigliani Purchase, Chinese Billionaire Dreams of Bigger Canvas», The New York Times, November 17, 2015,http://www.nytimes.com/2015/11/18/arts/international/with-modigliani-purchase-chinese-billionaire-liu-yiqian-dreams-of-bigger-canvas.html.


[Закрыть]

Карта Centurion, известная как «черная карта», изготовлена из анодированного титана. Ее рекламируют как карту без предварительно оговоренного лимита. С ее помощью можно купить что угодно. Лю так и поступил; эта покупка, по слухам, заработала ему 132 миллиона бонусных миль. «Кристис» должен был заплатить свыше 3 миллионов за списание средств со счета кредитной карты. Оплата за покупку картины Модильяни считается самой большой разовой суммой, списанной с карточки American Express, – слухи эти компания не стала ни подтверждать, ни отрицать, но реклама, судя по всему, была ей на руку.

Пюлккянен не ошибся насчет лишь одного финального участника из трех. Не самый качественный прогноз, но для второй по стоимости работе, когда-либо проданной на торгах, сойдет.