Текст книги "Проклятый изумруд"

Дортмундер нахмурился.

– Ты о чём говоришь?

– О гороскопе, – объяснил Келп. Он многозначительно повёл руками. – Дурные спутники, планеты…

Дортмундер сощурился в глубоком раздумье, потом с сомнением произнёс:

– Ты имеешь в виду гороскоп?

– Ну? – кивнул Келп: – Естественно.

– Ты веришь в гороскопы?

– Нет, – ответил Келп. – Это ты веришь.

Дортмундер подумал несколько секунд, медленно покачал годовой и объявил, обращаясь ко всем:

– Счастливо оставаться. Надеюсь, вам здесь будет хорошо. Я сообщу, куда выслать мои вещи.

Он встал и направился к двери.

– Эй! Подожди секунду! – крикнул Келп.

Чефуик вскочил с кресла и подбежал к Дортмундеру.

– Я понимаю твои чувства, – заговорил он. – Честно, отлично понимаю. Сначала, когда Келп и Гринвуд пришли ко мне, у меня было такое же мнение, как и у тебя. Но после того, как они объяснили мне ситуацию…

– Вот тогда ты и совершил ошибку, – отрезал Дортмундер. – Никогда их не слушай, они превращают нашу жизнь в картёжную игру.

– Дортмундер, – настаивал Чефуик, – ты нам нужен. Дело гораздо сложнее, чем ты думаешь. Без твоего руководства мы не сможем выполнить работу, совсем не сможем.

Дортмундер уставился на него.

– Работу? Ты хочешь сказать «работы»' Почему ты не отдаёшь себе отчёта, что мы сделали уже три попытки, в этого проклятого изумруда у нас по-прежнему нет? И сколько бы мы не делали попыток, результат будет таким же.

Гринвуд тоже подошёл к Дортмундеру и Чефуику и прислонился к двери.

– Ну, не совсем так, – заметил он. – Сперва нам обещали тридцать тысяч на нос, а теперь – тридцать пять.

Теперь подошёл Келп.

– И майор ещё поднимет цену, я уже говорил с ним об этом. Ещё по пять тысяч на брата. Так что это составит сорок тысяч долларов – только за то, чтобы войти в сумасшедший дом и выйти оттуда с жуликом Проскером.

Дортмундер повернулся к нему.

– Ошибаешься. Это будет четвёртая операция, и на этот раз дело идёт о похищении, а за него полагается стул. Но даже говоря о деньгах: это четвёртая попытка. Сорок тысяч за четыре попытки составляет по десять тысяч за попытку. А я не брался за работу за десять тысяч с четырнадцати лет.

– Прибавь сюда расходы на жизнь, – напомнил Келп. – Ещё на две тысячи больше, когда мы кончим. Двенадцать тысяч долларов за каждую попытку, не так уж и плохо.

– Мы играем с судьбой, – сокрушался Дортмундер. – Что бы ты им говорил о гороскопах, я в приметы не верю. Но этот изумруд приносит несчастье.

– Ты только взгляни, Дортмундер, – настаивал Гринвуда. – Сядем я поезд и осмотрим местность – это всё, о чём тебя просят. Если дело тебе покажется сомнительным, мы его бросим.

– Оно мне уже кажется сомнительным.

– Да что ты о нём знаешь?! – взорвался Гринвуд. – Ты там не был!

– Нет надобности. Я уже знаю, что оно мне не понравится. – Он развёл руками. – Почему бы вам не взяться самим? Или, если уж необходим пятый, найдите пятого. Вы даже можете воспользоваться моим телефоном…

– Мне кажется, нужно выложить карты на стол, – вставил Чефуик.

Гринвуд пожал плечами.

– Пожалуй.

Марч, единственный, оставшийся сидеть на месте, добавил:

– Я вам это говорил с самого начала.

– Я просто не хотел подступать к нему с ножом к горлу, – объяснил Келп.

Дортмундер с мрачным и подозрительным видом оглядел своих товарищей.

– Ещё что?

Чефуик сказал ему:

– Айко не будет нас финансировать, если ты не с нами.

– Он верит лишь в тебя, Дортмундер, – подтвердил Гринвуд.

– Он знает, что ты самый квалифицированный из нас.

– Чёрт побери! – воскликнул Дортмундер.

– Мы хотим лишь, чтобы ты съездил посмотреть, – взмолился Келп. – После этого, если ты скажешь «нет», мы оставим тебя в покое.

– Можно было бы поехать завтра, – предложил Гринвуд.

– Если не возражаешь, – добавил Чефуик.

Надвигаясь, все смотрели на Дортмундера, ожидая его ответа.

А он смотрел в пол, покусывая палец; подошёл к столу и взял стакан с бурбоном. Он сделал солидный глоток, потом повернулся и посмотрел на товарищей.

– Ты поедешь? – с надеждой спросил Гринвуд.

– Полагаю, что да, – проронил Дортмундер с несчастным видом.

Остальные были в восторге.

– Здорово! – воскликнул Келп.

– По крайней мере, проверю, не сошёл ли я с ума, – изрёк Дортмундер и допил свой стакан.

– Билеты, – сказал контролёр.

– Воздух, – сказал Дортмундер.

Контролёр остановился в коридоре с компостером в руке.

– Что? – спросил он.

– В вагоне нет воздуха, – пояснил ему Дортмундер. – Окна не открываются, и воздуха не хватает.

– Вы правы, – сказал контролёр. – Могу я посмотреть ваши билеты?

– Сможем мы получить немного воздуха?

– Об этом надо спрашивать не меня, – сказал контролёр.

– Железная дорога гарантирует ваш проезд. Воздух она не гарантирует. А мне нужны ваши билеты.

– А мне нужен воздух, – сказал Дортмундер.

– Вы можете сойти на следующей станции, – предложил контролёр. – На станции воздуха полно.

Келп, сидящий рядом с Дортмундером, потянул его за рукав.

– Брось. Это ничего не даст.

Дортмундер посмотрел на лицо контролёра и понял, что Келп прав. Он пожал плечами и протянул свой билет; Келп сделал то же. Контролёр пробил их билеты. Потом он пробил билет Марча, сидящего напротив Гринвуда, и Чефуика, сидящего спиной к Дортмундеру на следующей скамейке. Так как кроме этих пятерых пассажиров в вагоне не было, контролёр медленно двинулся по проходу и вышел из вагона, оставив их одних.

– Общение с такими типами удовольствия не доставляет, – заметил Келп.

– Это верно, – согласился Дортмундер, оглядываясь кругом. – Оружие есть?

Келен возмущённо запротестовал.

– Дортмундер! Ведь парень не виноват, что здесь не хватает воздуха!

– О чём ты?.. У кого есть оружие?

– У меня, – ответил Гринвуд, доставая из кармана «смит-и-вессон», пятизарядный короткоствольный револьвер 32-го калибра, и протянул его рукояткой вперёд.

– Спасибо, – сказал Дортмундер. Он взял оружие, перевернул револьвер так, чтобы держать за дуло. – Прости, – молвил он Келпу и, перегнувшись через него, ударил рукояткой по стеклу.

– Эй! – воскликнул Келп.

– Воздух! – объяснил Дортмундер и, повернувшись, отдал револьвер Гринвуду. – Большое спасибо.

Гринвуд казался несколько смущённым.

– К твоим услугам, – ответил он, разглядывая рукоятку в поисках царапин. Царапин не оказалось, и он спрятал оружие в карман.

Воскресенье, десятое сентября. Ярко светило солнце, и в свежий воздух, врывающийся в разбитое окно, вплетались острые ароматы позднего лета. Поезд, мирно постукивая, катил со скоростью тридцать километров в час, давая пассажирам возможность насладиться загородным пейзажем. В общем и целом, это было праздное, чрезвычайно приятное путешествие, которое в двадцатом столетии удаётся совершить уже не так-то часто.

– Долго ещё ехать? – спросил Дортмундер.

Келп посмотрел на часы.

– Минут десять-пятнадцать. Психушка будет видна из окна.

– С этой стороны.

Дортмундер кивнул.

– Это старое кирпичное здание, – продолжал Келп. – Когда-то здесь была фабрика. Они делали сборные бомбоубежища.

Дортмундер посмотрел на него:

– Всякий раз, когда открываешь рот, ты сообщаешь куда больше фактов, чем мне нужно. Сборные бомбоубежище!.. Я не желаю знать, почему обанкротилась фабрика.

– Это довольно интересная история, – сказал Келп.

– Не сомневаюсь.

В этот момент поезд остановился, и Дортмундер с Келпом увидели трёх стариков, греющихся на платформе. Поезд отошёл, и Келп сказал:

– Наша следующая.

– Как называется станция?

– «Новые Микены». Её назвали так в честь древнегреческого города.

– Не хочу знать, почему, – твёрдо заявил Дортмундер.

Келп внимательно посмотрел на него.

– Что с тобой?

– Ничего, – отрезал Дортмундер.

Вернулся контролёр и, проходя мимо, остановился около них.

Он нахмурил брови и уставился на разбитое стекло.

– Кто это сделал?

– Старик на последней остановке, – сказал Дортмундер.

Контролёр окинул его недоверчивым взглядом.

– Это вы, да?

– Нет, не он, – вмешался Келп. – Это сделал один старик на последней остановке.

Гринвуд, сидящий позади, тоже заявил:

– Верно, верно. Я сам видел. Это сделал старик на последней остановке.

Разозлённый контролёр по очереди осмотрел их.

– Вы воображаете, что я этому поверю?

Никто ему не ответил.

По-прежнему нахмурившись, он ещё раз посмотрел на разбитое стекло и повернулся к Марчу, сидевшему напротив.

– Вы видели?

– Естественно.

– И как же это случилось?

– Стекло разбил один старик на последней остановке.

Контролёр поднял бровь.

– Вы едете вместе с этими людьми?

– Никогда в жизни их не видел, – ответил Марч.

Контролёр снова подозрительно осмотрел всех. Пробормотал что-то нечленораздельное, повернулся и продолжил свой путь. Он вышел за дверь, но через минуту просунул голову в вагон.

«Следующая остановка – „Новый Маккена“», – объявил он, подождал немного, словно могли быть возражения и захлопнул за собой дверь.

– Ты вроде говорил, что следующая остановка наша? – спросил Дортмундер у Келла.

– Да, да, – ответил Коли, бросив взгляд в окно. – Вот и психушка.

Дортмундер посмотрел в указанном направлении и увидел большое здание из красного кирпича. Высокая решётчатая ограда окружала участок. Через определённые интервалы виднелись металлические шиты с надписью. Дортмундер прищурил глаза, но прочитать не сумел.

– Что там написано? – Опросил он у Келла.

– Опасно, – ответил Келп. – Высокое напряжение.

Дортмундер посмотрел на него, но Келп, отвернувшись к окну старательно избегал встретиться с ним взглядом. Дортмундер покачал головой и ещё раз посмотрел на здание. Он увидел железнодорожные рельсы, отходившие от пути, по которому они ехали. Рельсы делали поворот, проходили под электрифицированной оградой и пересекали больничную территорию.

Они пожелтели от ржавчины и были замаскированы цветочными клумбами. Человек двадцать в белых пижамах прогуливаясь по лужайке под наблюдением людей в голубой униформе, 'видимо сторожей.

– Пою мне не кажется, что это простое дело, – сказал Дортмундер.

– Подожди немного.

Поезд начал замедлять ход, в то время, как лечебница исчезла из их глаз. Дверь в конце вагона открылась, контролёр просунул голову:

– Новый Маккена!

Келп и Дортмундер переглянулись, нахмурив брови. Они посмотрели в окно. На щите было написано: «Новые Микены».

– Новый Маккена! – надрывался контролёр.

– Я его, по-моему, ненавижу, – сказал Дортмундер.

Он встал, и четверо последовали его примеру. Поезд остановился со страшным лязганьем. Контролёр злобно следил за тем, как они выходили.

– Я думал, вы не с ними, – сказал он Марчу.

– С кем? – спросил Марч, выходя на платформу.

Дортмундер с компаньонами пересёк вокзал, чтобы выйти с другой стороны, где им предложил свои услуги толстый усатый мужчина, уверявший, что его «фразёр» 1949 года – такси.

– Мы можем пройти пешком, – предложил Келп Дортмундеру. – Это недалеко.

Психушка действительно была неподалёку. Объявление гласило:

«Санаторий „Лунный свет“».

За электрифицированной оградой сидели на складных стульчиках и болтали два вооружённых стража.

– Кого они так старательно охраняют? – спросил Дортмундер.

– Рудольфа Гесса?

– Это называется сумасшедшим домом максимальной безопасности, – пояснил Келп. – Он отведён для самых богатых психов. Большинство из них уголовники, но их семьи настолько состоятельны, что могут держать их здесь, а не в государственных лечебницах.

– Я потерял целый день, – проговорил Дортмундер. Я мог бы продать полдюжины энциклопедий. Воскресенье – хороший день для продажи энциклопедий. Муж дома: ему говоришь, что он получит ещё сверх того книжную полку, которую он сможет собрать сам, и он достаёт бумажник.

– Ты хочешь сказать, что дело не выгорит? – спросил Чефуик.

– Вооружённая охрана, высокое напряжение, не говоря уже о заключённых… Тебе хочется побыть среди них?

– Я надеялся, что ты что-нибудь придумаешь, – размечтался Гринвуд. – Должен же быть какой-то способ попасть туда!

– Разумеется, способ есть. Приземлиться с парашютом. Но как оттуда выйти? – спросил Дортмундер.

– А если обойти кругом? – предложил Марч. – Может, что-нибудь и увидим.

– Пушки, например, – вставил Дортмундер. – Меня бы это не удавило.

– Нам нужно убить целый час до прихода поезда. Обойдём кругом за это время, – предложил Келп.

Дортмундер пожал плечами.

Ради бога.

Компаньоны обошли лечебницу и не увидели ничего обнадёживающего.

У тыльной стороны здания они вынуждены были покинуть асфальтовое шоссе и идти полем. Когда пересекали ржавые рельсы, Чефуик с удовлетворением отметил:

– Свои пути я держу в лучшем состоянии.

– Ими давно не пользуются, – заметил Келп.

– Смотрите, – сказал Марч, – какой-то псих подаёт нам знаки.

Это действительно было так. Около клумбы кто-то в белом приветствовал их взмахом руки. Другой рукой таинственный незнакомец прикрывал глаза от солнца. Он улыбался.

Они тоже приветливо помахали ему, но тут Гринвуд воскликнул:

– Э! Да ведь это Проскер!

Все замерли с поднятыми над головой руками.

– Ну да! Это он! – подтвердил Чефуик.

Он допустил руку и все последовали его примеру. Там, около клумбы с цветами, Проскер приветствовал их издевательскими жестами, потом захохотал. Он сложился пополам, стал хлопать себя по коленкам, охваченный безудержным смехом. Он попытался ещё и махать руками, но, потеряв равновесие, чуть не упал.

– Гринвуд, – сказал Дортмундер, – дай мне твою пушку.

– Нет, нет, – запротестовал Гринвуд, – он ещё не вернул изумруд.

– Только нет никакой возможности наложить на него лапы, – сказал Марч. – Так что один чёрт.

– Это мы ещё посмотрим, – возмутился Дортмундер, угрожая Проскеру кулаком.

Тот так смеялся, что даже сел на землю. К нему подошёл сторож, но ничего не сделал.

– Просто сердце кровью обливается, что мы не можем делаться до этого подонка, – горевал Келп.

– Можем, – мрачно решил Дортмундер.

Все посмотрели на него.

– Ты имеешь в виду… – начал Келп.

– Никто не смеет издеваться надо мной, – изрёк Дортмундер. – У меня тоже есть самолюбие.

– Значит, мы не откажемся?

– Я сказал, что у меня есть самолюбие, – повторил Дортмундер, взглянув на Келла. – Скажи Айко, чтобы ставил на довольствие, – велел он.

Он ещё раз посмотрел на Проскера, который, заходясь смехом, катался по земле, обхватив себя руками и молотя по земле ногами.

– Если он воображает, что сможет остаться здесь, те он настоящий сумасшедший! – сообщил Дортмундер.

Когда чернокожий секретарь ввёл Келла в кабинет, майор, склонившийся над бильярдным столом, приник к кию, будто прицеливающийся снайпер. Келп кинул взгляд на стол и заметил:

– Если вы так ударите в двенадцатый, ваш шар рикошетом отскочит от третьего и загонит восьмой.

Не меняя позы, майор поднял глаза на Келпа.

– Ошибаетесь. Я практиковался.

Келп пожал плечами.

– Что ж, валяйте.

Майор ещё несколько секунд целился, ударил. Шар попал в двенадцатый, рикошетом отскочил от третьего и загнал восьмой.

– Banimi ka junt! – проскрежетал майор и швырнул кий на стол. – Ну?! – рявкнул он, повернувшись. – Прошло уже две недели, как Дортмундер согласился вести операцию. Деньги утекают из моего кармана, а я по-прежнему не вижу никакого изумруда!

– Мы готовы, – сказал Келп и достал из кармана мятый лист бумаги. – Вот то, что нам надо.

– Надеюсь, на сей раз никаких вертолётов?

– Нет, слишком далеко от Нью-Йорка. Но мы думали об этом.

– Не сомневаюсь, – сухо проговорил майор и бросил взгляд на список. – Локомотив! – завопил он.

Келп утвердительно кивнул.

– Дортмундер предполагал, что у вас может возникнуть вопрос.

– Вопрос! – эхом повторил майор, у которого был такой вид, будто он получил удар дубинкой по голове.

– Нам ведь ж нужен большой локомотив, – пояснил Келп. – Нам нужно, чтобы он ходил по рельсам стандартного размера. Но он должен быть больше, чем просто дрезина.

– Больше, чем дрезина, – повторил майор.

Он стал пятиться назад, пока не наткнулся на стул, на который и сел. Лист бумаги дрожал у него в руках.

– Чефуик – наш эксперт по железной дороге, – сказал Келп, – так что если вы захотите поговорить с ним, он вам скажет, что нам в точности нужно.

– Конечно, – произнёс майор.

– Он может прийти завтра днём.

– Конечно, – произнёс майор.

Келп наморщил лоб.

– Если вы вызовете своих помощников. Поговорить с ним.

– Конечно, – произнёс майор.

– С вами всё в порядке, майор?

– Конечно, – произнёс майор. Келп подошёл к нему и пошевелил пальцами перед его глазами. Глаза майора были устремлены куда-то вдаль.

– Может, позвонить вам сегодня попозже, когда вы будете чувствовать себя лучше?

– Конечно, – произнёс майор.

– Нам в самом деле не нужен большой локомотив. Достаточно среднего размера.

– Конечно, – произнёс майор.

– Хорошо. – Келп растерянно оглянулся. – Я позвоню вам попозже, чтобы узнать, когда прийти Чефуику.

– Конечно, – произнёс майор.

Келп попятился к двери и на мгновение задержался на пороге.

Он чувствовал необходимость сказать что-то приятное, чтобы восстановить душевное равновесие майора.

– А вы уже вполне прилично играете в биллиард, майор.

– Конечно, – произнёс майор.

Майор Айко стоял неподалёку от фургона. Его лоб бороздили глубокие складки.

– Я должен вернуть этот локомотив, – предупредил он. – Не потеряйте его и не повредите. Я должен вернуть его, я взял его лишь на время.

– Вернёте, – заверил Дортмундер. Он посмотрел на часы. – Нам пора.

– Будьте осторожны с локомотивом, – молил майор. – Это всё, о чём я вас прошу.

– Я даю вам честное слово, – вмешался Чефуик, – что локомотив не получит ни малейшей царапинки. Вы даже себе не представляете, до какой степени я люблю локомотивы.

Майор кивнул, немного успокоенный, но ещё не совсем. На его щеке дёргалась мышца.

– Поехали, время, до свидания, майор, – проговорил Дортмундер.

За рулём, конечно, сидел Марч. Дортмундер устроился рядом с ним в кабине, а трое остальных влезли в фургон где уже был локомотив. Майор наблюдал за ними, и Марч помахал ему рукой, направив грузовик по просёлочной дороге, идущей от заброшенной фермы. Выехав на шоссе, он повернул на север, удаляясь от Нью-Йорка по направлению к Новым Микенам.

Это был самый обыкновенный грузовик с брезентовым верхом – на него никто не обратил бы внимания. Но за брезентом скрывалась очень необычная машина, на боках которой в ярких красках были представлены сцены из железнодорожной жизни я имелась надпись красными буквами тридцатисантиметровой.

«ПАРК АТТРАКЦИОНОВ – МАЛЬЧИК-С-ПАЛЬЧИК».

А внизу чёрными более мелкими буквами было написано:

«ЗНАМЕНИТЫЙ ЛОКОМОТИВ».

Какими связями должен был воспользоваться майор, какие истории должен был рассказать, сколько денег должен был потратить и какой нажим осуществить, чтобы заполучить локомотив, Дортмундер не знал, да и знать не хотел. Ему это удалось, вот что главное, хотя на это и ушло две недели. Теперь Дортмундер отобьёт у Проскера охоту смеяться. О, да!

Второе воскресенье октября, солнечное, но прохладное. Марч миновал центр Новых Микенам и выскочил на дорогу, ведущую к санаторию «Лунный свет». Они проехали мимо главного входа, в Дортмундер осмотрел его беглым взглядом. Всё было спокойно.

Те же два сторожа болтали у главного входа. Ничего не изменилось.

Проехав ещё пять километров, Марч повернул направо. Через восемьсот метров он остановился на обочине и поставил машину наручной тормоз, но мотор не выключил. Они находились в лесистой местности, вдали от всех домов и построек. В сотне метров от них дорожный знак извещал о близости железнодорожного переезда.

Дортмундер посмотрел на часы.

– Он должен пройти через четыре минуты.

За две прошедшие недели они обследовали эту местность так, что она стала им знакома, как родной дом, и наизусть знали расписание поездов, даже лучше железнодорожников. Поезд, которого ждал Дортмундер, опаздывал почти на пять минут. Наконец, послышался свисток, и поезд прогромыхал мимо: тот самый состав, в котором Дортмундер и другие ехали в прошлый раз – Вот твоё окно, – Марч протянул руку в направлении окна с дырой, проплывавшего мимо них.

– Я был уверен, что его не застеклят, – сказал Дортмундер.

Наконец, прошёл последний вагон, и путь освободился. Марч посмотрел на Дортмундера.

– Когда?

– Подожди пару минут.

Они жали, что следующим по этому пути пойдёт товарный в девять тридцать вечера. В течение недели дорога была очень загружена пассажирскими и грузовыми поездами, но по воскресеньям большинство составов оставалось в депо.

Через две минуты Дортмундер бросил окурок на пол грузовика и раздавил его ногой.

– Можно ехать.

Марч осторожно подвёл грузовик к переезду, въехал на него, развернулся вдоль путей и встал, заблокировав дорогу. Дортмундер вышел и, обойдя грузовик, открыл заднюю дверь.

Гринвуд и Келп сразу же стали выталкивать изнутри что-то вроде наклонной плоскости – широкие металлические сходни с железнодорожными рельсами. Сходни с шумом упали, и Гринвуд опустился, чтобы помочь Дортмундеру установить их так, чтобы рельсы на них совпали с рельсами железнодорожного пути.

Потом Гринвуд сделал знак Келпу, находящемуся в фургоне.

Келп, в свою очередь, подал знак внутрь фургона, и через несколько секунд появился локомотив. И какой! Тот самый «Мальчик-с-пальчик», знаменитый локомотив; по крайней мере, точная копия знаменитого «Мальчика-с-пальчик», первого американского паровоза, построенного в 1830 году для линии Балтимор-Огайо. Он как две капли воды походил на старые-старые паровозы в диснеевских мультфильмах, хоть и работал не от угольной топки, а от бензинового двигателя форда.

Локомотив шёл в комплекте со своим тендером – хрупким деревянным сооружением, на оригинал которого загружали уголь.

Чефуик встал у управления локомотивом. «Мальчик-с-пальчик» медленно спустился по рельсам сходен и мягко перешёл на путь. Чефуик был на седьмом небе от счастья. Он улыбался.

Он наслаждался, ведя локомотив. В своём воображении он представлял, что это не настоящий локомотив, просто сам уменьшился, чтобы поместиться в его модели.

– Ту-ту! – сказал Чефуик Дортмундеру, показывая в улыбке все свои зубы.

– А я что говорю! – согласился Дортмундер. – Подай вперёд.

Чефуик продвинул локомотив сантиметров на пятьдесят.

– Отлично, – одобрил Дортмундер и пошёл помогать Гринвуду и Келпу убирать металлические сходни в грузовик.

Чефуик, Гринвуд и Келп уже влезли в чёрные гидрокостюмы, блестевшие на солнце. Они ещё не надели ни перчаток, ни масок, но всё их тело было защищено резиной. Это разрешало проблему высокого напряжения.

Дортмундер, Гринвуд и Келп влезли на тендер, и Дортмундер закричал Чефуику:

– Давай!

– Ага! – откликнулся Чефуик. – Ту-ту! – добавил он, и «Мальчик-с-пальчик» пошёл по рельсам.

Гидрокостюм Дортмундера лежал в тендере, на ящике с оружием.

Он надел его и сказал:

– Не забывайте… Когда будем пересекать провода, держите руки прижатыми к лицу.

– Понятно, – отозвался Келп.

«Мальчик-с-пальчик» катил со скоростью около 25 километров в час, и они быстро добрались до санатория «Лунный свет». Чефуик остановился точно перед стрелкой, откуда бывшая железная дорога сворачивала по направлению к бывшей фабрике.

Гринвуд соскочил на землю, побежал перевести стрелку и вернулся назад.

Они провели две ночи, смазывая стрелку и рычаг перевода.

Теперь стрелка переводилась как по маслу.

Все надели капюшоны, перчатки и маски, и Чефуик направил локомотив по рельсам бывшей фабрики. «Мальчик-с-пальчик», его тендер и всё прочее было гораздо легче «форда», с которого сняли мотор, и скорость достигла девяноста километров в час, когда локомотив ударил в изгородь.

Трах!.. Искры, треск, дым. Провода болтались в воздухе.

Колёса скрежетали и скрипели на старых ржавых рельсах, потом заскрипели ещё громче, когда Чефуик затормозил. Они прошли ограждение как спринтер, рвущий грудью ленточку на финише, и остановились посреди хризантем и гардений.

На другой стороне здания, в своём кабинете, доктор Пончард Л. Уискам сидел за письменным столом и перечитывал статью, которую он написал для «Американского журнала прикладной психиатрии». Статья называлась: «Случаи индуцированных галлюцинаций у работников психиатрических больниц». Не успел он её дочитать, как в кабинет ворвался санитар и, задыхаясь, выпалил:

– Доктор! В саду появился локомотив!

Доктор Уискам посмотрел на санитара, потом на статью. Потом снова на санитара и снова на статью.

– Садитесь, Фостер, поговорим, – предложит он.

Дортмундер, Гринвуд и Келп выскочили из тендера в гидрокостюмах и масках для подводного плавания, вооружённые пулемётами.

По всей лужайке бегали, прыгали и кричали больные в белом и сторожа в голубом. Психиатрическая лечебница стала настоящим сумасшедшим домом.

Дортмундер поднял пулемёт и выстрелил в воздух, после чего сразу наступила тишина. Полнейшая тишина.

Повсюду были видны только глаза, круглые, как шары. Дортмундер всё же опознал среди других глаза Проскера. Он наставил на него пулемёт и закричал:

– Проскер! Иди сюда!

Проскер пытался сделать вид, что он – это не он, а совершенно посторонний человек, и продолжал стоять на месте, притворяясь, что Дортмундер глядит не на него.

– Прострелить тебе ноги и перенести на руках? – взревел Дортмундер. – Иди сюда!

Докторша, стоявшая позади толпы, в очках и белой курточке, внезапно закричала:

– Вам должно быть стыдно! Вы отдаёте себе отчёт, как искажаете понятие о мире у людей, которым мы стараемся внушить правильное представление о действительности? Как им отличить фантазию от реальности, когда вы проделываете такие штучки?

– Замолчите, – приказал Дортмундер и закричал Проскеру:

– Я теряю терпение!

Но Проскер оставался прикованным к месту, прикидываясь непонимающим, пока к нему быстро не подошёл сторож и не толкнул его вперёд, прошипев:

– Идёте вы или нет? Мы ведь не знаем, хорошо ли он стреляет. Хотите, чтобы погибли невинные?

Шёпот одобрения последовал за этими словами. Поведение толпы изменилось. Проскера передавали из рук в руки в направлении локомотива.

Проскер внезапно ожил:

– Мне плохо! – завопил он. – Я болен, болен, у меня неприятности, я ничего не помню, ничего ни о чём не знаю.

– Влезай-ка сюда! – рявкнул Дортмундер. – Мы освежим твою память.

Подталкиваемый сзади, Проскер неохотно поднялся на тендер.

Келп и Гринвуд поставили его между собой. Дортмундер обратился к толпе и посоветовал оставаться всем на местах.

– И ещё, – добавил он, – пошлите кого-нибудь перевести стрелку, когда мы уедем. Вы ведь не хотите, чтобы к вам заезжали поезда?

Сотни голов утвердительно закивали.

– Отлично, – сказал Дортмундер и повернулся к Чефуику. – Давай назад.

– Есть, – откликнулся Чефуик и добавил вполголоса: – Ту-ту!

Он не хотел произносить эти слова громко, чтобы сумасшедшие чего не подумали.

Локомотив задним ходом медленно вышел из цветочной клумбы. Дортмундер, Келп Гринвуд, обступив Проскера, схватили его за локти и подняли над полом. Он висел, зажатый со всех сторон гидрокостюмами. Ноге в домашних тапочках болтались в воздухе. Он спросил:

– Что вы делаете? Зачем вы подняли меня?

– Чтобы тебя не убило током, – разъяснил Гринвуд. – Мы проедем по проводам высокого напряжения. Будешь вам помогать?

– О, конечно, конечно. Буду, – пообещал Проскер.

– Я не сомневаюсь в этом, – сказал Дортмундер.

Марч стоял возле путей и курил. За последнее полчаса проехал один грузовик – зелёный старый рыдван, с фермером за рулём.

Когда он проезжал по рельсам, в кузове загремело, и фермер злобно посмотрел на Марча, будто тот был виноват в этом шуме.

Спустя минуту где-то вдалеке раздалась короткая очередь.

Марч внимательно прислушался, но звук не повторился. Без сомнения, простое предупреждение, а не признак беды.

Наконец загудели рельсы. Марч щелчком отбросил сигарету и побежал к фургону. Когда локомотив подошёл, всё уже было готово.

Чефуик остановил «Мальчика-с-пальчик» в нескольких метрах позади грузовика. Пока Гринвуд сторожил Проскера в тендере, Дортмундер и Келп вылезли из гидрокостюмов, спустились и установили сходни на нужное место. Чефуик, осторожно маневрируя, задним ходом ввёл локомотив в фургон, а Келп и Дортмундер задвинули сходни на место. Келп влез внутрь фургона, Дортмундер закрыл за ним дверь, потом, обойдя фургон, сел в кабину рядом с Марчем.

– Всё хорошо? – спросил Марч.

– Никаких проблем.

Марч отъехал и тремя километрами далее свернул на узкую просёлочную дорогу, которую они высмотрели неделю назад.

Дорога эта переходила в тропинку, которая углублялась в лес и терялась посреди сухой долины.

Марч завёл грузовик как можно дальше, потом остановился.

– Послушайте тишину! – предложил он.

Вечерело, в лесу действительно стояла тишина. Полнейшая тишина – как в сумасшедшем доме после предупредительной пулемётной очереди. Дортмундер вышел из кабины и захлопнул дверцу, будто выстрелил. Марч спустился с другой стороны.

Дортмундер открыл заднюю дверь н влез вместе с Марчем в фургон. Внутренность фургона была освещена тремя лампочками, расположенными на потолке. Локомотив занимал практически всё место, оставалось лишь небольшое пространство справа, чтобы можно было протиснуться. Дортмундер и Марч добрались до тендера и влезли в него.

Проскер сидел на ящике с оружием, и выражение невинного сумасшествия начало понемногу исчезать с его лица. Келп, Гринвуд и Чефуик стояли рядом.

Дортмундер подошёл к Проскеру и сказал:

– Проскер, всё ясно, как божий день. Если мы не получим изумруд, ты долго не проживёшь. Выкладывай!

Проскер глядел на Дортмундера с видом провинившегося щенка, который случайно наделал мимо бумаги.

– Я не понимаю, о чём вы. Я болен.

Обозлённый Гринвуд предложил:

– Давайте привяжем его к рельсам, и пусть по нему пару раз пройдётся поезд. Может, он тогда заговорит?

– Честно говоря, меня бы это удивило, – заметил Чефуик.

– Марч, Келп, – сказал Дортмундер, – отведите его в конец фургона и покажите ему, где мы находимся.

Марч и Келп схватили Проскера за локти и стали толкать его по узкому проходу к двери фургона. Они открыли её и показали ему лес, освещённый солнцем, и, когда он хорошо всё рассмотрел, закрыли дверь, втолкнули его в тендер и вновь усадили на ящик с оружием.

– Мы в лесу, не так ли? – сказал Дортмундер.

– Да, мы в лесу. – Проскер кивнул.

– Что такое «лес», ты помнишь? Очень хорошо. Теперь посмотри сюда. Что это за предмет прислонён к борту?

– Лопата, – ответил Проскер.

– Ты вспомнил, что это лопата. Я восхищён. А ты помнишь, что такое могила?

В образе невинной овечки появилась ещё одна трещина.

– Вы не сделаете такого с больным, – сказал Проскер и слабо прижал руку к сердцу.

– Нет, – кивнул Дортмундер, – но я сделаю это с мёртвым. – Он дал Проскеру несколько секунд для размышления, потом предложил: – Я скажу тебе, что будет. Мы проведём здесь ночь, предоставив полицейским искать локомотив, а завтра уедем. Если ты отдашь нам изумруд, мы отпустим тебя.