Текст книги "Охотник за тенью"

Моро остановился перед одним из рабочих столов. Нагнулся, чтобы заглянуть в монитор, и ответил, не глядя на Сандру:

– А, история с губной помадой… Да, я подумал: полагаю, вы правы. Я это добавил в список. – Моро показал на стену, у которой они стояли.

Там висела необъятных размеров доска, на которую заносились все данные по делу, извлеченные из отчетов экспертов-криминалистов и патологоанатомов. На основании этих данных был составлен список.

Предметы: рюкзак, альпинистская веревка, охотничий нож, револьвер «Ругер SP101».

Отпечатки пальцев юноши на веревке и на ноже, оставленном в грудной клетке девушки: преступник обещает сохранить ему жизнь, если он свяжет девушку и ударит ее ножом.

Потом убивает юношу выстрелом в затылок.

Подкрашивает помадой губы девушки (чтобы сфотографировать ее?).

Баллистическая экспертиза определила тип огнестрельного оружия убийцы: «ругер». Но больше всего Сандру удивило то, что Моро понял: монстр заставил Джорджо убить Диану. Пришел к тем же выводам, что и пенитенциарий. Но если комиссар добился таких результатов с помощью научных технологий, то Маркус догадался обо всем, просто просмотрев фотографии сцены преступления и обследовав место, где оно совершилось.

– Идемте со мной, – прервал Моро течение ее мыслей. – Я хочу вам кое-что показать.

Он привел Сандру в соседнюю комнату, узкую, без окон. Не было даже лампы, только посередине стоял стол с подсветкой. Внимание Сандры тотчас же привлекли стены вокруг него, полностью увешанные фотографиями с места преступления. Общие планы, детали. Панорамная съемка, которую сделала она, и кадры, отснятые коллегами из криминалистического отдела: анализы, замеры, исследования разного типа.

– Я люблю размышлять здесь, – сказал Моро.

И Сандре вспомнились слова Маркуса о том, что виновного нужно искать на месте преступления. «Убийца все еще здесь, хотя мы его и не видим. Охотиться за ним мы должны в этом месте, и ни в каком другом» – вот что сказал пенитенциарий.

– Здесь мы и поймаем его, агент Вега. В этой комнате.

Сандра на мгновение оторвала взгляд от фотографий на стене и повернулась к Моро. Только теперь она заметила, что на столе с подсветкой лежат два полиэтиленовых пакета вроде тех, что используют в прачечных. Внутри – одежда. Сандра узнала ее. Она принадлежала Диане Дельгаудио и Джорджо Монтефьори. Эту одежду они выбрали для свидания, и она же валялась в беспорядке на заднем сиденье автомобиля, когда на молодую пару напали.

Сандра смотрела на вещи с чувством щемящей тоски. Будто бы юноша с девушкой лежат рядом на этом столе.

Элегантные призраки молодоженов.

Стирать эти вещи не требовалось, на них не было пятен крови. Они не представляли собой вещественных доказательств.

– Мы вернем одежду родным, – и впрямь заявил Моро. – Мать Джорджо Монтефьори уже не раз приходила, просила, чтобы ей отдали личные вещи сына. Не знаю, зачем это ей. Бесполезные, бессмысленные хлопоты. Но каждый по-своему переживает горе. Особенно родители. Иногда несчастье их сводит с ума. И тогда они являются к нам с абсурдными претензиями.

– Я слышала, что Диане Дельгаудио стало лучше, может, она и вправду сможет нам помочь.

Моро покачал головой и горестно улыбнулся:

– Если вы о сообщениях в прессе, то лучше бы девушка не пережила хирургического вмешательства.

Сандра не ожидала такого ответа.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что она превратится в овощ. – Моро подошел так близко, что Сандра чуть ли не ощущала теплоту его дыхания. – Когда все закончится и мы посмотрим в лицо убийце, мы почувствуем себя круглыми дураками, агент Вега. Мы разглядим его хорошенько и обнаружим, что он совсем не такой, каким мы его представляли. Прежде всего убедимся, что он никакой не монстр, а нормальный человек, такой же, как мы. Даже похожий на нас. Покопаемся в его маленькой жизни обычного человека и не найдем ничего, кроме скуки, посредственности и обиды. Обнаружим, что ему нравится убивать людей, но он, возможно, ненавидит тех, кто мучает животных, и обожает собак. Что у него есть дети, семья, даже кто-то, кто его искренне любит. Мы перестанем его бояться и поразимся, как долго умудрялось водить нас за нос такое банальное человеческое существо.

Слова комиссара ошеломили Сандру. Она все еще спрашивала себя, зачем Моро ее сюда привел.

– До сих пор вы отлично выполняли свою работу, агент Вега.

– Благодарю вас.

– Но впредь не смейте что-то утаивать от меня, как в этом деле с Астольфи. Я должен быть в курсе не только того, что делают мои сотрудники, но даже и того, о чем они думают.

Комиссар выговаривал ей таким ровным тоном и притом так жестко, что Сандра смутилась и потупила взгляд:

– Хорошо, синьор.

Моро долго молчал, потом заговорил о другом:

– Вы привлекательная женщина.

Сандра зарделась от такого неожиданного комплимента. Она ощущала неловкость, ей казалось неуместным, что начальник обращается к ней с такими речами.

– Как давно вы не держали в руках оружия?

Вопрос настолько не вязался с предыдущим замечанием Моро, что это выбило Сандру из колеи. Тем не менее она попыталась ответить:

– Раз в месяц я хожу на стрельбище, согласно уставу, но никогда не несла действительной службы.

– У меня есть план, – заявил Моро. – Я решил выманить монстра из норы, поймать его на живца: самые обычные машины, в них – парочки, на самом деле – полицейские в штатском. С этой ночи они станут разъезжать по окраинам города, каждый час перебираясь на другое место. Я назвал это операция «Щит».

– Лжепарочки.

– Вот именно. Однако нам не хватает агентов-женщин, поэтому я спросил, владеете ли вы оружием.

– Синьор Моро, я не уверена.

– Сегодня я вас освобождаю от ночного дежурства, но хочу, чтобы с завтрашней ночи вы тоже принимали участие в операции. Нам потребуются все ресурсы, чтобы… – Сигнал сотового прервал его. Он ответил, не обращая внимания на Сандру, которая стояла столбом, не зная, куда деваться.

Моро отвечал собеседнику сухо и односложно, по-видимому просто принимая к сведению его слова. Разговор не продлился долго, и, нажав на сброс, Моро снова обратился к Сандре:

– Только что закончили исследовать сточные трубы отделения судебной медицины. Мне жаль, агент Вега, но там не нашли никакой куклы, даже ничего похожего.

Сандра смутилась еще сильнее. Она надеялась, что хорошая новость хоть в какой-то степени вернет ей уважение начальства.

– Как такое возможно? Уверяю вас, синьор, я коснулась чего-то кончиками пальцев, мне это не почудилось, – настаивала она с пылом.

Моро немного помолчал.

– Думаю, вам это может показаться маловажным… но когда вы мне рассказали о том, что врач, перед тем как покончить с собой, избавился от какого-то предмета, спустив его в унитаз, я попросил экспертов исследовать руки покойного. Как знать, вдруг да повезет.

Сандра в везение не верила, но сейчас очень на него надеялась.

– На одной руке нашли следы сульфата алюминия-калия. – Моро сделал очередную паузу. – Вот почему мы не нашли предмет, которого вы коснулись, агент Вега: он при спуске растворился в воде. Что бы это ни была за штука, она была сделана из соли.

13

В основании Рима лежит убийство.

Согласно преданию, Ромул убил своего брата Рема, присвоил городу свое имя и стал в нем первым царем.

Но это явилось лишь началом целого ряда кровавых событий. Эпопею Вечного Города пятнают убийства, и зачастую невозможно определить, какие из них – плод воображения, миф, а какие – истинные дети истории. Величие Рима, если говорить начистоту, взращено на крови. И даже папство на протяжении веков прилагало к этому руку.

Поэтому нет ничего удивительного, что и сегодня в городе тайно празднуют насильственную смерть.

Космо Бардити сдержал слово: помог Маркусу попасть на закрытую вечеринку, которая должна была состояться этой ночью в честь мрачного преступления, совершенного близ Остии. Пенитенциарий не знал, чего ему ожидать, но позвонил на голосовую почту из телефона-автомата на автобусной станции «Тибуртина» и внимательно выслушал послание, оставленное информатором.

«У каждого приглашенного – свой код, состоящий из букв и цифр. Свой ты должен выучить наизусть, записывать ни в коем случае нельзя».

Это не проблема, пенитенциарии никогда ничего не записывали, чтобы не оставлять следов своего существования.

«689А473CS43».

Маркус мысленно повторил код.

«Встреча назначена в полночь».

Потом Космо продиктовал адрес на Аппиевой дороге. Маркус запомнил и его тоже.

«Вот послушай еще: у меня, кажется, наметился многообещающий след… Но не хочу опережать события: нужно проверить источник».

Интересно, подумал Маркус, что это может быть такое. Во всяком случае, довольный тон Космо вселял надежду.

Послание заканчивалось наставлением: «Решившись войти на виллу, ты уже не сможешь передумать. Тому, кто войдет внутрь, обратной дороги нет».

Аппиева дорога носит имя римского цензора и консула Аппия Клавдия Цека, по распоряжению которого она была проложена в 312 году до Рождества Христова.

Латиняне называли ее regina viarum[9]9
  Царица дорог (лат.).


[Закрыть] потому, что в отличие от других дорог эта представляла собой подлинный шедевр инженерной мысли, передовой для того времени. Она была вымощена тесаным камнем, что позволяло передвигаться по ней на любом виде транспорта и при любых погодных условиях. В случае дождя работала дренажная система, – и колеса не увязали в грязи. Первоначально ширина дороги составляла более четырех метров, что позволяло повозкам двигаться в обе стороны; кроме того, вдоль нее проходили тротуары для тех, кто путешествовал пешком.

Технология настолько опередила свое время, что значительные отрезки Аппиевой дороги великолепно сохранились до сих пор. Рядом с руинами римских зданий выросли роскошные виллы, где поселились богачи из привилегированных классов.

Вилла, интересовавшая Маркуса, стояла на самом отшибе.

Фасад в стиле либерти был наполовину затянут плющом, чьи голые ветви напоминали скелет гигантской доисторической змеи. Над западным крылом возвышалась башня-обсерватория. Темнели широкие окна. Время от времени проезжавшие мимо автомобили подсвечивали их фарами, обнаруживая разноцветные изображения огромных орхидей, магнолий, павлинов и попугаев.

Через колоссальные чугунные ворота, настоящее переплетение ветвей и цветов, можно было попасть на подъездную дорожку, вдоль которой росли пинии высотой метров пятнадцать, а то и больше: на удлиненных, чуть склоненных стволах покоились полукруглые, чуть сплющенные кроны – ни дать ни взять старушки в шляпках, надетых ради воскресного дня.

Казалось, в доме никто не жил десятилетиями. Однако чтобы обнаружить чье-то присутствие, на столбе была установлена камера слежения, которая время от времени поворачивалась, охватывая проезд перед домом, освещенный единственным фонарем, испускавшим оранжеватые лучи.

Маркус явился на место гораздо раньше намеченного часа. Устроился метрах в тридцати от входа, там, где обвалилась стена, окружавшая сад. Оттуда, дожидаясь полуночи, он внимательно следил за тем, что происходит на вилле.

Здесь, за городом, сильно подморозило: казалось, все, даже звуки, замерзло и как бы зависло в неподвижном воздухе. Пенитенциария охватило глубокое чувство одиночества: так бывает, когда пытаешься проникнуть за предел, в тайну собственной смерти. В нескольких метрах – вход в потаенный мир, скрытый от глаз обычных людей.

Не в первый раз он ощущал, насколько близок вход в преисподнюю.

Такое случилось, например, во время чартерного рейса, который отправлялся из Чампино по вторникам в два часа ночи; летели на нем исключительно мужчины. Свет в салоне притушен, чтобы не было так неловко встречаться глазами, хотя все и собрались в самолете ради одной цели. Проходя между кресел, он вглядывался в лица этих нормальных людей, пытаясь понять, как они живут при солнечном свете: уважаемые чиновники, отцы семейства, друзья, с которыми хорошо сходить поболеть на стадион. Официально они купили тур в тропики, а на самом деле отправлялись в страну третьего мира, чтобы купить юные жизни, чтобы удовлетворить извращенное желание, о котором матери, жены, невесты, знакомые и коллеги не подозревали и подозревать не могли.

Такая же тоска накатила на Маркуса при виде потухших, отрешенных глаз нигерийских проституток, которых заманили на Запад обещанием работы и которые очутились в темном подвале, где ими торговали по сходной цене, что не исключало жестокого обращения.

Маркусу не забыть чувства смятения и ужаса, какое испытал он, погрузившись в параллельное измерение экстремальной порнографии, выложенной в Интернете. Сеть, спрятанная внутри сети. Место, где дети больше не были детьми, а насилие становилось орудием наслаждения. Место, где каждый, под защитой собственного дома, мог найти выход своим самым постыдным тайным инстинктам, возможно даже удобно устроившись перед монитором в тапочках и пижаме.

Что теперь найдет он на этой вилле, куда так спешит войти?

Пока он размышлял, наступила полночь. Пунктуальные гости начали съезжаться на праздник.

Они выходили из такси или автомобилей с шофером. Машины тут же отъезжали. Иные приходили пешком неизвестно откуда. Парами или поодиночке. Под пальто и шубами – вечерние костюмы и платья. Лица скрыты шляпами или шарфами. Либо воротник поднимался так, чтобы человека невозможно было узнать.

Все подвергались одной и той же проверке. Позвонив у ворот в колокольчик, дожидались ответа – короткой музыкальной фразы. Потом называли код, состоящий из букв и цифр. Замок срабатывал, и они могли войти.

Маркус выждал почти до часу ночи и насчитал по меньшей мере сотню человек. Потом вышел из укрытия и направился к воротам.

– 689А473CS43, – произнес он в домофон, когда отзвучала музыкальная фраза.

Замок щелкнул, ворота открылись.

Его встретил накачанный тип, определенно охранник, и, не сказав ни слова, повел по коридору. Они были одни, ни следа людей, которые на глазах Маркуса недавно заходили в дом. Но больше всего его поразило то, что на вилле не было слышно ни звука.

Качок завел его в какую-то комнату, вошел следом и встал за его спиной. Пенитенциарий оказался перед столом красного дерева, за которым сидела женщина в пурпурном вечернем платье с оголенным левым плечом. У нее были точеные руки и зеленые кошачьи глаза. Черные волосы изящно уложены. Рядом на столе стоял серебряный поднос, на нем – кувшин с водой и несколько бокалов.

– Добро пожаловать, – произнесла она заговорщическим тоном. – Вы в первый раз?

Маркус кивнул.

– Правило здесь одно и очень простое: позволено все, если другой согласен. Но если другой говорит «нет», это значит «нет».

– Я понял.

– У вас есть с собой мобильник?

– Нет.

– Оружие, предметы, которыми можно причинить вред?

– Нет.

– Мы все равно должны обыскать вас. Вы согласны?

Маркус знал, что у него нет выбора. Он расставил руки, а мужчина, стоявший у него за спиной, проделал необходимые процедуры. Закончив, вернулся на место.

Тут женщина наполнила один из бокалов, стоявших перед ней. Потом открыла ящик стола, снова закрыла его и положила перед Маркусом блестящую черную пилюлю.

Маркус заколебался.

– Это ключ, – бодрым тоном заявила она, протягивая ему таблетку. – Вы должны это выпить, иначе не сможете войти.

Пенитенциарий взял таблетку двумя пальцами и проглотил ее, запив полным бокалом воды.

Не успел он поставить пустой бокал, как горячая волна неожиданно поднялась изнутри, разлилась по всему телу и брызнула пеной в глаза. Очертания всего, что его окружало, начали расплываться. Маркус испугался, что вот-вот лишится чувств, но мощные руки подхватили его.

Он отчетливо услышал звонкий хрустальный смех.

– Через пару секунд привыкнете. А пока дайте таблетке действовать, не сопротивляйтесь. – Женщина явно забавлялась. – Вы будете под кайфом около трех часов.

Маркус попытался последовать совету… Через короткое время, сам не зная как, он очутился у стены какого-то зала, звеневшего от голосов. Будто кричали птицы, запертые в вольере. Все было погружено во мглу, которая мало-помалу рассеивалась. Маркус понял, что его глаза попросту приспосабливаются к другому освещению.

Почувствовав, что достаточно твердо стоит на ногах, он двинулся вперед. Комнату заполняла нежная, изысканная музыка – может быть, Бах. Приглушенный свет казался отблеском далекого сияния. Пахло свечным воском, но ощущался также и пронзительный запах секса.

Вокруг находились другие люди. Он не мог их отчетливо разглядеть, но ощущал их присутствие.

Вероятно, он принял какой-то гипнотический препарат, от которого ощущения становились ярче, но в то же время невозможно было что-либо удержать в памяти. Он вглядывался в чье-то лицо и тут же забывал его. С этой целью и давался наркотик: за стенами виллы никто никого не узнает.

Люди проходили мимо, скользили по нему взглядами, даже улыбались. Какая-то женщина ласково прикоснулась к нему, потом отошла. Некоторые были раздеты догола.

На диване копошились безликие тела. Только груди, руки, ноги. И уста, раскрытые, ищущие другие уста, алчущие наслаждения. Все мелькало перед Маркусом, как некий фильм, запущенный с ускорением, ускользающий.

Но если он не мог разглядеть этих людей, незачем было проникать сюда. Нужно было придумать какой-нибудь способ. Он обнаружил, что общая картина расплывается, но детали видятся ясно. Надо сосредоточиться на них. Опустив глаза, видишь четче. Не все выветривается из памяти.

Обувь.

У Маркуса получалось запоминать обувь. Туфли на каблуках, ботинки со шнурками. Черные, лаковые, красные. Он бродил между ними наобум. Пока они не зашагали все вместе. Потоком прихлынули к центру зала, привлеченные чем-то. Пенитенциарий тоже стал пробиваться туда. Поверх загораживавших спин он разглядел нагое тело, лежащее ничком на полу. Из затылка как будто струилась кровь.

Джорджо Монтефьори, тут же сообразил Маркус. Две женщины стояли рядом на коленях и ласкали его.

«Пришло его время… дети умерли…» – наговорил монстр на ту кассету в базилике Святого Аполлинария.

Чуть поодаль – автомобильное сиденье, к которому привязана голая девушка: груди стиснуты грубой веревкой для альпинизма. На ней картонная маска, улыбающееся лицо Дианы Дельгаудио, похищенное с фотографии из газеты или из Сети.

«…лживые носители лживой любви…»

Верхом на ней сидел могучий мужчина. Его скульптурное тело было умащено маслом. На голове – черный кожаный капюшон. В руке серебрилось лезвие ножа.

«…и он был безжалостен к ним… соляной мальчик…»

Сцена, изображающая молодую пару, убитую в сосновом лесу под Остией, была зловещим центром притяжения, главной целью сборища. Время от времени какие-то зрители отрывались от толпы и уходили вместе, удовлетворить возникшее желание.

«…если его не остановят, он не остановится».

Маркуса вдруг затошнило. Он развернулся и, яростно работая руками, выбрался из толпы, забился в темный угол. Стоял там, опершись о стену и глубоко дыша. Хорошо бы его вырвало, тогда он хотя бы частично освободится от наркотика и сможет уйти. Но он знал также, что его организм не в состоянии быстро избавиться от этого калейдоскопического транса. И потом, ему не пристало отступать, особенно сейчас. Он должен идти до конца, другого способа нет.

В эту критическую минуту, подняв голову, он заметил тень: какой-то человек наблюдал за зрелищем, стоя в сторонке. На нем был халат, или плащ, или слишком широкий пиджак. Но Маркуса поразил странный черный предмет, который виднелся из-под полы этой одежды. Человек пытался этот предмет прикрыть. Похоже на пистолет.

Интересно, как он пронес пистолет на вечеринку, спросил себя Маркус. Разве его не обыскали при входе? Но потом понял, что это вовсе не оружие.

Это фотоаппарат.

Маркус вспомнил слова Сандры, заметившей, что монстр нанес помаду на губы Дианы Дельгаудио.

«Думаю, он ее фотографировал. Даже уверена в этом».

Он пришел сюда сделать снимок на память, сказал себе пенитенциарий. Потом оторвался от стены и пошел навстречу тени. Подойдя ближе, изо всех сил попытался вглядеться в черты лица. Все равно что смотреть на мираж: чем ближе Маркус подходил, тем больше они расплывались.

Тень заметила его, развернулась, взглянула в упор.

Маркус ощутил на себе все могущество взгляда этих черных глаз, колючих, словно острия булавок: он мог пригвоздить несчастного к месту, словно мотылька, распятого на доске. Взяв себя в руки, пенитенциарий попытался двинуться дальше, но тень отступила. Маркус ускорил шаг, но идти быстро было невозможно: он будто тонул в океане, среди волн и вязкого песка.

Тень удалялась, время от времени оглядываясь – удостовериться, что преследователь отстал.

Маркус пытался ее нагнать, но каждый шаг давался с трудом. Он даже протянул руку в надежде ухватиться за развевающийся балахон. Но сам запыхался так, будто одолел невероятно крутой подъем. Тут ему в голову пришла мысль. Он остановился и подождал, пока тень оглянется в очередной раз.

Дождавшись, перекрестился наоборот.

Тень помедлила, будто пытаясь понять смысл жеста. Потом продолжила путь.

Маркус пошел следом и увидел, как она скользнула в стеклянную дверь, ведущую наружу. Может, через эту дверь она и проникла в дом, избежав контроля при входе. В скором времени и Маркус переступил порог, с блаженством ощущая, как ночной холод ударяет в лицо, на миг пробуждая чувства, притупленные наркотиком.

Тень направлялась к лесу и была уже далеко. Маркус не собирался упускать ее.

«…если его не остановят, он не остановится».

Но как раз когда Маркус начал понемногу приходить в себя, что-то тяжелое обрушилось ему на затылок. Боль молнией пронзила тело. Кто-то, подкравшись сзади, нанес ему удар. Падая, он терял сознание. Теряя сознание, успел разглядеть в нескольких сантиметрах от своего лица синие башмаки на ногах напавшего на него человека.