Текст книги "Охотник за тенью"

Часть вторая
Человек с головой волка

1

Ветер задувал порывами. Потом стихал.

Метеорологический прогноз предсказывал на эту ночь грозные атмосферные явления. Между деревьев сквозили набухшие влагой молочного цвета небеса. Сильно похолодало, что тоже не предвещало ничего хорошего.

А на ней была надета проклятая мини-юбка.

– Говорят, мы должны целоваться?

– Иди в задницу, Стефано, – огрызнулась она.

Надо же было, чтобы из всех коллег, назначенных в патрули, ей достался этот кретин Карбони.

Они остановились посреди поля в белом «Фиате-500». От них требовалось изобразить парочку, съехавшую с большой дороги в поисках укромного местечка, но на душе у агента Пии Римонти было неспокойно. Сам замысел операции «Щит» не нравился ей, она это считала напрасной тратой людских ресурсов и технических средств. Невозможно покрыть все окрестности Рима, имея каких-нибудь сорок машин в качестве приманки.

Поймать монстра с помощью такого приема – все равно что выиграть в лотерею, купив один-единственный билет.

А еще – в том, почему ее назначили на задание, проявилось немало сексизма.

Как и других агентов-женщин, ее выбрали за привлекательную внешность. Доказательством того, что к их партнерам применялся другой критерий, служил Стефано Карбони, самый невзрачный и притом самый похотливый мужчина в квестуре.

Завтра надо будет поговорить с другими коллегами, занятыми в ночном патрулировании. В случае чего обратиться в профсоюз.

Но имелась другая истина, в которой Пия Римонти не желала себе признаваться. А именно: она боялась. И дрожь пробегала по ногам не только из-за мини-юбки.

Время от времени рука ее скользила в кармашек на дверце, нащупывала рукоятку пистолета. Пия знала, что оружие там, но когда до него дотрагиваешься, становится как-то спокойнее.

Зато Карбони, кажется, от души забавлялся. Ему не верилось, что он сидит в машине наедине с агентом-женщиной, за которой ухлестывал больше двух с половиной лет. Он что, правда вбил себе в голову, что может добиться своего? Идиот. И все же он продолжал провоцировать Пию, отпуская двусмысленные шутки.

– Нет, ты только подумай! Я теперь могу сказать, что мы вместе провели ночь, – захихикал нахал.

– Может, прекратишь изгаляться и подумаешь о работе?

– О какой работе? – фыркнул Карбони, разводя руками. – Мы здесь посреди чиста поля, никто сюда не придет. Этот индюк Моро ни хрена не петрит, поверь. Но раз уж я вынужден тут торчать, – он с ухмылкой придвинулся ближе, – почему не воспользоваться случаем?

Пия отпихнула его:

– Не знаю, понравится ли тебе, если я расскажу Ивану.

Иван, ее парень, был страшно ревнив. Но возможно, как все ревнивцы, он обвинил бы ее саму в сложившейся ситуации. Заявил бы, что она могла избежать неприятностей, попросив назначить другого напарника. Бросил бы в лицо, что ей, как всем женщинам, втайне льстит, когда ее домогаются. В итоге она же и окажется виноватой. Бесполезно объяснять ему, что, вдобавок к другим трудностям профессии, женщина, служащая в полиции, должна постоянно доказывать, что она ни в чем не уступает коллегам-мужчинам. Поэтому она не может ходить к начальству и причитать каждый раз, когда ей не оказывают королевских почестей. Нет, Ивана лучше не посвящать в такие дела.

Стефано Карбони – мудак и завтра будет хвастаться перед коллегами, даже ничего не добившись за ночь. Ну и пусть болтает, главное – держать его на расстоянии до конца дежурства.

Но подлинной проблемой обернулось то, что ей хотелось писать.

Она терпела уже больше часа и чувствовала, что мочевой пузырь вот-вот лопнет. Виной всему – холод и нервное напряжение. Но она продолжала терпеть, скрестив ноги, откинувшись на левый бок.

– Какого черта ты делаешь?

– Музыку врубаю – ты как?

Карбони включил радио, но Пия почти тотчас же выключила его.

– Если кто-то подкрадется к машине, я бы хотела расслышать это.

Полицейский в штатском хмыкнул:

– Ну же, Римонти, расслабься. Мне кажется, будто ты – моя невеста.

– У тебя вообще девушка есть?

– Конечно есть, – обиделся он.

Пие как-то не верилось.

– Вот, погляди. – Карбони вынул мобильник и показал фотографию, которая служила заставкой. Он на море, в обнимку с девушкой.

Хорошенькая, отметила Пия. Потом подумала: бедняжка.

– Она бы не обиделась, если бы узнала, как ты ко мне подкатываешь? – поддразнила его Пия.

– Ну, мужчина должен делать то, что должен, – начал оправдываться Карбони. – Какой был бы из меня мужчина, если бы в такой ситуации, как эта, я бы не закинул удочку. Не думаю, что моя девушка обрадовалась бы, узнав, что рядом с ней не мужчина, а полный лох.

Пия покачала головой. Вот так логика: чистый абсурд. Но вместо того чтобы рассмеяться, она вспомнила о Диане Дельгаудио. Парень, с которым она в вечер нападения поехала в сосновый лес под Остией, не защитил ее. Наоборот: ради спасения собственной жизни согласился вонзить нож ей в грудь. Какой из него мужчина? И как повел бы себя Иван на его месте?

А Стефано Карбони?

На самом деле в этом и заключался вопрос, которого она всю ночь избегала. Если монстр и вправду на них нападет, сможет ли коллега ее защитить? Или тот же самый мужчина, который вот уже больше двух часов неуклюже клеится к ней, согласится стать пособником убийцы?

Пока эти мысли проносились у нее в голове, из радиопередатчика раздался голос:

– Римонти, Карбони, у вас все в порядке?

Их вызывал оперативный центр. Оттуда каждый час связывались с патрулями, расположившимися по окраинам Рима, узнавая, как у них дела. Пия вышла на связь:

– Подтверждаю: здесь ничего не происходит.

– Будьте начеку, ребята: впереди еще долгая ночь.

Пия прервала связь и увидела, что часы на приборной доске показывают всего лишь час ночи. Еще бы не долгая, подумала она. Тут Карбони положил ей руку на колено. Пия сперва метнула в него яростный взгляд, потом стукнула по плечу.

– Эй, – запротестовал он.

Пию взбесил не столько сам жест, сколько то, что ей пришлось поменять позу. Теперь желание помочиться сделалось невыносимым. Она схватила коллегу за воротник:

– Послушай, я сейчас выйду и поищу кустики.

– Зачем?

Пие просто не верилось, что можно быть таким тупым. Не ответив, она продолжала:

– Ты стоишь рядом с машиной и не двигаешься с места, пока я не закончу. Ясно?

Карбони кивнул.

Пия вышла из машины с пистолетом в руке, Карбони сделал то же самое.

– Будь спокойна, подруга. Я на посту.

Покачав головой, Пия пошла вперед. Оставшийся позади Карбони принялся посвистывать, потом послышалось, как струя ударяет о землю. Ему тоже пришла пора помочиться.

– Нам, мужчинам, повезло: мы можем это делать где угодно и когда угодно, – похвастался он во весь голос, потом засвистел опять.

Зато Пие было трудно идти по пересеченной местности. Мочевой пузырь разрывался, проклятая мини-юбка сковывала движения. И чертов ветер невидимыми пальцами хватал за одежду.

Она взяла с собой пистолет и мобильник. Подсвечивая себе дисплеем, пыталась найти подходящее место. Наконец заметила дерево и ускорила шаг.

Подойдя ближе, оглянулась. Положила на землю пистолет и мобильник. Потом, немного стесняясь, спустила колготки и трусики, задрала юбку и присела на корточки.

Ей было неудобно, да и поддувало в поясницу. Но несмотря на настоятельную необходимость, облегчиться не получалось. Будто заколодило.

– Ну давай-давай-давай-давай, – шептала она – но моча никак не выходила.

От страха.

Пия схватила пистолет, прижала его к животу. Свист Карбони доносился издалека, разливался по лесу, и это ее успокаивало. Но каждый порыв ветра заглушал этот свист. И внезапно воцарилась тишина.

– О, пожалуйста, свисти, не умолкай! – невольно взмолилась она.

– Ладно! – крикнул тот и снова начал свистеть.

Наконец-то мочевой пузырь раскрылся. Пия зажмурилась от удовольствия. Теплая жидкость изливалась из нее бурным потоком.

Карбони опять перестал свистеть.

– Вот козел, – тихо выругалась она – но свист возобновился.

Она уже почти заканчивала, когда особенно сильный порыв ветра заставил ее пошатнуться. Тут она и услышала хлопок.

Пия похолодела. Что это было? Да было ли это на самом деле, или ей послышалось? Все произошло слишком быстро, и ветер заглушил звуки. Теперь коллега лучше бы прекратил свистеть, ведь за этим свистом ничего не расслышишь.

Ее охватил панический страх. Она поднялась, кое-как натянула колготки. Сжимая в руках мобильник и пистолет, бросилась бежать в мини-юбке, задравшейся до пупка. Зрелище не слишком красивое, но ей было не до того.

Спотыкаясь, чуть не падая, она неслась вперед, на свист Карбони.

Умоляю тебя, не прекращай.

Ей показалось, будто кто-то преследует ее. Может, разыгралось воображение; все это не важно. Главное – добежать до машины.

Выбежав наконец на место, где они припарковались, Пия увидела, что коллега сидит в машине, а дверца открыта. Она бросилась туда.

– Стефано, прекрати свистеть, здесь кто-то есть! – крикнула она в страхе.

Но свист не прекратился. Добежав до машины, Пия хотела было отхлестать кретина по щекам, но замерла при виде его вытаращенных глаз, разинутого рта. В груди Карбоне зияла рана, из которой вытекала черная, вязкая кровь. Хлопок был выстрелом.

А свист все звучал со всех сторон, приближаясь к ней.

2

На заре его разбудили птицы.

Маркус открыл глаза и услышал трели. Но виски тотчас же пронзило болью. Он попробовал понять, откуда происходит боль, но болело везде.

И было холодно.

Он лежал ничком, в неудобной позе. Правая щека на голой земле, руки вдоль тела, одна нога вытянута, другая резко согнута в колене.

Видимо, он рухнул всей тяжестью лицом вниз, даже не выставив вперед руки.

Сначала он попробовал приподнять поясницу. Потом, опершись на локти, встал на четвереньки. Голова кружилась. Он боролся с искушением снова закрыть глаза. Страх снова лишиться чувств оказался сильнее дурноты.

Он наконец сел, по-прежнему не поднимая глаз. На земле, покрытой утренней изморозью, выделялся его темный силуэт. Он чувствовал влагу на себе: на спине, руках, ногах, затылке.

Затылок, подумал он. Вот откуда прежде всего происходит боль.

Маркус пощупал больное место, но крови не было, только огромная шишка да небольшая ссадина.

Он боялся, что снова теряет память. И быстренько пробежался по своим воспоминаниям.

Неизвестно почему первым пришел на ум образ монахини, разрубленной на куски в садах Ватикана год тому назад. Но его тут же изгнало воспоминание о Сандре, о том, как она целовалась с мужчиной, в которого влюблена, и о том, как они встретились в сосновом лесу под Остией. Потом явилось и остальное… Магнитофон в церкви Святого Аполлинария, слова Клементе: «Над Римом нависла серьезная угроза. То, что случилось ночью, глубоко возмущает и ум, и совесть». Соляной мальчик… И наконец, вечеринка, зловещая оргия, на которую он попал предыдущей ночью, тень человека с фотоаппаратом, преследование в наркотическом тумане, удар по голове. Последнее, что он помнил, – ноги напавшего на него человека, который уходил восвояси. На нем были синие башмаки.

Кто-то охранял ту тень. Почему?

Наконец Маркусу удалось встать на ноги. Он почувствовал, что замерз. Кто знает, в какой момент прошлой жизни, от которой амнезия его отрезала, он приучился терпеть холод.

В бледном свете зари сад вокруг виллы приобрел призрачные очертания. Пенитенциарий вернулся к стеклянной двери, через которую вышел, но та была заперта. Он попытался выломать створку, но не хватило сил. Тогда он поднял с земли камень и разбил стекло. Сунул руку в отверстие и открыл дверь.

Внутри от вечеринки не осталось и следа. В доме, казалось, десятилетиями никто не жил. Мебель покрыта белыми чехлами, воздух затхлый.

Неужели ему вправду все привиделось? Таким мощным оказался наркотик, который он принял? Но тут он заметил одну деталь – аномалию – и понял, что все происходило на самом деле.

Нигде не было пыли.

Везде было слишком чисто, патина запустения не коснулась предметов.

Маркус сорвал полотнище, покрывавшее диван, и набросил себе на плечи, чтобы согреться. Нажал на выключатель, но электричества не было. Ощупью пробрался по лестнице на верхний этаж в поисках туалета.

Нашел его в глубине спальни.

Сквозь жалюзи просачивался слабый дневной свет. Маркус нагнулся над раковиной и стал споласкивать лицо снова и снова. Потом поднял голову и посмотрел в зеркало. Под глазами – темные круги: удар не прошел даром. Может, у него даже черепная травма.

Он вспомнил Космо Бардити, его сообщение в голосовой почте: «Вот послушай еще: у меня, кажется, наметился многообещающий след… Но не хочу опережать события: нужно проверить источник».

– Космо, – прошептал Маркус. Он рассказал о вечеринке, он устроил так, что Маркуса пропустили на виллу. Может, Космо и предал его?

Но что-то говорило ему, что Космо тут ни при чем. Все случилось потому, что он бросился вслед за тенью. Но может быть, он заработал удар по голове, перекрестившись в обратном порядке. Хотя человек-тень не понял этого жеста. Одурманенный наркотиком, Маркус не помнил его лица, но отметил недоумение, с которым человек обернулся и взглянул на него.

Но кто-то другой понял. Тот, в синих башмаках.

Надо сообщить Клементе, а потом выяснить, что нового узнал для него Космо. Но сейчас он хотел одного: поскорее покинуть виллу.

Чуть позже он зашел в бар на заправочной станции. Женщина за прилавком посмотрела на него так, будто перед ней – живой мертвец.

Маркус еще нетвердо стоял на ногах, он едва доехал до этого места. У него, наверное, ужасный вид. Он порылся в карманах в поисках мелочи, положил у кассы несколько евро.

– Большой кофе, пожалуйста.

Дожидаясь, пока ему сварят кофе, Маркус поднял взгляд на телеэкран в углу зала.

Телерепортер стоял в глухом месте, посреди поля. За его спиной суетились агенты полиции. Маркус узнал Сандру.

– Полицейских, убитых сегодня ночью, звали Стефано Карбони и Пия Римонти, – объявил журналист. – С ними монстр повторил почти тот же ритуал, что и в первый раз: убил мужчину выстрелом в грудь, а женщине выстрелил в живот, возможно заметив, что она вооружена. Но не убил ее на месте, а привязал к дереву и взялся за нож. Нам стало известно со слов судмедэксперта, что пытка продлилась долго. Подробности в следующем выпуске…

Маркус увидел в углу телефон-автомат. Забыв о кофе, бросился в кабинку. Набрал номер голосовой почты и уже собирался говорить, когда электронный голос сообщил ему, что на почту поступило новое сообщение.

Пенитенциарий набрал код, подождал. Будучи уверен, что сообщение – от Клементе, неожиданно услышал голос Космо Бардити. Тот оставил второе сообщение, после того, которое послал вечером. Но тон был не таким спокойным, как в первый раз: голос выдавал глубокое смятение, к которому примешивался неприкрытый страх.

«…Нам нужно срочно увидеться, – тараторил, задыхаясь, Космо. – Все гораздо хуже, чем ты можешь себе вообразить. – Он чуть не плакал от волнения. – Мы в опасности, в серьезной опасности, – предостерегал он. – По телефону не могу сказать, приходи ко мне в клуб, как только прослушаешь это сообщение. Буду ждать тебя до восьми утра, потом заберу дочку и подругу и увезу их из Рима».

Сообщение закончилось. Маркус взглянул на часы: десять минут восьмого. Он еще может успеть, но нужно поторопиться.

В данный момент Маркус не думал о том, что обнаружил Космо, его больше интересовало, что же нагнало на него такого страху.

3

Сандра знала Пию Римонти.

Они частенько беседовали. В последний раз обсуждали магазины спортивной одежды. Пия тоже посещала спортзал и собиралась заняться пилатесом.

Пия не была замужем, но из ее слов можно было заключить, что она не прочь завести семью: жениха ее, насколько Сандра помнила, звали Иван. Пия говорила, что жених у нее ревнивый и требовательный, именно поэтому она подала рапорт о переводе из патрульной службы на офисную работу: так он, по крайней мере, всегда будет знать, где она находится. Пия была влюблена и, хотя всегда мечтала носить форму, легко согласилась изменить свой статус. Сандра помнила ее искреннюю улыбку и то, что в баре квестуры она всегда бросала в кофе кубик льда.

Этим утром Сандра фотографировала нагое, истерзанное тело Пии, и мысли у нее путались. Панорамную съемку она делала на автопилоте, заледенев от ужаса и даже не испытывая боли. Не то чтобы ее радовало такое бесчувствие, но без этой неожиданно возникшей брони она не выдержала бы и пяти минут.

Когда монстр понял, что нынешней ночью ему попались полицейские, всю свою злобу он выместил на Пие. Выстрелив ей в живот и тем самым обезвредив, он раздел девушку и мучил ее по меньшей мере полчаса. Ее нашли прикованной наручниками к стволу дерева. Монстр всю ее изрезал охотничьим ножом. Стефано Карбони повезло больше. По утверждению судмедэксперта, убийца выстрелил ему в грудь, попал в артерию. Парень умер мгновенно.

Когда из оперативного центра попытались связаться с агентами по радио, как это делалось каждые шестьдесят минут, ответа не поступило. На место направили патрульную машину, и полицейские обнаружили весь этот кошмар.

СМИ уже были в курсе произошедшего. И это несмотря на предосторожности, принятые в квестуре, чтобы избежать утечки информации.

Двойное убийство произошло рядом с Аппиевой дорогой, где этой ночью было отмечено необычное движение автомобилей: на данный момент единственная странность, которая могла оказаться зацепкой.

Комиссар Моро был вне себя от бешенства, операция «Щит» закончилась катастрофой. Гибель двоих агентов означала для полиции худший из провалов.

Более того, монстр надругался над трупом Пии Римонте, напудрив девушке лицо и накрасив губы помадой. Может быть, и в этом случае он сфотографировал свое произведение. Каков бы ни был смысл ритуала, Сандра находила его отвратительным.

И как в прошлый раз – ни ДНК убийцы, ни отпечатков пальцев.

Вместе с сотрудниками ЦОС, с Моро во главе, Сандра вошла в квестуру, возвратившись с места преступления. Толпа репортеров и фотокорреспондентов дожидалась именно комиссара, который мрачно проследовал к лифту, не сделав никаких заявлений.

Среди людей, скопившихся во дворе, Сандра заметила мать Джорджо Монтефьори. Женщина, которая так настойчиво требовала, чтобы полицейские вернули ей одежду сына, теперь стояла там, держа в руках пластиковый пакет и пытаясь привлечь внимание Моро.

Комиссар повернулся к одному из своих людей и что-то сказал вполголоса, но Сандре удалось расслышать слова:

– Уберите от меня эту даму. Вежливо, но твердо.

Сандре стало жаль ее, но она понимала также и раздражение Моро. Убиты двое полицейских, и сейчас не до того, чтобы выслушивать бредни матери, пусть даже и обезумевшей от горя.

– Расследование начинается с нуля, – объявил комиссар чуть позже, когда команда собралась в оперативном штабе. Потом обратился к доске вещественных доказательств и добавил туда улики, найденные на новом месте преступления.

Убийство в сосновом лесу близ Остии

Предметы: рюкзак, альпинистская веревка, охотничий нож, револьвер «Ругер SP101».

Отпечатки пальцев юноши на веревке и на ноже, оставленном в грудной клетке девушки: преступник обещает сохранить ему жизнь, если он свяжет девушку и ударит ее ножом.

Потом убивает юношу выстрелом в затылок.

Подкрашивает помадой губы девушки (чтобы сфотографировать ее?).

Оставляет рядом с жертвами какой-то предмет из соли (куколку?).

Убийство агентов Римонти и Карбони

Предметы: охотничий нож, револьвер «Ругер SP101».

Убивает агента Стефано Карбони выстрелом в грудь.

Стреляет в агента Пию Римонти, ранит ее в живот. Потом раздевает. Приковывает к дереву, пытает и убивает охотничьим ножом. Накладывает макияж (чтобы сфотографировать ее?).

Пока Моро писал, Сандра заметила разницу между уликами, собранными на первом и на втором месте преступления. На втором их было меньше, и они не представляли особого интереса.

На этот раз убийца ничего не оставил для них. Никакого фетиша, никакой подписи.

Закончив, комиссар повернулся к залу:

– Я хочу, чтобы вы откопали всех извращенцев, всех маньяков, судимых за преступления на почве секса, какие ни есть в этом городе. Вы их возьмете в оборот, заставите выложить все, что они знают. Мы должны снова изучить их профили, слово за словом, проверить все их передвижения за последние месяцы, даже годы, если это необходимо. Я хочу знать содержимое их компьютеров, быть в курсе того, какие сайты в Интернете они посещают и на какие мерзости мастурбируют. Мы запросим перечень телефонных звонков и обзвоним всех абонентов, одного за другим, пока что-нибудь не всплывет. Они все должны чувствовать, что их обложили, что им дышат в затылок. Наш кадр не мог вынырнуть из пустоты, у него так или иначе должно быть прошлое. А значит, изучайте заново старые дела, приглядывайтесь к каждой детали, которую мы могли упустить. И накопайте мне что-нибудь об этом сукином сыне! – Моро завершил свою инвективу, грохнув кулаком по столу. Собрание закончилось.

Сандра утвердилась в мысли, что у них на самом деле ничего нет. И ее внезапно охватило чувство неуверенности. Очевидно, не она одна испытывала такое чувство. На лицах коллег явно читалась растерянность.

Пока все покидали зал, она встретилась взглядом с комиссаром Креспи. Старый полицейский казался усталым, события последних дней, судя по всему, стали для него тяжелым испытанием.

– Ну что, как все прошло дома у Астольфи? – спросила Сандра.

Креспи занимался обыском в квартире судмедэксперта, покончившего с собой.

– Никакой связи с убийством.

Сандра удивилась:

– Тогда как ты объяснишь то, что он сделал?

– Поди пойми его. Сотрудники ЦОС прошерстили всю его жизнь, с самого рождения, и ничего не нашли.

– Но в это невозможно поверить. Во-первых, он мог спасти Диану Дельгаудио, но оставил ее умирать. Во-вторых, утаил и уничтожил улику. Человек не становится соучастником преступления, если у него нет какого-либо личного интереса!..

Заметив, что Сандра почти срывается на крик, Креспи взял ее за локоть и отвел подальше.

– Послушай, я понятия не имею, что взбрело Астольфи в голову, но подумай сама: зачем ему уничтожать соляную куколку? Правда в том, что он был человеком одиноким, нелюдимым и, скажем так, никто не относился к нему с симпатией. Может, по какой-то причине он озлобился на квестуру, а то и на весь человеческий род. Такое бывает с социопатами, они порой совершают ужасные, совершенно необъяснимые поступки.

– Ты хочешь сказать, что Астольфи был сумасшедшим?

– Не то чтобы сумасшедшим, но, возможно, ему что-то стукнуло в голову. – Креспи помолчал. – Однажды я арестовал педиатра, который каждому сто одиннадцатому пациенту прописывал неправильное лекарство. Бедным деткам становилось очень плохо, и никто не понимал причины.

– Почему именно сто одиннадцатому?

– Да кто ж его знает. Но именно такая точность его и погубила. В остальном он был хорошим врачом, аккуратным, внимательным, как немногие. Вероятно, ему было необходимо время от времени давать волю своей темной стороне.

Однако Сандру это объяснение не убедило.

Креспи положил ей руку на плечо:

– Знаю, тебе неймется, ведь это ты разоблачила ублюдка. Но у серийных убийц не бывает сообщников, и ты это знаешь: они – одиночки. И потом, возможность того, что Астольфи знал монстра и вдобавок подстроил так, чтобы появиться на месте первого преступления, маловероятна.

Скрепя сердце Сандра была вынуждена признать, что комиссар прав. Но такая правота заставляла ее чувствовать себя еще более хрупкой и бессильной перед лицом совершившегося зла. Интересно, где сейчас пенитенциарий, подумала она. Вот кто мог бы утешить ее и ободрить.

Маркус явился в «СКС» за несколько минут до восьми. Улица, на которой находилось заведение, в этот утренний час была пустынна. Маркус подошел к двери, позвонил в домофон и стал ждать ответа. Тщетно.

Может быть, Космо, видя, что он не идет, решил ускорить бегство с семьей. Он был напуган; нельзя предугадать, как поведет себя человек под влиянием страха.

Но Маркус не мог упустить подсказку, пусть даже самую скромную. И, убедившись, что вокруг действительно никого нет, вынул из кармана складную отмычку, которую всегда носил с собой, и открыл замок.

Прошел по длинному бетонному коридору, ведущему к красной двери. Неоновая вывеска, обычно освещавшая ее, была выключена. Маркус повторил ту же операцию, что и у парадной двери, и вошел в заведение.

Горела только одна лампочка, над эстрадой.

Пенитенциарий пересек зал, старательно огибая диваны и столики. Вскоре он очутился в той части здания, где находился кабинет Космо. У самой двери застыл как вкопанный.

Было что-то странное в тишине, которая царила вокруг.

Еще не коснувшись дверной ручки, он уже предчувствовал, что за дверью его ожидает труп.

Переступив наконец порог, разглядел в полутьме тело Космо Бардити, опрокинувшееся на письменный стол. Подошел ближе, зажег настольную лампу: Космо сжимал в руке пистолет, а висок был прострелен. Глаза широко раскрыты, левая щека сплющилась в луже крови, которая скопилась у края стола и капала на пол.

Все указывало на самоубийство, но Маркус знал, что это не так. Следов борьбы, говоривших о вторжении убийцы, и правда не было, но Космо ни за что не стал бы убивать себя. У него была дочка, он гордился ею. Он никогда бы ее не покинул.

Космо обнаружил что-то важное, поэтому его и убили. В последнем его сообщении в голосовой почте звучали фразы, внушающие тревогу.

«Все гораздо хуже, чем ты можешь себе вообразить. Мы в опасности, в серьезной опасности».

Что имел в виду Бардити? Что так напугало его?

В надежде, что Космо перед смертью как-то исхитрился оставить для него какой-нибудь след, Маркус принялся за поиски. Надев латексные перчатки, открыл ящики стола, вывернул карманы покойного, заглянул под мебель, осмотрел все предметы на столе, порылся в мусорной корзине.

Складывалось впечатление, что кто-то его опередил.

Это стало очевидно, когда он понял, что исчез мобильник Бардити. Его унес убийца? Возможно, там сохранились следы звонков, которые Космо делал, собирая информацию. Возможно, именно благодаря своим контактам в преступной среде он обнаружил что-то настолько важное, что его нельзя было оставить в живых.

Возможно.

Маркус отдавал себе отчет, что это всего лишь предположения. Насколько он мог судить, вовсе не обязательно, что Космо вообще пользовался мобильным телефоном.

Но стационарный телефон в кабинете был. Пенитенциарий поднял трубку и нажал на клавишу, вызывавшую последний набранный номер. После нескольких гудков послышался женский голос.

– Космо, это ты? Ты где?

В голосе звучала тревога. Маркус повесил трубку. Наверное, подруга Космо, видя, что он все не идет, начала волноваться.

Пенитенциарий бросил последний взгляд на комнату, но не нашел ничего интересного. Уже собираясь уходить, еще раз взглянул на свастику, вытатуированную на шее Космо.

Несколько лет назад Маркус спас ему жизнь, более того – предоставил шанс изменить ее. Этот символ ненависти уже не представлял сущности Космо Бардити, но тот, кто найдет труп, подумает иначе и не испытает сочувствия, какого новый Космо достоин.

Маркус поднял руку и благословил его. Время от времени он все-таки вспоминал о своем сане.

4

Тайна состояла из трех уровней. Первый – соляной мальчик.

Даже если у кого-то получится разгадать эту часть, останется еще две.

До сих пор ни у кого не получалось.

Но несмотря ни на что, Батиста Эрриага не был спокоен. Ему приснился Мин, добрый великан, друг, которого он в ранней юности убил на Филиппинах. В последние дни он часто думал о Мине, может, оттуда и сон. Но всякий раз, когда такой сон приходил, Батиста начинал волноваться. Недобрый знак. Мин как будто предостерегал его. Опасность реяла вокруг, сгущалась, словно грозовые тучи. Страшная тайна его молодых лет – ничто в сравнении с тем, что он сейчас старался защитить.

Все происходило слишком быстро. Пришел в движение смертоносный механизм, а Батиста не знал, как остановить его.

Этой ночью – новое нападение, вылившееся в двойное убийство.

Сам факт смерти не возмущал его, и гибель невинных жертв не вызывала никакого сочувствия. Просто уж таков порядок вещей. Он не был лицемером. Правда в том, что перед лицом чужой смерти мы оплакиваем самих себя. Нет ничего благородного в этом чувстве: мы всего лишь боимся, что когда-нибудь и нас постигнет та же судьба.

Его беспокоило только то, что на этот раз погибли двое полицейских. Могут возникнуть сложности.

Однако следует признать, что в чем-то ему и повезло. Самоубийство судмедэксперта сильно затормозило расследование. Идиот Астольфи дал себя обнаружить, но оказался достаточно предусмотрительным и лишил себя жизни прежде, чем в полиции догадались о его роли во всем этом деле.

Но Эрриага непременно должен был выяснить, не идет ли кто-нибудь по следу соляного мальчика, пусть даже в какой-то момент преследователи окажутся перед непроницаемой стеной.

Тогда его тайна будет сохранена.

Много лет назад совершили ошибку: недооценили серьезную опасность. Пришло время исправить недочет. Но все происходит быстро, слишком быстро. Поэтому ему нужно точно знать, в каком состоянии находится полицейское расследование.

Для этого существовал единственный способ: придется отказаться от первоначальной идеи посетить Рим инкогнито.

Один человек должен узнать о том, что он прибыл в город.

Отель «De Russie» располагался в самом конце элегантной улицы дель Бабуино, которая соединяет две площади – площадь дель Пополо и площадь Испании; ее название происходит от статуи силена, распростертой посреди фонтана, воздвигнутого в 1571 году. Лицо скульптуры настолько безобразно, что римляне тут же, не чинясь, нарекли ее бабуином.

Батиста Эрриага переступил порог отеля люкс, надвинув козырек кепки на лоб, и, стараясь не привлекать к себе внимания, направился в «Стравинский-бар», эксклюзивное место, где посетители могут отведать самые лучшие коктейли и самые изысканные блюда, а начиная с весны уютно расположиться за столиком в саду огромной гостиницы.

В баре проходил деловой завтрак. Мужчина лет шестидесяти, на вид властный и в то же время утонченный, угощал партнеров по бизнесу, приехавших из Китая.

Его звали Томмазо Оги. Многие поколения его предков жили в Риме, сам он происходил из очень бедной семьи, но разбогател на строительных работах в период, когда бессовестные предприниматели разоряли город с единственной целью: нажиться. Оги дружил с магнатами, был связан с политиками сомнительных моральных устоев и состоял членом масонской ложи. Он специализировался на спекуляциях и подкупе, в том и другом проявляя незаурядное мастерство. Несколько раз его имя всплывало в ходе проводившихся городскими властями расследований различных преступлений, его даже коснулось обвинение в сотрудничестве с криминальными структурами. Но он всегда выходил сухим из воды, и репутация его оставалась незапятнанной.