Текст книги "Агнец на заклание"

Глава 18

Деревья по обеим сторонам дороги скрывали солнце, и серая узкая лента вилась, как вставка на зеленом платье. Толстые голуби тяжело летали, удовлетворенно воркуя над изумрудными папоротниками с волосатыми, как гориллы, стволами. Запах сырости от листьев, озеро, сверкающее, как разбитое стекло, солнце, ныряющее в низкие облака. Мотор ревел на головокружительных поворотах дороги.

Странно, но от прохладной, пахнущей сыростью зелени уверенность Элис исчезла. Она снова возвращалась в неизвестность, ее одолевали дурные предчувствия того дня, когда она впервые появилась на пороге коттеджа, бесполезно стуча в дверь, которую ей никто не открыл. Как она могла поверить, что сейчас Камилла вернулась?

С тех пор как они выехали из Хокитики, Дандас не произнес ни слова. Он вцепился в руль, и его толстые сильные пальцы сжимали его крепче, чем надо. Он гнал машину, и Элис чувствовала, как голова у нее кружится от поворотов.

Она откинулась назад и заставила себя думать о чем-нибудь приятном. Ну, о том времени, когда они плыли на корабле, и после репетиции Феликс вдруг посмотрел на нее и очень ласково сказал:

– Пошли, маленькая Элис.

И они оба знали в тот просветленный миг, что влюблены. Потом о времени, когда она обнаружила Феликса в пустом театре после окончания спектакля, когда немногочисленные зрители разошлись по домам. Он вдруг прижал ее к себе и, поцеловав, сказал: «Мадам, из-за вас я теряю дар речи, и только кровь кипит в моих венах». И у нее возникло ошеломляющее чувство, что это все еще спектакль, и он будет длиться всю жизнь. Потом она вспомнила время, когда дела шли все хуже, и она сидела в маленькой чайной, и ее слезы падали в кофе. А Феликс сказал:

– У тебя очаровательное детское личико, когда ты плачешь.

– О чем ты думаешь? – неожиданно раздался голос Дандаса, бархатный, по-прежнему гипнотизирующий ее.

Элис закрыла глаза.

– Ни о чем особенном.

– Но ты улыбалась.

– Как ты можешь следить за выражением моего лица, если смотришь на дорогу?

Дорога вилась вверх по горе Геркулес с лесистыми склонами.

– Когда мы одолеем этот перевал, остановимся перекусить. Я взял поесть. Ты не ожидала, правда? Разумеется, нет.

– Нет, не ожидала. Я думала, что ты слишком беспокоишься о Маргарет.

– О Маргарет! – вздохнул он. – Надо быть честным. Но я, видимо, не всегда был таким.

Элис почувствовала большое облегчение: его настроение изменилось.

– Как хорошо, Дандас, что ты так думаешь. Ты, конечно, воспринимаешь это иначе. Но девочка выросла и может делать все, что хочет.

Потом она заговорила о другом:

– Завтрак на воздухе – замечательно, но мы же спешим. Разве мы не торопимся увидеть Камиллу?

– Камилла может подождать часок-другой. Мы не позволим ей менять наши планы. А о чем все же ты думала, когда улыбалась?

– Да ни о чем.

– Не о том ли водителе автобуса, таком порывистом симпатичном парне?

Элис почувствовала, как ее щеки порозовели.

– О Феликсе? – спросила она деревянным голосом.

– Ведь между вами что-то было. Когда-то. Не так ли? – мягко спросил Дандас.

Элис возмутилась – какое он имеет право задавать такие вопросы? Рана еще слишком болит, чтобы трогать…

– Может, и было. Ну, так же, как между тобой и мисс Дженнингс, но я не покупала подвенечного платья, – добавила она.

Вдруг Элис пожалела о сказанном. Не потому, что задела чувства Дандаса, а потому, что его губы пугающе сжались.

– Что было, то было, – сказала она. – Я не думала о Феликсе, я думала о бедной Кэтрин Тори. Я и не предполагала, что с ней, а теперь удивляюсь, почему не догадалась. Она всегда была такая нервная.

– Я сразу понял, – сказал Дандас. В его голосе слышалась любезность, будто он решил придерживаться именно такого тона.

– ТЫ знал и ничего не говорил мне?

– Моя дорогая девочка, разве ты не понимаешь, что они держали это в страшном секрете? Надо уважать их желания.

– Но той ночью ты же знал, как я испугалась. И я подумала, что они что-то сделали с Камиллой.

– Но ты же не могла долго так думать? – Дандас потрепал ее тяжелой рукой по колену и мило улыбнулся. – Примерно часа через полтора мы доедем до маленького озера. Думаю, нам имеет смысл там позавтракать. Я захватил бутылку сотерна. Посмотри – вот и солнце. – И снова его рука легла на ее колено. – Что было, то было, да?

Элис кивнула, точно под гипнозом. Она очень старалась разобраться в логике Дандаса. Он любит ее, однако предпочел, чтобы она провела несколько дней в дурных предчувствиях, но не выдал секрет людей, которые для него ничего не значили. Ей хотелось избавиться от его руки на колене, но она не могла себя заставить. Сегодня он какой-то взрывной, легко выходит из себя.

(Может, он был рад, что тот случай заставил подозревать именно Торпов?.. Но нет, главное – Камилла в безопасности!).

– Ты ведь меня любишь, моя прелесть? Ну, скажи мне. Я хочу услышать это от тебя.

Элис вдруг почувствовала страшную неловкость.

– Дандас. Я… – Она резко остановилась и, не сказав того, что собиралась, принялась болтать. – Знаешь ли, когда я приехала сюда, я подумала, что ты влюблен в Камиллу. Что все вы здесь в нее влюблены – и Дэлтон Торп, и Феликс. А теперь знаю, что никто. Камилла, конечно, простофиля, но ты, вероятно, заставил ее поверить, что заботишься о ней, – я сужу по ее записям. Бедная девочка! Так нечестно! И к тому же у нее были деньги. Если кто-то узнал об этом, он мог бы ее убить из-за них. Боюсь, что в этом можно заподозрить и тебя, Дандас.

– Почему меня? – спросил он уныло.

– Потому что именно ты все собираешь. У Феликса нет ни гроша, У Торпов – мешки с деньгами. Так что все элементарно.

Таким вот окольным путем увела она его от вопроса – любит она его или нет. И похоже, это ей удалось.

Дандас улыбнулся.

– Какое ты все же удивительное создание! И какая головка! Но если ты намерена говорить обо мне такие ужасы, может, тебе лучше снова заснуть?

– Хорошо, что к Дандасу вернулось хорошее настроение, и Элис стала думать, как уедет в Австралию к Феликсу. Интересно все же, что скажет Дандас. Ведь она скоро ему сообщит. Это, конечно, ранит его, но он наверняка поведет себя как джентльмен. Потом она расскажет Камилле про дурацкую ситуацию, в которую попала. И все из-за нее. Камилла захохочет и примется давать ей советы…

– Вот здесь мы свернем к озеру. – Дандас направил машину по изрытой колеями дороге между низко нависшими ветвями. Потом, проехав полмили по ухабам, остановился возле полуразрушенного эллинга. На берегу, усыпанном галькой, лежала шлюпка.

– Здесь никто не бывает. Правда, красиво? Элис посмотрела на мрачную воду, в которой отражались деревья и кусты. В самом центре, как картина в раме, ярко голубело пятно и виднелся белый горный пик. Мираж на темно-зеленой воде, точно драгоценный камень, за которым надо глубоко нырнуть, чтобы достать.

– Если никто не бывает, то чья это лодка?

– Фермера. Он тут жил неподалеку, но уехал. Сперва позавтракаем или покатаемся?

– Поедим, – сказала Элис уверенно. Она расположилась на нагретой солнцем гальке. – Если ты нальешь мне сотерна, я решу, что уже в раю.

– Это как раз то, что… – Вдруг Дандас резко оборвал себя, точно испугался, что язык выдаст его. – Это то, что я и собираюсь сейчас сделать, – закончил он фразу. – Солнечный свет, еда, красивое озеро, самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо видел…

– Да брось ты, – запротестовала Элис, – не такая уж я и хорошенькая.

– Дорогая, для меня ты безупречна. Маленькая и совершенная. Давай лучше поедим, а то я что-то впадаю в лирику.

Дандас вынул из машины пакет с сэндвичами и вино. Отлично, подумала Элис, что уже минут пятнадцать как образ Феликса не всплывал у нее в голове. И когда-нибудь она ему скажет: «Я лежала на берегу лесного озера с мужчиной, который меня страстно любил, и медленно, с удовольствием пила вино…»

– А что ты будешь делать, если я вдруг скажу, что не люблю тебя, Дандас? – спросила Элис с легкостью, когда ей показалось, что ему совершенно неважно, что она говорит.

Дандас посмотрел на нее абсолютно желтыми от солнца глазами. Да, глаза тигра, уныло подумала Элис.

– Я отвезу тебя на лодке и утоплю. А озеро очень глубокое. И холодное. – Он засмеялся. – Ну, давай поплывем, а то заснем здесь.

– А Камилла? – пробормотала Элис.

– А что Камилла?

– Мы должны поскорее увидеть ее.

– Ну, она подождет. Ожидание ей не повредит.

Дандас столкнул лодку в воду, Элис влезла в нее. Маленькая лодка закачалась. Дандас уверенно взялся за весла, они приятно шлепали по воде. Расстояние между ними и берегом быстро увеличивалось. Элис опустила руку в воду. Она и впрямь ледяная, будто отражающиеся в ней снежные вершины остудили ее.

– В самом центре глубина не измерялась.

– Это как раз там, где небо и горы? Но, когда мы подплывем, видение исчезнет?

– А ты наклонись и посмотри. Я перестану грести, а то рябь все портит. Посидим тихонько.

Вода успокоилась. Элис наклонилась, лодка тоже, а темно-зеленая вода заволновалась.

И вдруг лодка наклонилась еще сильнее. Дандас едва не упал на Элис, и она по самые подмышки погрузилась в ледяную воду. Тяжело дыша и пытаясь выровнять лодку, Дандас втащил ее.

Элис упала на сиденье, мокрая и дрожащая. Лицо Дандаса усеяно каплями воды. Или пота? Его глаза совершенно почернели.

– Боже мой! Ты чуть не упала в воду, чуть не перевернула лодку! – Он протянул руки, точно хотел ее обнять. Его лицо казалось безумным.

– Но я не наклонялась, – сказала Элис. – Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы испугаться. Не расстраивайся. Я умею плавать.

– Не в этой воде. Ты бы замерзла, не доплыв до берега.

– Но ты же здесь. И лодка. Какой ты глупый. Ты бы меня спас. Все в порядке. Но все равно темнеет. Поплыли к берегу.

Дандас взялся за весла. В его лице все еще не было ни единой кровинки.

– Так близко, – пробормотал он. – А ты как раз та женщина, которую я искал всю жизнь. – Он улыбнулся странной улыбкой. – Проклятье! – Казалось, он готов заплакать.

Глава 19

Похоже, мисс Уикс не было дома. И Камиллы тоже не было. Элис постучала и почувствовала, как дождь закапал на лицо. Она услышала мяуканье кота, еще раз дернула дверь. Заперта.

Последние лучи солнца затянулись тучами, и все потемнело.

А капли уже падали на шелестящие листья деревьев. Ветра не было, пальмы шуршали своими веерами, и этот шум был похож на шуршание юбок из тафты. Но это только шелест пальм, а вовсе не Камиллы, которая бежит открывать ей дверь.

Домик пуст. Никого, кроме кота. Итак, она вернулась к тому, с чего начала две недели назад. Все таинственно и мрачно.

Сзади послышались шаги, и Дандас встал рядом.

– Что, никого?

– Нет, даже света, только кот орет.

Во мраке Элис заметила, что он улыбается.

Особой улыбкой, не счастливой, но ироничной, почти садистской. Нет, это игра света. Она отодвинулась.

– Дандас…

– Ты в самом деле ожидала, что Камилла приедет? Пошли домой.

– Но… Но ведь телеграмма…

– Кто-то пошутил. Разве ты не поняла с самого начала?

Она наблюдала за его странной пугающей улыбкой.

– Дандас, это ты ее послал? Он покачал головой.

– Нет, но я думаю, что выясню кто. Может, Маргарет. Может, ей кажется, что это веселая шутка. А ты не подозревала, что у нее есть чувство юмора? Неважно, мы ей потом выскажем.

Дандас взял ее за руку. Голос его был глубже обычного, мягче самого мягкого бархата. Он все еще улыбался.

– Должно быть, Маргарет. Она – единственная, кто может знать.

Элис попыталась вырваться, и ее сердце забилось.

– Знать что? – прошептала она.

– Чего ты боишься, любовь моя? Ты разве не знаешь, что я тебя обожаю? Пошли домой. Маргарет вообще ничего не знает, – усмехнулся он.

Наконец все неясные предчувствия и подозрения выкристаллизовались в смертельный страх. В голове беспорядочно мелькали фразы: «Интересно, правда ли то, что говорят о Дандасе», «Маргарет обожает своего отца», «Становится очень опасно», «Счет за нейлоновую красную ночную рубашку – четыре фунта четыре шиллинга…»

Но у нее хватило здравого смысла понять, что сейчас нельзя сопротивляться. Она может только надеяться на таинственного отправителя телеграммы (если это не Маргарет) и на то, что Дандас, несмотря на неуравновешенность, боготворит ее.

«Слепая дурочка!» – подумала Элис о себе. А она-то думала…

«Глупый маленький ягненок», – сказал ей Феликс.

– Феликс, – прошептала она в отчаянии, будто его имя служило заклинанием.

Они уже сидели в машине, и Дандас подъехал к воротам своего дома. Фары высвечивали яркие головки георгинов.

Свет. Кто мог его включить? Дандас остановил машину и тихо сидел. Шторы на окнах были задернуты, но через щели пробивался свет. Темно-красный фонарь заливал холл алым светом.

– Это не может быть Маргарет, – сказал Дандас. – Она уехала.

Элис почувствовала облегчение. Похоже, что освобождается от кошмара.

– Дандас…

– Это не может быть Камилла! – резко ответил он и выскочил из машины.

Элис поспешила за ним, хотя ноги ее дрожали. Она подоспела к входной двери, когда Дандас открыл ее и вошел.

Кто-то внутри пел: «Ночь и день, и ты один…»

Любимая песня Камиллы. Она говорила, что пение – один из ее талантов. Это она!

– Камилла! – радостно закричала Элис и кинулась в прихожую.

Лестницу скрывал полумрак, потому что свет внизу не был включен. Кто-то спускался вниз. Женщина. Она встала на границе тени и, засмеявшись, снова побежала наверх. Это Камилла. Элис разглядела серую шубку и светлые волосы. Странно же она себя ведет!

– Камилла? Идиотка! – Элис бросилась за ней.

– Стой! – резко велел Дандас и схватил ее. Она стала сопротивляться.

– Отпусти! Наверху Камилла. Она…

Но голос ее замер, когда она увидела совершенно белое лицо Дандаса.

Почему? Почему он в таком ужасе? Что он сделал, если так боится Камиллу? Прежде чем Элис поняла, что происходит, Дандас изо всей силы, которая таилась в его теле, втолкнул ее в гостиную.

Она споткнулась о ковер и едва не упала. Когда Элис выпрямилась, то увидела совершенно необычную картину: у холодного камина сидели две женщины и как будто разговаривали. Одна протянула к другой руку. И обе одеты в подвенечные платья, обе – в фате, которая тонким призрачным покрывалом спускается на плечи.

Элис прижала пальцы к глазам, затем опустила руки. Мираж? И Камилла на лестнице, и эти две замершие фигуры нереальны. Это фигуры дрезденского фарфора в полный рост.

Она вздрогнула от странного звука за спиной. Дандас что-то выкрикнул, и вдруг лицо его опало. Он будто постарел. Уголки рта опустились. Он готов был зарыдать! Старик с жалобным выражением мальчика на лице. Затем спокойно – Элис испуганно наблюдала, что он будет делать, – шагнул в прихожую и закрыл за собой дверь. Тихий щелчок – он повернул ключ в замке. Элис не сразу поняла, что осталась с этими двумя странными невестами, беседа которых была прервана на полуслове. Он запер ее в своем музее. Элис подошла ближе и увидела: это манекены с длинными ресницами и ломкими черными волосами, как на витринах. Кто их принес сюда и зачем? Кто-то хотел сыграть с Дандасом шутку. Но почему он до того испугался, что запер ее здесь и ушел? Элис уже не могла думать. Она смотрела только на фигуры невест. Конечно… Она понимала, что это те два подвенечных платья, что показывала ей Маргарет: белое атласное в стиле тридцатых годов и слегка выцветшее кружевное – мисс Дженнингс. Девушки, которая так и не стала невестой.

Камилла живо проболталась священнику о белом подвенечном платье. Так, может, и она была невестой? Была ли?

Элис сама в какое-то глупое мгновение предполагала стать хозяйкой этого странного дома.

И вдруг с ужасающей ясностью Элис увидела всю историю целиком. Застывшие фигуры принадлежали этой комнате, как чаши, как серебро, поскольку эти женщины тоже сделали свой вклад. Конечно, мать Маргарет, соскользнувшая в трещину на леднике, начала, а мисс Дженнингс, которая никогда не надела обручального кольца, добавила, и Камилла с тысячью фунтов от кузины Мод тоже внесла – персидский ковер или пару подсвечников времен королевы Анны. Дандас собирал свои мрачные сувениры, потому что это – его болезнь. Он не мог выбрасывать вещи, даже те, которые способны уличить его: нейлоновую рубашку или замшевые туфли. Камилла, видимо, упаковала чемоданы перед тем, как уехать в Хокитику с Дандасом – получить деньги и, как она думала, выйти за него замуж. А он решился сохранить содержимое чемодана и пошел на совершенно абсурдный риск.

Что теперь будет с ней? Элис, в отличие от мисс Дженнингс и Камиллы, пойдет дальше и наденет обручальное кольцо. Все законно. Когда Дандас думал, что у нее шесть братьев, он настаивал на ее отъезде, а когда обнаружил, что она – единственный ребенок богатых родителей, находящихся на безопасном расстоянии, – все переменилось. Она вспомнила обволакивающую теплоту ночи, когда он попросил ее выйти за него замуж, доброту, показавшуюся ей искренней и бескорыстной. И задрожала.

В любой момент Дандас снова может войти, и ей не будет пощады. Для него слишком опасно тянуть дальше. Элис понимала, что совершила, и не могла ожидать, что он оставит ее в живых.

И вдруг кто-то засмеялся у нее над головой. Смех Камиллы… Она не уверена. Но она узнала голос Дандаса, который протестовал:

– Тише, пожалуйста, тише! – И голос перешел в агонизирующий шепот. Потом резко хлопнула входная дверь, зашумела отъезжающая машина. А потом шаги наверху. Вдруг кто-то побежал вниз по лестнице… Ближе…

Элис очнулась и прыгнула к куклам. Эта комната – на нижнем этаже, слава Богу, она может убежать и скрыться в кустах, попытаться как можно ближе подойти к отелю.

Но окно было заперто. Стоя на коленях, Элис отчаянно пыталась справиться со старомодными шпингалетами. Наконец они подались. Она толкнула раму, и тут дверь позади нее открылась. Элис уже готова была выпрыгнуть из окна, но замерла, как вор, пойманный на месте преступления.

– Маленькая Элис! Глупый маленький ягненок. Ну, ты видишь – овце понадобилось влезть в волчью шкуру, чтобы тебя спасти.

Элис повернулась. Феликс. Тонкое интеллигентное лицо. Взлохмаченные волосы. Но Феликс в Австралии! Нет, он не мог ее оставить. Не мог…

– Феликс! Не могу без тебя. Без тебя нет смысла… – И ее голос затих, когда она грациозно опустилась на кушетку, покрытую гобеленом, затканным огромными розами розового цвета.

Глава 20

Как ни странно, она слышала и голос мисс Уикс.

– Бедняжка. Как не стыдно напугать ее так!

– Все в порядке. Она крепкая, наша маленькая Элис. – Это был веселый голос Феликса.

Она не потеряла сознания, и ей показалось, было что-то такое, что помогло ей осознать присутствие Феликса и отгородиться от ужаса это. У мисс Уикс на голове виднелось что-то желтое; ее проницательные глаза моргали, кончик носа трепетал. Она была в шубе…

Элис вдруг поняла.

– Так это были вы! – воскликнула она, указывая на шубку и полусползший парик. Потом ее голос стал печальным. – Значит, это вовсе не Камилла.

Феликс сел рядом и положил тонкую нервную руку на ее плечо.

– Похоже, Камиллы больше никогда не будет. – И, не давая времени подумать, он добавил:

– Прости этих ужасных дам. – Он указал на манекены. – Вышло очень удачно. Нам не хотелось, чтобы тебя включили в экспозицию мадам Тюссо. Но ты так глупо вела себя, что могла бы добиться этого.

Элис осмотрелась.

– А где Дандас?

– Я думаю, на леднике. Разве ты не слышала шум машины? Он выскочил и убежал, как черт от ладана.

Во рту Элис пересохло. Она почувствовала тошноту.

– Но почему ледник? Он… Феликс спокойно ответил:

– Я позвонил в отель, и они послали пару проводников. Но я думаю, что они опоздают. Давайте надеяться, что так и будет.

Элис видела темные фигурки, скользящие на льду, исчезающие за острыми скалами, снова появляющиеся, похожие на мух, ползущие все выше – к глубоким трещинам.

– А Камилла? – прошептала она.

– Она никогда не уезжала в Австралию. Она не ездила никуда дальше Хокитики в машине Дандаса Хилла, чтобы получить деньги по чеку. В банке ее запомнили, потому что она хотела получить сразу все деньги. И после этого никто ее больше не видел.

– Она так и не купила шарики от моли, – глупо сказала Элис. – Для шубы. – Она устало закрыла глаза. – Дандас так и отослал ее шубу.

– Он вообще ничего не отослал. И не собирался. Куда? Ему не повезло, что ты появилась в коттедже сразу после Камиллы. У него не было времени что-то сделать. Он хотел несколько дней подумать, что уничтожить, а что сохранить. Но ты нарушила его планы. Он пытался выкурить тебя из домика. Но ты же упрямая. Ты в него вцепилась, в этот домик. Первая твоя глупость. Но потом он узнал, что у тебя богатая семья далеко отсюда, и решил – удача! Старый Дандас снова встанет на ноги! Удача, потому что ты чуть не погибла от ветки дерева в бурю.

Элис вспомнила дверь домика за своей спиной в темноте.

– Ты хочешь сказать, что это не было случайностью?

Глаза Феликса холодно блеснули.

– И ты все-таки уехал, оставил меня?

– Дорогая, в тот момент, когда я услышал, что ты дала слово мистеру Хиллу, я понял, что ты – в абсолютной безопасности. Во всяком случае, пока не умрут твои родители. Особенно когда я уразумел, что он страстно увлечен тобой. Но, как видишь, я все же не уехал. И очень кстати: ты увезла мистера Хилла в Хокитику, очистив сцену для нас с мисс Уикс. А мы провели свое расследование.

Элис попыталась улыбнуться.

– Он с ума по мне сходил. И если бы он не… – Она остановилась – еще озарение – увидела его поспешную попытку окунуть ее в озеро. Он как сумасшедший набросился на нее, но раньше ему не приходилось убивать женщину, которая ему нравилась.

– Феликс, ты так и не нашел Камиллу?

– Нет, – ответил он, запнувшись и не желая, чтобы она осознала весь ужас случившегося.

– Тогда я знаю, где она. Прямо в центре озера, там, где вода как бы ловит солнце. Она похожа на блестящее голубое зеркало. И я рада, что именно там Камилла ушла в голубую вечность.

Она услышала снова агонизирующий умоляющий голос Дандаса:

– Тише, пожалуйста, тише! – Он не мог вынести крик Камиллы и сжимал ее горло пальцами, опуская все глубже в воду.

Феликс прижал Элис к себе.

– О, моя драгоценная маленькая Элис. Удивительная, ненормальная и очень смелая дурочка.

Теперь можно было обо всем забыть в крепких объятиях Феликса. Она уткнулась лицом в его твидовый пиджак, мечтая сохранить очарование этого мига.

– Мы уезжаем отсюда, – слышала она голос Феликса. – Я попросил Камиллу пригласить тебя, чтобы увидеть. Я хотел убедиться, что ты можешь обходиться без помощи. И должен был дать тебе время, чтобы ты в этом убедилась сама. Ладно, черт побери, тебе придется выходить замуж за бедняка.

– Попробуй только остановить меня! – сказала Элис сияя.

Потом снова вздохнула – нахлынули воспоминания.

– Феликс, мы не должны спускать глаз с Маргарет. Бедная девочка, она подозревала это. Она грубила мне, надеясь, что я уеду. Камилла писала, что Маргарет обожает отца. Она пыталась ни на что не обращать внимания, но когда она узнала, что я остаюсь, то показала мне все – и нейлоновую ночную рубашку Камиллы, и свадебные платья. Она могла их и не показывать. А что Дандас сжег той ночью, когда я болела, не знаю.

– Перестань об этом думать! – Он поцеловал ее в губы.

Элис краем глаза заметила мисс Уикс, которая спокойно раздевала манекены.

– О, мисс Уикс. Я… Мы забыли, что вы здесь.

– Не обращайте на меня внимания, дорогая. Я слепа и глуха. Надо этих дам оттащить обратно в магазин в Хокитику. Мы их взяли взаймы. Мистер Додсуорт все устроил – целую ночь проездил за ними и привез вовремя. А что касается телеграммы, это я придумала. У меня было чувство, что вы можете перепугаться в Хокитике и сбежать. И вас трудно было бы обвинить. А мы хотели, чтобы вы вернулись. – Она заморгала понимающими глазами. – Так ведь, Додсуорт?

– Не будьте банальной. Это недостойно такой тонкой натуры, как вы. У нее талант. Ты слышала, Элис, как она мастерски спела песню Камиллы? И всего после одной репетиции!

Мисс Уикс порозовела от удовольствия, ее ноздри затрепетали.

– А почему бы не пойти ко мне и не выпить по чашке хорошего чая?