Текст книги "Возвращение в Оксфорд"

Дороти Ли Сэйерс
Возвращение в Оксфорд

This edition published by arrangement with David Higham Associates Ltd. and Synopsis Literary Agency

Составитель и научный редактор серии Александра Борисенко

© The Trustees of Anthony Fleming deceased, 1923

© Natacha Ledwidge, иллюстрации, 1998

© А. Борисенко, Е. Кузнецова, перевод на русский язык, 2013

© А. Борисенко, предисловие, глоссарий, 2014

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2014

© Е. Гаврилова, карты, 2014

© ООО “Издательство АСТ”, 2014

Издательство CORPUS ®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь

История Питера Уимзи и Гарриет Вэйн рассказана в четырех романах и новелле:

“Сильный яд” (Strong Poison) – 1930

“Где будет труп” (Have His Carcase) – 1932

“Возвращение в Оксфорд” (Gaudy Night) – 1935

“Медовый месяц в улье” (Busman’s Honeymoon) – 1937

“Толбойз” (Talboys) – 1942

Кроме того, о семейной жизни Питера и Гарриет повествует неоконченный роман “Престолы, господства” (Thrones, Dominations), завершенный в 1998 году писательницей Джилл Пейтон Уолш, а также “Письма семейства Уимзи”, которые Дороти Л. Сэйерс публиковала в годы Второй мировой войны, – на их основе Уолш написала роман “Презумпция смерти” (A Presumption of Death), изданный в 2002 году.

Джилл Пейтон Уолш продолжает писать романы о героях Дороти Л. Сэйерс – последний вышел в 2010 году и называется “Изумруды Аттенбери” (The Attenbury Emeralds).

Женщины в Оксфорде

 
Не дай мне Бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!
 

А. С. Пушкин

 
…Не правда ли, как славно
Суровым стенам пол переменить?[1]1
  Перевод с англ. В. Сонькина.


[Закрыть]
 

Альфред Теннисон

“Возвращение в Оксфорд” (Gaudy Night) – роман, который был особенно дорог Дороти Л. Сэйерс. В этой книге ей удалось наконец уйти от легкой, игровой интонации детективной головоломки и заговорить о том, что волновало ее всерьез. Многие поклонники ее таланта были разочарованы: где былая легкость? Где кровавые убийства? Современный читатель может добавить к этим вопросам свои: почему эти ученые дамы так боятся даже пустякового скандала? И зачем выбирать между наукой и любовью? На это можно лишь ответить, что история, рассказанная в романе, – часть другой, не менее захватывающей истории. Истории о долгой борьбе, о стойкости и о блистательной победе.

“Академия для женщин”

Ученые женщины были всегда. Во все века рождались отщепенки, интересовавшиеся математикой и астрономией, знавшие древние языки и писавшие научные трактаты, но это были исключения из всех правил, и даже для самых выдающихся женских умов не существовало никакой карьеры в собственном смысле слова. Общественные институции их попросту не учитывали – к примеру, женщина не могла стать членом Королевского общества, объединявшего ученых Англии.

Время от времени раздавались призывы допустить женщин к университетскому образованию, но в них всегда чувствовался привкус утопии. В конце XVII века Даниэль Дефо, вдохновленный трактатом одной ученой дамы, написал эссе, в котором гневно вопрошал, отчего ученые мужи лишают возможности образования – этой божьей благодати! – тех, кто дал жизнь их сыновьям. Какое право имеют священники обделять половину своей паствы? Дефо предлагает создать “Академию для женщин”, где они смогут свободно учиться без всяких помех и вторжений. Эта Академия не будет монастырем, добавляет он. Никакого целибата, никаких строгих правил – женщины смогут уходить и приходить, когда захотят.

В XVIII веке в Англии появился кружок интеллектуалов, которых прозвали “синими чулками”. Это была компания мужчин и женщин, собиравшихся в разных салонах Лондона, чтобы вести интеллектуальные беседы. В нее входили такие известные личности, как художник Джошуа Рейнольдс, актер Дэвид Гаррик, лексикограф Самюэль Джонсон. Королевой кружка считалась Элизабет Монтегю – весьма образованная и состоятельная дама, в чьем доме в Мэйфэре все они часто собирались. Собственно, синие чулки носил мужчина, писатель и натуралист Бенджамин Стилингфлит, но вскоре так стали называть всю группу. Модный кружок часто служил темой для сплетен и газетных статей, дошло даже до того, что в одной статье анонимный автор призывал Оксфорд и Кембридж открыть свои двери перед “остроумными и учеными леди”.

В XIX веке нравы стали строже, прозвище “синий чулок” теперь воспринималось как презрительное и обидное. Викторианский идеал женщины не предусматривал глубоких познаний в науках. От девушки из хорошей семьи ожидали, что она будет немного музицировать, немного рисовать, читать чувствительные романы и ждать появления жениха. А после свадьбы станет мудрым капитаном домашнего корабля, ангелом в доме, примером слугам и детям, опорой мужу.

Разумеется, ученые женщины никуда не делись. Ярким примером может служить Мэри Сомервиль (в ее честь позже назвали один из первых женских колледжей). Она родилась в Шотландии, была замечательно хороша собой. Самостоятельно выучив латынь, чтобы читать в оригинале сочинения Ньютона, Мэри впоследствии стала выдающимся математиком и астрономом. Дважды была замужем – в первом браке скучала и, как говорят, имела обыкновение во время приемов прятать под веером листочки с математическими задачами и решать их украдкой. Благодаря второму мужу она попала в общество интеллектуалов, где ей было самое место. Умерла в Неаполе, в возрасте 92 лет, оставив множество научных трудов.

Мэри Сомервиль – “академик в чепце”.

Большинство девочек из семей среднего класса получали очень ограниченное образование – главным образом дома, с гувернантками, хотя и женские школы тоже существовали. При этом преподавательская работа была, в сущности, единственным пристойным занятием для незамужней женщины. А таких было немало – в середине XIX века в Великобритании, согласно переписи населения, женщин насчитывалось на полмиллиона больше, чем мужчин. Беда в том, что сама гувернантка зачастую тоже была очень плохо обучена, полностью зависима от хозяйских капризов и никак не защищена социально. Тут, как правило, не шла речь о вдохновенном увлечении науками – самая известная гувернантка в литературе, героиня романа Шарлотты Бронте “Джен Эйр”, с радостью бросает преподавание, чтобы стать преданной женой и матерью.

Но вышло так, что именно забитые гувернантки, а не состоятельные ученые дамы, стали причиной реформы, имевшей далеко идущие последствия. В 1843 году было создано благотворительное Общество помощи гувернанткам (Governesses’ Benevolent Institution), которое приняло решение выдавать будущим преподавательницам сертификаты, проводить экзамены и тем самым упрочить их профессиональное и финансовое положение. Результаты первых экзаменов оказались весьма плачевными. В 1847 году при Кингс-колледже в Лондоне открылись вечерние курсы для женщин (они назывались “Лекции для леди”). Лекции имели бешеный успех, пришлось открывать дополнительные дневные курсы. И в 1848 году, под непосредственным патронажем королевы Виктории, было создано первое высшее учебное заведение для женщин – Квинс-колледж. Уровень обучения был далек от университетского – по сути, это было среднее образование. Преподавали в колледже мужчины.

Поэт-лауреат Альфред Теннисон написал по этому поводу поэму “Принцесса”, в которой в шутливо-утопическом духе описывается женский университет, где расхаживают строгие дамы-прокторы, почтенные вдовицы-деканы и прекрасные школярки с золотыми кудрями.

Важно отметить, что Квинс был открыт не только для гувернанток, но и для любых слушательниц, которые хотели посещать занятия и могли за них заплатить. Из этого колледжа вышли две женщины, оказавшие колоссальное влияние на женское образование в Англии, – Фрэнсис Мэри Басс и Доротея Бил. Обе они возглавили школы для девочек, которые работали по высоким академическим стандартам и постепенно вышли на уровень, не уступавший лучшим мужским школам. В то время идея равного образования для мальчиков и девочек большинству казалась совершенно дикой и неосуществимой – но мисс Басс и мисс Бил это нисколько не смущало.

Женщины в мужской Академии: сговорчивый Кембридж

Кампания за женское образование расширялась и набирала силу. Одним из главных борцов и стратегов этой кампании стала Эмили Сара Дэвис. Эмили Дэвис была дочерью священника из Саутгемптона. Переехав в Лондон в начале 1860-х годов после смерти отца, она попала в круг ранних феминисток и суфражисток – ее ближайшей подругой была легендарная Элизабет Гарретт Андерсон, первая в Англии женщина-врач, которая в 1874 году создала и возглавила первый в Великобритании женский медицинский колледж. Цели, которые ставила перед собой Эмили Дэвис, были не менее грандиозными.

С 1850-х годов Оксфорд и Кембридж проводили “экзамены на местах” – по всей Англии мальчики из разных школ получили возможность написать экзаменационные работы, чтобы преподаватели двух старейших университетов оценили их знания (это был необходимый шаг, поскольку большинство школ работали без всяких стандартов). Эмили Дэвис решила добиться, чтобы на эти экзамены допускали и девочек. Оксфорд был готов провести отдельные “девичьи” экзамены, но мисс Дэвис была категорически против такого подхода. Кембридж оказался более сговорчивым и согласился на эксперимент – разумеется, девочки сдавали экзамен отдельно, но им были даны те же экзаменационные задания, что и мальчикам. Мисс Дэвис рисковала: могло не найтись достаточно желающих, результаты могли оказаться удручающе низкими, все предприятие могло обернуться провалом. Но не обернулось – в большой степени благодаря директрисам передовых школ. В целом девочки справились с заданиями на удивление хорошо, и их участие в кембриджских экзаменах для школьников стало постоянным. Но мисс Дэвис на этом не остановилась.

Эмили Дэвис, 1901 г.

Когда в 1864 году Королевская комиссия решила проверить состояние среднего образования, мисс Дэвис настояла, чтобы женские школы были включены в проверку. Даже школы для мальчиков были по большей части сочтены неблагополучными, но школы для девочек – за исключением заведений мисс Басс, мисс Бил и еще нескольких директрис – продемонстрировали безнадежно низкий уровень знаний, бессистемность и поверхностность. Вывод комиссии о преподавательницах звучал как приговор: “Их самих не учили, и они не умеют учить”.

Комиссия высказала убеждение, что способности к обучению равны у обоих полов, что обучение не вредит здоровью девочек и что женские школы нуждаются в какой-то форме контроля. Эти выводы были чрезвычайно прогрессивными, и последствия не заставили себя ждать. В частности, стали открываться новые школы для девочек, работающие по принципам, заложенным мисс Басс и мисс Бил. Этим школам требовались обученные преподавательницы – вопрос о высшем образовании для женщин становился все более насущным.

Женский университет из поэмы Теннисона.

Рис. Джорджа дю Морье, “Панч”, 1866 г.

Многие пионеры женского образования считали, что обучение девочек не должно заканчиваться в 17–18 лет, что, начав учиться в хорошей школе, способная девушка должна иметь возможность и дальше утолять жажду знаний. Очевидным путем к этому были уже доказавшие свою жизнеспособность женские курсы и лекции, которые теперь можно было поднять на новый, университетский уровень. Этим путем пошла Энн Джемайма Клаф, дочь ливерпульского торговца хлопком. В 1866 году она организовала специальные лекции для женщин, которые читались университетскими преподавателями на севере Англии – в Ливерпуле, Манчестере, Лидсе. Затем курсы распространились по всей стране, и мисс Клаф обратилась в Кембридж с просьбой о специальном экзамене для женщин старше восемнадцати. Такие экзамены начали проводить в 1869 году.

Тем временем Эмили Дэвис, не желая довольствоваться женскими курсами и женскими экзаменами, решила, что создаст собственный колледж, который будет работать по стандартам мужского университета. Поскольку Кембридж проявлял бóльшую гибкость, чем Оксфорд, она обратилась за помощью к нескольким тамошним преподавателям, которые поддерживали идею женского образования, сформировала комитет, начала сбор средств. С самого начала мисс Дэвис открыто формулировала свою цель – добиться, чтобы женщин допускали к экзаменам на степень и чтобы впоследствии они могли стать полноправными членами университета.

Денег удалось собрать немного. И все-таки мисс Дэвис сняла небольшой домик в Хитчине, в 26 милях от Кембриджа, нашла нескольких донов, готовых ездить к ученицам на поезде, и в октябре 1869 года пять первых студенток приступили к учебе.

В тот же год молодой кембриджский дон Генри Сиджвик, активно участвовавший в организации курсов мисс Клаф, предложил проводить в Кембридже лекции, которые помогли бы женщинам готовиться к женским экзаменам. Предприятие имело большой успех, в Кембридж стали прибывать слушательницы. Было очевидно, что нужен какой-то пансион, где они могли бы жить. Генри Сиджвик предложил Эмили Дэвис объединить усилия. Этот план казался разумным со всех сторон – учитывая скудость ресурсов и организационные сложности, от объединения выиграли бы все. Но мисс Дэвис наотрез отказалась – ей не нужны были специальные женские экзамены, она хотела, чтобы ее студентки учились на тех же условиях, что и мужчины. Объединения не произошло.

Вместо этого в Кембридже, где еще недавно и присутствия женщины никто не мог себе представить, было создано два женских колледжа вместо одного. Мисс Дэвис, несмотря на финансовые трудности, сумела собрать достаточно средств, чтобы начать строительство на купленном ею участке в деревушке Гиртон, в двух с половиной милях от центра Кембриджа. В 1873 году состоялся переезд, колледж получил имя Гиртон.

Генри Сиджвик вместе с мисс Клаф в 1871 году открыл Ньюнем (хотя называться так он стал только в 1875 году). Мисс Клаф стала его первым ректором.

Женщины в мужской Академии: неподатливый Оксфорд

Как мы помним, в 1862 году Оксфорд отказался допустить школьниц к своим проверочным экзаменам. В 1866-м последовали еще одна просьба и еще один отказ, но в 1870-м Оксфорд все-таки ответил согласием. На экзаменах 1873 года произошел неожиданный инцидент: лучшая работа была подписана “Э. М. Э. Х. Роджерс”, способному кандидату была тут же предложена стипендия в Вустер (один из оксфордских колледжей). И тут выяснилось, что Э. М. Э. Х. Роджерс – леди восемнадцати лет от роду, Энни Мэри Энн Хенли Роджерс. Вустер смущенно отозвал стипендию и преподнес девушке несколько книг. И речи не могло быть о том, чтобы допустить ее к учебе.

Неизвестно, как долго смог бы Оксфорд оборонять свои священные рубежи, но тут произошло знаменательное событие: донам разрешили жениться.

Уже с середины XIX века в старейшем университете Англии начали проводиться реформы. Либеральные реформаторы пытались урезать привилегии знати, осовременить программу, которая не менялась столетиями, более равномерно распределить нагрузку между профессорами и тьюторами, ослабить религиозные ограничения и т. д. Все эти новшества приживались очень медленно, при упорном сопротивлении университетских консерваторов. В 1871 году был принят законодательный акт, который открыл доступ в университет студентам любых вероисповеданий (до этого Оксфорд был строго англиканским). Религиозная реформа положила конец целибату преподавателей (до этого обзаводиться семьей имели право только профессора и главы колледжей). Д. Болдсон, автор книги “Оксфордская жизнь”, пишет, что как современная история начинается с Великой французской революции, так история современного Оксфорда начинается со статута 1877 года, согласно которому члены университета получили право вступать в брак.

Изменение действительно оказалось революционным. В университете появились молодые жены – в основном это были образованные женщины, дочери профессоров и священников, ярые сторонницы женского образования. В Оксфорде еще с середины 1860-х годов пытались, как и в Кембридже, организовать лекции для женщин, но только теперь эта инициатива приобрела настоящий размах. Правда, лекторы не всегда благосклонно воспринимали новые веяния. Известно, что искусствовед и художник Джон Рескин отказался пускать женщин на цикл своих лекций, объяснив, что “шляпкам” там делать нечего, они будут только занимать место: “Я буду говорить об углах, градусах, цветах, призмах… и о прочих вещах, недоступных женскому уму”. Однако отделаться от “шляпок” оказалось не так легко.

В Оксфорде образовалось целое общество борцов за женское образование, был создан специальный комитет. Мужчины принимали во всем этом живейшее участие – оксфордские жены почти всегда могли положиться на поддержку своих мужей, а часто и отцов, многие из которых занимали высокое положение в университетской иерархии. Так, молодая женщина по имени Берта Джонсон, жена историка из колледжа Олл-Соулз, тут же привлекла мужа к чтению лекций по истории, которые имели огромный успех. Многие другие выдающиеся преподаватели охотно приняли участие в начинании. Слушательницам курсов разрешили заниматься в Радклиф-Камере – одном из зданий оксфордской Бодлеанской библиотеки. По инициативе Торольда Роджерса, отца той самой Энни Роджерс, которая чуть не получила стипендию в Вустер, был принят университетский статут, обеспечивавший проведение специальных экзаменов для женщин старше восемнадцати лет. Наряду с традиционными предметами – латинским, греческим, математикой, историей и т. д. – в экзаменационные курсы были включены английская словесность и современные языки, которые тогда не входили в экзаменационную программу Оксфордского университета. Эти предметы были введены специально для женщин (которые зачастую плохо знали древнегреческий и латынь), но впоследствии оказались востребованы и мужскими колледжами. По результатам экзаменов женщины получали сертификаты.

Как и в Кембридже, естественным следствием введения курсов стала идея создания специальных женских пансионов, или “холлов”, которые тогда еще не называли себя колледжами, но фактически представляли собой такую же структуру, как мужские колледжи Оксфорда (в Оксфорде и Кембридже колледжи всегда были в первую очередь местом проживания студентов). Члены инициативной группы съездили в Кембридж, чрезвычайно вдохновились успехами Гиртона и Ньюнема и решительно взялись за дело.

Еще одна фантазия “Панча” на тему прекрасных школярок.

Рис. Джорджа дю Морье, 1873 г.

Однако, как и в Кембридже, между организаторами возникло непреодолимое разногласие. Впоследствии его окрестили борьбой между “лагерем Крайст-Черч” и “лагерем Бэйлиола” – разумеется, в каждый лагерь входили представители многих колледжей, а также их жены и другие энтузиасты женского образования. Более консервативный “лагерь Крайст-Черч” считал, что женский колледж должен быть англиканским (ректор колледжа Кибл епископ Эдвард Талбот заметил, что неплохо бы церкви раз в жизни оказаться в голове передового начинания, вместо того чтобы плестись в хвосте). Более либеральный “лагерь Бэйлиола” настаивал на том, что колледж должен быть основан на принципе свободы вероисповедания.

Этот конфликт оказался неразрешимым. В Оксфорде, как и в Кембридже, одновременно было создано два женских колледжа – Леди-Маргарет-Холл и Сомервиль, будущая alma mater Дороти Сэйерс.

Первые шаги

Несмотря на разногласия, два противоположных лагеря продолжали работать в тесном сотрудничестве. Для поддержки обоих женских колледжей 22 июня 1878 года была создана единая организация с длинным названием “Ассоциация продвижения женского образования в Оксфорде” (Association for Promoting the Education of Women in Oxford, AEW)[2]2
  Далее для краткости мы будем называть эту организацию “Ассоциация женского образования” или просто “Ассоциация”.


[Закрыть]. Ассоциация брала на себя организацию всех лекций и занятий, установление правил и уставов, а также многие другие функции. Члены Ассоциации работали неутомимо, эффективно и совершенно безвозмездно.

Нужно сказать, что хотя многие университетские преподаватели тесно сотрудничали с Ассоциацией, Оксфордский университет как официальная структура полностью игнорировал женщин и все с ними связанное. Вопрос о том, смогут ли женщины посещать лекции и занятия того или иного профессора, пустят ли их в аудитории и лаборатории того или иного колледжа, оставался всецело на усмотрение лектора, тьютора или ректора.

Конечно же и сопротивление было значительным – как внутри университета, так и вне его. Уже давно раздавались голоса, утверждавшие, что женское образование губительно для нации. Было довольно широко распространено убеждение, что занятия вредят женскому здоровью, особенно репродуктивному – считалось, что ученые женщины не смогут рожать. Университетских донов, впрочем, волновало не столько женское здоровье, сколько собственные удобства. Не нарушат ли женщины покой и уединение университетских садов? Не будут ли отвлекать студентов? Не станут ли назойливо вмешиваться в академическую жизнь?

С самого начала Ассоциация решила действовать очень осторожно – ни в коем случае не раздражать университетское сообщество, держаться тише воды ниже травы. Для этого нужно было прежде всего отмежеваться от образа “новой женщины”, феминистки и суфражистки, и создать образ скромной и трудолюбивой школярки, которая, обладая всеми достоинствами викторианской леди, сочетает их с любознательностью и жаждой знаний. Ассоциация с большой тщательностью подошла к выбору ректоров.

Англиканский Леди-Маргарет-Холл, который описывал свое будущее существование как “жизнь англиканской семьи”, предложил пост главы колледжа Элизабет Вордсворт, внучатой племяннице знаменитого поэта. Ее отец был в то время епископом Линкольнским (а прежде возглавлял мужскую частную школу Харроу), брат Джон преподавал в Брэйзноузе (а позже стал епископом Солсберийским), дедушка был в свое время ректором Тринити-колледжа в Кембридже – словом, мисс Вордсворт была тесно связана и с высшим англиканским духовенством, и с академической средой. Сама она получила прекрасное домашнее образование – знала латынь, древнегреческий, древнееврейский, итальянский, французский и немецкий языки, много читала, считалась блестящей собеседницей.

Сомервиль, обещавший своим будущим обитательницам “жизнь английской семьи”, выбрал Маделен Шоу-Лефевр, чьи родственники принадлежали к академической и политической элите. Отец ее служил вице-канцлером Лондонского университета, брат был членом парламента от партии либералов. Сама мисс Шоу-Лефевр, по воспоминаниям современников, казалась воплощением женственности и элегантности, даже когда работала в саду. Она была художницей и путешественницей, успела побывать в Северной Америке, Вест-Индии, в Тринидаде (говорят, ее наброски так вдохновили писателя Чарльза Кингсли, что он тоже отправился в эти дальние края).

Ректоры с самого начала во всем поддерживали друг друга, обе посетили Кембридж, чтобы набраться мудрости у мисс Дэвис и мисс Клаф (которые к тому времени, преодолев разногласия, тоже выступали единым фронтом), но не собирались в точности копировать кембриджский опыт.

Оба колледжа расположились на некотором расстоянии от центра Оксфорда – Леди-Маргарет-Холл чуть дальше, на взятых в долгосрочную аренду землях колледжа Сент-Джонс, среди садов, прямо у реки Черуэлл; Сомервиль чуть ближе, на территории Уолтон-Хауса, который тоже принадлежал Сент-Джонсу (позже его удалось выкупить). Денег у первых колледжей было совсем мало, так что обставляли помещения всем миром – друзья и единомышленники присылали мебель, ковры, картины и т. д.

Неясно было, удастся ли набрать студенток. Несмотря на то, что оплата была очень скромной в сравнении с мужскими колледжами, сама идея тратить деньги на образование дочерей была в то время довольно непопулярной. Считалось, что таким образом семья обделяет сыновей, которым предстоит зарабатывать себе на хлеб, что для женщины образование – лишь игрушка, причем вредная, которая, возможно, помешает ей выйти замуж и устроить свою жизнь. Перед образованной женщиной и впрямь не открывалось никаких радужных перспектив, хотя она и могла обеспечить себе заработок преподаванием. Кроме того, затея казалась рискованной и сомнительной – не повредит ли университетская среда девичьей скромности? Мисс Вордсворт, приводя в порядок помещения колледжа, жаловалась, что чувствует себя “как лысый, который на всякий случай носит с собой расческу”.

Тут снова большую роль сыграли мисс Басс, мисс Бил и другие директрисы передовых школ, которые без устали убеждали родителей своих лучших учениц в необходимости дальнейшего образования.

В 1879 году Леди-Маргарет-Холл набрал девять студенток, а Сомервиль – двенадцать. Два маленьких, плохо оснащенных корабля пустились в дерзкое и опасное плаванье.