Текст книги "Девочка и ветер"

– Значит, вы меня не любите? Из всего сказанного я могу сделать вывод, что вы таким странным способом объясняетесь мне в любви.

– Ивана, любовь – это не просто состояние. Любовь – это и не эмоции. Она – задание, данное нам свыше, которое мы должны максимально и до конца выполнить. Любовь – это готовность к пожертвованию, борьба с обманными порывами в себе ради блага ближних.

– Нет, я вам вообще не нравлюсь. Я – не ваш тип.

На ее губах погасла озорная улыбка, как солнечный луч, прикрытый мантией облака.

– Ты мне нравишься и ты мне дорога, именно поэтому я так к тебе отношусь.

Ивана вдруг почувствовала, как ее волнообразно накрыло доселе неиспытанное чувство грусти и необычайной нежности. Откуда-то из глубины на нее волнами накатывала какая-то бестелесная сладкая слабость, захватывая ее всю, целиком. Сначала по щекам покатились две жемчужные слезинки, а потом она начала судорожно всхлипывать. Ее худенькие плечики мелко подрагивали, она плакала, одновременно чувствуя какое-то неописуемое успокоение, которого никогда раньше не испытывала. Священник встал и нежно погладил ее по затылку, на котором под ухом ускоренно пульсировала голубая вена.

– Ну же, Ивана, успокойся. Все будет в порядке, – он попытался успокоить ее.

– Отец Нектарий, – обратилась она к нему с глазами, полными слез. – Меня никто никогда не любил.

– Это неправда. Твоя мать тебя точно любила, твоя дочь наверняка тебя любит и ждет твоего возвращения, может, тебя еще кто-то любит, но ты об этом и не догадываешься. Я в этом уверен. Ты – удивительная девушка. На любовь надо отвечать любовью, тот, кто любит, никогда не бывает одинок. Все зависит от тебя. Жизнь, как ты сама заметила, один страшный ураган. Дуют ветра, и тебе грозит неминуемое падение, если не на кого опереться или некому тебя поддержать. Скажи, был ли в твоей жизни какой-нибудь мужчина, который бы тебя поддержал или подал руку помощи?

– Да, был один. Его зовут Мамука.

– Необычное имя. Откуда он?

– Грузин. Я фиктивно вышла за него замуж и помогла ему получить шведское разрешение на жительство и работу, но он хотел большего. Он был готов ради меня на все, исполнить любое мое желание, лишь бы я была навсегда его.

– А ты была нерешительна?

– Нет. Он не привлекал меня как мужчина. Я его воспринимала больше как брата. Он был какой-то мелкий и слабый.

– Ну и что? Не важен памятник, важнее, кто под ним лежит. И одежда не ценнее того, кто ее носит.

– Проблема не только в этом. Он был ужасно ревнив и доводил меня до сумасшествия своими сценами ревности, которые устраивал, когда видел меня в обществе другого мужчины. Это было смешно, но одновременно утомляло меня и удаляло от него. Я больше жалела его, чем любила. Я хотела быть свободной, принимать наркотики дома и быть с кем хочу.

В памяти всплыла сцена, произошедшая в прошлом году, когда однажды вечером Мамука застал у нее на балконе доктора Петершона, они вместе пили чай. Сначала он побледнел, потом потемнел, его голос дрожал. Сжав кулаки, он прыгал по балкону, размахивая руками, демонстрируя свой грузинский темперамент, даже угрожал, но этим дело и кончилось. Тогда он ей напоминал разъяренного молодого петушка, который упрямо наскакивает на старого, опытного петуха, чтобы произвести на курицу впечатление. Но, уважая правила поведения в курятнике, учитывая силу и рост доктора, все осталось в границах пристойности, не считая веселого смеха Иваны.

– Ревность, если она не переходит границ, – выражение любви. Это неопровержимое доказательство, что ты для него много значила, он тебя любил. Может, он был твоим шансом?

– Может. Но это уже осталось в прошлом.

– Что ты имеешь в виду, говоря «в прошлом»?

– Да так. Мамука обиделся на меня и больше года не звонил. Он поменял номер телефона, снял где-то квартиру, и наши пути разошлись.

– Сколько раз людские пути расходятся, а потом на том же перекрестке сходятся. Вопрос только в том, остановимся ли мы на этом перекрестке или проедем на большой скорости дальше. В любом случае, стоит затормозить. Любое воспоминание, которое связано с добром, не может быть вычеркнуто из нашей памяти, иногда оно может неожиданно всплыть. Может, ты снова встретишь где-нибудь этого своего Мамуку, кто знает.

XXIII

После двухнедельных безуспешных поисков Иваны в Приштине и ближайших пригородах пришло время возвращаться. Магнус Петершон должен был вернуться на работу, а Мамуке ехать не хотелось. Он не мог смириться с тем, что тайна исчезновения Иваны так и останется неразгаданной. Призрачная надежда, что ему удастся найти и спасти ее, лопнула как мыльный пузырь, а библейская мудрость, к которой он возвращался каждый вечер, сидя под желтым абажуром в гостиничном номере: «ищите и обрящете, стучите и вам откроют», – казалась ему пустой и неубедительной. Физическая и душевная усталость переросла в нежелание возвращаться. Поэтому он попросил у своего работодателя еще неделю за свой счет и, попрощавшись с доктором Петершоном, купил билет до моря.

– Мы сделали все, что было в наших силах, – Магнус при расставании по-товарищески похлопал его по плечу.

– Мы ничего не сделали, но хотели сделать! – ответил Мамука, и в глазах у него заблестели слезы. – Мы только продлили агонию совместных страданий… – голос его задрожал.

– Страдание – это тоже успех, потому что служит познанию жизни, – крикнул ему Магнус, исчезая в утробе автобуса.

Проводив Магнуса Петершона, Мамука стал ждать отправления автобуса «Черногориятурс», больше часа просидел в прокуренном станционном ресторане, наполненном дымом и потными пассажирами, для которых ежедневная гигиена не была привычной. Заняв, наконец, свое место в автобусе, он почувствовал, как всем телом овладевает слабость, а свинцовая тяжесть усталости закрывает веки, и он заснул.

По старому, незыблемому сценарию жизни или случайно, а может, по неисповедимой воле кого-то свыше, кто знает, но при резком торможении на крутом серпантине, ведущем к морю, Мамука проснулся, чуть не ударившись носом в переднее сиденье. Сначала он увидел лазурную гладь Боко-Которского залива, а потом его взгляд остановился на буйной зелени небольшого городка с серебряной нитью песчаного петровацкого пляжа. Несмотря на то что у него был куплен билет до Будвы, пораженный такой красотой, он решил сойти в Петровце. Закинув на спину рюкзак, он направился к стойке администратора отеля «Ривьера». Было начало октября, так что свободных номеров было в избытке. Сняв комнату с видом на море и получив ключ, он поднялся на четвертый этаж. Бросив рюкзак на кровать, он раздвинул шторы на окнах, вышел на балкон и полной грудью вдохнул свежий морской воздух.

Вдалеке белый пассажирский лайнер лениво и бесшумно оставлял за собой молочный след на голубой поверхности воды. Справа от балкона, будто вынырнув из морской глубины, блестел каменный островок, коронованный на самой вершине маленькой каменной церквушкой. У подножия несколько столетних сосен создавали густую тень, составляя абсолютный контраст с суровой белизной каменистого острова.

Мамука почувствовал сильнейшее желание оказаться на этом островке, прилечь в тени тяжелых сосновых веток, а потом отправиться на разведку, исследуя каждый уголок. Но сегодня было уже поздно, день клонился к вечеру, и он решил оставить эту идею для другого случая. Вечер он провел, прогуливаясь по набережной, что-то перекусил, а потом, найдя на песке у моря пустой лежак, долго смотрел на линию горизонта, где исчезал еще один день его жизни. Прохлада пробралась под легкую майку, и молодой человек медленно, шаг за шагом, направился к своему отелю. Он мгновенно заснул, не осознавая, что его судьба уже была предрешена.

Мамука не понимал законов мироздания, как не мог знать, что его счастье тут, недалеко. Ни одному живому существу этого не дано знать, но каждый новый день – это великая тайна, и ради этого стоит жить, не подгоняя судьбу и не заглядывая в будущее.

Солнце уже поднялось высоко, когда Мамука открыл глаза. Сначала он лениво потянулся, как хорошо выспавшийся кот. Ослепительный свет пробивался через приоткрытую балконную дверь. Один лучик дотронулся до его носа, и он, сотрясаясь всем телом, громогласно чихнул. С улицы, с петровацкого пляжа, доносились веселые крики детей.

Приняв душ, он спустился в гостиничный ресторан, который к этому времени уже был полупустой. Запах кухни напомнил ему, что после столь длительного времени снова вернулся аппетит, и он подошел к шведскому столу. После сытного завтрака, состоящего из двух булочек, омлета с ветчиной и голландского сыра, Мамука почувствовал, что к нему снова возвращаются силы и настроение.

Вернувшись в комнату, он взял полотенце и роман Нобелевского лауреата Марио Варгаса Льосы «Похождения скверной девчонки» и направился на пляж. Заинтригованный названием книги, он прихватил ее с собой еще при отъезде из Швеции, намереваясь прочитать в Приштине, но на чтение там просто не было времени. Сейчас был шанс наверстать упущенное.

Беззаботные отдыхающие лежали, растянувшись на белых пластмассовых лежаках под цветными зонтиками, наслаждались шумом моря и запахом сосновой смолы, доходящим из ближайшего парка. Пройдя по обжигающему песку, Мамука с наслаждением бросился в пенистые волны. Освеженный и довольный, он растянулся на полотенце, ощутив под лопатками волшебное тепло мелкого песка. Спрятав глаза от назойливого полуденного солнца, молодой человек предался приятным воспоминаниям из прошлого, отдавшись на милость мистраля и щекотания солнечного тепла. Ивана… большие голубые глаза, плавные линии грациозного тела. Она смеется. А он тихо плывет по светлым притокам былого счастья.

«Неужели я такой неудачник, что счастье всегда обходит меня стороной, а я как одержимый бегу за ним?» – задавался он вопросом, глядя в пустоту. Ему мешали голоса окружающих. Неожиданно Мамука почувствовал неукротимое желание напакостить всем этим незнакомым людям, которые валялись на лежаках, раскинув ноги и направив носы к раскаленному диску полуденного солнца. Среди сотни отдыхающих он один, безымянный и одинокий, задался вопросом, заранее зная ответ: все ли эти на вид беззаботные люди на самом деле счастливы или все-таки за маской беззаботности скрываются тяжелые разочарования и неисполненные надежды? Иногда людям кажется, что рядом с чужим несчастьем их беда становится меньше.

Мамука пытался отгадать: он один здесь такой, влюбленный идиот, или, может, еще тысячи, ему подобных, спрятались в тени разноцветных зонтиков?

С упорством садовника он тщетно перекапывал чужие жизни, пытался решить загадку, все ли они, ну уж наверняка большинство из них, как и он, на неделю-две убежали от скучных будней, наслаждаясь солнцем, горячим песком и ледяным пивом. А потом с заметно истощавшими кошельками по тем же ступенькам они поднимутся в свои скучные офисы и фабрики, в холодную серость городских небоскребов, вернутся в серые будни, к своим вечно недовольным женам и хнычущим детям.

Поняв, что такими раздумьями он только нарушает гармонию, которую ощутил в это утро впервые после столь длительного времени, достал книгу из рюкзака и начал читать. Но чтение не пошло. После двадцати страниц Мамука почувствовал усталость, он захлопнул книгу и, маневрируя между отдыхающими, направился навстречу большой пенной волне, накрывшей его с головой. Он плыл по направлению к одинокому острову, который выныривал из прозрачной воды и казался невероятно близко, лишь руку протяни. Как и вчера, юноша почувствовал сильное желание добраться до этого места и, загребая руками и ногами, все дальше и дальше удалялся от берега. Но и остров будто бы начал удаляться. Были ли виной волны, которые будто бы возвращали его назад, или он ошибочно оценил расстояние, но уже на полпути почувствовал усталость, а потом, к своему ужасу, и онемение пальцев правой ноги. Страх утонуть парализовал его. В голове гудело. Мамука стал высчитывать: расстояние до острова и до берега было приблизительно одинаковым. «Но как вернуться назад?» – панически думал он.

Не имея ни храбрости, ни желания так глупо умереть, он лег на спину, пытаясь отдохнуть и набраться сил для предстоящего заплыва. Делая многократные остановки, уставший до изнеможения, он едва добрался до спасительного берега.

Мамука был человеком, который не отступает без боя. Отдохнув часок на песке, он купил в киоске с фастфудом порцию только что приготовленных кальмаров и банку «Туборга» и всласть наелся, сидя на пляже. Недалеко от того места, где он присел, находился пункт проката лодок, досок для виндсерфинга, катамаранов и оборудования для подводной рыбалки. Он взял на два часа катамаран и, медленно вращая педали, направился к острову, который по мере приближения казался больше и суровее. После пятнадцати минут плавания он зашел в бухту, где накатывающие на берег волны лизали мокрые скалы, обросшие мхом и лишайником. Спрыгнув с катамарана, Мамука оказался по колено в воде, он привязал его за железный крюк, вбитый в стену, и оставил качаться на темной воде. Забравшись на ближайший валун, обросший ракушками, чуть не поскользнувшись на его гладкой поверхности, он направился наверх по ступенькам, вытесанным в камне. Часто дыша и вытирая пот с лица, моментами раскаиваясь, что вообще решил предпринять это утомительное путешествие по пустому острову, он задавался вопросом, какая сила заставила его карабкаться по этим серым негостеприимным скалам. На полпути, обессилевший, Мамука присел в тени кряжистой дикой оливы, раздумывая, что заставляет альпинистов взбираться на более страшные вершины. Ведь когда они поднимутся наверх, то поймут, что там, кроме потрясающего вида, на самом деле ничего нет. Их может снести ураганом, ударить молнией, да и вообще, какой смысл с такими усилиями взбираться наверх, если потом все равно спускаться вниз. Но лично ему не оставалась ничего другого, как смириться и подниматься дальше. Что-то его толкало на вершину скалы. Он уже с трудом дышал, когда наконец добрался до плато, где, словно вросшая в него, стояла маленькая церковь. Отсюда открывался потрясающий вид. На восточной стороне блики солнечных лучей играли на тихой морской глади. Море сияло, как чешуя на спине гигантской синей рыбы, занимало все пространство, вплоть до линии горизонта. На западе, на серебряной нити петровацкого, пляжа люди казались маленькими, как муравьи.

Долго он смотрел вдаль, а потом его взгляд остановился на бухте с противоположной стороны острова. Под густыми кронами трех столетних сосен стоял каменный домик. Внимательнее присмотревшись, Мамука разглядел силуэт загоревшей женщины, развешивающей сушиться постиранное белье.

«Боже, кто мог выбрать эту пустыню местом для жизни?! Должно быть, она не в себе, или у нее есть серьезные причины для такого выбора». Вдруг ему показалось, что это фата-моргана, Мамука ущипнул себя за руку и решил узнать, кто на самом деле эта одинокая женщина на пустом острове.

Направившись к домику, по пути он обратил внимание на серую веревку, которая от церковной, окованной медью двери, как серая змея, тянулась к верху церковного колокола, зажатого между двух столбов на небольшой колокольне. Мамука несколько раз потянул за веревку, и колокол начал перезванивать серебряными тонами, разнося их над синей морской гладью вплоть до самого Петровца. Звон колокола развеселил его, как и сам факт, что он на острове не один. Юноша продолжал все сильнее и сильнее тянуть за веревку.

Молодая женщина перестала развешивать белье и посмотрела на вершину острова. Заметив там мужской силуэт, она подумала, что это отец Нектарий, и начала весело махать ему. Силуэт ответил ей тем же и медленными шагами направился вниз. Мамука осторожно спускался по крутому склону, чувствуя боль в голени и мышцах, придерживаясь за редкие растения по краям ступенек. Через каких-нибудь двадцать минут он уже был у подножия скалы. Вынырнув из тени трех густых сосен, тяжелые ветви которых с сине-зелеными иголками спускались почти до самой земли, он остановился как вкопанный. Женщина, которая приходила к нему в самых интимных сновидениях, чье лицо он не видел больше года, но ежедневно воскресало в его болезненном воображении, та, которую любой человек со здравым рассудком и каплей гордости давно бы уже забыл, как летнее ненастье, а он через боль все-таки любил, сидела в нескольких шагах от него.

Развесив белье, Ивана сидела на ступеньках перед домом, ожидая отца Нектария и почесывая за ушами белого озорного козленка. Он упрямо сопротивлялся, упираясь лбом в ее ладонь, и весело помахивал коротеньким хвостиком.

Заметив человека, резко остановившегося в десяти метрах от нее, молодая женщина оттолкнула непослушного козленка, прикрыла рукой глаза, защищаясь от ослепляющего солнечного света, и посмотрела на пришельца. Радостная улыбка-приветствие исчезла с ее лица, когда она поняла, что неожиданный посетитель – не отец Нектарий, а кто-то другой. Она настороженно смотрела на незнакомца.

Мамука не мог поверить своим глазам. Неужели жизнь – театр, в котором он – один из миллиарда статистов?! Все, что с ним сейчас происходит, – волшебство, мираж, который в любую минуту может лопнуть и разлететься, как мыльный пузырь. В какой-то момент ему показалось, что озорной козленок, который, стоя на задних ногах, жадно ощипывал куст ферулы, может превратиться в черного дьявола. Насмехаясь, тот покажет ему красный язык, и все исчезнет, будто и не было. Тут до его слуха донесся тихий бархатистый голос, он узнал бы его из тысячи:

– Мамука, откуда ты здесь? – Ее глаза сияли от изумления, скрыть которое она не могла.

– Ивана… – он тихо вымолвил ее имя, чувствуя, как перехватило дыхание и удары сердца пульсируют за грудиной, а потом бросился к ней в объятия.

– Как ты меня нашел?

Он долго прижимал ее к себе, думая, что любовь – это состояние блаженства, когда мы способны забывать все плохое и страшное, что случилось с нами в жизни. Потом он отошел от нее, рассматривая всю, целиком, питая глаза и исстрадавшуюся душу. И чем больше он смотрел на нее, облитую солнечным светом, тем больше убеждался, что эта женщина принадлежит только ему и он никогда с ней не расстанется. Его страдания будто остались в каком-то ином измерении, они растаяли перед женщиной, которую он любил всем сердцем и для которой был готов на все. Он пришел к выводу, что большая часть нашей жизни соткана из непредвиденных случайностей и что, какими бы абсурдными на первый взгляд ни казались, они имеют свой смысл и взаимосвязь. Разве не он всего пару часов назад чуть не утонул, не зная, что желанная находится от него в каких-то тысячах взмахов рук. Если бы он знал, то наверняка не вернулся, а, собрав все силы, поплыл бы дальше к спасительному берегу. Самому себе он напоминал пассажира, опоздавшего на забронированный рейс, он разочарованно сжимает авиабилет во влажной ладони, а вернувшись домой, узнает из программы новостей, что самолет, на котором он должен был лететь, разбился вместе со всеми пассажирами.

– Я спросила тебя, как ты меня нашел? – голос Иваны вернул его в реальность.

– Как я тебя нашел? Какие-то добрые ветра меня принесли сюда. Лучше скажи мне, какими судьбами ты здесь?

Застигнутая врасплох неожиданным вопросом, Ивана молчала. Откровенно рассказать обо всем, что с ней произошло за это время, показалось ей унизительным. Если она поведает Мамуке все, то потеряет ту долю самоуважения, которую ей удалось вернуть, благодаря прежде всего отцу Нектарию. Тихий голос разума нашептывал ей, что Мамука с трудом воспримет, если она позволит ему спуститься в темные лагуны ее страданий, поэтому она решила пощадить его от свирепой правды. Ей даже мысленно не хотелось возвращаться в тот период жизни, настолько это было страшным и кошмарным. Большим пальцем ноги она рисовала большой круг на песчаной тропинке, а потом легкое подергивание в уголках губ превратилось в грустную улыбку. Выдержав долгую паузу, она посмотрела Мамуке прямо в глаза.

– Тебе хорошо известно, что я безуспешно лечилась от наркотической зависимости. Я решила поставить точку. Я нашла пустынный остров и временно устроилась жить здесь, прекратив всякую связь с внешним миром, с твердым намерением выстоять.

– А говорили, что ты уехала в Косово с каким-то албанцем, наркодилером.

– Люди болтают всякое, а ты, очевидно, им веришь?

– Не верю, просто я очень волновался, ты ведь месяцами никому не звонила. И твоя мать, и Ангелина беспокоятся за тебя. Я боялся, что тебя поглотила тьма.

Мамука рассказал ей всю историю своего путешествия и пребывания в Приштине. Ивана слушала его не дыша, понимая, что этот хрупкий темпераментный юноша безумно любит ее. Неоднократно он пытался разузнать, что она нашла в том албанце.

– Тот албанец вообще был не в моем вкусе. Я просто воспользовалась случаем не платить за проезд и приехала сюда. Но это отдельная история. Лучше скажи мне, как там мои? Ты виделся с ними?

– Хорошо, только очень беспокоятся за тебя. Ты словно сквозь землю провалилась.

– Ангелина изменилась за это время?

– Выросла и как-то раньше времени созрела.

– Она злится, что я так долго ей не звонила?

– Ты нужна ей! Она не злится, просто ей очень трудно без тебя.

– Ну, что с этим поделать? Все это я сделала и ради себя, и ради нее.

– Мы могли бы все вместе начать новую жизнь.

– Не надо, Мамука, прошу тебя. Мы не созданы друг для друга. Со мною у тебя будут только неприятности, – ее голос был окрашен каким-то грустным очарованием.

– Неприятности были, когда ты пропала, – ответил Мамука. – Я уже подумал, что с тобой случилось самое худшее, поэтому и отправился искать тебя. Неужели ты не видишь, что нас свела судьба и такой случай мы не имеем права упустить?!

– Как видишь, ничего плохого со мною не случилось. Просто ломка в одиночестве и прислушивание к тишине. Я искала покоя и наконец обрела его. А что будет дальше, покажет время.

– Наступило время, когда ты наконец должна стать моею. Я теперь устроился на постоянную работу, солидно зарабатываю, нашел квартиру, ты ни в чем не будешь нуждаться. Ангелина будет жить с нами, и все будет в порядке. От тебя я жду, что ты согласишься и скажешь «да». Не фиктивное, а искреннее, судьбоносное «да».

– Мамука, я осознаю, что причинила тебе слишком много боли. Эту боль ты никогда не забудешь, сколько бы ты ее в себе ни прятал. Она, как спящий вулкан, будет тлеть в тебе, а когда пройдет период влюбленности, этот вулкан будет выплескивать лаву твоих обид, и у тебя возникнет желание отплатить мне в той же мере за все страдания, которые я тебе причинила. Знаю, что ты будешь напоминать мне и возвращать в прошлое, которое я навсегда оставила за спиной. Оно для меня больше не существует! Я хочу пощадить и тебя, и себя от горького вкуса мести, неприятных воспоминаний, сожалений и самосожаления.

– Ивана, я тебе обещаю, что такого никогда не будет. Даю тебе честное слово, что никогда не упомяну тебе о прошлом. Я тебя люблю! Неужели ты думаешь, что я бы таскался по Приштине и окрестностям, заглядывая в каждый угол в надежде отыскать тебя, если бы не простил тебе все. – Мамука стал детально рассказывать ей о безуспешных попытках разыскать ее в Косове, о своих страхах и сомнениях, о затхлых, сырых подвалах и полутемных барах, куда он заглядывал в надежде отыскать ее…

Ивана слушала, не моргая, ни одним словом не выдав, что когда-либо видела Приштину. Приходилось защищать интересы личного достоинства.

Треск сломанной сухой ветки за спиной прервал их разговор, они одновременно повернулись и заметили на расстоянии нескольких шагов отца Нектария, который им приветливо улыбался, одновременно проницательным взглядом оценивая пришельца.

– Отец Нектарий! – обрадованно воскликнула Ивана и поспешила ему навстречу.

– Люблю видеть тебя такой веселой, – сказал отец Нектарий, погладив ее по голове.

Тень дикой ревности промелькнула в глазах молодого человека, он ошибочно истолковал Иванин восторг.

«Неужели и здесь, на пустом острове, у меня есть соперник», – подумал он, похолодев внутри.

– Это Мамука, – Ивана представила его священнику.

– Мамука?! Очень приятно! – сказал в ответ священник, сердечно поприветствовав юношу. – Видишь, Ивана, как непредсказуема жизнь?! Провидение хотело, чтобы мы познакомились. Я очень рад.

– Откуда вы здесь? – спросила его Ивана. – Обычно вы не приезжаете в вечернее время.

– Я услышал звук колокола, звонящего не вовремя, поэтому я подумал, что случилось что-то непредвиденное, и поспешил к тебе на помощь, – ответил священник.

– Простите меня, – извинился Мамука. – Увидев веревку, болтающуюся на ветру, я не смог преодолеть искушение и пару раз не потянуть за нее. Я не думал о последствиях и что доставлю вам беспокойство.

– Не волнуйтесь. Что сделано, то сделано, тут уж ничего изменить нельзя, как я вам только что сказал, это Провидение хотело, чтобы мы познакомились. Ничто в нашей жизни не происходит случайно, и вы не случайно потянули за веревку. Лучше скажите мне, как вы узнали, что Ивана находится здесь?

– Я вообще не знал, что здесь кто-то есть. И если Провидение вообще существует, я – лучший пример его таинственной игры.

И Мамука в деталях рассказал отцу Нектарию о стечении обстоятельств, приведших его на остров. Священник внимательно, не прерывая, выслушал его, а когда молодой человек закончил, он обратился к нему теплым доверительным тоном:

– Случайно я подслушал часть вашего разговора, да и Ивана мне многократно рассказывала о вас много хорошего. Вижу, что стоите перед ответом на вопрос, что делать дальше, а вам двоим хорошо известно, что любовь существует. А что такое на самом деле любовь? Способность жертвовать! Кто любит, тот жертвует собою ради того, кого любит. Он не воспринимает это как жертву, наоборот, чувствует, что получает нечто большее. Ивана, если бы я был на твоем месте, я бы не сомневался. А что ты на все это скажешь?

– Мне надо подумать. Мне нужно время, – задумчиво ответила Ивана, опершись локтями в колени.

– Именно из-за долгих раздумий часто упускается случай, – улыбнулся священник. – Это случай, который упустить нельзя, ни мне, случайному прохожему, оказавшемуся на вашем пути, ни вам, перед которыми жизнь.

– Я не уверена, что Мамука сможет простить мне все страдания, которые я ему причинила в прошлом, – тихим раскаивающимся голосом прошептала Ивана.

– Если бы я не простил тебя, разве сегодня был бы здесь? – с нотками обиды в голосе воскликнул молодой человек. – Ради Бога, сделай и ты что-нибудь.

Болезненная благосклонность охватила отца Нектария при виде того, как юноша выбивается из последних сил в поисках счастья.

– Ну, вот мы и подошли к ключевой теме. Решение нашего будущего заключается в вопросе, способны ли мы забыть все плохое и неприятное, что случилось с нами в жизни. Если нет, тогда мы будем непрестанно мучить себя и других. Если да, мы избавим от страданий и себя, и окружающих. Насколько я могу судить, Мамука готов забыть обо всем плохом, правильно?

– Я клянусь, что это так, – юноша посмотрел на него с благодарностью.

Нежным голосом, излучающим добро и одновременно не терпящим возражений, отец Нектарий обратился к Иване:

– Ивана, у тебя есть дочь. Если я не ошибаюсь, ее зовут Ангелина? Если хочешь понять совершенство ангела, наблюдай за детьми. Наблюдай за своим ребенком. Сейчас ты ей просто необходима, но и она нужна тебе. Детство – самый быстротечный и самый важный период человеческой жизни. Оно пролетает с невероятной быстротой, и если тут что-то будет упущено, это никогда не удастся ни возместить, ни исправить. Не раздумывай!

– А что вы предлагаете сделать?

– Не предлагаю, а умоляю! Возьми этого молодого человека за руку и двигайся вперед, не оглядываясь. Вернись к своему ребенку.

– Вы думаете, что я уже излечилась и пора уезжать?

– Я не был бы столь уверен, что ты излечилась, если бы не видел ореол любви, который тебя окружает. Ее магическая сила дает мне право объявить тебя здоровой и передать твою судьбу в руки этого юноши. И смотри, что творишь! Наша жизнь на земле очень короткая, и не надо ее сокращать еще больше. Вернись к своей матери и дочери и постарайся понять их страдания по тебе в течение всего времени, напрасно потраченного тобою. Самые близкие люди чаще всего известны нам меньше других. А на самом деле их любовь для нас – единственное пристанище, которое помогает не утратить почву под ногами и ощутить радость жизни. Ты быстро поймешь, что всегда была окружена любовью, от которой ты по своей воле удалилась из-за наркотиков. Сегодня, освобожденная, ты возвращаешься к их любви, она необходима тебе для того, чтобы у тебя все получилось и ты могла двинуться дальше по солнечной стороне жизни. Я тебя привез на этот остров, и вот наступило время отвезти тебя назад. Иди и собери свои вещи.

– Я вижу, что вы уже все решили, – сказала Ивана тихим голосом и вошла в домик, оставив дверь за собой широко открытой.

– Спасибо вам, отче! – шепотом поблагодарил Мамука отца Нектария.

– Спасибо Богу, который так решил. Мы вдвоем были лишь орудием в его руках. Сущность нашего существования – исполнять Его волю, научить кого-нибудь начать жить заново и быть счастливым.

Серый прозрачный туман, опустившийся на рябую поверхность потемневших волн, погасил все цвета прошедшего дня. На краю скалы, как Посейдон, стоял отец Нектарий, следя за катамараном, удаляющимся к освещенной линии петровацкого пляжа.

– Боже, прости меня, грешного, – прошептал он в ночь и черным рукавом вытер глаза. Над ним трепетала звездная пыль, как немой свидетель его сиюминутной слабости.

В тот вечер при колеблющемся свете восковой свечи он записал на полях Минеи, богослужебной книги с псалмами Святителю, день которого выпадал на сегодня: Dulce est habéreamicum dolо́ris (Прекрасно иметь в несчастье друга).

А день был посвящен святому великомученику Никите.